Geum.ru

Книга подполковника запаса, кандидата исторических наук Красноярова Виктора Алексеевича, является своеобразным путеводителем, как по улицам Кронштадта, так и по историографии процесса который получил во всемирной истории название: "Кронштадтский мятеж",

Вид материалаКнига

Содержание


Известия Временного революционного комитета матросов, красноармей­цев и рабочих г. Кронштадта"
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18
Документы сохранились прекрасно, источники оказались обильными и многообразными. По обычаям того времени материал приходилось делить на три группы: то, что можно опубликовать, что трудно опубликовать... и что публиковать никак уж нельзя".2 "Отношение мое тогда к мятежу как к историческому явлению было сугубо отрицательным. В этом смысле оно в итоговой оценке совпадало с ленинским... Понимание пришло позже... Вот почему я счел себя нравственно обязанным предупредить читателя, что многие оценки событий вокруг Кронштадта станут теперь существенно иными..."

Действительно, в последующих его публикациях акценты были значительно смещены, тем не менее, факты упрямая вещь. Суть осталась прежней: "Мятеж всегда кончается неудачей, в противном случае это звучит иначе".45 Но главное в его публикации – это призыв оппонентов к глубокому изучению вопроса.

Призыв историка был услышан, а потому дискуссия не прошла даром. Было опубликовано несколько сборников документов.46 Примечательно, что сборник "Кронштадт 1921" и "Кронштадтская трагедия 1921г." составлены коллективами авторов имеющих, в значительной степени разные взгляды на эти события, а потому и подборка документов сильно отличается.

Семанов не только приветствовал выход сборника "Кронштадт 1921", он издал свою новую книгу. Вот только каяться Семанову не в чем. Три десятка лет с момента опубликования его книги о ликвидации Кронштадтского мятежа не прошли для автора даром. Теперь это уже не только подающий надежды историк, но и известный публицист. Новая книга названа "Кронштадтский мятеж", т.е. выражает понятие более обширное, чем его ликвидация.

Теперь это уже не просто найденный в грязи самородок, это побывавший в руках опытного ювелира драгоценный камень, положенный на алтарь науки. Не беда, что камень потерял в объеме и весе, он засверкал всеми своими гранями, радует глаз собственным блеском. Пускай в книге используется меньше фактов, чем ее предшественницах, но они скрупулезно подобранны и тщательно расставлены по местам. Конечно, для специалиста в работе не хватает ссылок на первоисточники, но для широкого круга читателей это излишество, отвлекающее от чтения. К тому же в серьезной работе они занимают не мало места, а это дополнительные расходы при публикации.

Таким образом, книга больше научно-популярная, предназначенная для широкого круга читателей, чем научная, которую могут осилить лишь специалисты. Она не столь навязчиво пропагандирует идеи автора, чем ее предшественницы, но более доходчива. К тому же популярная историческая наука в настоящий момент в большем почете, чем академическая.

Следует заметить, автор шел на большой риск. Алмаз твердый, но хрупкий драгоценный камень. При огранке он может разлететься на сотни осколков, которые все вместе не стоят цены самородка.

Посему ни о каком раскаянии не могло быть и речи. В целом отношение автора к мятежникам не изменилось. Он с удовольствием процитировал издателя "Смены вех" Н.В. Устрялова, о том, что Кронштадтский мятеж мог лишь породить керенщину в кубе и тут же замечает: "Времена Керенского омерзительны, но разве лучше «военный коммунизм», с его чрезвычайками, концлагерями и "трудовой повинностью"? Конечно, "оба худшие". И делает вывод: "Настало время писать объективно и только так".

В результате досталось и мятежникам и космополитам. Не отрицая ошибок большевиков еще в своих предыдущих работах, теперь Семанов обратил внимание на "многочисленные антисемитские выступления. И это не случайно, т.к. среди Петроградской организации РКП (б) и карательных органов их было значительное число". К этому вопросу прямо или косвенно автор обращается на протяжении всей книги.47 Быть может, именно это он и имел в виду, когда писал, что "многие оценки событий вокруг Кронштадта станут теперь существенно иными..." Есть и еще один четкий штрих. По его мнению: «Кронштадтские моряки, солдаты гарнизона, тамошние рабочие, все граждане несчастного города-крепости совершили совокупный подвиг для своей страны. Именно их выступление положило конец „военному коммунизму». 48 Пожалуй, это лишь совпадение. Переход к нэпу уже давно назрел.

В то же время, автор прошел долгий путь в поисках истины и не его вина, что тайна Кронштадтской трагедии до сих пор не раскрыта. Для этого придется покопаться не только в документах ВЧК, которые долгое время были наглухо закрыты, но и в архивах белой эмиграции, далеко не все из которых доступны. Кроме того, не менее тщательно, чем наши сохраняются тайны западных спецслужб. Уж они то, явно не всегда гармонируют с понятием "традиционной демократии". Да и что там греха таить: работы В.И. Ленина давно пора почитать, не "из-под палки", не те которые рекомендовали политорганы, а те которые соответствуют избранной вами тематики. Впрочем, не смотря на то, что труды В.И. Ленина изучал целый институт (и не один) вряд ли они все опубликованы. Сие просто было невозможно в первую очередь по политическим причинам, да и нет возможности собрать все работы.

Плодом дискуссии стал, и выход в свет книги "За что был расстрелян Кронштадт".49 Две трети ее объема составляют статьи из газеты "Известия Временного революционного комитета матросов, красноармей­цев и рабочих г. Кронштадта". Безусловно, любопытный источник, но, к сожалению далеко не бесспорный. Очевидно, что эти источники столь подробно не освещали, потому, что там слишком много противоречий. Они дают широкий простор для дискуссий. К тому же книга “Правда о Кронштадте” уже рассматривала на своих страницах все наиболее важные статьи.50

М. Кузнецов в конечном итоге тоже вынужден признать, что мятежники далеко не безгрешны. "Были среди них люди всякие. Были и не просто недовольные политикой партии, а и люто ненавидевшие коммунистов и не упускавшие возможности позлее отомстить им за красный террор… были подлецы и подонки, любители ловить рыбу в мутной воде. Но не они правили бал! Идеи восстания, его дух чисты и благородны".51

Не будем спорить, энтузиасты, несомненно, тоже были. Отметим только, что "крикуны и демагоги" даже в силу своего характера, всегда на виду, для этого достаточно вспомнить лихие девяностые годы. В.И. Ленин предупреждал об этом еще в 1921г.: "Наш лозунг: долой крикунов! Долой бессознательных пособников белогвардейщины, повторяющих ошибки несчастных кронштадтцев весны 1921 года! К деловой практической работе, умеющей понять своеобразие теку­щего момента и его задачи! "52

И Рой Медведев заранее предупреждал: "Нельзя идеализировать участников Кронштадтского восстания, но и нельзя считать их врагами. Не нужно думать, что все их лозунги были верны, но часть, несомненно. Однако верные лозунги нельзя механически переносить в сегодняшний день…"53 К тому же форма и содержание призывов не всегда соответствуют друг другу. М.И. Калинин, выступая в апреле 1921г. по поводу принятой в Кронштадте резолюции признал, что по форме она "не контрреволюционна, но по содержанию – ничего более контрреволюционного и представить нельзя. Ибо здесь вопрос шел не о словесной резолюции: под флагом резолюции свергалась коммунистическая Советская власть, открывалась дорога, щель для проникновения генералов..."54

Само по себе антисоветское выступление в колыбели революции авантюра. Особенно трудно это сделать на многотысячном митинге, когда необходимо бороться с такими корифеями митинговой борьбы как Калинин, Кузьмин и др. Но в отличие от большинства мятежей, главари Кронштадтских событий 1921 оказались по натуре не бандиты, а жулики или мошенники. К власти они пришли не пролив крови. Не было ни многочисленных убийств, ни погромов, ни грабежей, как во время событий 1905, 1906 и 1917 гг. Их этому, вероятно, "научила" Гражданская война. Однако отметим, что войны и революции по своему течению аналогичны эпидемии некоего социального заболевания, которое искажает общественное сознание и в первую очередь обостряет психоз толпы.

Заметим, что массовые беспорядки известны с незапамятных времен. И, как правило, они сопровождаются многочисленными погромами, поджогами, убийствами и прочими проявлениями стихийности. Ничего подобного в марте 1921г. в Кронштадте не отмечено. Хотя без "реквизиций" не обошлось. К 4 марта в Кронштадте были распущены все штрафные подразделения, а затем двери местных тюрем раскрылись и перед уголовным элементом. Разгоряченная сотнями ведер выпитого спирта анархо-уголовная «вольница» мутным потоком разлилась по Котлину. При прямом попустительстве мятежных властей она буквально терроризировала мирное на­селение города. За короткий срок в Кронштадте было разграблено имущество около 3 тысяч семей, «Клешники» хватали все, что подвернется под руку: одежду, обувь, посуду, самовары, швейные машины...55

Поэтому, уже в первом же номере "Известий…" было объявлено что, "Временный Революционный Комитет запрещает всякие самочинные обыски в городе и доводит до всеобщего сведения, что удостоверение на право обыска дается за подписью председателя и секретаря Временного Революционного Комитета и без печати линкора «Петропавловск» не действительны". Как был организован комитет речь еще впереди. Только обманутым солдатам от этого не легче. Именно им пришлось отстреливаться, прикрывая бегство этой шайки.

Что самое важное, их поначалу и обманывать не пришлось. Советская власть переживала глубокий кризис, и ответить за это отдельные члены коммунистической партии, даже самые высокопоставленные были не в силах.

Между прочим, линкоры "Петропавловск" и "Севастополь" в Октябрьском вооруженном восстании не участвовали. "Бунтующая матросня – это совсем не те матросы, которые были надежной опорой Смольного, штурмовали Зимний… Это людское сырье оказалось податливым материалом для организаторов мятежа".56 Кузнецов же явно пытается подменить социальный состав, годом призыва на военную службу. Он, даже не охватывает весь гарнизон, так как кроме плавсостава, составлявшую от 5 до 15 % личного состава гарнизона, его основу составляли матросы учебных подразделений, т.е. новобранцы и солдаты артиллерийских и пехотных частей. К тому же даже на линкорах матросы были совершенно обновлены.57 Наиболее активные большевики ушли на фронты Гражданской войны, были выдвинуты на партийную и советскую работу.

Только за 1918-1920гг. с кораблей флота ушло более 40 тыс. человек,58 а всего ушло около 75 тыс. моряков. 59

Лучшие ушли остались худшие. "Выбывшие были заменены в значитель­ной мере случайными элементами, среди которых было довольно много ла­тышских, эстонских и финских моряков, относящихся к своей службе как к вре­менному занятию".60 И не только. Позже Петриченко подтвердил, что многие его товарищи по оружию крестьяне из южных областей,61 т.е. украинцы. А среди них было не мало и петлюровцев и махновцев.62

Почти 80% личного состава Балтийского флота были выходцы из крестьян. По данным других авторов в составе флотских и других частей Кронштадтского гарнизона аж 90%.

До 10 тыс. его военнослужащих прибыли из мест, где активно действовали врангелевские и деникинское войска или махновцы.63 Новобранцы с "анархо-бандитскими" настроениями.64 Значительная часть матросов были набраны Советской властью из добровольцев. В 1918г. пополнение набирало – бюро по найму, для этого достаточно было только подать заявление и подписать договор.65 Таким образом, постепенно личный состав менялся. Как известно, для взрыва ядерной бомбы, необходима критическая масса урана, плутония и т.п., в противном случае при соблюдении мер безопасности боезаряд хранится годами. Взорваться может и заряд меньшей массы, но в этом случае его нужно инициировать. Есть основания полагать, что число неблагонадежных элементов действительно приблизилось к критической отметке, но без событий в Петрограде социальный взрыв мог и не произойти. В то же время, нельзя исключить и умышленной концентрации неблагонадежных элементов на важном стратегическом направлении.

Кроме того, за годы фактического бездействия флота произошли качественные изменения и в психологии личного состава.66 Уже к 1920г. на первый план во флотской массе выдвигается фигура т.н. "клешника" – крикуна, демагога, лодыря, не имевшего ничего общего с участником октября 1917г.67 Как раз накануне кронштадтского мятежа в газете “Красный Балтийский флот” появился острый фельетон, где в частности говорилось:

Был в пехоте водоносом,

Теперь служит он матросом,

Пол аршинный носит клеш

И твердит всегда: “Даешь!”…

А работать для него —

Хуже нету ничего.

…

Следи, братва, за лежнем строго:

У нас во флоте таких много.68

И что ж тут удивляться. На многие присланные команды "был лишь список по фамилиям — кто, что, откуда — ничего не известно".69 В солдатской среде было много бывших белых солдат-кубанцев, не говоря уже о военнопленных, присланных для работы. Не мало было также моряков, хоть и бравших Зимний, но под черными знаменами анархистов, обожженных гражданской войной, прошедших школу батьки Махно, интервенцию и еще не весть что. Тот же Петриченко восторгался идеями Петлюры.70

Не все западные историки обходят вопрос об изменении социального состава Кронштадта. Тем не менее, считают факты, приведенные Советскими учеными преувеличенными или "неубедительными статистически" и полагают, что эти изменения не позволяют считать, что Кронштадтские моряки 1921г. перестали быть "красой и гордостью революции".71 Мол, бунтари были всегда. Из-за них "Кронштадт заработал репутацию очага революционного экстремизма".72 И в этом есть своя правда: достаточно вспомнить 1825, 1905-1906 и 1917гг.

Сочинение П. Авриха “Кронштадт 1921”, изданное в Нью-Йорке в 1970 году, не подвергает сомнению данные советских историков. Однако он стоит на оценке мятежа с точки зрения своей концепции "вечно бунтарского духа" против насилия власти центрального правительства, как наиболее характерного для исконно-стихийного анархизма Кронштадтцев.73

А английский историк И. Дейчер вообще утверждает, что "восставшие моряки Красного флота были руководимы анархистами".74 Но ему возражает знаток анархизма Эврич Пол заверяя, что в это время в Кронштадте "видные анархисты сошли со сцены".75 Тем не менее, анархисты перепечатывали, распространяли и содействовали принятию Кронштадтских резолюций".76 Да и в целом понятие анархист не только принадлежность к определенной партии, но и черта характера.

Английский историк Жд. Катков считает, что их программа и тактика были свободны от "руководства со стороны профессиональных политиков и интеллектуалов".77 Примерно такой же точки зрения придерживается американский историк Е. Поллак. Он считает, что трудно подтвердить или отрицать физическое присутствие в Кронштадте эсеров, меньшевиков, белогвардейцев или людей, которые им симпатизировали, но "если бы восстание было успешным, они могли бы обратиться к партии эсеров за политическим руководством".78 Скорее всего, это лишь благие пожелания. С "Петропавловска" 6 марта 1921г. была отправлена радиограмма: "Вся власть советам, а не партия": "Наше дело правое. Мы за власть советов, а не партий, за свободно избранных представителей трудящихся. Советы, которыми управляет коммунистическая партия, всегда оставались глухи к нашим нуждам и стремлениям".79 Формально говоря, позиция отчасти сродни той, которую в девяностые годы вели популисты призывающие голосовать "против всех". На деле, воплотив в жизнь этот лозунг, "мятежники" подрывали лишь власть коммунистов.

Интересно, что лозунг «Советы без коммунистов», то есть без диктата партии впервые выдвинул атаман Зеленый. Кроме того, в Сибири призывали к "Советам без коммунистов".80 Этот лозунг аукнулся громом Кронштадтского восстания матросов в марте двадцать первого.81 Любопытно, что к Начальнику Берегового Отдела Кронштадтско­го порта капитану 1-го ранга Зеленому П.А., когда бежал Ревком, перешли в подчинение все мятежные части.

В целом белая эмиграция на "мятежников" не обиделась. К тому же любому добросовестному исследователю, очевидно, что для идейного оформления платформ, вовсе необязательно, чтобы лидеры политических партий принимали непосредственное участие в этих событиях. Они могли готовить и управлять восстанием со стороны. Милюков тогда заметил, что против Советской России сложился "общий антикоммунистический фронт от кадетов до эсеров.82

Сходство между взглядами мятежников и некоторыми положениями меньшевиков и эсеров признал и Аврих.83 Кстати, свобода совести, слова, печати, собраний, союзов; всеобщее избирательное право; независимый суд; бесплатная передача крестьянам земель государственных, удельных, кабинетских и монастырских и даже право стачек имели место в программе кадетов. Тем не менее, большинство западных историков, да и отчасти отечественных исследователей пытаются представить Кронштадтский мятеж как стихийное движение, лишенное организованной подготовки.84 Между тем, в любом политическом движении, гораздо важнее выявить не инициатора, а организатора процесса. В то же время, по мнению Дэниелса даже после ареста видных коммунистов 2 марта, еще не было ясно, что движение было восстанием против Советской власти.85 Е. Поллак тоже утверждает, что "Конференция 2 марта не имела помыслов о восстании".86 При этом они по существу, отрицают и всякую подготовку до 2 март.

Напрасно. Факт запугивания делегатов смело признают эсеры в книге "Правда о Кронштадте".87 Признает это и член ревком Вальк.88 11 марта 1921г. фактическую узурпацию власти Ревкомом, методом запугивания и обмана, вынуждена была признать газета мятежников в статье "КАК СОЗДАЛСЯ ВРЕМЕННЫЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ". Приведем лишь отрывки из статьи:

"Представители власти растерялись, а некоторые из них оставили город. Поэтому вполне понятно, что охрану, как самого здания, так и делегатов от каких-либо эксцессов с чьей-либо стороны пришлось взять на себя команде линейного корабля “Петропавловск”".

Кузьмин "говорил о двойственном положении, которое занял Кронштадт, о патрулях, двоевластии, об опасности со стороны Польши, о том, что “на нас смотрит вся Европа”, уверял, что в Петрограде все спокойно; подчеркнул, что он в руках делегатов, что делегаты могут, если им угодно расстрелять его; и заключил свое выступление заявлением, что если делегаты хотят вооруженной открытой борьбы, то она и будет – коммунисты от власти добровольно не откажутся, и будут бороться до последних сил".

"После удаления с собрания… Кузьмина, Васильева и коменданта крепости... поступает внеочередное заявление тов. делегата линкора "Севастополь" о том, что по направлению к зданию собрания движется 15 подвод с винтовками и пулеметами…

В самый последний момент тов. председатель сообщает, что на собрание двигается отряд в две тысячи человек, после чего собрание, взволнованное и возбужденное, расходится в тревоге из здания Дома просвещения".

Как "шутка, повторенная дважды, превращается в глупость", так и мифическая угроза, может посеять панику. Даже "Известия Ревкома" это не скрывала. Свидетели этого спектакля были, конечно, еще откровеннее.

Например, Н.А. Михеев (секретарь патркомиссии Кронштадтской морской базы и крепости) поведал, что "Во время бурных дебатов", вбежал провокатор сообщил о движении коммунистов с пулеметами. Петриченко тут же заявил, что ввиду тревожного положения президиум совещания предлагается считать "Временным ревкомом".89

Настораживает еще одна важная деталь: в этой же статье говорилось, что "с разрешения и ведома исполкома, согласно опубликованному в «Известиях» распоряжению, в Доме просвещения (бывшем Инженерное училище) собрались делегаты "от кораблей, воинских частей, мастерских и профессиональных союзов, по два человека от каждой организации. Всего собра­лось свыше трехсот человек". Однако через два дня "на собрание прибыло 202 делегата".90 Так куда же делись более ста делегатов? Ответ лежит на поверхности делегатов-сторонников РКП (б) арестовали.

"Доминирующая роль Петриченко с первых часов восста­ния — его подпись под резолюцией “Петропавловска”, выступление на Якорной площади, руководство делегат­ским собранием 2 марта и Временным революционным комитетом — дает возможность предположить, что он начал действовать еще до начала мятежа. Доказатель­ством может послужить и заявление одного из членов ВРК, сказавшего: “Мы приказали отпустить Калинина 1 марта”, то есть за день до образования ВРК Петричен­ко и его товарищи уже отдавали приказы". Уже 28 февраля собрание вели С. Петриченко и П. Перепелкин, и на нем обсуждалась резолюция принятая затем 1 март на новом собрании. В тот же день в два часа дня на Якорной площади состоялся общий митинг. Этот митинг также был подготовлен руководителями мятежа разославших телефонограммы по частям и кораблям петроградской морской базы с приглашением принять в нем участие. 91

Тут же после митинга вечером 1 март по линии постов были разосланы телефонограммы, где утверждалось, что "Партия коммунистов удалена от власти и управляет ВРК".92 Жд. Катков отвергает подлинность телефонограммы за подписью В. Яковенко, направленной во все части Балтийского флота и крепости. Причем отвергается на том основании, что она не упоминается в документах опубликованных на западе, или каким-либо "автором из числа восставших".93 На самом деле уже вечером 1 март шли аресты.94

Кроме того, в многотысячном городе практически невозможно знать всех людей в лицо, особенно тех, кто совсем недавно прибыл в гарнизон. Поэтому главари заговора имели возможность провести на собрание столько сторонников, сколько им нужно, а противников отфильтровать заранее. Васильев, например, был арестован по пути на делегатское собрание и присутствовал там под караулом.95

Но статья от 11 марта уже не могла вызвать открытого возмущения после ареста наиболее активных коммунистов и неудачного штурма крепости. Да и сам ревком вовсе не был сформирован на собрании делегатов, а лишь объявил о своем существовании в лице президиума собрания.

Кто возглавляет их движение, кронштадтцы узнали лишь за пять дней до падения крепости. 12 марта 1921 г. газета Ревкома писала: " Коммунисты распространяют слухи о том, что в составе Временного Революционного Комитета находятся белогвардей­ские генералы, офицеры и поп... Чтобы раз и навсегда покончить с этим, доводим до вашего сведения, что Временный Революционный Комитет состоит из следующих пятнадцати членов:

1) Петриченко — ст[арший] писарь линкора "Петропавловск"

2) Яковенко — телефонист Кроншт[адтского] района службы связи

3) Ососов — машинист линкора "Севастополь"

4) Архипов — машинный старшина

5) Перепелкин — гальванер линкора "Севастополь"

6) Петрушев — старшина-гальванер линк[ора] "Петропавловск"

7) Куполов — старший лекарский помощник

8) Вершинин — строевой линкора "Севастополь"

9) Тукин — мастеровой электромеханического завода

10) Романенко — содержатель аварийных доков

11) Орешин — зав[едующий] 3-ей трудовой школой

12) Вальк — мастер лесопильного завода

13) Павлов — рабочий минных мастерских

14) Байков —зав[едующий] обозом Упр[авления] Строит[ельства] крепости

15) Кильгаст — штурман дальнего плавания.

Вот наши генералы Брусиловы, Каменевы и про[чие]".

В то же время статьи газеты "Ле Матэн", заранее показывают "уверенность в том, что произойдет" в Кронштадте,96 а это свидетельствует о существовании контрреволюционного заговора, планируемого белогвардейцами при поддержке союзников. А по сообщению корреспондентов Дейли геральд еще в январе 1921г. Савинков сообщил им планы белой эмиграции о восстании в Кронштадте.97

Компартия направила в Петроград и его морской фор­пост Михаила Ивановича Калинина, который, если говорить формально являлся главой государства, т.е. президентом. Ему предстояла сложная задача. Накануне "в Петрограде был общефлотский митинг в морском корпусе. Зиновьев был встречен не дружелюбно, не давали ему говорить, только Калинину удалось внести успокоение, в конце концов, была принята резолюция Петросовета…"98

Проведение митингов в этот день стало традицией, связанной с годовщиной февральской революции. Понимая, что настроение матросов критическое Калинин хотел локализовать конфликт и по прибытии в Кронштадт настаивал на проведении митинга в морском манеже, где не могли поместиться все желающие, но это ему не удалось. На свою беду Калинин не мог решить назревших вопросов, поэтому речь его часто прерывали выкриками.99 К тому же "мятежники", демонстративно прибыли на митинг с оружием, еще до начала митинга заняли лучшие места, затем выпустили на трибуну своих единомышленников и су­мели протащить необходимую им резолюцию. М. И. Калинин выступил трижды. Но из 16 тысяч собравшихся лишь Калинин и комиссар Балтфлота Н.Н. Кузьмин, выступали против резолюции. Заметим, что в 1917г. в Кронштадте митинги происходили ежедневно, а потому у местной "братвы", был богатый опыт их проведения в нужном им русле.

Заметим, что злополучная резолюция прошла не в Петрограде где происходили забастовки и мнимый расстрел. Там матросы, не смотря на скептическое отношение к Зиновьеву, все же остаются верными Советской власти. Резолюцию принимают в разогретом слухами Кронштадте. Т.е. был использован принцип игры в неисправный телефон. Первостепенное значение имело и прибытие сторонников движения со всей губернии, которых заранее оповестили циркулярной телефонограммой.

Очевидно, тогда многим вспомнился май 1917г., когда кронштадцы фактически отказались подчиняться Временному правительству. Но митинговая демократия в городе-крепости закончилась тут же после прихода к власти ревкома. "Кронштадтское Вече" так больше ни разу и не собиралось. Даже после получения ультиматума Троцкого Якорная площадь оставалась пустой.

Единственным отзвуком митинговой демократии стал первый номер газеты ревкома с текстом принятой резолюции. Очевидно, полный текст ее основная часть кронштадтцев увидела впервые, потому, что на широкой площади не только услышать, но и как следует разглядеть выступающих проблематично. Вскоре сама резолюция стала историей. Ее подменил лозунг "власть советам, а не партиям", который не только противоречил здравому смыслу, но фактически перечеркивал резолюцию. Лозунг был озвучен эсером-максималистом Ламановым, как раз в тот день, когда должны были состояться выборы в совет100 и не был нововведением. Лозунг в различной интерпретации пытались уже реализовать Петлюра, атаман Зеленый и батька Махно. И вот он с новой силой прогремел в Кронштадте.

Формально лозунг не был направлен ни против коммунистов, ни тем более против Советской власти. Но у руля находилась ВКП (б), с явным устремлением к монополии власти, а после Кронштадтской авантюры монополия стала фактом. Да и не могло быть иначе. Организованное сопротивление монополизму было сломлено в ходе Гражданской войны, а ставка на беспартийность могла быть лишь тактическим приемом.

Белая пресса заполняется многочисленными обращениями к западным правительствам, в которых выступают видные представители эмиграции, в т.ч. Врангель убеждает французских дипломатов, что Кронштадтские моряки продолжают его белое дело, которое не удалось ему самому.101

О захвате власти путем заговора говорит и тот факт, что статья "За что мы боремся",102 появилась только после обстрела Кронштадта тяжелой артиллерией. Или может быть, власть-то взяли, но зачем забыли? Мало того. Выходит, что морячки лишь через неделю поинтересовались, зачем она им нужна?

Пришлось все раскладывать по полочкам. В статье "Этапы революции" говорилось: " Угнетенный народ, опекавшийся жандармами и полицией Николая, свалил прогнивший трон царя.

Вся богатая и бедная Россия радовалась свободе.

Капиталисты и помещики были довольны, что, наконец, они смогут, не делясь с царем и его приспешниками, больше класть в свой карман, по-прежнему уворовывая труд у рабочего и крестьянина.

Надеялись прочно усесться на шею тружеников, околпачив последних в Учредительном собрании…

Терпение лопнуло, и дружным напором моряков, армии, рабочих и крестьян в октябре 1917г. буржуазия была отбро­шена в сторону.

Казалось, трудовой народ вступил в свои права. Но полная шкурников партия коммунистов захватила власть в свои руки, устранив крестьян и рабочих, во имя которых действовала…

Зоркий часовой социальной революции — Кронштадт не проспал. Он был в первых рядах февраля и октября. Он первый поднял знамя восстания за Третью Революцию трудящихся.

Самодержавие пало. Ушла в область преданий Учредилка. Рушится и комиссародержавие…

Вы, первые жертвы Третьей Революции, Революции Труда, дали пример непоколебимой стойкости в борьбе за свое право".103

Вот так потихонечку вожаки заговора выкладывали на стол свои кропленые карты. Нужно ведь как-то объяснить, что Кронштадт всего лишь "часовой". А раз так, то поднимется и вся армия. Необходимо втолковать это тем, кто так до падения крепости и не понял, что же произошло.

Если верить показаниям Перепелкина на допросе, он тоже был пешкой в этой игре. Будучи избранным в Ревком, он лишь подчинялся общему потоку событий: "Как намечали ход событий, мое желание было одно — переизбрать советы, захват пристани, посылка караула к собранию на Якорную площадь — объясняю, не стремление к захвату Власти, а чисто шкурнический страх обезопасить самих себя".104 Но в этих словах есть криминал: Перепелкин послал караул на Якорную площадь, якобы охранять митинг (от кого?), не понимая, или отказываясь понимать, что собравшиеся люди теперь находятся не под охраной, а под конвоем. Умалчивает он и тот факт, что уже 28 февраля он вел собрание вместе с С. Петриченко.105 Учитывая, что Перепелкин руководил агитационным отделом Ревкома, принижение своей роли в событиях выглядит не убедительно.

Не позволяют начисто отрицать подготовку выступления и документы, которые выявил П. Аврих. В частности приводится документ из русского архива Колумбийского университета ("Докладная записка по вопросу об организации восстания в Кронштадте" под грифом сов. секретно). Во всяком случае не вызывает сомнения, что планы оказания поддержки ожидаемому мятежу в Кронштадте готовились внутри Национального центра. В конце концов, ясно, что центр намеревался использовать мятеж в своих целях.

Имеются неопровержимые доказательства, что революционный комитет вошел в соглашение с центром после подавления мятежа и после того, как некоторые его члены нашли прибежище в Финляндии, и нельзя исключить возможности существования давнишних связей.106

Данные отечественной историографии о деятельности мятежников 28 февраля – 1 марта неопровержимо свидетельствуют о целенаправленной организации выступления его главарей. Невольно подтверждают это и апологеты мятежного ревкома, заверяя, что Степан Петриченко "сколотил вокруг себя группу… Стали готовить собрание команды, писали резолюцию".107

Поспешность же в организации мятежа объясняется, по всей вероятности, стремлением использовать благоприятную обстановку, возникшую в связи с "волынкой" в Петрограде.

Другим широко распространенным тезисом на западе является почти полное отрицание, какой либо роли белогвардейских элементов в движении, особенно выступают против т.н. "белогвардейской версии" мятежа. Т.к. "привыкшие к белогвардейским генералам во время Гражданской войны, большевики и тут объявили, что Кронштадтский мятеж – дело рук белогвардейских генералов".108

Другие авторы, также считающие полным абсурдом белогвардейское руководство Кронштадтским мятежом. Считают, что эта версия придумана, чтобы обмануть массы.109 Наиболее пространно этот тезис развивает Е. Поллак в книге "Кронштадтское восстание". Он считает, что перешедший на сторону мятежа, генерал Козловский был "старым, хилым, больным человек, без последователей и влияния".110 "Большинство граждан, не понимавшие роли Козловского, видевшие и читавшие только про Петренко,111 думали, что Петроградские газеты неправильно освещают события".112

Но ни Ленин, ни Советские исследователи не считали, что белогвардейские элементы были главными руководителями. Однако это не значит, что они вовсе не принимали в нем участия. "За спинами эсеров и меньшевиков уже обнажили клыки бывшие царские генералы".113 Где находились "бывшие генералы" не уточнялось. А вот из офицеров был сформирован штаб внешней и внутренней обороны, они настаивали на активных действиях. В апреле В.И. Ленин заявил: "Белогвардейские военспецы в Кронштадте, ряд спецов, а не один Козловский, разрабатывали план десанта в Ораниенбаум, план, испугавший колеблющуюся меньшевиков и эсеров – беспартийную массу".114

Наконец, почти все заседания ревкома происходили при участии белогвардейских военспецов, которые по тактическим соображениям формально не входили в состав РВК, дабы показать, что этот орган является истинно народным.115

На западе обычно это игнорируют. Лишь Аврих согласился, что большинство военспецов, по-видимому, отдали себя в распоряжение, мятежникам оказывая им помощь техническими советами. А 2 марта Козловский сказал большевикам: "Ваше время прошло. Теперь я буду делать то, что нужно". И далее Аврих показывает, как военспецы планировали военные операции.116

Однако кинорежиссер Г. Никулин во время очно-заочного круглого стола заявил: "Раз Агранов не нашел “белогвардейского заговора”, то кто же “ставит события с ног на голову”, кто “продолжает лукавить”?117 В первую очередь лукавит Агранов. Чекист просто расписывается в своем бессилии или пытается запутать следствие. Доклад начинается так: "При падении восставшего Кронштадта большая часть членов мятежного Ревкома, весь Штаб Крепости и большинство активных участников восста­ния бежали в Финляндию. Важнейшие деятели движения ускользнули, та­ким образом, из рук следствия". Хотя в секретном докладе особоуполномоченного при президиуме ВЧК Агранова говорилось: «Кронштадтское движение возникло стихийным путем и представляло собой неорганизованное восстание матросской и рабочей массы... Следствием не установлено, чтобы возникновению мятежа предшествовала работа какой-либо контрреволюционной организации среди комсостава или работа шпионов Антанты. Весь ход движения говорит против такой возможности».

Тем не менее, на поставленный вопрос ответ у Агранова, который специально занимался расследованием сути событий, есть.

"Следствием установлено, что, в общем, подавляющее большинство ком­состава согласилось участвовать в мятеже добровольно, без какого бы то ни было давления со стороны Ревкома… Штаб проявлял лихорадочную деятельность, что немало поражало всех привыкших раньше видеть штаб крепости вя­лым и сонным… Высшая власть была сосредоточена в Ревкоме, всецело вла­девшем политической частью; оперативная же часть сосредоточилась в штабе обороны… Единодушие высшего комсостава крепости указывает на то, что они прекрасно знали и понимали друг друга, благодаря чему в ходе восстания быстро наладился их боевой аппарат".118 Т.е. и тут и там работа шла достаточно слаженно, это ли не доказательство наличия организации. Кроме того, начальник 1 Специального отдела ВЧК еще 20 декабря 1920г. докладывал: "Единственное, что ему не удается, это завербовать осведомителей из комсостава".119 Недостаток прямо скажем решающий. Особенно если учесть, что члены позднее сформированного ревкома в большинстве своем если не были командирами и начальниками, то имели с бывшими офицерами непосредственный контакт по роду деятельности, особенно Петриченко, Яковенко, Романенко и Куполов.

К тому же имел ли Агранов задачу разобраться в сути событий? Если судить по результатам освещения проблемы в отечественной и зарубежной литературе, то, скорее всего, нет. Как Кронштадтские события марта 1921г. так и убийство Кирова, которое тоже расследовал Агранов, остались окончательно запутанными. Есть не мало темных мест и в истории самоубийства Маяковского. К тому же главная военная прокуратура в 1955 году отказалась посмертно реабилитировать Агранова, несмотря на очевидную надуманность обвинений. В нем видели не столько жертву, сколько палача - "человека замешанного в массовых репрессиях".

Очевидно под воздействием " Известия Временного революционного комитета матросов, красноармей­цев и рабочих г. Кронштадта", уже в 1950 г. И. Дейчер пишет, что там приняли участие "разочарованные большевики и не большевики".120 С тех пор этот тезис регулярно появлялся на западе. 121

Наибольшее развитие версия получила у Даниэлса: "Кронштадт был движением разочарованных революционеров, охваченных тем же самым недовольством, что и ультралевые коммунисты, которые внешне должны были соблюдать партийную лояльность и дисциплину".122 Его поддерживают другие.123 Но "разочарованные революционеры", были в основном молодыми членами партии. К началу мятежа от 80 до 90 % членов партии Кронштадта и флота были те, кто вступил в нее в течение партийной недели осенью 1919г.124 Более того, значительная часть активных коммунистов Кронштадта с оружием в руках ушли в Ораниенбаум.125 Временное бюро смогло появиться только после ареста партийных лидеров, и использовано ревкомом для дезориентации молодых коммунистов.126 Поэтому как вспоминал генерал Козловский: "Первые сутки по возникновении революционного комитета, последний в полном составе занимался рассмотрением различных вопросов об арестах, допусках и пропусках".127 Так и хочется спросить: "Откуда ты все это знаешь, если в ревкоме не состоял?" Только никто не спросил, никто не опроверг его слов. Потому, что всем было ясно, что он человек в этих событиях не последний.

Хотя многие активисты партии были брошены в тюрьмы, оставшиеся включились в подпольную работу, установили связь с Красной Армией, подавали световые сигналы, разведали ряд ценных сведений в лагере мятежников.128

Кроме того, нередко обходят молчанием и серьезное ослабление политической работы среди членов партии (да и военнослужащих вообще), вызванное тем, что ПУБАЛТ и командиры во главе с Раскольниковым сосредоточили свои усилия на поддержке платформы Троцкого и распространения его взглядов. 129 "Пубалт оторвался не только от масс, но и от активных партийных работников и превратился в бюрократический, не пользующийся ни каким авторитетом орган".130 Борьба Троцкого и Зиновьева также подрывала авторитет партии.131 При этом не следует забывать, "что "братва" "очень щепетильна", видит сучок в глазу товарища",132 иными словами способна замечать чужие недостатки.