Книга подполковника запаса, кандидата исторических наук Красноярова Виктора Алексеевича, является своеобразным путеводителем, как по улицам Кронштадта, так и по историографии процесса который получил во всемирной истории название: "Кронштадтский мятеж",

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 18

Дух махновщины в Кронштадте.

«Анархия не значит отсутствие учреждений, а только отсутствие таких учреждений, которым заставляют подчиняться насильно». Лев Толстой

Махновщина, по определению БСЭ - антисоветское анархо- кулацко-крестьянское движение на Украине в 1918—21 во главе с Н. И. Махно, одна из разновидностей мелкобуржуазной контрреволюции. В нашем случае влияние махновщины просматривается не в географической близости, а схожести идеологии.

На Левобережной Украине были сильны большевики. На Правобережной националисты – петрлюровцы. А вот Южная Украина - занимала особое место, в Российской империи. До 1917г. здесь были наиболее крепкие помещичьи хозяйства, но уже с конца XIX века наблюдалось большое расслоение крестьянства со значительным удельным весом кулачества.

В Таврии близость Черного моря, благодатные земли позволяли после революции широко развернуться "хозяйственным" мужикам, которых совсем не привлекали идеи "коммунии", но пестрый национальный состав южно-украинского населения не позволял внедрять в их сознание националистическим идеям Петлюры. Им была ближе идея анархизма – идея хозяйствовать на своей земле без контроля, какой бы то ни было власти. Зажиточные слои крестьянства, получившие после революции земли многочисленных в тех краях крупных помещичьих имений, оказывали решающее влияние на политическую ориентацию махновщины.

Здесь Махно черпала свои силы и материальные средства, отсюда вышли большинство махновских главарей.^²⁵² Однако Махновщина не была локальным движением (в противоположность, например, Антоновщине), а распространялась на большой территории от Днестра до Дона. Пёстрым был национальный состав махновских отрядов. “Столицей” махновщины стал небольшой город Гуляй Поле Екатеринославской губернии. В периоды, когда угрожала помещичья реставрация (при германской оккупации и белогвардейцах), к Махно примыкали сравнительно широкие массы крестьянства; при борьбе с Советской властью махновцы опирались на зажиточные слои деревни. Под знамена Махно всегда стекались деклассированные элементы (дезертиры, бывшие солдаты белогвардейских армий, уголовники и т. п.), в последний период этот контингент стал преобладающим. Численность отрядов Махно резко колебалась, однако всегда существовало ядро из приближённых Махно и отборных кавалеристов. В основном махновские отряды рекрутировались из добровольцев, но в период наибольших успехов проводились мобилизации. Когда “армия” Махно разрасталась, в ней появлялись полки, дивизии и даже корпуса с неопределённой структурой и численностью. В октябре – ноябре 1919 махновцы имели около 80 тыс. человек. Одних только тачанок было 12 тыс. Как писала газета "Правда": "Отряды Махно представляют собой внушительную силу. О них говорят как о непобедимой армии".^²⁵³

В случае неудач эта “армия” распылялась, а сам Махно с отборными отрядами уходил от преследований. Под Кронштадтом повстанцам разбежаться не удалось, однако попытку все же предприняли, сколько их потом "гуляло" по Руси Великой неизвестно, но это была совсем другая война. Отряды махновцев, состоявшие из конницы и пехоты, посаженной на тачанки с пулемётами, обладали большой подвижностью (переходы совершались до 100 км в сутки); они имели благодаря поддержке местных крестьян хорошо налаженную разведку и связь. Боевое снабжение производилось только за счёт трофеев.

В идеологическом отношении махновщина выступала под лозунгами “безвластного государства” и “вольных советов”, что на практике означало борьбу против пролетарского государства. Значительное влияние имели главари русского анархизма [Волин (Эйхенбаум), Аршинов (Марин), Барон, Готман и другие]. При махновском штабе существовал так называемый реввоенсовет, в котором главную роль играли анархисты, пытавшиеся наладить пропагандистскую работу; выпускались газеты “Путь к свободе”, “Голос махновца”, “Вольный повстанец”.

Махновщина возникла весной 1918 в ходе борьбы украинского крестьянства с австро-германскими оккупантами. В бою на стороне небольшого анархистского отряда принял участие отряд его земляка — матроса Ф. Щуся. Затем крестьяне на митинге провозгласили Н.И. Махно батькой, Ф. Щусь стал при нем адъютантом, но еще долго считал себя равным батьке. Окончательно Ф. Щусь подчинился Н.И. Махно только в марте 1919 года. Позже он занимал у Махно должности начальника штаба, начальника кавалерии.Впоследствии ближайшим помощником Н.И. Махно стал матрос - Д.И. Попов. Среди командиров, в основном начавших участвовать в махновском движении с его зарождения, имелись также бывшие матросы Чалый, Демерджи, Веретельников, Брова, М. Полонский, А.Е. Максюта, Гуро, Лященко, Кийко, Уралов, Красовский. Кроме того, сам Н.И. Махно вспоминал матросов Веретельникова, Полупанова, Мокроусова, Степанова, Любимова,^²⁵⁴ и кронштадтских моряков в частности. Но не вспоминает Дыбенко, хотя с ним приходилось иметь дело. Кроме того, в исследованиях есть упоминания о матросах-махновцах: Иван Херсонский, Живодер и других без упоминания имени.^²⁵⁵ Матросы часто назначались Махно Н.И. комендантами городов и занимали другие властные должности. Многие из них, по воспоминаниям современников, отличались крайним экстремизмом.

На Украине как впрочем, и по всей стране существовала полная неразбериха во властных структурах. Как вспоминал сам Н.И. Махно "В Екатеринославе существовали 4-5 самостоятельных городских властей. – Здесь была власть, еще крепко хватавшаяся за Керенского, власть украинцев, хватавшаяся за Центральную Раду с ее уже официально существовавшим Секретариатом (Правительством). Здесь была и власть каких-то нейтральных граждан, а также своеобразная власть матросов, прибывших несколькими эшелонами из Кронштадта; матросов, которые держали направление против генерала Каледина, но по пути свернули в Екатеринослав на отдых".^²⁵⁶

Первоначально близость интересов Махно и матросов Кронштадта, выражавших тогда пристрастия большевиков, объяснялось не столько сходством взглядов, сколько наличием общих противников. В основе причин ухудшения отношений Москвы и Н.И. Махно лежало возрастающее недовольство крестьян введением 13 апреля 1919 года продразверстки на Украине. Оно привело к ряду антибольшевистских выступлений. Из них наиболее зрелым было восстание матросов в Николаеве. Требования восставших во многом предвосхитили лозунги Кронштадтского восстания в марте 1921 года. Повышенной сознательностью и большевистскими симпатиями отличались бывшие матросы, которые перешли к Н.И. Махно со своими частями. В частности — командиры полков Демерджи и особенно М. Полонский, который позже был обвинен Н.И. Махно и его контрразведкой в большевистском заговоре и расстрелян.^²⁵⁷

В самый разгар боев с Врангелем 25 ноября Совет революционных повстанцев Украины (махновцев) утвердил положение о Гуляйпольском совете, где в частности говорилось: "В Советы не могли быть избранными бывшие чиновники, а также представители советской администрации, в том числе коммунисты, т. к. эти органы должны быть обязательно беспартийными".^²⁵⁸ Это был прозрачный намек на то, что пути с большевиками окончательно разошлись. «Комиссародержавия», Махно не желал. Его же лозунгом была и "третья революция". Но случилось это не сразу.

В апреле 1918 Махно покинул Украину, побывал в Поволжье устанавливая связи с местными анархистами. В июне приехал в Москву встречался со Свердловым. Как вспоминал сам Н. Махно: "Я был в Кремле у тов. Свердлова. Он провел меня к Ленину. Последний встретил меня по-отцовски и одной рукой за руку, другой, слегка касаясь моего плеча, усадил в кресло, сел против меня и стал расспрашивать… Я лично почувствовал, что начинаю благоговеть перед Лениным". Затем Махно направили к Затонскому ведавшему фальшивыми паспортами. "Трагическая ирония судьбы. Махно помогал то самый человек, который затем изо всех сил старался его уничтожить. ^²⁵⁹ 26 января 1919г. Махно встретился с Дыбенко и заключил с ним договор против Деникина и Петлюры.

Временные союзники становились злейшими врагами не сразу. Совсем не случайно П. Е. Дыбенко, К. Е. Ворошилов, И. Ф. Федько, В. П. Затонский, А. С. Бубнов и др. оказались в 1921г. под Кронштадтом. Кто как не они знали повадки махновцев.

Духовные наставники Н.И. Махно — идейные анархисты — активно участвовали в революционном движении, и среди них было немало матросов. Н.И. Махно знал и уважал вожака балтийских анархистов А.Г. Железнякова и вспоминал о нем в эмигрантской печати, отмечая, что тот сделал большую ошибку, не разогнав после Учредительного собрания и большевистский Совнарком (СНК).

В апреле Махно с группой анархистов создал в районе Гуляй Поля небольшой отряд, совершивший ряд нападений на помещичьи усадьбы и гетманскую полицию. К ноябрю он возрос до 500 человек, а в ноябре — декабре до 20 тысяч. В ноябре 1918 — январе 1919 махновцы вели бои с австро-германскими, а затем с петлюровскими войсками. В феврале 1919 махновские части вошли в состав советской 2-й Украинской, а затем 13-й армий в качестве бригады Заднепровской и позже 7-й Украинской дивизии, в марте — мае вели борьбу с деникинцами на участке фронта Мариуполь — Волноваха.

Однако они саботировали приказы советского командования, изгоняли комиссаров, пресекали деятельность продотрядов и комбедов. На созванных махновцами в феврале и апреле “съездах повстанческих рабочих и крестьянских депутатов” принимались резолюции против политики Советской власти. При этом главари махновщины использовали ошибки украинских руководителей в аграрной политике (отказ от раздела помещичьей земли и т. д.) и недовольство средних слоев крестьянства продразвёрсткой.

В конце мая 1919 бригада Махно была разбита деникинцами, а 29 мая отказалась повиноваться командованию Красной Армии и самовольно ушла с фронта в район Гуляй Поля, начав открытую борьбу против Советской власти. 8 июня Махно и его приближённые были объявлены вне закона. "Приказ об объявлении Махно вне закона настолько играл на руку белым, что они отпечатали его во множестве, и разбросали среди войск Махно".

Были арестованы десятки махновцев. В основном штабных, которые находились в бронепоезде вместе со штабом 14А. Под гнев Троцкого попал не только Махно, был смещен со своего поста командующий 14А Ворошилов. Тем не менее, повстанцы не разошлись по домам и не ушли к Деникину, а продолжали сражаться и помогли войскам И.Ф. Федько вырваться из Крыма.

Нападки на Махно в то время скорее были жестом отчаяния. В мае началась григорьевская авантюра, поставившая красных на Украине на край пропасти. Зимой 1919 Григорьев вступил в Красную Армию в дивизию Дыбенко в качестве 1 Заднепровской украинской Советской бригады. Бил, белых, французов, греков, сербов, румын и пр. В марте-апреле 1919г. бригада освободила Николаев, Херсон, Одессу и 25 апреля она преобразована в дивизию, но 7 мая 1919г. подняла мятеж. Григорьев считал, что его поддержат другие зеленые батьки, но они выжидали, посматривая на Махно. На Украине тогда действовали еще несколько крупных формирований Зеленого и Тютюника, придерживавшихся петлюровской ориентации. Григорьев оголил Юго-Западный участок фронта, но Юго-Восточный Махно прочно удерживал. Если бы он примкнул к Григорьеву, то уже в мае 1919 Деникин ринулся бы на Украину и катастрофа для красных была бы неминуема.

Председатель Совнаркома УССР Х.Г. Раковский тогда заявил: "Надежда Григорьева на поддержку Махно оказалась несостоятельной. Армия Махно состоит в основном из крестьян... Они очень хорошо понимают, что помогать Григорьеву значило бы открыть фронт и дать возможность расправиться с ними".

Антонов-Овсеенко охарактеризовал махновцев так: "Состав частей – все бывшие солдаты; кадр великолепный – в Гуляй Поле с войны все возвращались не менее, как унтер-офицерами, материал прекрасный... Нападки на Махно крайне озлобляют местное население и его части".

Но тут же добавляет: "Вблизи Махно вертятся (больше в тылу) несколько проходимцев, творящих временами некоторые пакости. Наши политработники в частях Махно слабы, трусливы и не могут противостоять указанным вредным элементам..."

"Махно называл себя анархистом, власти опасным уголовником эта двойственность сохранилась за ним навсегда. Но парадокс истории в том, что теории, которыми пользовались не только анархисты, но и народовольцы, их приемники эсеры, большевики, оставляли большой простор для проявления чисто уголовных устремлений. Один постулат был общим для них как в последствии и для нацистов - "цель оправдывает средства". Еще С. Нечаев в "Катехизисе революционера" считал не только допустимым, но и необходимым убийство, шантаж, кровавую круговую поруку между революционерами для достижения ими цели. "Он (революционер) знает только одну науку, науку разрушения... он презирает общественное мнение... он презирает и ненавидит общественную нравственность... Все изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены единой холодной страстью революционного дела…"^²⁶⁰

В итоге, когда Советская власть была на краю гибели, а конный корпус Мамонтова и Коновалова с бронепоездами и пехотой крошили красные тылы, и разъезды появлялись под Серпуховом, у штаба РВС. Врангель взял Царицын. Юденич вел бои под Петроградом. Ленин приказал перебросить часть войск с Польского фронта на Южный. И в это время в приазовье тыл белых таранил Махно.

Недаром орден Красного знамени под № 4 получил Н. Махно, правда, в списке его фамилия густо замазана черной краской.^²⁶¹

Соратник Махно П.А. Аршинов писал: " При взятии Бердянска и Мариуполя там оказалось не поддающееся учеты количество снарядов; не будь Уманского прорыва и последовавшего за ним разгрома тыла, артиллерийской базы и всего снабжения деникинцев, последние, вероятно, вошли бы в Москву приблизительно в декабре 1919г". Деникин был вынужден бросить на борьбу с Махно корпус генерала Я. А. Слащева.

В январе 1920 Красная Армия вступила в район действия махновцев, большинство бойцов из махновских отрядов влилось в её ряды или разошлись по домам. Сам Махно в течение весны — лета 1920 вёл борьбу с Советской властью, однако, отказался от предложения врангелевцев действовать в союзе с ними. Тем не менее, на практике это означало: идти по рознь, бить вместе. В сентябре белогвардейцы захватили основной район махновщины, лишь после этого махновцы начали вооруженную борьбу с ними.

В середине октября в Харькове было подписано соглашение между представителями Махно и командованием Южного фронта о совместных действиях против врангелевцев. Конный махновский отряд (около 2 тысяч человек) был направлен под Перекоп. Однако после разгрома белогвардейцев Махно вновь отказался подчиниться Советской власти. По приказу М. В. Фрунзе 25 ноября 1920 началась ликвидация махновщины. 1 декабря 1920 крымская группа махновцев была уничтожена. В ноябре — декабре крупные силы Красной Армии провели операцию по уничтожению махновщины в районе Гуляйполя — Синельниково, но сам Махно с отборным отрядом ускользнул.

Причины сближения моряков и махновского движения в 1917—1919гг. не ограничивались только общностью их леворадикальной политической линии. Ему способствовала географическая близость Черноморского флота с районом распространения махновского движения. С началом немецкой оккупации в 1918 году матросы Украины объективно оказывались в авангарде той части населения, которая выступала против политики сотрудничества украинской Рады с немцами. Они являлись инициаторами создания многих партизанских отрядов самообороны на Украине. Зимой—весной 1918 года М.Г. Никифорова во главе отряда Черной гвардии, костяк которого составляли черноморские и балтийские матросы, советизировала юг Украины, а затем начала воевать с оккупировавшими эту территорию немцами.

Черноморские матросы, связанные с местным населением, гораздо сильнее балтийских были настроены против Брестского мира. А, следовательно, против большевистских верхов, его заключивших. Поэтому в матросских отрядах анархизм в условиях столкновения с регулярными немецкими частями не изживался, а, напротив, получал подпитку, доходя до смыкания с около уголовными элементами.

Тем не менее, чтобы ослабить поддержку Махно со стороны местного населения, призванных по мобилизации махновцев старались по возможности удалить из районов Южная Украина. Группы в 6 тыс. человек, которые "состояли в большинстве своем из махновцев, деникинцев, петлюровцев, кубанцев" прибыли в Кронштадт. Кроме того, для флота "и по возрасту своему не могли быть полезными… 45 летние старики…"^²⁶² На что рассчитывали отцы-командиры посылая такое пополнение? На то, что в колыбели революции они получат иную идеологию? Это была очередная глупость, если же предательство.

В докладе Э.И. Батиса в политотдел Балтфлота о причинах и уроках кронштадтских событий прямо говорилось: "Молодые моряки из Кубани и махновских районов были в числе 10—15 000 влиты в Балтфлот, что является чрезвычайной ошибкой, ибо их батьковские инстинкты развернулись при перевороте сполна. Кронштадт считался до известной степени центром, исправляюще действующим на худшие элементы. В результате оказалось, что все лучшее из Кронштадта было по выкачено, и худшие элементы оказались в большинстве". Впрочем, виноваты были не только махновцы: "Молодые моряки, вербованные на флот еще при Керенском в 1917 г. и после, главным образом, из среды петербургских обывательских сынков, представляют из себя чрезвычайно неустойчивый в своей массе элемент, заинтересованный лишь матросской формой, живущий душою и рвущийся постоянно на берег, чтобы пощеголять в театре, на вечеринке, на бульваре. Это так называемая “шпана”, люди флирта. Для них оторванность от Петербурга казалась целым бедствием и создавала большое озлобление".^²⁶³

На заседании Исполнительного комитета Петроградского губернского Совета —Г.Е. Зиновьев информировал что часть матросов находится под влиянием Махно. "Это не случайно, потому, что там оказалось довольно много молодняка из Украины и там большое количество моряков, которые пропитаны насквозь махновскими идеями и которые воображают, что делают очень хорошо".^²⁶⁴ В письме же В.И. Ленину Зиновьев уже не стесняясь пишет: "Коморси и Раскольников привезли 7000 молодых украинцев, никогда моряками не бывших. Как нарочно собрали цвет махновщины, одели ее в матросский мундир, посадили на о. Котлин и дали в руки 12-дюймовые пушки".^²⁶⁵

В записке комиссара походного штаба Морских сил Сибири, военмора Н.И. Фролова о положении в Кронштадте также говорилось: "Всех обитателей, Кронштадта можно подразделить на три категории 1) Махновцы-хулиганы (большинство, действительно, находилось у Махно). 2) Офицерство (определенная белогвардейщина) прикрывающаяся под маской "Выборности советов". Держится в тени, незаметно для масс. 3) Все кто не примкнул к 1 и 2 к."^²⁶⁶

Рапорт слушателей Академии Генерального штаба С.П. Урицкого, И.Ф. Федько и А.Г. Борщевского комиссару академии также в частности гласил: "Гарнизон Кронштадта и побережья Финского залива на 75% состоял из бывших деникинских пленных, легко поддававшихся антикоммунистической агитации и могущих обратиться в орудие против Советской власти. Так, полки 560-й, 561-й Кронштадтский в значительной своей массе, как и многие матросские команды в Кронштадте и две роты молодых моряков в Ораниенбауме были бывшие махновцы и кубанцы кулацкого склада…

Учебные отряды (минная, артиллерийская, машинные школы) оказали нашим частям на улицах Кронштадта самое упорное сопротивление… упомянутые курсы были укомплектованы в значительной своей части, как они себя сами называли, спортсменами, Ораниенбаумскими, Кронштадтскими, Петергофскими и пр. гимназистами и реалистами, бывшими махновцами и деникинскими пленными".^²⁶⁷

"Прибыв во флот преимущественно из районов пораженных в гражданскую войну бандитизмом, из районов, где орудовали банды различных батек: Махно, Струка, Маруси, Ангела, Григорьева... молодые моряки принесли с собой те анархо-бандитские настроения".^²⁶⁸

Позднее, участник подавления восстания С. Урицкий с большевистской ненавистью сообщает: "Подонки Петроградского порта, недоучившиеся гимназисты и реалисты, пленные махновцы и деникинцы - вот кто в большом количестве заполнил красноармейские и краснофлотские части Кронштадта и находившиеся в нем суда".^²⁶⁹

Влияние махновцев на события в Кронштадте подозревали на самом верху. Газета "Правда" перечисляя главарей восстания, печатает их в следующем порядке: Петриченко, Яковенко, Савченко и т.п.,^²⁷⁰ что является явным намеком на новороссийские, кубанские или малороссийские корни. На Украине Петлюра, Махно, Григорьев, Зеленый и десятки более мелких атаманов проповедовали лозунги: землю – крестьянам, свободная торговля, свободные Советы "без москалей и жидов".^²⁷¹ Очевидно поэтому газета Красный Балтийский флот № 28 за 1921г. заверяла, что Петриченко все время восхвалял Петлюровские порядки и дядьку Махно, и даже получил кличку (Петлюра).^²⁷² Достоверных сведений о его членстве в партии эсеров не имеется, хотя об этом и говорилось в печати. А вот то, что летом 1920 года он побывал на родине, а, вернувшись, высказывал взгляды анархистского толка, симпатизировал “движению” Махно, известно. "Анархическая стихия деклассированных кронштадтских “клешников” и “Иван-моров”, естественно, выдвигала соответствующих главарей".^²⁷³

Махновцы не встали во главе восстания марта 1921г., да это было и невозможно, матросы в Кронштадте доминировали, но влияние идей батьки Махно просматривается невооруженным глазом. Требования восставших, несомненно, адаптированы под местные условия, но дух махновской вольницы, бесспорно, присутствует.

Да и не могло быть иначе, если даже "вожак Кронштадтской братвы" – Петриченко пропадал несколько месяцев 1920г.^²⁷⁴ в Александровске (Запорожье), в самом центре махновщины. Хронологически только к периоду этого отпуска можно привязать информацию украинского историка В. Чопа о том, что "Петриченко в своё время числился членом Гуляйпольского Союза Анархистов".^²⁷⁵ А резюмировать все выше сказанное можно заключением Пухова о том, что Петриченко "возглавлял в Кронштадте в период мятежа так называемую анархо-бандитскую группировку, смыкавшуюся с другой группировкой - офицерской".^²⁷⁶ Потому именно от батьки Махно обещает помощь мятежный ревком,^²⁷⁷ но батька лишь приветствует их по радио.

Хотя только 7 апреля в Бухаресте было принято сообщение от полевой радиостанции махновцев; несколько дней спустя эта радиограмма появилась (с некоторыми разночтениями) во многих эмигрантских газетах: “Приближается час соединения свободных казаков с кронштадтскими героями в борьбе против ненавистного правительства тиранов”.^²⁷⁸ Однако, по последнему исследованию С. Семанова, не в апреле, а "уже 7 марта в Бухаресте было принято сообщение от полевой радиостанции махновцев".^²⁷⁹ Позднее рижская газета “Сегодня” сообщала, что примерный текст этого “послания” передала в эфир^²⁸⁰ и радиостанция мятежного Кронштадта.

Бегство мятежников из крепости осуществлялось также по давно проверенному сценарию махновцев. Кронштадтцы не только ушли в Финляндию, но и рассыпались по окрестным деревням. Учитывая способность махновцев совершать марши до ста километров в сутки и более и наличию в крепости лошадей, уже через пару недель они могли появиться перед очами своего батьки. К тому же, войска Тухачевского как обычно имели слабую кавалерию, так, что преследовать беглецов было некому.

Опасались воздействия махновцев и во время подавления мятежа, когда тысячи моряков были направлены на юг. Дзержинский пишет письмо Менжинскому:

"Сегодня перехвачена английская радиотелеграмма о восстании в Одессе. Значит, если нет, то будут попытки. Мариуполь же это сфера действий Махно. Надо пересмотреть решение и направить к морякам политработников".

9/III.21^²⁸¹

В конспекте показаний председателя "Ревкома" Петриченко упоминалось, что, потерпев поражение на Украине, Махновская организация сочла необходимым делегировать своих работников на Север, где можно использовать продовольственные и топливные затруднения. В т.ч. и в Кронштадт учитывая "его географическое расположение, а также матросскую массу, находящуюся там, которая более восприимчива к махновским идеям".^²⁸²

"В годы Гражданской войны большевики не только арестовывали, но и расстреливали эсеров, меньшевиков и анархистов, как своих злейших врагов. Немало большевиков пало в эти годы от пуль эсеров и анархистов, особенно на территориях, контролируемых эсеро-меньшевистскими и анархистскими отрядами, армиями и "правительствами". Но когда армии Деникина угрожали Москве в 1919г., Ленин распорядился освободить из тюрем эсеров и меньшевиков, и они добровольно шли прямо на фронт, иногда в качестве комиссаров, сражаться за Советскую власть. Были восстановлены отношения с армией Н. Махно, включенной в состав Красную Армию.^²⁸³ В целом махновцы, как и многие кронштадтские моряки были лишь попутчиками большевиков. Поэтому в директиве от 18 марта 1919 Дзержинский объявил: "От ныне ВЧК не будет делать разницы между белогвардейцами типа Краснова и белогвардейцами из социалистического лагеря … Арестованные эсеры и меньшевики будут рассматриваться, как заложники и их участь будет зависеть от политического поведения их партий".^²⁸⁴

В конечном итоге в 1921г. Троцкий подал записку В.И. Ленину, Молотову и Дзержинскому о проведении процесса над Кронштадтцами с одной стороны и махновцами с другой. "Собран весь надлежащий материал, можно было бы придать процессу вполне важное агитационное значение. Во всяком случае, действие отчетов, обвинительные речи и пр. было бы гораздо сильнее, чем действие брошюр и листовок об эсеровщине и анархизме".^²⁸⁵ Показательного процесса не получилось. Вожаки кронштадтской братвы показали свою прыть не хуже махновцев.

Возможно, именно известие о кронштадтском восстании и послужило сигналом к консолидации махновцев. В начале апреля 1921 г. Махно разослал гонцов во все отряды с приказом собираться на Полтавщине. Обстановка для этого была вполне благоприятная. Во-первых, подсохли дороги, и можно было опять совершать знаменитые рейды. Во-вторых, крестьяне, закончив весенние полевые работы, могли опять участвовать в боевых партизанских действиях. В-третьих, в той быстро менявшейся ситуации батька боялся остаться не у дел или отойти на задний план. Чтобы вести за собой массы, Махно было необходимо иметь какую-нибудь цель. Он не придумал ничего другого, как объявить поход «на Харьков и разогнать земных владык из партии коммунистов-большевиков».^²⁸⁶

Летом 1921 г. начался переход к нэпу, который окончательно подорвал социальную базу политического бандитизма и махновщины в частности. Сами участники махновщины признавали, что «в связи с... переходом к новой экономической политике отношение крестьян к Махно резко изменилось».^²⁸⁷

У Махно было много способов привлечь на свою сторону местное население, заручиться его поддержкой. Захватывая во время боев обозы и склады противника, он брал для своей армии половину добычи, как правило, все наиболее ценное и легко перевозимое, а другую половину отдавал крестьянству.^²⁸⁸

Но эта политика была хороша, пока махновская армия была в зените славы и добивалась крупных побед над кайзеровскими и деникийскими войсками или тыловыми частями Красной Армии. Но когда звезда Махно как предводителя крестьянско-повстанческой армии закатилась, и его войско превратилось в большую вооруженную банду, батька стал требовать от крестьянства буквально все необходимое для снабжения своего войска.

Бандиты начали попросту грабить середняка и бедняка, вызывая у них, естественно, большое недовольство. В начале 1921 г., Махно попытался выступить со знаменем национального освобождения Украины, желая таким образом вовлечь в ряды махновщины буржуазно-националистические элементы и в дальнейшем подчинить себе петлюровские банды, орудовавшие на Правобережье.^²⁸⁹

Однако эта идея была чужда махновщине, и ее не поддержали многие командиры. В июле 1921 г. преследование махновцев начали бронеотряды. 22 июля, простившись с другими повстанцами, Махно со своими сторонниками двинулся в Донецкую область в надежде найти там поддержку, а дальше планировал пойти на Волгу и, возможно, даже в Сибирь, где орудовали небольшие банды. Банда Махно вихрем пронеслась по поволжским степям. Обстановка была удручающей: над Поволжьем нависла угроза голода, на поддержку крестьянства рассчитывать не приходилось. Отбросив намеченный маршрут, батька резко повернул на запад.

На рассвете 28 августа небольшой отряд махновцев после кровавого боя ушел в Румынию. 11 апреля 1922 г. он, Г. Кузьменко и еще 17 бывших повстанцев перешли польскую границу. Махно надеялся, как он заметил в своем письме министру иностранных дел Польши, «найти убежище и дружескую помощь». И он не ошибся. Польский генштаб, разрабатывая планы антисоветского восстания на территории Советской Украины, после поражения Петлюры сделал ставку на Махно.

12 апреля 1922 г. ВУЦИК объявил амнистию всем, кто воевал в годы гражданской войны против Советской Украины. Она не распространялась лишь на 7 «закоренелых преступников против свободы украинского трудового народа, непримиримых врагов рабочих и крестьян Украины» — Скоропадского, Петлюру, Тютюнника, Врангеля, Кутепова, Савинкова и Махно.^²⁹⁰

Не смотря на намерения польские власти, поместили Махно в лагерь, где за ним был установлен довольно строгий надзор. И не зря. Батька обдумывал план поднятия восстания в Восточной Галиции и построения там безвластного советского государства. Махно предполагал, что пример галицийского восстания приведет к новой революционной волне на Украине и в России, в результате чего будут свергнуты существующие там правительства. Все эти разговоры, попытки установить связь с анархистскими организациями в Варшаве, а также за рубежом (в Париже, Берлине) вынудили польские власти серьезно заняться Махно.

Суд начал свою работу 27 ноября 1923 г. Махно был обвинен в том, что поддерживал через Г. Кузьменко связь с миссией Украинской ССР в Варшаве и вел переговоры о подготовке восстания в Восточной Галиции и присоединении ее к Советской Украине.

30 ноября председатель огласил приговор Варшавского окружного суда об оправдании Махно, Хмары, Дорошенко и Кузьменко. Однако открытое заявление Махно о готовности продолжать борьбу против большевиков и Советской власти, которое он опубликовал в конце декабря 1923 г. во многих европейских газетах, вызвало обратную реакцию у правительства Польши. По приказу военного министра Польши Махно был, подвергнут «самому строгому полицейскому надзору с угрозой насильственного его выдворения из Польши в случае обнаружения каких-либо политических махинаций с его стороны».

14 апреля 1924 г. Литовское телеграфное агентство сообщило: «Махно, который последнее время находился в Торуне, покончил с собой, перерезав себе бритвой горло». На самом деле батька действительно предпринял попытку самоубийства, но был спасен.

В 1924 г. с помощью друзей анархистов Махно перебрался сначала в Германию, а затем в Париж. В Париже вышло в свет три тома воспоминаний батьки (правда, при жизни — лишь один том), свои записи он опубликовал во многих номерах «Анархистского вестника». В них Махно немного покривил душой, выставляя себя последовательным и несгибаемым борцом за идеалы анархизма.

Если бывшие предводители белой гвардии еще пользовались популярностью среди широких кругов русской эмиграции, то Н. Махно был почти забыт, и влачил жалкое существование. Только лишь анархисты не отвернулись от него. Они оказывали батьке материальную помощь, предоставляли страницы своих изданий для его статей и воспоминаний.

Деятельность Махно за рубежом находилась под пристальным вниманием Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского, однако, как свидетельствуют ветераны ВЧК, они не усматривали в нем сильного потенциального врага Советского Союза.^²⁹¹

Нестор Иванович умер в парижском госпитале 6 июля 1934 года. Его хоронили на кладбище Пер-Лашез. Тело его было сожжено в крематории, а урна с прахом была замурована в стене.

Вожак кронштадтской братвы Петриченко, тоже долгое время не мог успокоиться и стремился бороться с Советской властью. Но у него не было ни той славы, ни организации, которая могла бы его поддержать. В конечном итоге он совершил политическое самоубийство. Петриченко было сделано предложение, вступить в контакт с советской разведкой, которое он принял. По всей логике событий он был признан двойным агентом. 17 ноября 1945 особым совещанием при народном комиссаре внутренних дел СССР Петриченко С. М. был осужден "за участие в контрреволюционной террористической организации и принадлежность к финской разведке". Умер он во время этапирования из Соликамского лагеря во Владимирскую тюрьму 2 июня 1947. Впрочем, не исключено, что он вновь понадобился разведке, и его перевели на нелегальное положение. Но не подтвердить, не опровергнуть такую версию практически невозможно. Петриченко конечно, не занимал высоких должностей, а потому не мог обладать серьезной информацией военного характера. Но у него были широкие связи среди белой эмиграции, а потому сообщения политического характера, он мог бы еще передавать, например, из Парижа или с Аляски.

Blog

Содержание

Дух махновщины в Кронштадте.