Geum.ru

Ч. С. Кирвеля Утверждено Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Политический реализм никкопо макиавелли
Религиозная реформация и «дух капитализма»
Ф. бэкон: от ренессанса — к философии нового времени
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   72

Вместе с тем следует подчеркнуть, что наряду с признанием существования материальной субстанции как первоматерии, как активного начала, Бруно также допускал и существование духовного субстрата — мировой души, присущей всем вещам без исключения. Мировая душа мыслится им как внутренний движущий принцип конкретных вещей и всего мира, который определяет их целостность, гармонию и целесообразность. Важно то, что Бруно вовсе не противопоставляет мировую душу и материально-телесное начало, а мыслит их как единое целое, полагая, что существует единая субстанция, в которой телесное и духовное, ма-териальное и идеальное, космическое и земное совпадают. Такой взгляд на един-ство материальной и духовной субстанции позволяет ему в конечном счете сделать вывод о том, что бессознательное творчество материи (природы) имеет своим внутренним движущим источником не божественное могущество, а универсаль-ную мировую душу. В свою очередь идея одушевленной, живой Вселенной приво-дит его не только к убеждению о населенности бесчисленных миров, о существовании различных, отличных от земных, форм чувственной и разумной жизни в неограни-ченных просторах Универсума, но и к мысли о совершенстве мира. Мир соверше-нен именно потому, что представляет собой органическую целостность, выступает как живой организм и, соответственно, развивается по законам жизни. Хотя от-дельные части и конкретные проявления мира могут быть далеки от совершен-ства, в целом он совершенен. Подобно тому, как отдельные цвета, употребляемые художником, составляют гармонию и создают совершенное произведение, мир, хотя он и состоит из отдельных, несовершенных вещей, составляет гармонию и совершенство. Мир един и совершенен и вследствие этого прекрасен — вот итог рассуждений философа.

Таковы основные следствия и проявления космического органицизма, гилозоизма (от греч. «гиле» — материя и «зое» — жизнь) и панпсихизма фило-софского учения Бруно.

Лиозоиам — философская концепция, основным принципом которой является одушевление сущего, доходящее до утверждения о способности всех объектов чувствовать и даже мыслить.

172

Философия Бруно, пронизанная фантастическими образами, выступает как наполовину наука и наполовину поэзия, что вообще характерно для эпохи Возрождения. Тем не менее его философия явилась существенным шагом к ино-му типу мировоззрения — мировосприятию Нового времени. Она оказала непос-редственное влияние на формирование взглядов Галилея и Кампанелпы, а в дальней-шем на естественнонаучные и философские воззрения Ньютона, Спинозы, Лей-бница. Своей жизнью и смертью Бруно продемонстрировал тот «героический энтузиазм», который «...ничего не боится и из любви к божественному (истин-ному) презирает другие удовольствия и совсем не думает о жизни»'.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ НИККОПО МАКИАВЕЛЛИ

Никколо Макиавелли (1469—1527) — один из наи-более крупных и оригинальных социально-полити-ческих мыслителей эпохи Возрождения. Без него трудно до конца понять и оценить специфику и ха-рактер духовной атмосферы Ренессанса. С Макиавел-ли начинается новая эпоха политического мышления. В его лице политическая мысль стремится отделиться от других областей знания, стать автономной и прев-ратиться в самостоятельную науку. Во главу угла сво-его учения он выдвигает концепцию «добродетели» государя и жесткого реализма в политике.

Наблюдая всевозможные проявления интенсив-но формирующегося в его время буржуазного инди-видуализма, в своем понимании природы человека, Макиавелли приходит к весьма пессимистическим выводам. Он с горечью отмечает, что люди неблаго-дарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, их отпугивает опас-ность и влечет нажива. Самый могущественный, с его точки зрения, стимул человеческих действий — это эгоизм, материальный интерес. Люди, — писал он, — скорее забудут смерть отца, чем лишение имущества. Таким образом, Ма-киавелли абсолютизирует наблюдаемые им среди некоторых слоев итальянских горожан черты эгоцентризма и индивидуализма, распространяет их на всех лю-дей не только своей страны и эпохи, но и на людей всех эпох и государств.

Неискоренимый эгоизм человека и потребность его обуздания обусловли-вают необходимость государства. Изначальное зло человеческой природы, по-лагает Макиавелли, с необходимостью требует учреждения государственной организации как внешней силы, способной поставить ему более или менее жесткие пределы, свести его проявления к допустимой норме. При этом, в про-тивоположность средневековому миросозерцанию, все воспитательные и конт-ролирующие функции он отводит именно государству, государственным учреждениям и власти, а не церкви. Отсюда его признание государства высшим достижением человеческого духа, а служение государству — целью, смыслом и счастьем человеческой жизни.

Бруно Дж. О героическом энтузиазме. М., 1953. С. 54.

173


Макиавелли прославился своим трактатом «Князь» (или «Монарх», «Госу-дарь»), в котором он выдвинул и обосновал идеал правителя, сочетающего в своей личности «качества льва, способного расправиться с любым из врагов, и лиси-цы, способной провести самого изощренного хитреца», государя, не останав-ливающегося ради достижения своих целей ни перед какими жестокостями, вероломствами, клятвопреступлениями, обманами и убийствами. Образцом та-кого типа правителя послужил для Макиавелли крайне развращенный и жесто-чайше настроенный в отношении всех людей вплоть до принципиального аморализма и нигилизма Цезарь Борджиа, зверства которого сделали его имя нарицательным.

Характерный для Макиавелли подход, отделяющий политику от всякой морали и человеческой нравственности, впоследствии получил название «макевиализма». Не следует, однако, отождествлять самого Макиавелли с «маки-авеллизмом». Макиавелли по своим внутренним убеждениям был сторонником умеренного демократического и республиканского строя, но считал, что такой строй возможен только в будущем. Что же касается тогдашнего фактического положения Италии, то ввиду ее раздробленности и хаотического состояния Ма-киавелли требовал установления жесточайшей государственной власти и бес-пощадного правления деспотического государства с целью приведения Италии в упорядоченное состояние. Как патриот своего народа, он мечтал об изгнании из Италии захватчиков — испанцев и французов, верил в справедливое будущее. Но предлагавшиеся им методы были жестокими и античеловечными. Безуслов-но, во взглядах Макиавелли нашла свое отражение противоречивая, богатая крайностями эпоха, в которую он жил и творил. Он был сыном своего времени. «Макиавеллизм» — все тот же возрожденческий титанизм, но титанизм, осво-божденный не только от христианской морали вообще, но даже и от гуманизма.

РЕЛИГИОЗНАЯ РЕФОРМАЦИЯ И «ДУХ КАПИТАЛИЗМА»

Глубинные изменения в социально-политической и культурной жизни, произошедшие в эпоху Возрождения, самым непосредственным образом отра-зились и в религиозной жизни. Прежде всего они нашли свое выражение в различных религиозных движениях и религиозной Реформации, развернувшихся в Европе XVI в. Религиозная Реформация, начавшаяся в Германии в виде ши-рокого общественного движения, в конце концов привела к становлению про-тестантизма — совершенно новой религии, выкроенной по мерке буржуазных отношений. Утверждение этой религии стало выражением и формой разреше-ния противоречий между католицизмом как специфически феодальной разно-видностью религиозности и формирующимся буржуазным обществом.

Религиозная Реформация явилась продуктом все того же необычайно раз-витого возрожденческого свободомыслия. Ее непосредственными выразителя-ми и выдающимися идеологами выступили Мартин Лютер (1483—1546), Жаи Кальвин (1509—1569), Ульрих Цвингли (1484—1531), Томас Мюнцер (1490—1525). Последний возглавлял народное течение Реформации, соединявшее требова-ние упразднения католической церкви с борьбой за уничтожение феодальной эксплуатации, за установление равенства.


174

Идеологи Реформации выдвинули тезисы, в которых фактически отрицалась необходимость католической церкви с ее иерархией и духовен-ством (об «оправдании одной верой», без посред-нической роли духовенства в «спасении» верую-щего; о том, что каждый человек сам находит путь к Богу, священник же может быть только советчиком в поисках этого пути и др.). Они рас-сматривали спасение человека как исключитель-но божью благодать и проповедовали учение о предопределении, согласно которому любой че-ловек изначально предназначен Богом для рая или ада. Причем человеку никакими усилиями не дано изменить уготованную ему судьбу. В луч-шем случае он может только определить, узнать свою участь по определенным знакам, посылае-мым Богом. Кроме того, единственным источ-ником религиозной истины они провозглашали Священное писание, требовали «дешевой церкви», отрицали ее права на земное богатство и т.д. Под идейным знаменем Реформации происходили крестьянская война 1524 —1526 гг. в Герма-нии, Нидерландская и Английская буржуазные революции.

Влияние протестантизма на жизнь стран Западной Европы (прежде всего Германии, Англии, Франции, Нидерландов) огромно. Дело в том, что протес-тантская религия явилась наиболее адекватно приспособленной к частнокапи-талистическому способу производства, к предпринимательской экономике, основанной на принципе получения максимальной прибыли. В отличие от ка-толицизма, для которого было характерно отношение к ростовщичеству и пред-принимательству как к чему-то греховному (этим отчасти объясняется тот факт, что в католических странах предприниматели и финансисты по преимуществу выдвигались из нехристианской среды, были инородцами, поскольку они мог-ли не считаться с нормами морали этих стран), протестантизм, напротив, вся-чески поощрял накопительство, культ денег, ростовщичество и частное предпринимательство. Поэтому не удивительно то, что своего наивысшего рас-цвета капитализм достиг именно в протестантских странах (Англия, Германия), тогда как Испания и Италия, где сохранялся католицизм, отходят в XVII— XVIII вв. на задний план, отстают в своем развитии.

На место морали правоверного католика, в соответствии с которой «нико-му не дозволено выдумывать, изобретать или применять что-то новое, но каж-дый должен следовать велениям гражданской и братской любви к своему ближнему» (так, с целью умерить конкуренцию и вражду между людьми, гово-рилось, например, в цеховой грамоте г.Торна от 1523 г.), протестантизм ставит догмат об избранности. Согласно последнему, только тот человек может рас-считывать на милость Бога, богоизбранность, который смог достичь жизненно-го успеха (как правило, в виде накопленных материальных богатств и больших сумм денег). Накопленный капитал — это и есть знак божественной избранно-сти человека. Короче говоря, протестантизм всячески поощрял культ денег, а достоинство человека измерял суммой накопленного капитала.

175

Видимо, имеет под собой серьезную почву точка зрения выдающегося западноевропейского социолога XX в. Макса Вебера о том, что протестантское учение об избранности явилось психологической основой «духа капитализма», стало духовным фундаментом формирования и развития капиталистического способа производства*.

Ф. БЭКОН: ОТ РЕНЕССАНСА — К ФИЛОСОФИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Ф.Бэкон был мыслителем и деятелем позднего Ренессанса, еще далеко не до конца отошедшим от «магических» представлений мыслителей той эпохи, их веры в различные мифы и астрологию. Вместе с тем Бэкон сформулировал важнейшие принципы, свойственные философии Нового времени, усиленно разрабатывал методологию научного познания, стал пророком и предтечей эм-пирических (опытных) методов в науке. Его творчество, таким образом, носит переходный от ренессансного философствования к философской проблемати-ке Нового времени характер или, если воспользоваться термином, введенным А.ФЛосевым для характеристики не совсем типичных для ренессансной куль-туры явлений, оно представляет собой «модифицированный Ренессанс». Глав-ное в философии Бэкона — это учение о могуществе человека. Бэкон мечтал не просто о разработке эффективных методов научного познания окружающего мира, о развитии опытного естествознания, не просто о человеческом прогрессе, но о таком состоянии человека, когда он сумеет научно-техническими сред-ствами создавать и преобразовывать всю природу наподобие Бога. Ему мало было знать реальные свойства вещей. В каждой вещи он находил такую таин-ственную силу, знание которой могло бы создавать вещи, превращать их одна в другую. И в этом смысле, несмотря на все свои достижения, созвучные фило-софии Нового времени, Бэкон продолжал линию Ренессанса, был прямым на-следником его антропоцентризма, причем антропоцентризма, возвеличивающего могущество человека и его власть над миром, но отнюдь не свободного от ма-гии и оккультизма.

Именно эти особенности творчества Бэко-на дают нам основания отнести его философское учение к позднему Ренессансу и, соответственно, рассмотреть его в разделе, посвященном фило-софии эпохи Возрождения.

Фрэнсис Бэкон (1561—1626) родился в Лон-доне. Он происходил из знатного рода, принад-лежащего к так называемому «новому» дворянству, учился в Кембриджском университете, достиг высоких государственных чинов. В 1618 г. Бэ-кон занял высший административный пост, став лордом-канцлером Англии и получив титул ба-рона Веруламского. Однако в 1621 г. он был при-влечен к суду за взятки, осужден, лишен всех

176

званий и должностей. Вскоре Бэкон был помилован королем, но на государ-ственную службу не вернулся, а занялся научной деятельностью, поставив пе-ред собой гигантскую задачу «великого восстановления наук». Так и называется главное, но незаконченное сочинение Бэкона. Наиболее известна его работа «Новый Органон наук» (1620). Другие философские произведения Бэкона не были им закончены. Из их числа следует назвать его очень интересную утопию «Новая Атлантида», опубликованную посмертно (1627).

Классификация наук. Принимаясь за свое «великое восстановление наук», Бэкон начинает с наведения порядка в той области, в которой собирается рабо-тать, — с классификации наук. Бэкон понимает науку в духе Возрождения чрез-вычайно широко, включая в ее состав даже поэзию. Свою классификацию он осуществляет на психологической основе, в соответствии с основными свой-ствами души: памятью, воображением (фантазией) и разумом. Соответственно выделяются три рода наук: 1) исторические науки, опирающиеся на память и дающие описание единичных фактов. К ним относятся: естественная исто-рия, функция которой — описание многочисленных фактов природы, и граж-данская история, которая объясняет явления человеческого общества; 2) науки, опирающиеся на воображение, это прежде всего поэзия; 3) философские на-уки, опирающиеся на разум и дающие познание всеобщего в природе, человеке и Боге. Наука, познающая Бога, — теология — выходит за пределы собственно философии. А то, что остается, подразделяется на философию природы, кото-рая в свою очередь делится на спекулятивную (познающую закон) и оператив-ную (практически использующую его); философию человека, подразделяющуюся на антропологию как учение об отдельном человеке, и политику как учение о человеческом обществе. Антропология в свою очередь делится на науку о теле и науку о душе, а наука о душе — на логику как науку о познании и этику как науку о воле, устремленной к благу.

Практические цели науки. В период античности и средневековья основной целью научной деятельности была выработка общего представления о мире и месте человека в нем. Объяснительная, мировоззренческая функция науки является в тот период самодовлеющей. Задача познания мира с целью его изме-нения тогда не ставилась. Утилитарно-практические, экономические пробле-мы, как правило, не находились в центре внимания античной и средневековой мысли. Наука еще не знала всепоглощающей страсти к переделке природы, к ее преобразованию и «господству» над ней. Взгляд на природу как на кучу строительного материала, из которого можно делать все, что заблагорассудится человеку, принципиально чужд античному и средневековому мировоззрению. Природный мир совершенен и гармоничен, поэтому абсурдна сама идея его преобразования. Античному человеку важно понять эту гармонию Вселенной, чтобы стать совершенным самому. В его мироощущении природа рассматрива-лась как храм, как нечто прекрасное и возвышенное, поэтому считалось само собой разумеющимся, что познавать природу необходимо не для того, чтобы властвовать над ней, а для того, чтобы наслаждаться ее красотой и гармонией, чтобы найти свое место в мире и ориентироваться в нем. В средневековье, хотя и по другим причинам, всякая мысль о возможности конструктивного вмеша-

177

тельства в природные процессы, об их искусственном (техническом) воспроизве-дении (пересотворении) человеком в собственных целях рассматривалась как ере-тическая. Тогда знания нужны были для того, чтобы постичь Бога и посредством этого достичь освобождения от мира, спастись.

Бэкон же, последовательно проводя линию антропоцентризма и развивая идею человека как властелина мира, выдвигает на передний план инструмен-тально-практические функции человеческого познания. Знать нужно для того, чтобы, опираясь на знание, изменить мир, привести его в соответствие со стрем-лениями человека. Знание дает человеку силу в его борьбе с природой — вот суть его взгляда. «Мы можем столько, сколько знаем», — говорил Ф.Бэкон.

Бэкон обосновал тезис: «Знание — сила» и показал, что, познавая природу, прислушиваясь к ней, объясняя ее с помощью науки, человек получает возмож-ность господствовать над ней. Значение науки в том и состоит, что она учит чело-века повиноваться природе для того, чтобы уверенно повелевать ею. Поэтому из всех наук он выше всего ценил естественные, а главную их задачу видел в изобрете-ниях, благодаря которым человек получает новую силу и богатство. После по-лутора тысячелетий господства «чистой» науки это был существенно новый момент. В античности знание впервые начало отделяться от умения, теория от практики; в средневековье это разделение достигает своего максимума. Прак-тическое умение выступает как нечто низменное, недостойное внимания муд-реца. Возрождение вновь сближает эти разошедшиеся было области человеческой деятельности. Бэкон идет дальше: он, как никто другой до него, возвеличивает практические цели науки, требуя при этом кардинальных изменений в арсена-ле ее средств. Книжная наука средневековья ориентирована на то, чтобы побе-дить противника в диспуте, считает Бэкон, а поэтому бесполезна в борьбе с таким серьезным противником, каким является природа. Недостаточно созерцать при-роду, чтобы понять ее, нужно активно задавать ей вопросы и «вырывать» ответы. Таким методом «принуждения» природы к ответам на вопросы человека высту-пает экспериментальный метод. Бэкон, стало быть, впервые рассматривает эк-сперимент как сознательно используемый метод познания.

Идея о том, что наука может существенно влиять на развитие техники и производства, оказалась удивительно созвучной духу Нового времени. Нарож-дающееся буржуазное общество с его деятельным, энергичным, предприимчи-вым характером, с его практицизмом обнаружило в возникающем опытном естествознании глубоко родственные черты. Капитализм толкнул науку в сто-рону практической, материально-производственной, технической ориентации, к превращению ее в действенного агента производства. В результате всего этого возник новый, неизвестный ранее тип взаимодействия человека с природой — тип агрессивно-потребительского отношения к природе.

Учение о методе: критика силлогизма и теория индукции. Центральное ме-сто в философии Бэкона занимает учение о методе. Наука, чтобы осуществить свои практически преобразующие цели, считает он, должна опираться на на-дежный метод исследования окружающей природы. Верно выбранный метод — величайшая преобразующая сила, поскольку ориентирует в нужном направле-нии теоретическую и практическую деятельность человека, делает ее макси-мально полезной и эффективной. Указывая кратчайший путь к познанию истины, к новым изобретениям и открытиям, метод увеличивает впасть человека над миром, делает его господином природы.

178

Каким же конкретно тогда должен быть метод познания, чтобы соответ-ствовать своему назначению?

Бэкон категорично утверждает, что дедуктивно-силлогический метод, ко-торым традиционно, начиная с Аристотеля, пользовалась прежняя наука, дол-жен быть, несмотря на всю его логическую точность и стройность, отброшен как бесполезный. Будучи ориентирован на логический вывод частных положе-ний из заранее имеющихся общих мыслей или посылок, данный метод не может привести к получению нового знания. Это происходит потому, что все выводи-мые подобным образом частные положения или утверждения не выходят за гра-ницы исходной общей посылки, мысли. Строго говоря, полагает Бэкон, силлогизм обрекает человеческое познание на топтание на одном месте. Значит, необхо-димо, отрекшись от прежней традиции, создать новый метод, который позво-лит заново отстроить здание науки в целом. Таким методом, по глубокому убеждению Бэкона, может быть только опытно-индуктивный метод. Суть этого метода — в постепенном образовании общих понятий, в логическом выводе общих положений из каких-либо частных утверждений, фактов. Этот метод позволяет получать новое знание, поскольку он основывается на изучении ре-альных явлений и фактов окружающей действительности. Пользуясь им, уче-ный идет в своих исследованиях от наблюдения единичных фактов и простейших умозаключений к самым широким обобщениям, от данных чувственного опыта к разумному знанию. Его задача не в том, чтобы умозрительно предвосхитить факты, а в том, чтобы их истолковывать на основе наблюдения, анализа, срав-нения и эксперимента. Индукция, таким образом, у Бэкона должна заменить силлогизм, выводящий частное знание из заранее имеющегося общего. Только так разум перестанет плодить произвольные субъективные образы и начнет равномерно подниматься по ступеням обобщения, постоянно опираясь на вер-ное руководство опыта и сверяя с ним каждый свой шаг. При этом Бэкон порицал как бездумных эмпириков, которые, подобно муравью, тащат в одну кучу все случайно попавшееся на их пути, так и умозрительных догматиков (схоластов, прежде всего), которые, подобно пауку, стремятся из самих себя сплести паутину знания. Ученый должен работать, подобно пчеле, которая не только не собирает все подряд, но и обрабатывает собранное, создавая из со-бранной с цветов пыльцы новый продукт — мед.