Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 37

Купечество

Купечество есть продукт специфического межмуниципального взаимодействия путем обмена товарами, услугами, новостями в добровольно-принудительной форме (принцип: сам бы ел, да деньги надо). Исходный принцип реальной или мнимой нужды в чем-либо и составляет суть феномена торговли, породившего качественно новую, но быстро ставшую базовой ролевую структуру: продавец – покупатель.

Продавец продает:

свое: добытое (охота, рыболовство, собирательство),

вырощенное,

произведенное,

полученное;

совместно: добытое,

вырощенное,

произведенное,

полученное;

чужое: добытое,

вырощенное,

произведенное,

полученное.

Отсюда неизбежно формируется три социопсихотипа продавцов:

персонально-ремесленный,
артельно-фирменный;
купеческо-коммерческий.

Однако при исконно распределительной системе бытия как в протомуниципии, так и в домохозяйстве персонально своего практически не существовало, т.е. на все добытое, вырощенное, произведенное, полученное обязательно притязал кто-то еще то ли по праву силы, то ли в силу права (всехнесть всего, наследование и т.п.). Так происходит объективация исконной совместности будь то протомуниципия или домохозяйство по закону талиона как стержня существования любой муниципии: ты всем все обязан точно также как тебе все все обязаны (принцип эгоистического коллективизма, а значит и коллективного эгоизма). Однако купеческий обмен медленно, но неумолимо разъедал эти принципы, формируя качественно новый социопсихотип – индивидуализм. Так началась эпоха вылупливания, почкования личности – индивидуума как якобы самостоятельной, самодостаточной социальной фигуры, ипостаси со своими особыми правами Человека. Понятно, что по праву силы индивидуализм поразил своим вирусом прежде всего сильных физически и/или умственно и/или статусно. Вирус: я все могу! – по живому рвал ткань обычаёвого права взаимозависи-мости, ибо личности – индивидуумы его нарушали все чаще. Воспита-тельный трансгенерационный автоматизм разрушался молодежью и прорывается через тысячелетия истошный вопль стариков – морализаторов: О времена! О нравы! задолго до появления письма. Вершиной развития индивидуализма через диктаторство стала анархия – мать порядка, т.е. массо-вое диктаторство через терроризм (физиотипический, психотипический, социотипический). И таких форм индивидуалистического самовыражения, самоутверждения в экономике, политике, науке, литературе, искусстве, массмедиа и др. сферах жизнедеятельности появилось великое множество. Самовыпячивание стало раковой опухолью любой муниципии. Оригинализм по принципу: Я не такой, как все! – становится самоцелью любой ценой и стержнем такого социального феномена как шоу-бизнес, ржавчина которого пронизала все сферы жизнедеятельности там, где любой успех по купечески меркантилен (принцип: все продается, все покупается).

Борьба между своим и совместным завершилась юридическим формированием на теле обычаёвого права двух новых политэкономических фигур: физического лица и юридического лица с весьма социально размытыми границами (например: семья из одного человека уже есть данность современной демостатистики, а один человек может учредить фирму и стать лицом юридическим с соответствующим названием, совершенно не зависимым идентификационно с именем владельца). Таким образом произошел концептуальный разрыв структуры: я (эгоизм) – муниципия (коллективизм) на я (индивидуум, личность) и мы (целефункциональная группа лиц), т.е. я – лицо физическое, мы – лицо юри-дическое (т.е. контрактное, договорное), а значит и неизбежно формирование порядка и правил присвоения, обретения, приватизации с определенными правами собственности: владение, распоряжение, пользование, на основе которых структуризируется и эксплицируется авторское право.

Гносеометодологически важно подчеркнуть, что авторское право амбивалентно, т.е. распространяется как на позитивный, так и на негативный муниципально продукт. Дело в том, что уже на исходе существования протомуниципий мы имеем дело с множеством табу, служащих делу самосохранения муниципии а значит и ее членов. Отсюда трофодобыча, демовоспроизводство, агровоспроизводство, ремесленное производство, получение чего-то от кого-то регламентировалось множеством правил-технологий, из анализа которых и выяснялась легитимность, полулегитимность или нелегитимность либо процедуры, либо самого продукта. Исходя из формулы принятия решений: надо – можно – нельзя – не знаю, надо, можно или нельзя человек оказался в весьма запутанной ситуации, которая нашла выход в этическом псевдооправдании: нельзя, но если очень хочется, то можно.

Итак, имеем структуры:

добытое: а) законно

б) незаконно (например: браконьерство)

вырощенное: а) законно

б) незаконно (например: наркотики)

произведенное: а) законно

б) незаконно (например: оружие, яды, взрывчатка)

полученное: а) законно

б) незаконно (например: взятка).

И здесь мы сталкиваемся с явной аморфностью категории “получен-ное”, ибо получить можно и добытое, и выращенное, и произведенное как самим дарителем (а получить можно только дар, но вовсе не даром, а как залог определенно-будущего или неопределенно-будущего ответно-возвратного дарения в случае возможной нужды по принципу талиона, т.е. внутримуниципальной взаимопомощи), так и кем-то другим, но уже получен-ным дарителем. Значит автоматически возникает проблема легитимности такого получения, дабы избежать получения того, что уже было получено незаконно (кража, рэкет, грабеж со смертью владельца и т.п.). Отсюда неизбежно вытекает проблема паспортизации даримого, т.е. ее экзистенциального жизнеописания с четким регламентом переходов из рук в руки (головная боль всех криминалистов во все времена), которая лишь в наши дни тотальной компьютеризации начинает обретать более-менее четкие технотехнологические формы, хотя категория “клеймо” известна уже тысячи лет, а вместе с ней и громоздкая счетно-учетная система идентификации по структурам: “приход - расход”, “дебет - кредит” по движению ценностей (вещественных, материально-энергетических, информационно-духовных) в социуме.

Но, если персонально-ремесленный (свое) и артельно-фирменный (совместно) социопсихотипы вполне совместимы и с распределительным характером бытия, то купеческо-коммерческий социопсихотип (чужое) коренным образом извратил через наихитроумнейший обмен сам менталитет и мировоззрение людей. Появилась фигура – маска в лице посредника между добытчиком и потребителем. Феномен купеческого посредничества заложил фундамент профессионализации неимоверного множества услуг, который вычленился из онтогенетического само- и инообслуживания (я сам не могу или не хочу нечто сделать и вербально/невербально прошу это сделать другого, за что я его потом или сейчас же отблагодарю как-то).

Купечество было порождено межмуниципальным обменом, который коренным образом отличался от внутримуниципального распределения своей хронотопной сиюминутностью (продажа в долг появится много-много позже как коммерческий кредитный трансформ распределения). Так называемый внутримуниципальный обмен тысячи лет был всего лишь бартерной взаимопомощью, включая толоку. Принцип талиона действовал неукосните-льно, хотя баланс долгов и займов никто не вел. Все считались должны друг другу и посему всегда спешили на помощь в трудную минуту. Отсюда истоки архетипа земляческой, далеко не всегда родственной, а просто соседской клановости. Но далеко за пределами своей муниципии, а то и региона земляческая клановость пришельцев не особо приветствовалась, а то и всячески пресекалась, хотя в основе такой клановости лежит обычное доверие, надежда на взаимопомощь, которую институт города первоначально разрушал, ибо город создавался представителями разных муниципий, а значит и в столкновении разных языков, обычаев, традиций, веровании, этикетов. Ведь даже две близкососедние но малоконтактные муниципии могли значительно различаться в этнокультурном отношении (особенно в горных регионах). Город как этнокультурный коммуникативный котел переваривал все языки, обычаи, традиции, начиная с базара, рынка, в некоторое упрощенное информационно-этикетное единство. И купечество здесь играло важнейшую роль, т.к. оно изначально сочетало в себе в силу необходимости качества путешественника, географа, разведчика, сказителя, полиглота, дипломата, воина и торговца, а значит и счетовода-бухгалтера и товароведа, и финансиста, и маркетолога и т.п.

Межмуниципальный обмен стал возможен только тогда, когда появился некоторый устойчивый профицит трофодобычи и/или агро-воспроизводства, который муниципия скопом, обычно после сбора урожая, могла выставить на обмен взамен того, чего муниципия не имела вообще (соль, например) или имела в дефиците. Развитие ремесел в домохозяйствах добавило к продуктам питания и все более разнообразные ремесленные поделки, которые специально накапливались к торжищу-ярмарке-фестивалю. Сезонные торжища требовали в целях безопасности и равноправия участников сначала нейтральной плоской территории открытого типа с удобными путетранспортными развязками-узлами, с источниками питьевой воды и устойчивостью благоприятного фенологического (сезонно-климати-ческого) прогноза. Таким образом, место и время торжища обязательно должны были соответствовать его потенциалу по товароплотности и демоплотности, ибо праздных зевак такие сходки-съезды сначала не предполагали (а до городских базаров было еще далеко).

Такое скопище товаров неизбежно требовало соответствующей охраны, которую несли сами охранники купеческих караванов, весьма искусные как в обороне, так и в нападении. Купечество изначально было торгово-военным сообществом, которое при любом удобном случае на протяжении тысячелетий легко превращалось в пиратское военно-торговое сообщество. И затем захвачено-краденное вполне добропорядочно продавалось на тех же торжищах, ибо без торжищ пиратство как феномен просто не имело смысла в силу однотипности аккумулированного груза в сравнении с необходимым разнообразием трофодобычи для повседневного существования.

Но для управления прибытием, распределением по торговым местам (критерии удобности/неудобности), отбытием и для поддержания торгового порядка главы караванов договаривались заранее, избирая старейшину на срок торжища, и выделяя ему в помощь охранников – распорядителей. Постепенно торжище в удобном месте обустраивалось, места устанавливались и закреплялись, превращая торжище в город.

Купечество в своей эволюции прошло несколько этапов:

Оптово-розничный бартер. Этот период закладывает фундамент торговли как купли-продажи. Это был самый тяжелый и медленный, но неизбежный период. Сама технология бартерной купли продажи была и сложна и утомительна из-за необходимости поиска-составления цепочки обменов до требуемого, искомого. Поэтому неизбежно останавливались обычно сначала на разведке рынков для учета стабильного дефицита и профицита, дабы не тащиться в Тулу со своим самоваром. Но сначала надо было либо произвести, либо купить товар профицитный, а сделать это можно только в долг, т.е. привезти взамен другой, который необходим владельцу товара. А в долг могут дать (точнее, отдать на реализацию бартерного обмена) только в своей родной муниципии, где тебя знают, тебе верят и залогом выступает твое домохозяйство. Это могло и не эксплицироваться, но подразумеваться. Устойчиво высокая ликвидность товара формировала основания на прогнозный заказ именно на этот товар. В свою очередь заказ неизбежно тянет за собой обязательство производителя предоставить заказанное в должном объеме в оговоренный срок. А это уже совсем другой психосоциотипический узелок взаимоотношений между людьми, резко отличающийся от прежних. Работа на заказ – это работа для другого, но не в качестве внутримуниципальной взаимопомощи (принцип: дареному коню зубы не смотрят, либо чем богаты, тем и рады), а как зародыш инохозяйства, производящего все не для себя, а для других. Заказ неизбежно объективирует артикул товара в заданных качественно-количественных параметрах и дату готовно-сти/поставки. А это уже начало торгово-промышленного симбиоза.

Транспортная логистика претерпевает тоже качественные изменения. Если в домохозяйстве сено можно держать просто навалом под навесом либо в скирдах на поле, то здесь необходимо было это сено тюковать в согласовании с удобствами как перевозки, так и продажи. Появляются сугубо торговые понятия тюк, пучок, связка, горсть, мешок, сосуд, кружка и т.п. которые постепенно, хотя и везде по разному, метрировались в некоторые общепринятые торговые стандарты. Неизбывной проблемой транспортной логистики были, есть и, возможно, будут проблемы крепления груза и требуемая степень его герметизации, включая необходимый газо-влаго-температурный режим. Особое значение приобретала проблема компактизации груза и спорадическая проблема длинномеров (типа мачт корабельных).

Эволюция грузоплатформы от плоско-открытой (плот, арба) через тент до трюмоподобной начиналась с элементарного добычного навьючивания носильщика (человек, животное), а затем и носилок, со специфически согласованной ритмикой движений. Технологии отрабатывались и профессионализировались медленно, но верно. Началось разделение работ на тягловые и такелажные, которые сейчас объединяет только таль, полиспаст.

Тягло в виде живой силы (люди, животные) было ножным (ходьба, бег), ручным (гребля, ворот) и корпусным (бурлачество, волокушество), технологии которых были совершенно разными по мышечной координации а главное чаще всего ритмически сопрягаемыми. Любопытно, что принцип ворота уже применялся для подъема, т.е. по вертикали, но лишь изредка по горизонтали даже там, где точку опоры найти не составляло трудности, что лишний раз указывает на стохастические сложности становления технологий в их стереотипизации в психотипе и трудности элементарного переноса в социотипе (принцип: так не принято). Парусность дополнила греблевое тягло, но была весьма ненадежна в расчетном постоянстве и, особенно, при маневрировании. Усложнение парусных систем и ловкость, скорость управления ими затруднялись значительно и слабым знанием хронотопных причуд как ветра, так и воды, т.е. многофакторности ориентирования как по горизонтали, так и по вертикали. В силу этих причуд даже сотый проход по одному пути требует непрерывного внимания. Навигация становится главной движущей силой развития науки и техники, остается ею сейчас и неизбежно останется в будущем, ибо это наука об искусстве достижения цели (стохастику развития отменить невозможно). Через купечество и их сопровождение начала по крупицам меняться и физиопсихосоциотипичность населения тех муниципий, которые они посещали. Они первыми начали смешивать языки, обычаи, традиции, моды, законы, продукты, товары и стандарты мер и весов, вводя принципы глобализации т.е. осознания не только планеты, но и человечества как единого целого через транспорт и связь.

Монетарный обмен.

Хитроумие фантома денег остается главной загадкой развития цивилизации. Агромуниципия (деревня) в принципе и в наши дни вполне может прожить и без денег. Урбомуниципия (город) прожить без денег не может. Натуральное хозяйство эпохи феодализма превратило даже некогда цветущие города в сморщенных рахитов, ибо вновь доминировал пусть и технологически усовершенст-вованный бартер, более-менее подходящий для оптовой торговли, но подрубающий на корню торговлю розничную своей многозвен-ностью обменных операций. Следовательно, именно город породил деньги, а деньги – город. И эта взаимообусловленность предопре-делила всю историю цивилизации.

Деньги как универсальное средство обмена – фикция, выдавание желаемого за действительное. Отсюда идет и неразличение истории денег и эволюции денег, формы и содержания, функции и цели и т.д. Формальная предметность денег и их виртуальная счетно-измери-тельная содержательность, учетность стали достаточно четко проявляться в массовом сознании лишь с появлением электронных кошельков. Знаменитая формула Т-Д-Т гносеометодологически пуста, ибо выражает лишь цепочный характер обмена, тогда как технология денег много глубже и неизмеримо сложнее. Технология денег есть уникальная совокупность психотехнологий, социотехнологий, технотехнологий на фундаменте физиотехнологий, что подметили еще древние прекрасной легендой о Мидасе. Золото как всемирный трансформ-символ денег функционирует лишь при хорошо отлаженном торгово-экономическом механизме между агромуниципиями и урбомуниципиями, т.е. это есть сугубо условная социотехнология. Но эта условная социотехнология зиждится целиком и полностью на психотехнологии веры в обменный универсализм золота а значит и в его стохастическую редкость, обуславливающую устойчивую цену. Но цена уже есть категория счетно-измерительная, значит она обусловлена технотехнологическими свойствами золота: трансформационной гибкости и устойчивости, раздельности-слитности, сочетаемости с другими материалами, компактности и долговечности в хранении при обычном геономическом спектре агрессивных химических воздействий. Все эти качества и привлекли кузнецов – миниатюристов, заложивших основания ювелирного искусства (тот факт, что саму идею украшательства они позаимствовали у хвастливых древних охотников, оставляем без рассмотрения). Но ювелиров никогда не волновала счетно-измерительная сторона изделия, их волновала красота и уникальность, гармония линий и форм, света и тени, цвета и оттенков, монотонности и контраста. Но именно им как знатокам металлов и камней и художникам-миниатюристам пришлось стать монетниками – медальерами, штамповщиками и менялами-оценщиками. А это по сути было функционально прямо противоположно задачам ювелира, ибо цель была не в уникальной неповторимости продукта, а, наоборот, в его максимальной многосерийной одинаковости, стереотипности, где счетно-измерительная сторона была главной. Но если размер монеты еще как-то можно было закрепить шаблоном, то с весом были большие проблемы, ибо в быту люди легко обходились оценкой на глазок. И даже в современных кулинарных рецептах нам советуют брать некоторые ингредиенты “на кончике ножа”, ибо аптечные весы дома мало кто держит.

Аптечные чашечные весы появились у древних знахарей-ученых, когда те установили границы яда и противоядия. И граница эта была настолько тонкой, неуловимой, что действовать на глазок уже было себе дороже. Тогда и вспомнили восточные мудрецы об удивительно стандартных семенах рожкового дерева 0,2 г весом. Так появился первый международный стандарт веса и золотого содержания, действующий уже тысячи лет. Каратность как мерило стоимости драгоценностей уже не имело ни малейшего отношения к художественной ценности ювелирно-монетного произведения. Отсюда и монисто выступало открытым нательным кошельком, знаком богатства, а не красоты. Но точно такую же счетно-измерительную функцию во многих странах мира веками выполняли и удивительно одинаковые ракушки каури. Причем и для розницы, и для опта. Но в отличие от технотехнологических монет биотехнологические каури по стоимости как себестоимости были подобны каратам, т.е. гирькам со строго определенной кратностью. Создание гирек в виде системы с определенной экспонентой кратности карату было новой технотехнологией, а значит и новой психотехнологией и новой социотехнологией, ибо очевидной одинаковости и легкой проверяемости каратов противопоставлялся эталон, требующий только веры. И, хотя правители во всех странах мира следили и строго наказывали тех, кто нарушал государственную систему мер и весов, торговцы во все века пытались эту систему обойти и навязать свою. У человека неопытного в такой ситуации неизбежно возникали трудности с быстрыми вычислениями по новому эталону. А значит и обмануть его не составляло особого труда (гири и в наши дни подделывают, весы, любые, хитроумно перенастраи-вают).

Еще большие вычислительные трудности возникали при гирьной системе с монетами, ибо оказалось, что гиря в 1 кг. из золота, серебра, меди, бронзы, железа стоят совсем не одинаково, а значит и монета одного веса, но из разных металлов тоже должна была стоить по разному. Искусство ранжирования монет по их реальной стоимости стало профессиональной деятельностью купцов-менял. А порча монет естественная (от износа) и намеренная даже для них стала большой проблемой. Началась эпоха фальшивомонетничества, которая далека от завершения и в наши дни. Расхождение формы и содержания продолжает углубляться, превращая рядового потребителя в объект мошеннических манипуляций. А возникновение феномена ростовщичества окончательно утвердило в массовом сознании иллюзию производства денег за счет денег, превращая их в совершенно независимый от труда социальный продукт, который в силу его обменной универсальности быстро стал идолом самоцельности (феномен Золотого тельца). Переход средства в цель в виде денег извратил развитие цивилизации. Гносеометодология такого перехода при всей ее открытости остается в тени. Деньги как специфический продукт-надстройка над системой мер и весов занял свое место в ряде:

ибо деньги – это банальная информация о стоимости, которая в силу своей нейроголографической виртуальности легко трансформируется в стоимость информации (суть феномена валютной биржи). Если коммерческую структуру представить в ее изначальной производственной ипостаси, то получаем:

вещество – энергия – информация

продукт – труд – запасы

товар – услуга –деньги

т.е. трофика – рост – редупликация/репродукция,

из которых строго системно-логически четко следует, что экономика изначально триедина в своей сути: производство – распределение – потребление, а обмен есть суть управления всеми этими процессами как трансформ изменяемости: энергии в мире физическом, вещества в мире химическом, информации в мире биогенном, денег в мире гуманогенном. Отсюда следует, что деньги есть всего лишь счетно-учетная и счетно-измерительная категория, порожденная системой мер и весов натурального хозяйства муниципии (от стадной до всемирной) для прогноза бюджета годового сезонно-производст-венного цикла, т.е. специфический вид информации о соответствии вклада каждого в виде вознаграждения за труд будущий, настоящий, прошлый по системе:

дефицит – изофицит – профицит

во имя выживания всех и каждого как системы из

детей – взрослых – стариков.

Бумажный период.

Специфическая информационно-учетная функция денег стала проявляться в бухучете купцов-оптовиков. Гносеометодология крупного опта, опта среднего, мелкого и розницы весьма различна, но плохо изучена, при том, что она исторически включает в себя и последующие промышленно-строительные трансформы (корабли, многоквартирные дома, турбины для ГЭС и т.п.), соответствующие крупному опту, среднему, мелкому и рознице, а значит и соответствующему финансовому акционерному капиталу (кроме государственно-бюджетного, имеющего в своем распоряжении печатный станок Нацбанка). Категория опта исторически и ситуативно хронотопна (тюки с шерстью, требующие двух кораблей и партия бриллиантов, умещающаяся в мешочке на поясе покупателя есть опт). Порожний фрахтопробег слишком дорог. И оптовики стали по сетевому клановому знакомству-доверии делать выписки из своих бухгалтерских книг, заверяя их условно-должным путем, и отправлять своего приказчика налегке с этим векселем в путь. Но вексель – это чистая информация об обеспеченности прогнозируемых поставок в одном месте для их реализации в другом. И как только это уловили государственные правители, появились крупные государственные купюры. Монеты еще долго не хотели сдавать позиции, но пришлось удовлетвориться розницей (благо розница стала развиваться вместе с бурным развитием порционности товаров, услуг, информации). Но вексель с появлением бумажных денег не исчез, а образовал еще одну линию – феномен безналичных денег в виде ценных бумаг, аналога драгоценностей в монетарный период.

Так сформировалась современная система коммерческого хозяйствования на фундаменте системы муниципально-распределительного хозяйствования:

Биржа есть квинтэссенция и апофеоз коммерческого обмена всего и вся в крупнооптовой ипостаси, которая ступенчато через средний и мелкий опт стала управлять ценообразованием розницы. А так как любой бюджет есть не что иное как сумма цен на прогноз реализации по плану выживания, то значит от этой суммы зависит и количество денег в наличном и безналичном выражении. Соотношение наличной и безналичной валюты по сути и есть главная проблема любого Нацбанка. Безналичные учетно-бюджетные деньги есть сфера финансовой деятельности и соответствующей науки. Наличные деньги есть сфера валютной деятельности и валютологии основу, которой заложили купцы-менялы тысячи лет назад под сенью Александрийского маяка. Валютный обмен на базе принципа “спрос-предложение” стал еще одним проявлением феномена “деньги порождают деньги” наряду с ростовщичеством, а значит и инструментом управления бюджетом муниципии.

Биржа труда в деревне не могла объективироваться в силу принципа взаимопомощи (принцип талиона), хотя ростки батрачества уже проявлялись при сборе урожая. Город, породив бездомных, породил эксплицитно и безработицу, и рабство, и гражданство, и наёмничество, и пролетариат и т.п. В городе все были пришлыми, начиная с купцов. Расползаясь, город подминал под себя все близлежащие деревни и быстро перемалывал их население на предпринимателей и наёмников. Иного было не дано. Город породил разнорежимный ритм занятости, досуг как смена основного вида деятельности на второстепенный вырождался в неопределенное режимом безделье. Ситуация выбора: чем себя занять? становится гигантской социа-льной проблемой (яркий пример древнеримской объективации: Хлеба и зрелищ!). Деление на рабов и свободных, граждан и неграждан формирует и дифференциацию в массовом сознании труда на престижный и не престижный, легкий и трудный, умственный и физический, профессио-нальный и неквалифицированный. Историческая победа профессионализма в неравномерной поступи цивилизации не смогла вытеснить из массового сознания другие градации, но они уже носили ситуативный муниципальный характер, меняясь во времени. Отсюда и неравномерная конкурентоплотность на бирже труда, и стоимость рабочей силы, и контрактоустойчивость, т.е. динамика биржевого обмена. Для муниципии это есть решение проблемы занятости, как актуальной, так и перспективной, как основной, так и досуговой, т.е. с охватом всех половозрастных групп населения:

дети – взрослые – старики.

Гармонизировать детопроизводство, трудообеспечение и достойную старость архисложно не только само по себе, но и в неизбежной увязке с бюджетом.

Биржа ценных бумаг – это вовсе не биржа денежных дериватов, а биржа предложений – контрактов на поставку определенных товаров в условленное место, время и с условленными качественно-количественными параметрами. Акции компаний есть лишь производное от эффективности контрактов, по реализации которых и определяется стоимость акций. Однако хитроумие биржевиков в работе с информацией может позволить и хвосту управлять собакой. Но главная проблема товарной биржи – это монополизм, т.е. отсутствие возможности выбора, а значит и полный произвол в ценообразовании.

Электронный период

Виртуализация счетно-измерительных операций началась с появлением ручной счетной машинки, колесики которой сочетались в заданной последовательности соединений под кожухом. Наглядность счета в последовательности операций исчезла. Пользователь резко отделился от конструктора и исправить поломку, протестировать машинку на предмет годности-точности уже мог только специалист. Пользователю остается только верить и полагаться на правильность работы машинки как целого. Отсюда вытекает психотехнологически аналогия с лотерейным барабаном, где тоже что-то покрутилось и выдало ответ: стохастика судьбы. Так появилась автоматизированная игра в рулетку и странная социально-юридическая по сути проблема игроманов: уловить закономерность в стохастике, которую коммерсанты быстро и повсеместно стали помогать разрешить каждому желающему, пока у того есть деньги.

С другой стороны кожух навевал аналогию с черепом человека, ибо вычислительные операции оказались как бы переданы от человека машине. Создалась иллюзия, что машина мыслит. И это было не так трудно, ибо суть мышления остается тайной за семью печатями, т.е. растянутой по сусекам разных наук от философии до кибернетики.

Сочетание принципа автомата (стимул-реакция), принципа счета и принципа регулятора позволило инженерам перейти к созданию на удобной электрической основе автоматизированных систем управления как автономных подсистем техносферы. Инженерные коммуникации из труб и проводов начинают опутывать муниципию в единую техносферу. Вершиной этой системы в масштабе муниципии становится идентификационная смарткарта личности со всеми ее накоплениями (физио-, психо- и социотипическими), а значит и допуск к их владению, распоряжению и пользованию. Но идентификационная смарт-карта личности неизбежно требует полной коренной перестройки системы учета и контроля любой муниципии в целях эффективного управления.

Итак, мы рассмотрели основные этапы эволюции купечества с позиции продавца. Иное дело – позиция покупателя, потребителя продукции. Покупателя – юридическое лицо оставляем политэкономистам, а о покупателе – физическом лице и конечном потребителе мы поговорим особо при анализе проблем консумологии.

Blog

Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества