Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 37

Конституция

Гносеометодологический подход к Конституции неизбежно отличается от традиционного юридического, правда так до конца и не сформированного (теоретики – методологи до сих пор не могут провести четкую границу между конституционным и государственным правом).

Гуманология рассматривает Конституцию как вершину эволюции социально-экономического проекта и контракта в виде некоторого юридического письменного кодекса из базовых структурных блоков жизнедеятельности муниципии.

Категория проект как рамки, контуры некоего будущего построения/ разрушения ведет свое начало с химического мира (атом, кристалл), заложившего феномен памяти, без которой говорить о проекте просто не имеет смысла. Мир биогенный на жидкокристаллической основе создал РНК-ДНК как проект бионта, а половой диморфизм создал копулятивный контракт на производство потомства. Человеческая протомуниципия с ее промискуитетом породила орудия труда, начиная с палки, а на ее основе заложила фундамент целеположенной техносферы, которая постепенно трансформировала социосферу муниципии в дробные домохозяйства, а значит и обеспечивающие их функционирование семьи, т.е. отец+мать+дети. Брачный союз жениха и невесты объективировал контракт между двумя домохозяйствами в виде сложного многоцелевого и многозначного обряда, ритуала, в основе которого так или иначе лежала клятва верности. Маркетинговое сватовство есть всего лишь договор о намерениях в виде помолвки, Свадьба – подписание контракта, а рождение ребенка и его воспитание до иниципации – его выполнение. Исторически неизбежное появление инохозяйств просто переняло в упрощенном виде все те же этапы создания и функционирования, включая форс-мажорные обстоятельства (в семьях молодоженов это афертильность одного или обоих супругов, болезнь, смерть и т.п.). И это единство конструкции/деструкции указывает на интуитивное понимание диалектики бытия.

Но проект и контракт может быть:

а) целеполагающим,

б) целеположенным,

в) целенаправленным

строго по УФО. Если все проекты техносферы явно целоположенные, хотя и с не всегда ясной целенаправленностью (частая головная боль для всех исследователей чужых культур), то проекты социосферные, как и контракты могут быть и целеполагающими, и целеположенными. Так предприниматели обычно работают по целеполагающим проектам и контрактам, а менеджеры по целеположенным.

Но инохозяйства формировались на двух основаниях:

хозяин – мастер и ученики, подсобники неизбежно сохранили домохозяйственный монархизм;
артель, бригада равноправных неизбежно сохранила муниципальный коллективизм совета старейшин как наиболее опытных.

Отсюда и город мучительно долго искал наиболее приемлемую форму правления в исторической борьбе с монстром – государством, которого он сам же и породил. Доминация Воинства в любом государстве неизбежно вела к авторитарному монархизму главнокомандующего, а наследственная форма правления быстро показала свою историческую неэффективность, ригидность, консерватизм. Купечество, для которого свобода, перемещения товаров, услуг, включая рабочую силу, и информации, включая финансово-денежные документы, была жизненно необходима, путем формирования и закрепления денежно-кредитной долговой системы в строго юридической, без всяких этических сентиментов, форме смогло в конце концов пробиться в советники – законодатели Власти и отвоевать шаг за шагом свои особые права, наиболее ярко объективировавшиеся в виде Магдебургского права. Так статут, устав города как конгломерата инохозяйств и домохозяйств стал образцом для составления Конституции. Однако и до этого уже были устные и письменные уставы, статуты разнообразных инохозяйственных объединений Духовенства, Воинства, Купечества, Ремесленничества и Черни от одноразовых договоров, контрактов для достижения определенной цели (поход, поездка, экспедиция, строительство, произведение, акция, операция и т.п.), через срочные по времени (год, два и т.п.), но многоразовые по целям, до постоянных работ.

Теория общественного договора как концептуальная основа Конституции ведет свое начало от мыслителей древности, начавших мучительные поиски каузальности государства и права. Но они так и не сконцентрировали свое внимание на целефункциональной типологии хозяйствования поэтому и до сих пор за деревьями не видят леса, хотя уже четко различали город и деревню, домохозяйство и инохозяйство. Отсюда даже хорошо известные европейцам так называемые Десять заповедей из Нагорной проповеди до сих пор не подвергнуты строгому системно-логическому анализу при том, что им посвящено множество духовно-этических рассуждений (ср. пресловутый Моральный кодекс строителя коммунизма в СССР).

Итак, устав, статут, Конституция есть некоторый долгоиграющий проект, реализовать который может некоторая совокупность людей, иерархизированная по должной целефункциональной цепочке с четким обозначением прав и обязанностей каждого человека как элемента системы, т.е.: статусно-корпоративной единицы. Автоматически возникает проблема внешней и внутренней идентификации каждого человека по его статусно-корпоративной функции, дабы знать, как к нему относиться (выше- , равно- , нижестоящий). А так как по базовой режимизации человека условно в равных долях находится на работе (служебные функции), дома (домашние функции) и на досуге (общественно-коммунальные функции), то возникает вопрос о том, какие функции он выполняет здесь-сейчас. Ведь можно находиться на работе и во внеслужебное функционально время, и наоборот, находиться дома или где-то в муниципии в рабочее время, а совмещение рабочего времени с общественными функциями давно уже стало притчей во языцех не только сатириков, но и организаторов производства. Так сама собой возникает проблема официальности и неофициальности, т.е. легитимности хронотопного пребывания и нелегитимности, которая в силу высокой частотности нарушений уже стала как бы полулегитимной (принцип: нельзя, но, если очень хочется, то можно). Официальность хронотопного пребывания с утверждением силы права стала доказываться идентификационным мандатом (от верительных грамот дипломатов до служебных удостоверений, пропусков предприятий, организаций, учреждений, начиная с древних таможенно-пограничных ярлыков – виз), который в конце концов эволюционировал в паспорт личности (ср. водительские права, талон, билет и т.п.). Спорадические прорывы на закрытые территории по праву силы только подтверждают доминацию силы права. Закрытая территория и есть феномен юрисдикции юридического лица, его права мандатной собственности. Но парадокс заключается в том, что Территория и техносфера абсолютно не прописаны в Конституции, т.е. Конституция целиком и полностью социосферна (ср. цыганский табор).

Итак, Конституция есть всего лишь набор правил и вытекающий из них порядок функционирования социосферы как единого социально-экономического механизма на неопределенно долгий срок. Следовательно, строго системно-логически (по УФО) нам необходимо ответить на вопросы: Кто-кому, где-когда, как, почему, с какой целью

составляет проект Конституции,
утверждает его с некоторыми поправками или без оных,
реализует проект в жизнь,
исполняет данный порядок и правила.

Составлять проект Конституции должны лучшие умы в области юстициономии, которые сначала примут за основу четкий кодекс прав человека и гражданина и выносят его на всенародное обсуждение в течение года, после чего этот кодекс дорабатывается и выносится на всенародный референдум. И уже на утвержденном кодексе составляется механизм претворения его в жизнь через систему Правительства, т.е. собственно тело Конституции, которое утверждается Конституционной ассамблеей как главным постоянным органом Конституционного надзора во главе с Президентом государства. По сути каждый член Конституционной ассамблеи является омбудсменом, главным государственным опекуном каждого физического лица. Отсюда в ведении Конституционной ассамблеи находится вся демономическая политика государства от проектирования демоплотности, достойного экзистенциального цикла до достойной элиминации, т.е. все демоприходы, демоконцентрации, деморасходы, включая миграции. Естественно, что трофообеспечение по прожиточному минимуму в виде специального госрезерва, аналогичного текущему потреблению, а значит и счетная палата, координирующая госрезерв и текущее потребление в соответствующих рамках, должны находиться под эгидой Конституционной ассамблеи. Все текущие расчеты в этой системе ведутся в специальной социальной валюте на персональной смарт-карточке, которая качественно отличается от персональной рабочей смарт-карточки, где приход-расход осуществляется в коммерческой валюте. Таким образом, демовоспроизводство и гарантии прав, свобод каждого гражданина реально отделены от коммерческой экономики, а законы распределения от законов обмена.

Реализация проекта Конституции в жизнь осуществляется Правительством путем организации необходимых юридических лиц и должного управления планами их развития через органы государственной статистики, ревизии и контроля. Правительство избирается на некоторое число лет, поэтому к моменту вступления в должность обязано опубликовать четкую Программу своей деятельности на весь период пребывания во власти, довести с возможными поправками до конца года действующий бюджет на следующий год в развитие своей Программы, но с обязательным учетом требований Конституционной ассамблеи по госрезерву и текущему социальному потреблению как страхованию демовоспроизводства, ибо оно есть фундамент любого государства. Отсюда в бюджете на первое место выходит демобаланс капитального муниципального жилья в виде персональной однокомнатной квартиры на каждого взрослого и мобильного вахтового жилья для обслуживания внемуниципальных объектов. Второе место занимает демобаланс агровоспроизводства. Третье – здравоохранение, четвертое – воспитание, образование, просвещение. И далее, начиная с фундаментальных наук упреждающие по степени важности разработки проектов, которые обеспечивают выполнение первых четырёх. Именно поэтому утвержденный официально проект годового бюджета государства – муниципии является фактически социально-экономическим продолжением, этапом реализации Конституции, а для Правительства это уже годовой контракт на социально-экономическое управление страной для реализации бюджета – закона.

Понятно, что для перехода на такую Конституцию потребуется время, которое должно быть расписано в переходных положениях к ней, а значит и Программы Правительств должны учитывать именно и прежде всего эти переходные положения, закрывая их одно за другим вплоть до полного исключения, т.е. достижения должного уровня прожиточного минимума в его устойчивой изофицитной форме.

Итак, строго системно-логически возникает единосущная причинно-следственная цепочка разработок и утверждений Кодекса прав и свобод человека и гражданина, на его основе Конституции с переходными положениями, на этой основе Программы Правительства, а на ее основе бюджета как единственного реализатора всех трех проектов. Но эта цепочка есть не что иное как социотехнология принятия решения, которая несколько отличается от психотехнологии принятия решения, точно так же как социальные спрос-предложение, от персональных потребность-удовлетворение. И не суть важно, идет ли речь об идеях-проектах, услугах – работах, товарах или людях, социотехнология принятия решения едина:

выдвижение;
отбор;
обсуждение;
шлифовка;
принятие.

И все это происходит строго по УФО, т.е. многоактно в диалоговом режиме. Абсолютизированный вариант социотехнологии (юриспруденция, медицина, строительство и т.д.) называют процедурой. А так как всякая абсолютизация ущербна строго системно-логически (принцип: у всякого правила есть исключения), то и идолизация процедуры есть доминация формы над содержанием, влекущая за собой разрушение веры в правильность самой процедуры как момента стохастики.

Демократия есть единовозможная общегражданская электорально-срочная форма правления, ибо единовозможным источником власти есть дееспособное общество граждан (до гражданского общества еще надо дорости). Значит и все электоральные процедуры делегирования властных полномочий должны быть всесторонне и полновариантно прописаны в Конституции.

Электорат не только избирает на свою голову и своих детей Власть в виде делегатов на Конституционную ассамблею, депутатов в Парламент, который формирует Правительство, но и мается весь срок их каденции как неизбежный исполнитель их официальной воли через нисходящий чиновничий аппарат, механизм, систему управления и контроля реализации бюджета. Правда, между госбюджетом и домохозяйственным бюджетом имеется еще корректирующий муниципальный бюджет, а значит и его проектировщик и легализатор – Правительство муниципии, т.е. местный парламент (муниципалитет) и исполком во главе с мэром (мэрия). Таким образом, избиратель как член муниципии имеет дело

с делегатом Конституционной ассамблеи – омбудсменом;
с депутатом Парламента,
с депутатом муниципалитета;
с мэром.

Отсюда четко видно, что электоральное право делит людей на избирателей и избираемых, но не сепаратно, а выпучиванием, ибо избираемые тоже являются избирателями. А так как электоральное право – это единственное основание эволюционной демократии – непрерывно развивается (упрощается - усложняется) относительно пары “электорат: элита”, то неизбежно возникает и наука о происхождении и функционировании Власти: политономия.

А из этого вытекает проблема политономической грамотности как элиты – политикума, так и электората – населения. Истоки этой грамотности неизбежно кроются в УФО:

Кто – это актант, инициатор, организатор собрания-действа для принятия решения по срочному или текущему вопросу жизнедеятельности муниципии;

Кому – это пассиванты, лица, принимающие решения по этим вопросам;

Где – место сбора, традиционное-рыночная площадь или срочное в виде места события, которому будет посвящено собрание;

Когда – время сбора традиционное по периодичности и срочное по событийности;

Как – посредством традиционной визуальной (дым, флаги и т.п.), звуковой (барабаны, трубы, колокола, пушки и т.п.), голосовой (глашатаи, курьеры и т.п.), либо предметно-символической, письменной декларации (плакаты, афиши и т.п.);

Зачем, почему, с какой целью – обычно сообщается ситуативно либо до собрания, либо во время его, а так как всякое привлечение внимания неизбежно требует отвлечения его от текущего либо последующего действия, то возникает проблема выбора между моими целеположенными действиями и чужими призывными действиями.

Если в деревне актант – возмутитель спокойствия сам выполнял функции сборщика сходки, то в городе в силу его величины, специфики структурной режимизации и разнонаправленности домо- и инохозяйств возникает проблема посредника – глашатая. Так зарождается системообразующий стержень любой политики как агитации, пропаганды и организации людей для реализации определенных (тайных или явных) целей:

полис/вече – полиция/посредник – политикум/лидеры. Начинается архисложная эволюция каждого элемента с перераспределением прав и обязанностей.

Полисное вече как и совет старейшин в протомуниципии, сходка глав домохозяйств в деревне (агромуниципии) фактически выполняло функции Правительства как триединства законодательной, исполнительной и судебной властей в их классической интерпретации. Только вот единой Конституции в виде законов предков, т.е. этнокультуры, включая язык, у Правительства не было. И легенда о Вавилонском столпотворении тому одно из самых древних и ярких подтверждений, а путаница с причинно-следственной связью есть намеренное искажение много более позднего времени, когда к власти пришли духовные интеграторы с их божественной теорией происхождения Мироздания и соответственно управления миром по домохозяйственному принципу, который был самым естественным для любого человека, воспитанного в семье. Таким образом, Правительство вынуждено было заняться приказным законотворчеством и донесением этих законов через глашатаев до населения, а значит и формированием специфического официального полисного языка, качественно и количественно отличного от языков обыденного общения. Отсюда неизбежно возникает проблема переводчиков-интерпретаторов, коими вынуждены были выступать глашатаи – полиглоты. Разница в интерпретации неизбежно исторически быстро потребовала фиксации законов на устойчивых носителях подобно бухгалтерскому учету, а значит и их распределения в особой последовательности, но не по бухгалтерской хронологии: приход – расход, а по всеохватной значимости (неизбежно исторически субъективной), которая заложила ростки кодификации законодательства (главная беда и головная боль юриспруденции во все времена, включая и наше с вами). Так отчетное исполнительное подконтрольное письмо сочетается с законодательным контролирующим письмом, которые образуют единоцельный государственный документооборот, где писец становится главным чиновным лицом, хитроумная значимость которого наиболее ярко выражена знаменитой распорядительной фразой: Казнить нельзя помиловать. Гигантская законоинтерпретаторская власть писцов-чиновников стала неумолимо падать (хотя и архимедленно) с ростом письменной, а вместе с ней и юридической грамотности населения, начиная с самих правителей, но тысячи лет безграмотность и бесправие составляли диалектическое единство. Отсюда неизбежно появление на рынках уличных писцов, ставших родоначальниками трех свободных юридических профессий: юрисконсультов, нотариусов и адвокатов. И именно эта среда породила в непрерывном противостоянии с Властью знаменитый политический принцип: Служение народу, который стал системообразующим стержнем теории права в противовес Властному законотворчеству по принципу: хочу и могу.

Парадокс безграмотности правителей объясняется просто. Тысячи лет за власть в любом государстве с переменным успехом боролись два класса: Воинство и Духовенство. Воинство действовало по праву силы, т.е. путем грубо физического преобразования, а значит и глупо было тратить силы и время на что-либо иное кроме совершенствования собственно воинской тренировки. Принцип: слово и дело, т.е. приказ и исполнение предполагал перцептивно-контактное взаимодействие по модели охоты, а при дистантном разрыве связь с командующим осуществлялась через его курьеров- ординарцев тоже устно.

Иное дело – Духовенство, которое исповедовало силу права, т.е. путем тонкого социопсихологического, идеологического преобразования, требовавшего глубоких знаний, умений и навыков по зомбированию через внушение агитацией и пропагандой действовать так, а не иначе не в толпе вслед за командиром, а самостоятельно. Идеологема Высшего небесного суда, а не земного подобно идеологеме табу протомуниципий кардинально меняет структуру сознания, подсознания в глубинах памяти. Нормы поведения становятся много более взаимозависимы по линии принятия решения: хочу – могу – надо₁ – надо₂, т.е. социальное начинает доминировать над психологическим, общественное над персональным, инфотип над фенотипом. А так как Духовенство само себя поставило посредником между земным и небесным (Креатором, Верховной власти над всем и вся), то через свою интерпретацию знаков свыше оно могло управлять людьми много более эффективно, чем Воинство. А вещественная сакрализация Святого письма в виде книги от манускрипта до современного печатного фолианта закрепила намертво веру в силу печатного слова (заметим, что исходно как в фил- , так и онтогенезе письмо начинается с печатных букв, знаков, символов, а печать в виде перстня долгое время заменяла идентификационный код личности).

А когда Воинство и Духовенство осознало свое диалектическое единство, т.е. невозможность избавиться друг от друга, появляется знаменитый принцип: Богу богово, а Кесарю кесарево, что и было первым грубым классовым разделением Властей, которые тем не менее продолжали тайно и явно конкурировать. Появляется суд светский и суд церковный, землевладения аристократов (Воинство) и землевладения монастырские (Духовенство), воинство земное (солдаты) и воинство божье (монахи-миссионеры). И пока доминировали в экономике агровоспроизводство и добыча Воинство и Духовенство конкурировали исключительно между собой. У них даже столицы при едином государстве обычно были разными. В замках – дворцах шла светская жизнь, а в монастырях-храмах – жизнь клерикальная. Светское общество изматывало себя физически: балы, турниры, театры, маскарады и т.п., а монастырское духовно: переписывание, перевод, комментирование трудов прошлого и составление на их основе новых трудов, двигавших вперед не только (а затем и не столько) теологию, сколько философию, филологию и правоведение. Монастырские школы основ веры, арифметики и письма стали вырастать в универсистеты и академии. А это фактически означало конец аристократическому институту гувернерства как трансформа монастырских школ начального курса обучения. Высшую школу в замок не притянешь, поэтому аристократы вынуждены были отдавать своих отпрысков учиться вне дома. Военно-инженерное и навигационное дело коренным образом изменило структуру Воинства, где техносферный интеллект стал доминировать над грубой живой силой. Долгая предварительная штабная и учебная работа стала залогом победы в реальном бою.

Но техносферно-организационное совершенствование высшего военного образования неизбежно увязали эту часть Воинства (и аристократии) с Купечеством и особенно с Ремесленничеством, отрывая его так или иначе от крестьянства. Для военно-технической аристократии уже не древность рода имела значение, а персональные знания, умения, навыки и эффективность их применения в бою. И это привязывало ее не к деревне, усадьбе, а к городу как единовозможному движителю техносферных преобразований. Таким образом формируется прослойка военной интеллигенции, резко отличающейся от рубак-солдафонов.

С другой стороны университеты и академии уходят в своем развитии все дальше от теологических догматов путем дробления философии качественной и количественной на теологию, этику, право, филологию, музыку, математику, медицину, физику, химию, биологию и т.п. Вольнодумство духовной интеллигенции лишь внешне выглядело еретическим фрондерством, а на самом деле зиждилось на интуитивных гносеометодологических основах частных наук. И лишь единицы из них приходили к постижению реального атеизма, хотя в силу разных обстоятельств бравировали атеизмом много большее число лиц, тайком отмаливавших затем свои прегрешения языка.

Исторические взлеты и падения урбанизации оставим для экистики. Нас здесь больше волнуют властные полномочия в городах, а не демоплотностная пульсация самих городов. Экономический фундамент классического города составляло купечество и ремесленничество в их исторически медленном, но неуклонном срастании. Только они многие тысячи лет и были собственно горожанами, которым просто некуда было более деваться. Чисто фискальные интересы к городу как со стороны Воинства, так и Духовенства сплачивали Купечество и Ремесленничество (и даже Чернь) в борьбе за свои права, по сути гражданские, ибо были свободными в отличие от привязанного к земле Крестьянства и добычного люда (рыбаки, охотники, горняки и т.п.). Миграционная свобода позволяла две формы борьбы с Властью: бунт и исход. Но бунт был эффективен только при силовом перевесе и трофообеспеченности бунтовщиков, что возможно только при грамотном военном планировании, т.е. достаточно долгой предварительной подготовке, тогда как подавляющая часть бунтов носила спонтанный эмоционально ситуативный характер и быстро подавлялась с жестоким назиданием. Исход купцов и ремесленников вел любой город к упадку, а куда они приходили – к оживлению, росту фискальной базы. И касалось это даже многих столиц, которые во все времена были много более обеспечены, чем обычные города. Но Воинство и Духовенство, жившие за счет землевладения, т.е. автаркически аскетично, практически мало обращали внимания на проблемы городов. Во все времена самым прибыльным делом для Купечества была оптовая торговля заморскими товарами. Купечество всегда было лидером морской и океанической навигации, соревнуясь с военным флотом в росте тоннажа и скорости, но мало различаясь по пиратским пристрастиям. И этот симбиоз Купечества и Воинства в морской торговле сохранился в ряде характеристик вплоть до наших дней. Именно морское Купечество в борьбе с Властью добивается первой официальной победы в виде порто франко не по прихоти правителя, а уже с нарождающимися нормами международного (морского) права. Темпоритм торгового оборота резко возрос, скорость и количество торговых сделок от корабельного трюма до розничного торговца объективировали новую истину бытия: Время-Деньги. Сложные технотехнологии все более нарастающего крупнотоннажного судостроения дают мощный импульс всей научно-технической и индустриальной цепочке (дерево, метал, ткани, веревки, цепи, клепки, смолы и т.д.), начиная с навигационной аппаратуры, требовавшей глубоких и быстрых счетно-измерительных и счетно-вычислительных знаний, умений, навыков, предопределявших сложнейшую слаженность управления системами парусов в триединстве аэро- , гидро- и литосфер. Таким образом, рост торгово-транспортного темпоритма обусловил рост темпоритма всей индустриальной системы от места добычи товара, услуги, информации/новости до места его обретения конечным потребителем. А это есть не что иное как коэффициент полезного действия социально-экономической системы в целом, которая в информационно-материальной форме денег выряжается в их реальном перераспределении, которое в виде маржы оседает в карманах продавцов от розницы до первоопта с некоторой цепочкой посредников. Но транспортный караванно-корабельный первоопт есть результат накопления некоторого количества товарных единиц за некоторое количество денежных единиц. Отсюда рост грузоподъемности судов неизбежно вел к росту первоопта с уменьшением стоимости перевозки каждой единицы товара. Но переход на крупный опт потребовал кооперации купцов в депозиции товаров на оптовых складах и в соответствующей депозиции денег в банках как складах денежных, подобных государственной казне (и госрезерву). Формирование банков как купеческих касс взаимопомощи сплотил Купечество в деле депозиции, кредитования и страхования, т.е. капитализации путем акционирования товаров и денег некоторого множества инохозяйств – юрлиц. Автоматически банки переняли и легализовали принцип ростовщичества, что и стало базовым отличительным признаком банка купеческого, коммерческого от госказначейства с его распределительной функцией. Ростовщическая разница коммерческих и казначейских денег (единых по форме) неизбежно обусловила неукротимый переток денег государственных в коммерческие, породив в придачу к таможенно-налоговой собирательной еще и государственно-распределительную коррупцию.

Итак, дробление Купечества внесло изменения в их систему взаимодействия с классовыми ограничителями:

Воинство

Ремесленничество

Понятно, что банкиры имели дело не с Воинством в целом, а оптовики не с Ремесленничеством в целом, т.е. требуется и развертка этих классовых категорий, которая дает много более четкую картину:

Срастание – взаимозависимость интендантов с банкирами, а через них и с оптовиками, которые неизбежно срастаются и взаимозависят от цеховиков – производителей делает Власть Воинства все более иллюзорной, зависимой от банкиров, тогда как срастание оптовиков с цеховиками наоборот резко повышает роль и влияние Ремесленничества в полисе (муниципии - государстве), и прежде всего в городе в лице цеховиков, т.е. реальных собственников производств.

Таким образом выкристаллизировалось социально-экономическое противостояние:

которое предопределило и долю Власти каждого из четырех элементов противостояния. Эволюция социально-экономического механизма в сторону индустриализации добычи, агровоспроизводства, промпроизводства привела к транформации этого противостояния в иную форму:

Но это не что иное как очередной трансформ, вариант современной ситуации в социально-экономической структуре:

экспорт – автаркия – импорт,

что полностью соответствует базовой формуле:

профицит – изофицит – дефицит.

Следовательно, приход Купечества к Власти неизбежно требует смены режима пограничного контроля: вход-выход, т.е. режим порто франко: торгуют все начинает модифицироваться в зависимости от того, кто пришел к Власти: ориентированные на экспорт, на импорт, на их жесткий баланс, на автаркию. А это автоматически порождает проблему преференций, юридическое хитроумие которых требует отдельного тщательного исследования. Заметим лишь, что любая преференция у Купечества неизбежно объективируется в определенном денежном эквиваленте путем монетизации льгот, вытекающих из преференций. Но любая преференция есть уже нарушение равноправия, чреватое полной монополизацией, а значит и всевластием в той или иной сфере жизнедеятельности, т.е. эксклюзивное право на что-либо.

Эксклюзивность права на что-либо роднило оптовиков Купечества и цеховиков Ремесленничества вплоть до их слияния в маркетинговые службы крупных компаний (ТНК и т.п.). Но приход цеховиков во Власть под крылом Купечества быстро показал их природное отличие. Началась фактически борьба экспорта с импортом при системообразующем стержне автаркии (относительной, а не абсолютной, т.е. строгом соблюдении баланса). Нацпроизводитель (эксим) стал срастаться в политике с Воинством в виде землевладельческой аристократии, тогда как космополитическая компрадорская буржуазия (имекс) жаждала глобальной либерализации (порто франко и офшор). И борьба между ними весьма витиеватая, породила три весьма реальных, а посему и болезненных феномена: перепроизводство денег и их дериватов, перепроизводство товаров и услуг, а нарушение этого обменного (но не распределительного) баланса – инфляцию, дефляцию, стагнацию и т.п. Таким образом, бюджетная автаркия становится неизбежно заложником либерального рынка. Понятно, что Власть вынуждена бороться с наступившей анархией жесткими административными методами во избежание свержения, ибо при диалектическом единстве социально-экономического механизма анархия экономическая автоматически ведет к социальному брожению вплоть до анархических действий по законам толпы (при них вольготнее всего себя чувствует Чернь).

Основу толпы всегда составляли ремесленники (мастеровые и их ученики), фундамент любого города и связующее звено между урбомуниципией и агромуниципией, т.е. с крестьянством. Ремесленничество просачивалось во Власть через своих цеховиков, которые сами собой в борьбе с аристократией Воинства и компрадорами Купечества сформировались в профессиональные союзы строго по цеховому, производственному признаку конечного продукта. Но испокон веков инохозяйство включало в себя собственника, приказчика, мастера и ученическую обслугу. А так как все инохозяйства, строились либо на артельной, либо домохозяйственной основе, то и собственником его могли быть мастера, выбиравшие себе бригадира и набиравшие учеников, либо хозяин, который в случае нужды мог нанять, поставить приказчика, мастеров, учеников. Юридическое хитроумие весьма часто способствовало узурпации власти бригадиром, превращая его из главы профсоюза в хозяина, что автоматически вело к перераспределению прибыли в сторону хозяина. Но любой хозяин прекрасно понимал, что его производство держится на мастерах, уход которых ему может дорого стоить вплоть до краха. Закрепление мастеров любыми методами становится его головной болью. А вот церемониться с ученической обслугой особой нужды не было, если рынок рабочей силы был достаточно большим. И чем больше был рынок рабочей силы, тем вольготнее чувствовал себя работодатель в оплате труда, охране труда и социально-бытовом поддержании (жилье, питание, лечение, отдых и т.п.). Все более узкое дробление профессий путем специализации на отдельных операциях неизбежно вело к тому, что люди перестали за деревьями видеть лес, т.е. конечный продукт своего труда. Отсюда начинается вырождение профсоюза в защитника наёмной рабочей силы перед работодателем, которым все чаще выступал не хозяин-владелец, а наемный приказчик-управленец. И этот социально-управленческий щит веками социопсихотехнологически застил глаза подчиненным, вынуждая их уповать на то, что виноваты эти прохиндеи, лихоимцы, а вот Там об этом не знают (принцип: Вот приедет барин, он нас и рассудит!). При этом профессиональная честь и гордость ушла на второй план, а то и вообще в маргинез. Качество труда по сути стало ничьим. Форма начинает доминировать над содержанием, закон над моралью, стандарт над индивидуальностью. И когда, наконец, в результате революции Ремесленничество в лице рабочего класса, трудового крестьянства и солдатских производных от них пришло к Власти с лозунгом: Профсоюзы – школа коммунизма!, преодолеть эти искажения в оценке качества труда оно так и не смогло, не сумело, не успело, ибо государством правила партия (чиновное духовенство), а не реальные профсоюзы.

Чернь в истории человечества достаточно часто точечно приходила к власти насильственным путем, но, не имея собственных профессиональных интересов, сразу же ситуативно мимикрировала в диктатуру пиратского типа. Чернь как отстойник общества, а значит и его зеркальное отражение – категория весьма сложная. Это порождение города изучено архиплохо. Но уже можно сказать, что Чернь объединяет нелегитимность бытия . Чернь – это весь преступный мир, его укрыватели, покрыватели и лоббисты. А так как преступления бывают политические и уголовные, корыстные и бескорыстные, случайные и намеренные и т.д., а суды независимо от законодательства справедливыми и несправедливыми, то и общественное мнение в отношении к Черни весьма расхристано. К тому же утверждения масс-медиа о криминальном прошлом и настоящем некоторых властителей, о всепронизывающей коррупции не только ветвей Власти, но и общества переводит де факто криминалитет в геройство, а их субкультуру в образец для подражания. И тот факт, что богатая Чернь легко пробивается к вершинам Власти на вполне якобы законных основаниях, говорит об отсутствии в обществе единых фундаментальных ценностей как точки отсчета для должной оценки. Отсюда следует, что до формулы:

нам еще далеко.

Как уже указывалось выше без питательной среды и прямого посредничества Купечества Чернь не смогла бы существовать, ибо только Купечеству выгодно иметь под рукой некоторое количество ничьих людей, готовых ради наживы на любые авантюры как трансформ пиратства.

Итак, социально-экономическая Эволюция Человека-Человечества, начиная с протомуниципии, породила добычную и агромуниципию, которые в противоборстве друг с другом породили урбомуниципию с четкими профессиональными стратами-классами:

Духовенство,

Воинство,

Купечество,

Ремесленничество,

Чернь.

К великому сожалению для классиков революционных деяний мы не обнаружили сколько-нибудь четкого деления на бедных и богатых, ибо в каждой страте неизбежно действует формула бюджета:

дефицит – изофицит – профицит,

т.е. если воевать за Власть с богатыми бедным, то что делать с обеспеченными (изофицитом)? А любая Конституция обязана, исходя из Кодекса прав и обязанностей человека и гражданина, неизбежно и безусловно учитывать и интересы добытчиков, крестьянства, ремесленников, торговцев, воинов, духовного люда и конечно же, тех, кто в силу разных причин оказался за пределами своего профессионально легитимного круга (принцип: от болезни, тюрьмы и сумы не зарекайся).

Blog

Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества