Geum.ru

Географии и краеведения

Вид материалаДокументы

Содержание


Культурно-ландшафтное районирование северного кавказа: подходы к формированию региональной концепции
Вопросы изучения культурных ландшафтов КБР
Современное состояние этнокультурного взаимодействия в северных районах ставропольского края
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9
КУЛЬТУРНО-ЛАНДШАФТНОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА: ПОДХОДЫ К ФОРМИРОВАНИЮ РЕГИОНАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ


Культурно-ландшафтное районирование Северного Кавказа исключительно актуальная и ещё не решенная проблема в плане практической реализации. Трудности проведения районирования культурных ландшафтов определяются не только чрезвычайным многообразием и наложением различных, прежде всего конфессиональных и этнических форм культур в регионе, но и отсутствием развитого теоретического аппарата этого раздела ландшафтоведения и отработанных методик исследования.

В настоящей работе делается попытка разработки концептуальной основы комплексного культурно-ландшафтного районирования Северного Кавказа на основе анализа существующих подходов и опыта в географии и общественных науках.

В первую очередь необходимо определиться с теоретическими предпосылками культурно-ландшафтного районирования. Онтологическая сущность районирования отчетливо проясняется через различение фундаментальных методологических практик в формировании ключевых географических понятий – аналитико-синтетической и феноменологической. В частности Г.Д. Костинский (1997) убедительно показал, что с помощью понятий «территория и «район» земной мир описывается логически, тогда как «пространство» и «место» - смысловые предпосылки самой возможности наших рассуждений о территориях и районах. Как следствие важность различения понятия «геокультурное пространство» как предпосылки районирования и понятия «культурно-ландшафтный район» как результат районирования. Иначе говоря, районирование представляется как логический вид пространственного мышления, специальный метод описания земного мира. В этом контексте, весьма актуально одно из первых отечественных определений культурно-ландшафтного районирования как определенной формы описания разнообразия жизненного пространства человека – носителя определенных культурных ценностей (Веденин, 1997).

Другая важная гносеологическая проблема, возникающая в процессе культурно-ландшафтного районирования, связана с пониманием феномена культуры как объекта географических исследований. Исключительная широта и неоднозначность трактовок этого явления определяет широкий спектр исследовательских направлений от отраслевых «размещенческих» (например география культурной инфраструктуры»), до ноосферных и цивилизационных.

Существует несколько методологических подходов к определению сущности понятия культурного ландшафта. В последнее время все более утверждается точка зрения, что культура не просто одна из характеристик социума, но и важный ландшафтоформирующий фактор. Эволюция культуры в процессе модернизационных циклов (культурогенеза) все больше влияет на состояние и структуру географической оболочки (геоверсума) (Шальнев, Лысенко, Салпогарова, 2008).

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что в процессе культурогенеза ландшафт, традиционно понимаемый как природный географический комплекс, насыщается элементами культуры и в настоящее время становится ландшафтом культурным. Таким образом, наряду с частными (природоцентричный и культуро(антропо-)центричный культурный ландшафт), возможна и общегеографическая его трактовка как субъект-объектной системы, согласующейся с современной деятельностно-геопространственной парадигмой (Каледин, 2008), опирающейся на принцип деятельности, системный и синергетический подходы, на современные представления о качественном многообразии пространства.

Особенности современной культурно-ландшафтной структуры Северного Кавказа могут лучше всего быть поняты с помощью теории модернизации. Эта теория делит общества на два главных типа - традиционный и современный - и видит преобразование традиционных обществ как объективный необратимый процесс, когда статичная модель воспроизводства культуры сменяется динамичной. При этом социокультурный организм переходит от воспроизводства всего универсума сакрализованной Традиции к воспроизводству в соответствии с утвердившимися в обществе критериями оптимального, рационального и эффективного (Яковенко, 2008).

Теория модернизации помогает понять многие противоречия современной эпохи. Она объясняет их тем, что народы и страны вошли в современную эпоху на различных уровнях развития. Выделяются страны и народы первого эшелона, для которых процессы модернизации – имманентное качество заложенное в их цивилизационной модели. Последующие эшелоны – страны догоняющей модернизации, экстенсивны по своей природе. Их модернизация всегда решает задачу коррекции культурного кода, что вызывает мощное противодействие и требует большего времени и значительных затрат энергии. Россию относят к обществам второго эшелона, еще не завершившим модернизационный переход. Главные причины – сохранение в развитии страны модели традиционной империи, неоднородность регионов страны по интенсивности модернизационных процессов, вызывающих напряжения и конфликтное развитие социокультурных процессов. Модернизация на Кавказе идет максимум 150 лет, а значит напряжения, возникающие при этом намного сильнее, чем в других регионах России, тем более что многие народы Кавказа в своем стадиальном развитии двигались от уровня военной демократии.

В соответствии с вышеизложенными представлениями инвариантную основу культурно-ландшафтной структуры Северного Кавказа составляют традиционные этнокультурные ландшафты, находящиеся на разных ступенях модернизации, что отчетливо проявляется в видовом разнообразии современных культурных ландшафтов, образующих динамический ряд от этнокультурных реликтов и изолятов до агро-индустриальных городских и сельских культурно-природных комплексов.

Другое важное свойство культурных ландшафтов региона – природная и этнокультурная мозаичность, определяемая особыми геоструктурными и цивилизационными качествами пространства. Последнее определяется многими авторами как цивилизационная пограничность Северного Кавказа, являющегося своеобразной буферной зоной между регионами восточно-христианской и исламской цивилизациями (Цимбурский, 2000). Социоприродная мозаичность, пограничность региона может быть описана и с позиций теории фронтира, в соответствии с которой процесс формирования культурных ландшафтов представляется как процесс освоения геопространства Северного Кавказа Российской цивилизацией (Лысенко, 2009) с ярко выраженными в пространстве граничными геокультурными структурами экотонов и этноконтактных зон.

На основании выше изложенных подходов к пониманию культурно-ландшафтного районирования и социоприродных особенностей Северо-Кавказского региона появляется возможность формулировки региональной концепции культурно-ландшафтного районирования, в качестве ключевых установок которой рассматриваются:

- необходимость широкого общегеографического подхода к процедуре культурно-ландшафтного районирования, понимаемого как логический вид пространственного мышления, специальный метод описания разнообразия жизненного пространства человека – носителя определенных культурных ценностей;

- важность изучения современных ландшафтов региона в контексте процессов культурогенеза как ландшафтов культурных, формирующих динамический ряд разновидностей от этнокультурных реликтов и изолятов до агро-индустриальных городских и сельских культурно-природных комплексов;

- актуальность разработки региональных концепций для средне- и мелкомасштабных схем культурно-ландшафтного районирования на основе географических естественно- и общественно-научных подходов, адекватных конкретным геопространственным структурам.


Литература

Веденин Ю.А. Культурно-ландшафтное районирование – ориентир культурной политики. // Ориентиры культурной политики. – М. Информ. вып. №2. – 1997. – С. 3 – 99.

Каледин Н. В. Проблема теоретизации общественной географии: смена парадигм // Географические и геоэкологические аспекты развития природы и общества: Сборник научных статей по материалам отчетных научно-практических конференций 2006–2007 гг. / Под ред. Н. В. Каледина, В. В. Дмитриева, Т. А. Алиева. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. – С. 196–206.

Костинский Г.Д. Географическая матрица пространственности // Изв. РАН. Сер. геогр. – 1997. – № 5. – С. 16 – 31.

Лысенко А.В. Концептуальные основания изучения культурных ландшафтов Северного Кавказа в контексте феномена пограничности // Вопросы современной науки и практики. Университет им. В.И.Вернадского, № 1, 2009. – С. 8 – 16.

Цымбурский В.Л. Россия – земля за великим лимитрофом: цивилизация и ее геополитика / В.Л. Цимбурский. – М.: Эдиториал УРССЮ, 2000. – 144 с.

Шальнев В.А., Лысенко А.В., Салпогарова С.И. Принцип культурогенеза в ландшафтоведении // Вопросы современной науки и практики. Университет им. В.И.Вернадского, Т.2, № 3, 2008. – 206 с.

Яковенко И. Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. – М.: Новый хронограф, 2008. – 320 с.


В.В. Сурцев

Ставропольский Государственный университет

Вопросы изучения культурных ландшафтов КБР

в контексте теории фронтира


Этнокультурные ландшафты Кабардино-Балкарской республики исторически формировались в условиях приграничья, что определило специфику этнокультурного взаимодействия. Понятие границы и пограничья давно и плодотворно исследуется различными науками гуманитарного и естественного профиля: биологией, историей, психологией, культурологией, этнологией, географией и др. Специфичность и важность изучения феномена границы и пограничья определили формирование особых дисциплин, в т. ч. лимнологии, погранологии и др. (Рябов, 2007).

В настоящее время проблема изучения геокультурного пространства границ и приграничных территорий России становится все более актуальной в географической науке. Наибольший интерес представляют новые границы, образовавшиеся после распада Советского Союза. К числу новых рубежей, образовавшихся в начале 90-х годов XX в., относится сухопутная граница России с Закавказскими республиками (Грузия и Азербайджан).

Северный Кавказ занимает особое место в истории развития нашей страны и в составе государства является территорией сравнительно молодой, хотя военно-политическое проникновение русских на Кавказ относится к XVI в. Окончательно Предкавказье вошло в состав русского государства в 1864г., после завершения более чем вековой войны на Северном Кавказе. Регионы Северного Кавказа с этого времени характеризуются, по сути, общими чертами исторического и социально-экономического развития, особенно в XX в. (Бураев, 2005).

Изучение геокультурного пространства Северного Кавказа – весьма актуальная, но все еще не решенная проблема. Разработка данной проблематики требует проведения региональных исследований отдельных культурно-ландшафтных единиц геокультурного пространства Северного Кавказа. Одной из таких единиц, во многом определяющих структуру Русского Предкавказья, является этнокультурная ландшафтная область, сформировавшаяся в процессе освоения и обустройства Кабардинской равнины терским казачеством.

Объектом настоящего исследования являются геокультурное пространство КБР, со специфичным, граничным типом культурогенеза, определившим формирование взаимопроникающих геополей: этнокультурного, природно-хозяйственного, конфессионального, лингвистического, политического, психологического и др. В результате этого взаимодействия оформляются и функционируют рубежные (граничные) культурные ландшафты, целостность и устойчивость которых задается тесной взаимосвязью геополей друг с другом и окружающей средой в ходе процессов материально-практического и духовно-интеллектуального освоения территории (Лысенко, Водопьянова, Шальнев, 2008).

В качестве сообществ формирующих геокультурное пространство можно рассматривать цивилизационные, этнические, субкультурные и др.

В соответствии с представлением о культурном ландшафте как продукте освоения и обустройства местным сообществом «своего» пространства (Калуцков, 2000), субстратной основой граничных культурных ландшафтов становятся приграничные сообщества (Куклина, 2007) – маргинальные по отношению к центральной культуре локальные общности, формирующие особые субкультуры.

По В.Л. Каганскому, культурный ландшафт границы – это смесь ландшафтов, «…меж которыми существуют отношения от равнодушия до конфликта и взаимного паразитизма, преобладают экотонные, азональные, маргинальные и пр. элементы и формы» (1998, с. 92).

В методологическом отношении настоящее исследование проводится на основе анализа многообразных аспектов этносоциальных и этнокультурных процессов на Северном Кавказе с XVII и до начала ХХ в., используя теорию фронтира.

Фронтир (от англ. frontier – граница) – изначально название западной осваиваемой территории США. Понятие фронтира ввел американский историк Ф. Тернер, под которым он понимал «точку встречи дикости и цивилизации» (Amerika's Frontier Story, 1980). В настоящее время под понятием фронтира понимают место или момент встречи двух культур разного уровня развития ("подвижная граница"). Одни делают акцент на месте, другие на самом моменте встречи, но это все взаимосвязано, так как исторический процесс не может развиваться вне времени и пространства. Причем, фронтир возможен только при встрече и контакте двух культур разного уровня цивилизационного развития. Кроме того, фронтир, не возможен без переселений (массовых миграций), устанавливающих собственно границу между "полноценными" подданными, "цивилизованными представителями метрополии и туземным населением", "инородцами", которые постепенно становятся подданными, а их земли подлежат "освоению" ("колонизации") (Резун, 2005).

При анализе теории фронтира, в качестве основы исследования рассмотрим классификацию предложенную Андреасом Каппелером (2003):

1. как географический фронтир между различными климатическими и растительными зонами, в данном случае, особенно между равнинными и горными ландшафтами;

2. как социальный фронтир между различными жизненными укладами казачества и горских народов, а также разными системами ценностей христианской и исламской цивилизаций;

3. как военный фронтир между двумя военными образованиями;

4. как религиозный и культурный фронтир между различными ценностными и культурными традициями.

Появление фронтиров в России определялось этапами казачьей и крестьянской колонизации. В соответствии с ними Н.Ю. Замятиной (1998) выделяются зоны фронтиров: современный Цетральный район (Залесская Русь) осваивался русскими в XI-XIV веках, так называемый Русский Север – в XV-XVII веках, современный Черноземный Центр – в XVI-XVII веках, Дон и Северный Кавказ – в XVII - начале XIX века, Урал и Сибирь – в XVII – XVIII веках, Дальний Восток – во второй половине XIX века – начале XX века.

Отличие русского фронтира от американского заключался в том, что он играл роль своего рода «забора» своих границ, где он четко очерчивал свои границы.

Северо-Кавказский фронтир в отличие от сибирского и многих других формировался в условиях исключительно мозаичного, контрастного в природном и этнокультурном отношениях, внутренне конфликтного пространства, сложившегося исторически и географически как совокупность локальных культур и миров разных уровней и цивилизационных ориентаций. Имея важное стратегическое значение, регион всегда находился в поле различных интересов региональных и мировых держав, что создавало помимо внутренней, перманентную внешнюю конфликтность, как следствие – военное противостояние, постоянные миграции и перекройка политических границ в регионе (Лысенко, Водопьянова, Шальнев, 2008).

Формирование современного геокультурного пространства КБР напрямую зависело от военно-политических процессов, связанных с продвижением Российской цивилизации на Кавказ. Заселение республики проходило в несколько этапов:

I-й этап относится к сер. XVIII – первой половине XIX века, когда появились первые казачьи станицы и села.

II-й этап заселения русским населением территории республики начался после крестьянской реформы и окончания Кавказской войны.

III-й этап миграции из центральной России начинается уже в советское время, когда миграция носила скорее стихийный характер, чем плановый, несмотря на все попытки государства упорядочить этот процесс.

IV-й этап связан с послевоенным (1945г.) строительством и продлился до 1991г.

V-й этап – современный (с 1991г.).

Формирование зоны фронтира на территории современной КБР относится к первому этапу (сер. XVIII – первая половина XIX в.), когда началось заселение русскими территории Кабардино-Балкарии. В 70-80-е годы XVIII века, в ходе строительства Кавказской кордонной линии на территории Кабарды был основан ряд крепостей и станиц (Екатериноградская), куда переселяли донских казаков. Появились первые села – Солдатское, Прохладное, жителями которых были русские и украинские крестьяне, отставные солдаты и другие (общей численностью порядка 4-х тысяч человек).

В 1818 году была заложена крепость Нальчик, позднее ставшая слободой. В 20-30-е годы XIX века русские села на территории Кабарды были преобразованы в станицы, а их жители – причислены к Терскому казачьему войску. В этот период преобладала военно-казачья колонизация, сформировался и один из компонентов русского населения в регионе – Терское казачество.

Именно Терское казачество и русско-украинское крестьянство, сформировавшие особую культуру, образовали приграничное сообщество в Северо-Кавказском регионе. Для них пограничье – не только определяющий фактор формирования, но и постоянная семиотическая зона, вне рамок которой они не могут существовать.


Литература

Бураев (Борей) Р.А. Экономическая и социальная география Кабардино-Балкарской республики. – М., 2005.

Замятина Н.Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Общественные науки и современность. – 1998. – № 5. – С. 75–88.

Каганский В. Л. Центр – провинция – периферия – граница. Основные зоны культурного ландшафта // Культурный ландшафт: вопросы теории и методологии исследований / Семинар «Культурный ландшафт»: 2-й темат. вып. докл. – М.; Смоленск: Изд-во СГУ, 1998. – С. 72–101.

Калуцков В. Н. Основы этнокультурного ландшафтоведения: Учебное пособие. – М.: Изд-во МГУ, 2000. – 96 с.

Каппелер А. Южный и восточный фронтир России //AB INPERIO. - № 1. - Казань, 2003. - С. 47 – 65.

Куклина В. Приграничное сообщество // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах. – Вып. 4 /Отв. ред. Д. Н. Замятин. – М.: Институт наследия, 2007. – С. 336–339.

Лысенко А.В., Водопьянова Д.С., Шальнев В.А. Геокультурные особенности этнического взаимодействия в восточных районах Ставропольского края. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. – 211с.

Резун Д. Я. Сибирь, конец XVI - начало XX века: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов / Резун Д.Я., Шиловский М.В.- Новосибирск: Сова, 2005.- 193 с.: 21.

Рябов С. А. Здесь государевым «Украинам было бережение». Российское пограничье – особый объект культурного и природного наследия. – М.: Институт Наследия, 2007. – 335 с.

Amerika's Frontier Story. A Documentary History of Westward Expansion. Huntigton, 1980.


Н.Н. Запорожец

Ставропольский Государственный Университет

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЭТНОКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В СЕВЕРНЫХ РАЙОНАХ СТАВРОПОЛЬСКОГО КРАЯ


Ставропольский край – часть особого, сложно организованного пространства Северного Кавказа населенного многочисленными и разнообразными в этнокультурном, религиозном и цивилизационном отношении народами, история взаимодействия которых исключительно сложна и противоречива.

Для выявления степени сохранности традиционных культур и особенностей этнокультурного взаимодействия в северных районах Ставропольского края был проведен социологический опрос. Исследование проводилось в двух районах: Апанасенковском с преобладающим русским населением и северо-западной части Ипатовского. В качестве эталонных были выбраны следующие населенные пункты: с.Дивное, с.Воздвиженское, с.Манычское, г.Ипатово, с.Большая Джалга, п.Виноделенский. Цель исследования - определение степени сохранности традиционной культуры и степень вовлеченности в новационные этнокультурные процессы.

Методика исследования состояла из нескольких содержательных блоков, каждый из которых был направлен на решение определенной задачи. (Костина, 2006). Первый блок вопросов анкеты позволял определить степень сохранности культур этносов, населяющих изучаемую территорию, а именно:
  • знание предков, проживающих в данном населенном пункте;
  • сохранение и знание традиций, обычаев, фольклора, песенного, танцевального творчества, традиционной пищи, родного языка этносов населяющих исследуемую территорию;
  • степень религиозности этносов;

Второй блок дал возможность рассмотреть характер принятия новационной культуры отдельных этносов в городской и сельской местности (использование современной техники, ресурсов Интернет, формы и виды проведения досуга).

С помощью третьей группы вопросов была получена информация о состоянии межэтнических отношений в исследуемом регионе, отношения респондентов к смешенным бракам, наличию друзей – представителей других национальностей, наличию межэтнических конфликтов.

Объектом проведенного исследования являлось взрослое население (с 16 лет) двух районов Ставропольского края. Всего было опрошено 200 человек. В анкетировании приняли участие 100человек в Апанасенковском районе и 100человек в Ипатовском районе.

Хорошее знание о предках показали жители и Апанасенковского и Ипатовского районов - 80%. Только 20% опрошенного населения затруднилось ответить на вопрос о количестве лет проживания предков в их населенном пункте. Среди представителей различных национальностей степень осведомленности о своей родословной так же значительно разнится. Так, среди представителей русской национальности не знают своих корней 40% опрошенных, у украинцев и цыган - 35%. Даргинцы и армяне знают свою родословную значительно лучше, так как их предки появились сравнительно недавно в Апанасенковском и Ипатовском районах.

Выборка исследования религиозного компонента культуры представлена группами двух мировых конфессий – христианства и мусульманства. Православные составляют 87% от всей выборочной совокупности. Мусульманином себя считает 16%. Из всего количества опрошенного населения верующими себя считают 83%. Причем верующими себя считают как православные, так и мусульмане примерно в равном количестве.

Однако их религиозность не подкрепляется аргументами, доказывающими этот факт, так как часть опрошенных не посещает богослужения, хотя в большинстве населенных пунктов имеются храмы.

Одним из признаков этнической идентификации является численность семьи. Традиционно у представителей мусульманства были большие семьи.

Результаты нашего анкетирования подтвердили этот факт (рис.1).




Рис. 1. Численность семьи у представителей различных этносов

На вопрос «Какие объекты культурного наследия Вам известны в вашем районе?» ответили следующим образом. Один респондент указал, что в Апанасенковском районе 28 памятников истории и культуры, 11 памятников археологии и 10 мемориальных досок. А также к объектам культурного наследия респонденты отнесли курганный могильник золотоордынского времени в с. Золотаревка-3, оз. Маныч Гудило. В с. Манычском к объекту культурного наследия все опрошенные в этом населенном пункте отнесли Ветряную мельницу 1889г.

Одним из признаков этничности является общность традиций и обычаев. Их знание позволяет определить степень сохранности культуры этнической группы. Среди русского населения 60% знают свои песни, сказки, предания, поговорки, пословицы, обычаи и обряды; лишь 1% опрошенных затруднялись ответить на этот вопрос. С танцевальным и песенным творчеством своего этноса наиболее знакомы даргинцы, армяне, цыгане и украинцы.

Наибольшее количество опрошенных соблюдают свадебные (89%) и похоронные (79%) обряды. По этническому признаку особых отличий в этом вопросе не выявлено. Однако обряды, исполняемые при рождении детей, больше соблюдаются у даргинцев. У русского населения только 29% соблюдают эти обряды. Среди мусульман отмечается высокий процент соблюдения традиционных обрядов, характерных для ислама – обряд жертвоприношения, соблюдение постов; высоко чтится и соблюдается традиция гостеприимства.

Данные опроса позволяют говорить о наличии преимущественно нормальных межэтнических отношений в селах Апанасенковского района, где после русских преобладают даргинцы, и в г. Ипатово. Однако наряду с этим имеет место и некоторое напряжение в с. Манычское, с. Большая Джалга, пос. Виноделенском. Об этом свидетельствуют ответы респондентов русской национальности.

Респондентам предлагалось высказать свое мнение по поводу межэтнических конфликтов и большинство ответивших на этот вопрос высказали пожелание, чтобы не было вражды между представителями различных национальностей. 10 респондентов заметили, что для мирного существования надо знать свою культуру и уважительно относится к культуре других. 13,5% опрошенных высказали резко националистические взгляды о том, что в России должны жить только русские и не возражают против выезда представителей других национальностей из России.

Анализ проведенного анкетирования показал, что сохранность традиционной этнической культуры на севере Ставропольского края достаточно высока. Об этом свидетельствуют данные по первому блоку вопросов. Русское население лучше всего знает свой родной язык, фольклор и обрядовые традиции своих предков.

Из проведенного анкетирования заметно положительное и доброжелательное отношение русского населения к представителям других наций. У других народов культура русских воспринимается как часть собственной этнокультурной среды. Об этом свидетельствуют и ответы на вопрос о принадлежности друзей к другому этносу, и в целом благожелательная оценка межэтнических отношений в исследуемых населенных пунктах.

Между тем, безусловно, имеют место проявления националистических настроений в виде отдельных инцидентов. Они не очень значительны однако в течение нескольких последних лет происходит их определенная эскалация. По данным социологического опроса отдельные случаи этносоциальной и этнопсихологической напряженности возникают в с. Большая Джалга, в с. Манычское. Данная ситуация не может не вызывать определенную тревогу.

Литература

Костина Д. С. Ландшафтный анализ культурогенеза и этнокультурного взаимодействия в восточных районах Ставропольского края – Автореф. дис. канд. геогр. наук. Ставрополь, 2006. – 114с.


А.М.Игнатенко

Ставропольский государственный университет