Культурно-языковые контакты

Вид материала

Содержание

Меграбова Э. Г.
КС сочувствия.
КС выражения осуждения (атаки).
КС контраста, противопоставления
КС модальности
КС достоверности
КС умолчания
Bleak House, Moscow
КС осуждения (атаки)
КС возврата в прошлое

Подобный материал:

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 47

Меграбова Э. Г.,

профессор каф. лексикологии, стилистики и методики преподавания английского языка

ИИЯ ДВГУ

Языковая репрезентация коммуникативных стратегий в дискурсе

о России

(на материале журнала Newsweek, 2005-2007 гг.)^{^}

Исследование дискурса масс-медиа предполагает комплексность анализа, так как в поле зрения исследователя находятся лингвистические, идеологические, социальные, культурные, когнитивные и другие феномены. Дискурс в настоящее время чаще всего толкуется как «сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста ещё и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата, необходимые для понимания текста» [Желтухина 2003: 7]. Конкретные цели исследования могут диктовать определённые рабочие процедуры, концентрацию на отдельных аспектах дискурса. Выделение нами различных уровней интерпретации дискурса носит процедурный характер, не исключающий в то же время взаимосвязь с другими уровнями и планами исследования дискурса, понимаемого в данной работе в целом как связный текст в социально-культурном контексте. Дискурс о России международного журнала Newsweek идеологически нагружен, зависим от суммы политических установок, с одной стороны, и от ведущей идеологической доктрины Запада – либеральной, с другой. Авторы журнала Newsweek являются сторонниками принципов индивидуализма, свободы выражения, открытости общества, рыночной экономики, конкуренции, минимизации роли государства и т.д. Идеология либерализма отражается в конкретной коммуникативной системе – либеральном дискурсе, определённом способе производства текстов.

На предыдущем этапе анализа дискурса о России журнала Newsweek наше внимание было сконцентрировано на референтно-предметной, денотативно-фактологической направленности исследования, на определении тематики дискурса, его топикализации [Меграбова 2006]. Представляя свою модель дискурса Т. ван Дейк использует термин макроструктура текста понимая под ним «обозначение того, что обычно называется сутью, общим содержанием, темой или топиком текста» [Дейк 1988: 168] в отличие от темы высказывания/предложения, реализуемого, как правило, группой подлежащего. М. Р. Желтухина, комментируя некоторые положения теории Т. ван Дейка, замечает, что «глобальная тема масс-медиального дискурса выступает как базовая структура репрезентации знаний о предметно-референтной ситуации, которая тематизируется, становится предметом общения и источником наращивания и развития текстовой информации об объектах, сущностях, событиях и отношениях между ними в масс-медиальном дискурсе» [Желтухина 2003: 171]. Тематизация информационного пространства позволяет делать умозаключения об идеологических предпочтениях авторов политического журнального издания и, следовательно, о важности и значимости факта, являющегося темой изложения. Темы (топики) детализируются, получая дальнейшее рематическое развитие, и могут быть объединены в тематические блоки. Ранее, как было отмечено выше, нами было структурировано тематическое информационное поле дискурса о России журнала Newsweek за 2005-2006 гг., т.е. проведён денотативно-фактологический анализ, очерчены темы дискурса о России. Но поскольку в настоящей работе временные рамки материала несколько расширились (до 2007 гг.), возможны и некоторые изменения в топикализации.

Цель данной работы заключается в исследовании вербальных способов, с помощью которых достигается раскрытие заданной темы и её основной идеи. Такой уровень анализа мы квалифицируем как аналитико-оценочный и ставим своей задачей выявление стратегий, выработанных авторами дискурса о России при подаче информационного материала, проведение анализа языковых средств выражения, которые используют журналисты Newsweek для обоснования своей позиции и передачи своего отношения к обозначенной ими теме. В результате, аналитико-оценочный уровень дискурса оказывается не изолированным сектором, а достаточно тесно связанным с фактологическим уровнем анализа дискурса, с результатами топикализации. В данной работе анализу подвергаются темы, предметом которых является внутренняя жизнь России, политические, экономические, социальные, культурные события, происходящие внутри России, хотя не исключена и некоторая взаимосвязь с внешнеполитическими ситуациями.

Продемонстрируем методику нашего исследования на примере статьи, посвящённой одной из социальных проблем России – усыновлению детей.

Ключевыми словами небольшой статьи под названием “Bleak House, Moscow” (July 4, 2005, p. 39), объёмом 2.500 знаков являются слова “adopt, adopted, adoption, adoptive” (члены данного словообразовательно-грамматического гнезда употреблены 21 раз) и слова “foreign, foreigner” (10 случаев употребления). Достаточно высокой частотностью употребления отмечено также слово “Americans” и словосочетания “Russian children, Russian orphans”. Таким образом, тема данной статьи – усыновление русских детей

иностранцами, в частности, американцами (foreign adoptions). Основная идея отражена в подзаголовке (пропозиции): Red tape and xenophobia block foreign adoptions.

Краткое содержание статьи сводится к следующему: Супружеская пара американских фермеров, имеющая своих четверых взрослых детей, намерена удочерить восемнадцатилетнюю глухую, умственно отсталую девушку Кристину из России и её двух сестёр-подростков. Однако российские власти ведут долгую дискуссию о степени целесообразности усыновления детей иностранными гражданами. В результате этого затянувшегося обсуждения, вызванного, в частности, убийством шестилетнего русского мальчика его приёмной матерью-американкой Ирмой Павлис, число усыновлений детей иностранцами резко снизилось и временно оказалось как бы заблокировано. Американские фермеры опасаются, что их намерение не реализуется, так как этому препятствует деятельность российских властей, коррупция и некоторая «фобия» в российском обществе в отношении усыновления детей иностранными гражданами.

Конкретная коммуникативная ситуация воплощает в данном случае тему усыновления. Каковы же принципы разворачивания этой темы, превращения её в текст? Они реализуются в дискурсе (текст плюс экстралингвистические факторы) в виде коммуникативных намерений, коммуникативных стратегий – способов достижения целей коммуникации.

Проделанный нами анализ выявил следующие коммуникативные стратегии (КС), использованные в данной статье: КС выражения сочувствия (КС защиты), КС выражения осуждения (атаки), КС противопоставления (контраста), КС модальности, КС достоверности, КС умолчания. Коммуникативные стратегии, способы выражения коммуникативных намерений воплощаются в лингвистических стратегиях, использовании различных средств языка логического (рационального) и эмоционального характера.

КС сочувствия. Объектами сочувствия со стороны автора дискурса в этом случае является супружеская чета фермеров из Нью-Хэмпшира, иностранные (американские) усыновители в целом, а также дети из России, как те, которых собирается удочерить данная пара американцев, так и другие дети-сироты. Американцы – герои статьи – испытывают опасения, боязнь, что им будет отказано в удочерении девочек, и это получает языковое выражение в лексемах, входящих в поле «боязнь, страх» (scare, fear, nervous): All of this makes the Bernards nervous. Американские усыновители оказываются, по мнению автора статьи Кевина О’Флинна, невольными жертвами действий российских органов власти, националистической политики, о чём свидетельствует употребление лексемы victim, содержащей сему “suffering”, лексемы target (an object of attack)^{^} и сочетаний a nationalist backlash against foreign parents; to come under fire: 1) The Bernards, in fact, may be unwitting victims of corrupt scams… 2) Foreigners, particularly Americans, are an easy target. 3) …so called foreign adoptions have come under fire…

Такими же жертвами неудовлетворительной российской государственной политики, как отмечает Кевин О’Флинн, являются дети. Предыдущий лексический ряд продолжает лексема vulnerable (open to attack): … the government’s failure to look after the country’s most vulnerable citizens. В случае, если удочерение девочек не состоится, в родной стране у них не будет нормального будущего. В статье трижды зафиксировано слово chance в сочетании с наречием little, отрицательным местоимением no и глаголом в отрицательной форме: 1) …without the Bernards, the three have little chance of being adopted in their native country. 2) “Christina will be left with no chance of a normal life”. 3) Right now Christina’s chances do not look good. Для изображения мрачных перспектив, ожидающих девушку-инвалида, в тексте употребляются слова bleak, grim с пейоративной оценочностью и эмотивным (эмоциональным) компонентом, который маркируется как «неприятный» (cold, depressing, dreary, cruel): 1) If Christina’s adoption falls through, her future will almost certainly be bleak. 2) As for Christina, she would be shunted off to a grim home for disabled adults. Глагол shunt off (разг.) как бы акцентирует внимание на том, что Кристина не нужна своей стране; ее как ненужный предмет могут «сбагрить» в холодный, мрачный приют.

Таким образом, КС выражения сочувствия реализуется с помощью конкретных лексических стратегий – использования слов, относящихся к лексическим объединениям «боязнь», «жертва», введения в текст прилагательных с определенными эмотивно-оценочными компонентами, употребления в соответствующем контексте слова chance.

КС выражения осуждения (атаки). Реализация КС стратегии осуждения, являющейся ведущей КС в данном тексте, осуществляется с помощью определенных лексических средств. Достаточно высокой семантической плотностью отмечено употребление слов с дифференциальными компонентами “dishonest, perversion”: red tape, corruption, corrupt, scam и слов business, money, dollar, свидетельствующих о теневой (денежной) стороне проблемы иностранного усыновительства. Предложное сочетание under weight и прилагательное mounting подчеркивают мысль о распространенности вышеупомянутых социальных отклонений от нормы: 1) This year the numbers (of adoptions) will drop drastically under the weight of mounting red tape; 2)Because foreign adoptions are multi-million-dollar business… - the whiff of corruption hangs over it; 3) As the Bernards did not have the money to go through an agency, they sought to adopt Christina and her siblings on their own, thereby cutting out potentially corrupt middlemen.

В крайне негативном свете охарактеризованы действия российских властей, получающие языковое выражение в словах с семой «насилие»: a backlash (any sudden and forceful reaction), to ban (to forbid) и в лексемах со значениями «падение» и «медленное действие», акцентуализирующих результативность деятельности соответствующих государственных организаций (to drop, to fall, be down, to drag on): As the discussion drags on, the number of adoptions is falling. Метафора saga, характеризующая довольно продолжительную историю о попытках усыновления детей семьей Берард, включает семы “long, leisurely” (long and leisurely narrative).

Вторая лексическая стратегия – использование лексических экспрессивных средств для привлечения внимания читателей и создания яркой образности. Наименования отрицательных проявлений действий и качеств усилены с помощью слов с компонентом экспрессивности, интенсивности: bitter argument, mounting red tape, a furious round of self-examination, outburst, hysteria, whipped up by the Duma. Отклонение от нормы в сторону увеличения признака, нежелательное превышение нормы в определенных коммуникативных ситуациях квалифицируется отрицательно.

Осуждению подвергается и негативная реакция простых граждан России на сообщения об убийстве шестилетнего ребенка, критикуется ее чрезмерность (furor - general uproar, to glue – to adhere closely): The furor caught fire after Irma Pavlis was convicted in April of killing her 6-year-old adopted Russian son… Russians were glued to their TV screens watching constant coverage of the trial. Public fears grew amid reports by the Russian authorities that 12 Russian children have been killed by adoptive parents since foreign adoptions were first allowed in 1991.

Действия властей России и общественное мнение в данном случае выступают причиной состояния тревоги у американцев. Факты, анализируемые Кевином О’Флинном, связаны причинно-следственными отношениями, обеспечивая когерентность текста.

КС контраста, противопоставления. Коммуникативная стратегия контраста, на наш взгляд, играет подчиненную роль, поддерживая КС осуждения, неодобрения. Контраст выражен в противопоставлении стремления американцев усыновлять детей из России и нежелания граждан России делать это: 1) …foreign parents looking to adopt Russian children. 2) Why are Russians so reluctant to adopt needy children?

Контраст проявляется в констатации социального и материального положения супружеской пары американских фермеров и бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера и его жены, усыновивших трехлетнего русского ребенка: 1) As they (the Berards) did not have the money to go through an agency, they sought to adopt Christina and her siblings on their own… 2) …Russian President Vladimir Putin himself welcomed one high-profile case when German Chancellor Gerhard Schroeder and his wife adopted a 3-year-old Russian boy last year. Lacking so lofty a sponsor, the Berards can only hope for the best. Отношение автора статьи к описываемым фактам реализуется в использовании лексемы lofty (exalted in rank…), усиленной конструкцией so a и словом sponsor. Отношение это носит явно иронический оттенок. Контекстная ситуация социально-бытового характера (усыновление детей) вступает в противоречие с высоким положением людей, вовлеченных в нее (German Chancellor, Russian President).

КС модальности. Коммуникативная стратегия модальности имеет здесь, на наш взгляд, имплицитный характер. В данной статье, выражающей позицию ее автора, заключенный в ней смысл интерпретируется в русле модальности «долженствования». Хотя журналист не использует лексику с семой долженствования или соответствующие модальные глаголы, стратегия «скрытой» модальности проявляется в выводном знании: политика государственной власти и состояние российского общества не должны быть такими, как они предстают перед читателем, они должны быть иными, по крайней мере, в вопросах усыновления детей иностранными гражданами. Это подразумеваемое, но эксплицитно не выраженное требование носит, как мы полагаем, этический характер.^{^} Мнение автора статьи по поводу действий властей России носит критическую тональность, поэтому отрицательная оценка является единственным способом квалификации событий. Так, в лексеме failure (…foreign adoptions exposed the government’s failure to look after the country’s most vulnerable citizens) выражена негативная оценка результата действия, которая является оценкой рациональной, логической, так как действия оцениваются с точки зрения успешности. Эта оценка подкрепляется контекстом – употреблением глагола to expose (reveal the guilt or wrongdoing of, unmask) и прилагательного vulnerable (liable to be damaged; not protected against attack). Рациональная оценка, отражающая аксиологическую квалификацию явления с точки зрения логического восприятия, воплощена и в названиях антисоциальных явлений: red tape, corruption, xenophobia, nationalist (backlash). Эмоционально-субъективная оценка, репрезентирующая эмоциональное отношение автора статьи к российской действительности, фиксируется прилагательными grim, bleak, corrupt.

В оценках, рациональных и эмоциональных, выражается отношение между реальностью и желаемым идеалом. Поэтому оценка, на наш взгляд, является своеобразным маркером модальности: «хорошо» - желаемое, должное; «плохо» - нежелаемое, не должное быть.

Следующая коммуникативная стратегия, проводимая автором статьи, - КС достоверности. Данная коммуникативная стратегия выражается как через ссылку на количественные данные, так и через цитирование высказываний специалиста – директора детского дома: 1) Last year 9,419 foreign families, more than half of them Americans adopted Russian children. 2) With 260,000 Russian orphans in need of parents… 3) “The hysteria that was whipped up by the Duma is not for the defense of the children,” says Ternovskaya, the children’s home director. “It is a way to divide up power in business”.

КС умолчания. Еще одна коммуникативная стратегия, которую хотелось бы отметить, - КС умолчания. В статье не раскрываются мотивы, по которым супружеская пара Берард решила удочерить трех подростков, тем более девушку с умственными и физическими недостатками. Упоминается только о том, почему они выбрали девушек такого возраста: They chose teenagers, Joanne says , because “it’s the little ones that usually get adopted”. За рамками статьи остаются и ответы на возможные вопросы о том, чем будут заниматься девушки в сельской местности, как будет организовано их дальнейшее развитие и обучение (в детских специализированных домах России это осуществляется по определенным программам). Может возникнуть предположение, что фермеры Берард собираются использовать девушек в качестве бесплатной рабочей силы. Поэтому, на наш взгляд, осмотрительность российских властей в деле усыновления детей иностранными гражданами не совсем безосновательна, хотя эмоциональный настрой и мнение автора статьи это отвергают.

Квинтэссенцией выражения позиции автора статьи является заголовок статьи Bleak House, Moscow. Прежде всего, это аллюзия на роман Ч. Диккенса “Bleak House”, использованная и для обобщения содержания статьи, и для активизации в сознании читателей соответствующего образа, настраивающего их на определенную, заранее запрограммированную реакцию. В самом тексте статьи употреблены прилагательное bleak (bleak future) и его синоним grim (a grim home for disabled adults). Однако референтом сочетания Bleak House, использованного в заголовке, является российская действительность и, в первую очередь, государственная власть, олицетворением которой становится столица России, Москва. Данную метафору Кевин О’Флинн использует для характеристики тех явлений, которые, по его мнению, типичны для России: беспорядка, коррумпированности, бездушия, взяточничества, беспросветности существования для обездоленных. Тот факт, что данная метафора внесена в заголовок, свидетельствует об уверенности автора в своей оценке событий. В негативном отношении журналиста Newsweek к вмешательству государственных органов в вопросы усыновления отражается кредо либерализма – минимальная роль государства в жизни страны, не контролирующая, а лишь регулирующая роль. В негативном свете представлена член Государственной Думы Е. Лахова: 1) In one outburst Yekaterina Lakhova, the head of the Duma’s Women, Family and Youth Affairs Committee, called foreign adoptions “trafficking” and demanded that all foreign adoptions be banned. «Говорящей» является фотография, иллюстрирующая статью: малютки в кроватках, затянутых сеткой, смотрят на читателя как через тюремную решетку. Этот метафорический видеоряд – еще один инструмент, поддерживающий позицию автора статьи – одного из творцов либерального дискурса о России журнала Newsweek.

Проведенный нами анализ коммуникативных стратегий и средств их выражения представляет собой модель дальнейшего анализа. Рамки нашей работы не позволяют столь же детально описывать содержание каждой статьи, поэтому дальнейший анализ предстает как обобщенный результат исследования коммуникативных намерений авторов рассматриваемого дискурса. Естественно, выявленные выше коммуникативные стратегии не исчерпывают набор КС, список открыт и может быть пополнен другими стратегиями и средствами их реализации.

Объем проанализированного нами материала равняется 34 статьям, охватывающим проблематику внутренней жизни России. Большее число публикаций посвящено вопросам, затрагивающим политическую жизнь (политические права граждан России). Ведущей коммуникативной стратегией как в дискурсе о политических правах и свободах, так и в дискурсе на социально-экономические темы выступает стратегия осуждения (нападения).

КС осуждения (атаки). Среди социальных проблем, подвергающихся осуждению, наряду со взяточничеством, бюрократией и заказными убийствами в дискурсе о России коммуникативная стратегия осуждения направлена на констатацию повсеместного распространения социальных пороков. Россия, пораженная этим злом, предстает как «грязное место»: …the corruption that threatens to choke the economy in red-tape and kick-backs; …corruption is endemic…; To anyone who does business in Russia, it’s clear the place desperately needs a clean-up (June 19, 2006, p. 49). Употребление большой группы сочетаний с лексемами corruption, corrupt рисует картину тяжелой социальной болезни. Объектами осуждения становятся государственные институты и отдельные лица: notoriously corrupt Customs; corruption troubles plaguing Motorola and other companies; serious problems of corruption in high places (June 19, 2006, pp. 48-49); corrupt government officials; alleged corruption of local bureaucrats (Oct. 8, 2007, p. 27); corruption of local representatives (May 29, 2006, p. 35). Лексико-семантическая группа со значением «извлечение доходов нечестным способом» включает названия социальных отклонений: corruption is an aberration (Oct. 23, 2006, p. 40), соотносящихся с коррупцией: graft, bribes, kick-backs, state-sponsored theft, cronyism, nepotism. Номинативная плотность этого ряда является доказательством разветвления социального зла и объектом достаточно пристального внимания со стороны авторов публикации: From the mightiest oligarchs to the lowliest common citizen, every aspect of every Russian life… increasingly presupposes some form of crooked relationship with the state and its servants (Oct. 23, 2006, p. 40).

Комбинаторика лексем (to) corrupt, corruption, обилие словосочетаний, номинирующих несправедливые средства обогащения, даже употребление сочетаний – обозначений способов борьбы с пороками создает действительно образ хронической болезни, которой заражена Россия: 1) …causes of the chronic diseases afflicting all Russia’s regions…; 2) to tackle the ills that beset the Russian state; 3) to put corrupt bureaucrats and thieves in prison; 4) anticorrupt policy; 5) lucrative appointments; 6) …cracked down on the once standard practice of kicking back large sums to Moscow bureaucrats (May 29, 2006, p. 35). Эти примеры взяты лишь из одной статьи, посвященной России, но частотность употребления подобных сочетаний достаточно высока. Таким образом, номинация негативных социальных явлений с высокой степенью частотности употребления является одним из средств языкового выражения КС осуждения. Тот же самый принцип языковой репрезентации справедлив по отношению к негативному явлению – бюрократии: a veritable army of 1.5 million bureaucrats (Oct. 23, 2006, p. 40); sluggish bureaucrats; 1) Local bureaucrats see their job as harvesting money from businessmen… (Oct. 8, 2007, p. 27); 2) But Russian governors and bureaucrats love money; bribes still open all doors in Russia (June 4, 2007, p. 33); 3) …avaricious bureaucrats extract crippling bribes in a capricious way… (May 16, 2005, p. 27).

Объектом осуждения выступают и заказные убийства по экономическим мотивам: 1) regular grudge killings of businessmen (May 16, 2005, p. 26); 2) …the owner of a popular night club was assassinated in front of his apartment (June 4, 2007, p. 32). Неоднократно в различных статьях используется метафора-аллюзия, трансформированный фразеологизм the Wild East: 1) That was a pretty wild time… Nowadays the Wild East is a little tamer (June 4, 2007, p. 32); 2) Russia’s rulers keep saying that the bad old days of the Wild East are gone… Russia has reverted to the Wild East (May 16, 2005, p. 26). Употребление метафор позволяет сделать более «зримым» образ России, «опутанной» коррупцией и бюрократией: 1) “The bureaucracy is not monolithic”, says Ruehl. “This is a scattered bureaucracy of a thousand hydras, a thousand mouths to feed” (May 16, 2005, p. 27); 2) … with Russia’s ruling elites “itchy” to sink their fingers into the pie (Sept. 12, 2005, p. 40); 3) …stealing from state coffers (May 29, 2006, p. 35); 4) … the model of oil pumps that decorate the roof of the Platform nightclub will continue pumping money out of visiting billionaires (Oct. 8, 2007, p. 27).

Осуждению подвергается и ущемление права граждан на частную собственность: property rights remain hostage to political winds. Борьба за собственность владельцев дач, обреченных на снос, как построенных в неположенном месте, с государственными органами, приобретает характер войны. Естественно, симпатии автора статьи “And Now, the “Dacha War”” Кевина О’Флинна на стороне владельцев частной собственности, а не государственных чиновников: 1) Many fear that the new dacha war could mark the start of a big land grab by fat cats who covet a piece of their wooded paradise for themselves; 2) Dacha owners have been told that…other property could be seized if they do not comply (Aug. 22, 2005, p. 34).

Тематической доминантой КС осуждения в дискурсе о политической атмосфере России является концентрация внимания на насильственном характере политической жизни России. Номинация насильственных действий является столь интенсивной, что она буквально пронизывает все публикации о гражданских и политических правах и свободах. Приведем заголовки статей, опубликованных в Newsweek в 2007 г.: Beating Down Democracy (Apr. 30, 2007, p. 38); War with the Media (July 2/July 9, 2007, p. 30); Mental Breakdown (Sept. 3, 2007, p. 41); Power to the Party (Oct. 22, 2007, p. 26). Даже единственный за три исследуемых нами года обзор книги о России Симона Монтефьора “Young Stalin содержит в своем названии слово “tyrant”: Portrait of a Tyrant as Young Man (by Andrew Nagorski): Nov. 12, 2007, p. 69.

Вышеозначенная тематическая доминанта находит свое выражение в обилии лексем с семой «насилие»: от административного контроля до физической расправы. Так, номинативная сеть статьи “War with the Media” отражает позицию его авторов (Owen Matthew and Anna Nemtsova) по поводу контроля за СМИ в России. Субъекты, осуществляющие контроль за средствами массовой информации – Putin, the Kremlin, Moscow, FSB, the Duma. Объекты – editors, journalists, politicians, opposition activists, Internet bloggers, human-right campaigners: …Putin has been tightening the screws on press freedom in Russia for years now. But over recent months, editors, journalists, politicians and human-right campaigners have started to complain of a far more powerful crackdown… (p. 30).

Палитра действий, предпринимаемых субъектами контроля, достаточно широка, что и репрезентируется именными, глагольными лексемами и их сочетаниями: the Kremlin’s network of direct and indirect control over the media; to kill free media; had his computer and papers confiscated after the FSB has raided his home; to tighten the state’s control over all media (p.30); “stop lists” of people… not allowed on the air, strangling the last remnants of the press; destruction of Russia’s independent media (p.31). Как итог этой атмосферы повсеместного контроля за СМИ – низкое место в рейтинге оценки России со стороны журналистов, особенно в связи с убийством Анны Политковской и гибелью журналиста Ивана Сафронова. Victims, the hunted – так оценивается роль журналистов в жизни России авторами статьи: 1) …the independent journalists… have fled the country in fear of their lives after the shooting last November of Anna Politkovskaya,… and the apparent murder of Kommersant journalist Ivan Safronov… (p.31); 2) The Committee to Protect Journalists now rates Russia the third most dangerous place to work, after Iraq and Colombia… (p.31). В статье “Mental Breakdown” речь идет о наказании инакомыслящих путем помещения их в психиатрические больницы, Mental Breakdown – характеристика свободы слова в России (авторы – вышеупомянутые журналисты): Russian authorities are sending critics to psychiatric wards. Speaking out now seems evidence of madness (p.41). Выбор и номинативная плотность лексем, относящихся к определенным лексическим группам, - основные способы вербальной репрезентации КС осуждения. Среди других средств – эпитеты, метафоры, ирония, использование сленгизмов, разговорной лексики: a grim time, Moscow – hard fisting policy, scary place (May 16, 2005); messy multiparty politics (Oct. 22, 2007, p. 27); xenophobic game (Nov. 6, 2006, p.43); Putin was groomed as the old man’s successor. Среди разнообразных эпитетов и метафор особое место занимают тропы с прецедентным именем Potemkin, раскрывающим двуличие власти: 1) Putin has created Potemkin party (Apr. 30, 2007, p. 39); 2) But that will only make the metropolis an even more apt symbol of Putin’s Potemkin nation… Behind the Potemkin facades of spruced-up St. Petersburg, the view is unsettling (July 17, 2006, p. 18). Ирония обращена в основном в адрес людей, занимающих ответственные посты. В синонимическом ряду, обозначающем преданных В. Путину людей, слово knights употреблено в ироническом смысле, также, как и лексема king, относящаяся к В. Путину. Ироническое использование метафоры knights содержит отрицательную характеристику людей, проявляющих рыцарскую верность по отношению к президенту-королю: 1) These days, any transaction of value…depends upon the whims of the king, his knights in the Kremlin or the legions of vassals… (Oct. 23, 2006, p. 39); 2) …a government loyal yes man (July 17, 2006, p. 18); 3) Putin’s minions control every instrument of power (Apr. 30, 2007, p. 39).

Метафоры, метафорические эпитеты, ирония и т.д. воздействуют, в первую очередь, на эмоциональную, а не на рациональную сферу человеческого сознания, что обеспечивает создателям дискурса бóльшую возможность воздействия на читателя. В совокупности, перечисленные выше различные способы вербализации негативной характеристики политической жизни России создают знания о России особого рода, хотя перечень средств языкового выражения далеко не полон, что диктуется условиями формата статьи.

Ведущая КС осуждения может быть описана очень детально и засуживает отдельного исследования, посвященного ей, но в данной работе мы хотели бы остановиться еще на двух, ранее не упоминавшихся стратегиях: КС рекламы и КС «якорения». Коммуникативная стратегия рекламы выявляется, на наш взгляд, при описании благосостояния богатых людей России. Приемы, заимствованные из рекламы, - большое количество определений и эпитетов, перечисление свидетельств роскошной жизни ”новых русских”. При этом, следует отметить, отсутствует дискредитация такого образа жизни: 1) …glitzy restaurants, evidence of boom time abounds… More Bentleys are sold out (Sept. 12, 2005, p. 40); 2) Along the Rublevo-Uspenskoye highway outside Moscow, a riotous jumble of mansions poke out from above the high fences: the gabled mansards of French châteux, the pointed tops of Gothic castle towers and baroque dormer windows… Venture a little farther afield and you’ll see something altogether more harmonious: new, gated developments like Benelux, where northern European-style cottages nestle among landscaped paths and newly planted mature trees, and Knazhiye Ozero, where discreet, chaletlike mansions surround a small lake (May 22, 2006 p. 78).^{^} Уважение к частной собственности вне зависимости от источника ее происхождения является одним из принципов этики либерализма: богатство – путь к прогрессу.

КС возврата в прошлое, технология «якорения» нацелена на «освежение» памяти читателя, активизацию и закрепление стереотипов прошлого. «Якорение», используемое авторами дискурса о России журнала Newsweek, не только фиксирует внимание читателя на прошлом, но и создает новое знание – невозможность перемен, изменений к лучшему, отсутствие прогресса в России, несмотря на все реформы. Возвращение к названиям прошедших исторических периодов, именам деятелей прошлого понижает у читателей порог критичности при восприятии получаемой информации и уменьшает их способность к анализу фактов современности. Сознание привычно опирается на знакомые ментальные схемы, актуализируя ассоциативные связи и знакомые образы. При реализации данная коммуникативная стратегия в анализируемом нами дискурсе всегда «цепляется» за отрицательные стороны Советского периода истории страны и даже царской России и те образы, которые у западного читателя вызывают стойкую негативную реакцию: 1) In modern Russia … as in the Soviet Union, you’d almost have to be mad to speak out (Sept. 3, 2007. p. 41); 2) But Russian president, like the tsars of old, is also a prisoner of court politics (Nov. 28, 2005, p. 23); 3) Another challenge overcoming what Natalia Zolina … calls “an old Soviet culture of extreme irresponsibility” (June 4, 2007, p. 32); 4) “My father fought against Hitler; now Putin cops beat people for no reason”, says 52-year old Alexandr Kazantsev… (Apr. 30, 2007, p. 5); 5) Make no mistake. Putin’s paranoia is not the dark stuff of Russian history – Josepf Stalin… (Febr. 28, 2005, p. 22).

Таким образом, не претендуя на исчерпывающий анализ языковой репрезентации коммуникативных стратегий и полноту списка КС, мы продемонстрировали методику данного анализа и основные способы вербализации коммуникативных намерений авторов дискурса о России, о ее внутренних проблемах. Дальнейшее исследование в этом ключе позволит создать более полную картину интенций и языковых воплощений замыслов, планов и целей авторов либерального дискурса о России.

Литература

Дейк, Т. А. ван, В. Кинч. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. 23. – М.: Прогресс, 1988. – С. 153-211.
Желтухина Н. Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: О проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ: Монография. – М.: Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во ВФ МУПК, 2003. – 656 с.
Караулов Ю. Н., Петров В. В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса. Вступительная статья к книге Т. А. Ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989. – С. 7.
Меграбова Э. Г. Топикализация политического дискурса как один из факторов формирования образа России (на материале журнала Newsweek) // Новые российские гуманитарные исследования: Электронный журнал, 2006 – режим доступа: is.ru
Словарь русского языка: В 4-х т./АН СССР, Ин-т. рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. – 3-е изд. стереотип. – М.: Русский язык, 1985-1988. Т. I. А-Й, 1985. – 696 с.
Webster’s Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. – Avanel, New Jersey, 1989. – 1853 p.