Г. Г. Исаев (гл редактор), Е. Е. Завьялова, Т. Ю. Громова

Вид материала

Документы

Содержание Мифологизм как основа произведений в. хлебникова Земля –––– небо Особенности видения мира Состояние ног

Подобный материал:

• Серия «Мастера психологии» Главный редактор Заведующий редакцией Ведущий редактор Литературный, 6744.57kb.
• Юрия Иосифовича Громова. Фестиваль-конкурс, 83.33kb.
• Тематическое и поурочное планирование по физике к учебнику С. В. Громова, Н. А. Родиной, 1532.4kb.
• Алина Владимировна Арбузова, 87.12kb.
• Управління освіти І науки Запорізької облдержадміністрації Комунальний заклад, 2365.04kb.
• Уолтер Лорд. Последняя ночь "Титаника", 2595kb.
• Автор: Дуквина Татьяна, 52.71kb.
• Текстовый редактор. Работа с текстом Текстовый редактор (ТР), 62.2kb.
• Выпускающий редактор В. Земских Редактор Н. Федорова Художественный редактор Р. Яцко, 6293.22kb.
• 4-5 38—41 Методическая газета для педагогов-психологов. Выходит 2 раза в месяц Учредитель, 534.94kb.

МИФОЛОГИЗМ КАК ОСНОВА ПРОИЗВЕДЕНИЙ В. ХЛЕБНИКОВА

(НА ПРИМЕРЕ ПОЭМЫ «ЗАНГЕЗИ»)


В.С. Мухлаева


На творчество В. Хлебникова существуют две противоположные точки зрения исследователей. Одни считают, что хлебниковские тексты проникнуты насквозь мифологизмом, что миф для поэта использовался как метод. Другие же утверждают, что как такового мифотворчества у Хлебникова нет. Приверженцы этой точки зрения считают, что под мифотворчеством их оппонентами понимается заумный язык, или словотворчество.

О.А. Седакова по этому поводу высказывает интересную точку зрения о том, что «…хлебниковский Миф о мире есть, в сущности, Миф о Языке»¹.

Чтобы разобраться, насколько правомерны эти точки зрения на данную проблему, обратимся к теории мифа.

Согласно определению А.Ф. Лосева, миф в широком его понимании есть «наивысшая по своей конкретности максимально интенсивная, и в величайшей мере напряжённая реальность. Это не выдумка, но это наиболее яркая и самая подлинная реальность»².

Миф же в более узком понимании есть «особое состояние сознания, которое является нейтрализатором между всеми фундаментальными культурными бинарными оппозициями (жизнь – смерть, правда – ложь и др.)»³.

Исходя из теоретических основ мифа, перейдем к анализу одного из самых известных и неоднозначных произведений Хлебникова – поэме «Зангези».

Начнем с того, что лежит на поверхности. Проникая читательским сознанием в пространство «Зангези», мы ощущаем, что попали не в земное, но и не в небесное пространство. С одной стороны, мы слышим голоса реально существующих птиц. Причём звуки, которые они издают в тексте поэмы, максимально приближены автором, к тому, что издают их сородичи в действительности. С другой стороны, далее мы «перемещаемся» на небо и наблюдаем беседу богов.

Птицы, таким образом, играют роль проводников в мир небесный, потусторонний, в мифологическое пространство.

Итак, уже почти в самом начале мы можем наблюдать бинарную оппозицию:

ЗЕМЛЯ –––– НЕБО

(люди: прохожие, (птицы, боги)

верующие – герои поэмы)

Зангези же отводится роль некоего связующего звена в этой оппозиции. На это указывают и его ученики:

«Зангези! Что-нибудь земное! Довольно неба!..»⁴.

В диалоге во второй плоскости поэмы участвуют лишь несколько избранных автором богов: Велес, Эрот, Юнона, Улункулункулу. Не сложно заключить, что именно на этих героях мифов народов мира Хлебников остановился не случайно.

Во-первых, стоит отметить, что во второй плоскости «Зангези» участвуют в беседе по одному богу от каждой цивилизации: римской (Юнона); греческой (Эрот); славянской (Велес); африканской (Ункулункулу).

Диалог между богами происходит в едином пространстве и на одном языке, несмотря на то, что они являются представителями религиозных представлений разных культур и времён. Поэтому в данном случае уместно говорить об использовании автором явления партиципации, то есть сопричастиия, связи всего со всем, особенно характерного для мифологического сознания в древности. Очевидно, что не особенно важны граница между репликами богов и их смысл, поскольку Хлебников смело заимствовал их как отрывки из своего другого произведения – «Боги».

Реплики богов имеют некую цепную связь и дополняют одна другую. Именно использование зауми в данном фрагменте позволяет говорить о сопричастности и тесной взаимосвязи, поскольку заумный язык довольно сложно разграничить даже с помощью развитого и ухищрённого читательского сознания.

Продолжая исследование второй плоскости, нельзя не обратить внимание на присутствие в диалоге мифологических двойников: Велес – Ункулункулу, Эрот – Юнона.

Исходя из мифологических источников, определяем, что Ункулункулу – африканский бог. «Ункулункулу вышел из-под земли,.. выпустил из тростника все народы. Он вышел вместе с солнцем и луной и поместил их в небе»¹. Он породил все, а также научил людей носить одежду, выращивать плоды, строить хижины и т.д.

Велес выполнял похожую роль, согласно верованиям древних славян. Он являлся и помощником людей в практической жизни, и вечноживущим мудрецом, и учителем закона. Похожую связь можно наблюдать между древнеримской Юноной и греческим Эротом, главная функция которых заключается в продолжении жизни на земле.

Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что Хлебников, объединяя богов разных народностей на одном «олимпе», пропагандирует идею о вечной цикличности, повторяемости, замещаемости, что характерно для мифологии как таковой.

В данном произведении Зангези отводится особая роль. Мы можем делать отсылки на любую религиозную систему (христианство, мусульманство, буддизм) и рассуждать о Зангези как о едином пророке, так как он способен понять речи богов всех народностей и донести до верующих истинный смысл единой религии. Можно провести параллель более конкретно, например, с Христом, если сделать акцент на смерти Зангези и его неожиданном воскрешении. Но как нам кажется, не в этом здесь основной смысл.

Действие, разворачивающиеся в поэме, – это игра на стыке между иллюзией и реальностью, где всё взаимосвязано и взаимно дополняет друг друга.

Зангези дарует людям знания. И боги оказываются ниже единого пророка всех народов, роль которого отводится Зангези:

«Слушайте, слушайте моговест мощи!

…боги летят, вспугнутые нашим криком».

На роль Зангези как пророка и властителя умов указывают следующие строки верующих: «Смелый ходун!.. шагай по нашим душам!»².

Однако отношение к Зангези неоднозначно: мы слышим, что он «хитрец», и «господин» и «мыслитель» и «лесной дурак». Выстраивается цепь оппозиций, характеризующих главный образ кардинально противоположно.

На фоне этих оппозиций следует полагать, что и мифологическое пространство, и герои разных мифологий используются автором для создания некой игры, построенной с большой долей иронии. На это указывают герои поэмы Горе и Смех, которые привносят в произведение элементы театрализованного представления, не в полной мере серьёзного.

Заключение поэмы сводит на нет всю иллюзорную реальность, созданную в пространстве поэмы: «Это была неумная шутка».

Так как заключение является сильной позицией текста, следует полагать, что эта фраза имеет прямое отношение ни только к предыдущему диалогу, но и ко всему произведению в целом.

В поэме «Зангези» можно выделить ещё одну немаловажную особенность, указывающую на элементы мифологизма в поэме – это имитация инкорпорирующего языка. Особый ритмический строй, приоритет стиля над сюжетом, усложненный синтаксис создают то самое мифологическое пространство, о котором было упомянуто выше.

Итак, при анализе данного произведения мы убеждаемся в сознательной ориентации автора на использование элементов мифа. Поэма, условно говоря, представляет собой Миф о языке (термин О.А. Седаковой), о котором возвещает нам пророк Зангези, опираясь на единую религиозную книгу – Азбуку.

В данном произведении мы обнаружили следующие элементы мифа:

• идею вечной цикличности, повторяемости, замещаемости;
  
• мифологических двойников;
  
• элементы инкорпорирующего языка;
  
• элементы партиципации.
  

Всё это в полной мере подтверждает, что данное произведение Хлебникова проникнуто мифологизмом, более того, оно построено на основе элементов мифа. Однако действие в поэме представляет собой игру на стыке между иллюзией и реальностью. Грань эта очень зыбка и неустойчива. Причем поэма имеет нечто общее со средневековым театром масок.

Хлебников не заимствует мифологемы, он создаёт свой миф, которому можно дать название – Миф будущего.

ОСОБЕННОСТИ ВИДЕНИЯ МИРА

В «ВОСТОЧНОМ ЦИКЛЕ» СТИХОТВОРЕНИЙ В. ХЛЕБНИКОВА


Л.Х. Исаева


Восточный цикл стихотворений В. Хлебникова об Иране – своеобразный дневник, зафиксировавший насыщенные, но зашифрованные переживания великого поэта. Он полон скрытых смыслов, в числе которых – картина мировидения весьма яркого и своеобразного героя¹. Трудности дешифровки заключаются в том, что цельность входящих в цикл стихотворений достигается раздвоением личности героя. С первых строк цикла («Видите, персы …») на переднем плане часть сознания лирического «Я», названная именем грядущего пророка, «скрытого имама», потомка Заратустры, который возвратит миру эру Добра, полностью уничтожив Зло. Он – Гушедар-мах – персонаж иранской мифологии². Таковым лирический герой представляет себя «персам». Он живет жизнью пророка, Гушедар-маха. Им всецело завладела мысль: «Персия будет советской страной!». Стихотворение передает ощущение духовного лидерства героя. Его менталитет «заражен» сильнейшим вирусом эгоизма. Герой «раздувает» свое Эго, навязывает силой свою волю другому. Он – завоеватель, его центральная идея может быть охарактеризована как ложная. Такого героя ожидают огромные перемены в сознании.

Другая часть сознания героя обозначается во втором стихотворении цикла – «Пасха в Энзели»³. Он анализирует свои чувства и мысли не столько для того, чтобы сильнее влиять на сердца тех, кому предназначались поэтические строки, сколько для того, чтобы держать под контролем собственное намерение: «Я – Гушедар-мах и … несу в руках Фрашокерети», – прообраз будущего.

В последовавших за первым стихотворениях сознание лирического «Я» предстает распадавшимся на две половины. Одна часть продолжает жить жизнью Пророка, Гушедар-маха и обладает четкой системой интуитивных представлений о реальности, почерпнутой в древнеиранской мифологии. Подлинная картина мира вступает в отношения контраста, конфликта с мифологической. Герой предстает в своем человеческом обличии, анализирует и контролирует мысли и чувства своего двойника. Он отмечает тревожащие факторы и делится ими: внезапно важнейшая система его биологического организма (пищеварительная) дает сбой, становится не такой, стабильной, как в прошлом. Видимая часть тела обозначается как потерявшая природную целостность: раны на ногах, кровь. Неопределенность наблюдаемых им вещей пугает его, возникает подозрение, что он теряет свою силу.

Лирическое «Я» едино в своей раздвоенности. Два «Я» неотделимы друг от друга. Но господствовать в пространстве дальнейшего пути героя будет второе «Я», – то, которое наблюдает⁴. В отличие от первого (дух), оно – тело, вместилище души. Именно душа через сигналы тела будет контролировать сознание, бороться с ним, а полем битвы станет тело героя.

Читателю предстоит в полной мере пережить и настоящее вчувствование в жизнь героя, и переживание раздвоенности его «Я», в результате которого появилась способность лирического «Я» корректировать и даже управлять своим поведением. Феномены физической реальности в пространстве – времени нисхождении героя к «персам» – скрыты от читателя, зашифрованы символикой частей его тела.

Тело лирического героя – инструмент для восприятия мира, в котором он живет. Оно напрямую отражает его убеждения, реагирует на каждую мысль героя и посылает сигналы в виде болезненных ощущений, ран, травм. Расшифровать символику пораженной части тела лирического героя восточного цикла – значит объяснить особенности мировидения героя, получить модель (картину мира) конкретного отрезка исторического времени, запечатленного сознанием В. Хлебникова в период похода Красной Армии в Иран.

Какими частями тела представлен организм лирического героя стихотворения «Видите, персы…»? С первой строки герой вступает в общение. Координаты общения в организме – мозг. Он – главный центр управления. Его предназначение – планировать, обрабатывать, координировать. В последующих за первой строках вспышками молний, ума, духа следует каскад имен. Давать названия и имена – предназначение левого полушария головного мозга – «мужского мозга».

Голова – один из противоположных полюсов (верх – низ) – полюс разума, рассудка, самоутверждения, а также – одностороннее опасное мышление¹.

Герой движется, стало быть, обнаруживается еще одна часть тела – ноги. Они символизируют прогресс – движение вперед, стабильность, постоянство. Их предназначение – показывать, как обстоят дела; обеспечивать контакт с землей, нести человека по жизни, стоять, существовать, вступать на путь необходимых объяснений.

Затем подается еще одна часть тела: руки: «…и несу в руке Фрашокерети…». Их символическое истолкование – поддерживать мир души, обнимать весь мир; пытаться повлиять на кого-либо, вступать в контакт с внешним миром. Затем отмечается другой орган – глаза, символика которых – зрение, проницательность, окна, зеркала и огни души, вход и выход из мира души, активность сознания. Они запускают впечатления, выплескивают чувства и настроение, выражают духовную близость и дистанцию.

В движении задействованы, как минимум, плечи и бедра (самые большие мускулы тела и движимые ими силы прогресса и подъема). Плечи истолковываются символически как отношение к другим людям, умение выстоять в трудных ситуациях плечом к плечу с товарищем.

Читатель ощущает: в стихотворении концентрирована сильнейшая энергетика. Она настолько сильна потому, что адресат воздействия – народ, цель воздействия – переустройство мира, задача – счастье человечества. Герой принимает решение и вкладывает всю свою волю в духовный подвиг. Дух горд от осознания этого.

Но есть в таком перенапряжении опасность. Организм испытал стрессовое воздействие, пережил вспышку творческой энергии сознания, мозг перевозбужден. Работает преимущественно левое полушарие мозга, символизирующее мужской принцип, ответственный за создание материального мира.

Дело не только в том, что имеет место попытка подчинить окружающий мир своему мировоззрению. Есть опасность более высокого порядка: стремление достичь этой цели любой ценой может быть чревато отказом принимать мир других людей. В таком случае благой порыв лирического героя принести персам Золотой век оборачивается агрессией. И мозг буквально «опухает» от напряжения. Оно чревато опухолью мозга. Проявится ли надвигающаяся опасность в дальнейшей судьбе героя? Почувствует ли он ее?

Есть, однако, и еще большая угроза – гордыня, это ощущение своего внутреннего превосходства над другими или, наоборот, принижение себя. Это результат непонимания своего истинного места во Вселенной, своего предназначения жизни. Получается, что вся энергия уходит на прямое или косвенное доказательство своей правоты, на борьбу с окружающим миром².

Автор, как и каждый человек, хочет чувствовать, что живет в этом мире не зря, что есть в его жизни какой-то смысл. Но чувствовать свою ценность и исключительность за счет возвышения над другими – это значит вынашивать в подсознании программу уничтожения других. Ведь если я лучше и выше, то другие хуже и ниже.

В основе миропонимания героя в первом стихотворении восточного цикла В. Хлебникова лежит мысль о том, что миром правит Зло. Герой, уверенный в том, что новая социальная структура в России победившей революции несет народу освобождение от гнета, рабства, несправедливости и несет счастье, добро, клянется: «Персия будет советской страной!». Герой – сгусток сознания автора, характеризующийся ощущением внутреннего превосходства, вынашивающий подсознательную программу агрессии, уничтожения других, чреватую возвращением мощной программы самоуничтожения в виде травм, несчастных случаев и т.д.

Находят ли подтверждение в последующих стихотворениях вышеприведенные прогнозы?

«Пасха в Энзели» свидетельствует о расширении диапазона восприятия героем сигналов внешней действительности. Взаимодействие героя с окружающей средой вызывает изменение режима функционирования его организма.

Хлебников фиксирует в стихотворении наличие в лирическом герое помимо духа и души третьей составляющей – физического тела. Оно реагирует на происходящие во внешнем мире события («ноги стертые…», раны). Однако факторы, влияющие на формирование подвижек в сознании лирического героя (реалии похода Красной Армии в Иран) в начале стихотворения не обнажены («рассказы сумасшедших водолазов», «опротивела рыба морская, белуга и сомы…»). Более того, они переведены в область подсознательного о чем свидетельствует символика органов пищеварения.

Известно, что вместе с пищей в организм поступает информация об окружающем мире. Органы пищеварения человека филогенетически сохранили на глубоком уровне потребность воспринимать вместе с пищей информацию. Поэтому способность воспринимать и переваривать определенные знания, поступающие извне, и вовремя освобождаться от ненужных проблем и эмоций, отражается на состоянии здоровья органов пищеварения¹. Тошнота, рвота на языке подсознания означают, что есть что-то в жизни, что вы не принимаете и не перевариваете и от чего хотите освободиться.

Состояние ног отражает то, как человек идет, продвигается вперед по жизни. Проблемы с ногами – это сильный страх перед будущим, нежелание или страх двигаться вперед по жизни. Причинами проблем с ногами могут стать отсутствие цели в жизни или неправильно выбранное направление. Кожа защищает индивидуальность. Кроме того, это огромный по площади и возможностям орган восприятия. Любая болезнь – это сигнал о том, что человек в своей жизни совершает пагубные действия или допускает в свою душу негативные мысли и эмоции. Тем более это очевидно при кожных болезнях.

Итак, чувство собственной важности, породившее подсознательную агрессию лирического героя «Видите, персы…» к миру, оборачивается агрессией против него самого, осмеянного даже «уличными девицами». Его понимание окружающего мира, казавшегося ему самым верным и самым лучшим, не выдержало проверки. Все это чревато различным болезням и даже смертью². Ответное действие героя выражено в императивной форме: отрубить в ущелье Зоргама темные волосы, полные свободы и воли.

Символика органов и частей тела неумолимо свидетельствует: восприятие реалий современного мира ослабило агрессивный дух героя, вселило в его душу страх будущего, страх движения вперед. Избранная цель ставится под сомнение, возникает ощущение неправильно выбранного направления пути. Под влиянием реальной картины мира возникают подвижки в с о з н а н и и героя, о чем свидетельствует желание «отрубить волосы… полные свободы и силы». Соотношение сил в системе ДУХ – ДУША – ТЕЛО дисгармонично. Дух подвергается атаке внешних сил. Тело отзывается нарушением функции пищеварения, кровью ран. Душа реагирует желанием сбросить давление духа («темных мыслей», полных воли).

Трагедийная «Пасха в Энзели» манифестирует выход «Я» из тех границ сознания, которые стали тесными для много испытавшего, возмужавшего в страданиях героя. Герой принял решение очиститься, заявляет о своем желании освободиться от своей идеи, встать на поиски новых путей осознания действительности и своего места в ней.

Интересная картина мира зафиксирована в стихотворении «Кавэ-кузнец»:

Был сумрак тих и заспан.

Меха дышали хрипло.

Символикой легких дана картина мира, имеющего скрытые проявления подсознательной усталости, страха перед жизнью, нежелания жить и «дышать полной грудью». Это мир, полный невысказанного гнева и претензий. Основание так думать дает символика «легких» и их болезни, выраженные симптомом «хриплое дыхание». Проблемы с легкими возникают из-за нежелания или страха жить, «дышать полной грудью». Что-то мешает брать от жизни то, что необходимо, вздохнуть свободно. Пневмония, туберкулез, рак, пневмосклероз – это лишь разные проявления скрытого подсознательного нежелания жить в этом мире. К воспалению легких приводит отчаяние, усталость от жизни. В душе растут эмоциональные раны, и им не дают залечиться. Приступы удушья вызывает сильный страх перед жизнью, недоверие к жизни приводит к спазму дыхательных путей. Воспаление в организме означает, что «воспалено» сознание, воображение¹.

Попав в плавильный тигль искомого будущего, лирический героя понял: будущее в его руках. Можно поднять свою страну и свое будущее далеко за пределы того, что ты видишь сейчас. В этом стихотворении он продолжил выполнять предназначенную им самим себе роль. Он делает попытку провести мечту в жизнь². Однако это не решило внутренних проблем его духа.

Путь героя продолжался, но как бы по кругу. В центре окружности находилась некая точка, многомерная духовная цель. Чтобы достичь ее, герой должен был найти пищу для размышлений. Высшее «Я» героя раздражено. В нем фиксируются общие биологические системы и реакции: эго, голод. Они требуют уравновешивания, баланса.

В «Иранской песне» голодный герой должен пройти лабиринт мыслей со множеством тупиковых путей, которые в конце концов должны были привести его к центру. На плане человеческого тела лабиринт символизирует кишечник, который символизирует усвоение новых идей и мыслей, а также способность избавляться от всего старого и ненужного. Герой задерживается в желании расстаться с устаревшими мыслями, он увяз в прошлом.

В «Иранской песне» обнаруживается раздражение высшего «Я». В последних двух строках:


Эй, черней, лугов трава!

Каменей, навеки, речка!


присутствует выражение отчаяния, раскаяния, отрицания, мистической смерти; перехода из одного статуса в другой (символика черного цвета), тихий шепот молитвы человеческого существа (символика травы), ощущение собственной вины лирического героя в неспособности завершить великое деяние (символика камня), упрек времени, несущего иллюзии (символика реки)³.

В стихотворении «С утробой медною верблюд» стол – пустыня, по которой кругами водит свои мысли герой, чтобы большинство из них умерли, и родились новые. Развернута метафора смерти старого сознания и зарождения нового⁴.

Состояние героя в стихотворении «Ночь в Персии» – бессонница. Это болезнь. Причины – страх, беспокойство, борьба, суета, которые мешают расслабиться, отключиться от дневных забот. Подсознание, вызывая бессонницу, пытается за счет ночного времени, когда окружающий мир спит, решить те проблемы, которые его волнуют. Но необходимо изменить сам подход к решению проблем. Подсказка приходит из подсознания. Борьба «Я» и «ЭГО» свершилась⁵.

Герой с готовностью совершает жертвоприношение во имя утверждения его «Я» и возлагает на жертвенный алтарь гордыню, амбиции, тщеславие, заполонившие героя стихотворения «Видите, персы …». Прошлое становится миражом и страной призраков⁶. Лирический герой выходит за рамки осознания себя Гушедар-махом». Его мысли уже не суетятся, не скачут вперемежку, не занимают голову впустую. Отступают сомнения и страхи.

В стихотворении «Дуб Персии» гордые мысли и желания «Я» – Гушедар-маха», желающего принести «персам» золотой век Добра, счастья, свободы и справедливости, мир будущего (Фрашокерети), сделать Персию «советской» под влиянием революционной действительности в России вытеснены из глубин сознания.

Место пребывания героя – не «верх», как в «Видите, персы…», а «низ». Исследуя положение героя в пространстве, мы выходим таким образом еще на одну оппозицию, центральную пару человеческой культуры – «верх – низ». Пещеру можно понимать как порог, границу между миром живых и загробным миром, космосом и хаосом. Место положения героя – внутри пещеры, олицетворяющей неприступность и плотность бессознательного, мотив преодоления внутренних сил.

В хаосе сегодняшнего дня Персии отшельник – искатель и хранитель мудрости – удаляется от суетного мира в пустыню ради спасения души¹. Он ищет истинное решение проблем мирового порядка, взаимоотношения России и Персии, Востока и Запада. Прохождение через пещеру олицетворяет изменение состояния лирического субъекта, достигаемое через преодоление опасных сил.

В образе дуба персонифицируется Иран, его современное состояние (революционное восстание в Гиляне, участие в военных действиях России), в котором поэт находит созвучие происходящему в глубинах отдаленного прошлого (восстание под предводительством Маздака). В поисках путей для Ирана поэт напоминает о лучших его временах, совпавших по времени с правлением Батыя. Образ дуба становится символическим образом Древа жизни, центра мира, вокруг которого разворачиваются судьбоносные события. Соединяя подземный, земной и небесный миры, он символизирует идею круговорота, бесконечной сменяемости жизни и смерти, полно выражает идею возрождения, регенерации².

Возрождается и герой стихотворения. Его состояние может быть охарактеризовано как прозрение. Пройденным им путь есть отрешение от своего «Я», подавление личной воли, что влечет за собой прощание с идеей, владевшей героем стихотворения «Видите, персы…»:

Клянемся волосами Гурриет-Элл-айн,

Клянемся золотыми устами Заратустры

Персия будет советской страной!

Важная веха в формировании мировидения героя обозначена в стихотворении «Ручей с холодною водой …» Поиски любви, вытесненной Эго из сознания «Я» Гушедар-маха, становятся главной задачей героя. В пути его ждет встреча с Богом, которая возвышает его дух, помогает выбраться из лабиринта негативных земных путей. Герой получает истинные знания, с помощью которых возможно привести человечество к Добру. Состоялась передача невероятной любви, которая излилась на героя, наполнила его до краев, дала возможность ощутить мир в душе, принесла возможность исцелить и возвысить душу, все еще израненную.

Герой подводит итог своего пути. Руки, которые несли персам будущее, исцарапаны. Мы знаем уже, что травмы и несчастные случаи есть не что иное, как подсознательная закономерность. Он сам себе создавал травматические ситуации. Причины во всех случаях похожи – чувство вины и сильный гнев, ненависть и крайняя степень раздражения. Все эти эмоции запускали механизм саморазрушения. Ушибы, раны на теле – это не высвобожденный наружу гнев, который возвращался к герою в виде ран и боли. Сильнейшую боль и гнев испытывает герой и на момент своего вынужденного отъезда из Персии. Человек гордый, он никак не может и не хочет принять последнюю травмирующую ситуацию в своей жизни, которая не соответствуют его ожиданиям. В судьбу героя вмешивается третья сила – ЧК. И этот штрих в формирующейся будущей картине мира герой предчувствует как трагический.

В завершающем цикл стихотворении «Я видел юношу-пророка» чувство величайшей Любви, сообщенной ему Богом, вселяет в душу героя стремление поставить себя, свой разум, свою мудрость на службу Вселенной.

Человек должен исполнить закон и тем самым волю Богов, но он еще призван Богом принять участие в космической борьбе и сделать свой выбор между силами света и тьмы, добрым и злым началом. Сознание героя в заключительном, одиннадцатом стихотворении цикла формирует «матрицу порядка». В ее основе – освобождение от инстинкта смерти, преступлений, безумия, безобразий, нарушений и разрушений. Преодоление хаоса – результат отказа от разинщины. Упорядоченность организуется извечной силой – Божественной любовью, рождающей и несущей жизнь.