Geum.ru

Диалог культур и цивилизаций

Вид материалаДокументы

Содержание


В.В. Дронова Тобольский госпединститут, аспирантка
Подобный материал:
1   ...   37   38   39   40   41   42   43   44   ...   125

В.В. Дронова

Тобольский госпединститут, аспирантка




АНТИЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ПОД ЛОЗУНГОМ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ СТРАНЫ



Период с 1928 по 1930 гг. стал временем принятия советским правительством ряда законодательных актов, значительно ограничивших деятельность религиозных организаций Советской России и в первую очередь Русской Православной Церкви (далее РПЦ).

Новый этап наступления на РПЦ не случайно пришелся на начало коллективизации крестьянских хозяйств, поскольку осуществить ее при сохранении религиозной общины в деревне оказалось бы задачей трудновыполнимой. На протяжении столетий православная идеология объединяла и консолидировала российское общество, и в том числе крестьянство, являясь для него нравственным ориентиром. Поэтому, лишь разрушение как материальной, так и духовной базы Православной Церкви, основывавшейся на духовенстве и церковно-приходской общине, гарантировало власти выполнение плана коллективизации.

В связи с этим председатель Союза Воинствующих безбожников Емельян Ярославский относил победоносное завершение наступления на Церковь к тому времени, когда планировалась окончательная коллективизация всех оставшихся единоличных хозяйств – к концу 1930-х гг.

Новая волна антицерковных выступлений прокатилась одновременно по всей стране, включая обширную территорию Западной Сибири. Так, в Тобольске в середине 1929 г. образовалась специальная комиссия из представителей Адмчасти Тобольского Горсовета, Горкомхоза и Технадзора для выяснения точности выполнения религиозными общинами договоров о содержании и эксплуатации переданных им храмов. При выяснении каких-либо несоответствий и невозможности общины устранить их в кратчайшие сроки комиссии предписывалось немедленно расторгать договоры.

Одновременно с работой вышеназванной комиссии активизировалась деятельность Тобольского отделения Союза Воинствующих безбожников. По их инициативе в январе – феврале 1930 г. на наиболее крупных городских предприятиях проводились собрания по вопросу закрытия церквей и снятием с них колоколов. Так, 6 января 1930 г. общее собрание Союза строителей (42 человека), общее собрание партийной, комсомольской и профсоюзной организации Водного Транспорта совместно с крестьянами близлежащих с городом деревень Савиной, Киселейной и Бесовой (173 человека), общее собрание рабочих и служащих Тобольской Госполиграфии и редакции газеты «Советский Север» высказались за передачу церквей, мечетей, костела и синагоги под культурные учреждения, фабрики, общежития для рабочих и служащих.

Собрание Союза строителей предложило городскому правлению проработать вопрос о проведении кампании «за сдачу крестов, колец и прочих ненужных для человека украшений». Ими был выдвинут лозунг: «Ни одного рабочего и работницы в церковном совете» [1. Д. 126. Л. 17]. А участники собрания партийной, комсомольской и профсоюзной организации Водного транспорта потребовали изъятие всех церковных колоколов и их переплавки для организации тракторной колонны в Тобольском Округе [1. Д. 126. Л. 29].

В январе того же года общие собрания коллективов Горкомхоза и Горсовета (22 человека), служащих Тобольского отделения Госбанска (17 человек), коллектива Уралгосрыбтреста поддержали решение Тобокрикисполкома и Тобгорсовета о закрытии церквей в Тобольске и передаче всех ценностей в фонд индустриализации страны. Особое мнение по этому вопросу высказал лишь один человек, – Шалабанов, – предложивший собравшимся поинтересоваться согласием верующих на проведение подобных мероприятий [1. Д. 126. Лл. 7, 22]. Но это был единственный случай, когда кто-то из присутствующих вспомнил непосредственно об интересах верующих.

Итогом вышеописанной деятельности стало постановление Президиума Тобольского Городского Совета от 15 ноября 1930 г., в котором сообщалось, что «идя всецело навстречу требованиям трудящихся масс города», а так же опираясь на требования профсоюзных масс рабочих и служащих, делегатских собраний и неорганизованного населения необходимо немедленное закрытие всех церквей в Тобольске: Крестовоздвиженскую, Спасскую, Христорождественнскую, Петропавловскую и Андреевскую, что вскоре и было выполнено [1. Д. 126. Л. 41]. Действующей в городе осталась только церковь Семи отроков Ефесских, располагающаяся на кладбище.

С закрытием храмов начался завершающий этап кампании изъятия церковного имущества. С храмов снимали так называемую «золоченку», медь, латунь и все, что представляло хоть какую-то ценность. 9 августа 1930 г. заместителем заведующего Тобольским Окрфо Кожиным из ликвидированных церквей г. Тобольска и Ивановского монастыря было сдано представителю Московского ХозоОГПУ «1 600 кг красной меди с золоченкой второго сорта, 784 кг красной меди с золоченкой третьего сорта, 754 кг латуни с серебренкой» [2. Д. 109. Л. 143].

Следует отметить, что изъятие ценностей велось без учета их исторической и культурной значимости. К работе были привлечены неквалифицированные лица, которые к дальнейшей судьбе ценностей относились совершено равнодушно и не были заинтересованы в их сохранности.

Об этом свидетельствует донесение председателю Тобокрисполкома под грифом «секретно» от 2 апреля 1930 г. В нем говорилось, что «при разборке и перевозке деревянного имущества, носящего на себе предметы позолоты, соответствующей осторожности к сохранению позолоты проявлено не было, поэтому все иконостасы и другие предметы были поломаны, а в момент приема их представителем Окрфо таковые находились во дворе б[ывшего] Политизолятора сваленными в кучу, под открытым небом, при чем некоторые части от иконостасов были оставлены в церквях и при постройке нар таковые без ведома Окрфо были изрублены на стойки. В результате оказавшиеся во дворе б[ывшего] Политизолятора обломки деревянного церковного имущества пришлось продать для поделочных работ столярной мастерской изолятора за 197 руб.»[ 2. Д. 109. Л. 90]. Книги церковной тематики сознательно приводились в негодность и сдавались в макулатуру, подсвечники разбивались, ковры, подризники продавались на месте за бесценок [2. Д. 109. Л. 148].

В 1930 г. в Тобольске начался демонтаж колоколов с закрытых церквей. Колокола разбивали и увозили на пароходах. Но и здесь не обошлось без воровства: наблюдались массовые кражи колокольной бронзы, поскольку сам процесс изъятия никто не контролировал.

Так, 27 февраля 1930 г. в Уголовный розыск Тобольска поступило заявление, в котором говорилось о небрежности в исполнении своих обязанностей заведующим склада Рудметалторга Чирковым. «От колоколов лежащих у склада, – говорилось в заявлении, – взрослыми и детьми отбиваются мелкие куски бронзы и продаются Госторгу» [2. Д. 109. Л. 58]. В результате работниками милиции в Госторге было задержано 144 кг бронзы на общую сумму в 120 руб.

В ходе изъятия церковных ценностей было засвидетельствовано немало случаев краж серебряных риз с икон. В докладной записке инспектора Госдоходов К.А. Калинина сообщалось, что во время съемки колоколов с Богородской Церкви, в верхнем этаже находились несколько икон с серебряными ризами, которые были похищены рабочими, устанавливающими в храме нары [2. Д. 103. Л. 64]. 24 февраля 1929 г. Инспектором Окрфо Калиниковым были изъяты у возчиков при ими вывозке лома из Богородской церкви 2 серебрянных ризы стоимостью в 20 руб.[2. Д. 109. Л. 58].

Священнослужители и прихожане городских церквей, видя сложившуюся ситуацию, попытались сохранить часть церковной утвари, укрывая их у себя дома. Но власти, оповещенные об этом, организовали специальные группы для наблюдения за городскими храмами и прихожанами [2. Д. 109. Л. 52].

Еще одним трагическим событием для верующих стало надругательство над главными святынями храмов – антиминсами. «Антиминс (от греч. вместопрестолие) – освященный архиереем шелковый плат с изображением положения во гроб Иисуса Христа, обязательно с зашитою на обратной стороне частицею мощей какого-либо святого» [3. С. 43]. Без антиминса невозможно совершение главного богослужения Православной Церкви – Божественной Литургии. Сохранилось множество свидетельств происходящих глумлений над священными для Церкви предметами. Бесчинства совершали главным образом участвующие в их изъятии красноармейцы. Они чистили ими сапоги, использовали как обтирочный материал, просто сжигали.

26 августа 1930 г. в Уралоблфо поступил запрос от Тобольского финансового отдела – что делать с антиминсами? И 5 октября из вышестоящей инстанции поступило распоряжение о полном уничтожении антиминсов посредством их сожжения. В результате, только в Уватском, Дубровном районах, селе Тундринском было сожжено 12 антиминсов «как не представляющие никакой ценности» [2. Д. 109. Л. 153]. Без внимания не остался ни один храм или часовня, превращенные затем в тракторные мастерские, зерносклады, а то и вовсе оставленные без какого-либо практического использования.

Таким образом, выявленные нами документы показывают, что процесс коллективизации крестьянства сопровождался закрытием православных храмов и реквизицией церковного имущества. В результате, проведенные мероприятия легли в основу материальной базы индустриализации страны, способствовали более быстрому разложению сельской общины и вступлению крестьян в колхоз, а главное вели к полному лишению верующих возможности полноценной духовной жизни в соприкосновении с церковным богослужением.


1. ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 462. Оп. 1.

2. ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 723. Оп. 3.

3. Настольная книга священнослужителя. Т. 4. М., 2001.