Geum.ru

Диалог культур и цивилизаций

Вид материалаДокументы

Содержание


С.А. Дианов Пермский госпедуниверситет
Подобный материал:
1   ...   36   37   38   39   40   41   42   43   ...   125

С.А. Дианов

Пермский госпедуниверситет




К ВОПРОСУ ОБ ИСТОЧНИКАХ ФИНАНСИРОВАНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ ГЛАВЛИТА в 1920-е гг.



Истории становления и деятельности органов политической цензуры в 1920-е гг. в отечественной историографии посвящено немало интересных работ. Среди них труды А.В. Блюма, Т.М. Горяевой, М.В. Зеленова, Н.Н. Клепикова и др. [1]. Однако, несмотря на их кажущееся изобилие, многое остается недоступным начинающему исследователю. Причина тому – утрата целого массива ценнейших архивных документов. Так, например, в фонде Главлита (Ф. 9425, ГА РФ) отсутствуют документы за период с 1922 по 1937 гг. По этому поводу А.В. Блюм замечает, что в наши дни «ответственные лица» разъясняют причину отсутствия этих материалов простой формулировкой – «архив утерян» [2]. В свою очередь Т.М. Горяева сообщает, что в соответствии с официальным заявлением руководства Центрального архива Федеральной службы контрразведки (бывший Центральный архив КГБ) документы за указанный период деятельности Главлита и его местных органов были полностью уничтожены [1. С. 10].

Вместе с тем, занимаясь изучением истории формирования местных органов Главлита в округах Уральской области в период НЭПа, нам удалось напасть на след давно затерявшихся документов [3].

В настоящей статье мы хотели бы осветить один из самых закрытых аспектов деятельности советских цензоров – вопрос об источниках финансирования их деятельности.

После создания Главлита 6 июня 1922 г. начался повсеместно процесс формирования его местных органов – гублитов, обллитов, улитов и окрлитов. 30 декабря 1922 г. Екатеринбургский отдел народного образования разослал всем губернским учреждениям, издательствам и типографиям циркуляр № 8030, содержащий извещение об учреждении в структуре губернского отдела народного образования [далее: ОНО] отдела по делам литературы и издательства – гублита [4]. В пункте втором циркуляра говорилось, что с 1 января 1923 г. все цензурные функции от Политконтроля ГПУ, Госиздата и других структур переходят к гублиту. В уездах губерний Урала заведующие ОНО получили извещение о передаче им функций цензуры не ранее второй половины января 1923 г. Так, 17 января 1923 г. секретным циркуляром гублита № 29/с полномочия уездного цензора были возложены на заведующего ОНО Ирбитского уезда А.Г. Арыкина [4. Л. 1]. Достигнув тридцатилетнего возраста, Александр Григорьевич Арыкин имел 3 класса образования приходской школы. Членом РКП (б) он являлся с 1917 г., последовательно занимая посты в исполкоме Шадринского Совета, а с 1918 г. служил в частях Красной армии. Вскоре после демобилизации Арыкин был назначен на должность зав. Ирбитским ОНО. Обратим внимание, что культурно-просветительская жизнь уезда фактически протекала мимо Арыкина. На вопросы анкеты Уральского облита об его личном участии в литературной, пропагандистской, а также лекторской работе он отвечал отрицательно. Не мог ответить утвердительно уездный цензор и на вопрос о публикациях статей, заметок в местной печати. Логично предположить, что единственным критерием назначения Арыкина на ответственные посты являлся его пятилетний стаж членства в РКП (б).

С начала 1923 г. в уездах-округах Уральской области за просмотр печатного материала местными цензорами собирался так называемый «полистный сбор». Его размер был определен в специальном циркуляре Главлита № 1116 от 19 декабря 1922 г. – 1 руб. золотом с каждого печатного листа, т.е. 40 тыс. типографских знаков [4. Л. 7]. До весны 1924 г. полистный сбор с типографий и издательств взимался лично уездным цензором, окрлитом. Однако данная практика не принесла ожидаемых результатов и обязанность сбора была возложена на местный окружной финансовый отдел [4. Л. 35]. За цензором сохранялась обязанность выписывать клиенту квитанцию на оплату, после чего он вносил указанную сумму денег непосредственно в расходную кассу финансового отдела. Начиная со второй половины января 1925 г. окружным отделам народного образования поручалось составлять ежемесячные отчеты о поступлении «госдоходов» от цензорской деятельности не позднее 5 числа следующего за отчетным месяца [4. Д. 3. Л. 4]. Размеры ставок полистного и других цензурных сборов утверждались специальным постановлением СНК РСФСР [4. Д. 3. Л. 11]. Так в 1925 г. цензурный сбор на право постановки и публичного исполнения составлял:

– с драматических и музыкальных произведений (драмы, комедии, оперы и т.п.) по 2 руб. с акта, при условии оплаты многоактных произведений в общей сумме не более 10 руб.;

– с произведений эстрадного характера (пьесы, миниатюры, романсы, песенки, куплеты и т.п.) по 10 коп. с каждого произведения [4. Д. 3. Л. 11].

Существовали расценки и на право демонстрирования кинокартин в городских и сельских клубах (по 1 руб. с каждых сто метров картины), на право выпуска граммофонных пластинок (по 10 коп. с каждого экземпляра пластинки). Отметим также, что полистный сбор был отменен на территории Уральской области не ранее конца июня 1927 г. [4. Д. 5. Л. 32].

Собирая приличные суммы денег, цензоры запрашивали Уральский облит об источниках своего содержания. Так уже 30 января 1923 г. Ирбитский уездный цензор А.Г. Арыкин просил сообщить Уралоблит «из каких средств ему следует осуществлять расходы на изготовление штампа, печатание книг для регистрации выданных разрешений» и т.д. [4. Л. 14]. Ответ заведующего облитом А. Ослоновского был краток: все расходы по цензуре возлагаются на уездный ОНО. Из общей суммы на хозяйственные нужды уездного отдела народного образования предлагалось выделять средства на цензуру. Вполне естественно, что такое «бремя» было принято на местах отнюдь не с энтузиазмом. В Уралоблит продолжали поступать запросы с мест, а иногда и предложения – брать часть денег из полистного сбора. 4 апреля 1924 г. Уралоблит прекратил развернувшуюся дискуссию. Циркуляр № 134 Уральского ОНО обозначил в качестве единственного источника финансирования окружной цензуры бюджет окружного ОНО, доходы же от полистного и других сборов объявлялись неприкосновенными, их адресатом оставался государственный бюджет. «Никаких отдельных кредитов на Окрлит не отпускается и отпускаться областью не будет, а так же содержание технического работника, выплачиваемое из сумм полистного сбора быть не может», – подчеркивалось в циркуляре [4. Д. 2. Л. 32].

За счет собственных средств окрлиты были вынуждены отправлять в Уралоблит ежемесячно секретные отчеты о состоянии цензурного дела в округе, корреспонденцию и другие печатные материалы. Не все справлялись с этой трудоемкой задачей. Некоторые цензоры пытались объяснить задержку отчетов недостатком финансовых средств. В связи с этим Уралоблит издал очередной циркуляр, в котором подтверждалась обязанность окрлита своевременно и за счет средств окружных ОНО направлять отчетные материалы в г. Свердловск [4. Д. 4. Л. 49]. Несколько месяцев спустя руководители окружных ОНО получили задание принять все «необходимые меры» для включения в бюджет на 1926 – 1927 гг. статью расходов на содержание «Литов». В сентябре 1926 г. заведующие окружных ОНО были обязаны представить сведения об его выполнении [4. Д. 4. Л. 122].

Испытывая материальные трудности, окрлиты не имели возможности оборудовать свои рабочие места в соответствии с инструктивным материалом, присылаемым Уралоблитом [5]. Обследование состояния секретного делопроизводства в окрОНО проводилось силами уполномоченных ОГПУ в 1926 – 1927 гг. Результаты обследования повсеместно выявили грубые нарушения литами правил хранения секретной документации, ведения регистрационного журнала входящей и исходящей секретной корреспонденции и т.д. [5. Л. 4]. Так в Ирбитском окружном ОНО отсутствовал сейф для хранения секретных документов. Инструктивный материал, секретная переписка с Уралоблитом, копии отчетов – все это хранилось в выдвижном ящике письменного стола, ключи от которого находились у беспартийной секретаря-машинистки. Секретные документы печатались машинисткой на общей пишущей машинке окружного ОНО и лежали на открытом доступе. Любой сотрудник окружного ОНО имел возможность ознакомиться с содержимым секретной почты. В заключение уполномоченный ОГПУ Елизарьев констатировал факт неудовлетворительной работы окрлита, допуская наличие возможности свободного хищения секретных документов или их безвозвратную утрату [4. Д. 4. Л. 125].

Подобные нарушения были выявлены в ходе обследования деятельности Кунгурского окрлита [5. Л. 32 – 33]. 9 июля 1927 г. заведующий Кунгурским окрлитом Васильев в обращении в секретную часть Наркомпроса РСФСР докладывал, что все выявленные недостатки по ведению секретного делопроизводства и переписки устранены за исключением установки железного ящика – сейфа [5. Л. 35]. Обратим внимание, что сейф – редкая, дорогостоящая вещь. Достать подобную вещь являлось отнюдь непростым делом. Однако ни Наркомпрос РСФСР, ни Уралоблит не волновал вопрос, как Васильев решит эту проблему.

Таким образом, в 1920-е гг. местные чиновники отделов народного образования были вынуждены осуществлять полномочия цензоров, не имея в своем распоряжении денежных средств, достаточных для полноценного функционирования их ведомства. Труд местных литов не оплачивался и не премировался. Вместе с тем, Главлит через Уралоблит требовал от литов неукоснительного исполнения своих циркуляров.

Исследуя дошедшие до нас формы секретной отчетности уральских цензоров логично предположить, что свою работу они выполняли без энтузиазма. Выражаем уверенность, что современным исследователям еще предстоит в последующем, привлекая новые архивные источники, изучить вопрос об эффективности деятельности провинциальных органов советской политической цензуры.


1. Блюм А.В. За кулисами «Министерства правды». Тайная история советской цензуры. 1917 – 1929. СПб., 1994; Горяева Т.М. Исключить всякие упоминания о цензуре…: Очерки истории советской цензуры/ сост. Т.М. Горяева. Минск, 1995; Зеленов М.В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б), цензура и историческая наука в 1920-е годы: монография. Н. Новгород, 2000; Клепиков Н.Н. Политическая цензура на Европейском Севере РСФСР/СССР в 1920–1930-е гг.: дис. … канд. ист. наук. Архангельск, 2005; Мартынова Л.С. Деятельность Окрлита Омска в 1925 г.// Изв. Омск. гос. историко-краеведческого музея, 1994. № 3. С. 174 – 177; Степанова Г.И. Политический контроль за печатным словом// Толерантность и власть: судьбы Российской интеллигенции. Пермь, Чусовой. Пермь, 2002. С. 140 – 143 и др.

2. См.: Цензура в Советском Союзе. 1917 – 1991: документы/ сост. А.В. Блюм. М., 2004.

3. «Без визы не допускать...»: политическая цензура на Урале в период НЭПа: сборник архивных материалов / вступ. ст., сост. и ред. С.А. Дианов; Перм. гос. пед. ун-т. Пермь, 2009.

4. Государственное учреждение «Государственный Архив в г. Ирбите». Ф. р-472. Оп. 1. Д. 1. Л. 8-8об.

5. Муниципальное учреждение Кунгурский городской архив. Ф. р-143. Оп. 1. Д. 15. Л. 4, 103.