Как неразделимы природа и жизнь, в широком смысле слова, так и охота неотделима от природы

Вид материала

Рассказ

Содержание На гнездовье пеликанов Охота на зайцев

Подобный материал:

• Вирусы и антивирусы, 167.44kb.
• Переход от средневековья к Ренессансу, 223.5kb.
• Урок 21. Мир природы в поэзии А. А. Фета и Ф. И. Тютчева, 763.29kb.
• 1. Понятие управления. Природа и характерные черты управления. Управление, 7391.42kb.
• А. И. Солженицын «Крохотки», 730.85kb.
• Задания к теоретической части программы (разработала: Оскирко С. А.) Предмет и задачи, 130.37kb.
• Рон Рубин. Стюарт Энри Гоулд Бизнес в стиле дзен, 1180.24kb.
• Оценка сочинений и изложений, 132.6kb.
• Стюарт Энри Гоулд Рон Рубин Бизнес в стиле дзен Практическое руководство, 1552kb.
• Дмитрий Иванович гениальный русский химик, физик и натуралист в широком смысле этого, 419.06kb.

НА ГНЕЗДОВЬЕ ПЕЛИКАНОВ

Первые числа сентября. Стоит тёплая, почти летняя погода. По среднеевропейским понятиям даже жаркая, хотя по некоторым признакам ощущается ранняя осень. Листья на деревьях в нашем городе, пожухлые уже в июльскую жару, теперь почти все опали. Пляжи опустели. На клумбах, в городских скверах, не видно такого множества и разнообразия цветов как летом. Их сорвали школьники и их родители, чтобы отметить начало учебного года. Открылся осенний охотничий сезон.

В субботу организуется коллективный выезд на утиную охоту в плавни реки Или. Как обычно, в семь часов утра, на городской пристани грузимся на катер, пересекаем сегодня довольно спокойный Балхаш, поднимаемся по реке, высаживая группы охотников на заранее намеченные ими озёра.

Мы с друзьями решили пожертвовать утиной охотой на «нашем» озере ради того, чтобы побывать на гнездовье пеликанов. Далеко не всем людям, даже большим любителям природы, удаётся побывать там, где выводят своих птенцов эти огромные, достаточно редкие птицы. Наш приятель, командир катера, обещал нам посодействовать в этом.

Высадив последнюю группу охотников и назначив время возвращения в город, капитан ведёт наше судно к одному ему известному месту вверх по реке ещё с десяток километров.

Причаливаем к левому, голому берегу напротив впадающей в реку протоки. Берег обрывистый, поэтому катер прижимается к нему своим правым бортом. Матросы заносят носовой и кормовой якоря на сушу и для лучшего сцепления немного прикапывают их. Течение в реке достаточно сильное и катер может за ночь сдвинуть со стоянки.

Река здесь делает крутой поворот, чуть ли не в обратном направлении, огибая цепочку холмов высотой до двадцати метров. Этот лишённый всякой растительности каменный мыс шириной в полкилометра и заставил реку сделать такую излучину. Если левый берег реки совершенно лишён растительности, то правый напротив-сплошь зарос высоким камышом.

Вода во впадающей в основное русло протоке, профильтрованная камышом, прозрачна как стекло, в то время как в основном русле она грязно-бурая. В месте слияния двух потоков видна резкая граница. Левый борт, стоящего у берега катера, находится в трёх-пяти метрах и расположен параллельно этой границе. Капитан умышленно так причалил судно, чтобы иметь возможность порыбачить прямо с его борта. Мы и раньше знали, что в пограничной зоне слияния чистой и мутной воды, хорошо ловится на блесну жерех, но самим рыбачить не приходилось. Этот хищник, находясь в мутной воде, как в засаде, дожидается своей добычи-рыбёшек, появляющихся в прозрачной воде, вытекающей из протоки.

Уже по пути к месту стоянки мы достали и приготовили рыболовную снасть: блёсны размером с чайную ложку, оснащённые крючками-тройниками и привязанными к миллиметровой леске. Вместо удилища, поскольку деревья и кусты здесь - большая редкость, использовались подручные материалы: случайно обнаруженные на катере лыжные палки, вёсла, рукоятка от швабры.

Как только окончена швартовка, все находящиеся на катере, включая и матросов, устремляются к левому борту. Каждому хочется первым вытащить из воды серебряного красавца-жереха. Только капитан забирается на крышу ходовой рубки, сверху наблюдает за нами и комментирует эту необычную коллективную рыбалку.

Процесс ловли состоит в следующем. Блесна с кормы катера вручную забрасывается на семь-десять метров в прозрачную воду. Затем рыболов медленно идёт вдоль борта от кормы к носу, ведя на леске блесну вблизи границы с мутной водой. Вращаясь, блесна сверкает на солнце как маленькая рыбка. Дойдя до носа катера, если, конечно, заброс оказался безрезультатным, рыболов выбирает леску с блесной и возвращается на корму, где вновь забрасывает снасть. Все рыболовы выстраиваются в очередь. Эта карусель движется до тех пор, пока кому-то ни повезёт и он ни подцепит жереха. Замедляя общую скорость движения, счастливец вытаскивает рыбу на палубу и вновь включается в хоровод. Жерех силён и прожорлив. Интересно наблюдать, как он блестящей серебряной стрелой вылетает из засады, какие-то секунды гонится за блесной, настигает её и вот уже рука ощущает резкий рывок и тяжесть сопротивления килограммовой сильной рыбы. Тут его и нужно подсечь. Затем его надо осторожно подвести к борту катера и дать глотнуть воздуха. Опьянённый он становится вялым и легко вытаскивается на палубу даже без помощи сачка. Рыбалка чрезвычайно азартна и увлекательна. Поклёвки часты, энергичны и эффектны. Большое наслаждение даже просто наблюдать за ней со стороны, что и делает наш капитан. Он комментирует каждую удачу и неудачу и даёт щедрые советы, основанные на своём богатом опыте.

Ярко светит солнце, поблескивает мелкая волна на реке, отливает чистым серебром пойманная рыба на палубе, радуется душа рыболова. Что ещё в такой момент нужно истинному любителю природы?!

Не замечая времени, мы ходим и ходим в этой рыбачьей карусели, с каждым забросом снасти ожидая чего-то необыкновенного, сопереживая товарищам. Мысли витают в мире фантазии.

Возвращение к реальности наступает неожиданно. Капитан напоминает нам о приближающейся вечерней зорьке. Он предлагает желающим постоять зорьку на ближайших холмах или прямо на палубе. Норму уток можно взять даже здесь, если стрелять так, чтобы битая утка падала на берег. Не особенно веря в удачу, я отправляюсь на сушу. Выбираю самый высокий холм и останавливаюсь на нём в километре от катера.

Геологи утверждают, что Голодна степь-это остатки древних разрушившихся гор. Отсюда её богатство природными ископаемыми, а также состав и внешний вид почвы как будто усыпанной щебнем или битым красным кирпичом. Таков и холм, на котором я стою. Он буровато-красный, каменистый: ни травинки, ни куста верблюжьей колючки. Впечатление такое будто кто-то когда-то насыпал гору битого кирпича, а затем утрамбовал её.

Цепочка холмов, огибаемая рекой, возвышается над простирающейся во все стороны и уходящей за горизонт бесконечной камышовой низиной. Река, как серая грязная лента, то появляется, то исчезает среди жёлто-зелёного камышового однообразия. Тёмными пятнами разной величины и формы выделяется на этом фоне множество озёр. Я стою высоко над этим камышовым безбрежьем. Солнце ещё не село и мне далеко видно всю округу.

Вот деловито, как на работу, длинной цепочкой друг за другом летят чёрные бакланы. Наверное, спешат на ночлег. Резко снижаясь над отдельными озёрами, а затем, пролетев их, так же резко взмывая вверх, летит стайка быстрокрылых чирков. Как-то солидно, не торопясь, пролетают стайки крупной утки: краснобашей, голубой чернети, крякв. Над каким-то озером вьётся большая стая чаек. Видимо, там стоят сети рыбака.

Вижу, как возвращаются с рыбалки выводки пеликанов. Они очень привержены месту гнездования и часто прилетают туда ночевать. Даже улетая довольно далеко для кормёжки из-за оскудения ближайших водоёмов рыбой, они постоянно навещают старые места. Туда мы и отправимся завтра рано утром, чтобы увидеть вблизи и сфотографировать их гнёзда, а, возможно, и их самих.

Явно чем-то заинтересованный над озером кружит болотный лунь. Невольно приходят на память стихи Лермонтова:

Орёл, с отдалённой поднявшись вершины,

Парит неподвижно со мной наравне.

Я тоже стою на вершине, правда, всего-навсего довольно высокого холма, и с наслаждением наблюдаю мир водоплавающих сверху. Очень необычное зрелище! Я бывал на многих охотах, но всегда, стоя на земле, смотрел на птиц снизу вверх, в крайнем случае, –почти на уровне глаз. Сегодня же наоборот, я смотрю на них сверху!

Утки начинают летать активнее. Хорошо вижу, как пролетает стайка уток над катером. Кто-то стреляет. Одна из уток выпадает из стайки и, беспорядочно махая крыльями, устремляется вниз. Подранок. С борта катера на землю прыгает человек и бежит ловить его. Звук выстрела до меня доносится после момента начала падения утки.

Стайка краснобашей переваливает через вершину холма. Я стреляю дублетом и две утки, неожиданно громко, шлёпаются плотными тушками о твёрдую землю. Удар тяжёлой утки о каменистую землю звучит также необычно.

Не часто, но утки пересекают цепочку холмов, и я стреляю по ним, иногда сверху вниз, как по зверю, бегущему по земле. Я стою без всякого укрытия, на виду, и не шевелюсь до самого выстрела. Кто-то из моих друзей стоит тоже на холме и мне хорошо видны результаты его стрельбы.

Отстреляв норму и собрав битых уток, я сажусь на землю и провожаю кончающуюся зорьку. Становится темно и прохладно. Луны не видно, но небо усыпали звёзды. Катер скрывается в темноте. На его месте запылал костёр. Пора возвращаться. Ориентируясь на костёр, иду на стоянку. Там уже все собрались, ужинают. Раздаются тосты: «За улов», «За удачу»; весёлые громкие голоса, смех. Я присоединяюсь к компании. Некоторое время обсуждаем необычность стрельбы по птице сверху вниз. Затем, вполне довольные полученными впечатлениями, укладываемся спать в каютах катера, чтобы рано утром двинуться дальше-к основной цели.

На восходе солнца, гудком капитан будит всё население катера. На камбузе подогреваем вчерашнюю шурпу, кипятим чай, завтракаем и снимаемся с якорей. Время у нас мало и мы жертвуем утренней зорькой ради близкого знакомства с пеликанами.

Капитан самым малым ходом ведёт судно в протоку и далее по совсем узким проливам, через небольшие озёра, стараясь подойти поближе к гнездовью пеликанов. Но оно находится в таких крепях, что ближе, чем на километр на катере к нему не подойти. Дальше начинаются сплошные купаки: плавающие и неподвижные-островки камыша со сросшимися корнями. Они, как большие кочки на моховом болоте, перемежаются с окнами чистой воды. Через такой кочкарник не только на катере, но и на моторной лодке проплыть невозможно.

Накачиваем резиновую лодку (она у нас будет служить спасательным средством и местом отдыха), надеваем хлопчатобумажное армейское обмундирование, кеды. На голову я привязываю завёрнутый в клеёнку фотоаппарат. Запомнив угол между направлениями на солнце и на пеликанье озеро, поочерёдно втроём перебираемся в лодку. Никаких ориентиров здесь нет. Камыш высотой в два-три человеческих роста, резко сужает обзор. Договариваемся с капитаном о периодической подаче сигналов гудком, который будет служить ориентиром местонахождения катера.

Насколько возможно, вначале плывём на лодке, буквально протискиваясь между купаками. Там, где это сделать не удаётся, вылезаем из лодки и вплавь или, цепляясь за камыш, пробираемся сами и протаскиваем за собой лодку. Иногда проходы настолько узки, что лодку приходится тащить на боку. Камыш плотный, колючий; приходится только сожалеть, что не захватили с собой перчаток. Периодически отдыхая, ухватившись за камыш или за лодку, с трудом пробиваемся к цели.

Наконец, впереди с шумом поднимается в воздух стая пеликанов. Значит гнездовье где-то близко. Прилагаем последние усилия и достигаем его.

Озеро небольшое, продолговатое. При нашем появлении оставшиеся на нём молодые серые пеликаны устремляются в противоположный его конец. Вблизи они кажутся огромными и напоминают древние гребные корабли, носы которых украшались статуями богов или богинь. Пеликаны не спешат улетать. Они медленно уплывают, оглядываясь на нас, подальше от не прошеных пришельцев. Находясь в воде и ухватившись за лодку рукой, я спешу подготовить фотоаппарат и сфотографировать пеликанов. К сожалению, я опоздал, они отплыли далеко и хорошего снимка не получилось. Мы забираемся в лодку и пытаемся преследовать пеликанов, но им это не нравится. Они разбегаются по воде, поднимая при этом сверкающие на солнце фонтаны брызг, и взлетают. Сделав пару кругов на небольшой высоте, пеликаны покидают своё гнездовье. Мы остаёмся одни. Теперь есть время рассмотреть озеро внимательнее. Оно совсем невелико и усеяно плавучими и неподвижными купаками. На некоторых из них, изрядно поработав, пеликаны своими мощными клювами начисто срезали камыш, а затем, по-видимому, натаскали ила. Выровненный и утрамбованный их лапами ил, образовал гладкую круглую площадку- столешницу, диаметром в полтора метра. На этом «столе» пеликаны вывели и вскормили своих птенцов. Пеликаны не ложатся даже для отдыха и своими перепончатыми, часто мокрыми лапами постоянно полируют свой "стол". Таких «столов» на озере мы насчитали до десятка. Они располагались на некотором удалении друг от друга. На память мы поочерёдно сфотографировались на пеликаньем гнезде.

Друзья решили осмотреть всё озеро, а я остался сидеть на гнезде, поджав ноги к подбородку и греясь на солнце после длительного купанья. Вдруг я заметил, как откуда-то из глубины показалась большая тень. Она двигалась в мою сторону. Я затаился. Тень приблизилась к поверхности, и я увидел у своих ног под небольшим слоем прозрачной зелёной воды сома до полутора метров длиной. Вода, конечно, действует как увеличительная линза, но его голова мне показалась величиной с лопату. Огромное тело рыбы, постепенно сужаясь, переходило в медленно колышущийся хвост. Жабры медленно, ритмично поднимались и опускались, а маленькие глазки смотрели на меня. Я сидел не шевелясь, а сом под гнездом стоял на месте и медленно шевелил плавниками. Вероятно, это был сом-нахлебник. Должно быть, за время пока пеликаны-родители выкармливали птенцов рыбой, и часть корма падала в воду, он привык к подачкам и сейчас, приняв меня за пеликана, приплыл, чтобы подобрать «остатки с барского стола».

Я сидел и думал о том, как его поймать. Никакой рыболовной снасти у меня не было, а чудище всё спокойно стояло рядом со мной.

Осмотрев озеро, возвратились мои друзья. Вначале очень осторожно, знаками, потом всё смелее, я объяснил им, что рядом со мной находится большая рыба. Ничего лучшего не придумав, Они толкнули ко мне по воде деревянное весло. Сом на это никак не среагировал. Поймав весло, я поднял его как острогу, прицелился и ударил им чудище по голове. Весло скользнуло по ней и ушло в воду, не причинив ему никакого вреда. Сом медленно, важно, даже, как мне показалось, с каким-то презрением, вильнул хвостом и, не торопясь, ушёл в глубину, растворившись в ней. Мы только посокрушались по упущенной добыче. Посидев ещё немного, отдохнув и постаравшись получше запечатлеть в памяти гнездовье, мы отправились в обратный путь к ожидавшему нас катеру. Капитан подавал частые гудки, он спешил.

О том эпизоде с огромным сомом и о пеликаньих гнёздах-столах теперь мне напоминают несколько фотоснимков в моём охотничьем фотоальбоме.


ОХОТА НА ЗАЙЦЕВ


Январь. Коренная зима. Лёд на Балхаше окреп по нему

проложили дороги. Самая пора заячьей охоты.

Уже на рабочей неделе мы с друзьями договорились в выходной день поехать в безлюдные места на юго-восточном берегу Балхаша за зайцами. Случилось так,что в воскресенье был организован выезд туда же и нашего охотничьего коллектива. Набралось человек пятнадцать желающих, был подготовлен и подписан приказ о выезде на охоту, назначен старший команды и выделена машина. Но мы, своим микроколлективом – втроём, решили не связываться с общественным транспортом и, чтобы иметь большую свободу действий, ехать на моём мотоцикле К-750. В те годы это был вполне современный, надёжный, обладающий высокой проходимостью вид транспорта. Он стоял на вооружении Советской Армии, проходил военную приёмку и потому выгодно отличался от ширпотребовского «Урала».

Зима в тот год стояла обычная для здешних мест: морозная, ветреная и малоснежная. Но неожиданно подули южные ветры, и значительно потеплело. Когда часов в семь утра я вышел из дома и направился в гараж, стоял лёгкий морозец, дул слабый ветерок, и я подумал, что погода благоволит нам и охота должна быть удачной. И я не ошибся! Проехать километров сто на мотоцикле до места охоты при морозе в десять-пятнадцать градусов не сильном ветре для нас тогда не представляло никакого труда.

Я заехал за моими друзьями, они уже ожидали меня у своих домов, готовые к выезду. В назначенное время мы на условленном месте съезда с берега на лёд Балхаша встретили машину с нашими охотниками и тронулись в путь. Машина ехала впереди, я на мотоцикле держался метрах в ста позади неё. Рассвет встретили где-то посередине Балхаша. Поехали быстрее. Торосы встречались редко, да и то они были заметно сглажены трудами ранее ездивших по этой дороге рыбаков и охотников. Зимник привёл нас в устье реки Или, точнее в один из её рукавов. Проехали несколько холмиков замороженной и припорошенной снегом рыбы. Это плоды трудов местных рыбаков. За ней придут машины из города Балхаш и доставят её на рыбозавод. Никем не охраняемые кучи в тонну и более мороженой рыбы, лежащей прямо около дороги, в те годы были не редкостью и никого не удивляли. Воровство не было таким распространённым явлением, как сегодня. Оно жестоко и справедливо каралось! С восходом солнца ветер заметно усилился. День наступил ясный и солнечный, что тоже обычно в этих местах.

Проехали по льду реки ещё километров 20 , затем дорога повернула на берег и пошла по солончакам вдоль реки. Почва здесь настолько засолена, что камыш не растёт. Ровная Голодная степь. Отдельными островками встречаются заросли колючего низкорослого кустарника с засохшими плодами-погремушками, верблюжьей колючки да редкие карагачи и саксаулы. Иногда однообразие пейзажа скрашивают невысокие песчаные барханы, практически всегда голые. Почва в этих местах рыхлая и мягкая, в летнюю жару легко превращающаяся в мельчайшую, как пудра пыль. Снега совсем мало. Благодаря постоянным верам, он скапливается только там, где есть за что зацепиться: в кустарнике, в низинках, у подножия барханов. На снегу хорошо заметны натоптанные зайцами тропы. Они возвышаются над поверхностью земли. Год был очень урожайным на зайца.

Местный песчаный заяц – талай – довольно мелкий зверёк, меньше обычного беляка. Он отмечен чёрным хвостиком и такими же чёрными кончиками ушей. Количество его год от года значительно меняется. Бывали годы, когда зайцы практически исчезали. Год же, о котором я вспоминаю, был выдающимся. До описываемой охоты мы уже побывали в этих местах не раз и никогда не возвращались без хорошей добычи.

Двигаясь по степной дороге, мы неоднократно встречали зайцев, но, когда сидящие в кузове машины охотники увидели сразу нескольких….. удержать себя уже не могли. Они забарабанили по крыше кабины, машина остановилась. Охотники наперегонки стали спрыгивать на землю и в азарте, бросив у машины лишнюю поклажу, на ходу собирая и заряжая ружья, поспешили в погоню за охотничьей удачей. Старший команды успел только вдогонку прокричать время сбора и отъезда и, беспомощно разведя руками, стал собираться сам.

Мы подъехали к месту стоянки несколькими минутами позже. Сняв полушубки, собрали ружья, съели по бутерброду и тронулись вчетвером.

К этому времени основная группа охотников непроизвольно выстроилась в цепь и двигалась на восток. В той стороне что-то темнело. Возможно, это был небольшой лесок из карагача и саксаула или изогнутый берег реки, поросший камышом. Цепь охотников образовала нечто похожее на бредень, а мы, отставшие, оказались как бы в мешке этого «бредня». Как выяснилось позднее, нам чудесным образом повезло!

Зайцев было множество. В поле моего зрения практически постоянно находился хотя бы один. Они кормились в колючем кустарнике. Не будучи пугливыми, поскольку люди здесь были большой редкостью, они близко подпускали охотников. Убегая, они забавно, совсем как домашние кролики, скакали, высоко подбрасывая заднюю часть. Недосягаемые для дроби они с любопытством смотрели на приближающегося человека и только подстёгнутые выстрелом, демонстрировали настоящую заячью прыть. То и дело слышались выстрелы то слева, то справа от нас. Уцелевшие испуганные зайцы часто мчались вдоль цепи охотников и по ним стреляли многократно.

Хорошо помню своего первого зайца на этой охоте. Он выскочил из куста верблюжьей колючки и поскакал от меня прямо в направлении на солнце. Солнечные лучи просвечивали его длинные, прозрачные уши и они казались розовыми. Я прицелился и выстрелил по этим розовым ушам. Заяц споткнулся, упал и затих. Я подошёл и поднял его за уши. Увы, они оказались вполне обычными. Положив зайца в рюкзак и пройдя ещё немного, я увидел копошащихся в колючем растительном островке сразу двух зайцев. Заметив меня, они поспешили выбраться из колючек, но это им никак не удавалось. Сухие плоды кустов при этом издавали звуки подобные детской погремушке. Какие-то секунды я наблюдал эту картину. Затем зайцы, наконец, выбрались из кустарника и понеслись в разные стороны. Я догнал стволами ружья убегающего вправо и выстрелил. Не обращая внимания на результат стрельбы, я выстелил по второму зайцу. Он, перевернувшись через голову, замер. Подобрав битого зайца, и совсем, не будучи уверенным, в положительном результате первого выстрела, я обошёл островок и, к великой радости, увидел другого зайца распростёртым на земле. На этот раз пословица: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь», оказалась несправедливой! Отличным дублетом я положил двух зайцев. Такое не забывается! Надо признаться, что этот случай был единственным в моей охотничьей практике.

Пока я занимался своей добычей, укладывая её в рюкзак, ставший заметно тяжелее, перекуривал и переживал свою охотничью удачу, Я ещё больше отстал от цепи охотников. Зайцы, подгоняемые выстрелами, носились по полю и, по-видимому, решив, что их спасение находится в моём направлении, летели на меня. Почти не сходя с места, я взял ещё трёх зайцев. Теперь я уже был просто не в силах их нести, оставаясь в общей цепи охотников. Заметив моё затруднение, ко мне подошли мои друзья: Алексей и Виталий и взяли на себя часть моей ноши.

К этому времени левое и правое крылья «бредня» почти сомкнулись, и мечущиеся по практически голому полю, зайцы носились в беспорядке, часто оказываясь в пределах досягаемости. На той необычной охоте я взял девять зайцев!

Я полностью отдаю себе отчёт, что эта цифра может вызвать серьёзное сомнение у читателей. Многим известно высказывание Л. Н. Толстого: «Нигде так не врут, как на охоте и на войне!» А я – военный охотник! Из тех, кому я рассказывал об этом случае, кое-кто напоминал мне об этом афоризме, естественно, не без иронии. Однако факт, как говорится, имел место быть, и это не приснилось мне!

Один раз в жизни, за день пешей охоты, без собаки и не специально устроенным загоном, я взял девять зайцев, причём двух – дублетом! Это моё высшее достижение. Из знакомых мне охотников, никто не мог похвастать таким результатом. В охотничьей литературе подобного случая я тоже не встречал.

В тот день все поохотились неплохо. Добыча в два, три, четыре зайца была не редкостью. Виталий взял шесть штук, но девяти не было ни у кого!

Вспоминаются и другие удачные охоты на зайцев в Прибалхашье. Мне приходилось добывать за день пять-семь штук, но свой личный рекорд мне не удалось повторить никогда!

Моё душевное состояние в тот день, глубину ощущения охотничьей удачи – может понять только охотник!

Я и сейчас хорошо представляю себе: бескрайнюю степь, негусто поросшую колючим кустарником и почти бесснежную, яркое солнце, цепь охотников, растянувшуюся на пару километров, стоящую вдалеке машину и дымок костра около неё, разведённого шофёром-солдатом, и себя, находящегося на седьмом небе от счастья!

На троих мы с друзьями взяли в тот день восемнадцать зайцев! Поделили, как всегда, поровну. Трёх зайцев выделили начинающему охотнику. Сам он не добыл ни одного. Пусть будет и ему не обидно!

Дома я с помощью жены освежевал своих зайцев, выпотрошил, вымыл. Чистое мясо четырёх зайцев уложил в почтовый ящик и вынес на несколько дней в гараж. При казахстанских морозах мясо так хорошо промёрзло, что моя посылка чудесно дошла до Ленинграда. Мой отец, старый и страстный охотник, был очень тронут таким подарком. Жена после той зимы ещё долго упражнялась в технологии выделывания заячьих шкурок и одаривала своих подруг пуховками из заячьих хвостиков.