Ловец обезьян, раздавая им каштаны, сказал: «Утром три, а вечером четыре». Все обезьяны разгневались
| Вид материала | Документы |
- Ирина Лежава ловец, 234.9kb.
- Сочинение на конкурс, посвящённый Дню матери. Исполнитель: Судник Ксения, ученица, 19kb.
- Эволюция человека, 260.74kb.
- Премьера! Три обезьяны трансцендентальная драма режиссёра Нури Бильге Джейлана, 106.4kb.
- Это произошло уже после того, как Ивин купил фирму "Шторм и Ко", связав воедино три, 90.54kb.
- Лекция «Математика в жизни, производстве, науке, в твоей будущей профессии», 51.21kb.
- Задачи с единицами Одна и две единицы Две и три единицы Три и четыре единицы Четыре, 323.09kb.
- Труд сделал из обезьяны человека (хотя обезьян до сих пор много встречается, особенно, 104.43kb.
- Куколка Итальянская народная сказка, 127.81kb.
- Явместе с классом была в поездке в Санкт-Петербурге, 97.69kb.
В коридоре новую пачечку СКВ ты – уже безо всякого стеснения – засовываешь в карман джинов от Хельмута Ланга (да-да, теперь твою креативную задницу обтягивает запиленный HELMUT LANG!) и решительно берешь Петю за его шпионский хибот:
- Ху есть этот невский мастодонт, этот дядя Зяма? Как он живет, что любит, что ненавидит? Ну, колись, вражина подлая! Я чую, что Розенфельдом ты занимался серьезно – бывших комитетчиков не бывает!
- Не удалось выяснить почти ничего, - Третьяков, кажется, и сам смущен, - страшно закрытая личность. Генератор идей, талантливый математик, финансист от Бога и… фанатичный собиратель фарфоровых статуэток. Вторая коллекция в Европе, третья в мире. Вот и все, что удалось нарыть.
- Херово работаете!
- Это ты зря. Просто управделами товарища Крамаренко – не совсем «наш» уровень. Мы мыслим масштабней. Раскопать прошлое не сложно. Гораздо труднее объяснить настоящее и предсказать будущее.
- Ну-ка, с этого момента – поподробнее!
- Дурак ты, Артур! Кто ж тебе правду скажет, золотце мое? И перестань козлить Контору, а то мы с тобой подеремся. Место моей прежней работы мне дорого, как память. Да, бывших чекистов не бывает, мы по-прежнему на линии огня. Ну, чтоб ты не приставал, скажу так: знаешь, я совсем не удивлюсь, если один из наших станет следующим Ельциным. Или – на крайняк – Черномырдиным.
- Понимаю, - задумчиво говоришь ты, вспоминая Сашу Васильева, - в этой проклятой Богом стране каждый лимитчик – потенциальный Генеральный секретарь. Увы, ничегошеньки в России не поменялось. А ты, Леонидыч, настоящий предатель, уж чего-чего, а таких тяжелейших переговоров мне и в кошмарном сне привидеться не могло! Ты, мой друг, внешность чаши и блюда очищаешь, а внутренность твоя исполнена хищения и лукавства. Ты фарисей-саддукей, Петя, и я только теперь начал понимать, как нелегко пришлось Господу нашему, Иисусу, творить чудеса Свои на оккупированных арабами территориях, во враждебном окружении говеных юристов-законников, подготовленных в ведущих идеологических ВУЗах окраинной римской провинции под названием Иудея!
Violino – c замедлением и нарастающим драматизмом
Декабрь – время даров. Декабрь - месяц прибыльный, а его последняя декада – вообще период проливных метеоритно-денежных дождей. До Нового года тебе в руки с неба успевает упасть целый кейс с баксами. Последнее воскресенье перед долгожданными рождественскими каникулами началось с беспредельной бандитской разборки, ну, а понедельник кончился беспределом другого рода, значительно более приятного.
Утром в пятницу тебя отловил Боксаков. Заслуженный биеннальщик всея ГЕРОЯ и сопредельных неглинных территорий, одетый невероятно кэжуально, выглядел сытым и хорошо отдохнувшим. Углядев в коридоре своего бывшего шефа, ты вытянулся в струнку и покраснел от искреннего удовольствия:
- Синьор, можно преподнести Вам тонкий верноподданнический комплимент? Зимний венецианский загар Вам очень к лицу. М-м-м, гламурненько и чертовски одухотворительно! Настолько славно и стильно, что у меня в мозгу вот только что родился титр в стиле “Casual”, made in France-Italy. Ну-ка, зацени! КАНАЛЬЯ С БИЕННАЛЕ // В КУРТЯШКЕ ОТ CANALI. А вот и еще один, совсем подхалимский: FERU, ARMANI, ГРАППА… // КАКАЯ Ж ЮРА ЛАПА! По-моему, уже можно продавать идеи в Риме и Париже, и макаронники с лягушатниками их задорого купят! Не оптом, естественно, – в розницу. С возвращением в заснеженную Россию, учитель ты мой дорогой!
- Набрался, - проворчал Боксаков, но проворчал так, что стало понятно – дизайнер-классик-лауреат действительно рад тебя видеть, - вижу – мои уроки даром не прошли, насобачился ты, шисенок, дресс-коды с импортных тряпок и без бирок считывать.
- А то! Односолодовки захочешь – еще и не так ноги раздвинешь, еще сильнее раскорячишься…
- За комплимент – отдельное спасибо! Считай, что мне приятно! Прими алаверды: ты стал настоящим профи, только подхалимаж не на всех действует одинаково. Копирайтер – это волшебник слова, и ты успешно применяешь дар, дарованный тебе Богом…
- Или дьяволом.
- И это допустимо, даже - вполне возможно. Итак, о чертовщине… Ты применяешь черную магию для массового околпачивания глупого, доверчивого потребителя, и против этого я ничуть не возражаю. Системная ошибка в том, что в целевую группу ты включил и своего старшего товарища, который не сделал тебе пока, вроде, ничего плохого… Пойдем в просмотровую, я тебе кой-чего покажу! Я эту прелесть через всю Европу вез!
«Кой-чего» оказалось роликом-минутником, безусловным рекламным шедевром.
На экране ничего не происходило, просто зрителю демонстрировали сад. Обыкновенный японский сад камней храма РЁАНДЗИ в древнем Киото. Да, там были только камни. И музыка. Но какие это были камни и какая музыка!! И как же все это было снято!!!
- Понравилось?
Ты просто развел руки во всю длину катаны самурая Масаюки Мори* - в этот момент любые дополнительные слова были бы лишними.
- Знаешь, что здесь рекламируется? KENWOOD! Понятия не имею, в какое агентство господа-японцы обратились за этой прелестью, но хорошо понимаю одно: этот фильм (а это именно фильм!) снимал гений кинематографа масштаба Антониони и пантеист калибра старика Тютчева! Здесь не то что у каждого камушка – у каждой песчинки собственная душа имеется! Но это присказка. А сказка вот в чем: головная контора в Нагано объявила тендер на лучший слоган. Разумеется, титр должен соответствовать этой великой ленте. Возьмешься?
- Да ты что?! Где уж нам, дуракам, чай пить!
- Не спеши с ответом. Надо пробовать, мальчик. В этой жизни нужно пробовать все. Попытайся не только хотеть, но и сметь. Только так можно стать великим!
- Вообще-то, это мой принцип, но я сейчас не об этом. Юр, ты меня что, на «Каннских львов»** готовишь?
- Я бы, наверное, задался подобной благородной целью, кабы она не была насквозь утопична. «Львы», как и любая другая престижная премия, ну, Нобель, например, - это профанация самой чистой воды и кристальной алмазной структуры. Во всех этих междусобойчиках больше политики и конъюнктуры, чем искусства настоящего. Да и не нужно оно никому, высокое рекламное искусство! Я уже десять лет фигню эту каннскую отсматриваю, ни одной Всемирной недели рекламы не пропустил. И я не просто тупо в экран луплюсь, я тщательно и всесторонне это лживое действо анализирую. Хочешь, поделюсь умными, единственно правильными выводами?
- Разумеется.
- В шорт-лист действительно входит сотня выдающихся работ. Но никогда настоящие шедевры не получают золота, в лучшем случае они берут бронзу, да и то крайне редко. А почему, догадываешься? По двум причинам. Первая заключается в том, что высшие награды по какому-то нелепому стечению обстоятельств получают исключительно компании с самыми крупными рекламными бюджетами. Ну, а вторая причина вытекает из первой. COCA, PROCTER, NESTLE, ADIDAS, SONY или FORD никогда не обратятся за креативом в несетевое агентство, например, в ГЕРОЙ. Ролики для этих монстров ваяют такие же чудища стозевные: LEO BURNETT, BBDO, OGILVY AND MATHER, NFQ, YOUNG AND RUBICAM, DDB, SAATCHI & SAATCHI, G2, EURO RSCG, GREYWORLDWIDE, BDDP@TBWA и прочие белые акулы мировых коммуникативных просторов. А креативщики там зажрались, откровенную халтуру на поток поставили. Но это ничего не меняет в принципе: любая туфта, подкрепленная ТНК с миллиардными оборотами, не может быть плохой по определению. Вот и собирают в Каннах «найки-стиморолы-хаггисы-тампаксы-фольксвагены-тойоты-лореали» ежегодно своих золотых и серебряных зверей, там для них настоящий заказник-Клондайк организовали, Йеллоустон в миниатюре…
- Вот как!
- А ты думал?.. Вся реклама – снизу доверху, на всех без исключения уровнях! – это сплошное надувательство и скотство невъебенное! Просто есть ложь для внешнего пользования, а есть - для внутреннего. Но суть от этого ведь не меняется, правда? Поэтому – расслабьтесь, юноша, драгоценные «львы» Вам не светят ни при каких сопутствующих обстоятельствах! Удачный слоган-титр у нас с тобою подтибрить – это да, а все остальное - уже и нет. Однако быть высокомерным и гордым нужно в меру, ибо гордыня в бизнесе наказуема в большей степени, чем в религии. Качественная, ударная «цеплялка», скажу я тебя, - дело хорошее, а порой и денежное. Попробуй поработать с KENWOOD’ом, может, что толковое и нарисуется. А не нарисуется, так ум потренируешь.
- Посмотрю, пожалуй, на досуге.
- Да уж, сделай одолжение! И еще одно… Я вижу, ты мучиться начинаешь, себя терзать. Иногда вены вспороть хочется или в петлю слазить, нет? Психологически это понять можно: в нашем ремесле ты уже начал подбираться к исподнему, а исподнее чаще всего пахнет не французской туалетной водой. Во многая знания многая печали, Артур! Так было, так есть, и так будет всегда! Но ты пришел в эту систему добровольно, так что терпи. Сожми зубы и терпи! И старайся дело делать как должно. Глядишь, и начальство в лице Захарчука твой каторжный труд оценит, и твой дружок студенческий со временем часики преподнесет.
- Какие часики?
- Полагаю, швейцарские, хотя здесь возможны дополнительные франко-германские варианты. Вова помешан на часах, ты что, этого не знал? Для своих приятелей у него нет подарка лучше. Только некоторые рекламные сопляки и хлюпики получают ординарный LANGE & SOHNE штук за пять, а звероподобные господа, которые почище, и для ГЕРОЯ поболе сделали – вполне коллекционные экземпляры каких-нибудь VAN CLEEF’ов, СHOPARD’ов, DE WITT’ов или PATEK’ов с брюликами-сапфирами, символизирующими звезды в безоблачном небе над ночным Берном. А такие часики, браток, - они ведь как музей наручный. Некоторые экземплярчики значительно дороже гуркинского «мерина» будут! Носить же на запястье уголок Эрмитажа или треху улучшенной планировки в центре Москвы, в районе Патриарших или «Золотой мили», – это, уверяю тебя, чертовски приятно. В общем, думай и служи, служи и думай!
Субботу ты проводишь, крепко озадаченный факультативными японскими мотивами. Воскресным утром тяга к эстетике дзэна становится настолько нестерпимой, что ты рвешь в «Иностранку», где на пять долгих часов закапываешься в прозу хэйанской культуры (повесть «Исэ моногатари») и дэнтоси* в русской транскрипции безмерно уважаемых тобою сенсеев Мибу-на-Тадамине, Асатады и Басё. По всей видимости, изысканные духовно-каменные заморочки эстетствующих монахов страны Восходящего Солнца, воплощенные в ролике KENWOOD’а, настолько основательно засели в твоей впечатлительной голове, что от своих поэтических грез ты по-настоящему очухиваешься, лишь подойдя к собственной конуре на Шипиловской улице. Да и очухиваешься только потому, что упираешься перевозбужденным лбом в кевларовый бронежилет сержанта-ОМОНовца, стоящего в непрошибаемой шеренге плотного милицейского оцепления.
- Проход закрыт! Разворачивайтесь, гражданин, разворачивайтесь!
- Но я живу в этой жуткой панельной шестнадцатиэтажке! Вот, могу паспорт показать…
Машинально ты лезешь во внутренний карман за документами и только тут осознаешь, что двор… густо усеян трупами, над которыми уже колдуют криминалисты.
Выпавший поутру снег залит кровушкой и обильно посыпан человечьими мозгами, в низких облаках беснуется ошалевшее от вида падали воронье. В глубине полисадника, у самого подъезда (метрах в пятнадцати от дороги!), ты видишь обгоревший, изуродованный чудовищным взрывом лимузин, лежащий на левом боку. Марка машины не идентифицируется, но это явно что-то бронированное и длиннобазное: то ли люксовый «майбах», то ли пульмановский «мерс», такой же, как у президента России.
Это ж из чего нужно было шмальнуть, чтобы такая громадина отлетела к твоему дому?! Не иначе как из динамореактивного гранатомета ПАНЦЕРФАУСТ, предназначенного для борьбы с советскими сверхтяжелыми ИСами! Тебе начинает казаться, что ты попал не в спальный район Москвы, а в осажденный Берлин, в крайнем случае – в какое-нибудь Аргунское ущелье или на горный серпантин под перевалом Саланг.
- Проходите, - ОМОНовец-гренадер возвращает тебе аусвайс, который он изучил самым внимательным образом, разве что языком не лизнул, - только поживее! Не останавливаться и не оглядываться! Ясно?
- Да, - потерянно пищишь ты, - оглянешься – козленочком станешь. Или свои же из подствольника осколочной гранатой промеж любопытных лопаток закатают…
У окошка консьержки, от всезнающей подъездной общественности, ты узнаешь леденящие душу подробности бойни при Шипиловской улице.
С твоей башней граничит двухэтажное здание, в котором находится ресторан кавказской кухни под поэтическим названием ОРЕХОВО. Это – штаб-квартира одноименной ОПГ, и за три часа до твоего появления в собственном спальном районе «наши» забили здесь стрелку с пришлыми-чужими: жадными, жестокими и безмерно коварными. Результат оказался печальным, но, к сожалению, предсказуемым: одиннадцать хладных трупов с обеих сторон. Семь человек расстреляли, четверо заживо сгорели в лимузине неизвестной модификации.
Дежурившая в тот день тетя Валя прошептала тебе на ухо, что было еще пятнадцать полновесных подранков, коих она «пересчитала поштучно». Последних уже развезли по больницам-госпиталям, над первыми продолжали ставить посмертные опыты.
Обычная картина для твоего города конца девяностых, было бы, о чем говорить! Радует лишь одно: с «нашей» стороны прищурилсь всего двое. Мы все-таки их, гадов, сделали! Виват, Орехово-Горохово! Ура, ура, ура, то есть – йес, йес, йес! Победа полная, виктория ослепительная и – так хочется в это верить! - окончательная. Вот что значит собственная безналоговая территория, комфортный ареал оффшорного обитания! Известно – «чужие» здесь не ходят, дома же и стены помогают. А грядущим отморозкам - наука: пущай они, гниды, сначала думают, и только потом на ребятишек Сильвестра* залупаются…
Остаток воскресного дня ты напряженно думаешь о японской поэзии и немножечко об отечественных бандитах. Поэтому в понедельник почти не удивляешься, когда очередной экзотический крепыш в высоких, «зимних» кроссовках, тренировочных штанах ADIDAS, галстуке (!) VAN LAACK и умопомрачительной куртяшке (!!) на баргузинском соболином меху (!!!) от SCHIATTI (Энрико Малавази, увидев такой ансамбль, тут же и повесился бы на лоскуте перчаточной кожи своей собственной ручной выделки*) «подгоняет» тебе тематическую рекламную халтурку.
- Тут, кент, значится, дело такое… Полторашку тому назад я с лучшим своим корешем как бы прикупил радиорынок на «Рижской», а теперь похотелось мне симпотную «наружку» и три ролика махоньких. Ну, чтоб по ящику крутились, как развратные девки вокруг шеста. Сварганишь?
- Не вопрос.
- Тебя как звать-то, земеля?
- Артуром родители нарекли.
- Ух, ни фига ж себе! Как доисторического короля английского! В натуре!
«Свезло тебе, парень, - самому себе говоришь ты, - опять на интеллектуального брателлу нарвался».
- А я в мирной жизни на «Пашку» откликаюсь. Приедешь на Рижку за каким телеком, пылесосом или магом – скажи, что от Пашки-Панасоника, тебе азеры мои все в лучшем виде подберут, без фуфла. И протестируют по полной программе. Лады? А вы, я смотрю, богато живете. Наехать на твоего шефа, што ль?
Шутка тебе безумно нравится, и ты ржешь в голос, прямо заходишься от истерического хохота:
- Попробуй, рискни здоровьем богатырским! Вот только одного боюсь: наедешь ты на нас – и куда я потом за качественной техникой поеду? Если только на «Хованское» - там у меня бабушка с дедушкой лежат, там, при входе, цельная аллея черно-мраморными беспредельными пацанами выстлана. Памятники-часовни погибшим героям такие стоят - закачаешься! Арлингтон, Шипка, Пер-Лашез и Сент-Женевьев квартетом отдыхают! Ты б съездил на досуге, глянул…
- Тьфу-тьфу, дурак, накаркаешь! Ты, Артурка, гляди, в словах-то чуток поосторожнее… Я юмор ценю, но уж больно он у тебя того… типа мрачный… Чур меня, чур! Не, в натуре, классно тут у вас, как в Лувре каком! Я там по осени был, понравилось. Кто все это благолепие «крышует»?
- Ну, Паш, это - с какой стороны горизонта посмотреть. Если с северо-востока – то ГУВД-УБОП, если с юго-запада – то «солнцевские». А если глянуть из самого центра столицы – то и вымолвить страшно…
- Солидняк, - Панасоник кивает бритой башкой, - рисковать, пожалуй, не буду, воздержусь покудова. И как тока твоему хозяину удалось задружиться сразу и с ментами, и с пацанами, и с властью нашей беспредельной?
- Да так и удалось. Он, хозяин, у меня талантливый. Даже гениальный, не побоюсь громкого слова! А еще он безмерно коммуникабельный.
-Теперь понятно, откуда такая красота. А я, типа, решил, что ваши ханыги чопушные, ну, те педрилы звероподобные, что на входе с умными физиями торчат, музей какой на абордаж взяли. Не, в натуре!
- Это видимость, - объясняешь ты (парень, несмотря на нелепейший прикид, тебе активно нравится: есть что-то в нем настоящее, да и живой ум в глазах плещется), - пустынный мираж барханов и зыбучих песков. В рекламе, Паша, все не по правде, все понарошку. Как в кино про немцев с автоматами и америкосов с бейсбольными битами. Иногда это меня самого бесит, а напрягает так почти всегда.
- Угу… - Панасоник трет нос, думает, - пурга это все, как в голландском городе Амстердаме. Не бывал?
- Не доводилось.
- И не езди! Я так с этим Амстердамом обломился! Прикидываешь, выходим с братанами в вестибюль аэропорта, он у них как-то смешно называется, типа «Хип-Хоп»…
- «Скипхол»?
- Ну! А там, бля, на выходе, слева, лавка стеклянная, где травку продают и другие вещички, для мужского организма очень соблазнительные. Короче, так на ихнем языке как бы и написано – драг. В натуре, типа, написано, без дураков!
- Драг?
- Ну, драг, а что же еще! Слово-то международное, его все правильные пацаны, даже и не чалившиеся, без перевода понимают. Драг – это банг, галькаф, маджон, колеса, дорожки, амнуха, ямба, клей, винты, грибы, балда, рассыпуха, веревки, тоpчево, шиpялово, петарды, косячки, план, трын-трава, беляшка, сеанс, синтетика, органика, тута, шанява, кокс… Короче – антрацит-кишлак, наpкота сушеная!
- Погоди, Паша, не части! “Drugs” – это лекарства. Ну, можно еще перевести как «медикаменты».
- Угадал, разумник, - теперь Панасоник глядит на тебя угрюмо и вельми сумрачно, - вот эти самые лекарства-клизмы и есть! Кто ж, мать их, нидеров, знал, что заместо своих тюльпанчиков и легкой «дури» хуесосы эти педрильные в нормальном, человечьем аэропорту пилюли с градусниками да туалетной бумагой продавать зачнут! Ну, беспредел же, в натуре! За такие косяки не предъяву предъявляют – сразу мочат. С концами! У нас бы в асфальт закатали, а там, я смекаю, таких хануриков клистирных надобно в каналах ихних топить, шоб иным рембрандтам-мазилам дурки гнать неповадно было!
Только тут ты начинаешь соображать, что уважаемый совладелец Рижского радиорынка попутал обыкновенный аптекарский магазин DRUGSTORE с «официальной» лавкой по продаже марихуаны и прочей мутной фигни. И от осознания собственного своего заблуждения валишься под стол, сраженный приступом безудержного хохота.
- Смешно, да? – Паша смотрит на тебя с такой укоризной, что ты начинаешь стыдиться самого себя, – ну че, развеселил? Если честно, то я потом уже, как перевод узнал, надрывался еще круче, братья меня насилу АБСОЛЮТОМ откачали. Там, в этом Амстердаме гребаном, АБСОЛЮТ чистейший, не паленый. И почему только у них, у капиталистов, все всему завсегда соответствует? Ладно, давай за рекламу перетрем!
- Я – весь внимание.
- Тема, значится, такая: есть у меня кореш-подельник. Пацан домашний, вполне себе интеллигентный. Маму-папу обожает, а сестренку вааще балует без меры… Ты че лыбу давишь, Артурка? Думаешь, я не в себе, типа – гамму гоню дешевую?* Все так и есть, как говорю. Витек – бывший самбист, мастер спорта. И каратэка заслуженный. Он из продвинутой английской школы с серебряной медалью вышел, как мастиф-пудель какой. А дальше – больше! В армию пошел служить добровольцем, попал в нормальный подмосковный городок Чехов. Но – не глянулось ему там, развернуться негде было. Этот псих из блатной спортроты сорвался, будто лось, каменюкой ушибленный. Рябчик на себя напялил, на Северный флот пики двинул**. В морпехи зашифровался, во как! Дембельнулся после службы героической, Институт физкультуры с красным дипломом окончил, щас в «Плешку» поступил, на экономику. Короче, братан мой – это шампунь два в одном: Витюха – парень резкий, скипидарный*, но при этом вдумчивый, как бы головастый не в меру. Театры уважает, всяческие хуяжи-вернисажи, другие кружки рисовательные. А читает стока – опупеешь!
- Ну и ну!
- Год назад он к самураям на три месяца съездил, и головой у них там, в азиях, подвинулся. Крыша, типа, у него поехала капитально! Все, что не сакэ, Витька, сукин сын, теперь и за бухло не держит. Корм их поганый за двоих трескает. А какой у косорылых корм? Каракатицы, гребешки-вшигонялки да нататения сырая… В общем, один палтус плоский с рисом да зеленым хреном! И в коттедже у себя мой кореш нутрянку как бы на японский манер заорганизовал, все, типа, под ихний стандарт переиначил: икебаны-хуебаны, стенки-хуенки раздвижные, ну, как в столыпинском вагоне, поезде дальнего, воркутинского следования. Сержанта-краснопогонника тока со взведенным «макарычем» на входе не хватает, во, значит, как! Дошло до того, что Витюха семь «камазов» с валунами из Карелии на свою фазенду подогнал! При входе в хату разуваться заставляет, и пацанов не водочкой – чайком зеленым встречает. Говорит, в Японии есть такая хитроблядская церемония, красивая, как «лимон» баксов чистяком! Короче, братва уже обижаться начала. Не, я не гоню! В натуре! А еще – и сказать противно! Витька, стервец, теперь и банями-саунами как бы манкирует. В поместье своем бочку дубовую установил, и в чан этот регулярно с ушами заныривает. Ее, конструкцию ту, чуть ли не с юга Франции приперли, из Лиможа, кажись. Говорят, в таких цистернах лягушатники винище свое кислое как бы хранят. Одна перевозка этого ушата гребаного обошлась в цену «шестисотого», а еще подмазка-растаможка… Но братану моему все по кайфу, он на говне не экономит. Притаранить-то эту бочку притаранили, а дальше – что? Дальше другой унитазный геморрой и труханина триперная**: установка, подводка, бурение скважины с минеральной водичкой… ну, типа, сам понимаешь.
- Молодец, - ухмыляешься ты, - все приятель твой правильно делает, все у него по уму выходит. И че ты психуешь, Паш, в чем неразрешимая сантехническая проблема?
- Вот, мы, типа, к основной магистралке подошли. Пусть Витюха в нерабочее время на своей хате трехэтажной хоть на ушах стоит – мне это по фиг! Пусть он своими сраными татами и каменьями заместо парников весь нехилый участок в полсотни соток застелет – я ему единого слова за этот восточный беспредел не скажу! Но я уесть его хочу как личность, рубишь?! Мне обидно или где? Не, Витек меня как партнера и другана уважает, а так, в быту, за совка-лоха держит, потому как я гейш с путанами да блядями завсегда путаю, а Комаку Курихару (это фильмец такой был, где эта стерва желтая подснялась, я его сопляком в киношке смотрел) от Дэн Сяопина не отличаю! А еще кореша своего лепшего я хочу с Днем варенья поздравить, ему через две недели полный тридцатник ломится. И так поздравить хочу, шоб он как бы охренел в натуре, шоб ево чисто конкретно заяхшило!*** Витек мне больше брата, он мне жизнь на «стрелке» спас, от «крытки» до скольк