Из интервью режиссера Андрея Тарковского

Вид материала

Интервью

Содержание Глава 8. история «психологизма» в литературе 305 306 Популярная история психологии Джером Д. Сэлинджер, «Симор: введение» Джером Д. Сэлинджер, «Симор: введение» Глава 8. история «психологизма» в литературе 307 308 Популярная история психологии Глава 8. история «психологизма» в литературе 309 Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи 310 Популярная история психологии Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи? Глава 8. история «психологизма» в литературе 31 1 312 Популярная история психологии Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи» А.И. Куприн, «Олеся» И.А. Бунин, «Солнечный удар»

Подобный материал:

• Гран-при III международного кинофестиваля имени А. Тарковского получил фильм "Полторы, 31.26kb.
• Втворчестве Андрея Тарковского, как всякого крупного русского художника, нравственная, 67.65kb.
• Моей "Последней лошади", 38.57kb.
• Историк Н. Н. Воронин о фильме А. Тарковского, 80.84kb.
• Статья опубликована в журнале «625», 63.01kb.
• Памятка по проведению интервью с ветеранами Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., 93.4kb.
• Андрея Юрьевича Хржановского «Трилогия» по рисункам Пушкина, или оперу «Пиковая дама», 238.29kb.
• Лекции по кинорежиссуре Монтаж Лекция Андрея Тарковского о роли монтажа в кино, 1263.1kb.
• [Пер с ит и коммент. Ф. М. Двин, 287 с. 16 л ил. 21 см, М. Искусство 1984 Автобиография, 2559.33kb.
• 1. Вчем заключаются лучшие минуты жизни для князя Андрея, 9.8kb.

ГЛАВА 8. ИСТОРИЯ «ПСИХОЛОГИЗМА» В ЛИТЕРАТУРЕ 305

по приказу, и на место ее какое-то горькое чувство... искривило его губы, какая-то судорожная боль нагнала морщины на лоб его и сдавила ему бро­ви. Взгляд мрачно спрятался под очки, — словом, он в один миг, как будто по команде, стал совсем другим человеком».

Чаще всего писатели один раз описывают внешность героя и больше к ней не возвращаются. Поведение героев, напротив, встречается в любых текстах и там, и тут, равномерно или неравномерно, можно сказать, что формы поведения «расселены» по всему произведению. С чем это связано? В первую очередь с тем, что внешность героя меняется меньше и реже, чем поведение. Вспомним «Войну и мир» Толстого. Вот молодой Болконс­кий разговаривает с Пьером об отъезде на войну, и лицо Болконского дро­жит «нервическим оживлением каждого мускула». Вот он же встречается с Пьером через несколько лет... Болконский удивляет Пьера «потухшим взглядом».

А Сэлинджер — великий мастер психологических деталей — вместо того, чтобы красочно рассказывать о чувствах влюбленных, описывает шубку девушки глазами ее любимого человека. Два прозаичных на первый взгляд описания рассказывают нам, что произошло в душе молодого человека во время свидания. Первое описание обнаруживает, что одежда любимой ка­жется продолжением ее самой и вызывает теплые чувства. Второе — еще раз указывает на характер молодого человека, на то, что ему очень важно выглядеть «как все». «На ней была шубка из стриженого енота, и Лейн, идя к ней навстречу быстрым шагом, но с невозмутимым лицом, вдруг поду­мал, что на всем перроне только ему по-настоящему знакома шубка Фрэнни. Он вспомнил, как однажды, в чьей-то машине, целуясь с Фрэнни уже с пол­часа, он вдруг поцеловал отворот ее шубки, как будто это было вполне ес­тественное, желанное продолжение ее самой».

Это цитата из начала рассказа «Фрэнни», когда герои встречаются на вокзале. Мы видим, что на шубку переносится отношение к девушке, а че­рез несколько страниц Лейн еще раз увидит шубку Фрэнни: «Он взглянул на шубку стриженого меха, косо висевшую на спинке стула Фрэнни, — на шубку, которая так взволновала его на вокзале чем-то удивительно знако­мым, — и в его взгляде мелькнуло что-то, определенно похожее на непри­язнь. Почему-то его особенно раздражала измятая шелковая подкладка. Он отвел взгляд от шубки и уставился на бокал с коктейлем, хмурясь, словно его несправедливо обидели». Почему же так расстроился Лейн? Почему он злится не только на Фрэнни, но и на ее шубку?

«Ясно было одно: то чувство удовлетворения, которое он испытывал полчаса назад, оттого что завтракал там, где полагается, с такой девушкой, как надо — во всяком случае, с виду все было как надо, — это чувство те­перь испарилось начисто». Лейн злится, потому что Фрэнни не соответству­ют его представлению о «девушке, такой, как надо».

306 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Психологический портрет

Что может быть проще для писателя, чем создать портрет персонажа?. Только... создать настоящий портрет персонажа. Многие писатели честно рассказывают о трудностях своего ремесла именно в связи с сочинением портретов...

«Если меня попросят просто описать Симора, то есть Симора вообще, я мог бы не­сомненно дать довольно живой портрет, но передо мной Симор появляется одновре­менно и в восемь, и в восемнадцать, и в двадцать восемь лет, кудрявый — и уже сильно лысеющий, в красных полосатых шортах скаута из летнего лагеря — ив мя­той защитной гимнастерке с сержантскими нашивками, и сидит он то в позе «падма-сана», то на балконе кино, на Восемьдесят шестой улице (...) В общем, лучше снача­ла выспаться. Спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Калабаш. Спокойной ночи, Растреклятый Литпортрет».

Джером Д. Сэлинджер, «Симор: введение»

Портрет персонажа — это в первую очередь его лицо, фигура, одежда. Кажется, что может быть проще описания глаз человека: голубые, зеленые, карие? Оказывается, глаза недаром называют «зеркало души», и описать глаза по-настоящему сложно. Порой писатель сам раскрывает перед нами «кухню» подобного описания:

«У Симора глаза были темные, очень большие, очень широко расставленные и, уж конечно, ничуть не косоватые. Но, по крайней мере, двое моих родителей уверяли меня, что я в рассказе как-то хотел задеть Симора, и, как ни странно, мне это уда­лось. А на самом деле у него на глаза то и дело набегала какая-то тень, вроде про­зрачной паутинки, — то появится, то пропадет, но только никакой «паутинки» тут не было, и я, как видно, совсем запутался. Кстати, другой писатель, тоже любитель по­шутить, — Шопенгауэр, — где-то в своей веселенькой книжке тоже пытался описать похожие глаза, и тоже, к моей великой радости, попал в совершенно такой же пере­плет».

Джером Д. Сэлинджер, «Симор: введение»

«Незнание» портрета героя может быть особым литературным приемом. Этот прием часто использовал Кортасар для создания особой, загадочной, напряженной атмосферы в рассказе: «...Ведь он ничего не знает о Мишель, и в самом деле — абсолютно ничего (у нее серые глаза, пять пальцев на каждой руке, не замужем, прическа, как у девочки), действительно — абсо­лютно ничего» (рассказ «Секретное оружие»). И когда портрет Мишель по­является перед нами второй раз, мы опять не узнаем о ней ничего: «Ми­шель возвращается в старых брюках и ужасно экстравагантной блузке.

ГЛАВА 8. ИСТОРИЯ «ПСИХОЛОГИЗМА» В ЛИТЕРАТУРЕ 307

— Ты похожа на гриб, — говорит Пьер ласково: такие слова мужчины обычно говорят женщинам, которые носят слишком свободную одежду». В третий раз мы видим Мишель в момент самого напряженного момента рас­сказа. И опять она ускользает от нас, как и от героя: «...Мишель, сидящая на краю кровати, поднимает глаза и смотрит на него, она подносит руку ко рту, видимо хотела закричать (но почему волосы у нее не распущены, почему на ней не ночная сорочка небесного цвета, почему она в брюках и выглядит старше)».

Психологический портрет включает в себя как природные черты внешно­сти человека, так и социальные — одежду и способ ее носить, манеры, ми­мику, переживаемые чувства. Через внешний облик персонажа писатель мо­жет показывать истинные чувства своего героя, а может и скрывать. Можно обманывать читателя несоответствием внешнего и внутреннего мира персо­нажа.

В жизни много обыденности, блеклых красок, в литературном произведе­нии показаны контуры жизни, самые яркие ее моменты. Это же относится и к психологическому портрету. Он включает в себя самые важные черты. За­чем? Затем же, зачем писатель ставит своего героя в самые интересные, исключительные положения, — чтобы ярче выявлялся характер. Можно рискнуть и провести аналог психологического портрета в литературном про­изведении с психологическим тестом — и там, и там герой попадает в не­сколько экстремальных ситуаций, в которых наиболее четко проявляется оп­ределенная черта характера.

Типажи, которыми оперирует психолог, — меланхолик, сангвиник и т.п. — похожи на стандартные описания-клише в литературе. Стройный стан литератор сравнивает с березкой, глаза у него голубые, как небо, волосы героини, разумеется, золотистые... Взгляд героя орлиный, голос у него, как труба, глаза, как звезды... Писатели часто протестуют против подобных кли­ше прямо в своих произведениях. У великого английского поэта и драматур­га Шекспира есть сонет, в начале которого демонстрируется полный отказ от стандартных описаний внешности. Этот сонет начинается так: «Ее глаза на звезды не похожи...»

Но на самом деле все приемы бессмертны и универсальны. Можно вов­се обойтись без описания внешности, а красавицу сравнить с... красавицей. И получится художественно и образно, особенно, если автор — Пушкин:

Все в ней гармония, все диво, Все выше мира и страстей; Она покоится стыдливо В красе торжественной своей...

(из стихотворения «Красавица»)

308 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Очень кратки и емки портреты в сказках. Если это «красна девица», то о ней «ни в сказке сказать, ни пером описать». Если это старая некрасивая ведьма, то «Баба Яга — костяная нога». Психологический портрет — это не просто черты внешности, это внешний отпечаток внутреннего мира и из­менений в нем. Психологический портрет не нуждается в большом количе­стве деталей. Неполность образа тем и замечательна, что дает возможность читателю достроить своего князя Андрея в «Войне и мире» Толстого, свою Наташу. Толстой лишь намекает нам о внешности этих героев. У Наташи тоненькие руки, у князя Андрея красивое лицо...

Л.Н. Толстой — мастер рефлексии, самоанализа. Вот фраза: «Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью». Мы не знаем, было ли подобное поведение князя случайным, яв­ляется ли оно привычкой или вызвано какой-то внешней причиной. Поэтому Толстой показывает нам старого князя со стороны: «Это выражение стара­тельности хорошо знала у отца княжна Марья». Теперь читатель может сде­лать вывод, что поведение князя в то утро было привычным...

Любопытно перечитать роман Ф.М. Достоевского «Идиот», чтобы про­следить, со скольких точек зрения показан психологический портрет каждого героя, и удивиться психологическому мастерству писателя. Например, психо­логический портрет Настасьи Филипповны находится в «семи психологичес­ких измерениях»! Это восприятие генерала Епанчина, его трех дочерей, кня­зя Мышкина и Гани Иволгина.

Психологическое значение деталей.

Одежда — внешнее выражение отношения

к себе и к миру

Литература — не живопись, герой меняется на протяжении всего пове­ствования. Меняется что-то внутри у персонажа, а как следствие, меняется и его внешний облик. А зачем менять что-то внутри у персонажа, спрашива­ет читатель? Писатель пишет о жизни человеческой, а внутренние движения души героя и есть жизнь. Писатель наблюдает за этими движениями и тем, как они отражаются во внешнем облике. Немного труда, немного мастер­ства, немного таланта — и из этих наблюдений получается художественное произведение (может быть...) Похожее (на первый взгляд) на лонгитюдное исследование личности в психологии, когда за одним человеком (или группой людей) психолог наблюдает много лет.

Костюм человека несет в себе огромное психологическое содержание. То, как мы одеваемся, может рассказать опытному наблюдателю многое — как мы относимся к себе, к другим людям и к миру. Поэтому мы предлагаем читателю немного отдохнуть от литературоведческих изысканий и ответить на вопросы следующего теста.

ГЛАВА 8. ИСТОРИЯ «ПСИХОЛОГИЗМА» В ЛИТЕРАТУРЕ 309

Тест: «По одежке встречают...»

Все мы относимся к моде по-разному — с восторгом, почтением, пре­небрежением. Сама же многоликая мода относится к нам совершенно одина­ково. Она всем дарит возможность выделиться или слиться с толпой, корен­ным образом переделать себя или остаться прежним, и даже — обмануть окружающих внешним блеском. Но недаром поговорка «По одежке встреча­ют...» имеет всем известное продолжение. Мы одеваемся именно так, как этого требует наш характер. А это означает, что любой внимательный чело­век в силах составить по вашему внешнему облику точный психологический портрет. Вот, например, если вы всегда одеты, как...

1. «Клоун» — то ваш девиз по жизни — экстравагантность, экстравагант­
ность и еще раз экстравагантность. Во всем — от поступков до выбора
спутника жизни. Как в моде, так и в жизни вы ищете возможность вы­
делиться. Вы согласны переплачивать, чтобы появиться первым в оран­
жевом, когда все ходят в сером и наоборот. Но все-таки в первую оче­
редь вам важна не стоимость вещи, а идея. Вряд ли вы находитесь в
согласии сами с собой.

«Не думаю, что человек пишущий может когда-нибудь окончательно отказаться от своего старого канареечнр-желтого галстука. Уверен, что раньше или позже этот гал­стук непременно вынырнет в его прозе, и тут, пожалуй, ни черта сделать нельзя».

Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи*

Психологи считают, что вычурная экстравагантность в одежде — канаре­ечные галстуки и т.п. — говорит о любовании собственной персоной и пре­небрежительном отношении к окружающим.

2. «Бедный родственник» — вы не стремитесь слиться с одетой по про­
   шлогодней моде толпой, вы одеваетесь суперскромно. Не потому, что
   бюджет не позволяет развернуться, а потому что только так вы чувству­
   ете себя «в своей тарелке». Психологи считают, что такой «стиль одеж­
   ды» свидетельствует о вашем уважении и некоторой боязливости по от­
   ношению к окружающим. Возможно, вы зря пренебрегаете собой?
   
3. «Брильянты и лохмотья» — вы сознательно сочетаете несочетаемое,
   всем своим внешним видом демонстрируя пренебрежение к себе и окру­
   жающим. Наверное, это так и есть? Окружающие, в свою очередь, ду­
   мают, что у вас в голове «зайцы в прятки играют».
   
4. «Художник» — для вас мода — не возможность выделиться или слиться
   с толпой, не повод продемонстрировать возможности кошелька, а шанс
   продемонстрировать собственное «я» через одежду. Вещи обладают для
   вас не только фактической стоимостью, но и внутренним содержанием.
   

310 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

5. «Невидимка» — окружающим трудно вспомнить, в чем вы были одеты.
   Подобный стиль в одежде говорит о гармонии ее владельца с миром и
   самим собой. Возможно, такая золотая середина между стремлением вы­
   делиться из толпы и слиться с ней и называется идеальным вкусом. По­
   нятно, что такой вкус (и соответственно, такой характер) встречается
   нечасто.
   
6. «Атаман» — если вы давно вышли из подросткового возраста, но пред­
   почитаете банданно, кожаную косуху в заклепках, несколько килограм­
   мов цепей и суровое выражение лица, то вы... нет, вы не смелый и уве­
   ренный в себе человек. Скорее, наоборот, вы боитесь показывать свое
   истинное лицо и прячетесь за удобной маской. Между прочим, существу­
   ет мода и на подобные маски. Ведь всегда существуют люди, которые
   находятся в переходном положении от размытого «мы» к определенному
   «я». Обычно это подростки и молодые люди до 25 лет. Так что долго в
   «атаманах» не задерживайтесь.
   
7. «Профессиональная маска» — летная форма и пилотка, рабочий комби­
   незон и малярная кисть, малиновый пиджак и золотая цепь...
   

«На нем, старшем лейтенанте службы связи, была очень забавная фуражка летчика военно-воздушных сил — с огромным козырьком и тульей, из которой была вынута проволока, что обычно придавало владельцу фуражки какой-то очевидно заранее заду­манный, беззаветно-храбрый вид. Но в данном случае фуражка своей роли не выпол­няла. Она главным образом работала на то, чтобы мой собственный, положенный по форме и несколько великоватый для меня головной убор выглядел как шутовской колпак, впопыхах вытащенный кем-то из мусоропровода».

Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи?

К подобным маскам часто сохраняется привязанность на всю жизнь. Так что когда вы встречаете в лесу дядю в наглухо застегнутой гимнастерке и строгих брюках со складкой, или с удивлением смотрите на растолстевшую спортивную звезду, которая бродит по Третьяковке в кроссовках, трениро­вочных штанах и широченной майке, то не забывчивость и не неряшливость, а профессиональная маска, которая приросла к лицу. Психолог сказал бы, что такие люди предпочитают регламентированный стиль в одежде. Другими словами, их профессия наложила на них свой неизгладимый отпечаток. И это естественно, каждому свое. Кому хочется оказаться в положении всеми осуждаемой неряшливой актрисы в мешковатом платье или солидной рассе­янной профессорши, удивляющей студентов розовым пальто в «жутких ро­зочках» и голубыми лаковыми босоножками на чудовищных платформах? Кстати, если вы собираетесь устраиваться на работу, то заранее выясните, какой стиль одежды предпочитают будущие коллеги и будущие начальники! Потому что — «по одежке встречают»...

ГЛАВА 8. ИСТОРИЯ «ПСИХОЛОГИЗМА» В ЛИТЕРАТУРЕ 31 1

Психологическое значение одежды и вещей в литературном произведении

Что может быть проще, чем описывать одежду персонажа? Только по-настоящему описывать эту самую одежду. «Жуткая тема — «одежда» — тоже должна где-то найти себе место, — иронизирует над самим собой и трудом писателя Сэлинджер в рассказе «Симор: введение», который по сути представляет собой самое настоящее пособие по психологии творчества. — Как удивительно удобно было бы писателям, если б они могли позволить себе описывать костюмы своих персонажей вещь за вещью, складку за складкой. Что же нас останавливает? Скорее всего, желание оставить чита­теля, которого мы и в глаза не видели, в полном неведении либо из-за того, что мы считаем его не таким знатоком людей и нравов, как мы сами, либо оттого, что нам не хочется признать, что он-то прекрасно, а может, и лучше нас, понимает все до мельчайших подробностей».

Забавно пишет Сэлинджер про «понимание» читателя, но еще забавнее, когда герои литературного произведения сами занимаются «психологическим анализом форм поведения», то есть пытаются по внешности и поведению человека угадать, кто он такой. И порой безуспешно! «Недурной наружнос­ти, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуж­дение... физиономия... поступки (...) И денег не платит и не едет. Кому же б быть, как не ему?» Это «психологи» Бобчинский и Добчинский из комедии Гоголя «Ревизор» делают вывод о том, кто же такой таинственный незнако­мец Хлестаков. Разумеется, ревизор!

«Ему вдруг захотелось понять, что именно в этой женщине такого странного? Во-первых, она, должно быть, девушка очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и без перчаток, как-то смешно размахивая руками. На ней было шелковое, из легкой материи («матерча­тое») платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое, и сза­ди у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый клок отставал и висел болтаясь. Маленькая косыночка была накинута на обнаженную шею, но тор­чала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла нетвердо, спотыка­ясь и даже шатаясь во все стороны». Это рассуждение Раскольникова из романа Достоевского «Преступление и наказание» — не что иное, как пси­хологический анализ внешности и поведения одного персонажа глазами дру­гого.

Раскольников делает правильный вывод о том, что могло случиться с девушкой: «Вот, смотрите, совсем пьяная, сейчас шла по бульвару: кто ее знает, из каких, а не похоже, чтоб по ремеслу. Вернее же всего, где-нибудь напоили и обманули... в первый раз... понимаете? Да так и пустили на улицу. Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее оде­вали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские».

312 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Отношение одного персонажа к другому можно передать прямо, а мож­но — косвенно — через отношение к одежде...

«На стуле около кровати лежало платье Фиби. Она очень аккуратная для своих лет. Понимаете, она никогда не разбрасывает вещи куда попало, как другие ребята. Ника­кого неряшества. На спинке стула висела светло-коричневая жакетка от костюма, который мама ей купила в Канаде (...) Мама ее хорошо одевает, очень хорошо. Вкус у моей мамы потрясающий — не во всем, конечно. Коньки, например, она покупать не умеет, но зато в остальном у нее вкус безукоризненный».

Джером Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи»

Или через отношение к манерам персонажа...

«За ужином я не переставал наблюдать за обеими женщинами, потому что, по моему глубокому убеждению, которое я до сих пор сохраняю, нигде человек не высказывает­ся так ясно, как во время еды. Старуха глотала крупник с торопливой жадностью, громко чавкая и запихивая в рот огромные куски хлеба, так что под ее дряблыми щеками вздувались и двигались большие гули. У Олеси даже в манере есть была ка­кая-то врожденная порядочность».

А.И. Куприн, «Олеся»

Одежда может многое рассказать о нашем внутреннем мире, а наш внутренний мир, в свою очередь, отражается в нашей одежде. Так что нет ничего удивительного, что рубашка может быть «глубоко несчастной».

«Он снял китель и взглянул на себя в зеркало: лицо его,— обычное офицерское лицо, серое от загара (...)— имело теперь возбужденное, сумасшедшее выражение, а в белой тонкой рубашке со стоячим крахмальным воротничком было что-то юное и глубоко несчастное».

И.А. Бунин, «Солнечный удар»

Для писателя нет обыденных и загадочных предметов, действий, фраз. Булгаков показывает преображение Маргариты из обычной женщины в ведьму через рядовую сцену: женщина перед зеркалом совершает свой туа­лет. «Справившись с собой, Маргарита открыла ее и увидела в коробочке жирный желтоватый крем. Ей показалось, что он пахнет болотной тиной. Кончиком пальца Маргарита выложила небольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами и лесом, и- затем ладонью нача­ла втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался и, как показалось Мар­гарите, тут же испарялся (...) Ощипанные по краям в ниточку пинцетом бро­ви сгустились и черными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами.