И Т. Ракин

Вид материала

Документы

Содержание Двадцать падающих чашек Пространство без горизонта

Подобный материал:

• Ракин Александр Викторович, директор высшей категории, учитель географии высшей категории,, 1083.3kb.

ДВАДЦАТЬ ПАДАЮЩИХ ЧАШЕК

- Да, пожалуй, что так. А в какой момент мы схватываем мыслью, допустим, цельность чашки? Когда она стоит на полке? Вряд ли. Скорее, проходим мимо, скользнув взглядом. Когда пьем из нее? Но здесь она выполняет свое функциональное назначение, до созерцания дело не доходит. Мы, скорее, созерцаем жажду, чем инструмент ее утоления. Может быть, когда чашка разбилась, и ее осколки лежат на полу? Да. В большей мере, как воспоминание об упущенном, но решительней всего целое чашки раскрывается, когда она выпала из рук, но еще не коснулась пола. Вот здесь возникает вскрик, в быту – мат, в мышлении – философия,⁵⁶ в порыве запечатлеть - искусство. Мир может быть только увиден в такой миг, на грани.

- Какой портрет! Только без портрета.

- Дальнейшая рефлексия развертывается на фоне этого увиденного, выпущенного из рук, но еще не разбившегося. Увидеть мир просто, как данность, без мистического усилия и без нервной экзальтации означает благоговейно оттенить тайну присутствия этой простоты.⁵⁷

ПРОСТРАНСТВО БЕЗ ГОРИЗОНТА

- Любое движение мысли происходит в пространстве, определенном ранее раскрывшимися горизонтами.

- Горизонты напоминают про видимость, но, в конце концов, впервые мир дается как осязание своего тела и окружающего. И если можно жить слепым, то неосязаемость была бы чудовищной. Ад нереальности. И если осязаемость сообщает всему реальность, то это здесь происходит решающее свидание с нашим настоящим.⁵⁸ Там тоже есть свое пространство, данное в перепадах фактуры и плотности, но есть ли у пространства осязания свой горизонт, плавно его замыкающий, или пространство осязания принципиально дыряво? Утыкание ведь только подчеркивает дыру как основание. Причем здесь не просто первое место встречи – этот случай на всю жизнь останется решающим. Все, что мы ждем, здесь проходит проверку. Структура нашей подлинной жизни, если ее прощупать, с ее внезапными натыканиями и провалами, повторяет структуру пространства без горизонта. Наверное, поэтому так хорошо бывает гладить – поверхность задает подобную горизонту плавность и успокаивает нас.

- Касание случается не каким-то органом, а всем существом.⁵⁹ Не моя рука коснулась ее волос, а весь я. И вместе со мною – мое прошлое, будущее, вот это место вокруг. Касание – нечто простое, не поддающееся анализу. Оно часто возникает вдруг: ты, к примеру, и не думал ее касаться, но вдруг произошло спонтанное движение всего тебя. Спонтанность касания, как и спонтанность всего настоящего.

- Правда, как всегда, осталось не понятным, что такое «всем существом». Но понятно, что всем существом мы встречаемся не с куском чужого тела, а тоже со всем существом, хотя и представленным частью тела. Может быть, словами «всем существом» мы называем силу восстановления из эллипсиса провала того, что не дано целиком – мы сами это будем или что-то другое.

- Когда я говорю «всем существом», то пытаюсь как-то выйти за границы функционального подхода: вот, есть зрение, слух, осязание, обоняние, и каждое из них решает свою задачу. Мы ведь мир не видим и не касаемся, перед нами только вещи. А между тем, мир нам дан. Через какой орган? И не через речь или мысль. Можно сказать, что он дан всему нашему существу, которое изначально встроено в мир. Каким-то образом мы знаем свое присутствие и присутствие вещей в его чистом виде.

- И отсутствие, что, может быть, еще показательней, ведь отсутствующую вещь органами чувств знать нельзя. Ее можно помнить, скажут, но ведь помнить о ее отсутствии это не то же самое, что помнить ее саму. Бывает, ходишь с утра, как будто она еще здесь, и вдруг поймешь, что уже нет. До и после ты помнишь одну и ту же вещь, но знание отсутствия отдельно от этой памяти. Если пережить это знание отсутствия, то окажется, что оно беспредметно и сводится к «нет». Тут понимаешь неумолимость. Когда наступает «нет», уже некуда говорить. И воображение бессильно, может, и плавая в этом «нет» своими фантазиями, но никак не отменяя его. И мир бессилен. В мире этого, того что совсем отсутствует - нет. Это внезапное вываливание из мира в «нет» никуда не ведет. Это просто смерть, пробившая в мире дыру. Но это и знание. Странно. Если может быть знание о дырах в мире, которые-то уж никак не мир, то, может быть, и совсем постороннее миру, что-то есть?⁶⁰