Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу издаются с 2000 года Выпуск 5
| Вид материала | Доклад |
- Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу издаются с 2000 года Выпуск, 1921.36kb.
- Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу издаются с 2000 года Выпуск, 1749.95kb.
- Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу издаются с 2000 года Выпуск, 1840.02kb.
- Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу выпуск, 2069.2kb.
- Доклады Центра эмпирических политических исследований, 1729.69kb.
- А. И. Стребкова теория и история политических институтов учебное пособие, 6519.62kb.
- Российского Фонда Фундаментальных Исследований. Настоящий сборник тезисов доклад, 2188.41kb.
- Российского Фонда Фундаментальных Исследований. Настоящий сборник тезисов доклад, 1778.8kb.
- Выпуск 3, 4164.91kb.
- Глобализация и социальная безопасность, 222.4kb.
Литература
Артёмов Г.П., Авдиенко Д.А., Попова О.В., Чазов А.В. Электорат политических объединений России: опыт проведения exit-poll в Санкт-Петербурге // Полис. 2000. № 2.
Гавра Д.П., Соколов Н.В. Исследование политических ориентаций // Социологические исследования. 1999. № 1.
Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.
Головин Н.А., Сибирев В.А. Дети и выборы в Государственную Думу: формирование базовых политических установок // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. № 4.
Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994.
Ковлер А.И. Избирательные технологии: российский и зарубежный опыт. М., 1995.
Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.
Московичи С. Век толп. М., 1996.
Страхов А.П. Изучение электорального поведения россиян: социокультурный подход // Полис. 2000. № 3.
Холмская М.Р. Политическое участие как объект исследования (Обзор отечественной литературы) // Полис. 1999. № 5.
Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб., 1992.
Benney M., Gray E.P., Pear R.H. How People Vote: A Study of Electoral Behavior in Greenwich. L., 1998.
Erbing L., Goldenberg E., Miller A. Front Page News and Real World Quest // American Journal of Political Science. 1998. Vol. 24.
Klapper G.T. The Effect of Mass Communication. N.Y., 1960.
Rosenbloom D.L. The Election Men. Professional Campaign Managers and American Democracy. N.Y., 1973.
А.В. Орлова
ЛИЧНОСТНЫЕ И КОММУНИКАТИВНЫЕ ФАКТОРЫ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА
В различных исследованиях рассматриваются факторы политического лидерства, которые закладывают основу для его эффективности: окружающая среда; институциональная структура, организация, ресурсы; личностные черты лидера, его характер, исполнение им определенной роли, цели, задачи; ценности его конституентов (приверженцев, избирателей и всех политических субъектов, взаимодействующих с данным лидером); взаимодействие лидера со средой; стиль лидерства. Основываясь на теоретическом анализе данных факторов, представляется возможным разделить их на три группы: личностные, «внешние», коммуникативные. К личностным факторам относятся психологические характеристики лидера, его характер, цели, задачи, ценности, мотивы, стиль лидерства, его деятельность, включающая формулирование проблемы, анализ ситуации, решения, действия, результаты. Среди внешних факторов можно обозначить те ресурсы, которыми располагает лидер (властные, материальные, человеческие и т.д.): политическую систему, в которой осуществляется лидерство, институциональный статус, окружающую среду, конкретную политическую ситуацию. Под коммуникативными факторами подразумеваются взаимодействие лидера с последователями (конституентами), создание и трансляция своего образа.
В основе эффективности политического лидера, прежде всего, лежат его личностные характеристики и способности. Существуют различные подходы к исследованию личности лидера. Г.Г. Дилигенский предлагает такую модель личности, где взаимодействуют когнитивные, мотивационные, аффективные, коммуникационные и конативные (поведенческие) компоненты (Дилигенский, 220). Эта модель личности позволяет более детально и полно рассмотреть личностные факторы эффективности политического лидера и его коммуникацию. Личностные черты лидеров, по определению Ж.-П. Блонделя, представляют собой сумму характеристик, которые «описывают» лидеров в конкретный момент (Блондель, 29). Исследователи разрабатывают перечни необходимых качеств политического лидера, адаптируя классические теории лидерства к современным условиям, а также дополняя их результатами собственных исследований. Так, в рамках обсуждения теоретико-методологических проблем изучения лидерства в МГУ был предложен следующий набор характеристик: лидер «наделен какой-либо великой миссией (необязательно религиозной), обладает чувством уверенности в себе, видением будущего и формулирует некоторые цели, захватывающие массы» (Харизма…,127). При анализе конкретных примеров политического лидерства этот перечень дополняется следующими качествами: «умение преподнести себя в СМИ, выступать в качестве символа политической идентификации индивидов» (Харизма…,127). Список личностных характеристик политического лидера, которые могут стать основой его эффективности, достаточно обширен. Но говорить о качествах политического лидера имеет смысл только применительно к конкретным политикам, поскольку определенный набор этих характеристик, предопределяющих эффективность лидерства, индивидуален. Выяснить, что личностные черты сами по себе являются значимым фактором, можно при помощи системного анализа воздействия личности на эффективность лидерства, предложенного Ж.-П.Блонделем: «следует попытаться увидеть, в какой степени значение лидеров определяется их личными качествами, а в какой – структурными условиями и институциональными механизмами» (Блондель, 69). Качества политического лидера являются приобретенными в ходе развития его личности, поэтому в рамках психоаналитического подхода исследуют не просто личностные черты политиков, а их становление, начиная с детского возраста1(Lasswell).
К группе личностных факторов эффективности политического лидерства относятся цели лидера: «личность – это важный фактор, но этот фактор приобретает смысл и значение настолько, насколько значимы цели и политические принципы лидеров» (Блондель, 34). Под целями понимаются общие ориентиры лидера, которые связаны с его намерениями. При этом цели могут быть декларируемыми и недекларируемыми (но подразумеваемыми). Поскольку осуществление лидерства подразумевает движение к его целям, значимость данного фактора не оставляет сомнений.
Бесспорное влияние на эффективность политического лидера оказывает его стиль. Данный фактор рассматривается в исследованиях ряда российских и зарубежных авторов (Жмыриков, Шляхтин, Barber). Под стилем политика подразумевается обычный способ исполнения лидером своих функций, в частности, осуществления конкретных действий, взаимоотношений с последователями. Стиль является постоянной характеристикой лидерства и от того, как он соотносится с ситуативными факторами, зависит эффективность политического лидерства.
Оценить роль личностных факторов в эффективном осуществлении политического лидерства позволяют конкретные примеры. Одним из таких примеров, подходящим для данной задачи, является политическое лидерство на региональном уровне, где достаточно четко прослеживается разграничение между внешними (институциональными и ситуативными) и личностными факторами эффективности. Такое разграничение существовало в период выборности глав регионов. «Для победы на выборах требовались определенные качества и, прежде всего, способность устанавливать деловые контакты с политиками и предпринимателями самого разного уровня и профиля, способность собирать вокруг себя людей, нетривиально мыслящих» (Гржейщак, 137). Далеко не всем главам регионов удалось сохранить свои посты в ситуации выборов, несмотря на административные ресурсы, находившиеся в их распоряжении. Эффективность политических лидеров в регионах зависит от их опыта и знания региона, а также профессионализма. Кроме того, значимую роль здесь играют и коммуникативные факторы, поскольку задачей региональных лидеров является непосредственное решение проблем региона. «Фактически лидеры регионов черпают свой политический капитал из ресурса партнерских и управленческих отношений» (Гржейщак, 137).
Проблема политического лидерства и его эффективности включает в себя два аспекта: «действия самих лидеров и реакция со стороны общества» (Блондель, 13). Поэтому для изучения личностных факторов эффективности политического лидерства, помимо исследования лидерства как такового, необходимо также проанализировать реакцию со стороны общества.
В этой связи необходимо также говорить о ценностях, как о факторе эффективности политического лидерства. При анализе отношения населения к политическим лидерам важно рассматривать те ценности, которые политик коммуницирует. В отношениях лидер – последователи ценности выступают одним из главных связующих звеньев, поскольку последователи ориентируются именно на те базовые ценности, которые «проповедует» лидер, которые зафиксированы в его образе. В определенных ситуациях некоторые ценности могут приобретать особенную значимость, привлекая внимание к поддерживающим их политикам. Поэтому, пытаясь привлечь новых сторонников, приобрести популярность у населения в целом, политики декларируют актуальные ценности. Подобная тактика может принести определенные результаты: «коммуницируемая схема ценностного диссонанса активного политического субъекта может носить мобилизационный характер для определенной части электората с диссонирующей ценностной структурой политического сознания» (Авдиенко, Чазов, Маслова, 115). Но при этом политический лидер может потерять часть своих сторонников, для которых подобные изменения в ценностной структуре неприемлемы.
Ценности особенно значимы для коммуникации политического лидера в американском обществе. «Внешнеполитические воззрения претендентов на высший государственный пост во многом отражают фундаментальные для американского общества ценностные установки, которые по сути сводятся к нескольким базовым принципам, таким как свобода, равенство возможностей граждан, поддержка либеральной демократии и рыночной экономики» (Рогов, 149).
Таким образом, ценности как фактор эффективности политического лидерства являются промежуточными между личностной и коммуникативной группами факторов, так как ценности не просто детерминируют действия политических лидеров, но и представляют собой основу их эффективной коммуникации.
Для обоснования перечисленных выше личностных факторов эффективности политического лидерства целесообразно использовать автобиографию бывшего президента России Б. Ельцина (Ельцин), на основе анализа которой могут быть выделены следующие факторы эффективности его лидерства: сильная и властная личность, бескомпромиссность, профессионализм. В качестве цели выступают реформы во всех сферах. Для данного лидера характерна подчеркнутая ориентация на либеральные ценности, которую ему удается совместить с ориентацией на сильную президентскую власть. В данном примере перечисленные качества составляют основу эффективного лидерства.
Изучая коммуникативные факторы, необходимо, прежде всего, исследовать влияние, которое лидеры оказывают на общество. Важно определить, вызвано ли это влияние некоторыми личностными факторами, или теми институциональными полномочиями, которыми они обладают. Таким образом, необходимо выявить источники влияния лидеров.
Рассматривая коммуникативные факторы, исследователи отмечают «значимость лидера в качестве своеобразного послания, сообщения масс, символа политического направления» (Харизма…,128).
Одним из коммуникативных факторов эффективности политического лидерства являются взаимоотношения лидера с последователями. В этом отношении интересны исследования, дающие представления о реакции населения на конкретные действия политических лидеров, поскольку они позволяют говорить об эффективности коммуникации политического лидерства. Так, россияне по-разному реагируют на действия президента В. Путина в экономической, внешнеполитической, социальной и других сферах, что отражается на их отношении к данному политическому лидеру (Башкирова, Лайдинен, 29). В частности, на изменение отношения к президенту, как в положительную, так и в отрицательную сторону, повлияли его деятельность по наведению порядка в стране; усилия, направленные на реализацию экономических реформ; внешнеполитическая активность; борьба с коррупцией; поездки по регионам.
При изучении взаимоотношений между политическим лидером и конституентами (последователями), восприятия политического деятеля его сторонниками обычно используют понятие политической идентификации. О.В. Попова выделяет пять моделей идентификации избирателей с политическим лидером: готовность голосовать за него как за личность, ощущение избирателями близости своей политической позиции с взглядами лидера, ориентация на его статус, вера в эффективность его действий, неприятие конкурентов политика (негативная идентификация) или сочетание данных мотивов (Попова, 39).
На коммуникацию политических лидеров оказывает влияние ряд факторов. Прежде всего – это образ политика, формируемый СМИ, а также частота появления в них, поскольку в современных условиях политическая коммуникация осуществляется в основном с помощью различных средств массовой информации. Кроме того, важен сам характер политической коммуникации, то, как политический лидер строит отношения со своими последователями.
Представляется необходимым рассмотреть восприятие конкретного политического лидера населением с точки зрения определяющих факторов его эффективности. В исследованиях восприятия политиков важная роль отводится личности лидера, а не его программе, взглядам и т.д. Это объясняется тем, что в сознании граждан находит отражение, прежде всего, образ, наблюдаемое поведение политического лидера: «По опыту зарубежных и особенно отечественных избирательных кампаний, а также по проведенному мониторинговому анализу ряда электоральных ситуаций, для многих избирателей важнее облик, личностные качества кандидата, чем его программа. Так проявляется, с одной стороны, право электората ожидать от лидера выполнения им заявленной социальной роли, с другой – обязанность политика вести себя соответственно ожиданиям других людей» (Пищулин,148). Для описания восприятия политических лидеров в литературе используют понятие аттитюдов, которые, в отличие от таких устойчивых элементов личности, как ценности и убеждения, более подвижны. Обычно выделяют три компонента аттитюда: когнитивный, аффективный и конативный. Е.Б. Шестопал в своих исследованиях учитывает только рациональные и эмоциональные элементы и выделяет три измерения личности политика: привлекательность (аттрактивность), силу и активность. При этом рациональные (когнитивные) компоненты являются вербализованными и, как правило, осознаваемыми личностью, а эмоциональные (аффективные) компоненты – неосознаваемые, они выявляются при помощи ассоциативного метода (Шестопал, 59).
В большинстве эмпирических исследований анализируются личностные факторы эффективности восприятия политических лидеров. Общий набор личностных характеристик эффективного политика в разных исследованиях следующий: внешность, возраст, темперамент, физическая привлекательность, отсутствие вредных привычек, характер, психологические и морально-этические особенности, политические, профессиональные и деловые качества (опыт, политические взгляды, лидерские способности, навыки политической деятельности, компетентность). Е.Б. Шестопал отмечает, что по результатам опросов, проведенных в 1996–1997 гг., для характеристики большинства политиков, например, Лебедя, Зюганова, Лужкова и Чубайса, наиболее значимыми оказались морально-психологические качества (Шестопал, 61). Политические, профессиональные, деловые качества, по данным этого исследования, оказались на втором по значимости месте в представлениях респондентов, а внешность оказалась третьей по важности составляющей привлекательности лидера. Такой параметр, как активность, является неотъемлемой частью образа эффективного политика, отмечает Е.Б. Шестопал. Данный параметр выявляется в ходе коммуникации политического лидера: активность проявляется не только в выполнении намеченных планов, в количестве и качестве сделанного, но и в частоте появления на экране телевизора, в энергичности жестов, манере двигаться и в других признаках.
Что думают рядовые граждане о факторах, определяющих успех лидера на политической арене? Материалы исследования, проведенного в 1995 г. под руководством В.С. Комаровского в Тульской, Владимирской, Нижегородской и Самарской областях, позволяют ответить на этот вопрос. В рамках данного исследования проводился также опрос экспертов, в качестве которых выступали представители региональной политической элиты. Среди приоритетных факторов успеха были выделены интеллект и знания. При этом мнение людей с улицы было близко к суждениям экспертов. На втором месте по значимости называлась конструктивность программы лидера по выводу России из кризиса. Далее отмечались профессионализм, воля, целеустремленность, а также поддержка лидера простыми людьми, средствами массовой информации и финансовыми структурами. В общих чертах в 1995 г. рисовался следующий образ эффективного политического лидера: умный и волевой (еще лучше с харизмой), способный показать «свет в конце тоннеля». Среди профессиональных качеств респонденты выделяли умение анализировать события, ответственность, заботу о благе граждан, умение организовать работу своей команды. Другими важными качествами признавались: умение заряжать других своей верой, справедливость, умение находить компромиссные решения, патриотизм. Также была отмечена важность высоких нравственных качеств, конструктивности предложений, новаторства (Региональные элиты…, 57).
В восприятии гражданами политического лидера, как показывают и более ранние исследования (1990 г.), важную роль играют внешние характеристики. «В случае, когда конкретный народный депутат (или кандидат в депутаты) еще не известен избирателю, наиболее важными (информативными) для последнего являются “внешние” характеристики депутата, такие как “личное обаяние”, “коммуникативные свойства”, “понятность” (“простота”), определенная (небольшая) “оригинальность”» (Назаров, 127).
Если же политический лидер уже известен гражданам, то главную роль в его восприятии играют морально-нравственный фактор, объединяющий такие личностные качества, как критичность, принципиальность, ответственность, властность (которая чаще выступает как негативный признак), и профессионально-деловой фактор, включающий конструктивность, рациональность, новаторство, профессиональные знания. При этом профессионально-деловые качества несколько уступают по значимости качествам морально-нравственного порядка.
Опрос жителей Москвы, проведенный в 1993 г., дает представление об образе эффективного политика: возраст до 50 лет, предпочтительная профессия – юрист, со средним или высоким материальным достатком. Наиболее значимыми характеристиками оказались: честность – неподкупность, чистая совесть, «чистые руки», бескорыстие (49%); интеллигентность – культурность, порядочность, «не наглость», сдержанность (30%); компетентность – профессионализм, опыт в делах, «не словоблудие» (22%); человечность – гуманизм, любовь к людям, способность к состраданию, сочувствие (17%); интеллект – ум, образованность, знания (17%); энергичность – напористость, решительность, деловая хватка (11%); принципиальность – умение отстаивать свою точку зрения, твердость, последовательность, верность своим убеждениям (8%); верность своим избирателям (8%); справедливость (5%); патриотизм (4%); предсказуемость – старательность, исполнительность, дисциплинированность (4%); рациональность – рассудительность, взвешенность, здравый смысл (4%); коммуникабельность (2%).
Набор этих качеств с течением времени принципиально не меняется. По данным 1995 г., важными качествами для эффективного политического лидера москвичи считают следующие: честность (57,6%), образование (35,2%), политические ориентации (24,6%), опыт работы во властных структурах (17,9%), возраст (16,4%), национальность (13,5%), широкая известность (8,5%) (Назаров, 132).
Таким образом, можно отметить, что исследователи восприятия политического лидерства исходят из личностных характеристик политика. В массовом сознании выработался образ эффективного политического лидера, который достаточно устойчив во времени. Этот образ характеризуется набором качеств, необходимых, по мнению граждан, для эффективного политика.
Личностные и коммуникативные факторы политического лидерства, рассмотренные выше, имеют несомненное значение для изучения его эффективности. Эти две группы факторов тесно взаимосвязаны, поскольку личностные особенности лидера обусловливают характер его коммуникации. Для того, чтобы понять особенности коммуникации лидера, необходимо изучить ценностные ориентации лидера и его последователей.
Выявить личностные и коммуникативные факторы эффективности политического лидерства можно на основе исследования биографий политиков, а также на базе опросов общественного мнения. Подобные исследования дают представление о взаимосвязи личностных и коммуникативных факторов эффективности политического лидерства.
Материалы эмпирических исследований дают возможность с помощью многомерных методов проанализировать конфигурацию различных факторов политического лидерства. На основе данных опроса2 ЦЭПИ СПбГУ, проведенного в 1998 г., для анализа этих факторов можно выделить такие индикаторы как персональная и партийная политическая идентификация (ощущение близости взглядов политика или программы партии), электоральные предпочтения (намерение голосовать за определенного кандидата), наиболее важные качества политических лидеров, ценностные ориентации. Результаты кластерного анализа перечисленных переменных свидетельствуют о наличии зависимости эффективности политического лидерства от них (рис.1).
Рис.1. Факторы эффективности политического лидерства.
Набор переменных, использованных в данном случае, представлен вопросами в такой формулировке: «Скажите, пожалуйста, в какой степени Вам близки взгляды политических деятелей?»; «В какой степени Вам близки программы политических партий?»; «Предположим, что завтра состоятся выборы Президента РФ, за кого Вы проголосуете?»; «Оцените, пожалуйста, важность следующих качеств для политического лидера: внешность, профессионализм, честность, деловая активность, коммуникабельность»; «Отберите самую значимую для Вас ценность».
В результате анализа выделены три кластера, каждый из которых включает переменные, которые наиболее часто вместе упоминались респондентами. В верхний кластер входят переменные, выражающие ориентацию на свободу, намерение голосовать за Ельцина, Черномырдина и Явлинского, идентификацию с взглядами Ельцина, Черномырдина и Явлинского, а также – с программами ДВР, НДР и «Яблока». Здесь также упоминается внешность как важное качество политического лидера. В средний кластер входят остальные качества лидеров: профессионализм, деловая активность, коммуникабельность и честность. Нижний кластер образуют переменные, выражающие ориентацию на порядок, намерение голосовать за Зюганова и Жириновского, идентификацию с взглядами Зюганова и Жириновского, а также – с программами КПРФ и ЛДПР. Верхний и нижний кластеры включают несколько подкластеров, в каждом из которых переменные сгруппированы вокруг имени определенного политика.
Анализ дендрограммы, представленной на рис. 1, позволяет сделать вывод о том, что основой привлечения последователей служат главным образом ценности, коммуницируемые политическим лидером. Верхний кластер представляет сторонников либерализма (ориентация на свободу). Нижний кластер представляет сторонников консерватизма (ориентация на порядок). Исходя из этих ценностных ориентаций, избиратели идентифицируют себя с определенными политическими деятелями и партиями, принимают решение о голосовании за них на выборах. Почти все упомянутые в нашем опросе качества политических лидеров (за исключением внешности, попавшей в подкластер Ельцина) образовали самостоятельный кластер. Это значит, что они в одинаковой степени важны для последователей всех перечисленных политических лидеров. Кроме того, на основе этих данных можно утверждать, что осенью 1998 г. для последователей этих лидеров в первую очередь были важны ценностные ориентации, политические взгляды и программы партий, которые их поддерживали. Личные качества (за исключением «внешности» у Ельцина) учитывались ими во вторую очередь.
Приведенные нами данные подтверждают важность выделения личностных и коммуникативных характеристик политических лидеров в качестве взаимосвязанных факторов их эффективности.
Литература
Авдиенко Д.А., Чазов А.В., Маслова И.О. Политическая коммуникация как актуализация ценностей // Выборы-2000: комплексный подход к проблеме маркетинга политического лидера. СПб., 2000.
Башкирова Е.И., Лайдинен Н.В. Президент: феномен общественной поддержки // Социологические исследования. 2001. № 9.
Блондель Ж.-П. Политическое лидерство. Путь к всеобъемлющему анализу. М., 1992.
Гржейщак С.Е. Личностный фактор политического лидерства: региональный аспект // Социологические исследования. 2000. № 9.
Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1996.
Ельцин Б.Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления. М., 2000.
Жмыриков А.Н., Шляхтин Г.С. Психологические проблемы политического лидерства. Нижний Новгород, 1991.
Назаров М.М. Политическая культура Российского общества 1991–1995 гг. Опыт социологического исследования. М., 1998.
Пищулин Н.П. Политическое лидерство и электоральный процесс // Полис. 1998. № 5.
Попова О.В. Идентификации политического лидера // Выборы-2000: комплексный подход к проблеме маркетинга политического лидера. СПб., 2000.
Региональные элиты и население о политике и политиках. Информационный бюллетень Центра социального обеспечения подготовки государственных служащих. М., 1996. № 9.
Рогов С.С. Внешнеполитические аспекты президентской кампании 2000 г. в США (от конфликта идеологий к стратегическому консенсусу) // Полис. 2000. № 4.
Харизма политического лидерства // Социологические исследования. 2002. № 3.
Шестопал Е.Б. Оценка гражданами личности лидера // Полис. 1997. № 6.
Barber J.D. The Presidential Character: Predicting Performance in the White House. N.Y., 1972.
Lasswell H.D. Psychopathology and Politics. N.Y., 1960.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
_______________________________________________
О.В. Лагутин
МЕЖФРАКЦИОННЫЕ ДЕПУТАТСКИЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ
КАК СУБЪЕКТ ПРИНЯТИЯ КОРПОРАТИВНЫХ РЕШЕНИЙ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ РОССИИ
Феномен политического корпоративизма с каждым годом приобретает новые черты. На современной стадии становления российского корпоративизма особую актуальность приобретает изучение факторов развития различных организаций и объединений; форм и способов артикуляции интересов мелкого и среднего бизнеса и путей повышения их эффективности; роли крупных российских корпораций в политическом процессе; особенностей формирования групп интересов и их политического представительства в отдельных регионах, городах и на отдельных территориях; механизмов согласования интересов, возникающих на общенациональном, отраслевом, региональном и местном уровнях; сходства и различий между российским и западным корпоративизмом.
Наиболее удачными работами по данной теме являются труды С.П. Перегудова, Н.Ю. Лапиной, И.С. Семененко. Основная часть разработок этих авторов посвящена анализу представительства групп интересов в современной России. Ими подробно изучены группы интересов, существующие в сфере бизнеса, в социальной сфере, а также сложившиеся на территориальной основе. Детально освещены различные виды функционального представительства.
Появился также ряд работ, посвященных такой специфической форме корпоративного воздействия, как лоббизм. Это научные труды А. Блохина, В. Лепехина, А. Зудина, В. Губернаторова и других ученых.
В политологическом дискурсе корпорация рассматривается как любое структурированное представительство групп интересов, выходящее на уровень политических институтов. Соответственно, под корпоративизмом понимается такая организация общественной жизни, при которой отношения между группами интересов и политической системой реализуются главным образом через корпорации.
Структурные изменения, происходящие в российском обществе, актуализировали явление корпоративизма как одно из основных в социально-политической сфере, сделав его объектом изучения исследователей.
Группы давления, являясь представителями крупных корпораций, реализуют интересы последних в сугубо политической сфере. Ключевыми для политического процесса России являются группы, сформировавшиеся на основе госбюрократии, имеющей доступ к высшему руководству государства. Они делятся на два основных типа: «рыночные», мобильные группы, состоящие из представителей политической элиты и монополистические отраслевые корпорации. Группами давления является также значительная часть государственных организаций, общественных ассоциаций и союзов, промышленных и финансовых групп.
К моменту избрания В.В. Путина Президентом России распад олигархической модели отношений между властью и бизнесом, утвердившейся под конец правления Ельцина, стал необратимым.
Президентом были установлены новые принципы в отношениях государства и крупного капитала. Это выразилось в политике «равноудаленности» власти от бизнеса (Зудин, 173). Новые правила игры предполагали ведущую политическую роль государства, прозрачность бизнеса, выполнение им всех обязательств.
Этот процесс ознаменовался образованием осенью 2000 г. Совета по предпринимательству, председателем которого стал М.М. Касьянов. Совет из 24-х ведущих предпринимателей страны был наделен консультативными функциями и должен был главным образом обсуждать проекты правительственных решений. Предпринимателям отвели роль экспертов, призванных страховать кабинет от ошибок при проектировании экономической политики.
В этот период правление Российского Союза Промышленников и Предпринимателей (РСПП) образует бюро в составе 27-ми человек, в число которых вошли 18 крупных предпринимателей. Среди них были и члены Совета по предпринимательству, и те, кто остался за его пределами, а также совершенно новые фигуры. Этот шаг усилил контроль над политикой со стороны лидеров отечественного бизнеса.
Потерпев неудачу в попытке выстроить эксклюзивные отношения с властью, олигархи вспомнили о предпринимательских союзах как «запасном варианте». В данном случае они избрали коллективную форму представительства интересов по согласованию с Кремлем. Совпадения между составом Совета по предпринимательству и новым бюро правления РСПП говорили о том, что власть в общих чертах уже сформировала новый избранный круг предпринимателей. Как утверждает А. Зудин: «После возрождения РСПП можно говорить о движении к “корпоративизации”, то есть подключению союзов предпринимателей к взаимоотношениям между государством и бизнесом» (Зудин, 177). Таким образом, главную роль стал играть не столько экономический вес и наличие автономных политических ресурсов, а иерархический ранг в институционально закрепленной системе отношений с государством, примат которого положил начало новому переходному этапу российского корпоративизма.
За все время существования такого рода ассоциаций уровень корпоративной организованности бизнеса повысился. Деловые люди начали преодолевать фрагментацию и создавать консолидированные системы представительства своих интересов.
Государственная Дума уже давно, практически с самых первых дней своего существования, стала тем полем, где сначала отраслевой, а затем и корпоративный капитал ведет исключительно активную лоббистскую деятельность. В отличие от органов исполнительной власти здесь наблюдается отчетливая тенденция к непосредственному представительству отдельных корпораций. Это выражается в прямом участии ряда крупнейших корпораций в самом процессе выборов в Думу, когда они стали фактически выступать в роли своего рода электоральных машин (Перегудов, 250). Результатом такой активности стало, в частности, создание межфракционного депутатского объединения (МДО) «Энергия России», численность которого составила 122 человека. По подсчетам некоторых аналитиков, лоббистские группы только нефтяных компаний в Думе насчитывают от 80 до 90 депутатов. Столь впечатляющий рост численности «Энергии России» происходил за счет включения в это объединение депутатов самых различных общественно-политических ориентаций. В рамках объединения функционирует экспертно-аналитический совет, готовящий заключения по обсуждаемым законопроектам.
Это межфракционное депутатское объединение оказывало исключительно серьезное влияние на законотворческий процесс, особенно в вопросах налогового законодательства, ценового и таможенного регулирования, порядка функционирования предприятий и компаний с участием иностранного капитала. Несмотря на то, что МДО «Энергия России» состоит из представителей большинства фракций ГД РФ, способность данного объединения голосовать большинством своего состава (122 чел.) по корпоративным вопросам делает ее сильным инструментом лоббизма в парламенте и тем самым дает возможность оказывать действенное влияние на принятие политических решений.
Важным шагом в том же направлении, что и формирование МДО «Энергия России», стало создание в конце 2000 – начале 2001 г. МДО «Деловая Россия», которую возглавил один из совладельцев компании «Майский чай», вице-президент РСПП И. Лисиненко. В него вошло около 50 депутатов. Впоследствии объединение стало выступать преимущественно как лоббистская группа малого и среднего бизнеса и своего рода «думское крыло» одноименной предпринимательской ассоциации. По сути дела и создание объединения, и быстрый рост его влияния символизировали ту же тенденцию к организационному сплочению различных категорий российского бизнеса, начало которому было положено формированием бюро правления РСПП.
Помимо двух упомянутых межфракционных депутатских объединений, в 2000–2001 гг. конституировался и ряд других объединений подобного рода. В число объединений, имеющих прямое отношение к бизнесу и, прежде всего, к крупному бизнесу, входят «Российские инвестиции», «Товаропроизводители России», «Депутатский продовольственный совет» (Катренко).
Таким образом, с уверенностью можно заключить, что МДО – это новая форма лоббистской деятельности, которая приобрела структурные формы. Фактически появился официально выраженный, открытый и легальный лоббизм российских парламентариев.
Проведем исследование голосовательного поведения депутатов, представляющих межфракционное депутатское объединение «Энергия России», при принятии решений по вопросам, затрагивающим его корпоративные интересы.
Наша гипотеза будет заключаться в том, что МДО «Энергия России», являясь проводником интересов топливно-энергетического комплекса (ТЭК), будет тем субъектом, который оказывает решающее влияние на процесс принятия решений, связанных с их корпоративными интересами.
Для анализа будет использована информационно-аналитическая система ИНДЕМ-Статистика 2000, разработанная Центром политических исследований ИНДЕМ под руководством Г. Сатарова и М. Захваткина, позволяющая анализировать работу Государственной Думы РФ. Эта технология представляет обширный инструментарий для расчетов различного рода рейтингов, вычисления всевозможных статистических характеристик.
В результатах поименного голосования фиксируется законодательное поведение депутатов, отражающее особенности их политического сознания. По большой совокупности проблем должны в сходной форме высказываться все депутаты. Это и служит основой для сравнения позиций законодателей и их дальнейшего анализа (Сатаров, 264).
В качестве объекта эмпирического исследования были выбраны все решения, принятые нижней палатой парламента в феврале 2003 г. по ключевым законопроектам, в том числе по целому ряду законопроектов, касающихся реформы электроэнергетики (см.: Приложение). На первом этапе обработки массива с помощью статистического пакета «Statistica» произведем кластерный анализ переменных, которые представляют выбранные нами решения (рис. 1).
Рис. 1. Решения по ключевым вопросам в феврале 2003 г.
Описание переменных (сверху вниз)
8 – Изменения в Закон о естественных монополиях; 9 – Изменения в Закон об энергосбережении; 7 – Закон о регулировании энерготарифов; 13 – Закон об электроэнергетике; 14 – Закон о переходном периоде; 15 – Закон о разграничении полномочий; 16 – Закон о местном самоуправлении; 10 – Закон об учете доходов; 4 – Закон об имуществе железнодорожного транспорта; 5 – Закон о сумме вывозимой валюты; 1 – Закон о русском языке как государственном; 12 – Предложение депутата Надеждина об ускорении принятия Закона об отмене «третьего срока»; 6 – Закон о дополнениях в Закон об информации (Интернет); 11 – Закон об изменениях в Закон о гарантиях Президенту; 2 – Закон об особом статусе оффшорных компаний; 3 – Обращение к Правительству (тарифы на электроэнергию).
На графике видно, что структура принимаемых решений разбивается на несколько кластеров. Верхний кластер включает в себя решения по основному «пакету» законопроектов по реформе электроэнергетики. В него входят решения относительно законопроектов, направленных на внесение изменений в существующие Федеральные законы о естественных монополиях и об энергосбережении (данные изменения предусматривают: определение принципов перераспределения полномочий между Правительством и субъектами РФ с учетом региональных особенностей формирования тарифов на оптовом рынке; расширение полномочий субъектов РФ в этой сфере), а также относительно законопроекта о регулировании энерготарифов.
Эти законопроекты объединяет то, что они были инициированы Правительством и направлены на укрепление правовой базы организационно-управленческих функций в сфере электроэнергетики. Все они были приняты большинством голосов депутатов. Голосование «против» было вызвано в основном несогласием части законодателей с концепцией всего «пакета» законопроектов по реформе электроэнергетики.
Переменные 13 и 14 в верхней части дендрограммы представляют собой решения по ключевым законопроектам «пакета» по реформе электроэнергетики. Это законопроекты «об электроэнергетике» и «об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период». Их суть заключается в выработке принципов политики государства в данной сфере. Акцент при этом делается на усиление регулирующих и контрольных полномочий государства. Все они также были приняты большинством депутатов. Против голосовали те, чья позиция имеет ярко выраженный «антиприватизационный», «антиправительственный» и «антипрезидентский» характер.
«Антипрезидентский» характер имеют решения, представленные переменными 15 и 16. А именно, решения по законопроектам «о разграничении полномочий» и «о местном самоуправлении». Их суть в установлении объемов полномочий и ответственности федерального центра и субъектов федерации, а также объемов финансирования, закрепленных за каждым уровнем власти.
Характер протестных голосований подтверждается статистическими зависимостями, выявленными с помощью двумерного анализа таблиц сопряженности всех рассмотренных семи решений верхней части дендрограммы и каждой фракции в отдельности. В табл. 1 приводятся средние значения голосований «за» и «против» по рассматриваемым решениям, входящим в верхний кластер.
Таблица 1. Средние значения результатов голосований депутатов фракций Государственной Думы РФ по законопроектам верхнего кластера
Фракции ГД РФ | Голосование | Результат | |
| Наблюдаемая частота (чел.) | Стандартизованный остаток | ||
КПРФ | против | 92 | +10,5 |
| «Единство» | за | 83 | +4,3 |
| ОВР | за | 48 | +2,7 |
| «Народный депутат» | за | 50 | +2,6 |
| СПС | за | 34 | +3,0 |
| АПДГ * | против | 30 | +8,6 |