А. В. Полетаев история и время в поисках утраченного «языки русской культуры» Москва 1997 ббк 63 с 12 Учебная литература

Вид материала

Литература

Содержание 2. Семейные представления История времени История времени История времени История времени

Подобный материал:

• История языкознания Основная литература, 31.08kb.
• Литература к курсу «История отечественной культуры» основная литература учебные пособия, 95.12kb.
• Жиркова Р. Р. Жондорова Г. Е. Мартыненко Н. Г. Образовательный модуль Языки и культура, 815.79kb.
• Факультет якутской филологии и культуры, 52.03kb.
• План урок: Особенности русской культуры в изучаемый период. Грамотность, письменность., 103.61kb.
• Н. И. Яковкина история русской культуры, 7448.64kb.
• Учебно-методические материалы по дисциплине «общее языкознание», 303.6kb.
• Литература ХIХ века, 303.87kb.
• Литература в поисках личности Роман «Кысь», 114.06kb.
• История история России Соловьев, 43.79kb.

2. Семейные представления

В отличие от эмпирического восприятия индивидом своего прошлого, настоящего и будущего, которое рассматривается в историче-

История времени 585

ской литературе довольно фрагментарно, семейное, или родовое, время исследуется историками широко и последовательно. Существует
немало исторических исследований, затрагивающих отдельные аспекты формирования семейного времени в разные исторические эпохи. Наконец, с проблемой родового времени в той или иной мере
соприкасается целая историческая дисциплина — генеалогия.

Семейная память и родовая история относились, по-видимому, к
числу древнейших элементов темпорального сознания человека и в
дописьменных культурах играли ведущую роль в формировании представлений о прошлом, оставаясь едва ли не единственным источником информации о событиях, выходивших за рамки индивидуальной человеческой памяти. Семейная память удерживала относительно
достоверную историю как минимум трех-четырех поколений, т. е.
охватывала не менее ста лет. Более отдаленное прошлое, естественно,
терялось во мраке и обрастало легендами, но и сто лет весьма приличный срок для истории. Конечно, хронологическая канва семейной
истории оставалась очень приблизительной (известно, что еще в Средние века большинство людей не знало, в каком году они родились и
сколько им лет), но тем не менее разделение далекого и близкого прошлого, равно как и прошлого и настоящего, было довольно четким в
пределах нескольких десятилетий.

Характеризуя темпоральные представления варварских племен,
А. Гуревич пишет: «Значение этой формы отношения к времени,
которую можно было бы назвать родовым или семейным временем,
определялось преимущественно интравертным характером семейно-родовых групп, ведших обособленный образ жизни и лишь поверхностно связанных между собой. На каждом хуторе, в поселке, общине
время текло, подчиняясь ритму смены поколений и тех немногочисленных и мало разнообразных событий, которые налагали отпечаток
на жизнь группы... Культ предков, игравший огромную роль в жизни варваров, был связан с их отношением к времени. Предок мог
вновь как бы родиться в одном из своих потомков, — в пределах
рода передавались имена, а вместе с ними и внутренние качества их
носителей. Прошлое возобновлялось, персонифицировалось в человеке, который повторял характер и поступки предка» (Гуревич 1984
[1972], с. 109—110).

Семейная память выполняла функцию накопления и передачи
информации, знаний и опыта от поколения к поколению. В дописьменных культурах семейное прошлое и память о нем непосредственно

586 Глава 5

влияли на настоящее и будущее членов рода или семьи — повышая
уровень знаний, они обеспечивали адаптацию к внешней среде, облегчали условия существования и способствовали развитию общества.

Разложение родового строя (пользуясь марксистской терминологией) и возникновение нуклеарной семьи отчасти вело к утрате
родовой памяти как массового явления. Однако почти повсеместно
распад родового строя сопровождался развитием письменности, а это,
в свою очередь, вело к появлению «списков» родословных. Они существовали уже в Древнем Египте, Месопотамии, Иудее, Греции, Риме
и т. д.⁴⁵, хотя в каждом регионе их создание имело свои особенности. В Древнем Египте составление жрецами списков фараонов привело к упорядочению понятия династии как составной части крупного раздела истории Древнего Египта — царства. В Месопотамии
жреческие списки царей послужили основой для исторической реконструкции крупных хронологических периодов — Шумера, Аккада, III династии Ура. В то же время иудейские списки отражают
многочисленные представления о родовом веке. В Греции списки
родословных всегда восходили к мифическому герою, в Риме же pater
lamilias чаще всего являлся исторической личностью. Конечно, писаные родословные и семейные хроники имелись лишь у ограниченного
круга семей, принадлежавших к царствующим домам или узкому слою
высшей знати, но само существование родословных и степень их распространенности в этом слое достаточно симптоматичны.

Одним из ключевых элементов темпоральных представлений,
формируемых на уровне родового времени, является понятие, именуемое «жизненным циклом» (life cycle), «жизненным путем» (life course)
или «жизненной карьерой» (life career). Прежде всего это понятие
включает в себя биологический цикл жизни человека — от рождения до смерти. Осознание процесса изменения физических свойств
и возможностей человеческого организма от детства к старости в
сильной степени определяет темпоральные представления индивида, его видение собственного прошлого, настоящего и будущего. Био-

⁴¹ Например, в известном рассказе Геродота о пребывании Гекатея Милетского в Египте говорится, что египетские жрецы смогли назвать ему 345
колен своих предшественников (Геродот. История II, 143). Первые исторические работы греческих логографов в VI—V вв. до н. э., в частности, «Генеалогия» упомянутого Гекатея Милетского (ок. 546—480 до н. э.), по существу также представляли собой генеалогические исследования и отражали
«семейное» восприятие времени.

История времени 587

логический цикл жизни человеческого организма теснейшим образом связан с циклом социальной жизни, хотя конкретная форма и
структура последнего существенно зависит от конкретного типа общественной организации. Эта проблема уже непосредственно связана с историей.

Цикл социальной жизни и формируемые на его основе темпоральные представления индивида существуют в двух плоскостях,
которые условно можно назвать вертикальным и горизонтальным временем. В любой конкретный момент цикл жизни проявляется в виде
вертикального времени, формируемого в рамках социальной стратификации по возрастному признаку. Каждой возрастной группе соответствуют свои, довольно жестко определенные социальные функции. Эта жесткость особенно явно проявляется в примитивных
обществах с родоплеменным строем, где возраст был одним из главных параметров социальной стратификации.

Вертикальное время социальной стратификации по возрастному признаку транслируется в горизонтальное время темпоральных
представлений каждого индивида, который четко осознает, какой
социальный статус и функции он обретет после достижения определенного возраста.

Идея вертикального семейного времени тесно связана с архаичным образом «древа жизни», являющегося, в свою очередь, вариантом
мифического «мирового древа». В частности, как отмечает В. Топоров,
хеттскому названию древа жизни eia родственны древнеиндийское
ayus (жизненная сила), греческое αιών (век, жизнь, вечность), латинское aevum (жизнь, век, возраст) и т. д. (Топоров 1980а, с. 396). Именно к образу вертикального (но перевернутого) «древа жизни» восходит хорошо известная идея генеалогического дерева⁴⁶.

Заметим, что практически во всех обществах до образования
европейской культуры Нового времени вертикальное семейное время не ограничивалось членами семьи, живущими в данный момент.
Культ предков, присущий практически всем народам, расширял вертикальное семейное время за счет предшествующих, физически умерших,
поколений. Умершие предки не уходили из сознания живущих — им
не только поклонялись, но с ними советовались, апеллировали к их

⁴⁶ Идею сосуществования вертикального и горизонтального времени
развивал, в частности, русский религиозный философ Н. Федоров (Федоров
1982 [1851]). Мы вернемся к обсуждению этой темы в § 1 главы 6.

588 Глава 5

авторитету, их призывали в свидетели и т. д. Короче говоря, умершие существовали в сознании столь же реально, как и живущие члены семьи. Эта пролонгированная структура вертикального семейного
времени транслировалась в соответствующие представления о горизонтальном времени индивида — вера в будущую загробную жизнь
была для человека так же естественна, как и вера в то, что со временем он поседеет и у него выпадут зубы.

Эти примитивные мифические представления в полной мере
унаследовала христианская католическая церковь, которая отстаивала идею корпоративной целостности умерших и живущих. «Месса,
искусство и благочестивые обычаи в сочетании с народными верованиями в привидения делали умерших разновидностью „возрастной группы" наряду с детьми, молодежью, семейными людьми и стариками»
(Дэвис 1994 [1977], с. 209).

Серьезные изменения в сфере вертикального, а тем самым и горизонтального семейного времени произошли только в XVI—XVII вв.
В этот период по-новому осмысливаются отношения между живущими и умершими, т. е. направление развития семейных судеб в
историческом времени. Кардинальную роль здесь сыграло появление протестантских церквей, которые объявляли все формы связей
между душами умерших и живущих невозможными. Таким образом, мертвые как возрастная группа были удалены из протестантского общества, и темпоральные представления, базирующиеся на
цикле жизни, стали ограничиваться лишь земным бытием.

Вообще по мере увеличения дифференциации общества базовая
модель жизненного цикла заметно усложняется. Конкретный вид
жизненного цикла индивида начинает зависеть от его принадлежности к определенной социальной группе, проще говоря, к определенной
семье. Не обошли вниманием эту проблему и экономисты — существует достаточно обширная литература, посвященная жизненному
циклу экономического поведения населения, включая характер сбережений, потребительское поведение вплоть до изменения вкусов в
течение жизни, и т. д.⁴⁷. Мы уже обращались к проблеме жизнен-

⁴⁷ Социологические аспекты эволюции жизненного цикла в XX в. рассматриваются, например, в работах Т. Харевен и Дж. Элдера (Hareven 1977;
1978; 1982; 1991; Elder 1979a; 1979b). В экономике проблема жизненного цикла
впервые начала исследоваться лауреатом Нобелевской премии Ф. Модильяни
(Modigliani 1949; Modigliani, Brumberg 1954; Ando, Modigliani 1963).

История времени 589

ного цикла в предыдущем параграфе при обсуждении темы аллокации и дисциплины времени, а здесь более подробно остановимся на
общей проблеме принадлежности к определенной семье как условии
формирования темпоральных представлений индивида.

Родовая история становится фактором социальной стратификации уже в относительно примитивных обществах с невысоким
уровнем дифференциации. Так, например, даже у варварских племен «родство учитывалось при получении вергельда за убитого, при
уплате выкупа за невесту, при участии в коллективной помощи родне» (Дмитриева 1990, с. 11, сн. 5). В обществах же с более высоким
уровнем социальной дифференциации родовая история начинает
играть доминирующую роль в определении социального статуса и
функций индивида — его свободы или несвободы, гражданского полноправия, имущественного положения, рода занятий и т. д.

Особое значение семейное прошлое имело в Европе периода позднего Средневековья, когда сословность превратилась в доминирующую
характеристику социального устройства, стержнем которого был «принцип наследственности, передачи социального и имущественного статуса, собственности, власти и других общественно-политических функций, прав и привилегий каждой социальной группы... Происхождение,
кровь родителей или одного из них изначально определяли дальнейшую судьбу индивидуума... Статус, взаимные права и обязанности,
общественные функции передавались по наследству из поколения в
поколение. Свобода, участие в политической власти, управлении и
военном деле превратились со временем в наследственные привилегии» (Дмитриева 1990, с. 6—7).

Происхождение и семейное прошлое были определяющими как
в сословном устройстве общества, так и внутри каждого сословия.
Дворянство делилось по степени знатности и древности рода — от
верховных правителей, царствующих семей и родовитой аристократии до рядового дворянства. Это структурирование шло как по линии формальных дворянских титулов (от королей и герцогов до виконтов и баронов), так и по степени древности рода. Неудивительно,
что родословные всех королевских фамилий, составлявшиеся их придворными, начинались или с библейских персонажей или, в крайнем
случае, с Александра Македонского. В этом, в частности, проявлялось
отличие от более примитивных обществ, в которых каждый род традиционно вел происхождение от богов: в Средние века божествен-

590 Глава 5

ное (т. е. древнейшее) происхождение стало привилегией царствующих семейств.

Внутрисословная стратификация была характерна не только для
дворянства, но для всех слоев феодального общества. «Духовенство
охраняло свои привилегии и наследственный статус не менее ревностно, чем дворянство (высокие и прибыльные церковные должности
зачастую замещались членами одних и тех же семейств, кланов, потомков которых готовили к духовной карьере)... „Генеалогический
фактор" играл важную роль и в жизни городского сословия, особенно его верхушки — патрициата, власть которого приобрела характер
наследственной... В среде средневекового купечества и ремесленничества... благородство происхождения определялось статусом свободного человека, членством в цехе или гильдии, размерами состояния. Не чуждо было понятие благородства и средневековому
крестьянству, для которого критериями были имущественный и социальный статус, авторитет в общине, наследственное отправление должностей в общинном управлении и т.д.» (Дмитриева 1990, с. 7—8).
Семейное прошлое каждого человека едва ли не полностью определяло всю его жизнь уже при рождении — род занятий, достаток,
брачный круг, а то и конкретного супруга.

Принципиальные изменения в темпоральных представлениях,
образующихся на основе семейной истории, начали происходить лишь
в эпоху Возрождения. С одной стороны, постепенно теряла устойчивость сословная структура общества, возрастала социальная мобильность. С другой — «время семьи утверждалось не с помощью легенд
или автоматического копирования каждым поколением жизни предыдущего в соответствии со старинными законами преемственности,
а как результат сознательных усилий, предпринимаемых одним поколением ради другого» (Дэвис 1994 [1977], с. 217). Как полагает
Н. Земон Дэвис, заметную роль в формировании нового типа семейного времени сыграло распространение фамильных мемуаров.
«... Уже во Флоренции XIV в. семейная история или домашние воспоминания... оформляются в новый литературный жанр; к концу XV в. в Провансе, Лимузене и Лионе их вели нотариусы, бюргеры
и даже сельские купцы. В конце XVI и в XVII в. множество таких
манускриптов создавалось в средних и высших слоях французского
и английского общества» (Дэвис 1994 [1977], с. 216).

Впрочем, сословная структура общества сохранялась еще долго.
Пример — история России, где сословия фактически существовали

История времени 591

до распада СССР (вспомните графу «социальное происхождение»,
которую все заполняли при приеме на работу). Но даже при формальной ликвидации сословий семейное прошлое продолжает оказывать колоссальное воздействие на жизнь большинства людей. История семьи, уровень достатка, занимаемое ею положение в обществе,
фамильные традиции и пр. влияют на человека с момента рождения,
и как правило это влияние сохраняется в течение всей его жизни.
Тем самым прошлое семьи продолжает воздействовать и на представления индивида о настоящем и будущем: по-прежнему едва ли
не каждый сравнивает свой социальный и имущественный статус со
статусом предков, равно как и планирование будущего большинством людей осуществляется хотя бы под некоторым влиянием старших членов семьи с учетом семейного прошлого.

Семейное время включает, естественно, не только прошлое, т. е.
историю рода, но и его будущее. В принципе, планирование семейной
жизни имеет достаточно древнюю историю. Забота о наследовании и
умножении семейного достатка, сохранении должности или титула,
учет династических и имущественных соображений при принятии
решений о браке детей — все это имело место со времен фараонов, а
может быть и раньше. Среди знати представления о будущем (ожидания) и его планирование играли весьма важную роль в определении текущего поведения. Отчасти подобными соображениями руководствовались и простолюдины, прежде всего при заключении браков
детей, — стремление удачно выдать замуж дочь или женить сына
существовало во всех семьях, принадлежащих к любым слоям
общества.

Сознательное планирование будущего семьи получило широкое
распространение уже в позднем Средневековье. «Скрупулезные исследования дворянства Макона во Франции XII в., патрицианских семей
этого же периода в Генуе и бюргерских семей в Бордо XIII в. ... показали, что отцы семейств производили разнообразные изменения наследственных прав в отношении жен, дочерей и младших сыновей для того,
чтобы укрепить или усилить позицию того или иного члена семьи»
(Дэвис 1994 [1977], с. 202; см. также: Duby 1972; Huges 1975; Lafon 1972).
Но целенаправленное планирование семьей будущего детей в Средние века в основном было ограничено сравнительно узким кругом
дворянской знати. Кроме того, сам процесс планирования имел достаточно специфичный характер, связанный с системой наследования. Как отмечает А. Гуревич, часто считалось, что воля человека

592 Глава 5

утрачивает силу после его смерти, — поэтому посмертное наследование часто заменялось прижизненным дарением, престолонаследие
гарантировалось возведением сына в ранг соправителя при жизни
монарха, наследники вассала должны были снова присягать на верность сеньору (Гуревич 1984 [1972], с. 154—155; подробнее см.: StellingMichaud 1959).

Коренной переворот в отношении к семейному будущему произошел, по-видимому, в XVI—XVII вв., когда планы представителей
старшего поколения начинают распространяться на время, которое
последует за их смертью. «В сферу семейного планирования входили не только земли, замки, дома, амбары, пенсии, ренты, подсобные
помещения при доме, мастерские, ткацкие станки, учителя, нанимаемые для обучения детей, компаньоны и акции, но также профессии
или вид деятельности и брачные союзы детей» (Дэвис 1994 [1977],
с. 202). Планирование будущего все больше распространяется и в
семьях богатых крестьян и ремесленников. Усилилось регулирование брачных союзов, будь то в форме церковных ограничений на
кровосмесительные связи или требования публичности брачной церемонии. Во Франции уже в XVIII в. начинают довольно широко
применяться противозачаточные средства (несмотря на запреты Церкви). Важным показателем распространения планирования семьи, а
тем самым и структуризации семейного времени является утверждение так называемого европейского типа брачности, характеризующегося относительно поздним возрастом вступления в брак (см.:
Хаджнал 1979 [1965]).

Эволюция семейного времени в новейшую эпоху, т. е. в XIX—
XX вв., происходила под влиянием нескольких разнонаправленных
тенденций. С одной стороны, роль семейного времени в формировании темпоральных представлений индивида падала. С распространением грамотности, а затем и всеобщего образования, постепенно
сходит на нет значение семейной истории как источника информации о прошлом, выходящем за пределы истории семьи, — эту функцию начинают выполнять учебники, музеи, исторические романы,
кинофильмы и т. д. Ликвидация сословий и увеличение социальной
мобильности в западных обществах уменьшили влияние семейного
прошлого на судьбу человека и его жизненные планы. В некоторых
странах, как например в Англии, были введены гигантские налоги
на наследство, резко сократившие возможности использования на-

История времени 593

копленного предками богатства. Доминирование городской культуры и дальнейшая нуклеаризация семей также содействовали ослаблению семейных связей, а следовательно, и уменьшению роли семейного времени.

С другой стороны, распространение грамотности и технических
средств аудио- и видеозаписи способствовало развитию семейной
истории, которая ныне фиксируется не в виде устных преданий, а в
виде документов, писем, фотографий, видеофильмов. Как правило,
большинство современных семей располагает документированной
историей двух-трех, а то и более поколений. Планирование семьи
стало общепринятым явлением по крайней мере на уровне деторождения. Сохраняется, как отмечалось выше, и влияние семейного
прошлого на жизнь человека, а тем самым и на его представления о
своем настоящем и будущем.