Geum.ru

Учебное пособие Чебоксары 2009 Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию

Вид материалаУчебное пособие
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11

Задание 9. Выполните упражнение 14 из сборника «Современный русский язык. Сборник заданий и упражнений / Л. В. Бала­хонская, Л. А. Вольская, А. И. Дунев и др. ; под ред. В. Д. Черняк» (М., 2005. – С. 23–24).


Задание 10. Отметьте в данных текстах слова с синтаксически обусловленным значением.


1. Кашнев тронулся было идти с солдатами, но шагов через пять нерешительно остановился и солдатам недовольно вполголоса скомандовал: стой! А когда подходил пристав, сказал ему, покачав головою:

– Какой же ты, однако, удав!.. Какой удав! (С. Сергеев-Ценский. Пристав Дерябин.)

2. – Ты только у меня пикни! – грозилась Агния Ефимовна. – Сейчас все на свежую воду выведу и вместе с тобой в Сибирь пойду.

– Ах, змея, змея… – удивлялся Капитон. (Д. Мамин-Сибиряк. Пир горой.)

3. … Засылаю к ней сватов, а она: не хóчу! Ах ты, сорока! Уж я ее и так, и этак, и сережки, и пряников, и меду полпуда – не хóчу! Вот тут и поди. (А. Чехов. Степь.)

4. Тетя Паня, только что сидевшая спокойная и довольная, вспыхнула как пламя:

– Это моего хозяина не назовешь?! Знаешь ли ты, что у него золотые руки? Этот дом, эти хоромы он сам, один, построил! А какую он баньку этим летом поставил, ты видела? Загляденье! Знаешь ли ты, что такого доброго человека на всем свете не сыщешь! А как улыбнется – все кругом озарит! В молодости все девки по нему сохли! И красавец, и мастер, и добряк! И сейчас такой! Вон ты какая! Слепая совсем! (Е. Лисина. Две деревни на одной земле.)

5. – А специалисты у тебя ничего подобрались?

– Я уже говорил – золото. Но попался один – чуть всю музыку не испортил. (В. Чивилихин. Месяц в Кедрограде.)

6. Ореха в этом году мало, и он еще «каурый» – светло-коричневый, недозревший. Гоша Кащеев едет не оглядываясь. Почему это о нем говорили в поселке: «Не парень – клад!»? (В. Чивилихин. Месяц в Кедрограде.)

7. И чрез мгновение ее уже не было в коляске, и городовой около освещенного подъезда клуба кричал отвратительным голосом на Пантелеймона:

– Чего стал, ворона? Проезжай дальше! (А. Чехов. Ионыч.)

8. – Ах ты мать честная! – Живой хлопнул досадливо себя по коленкам. – Это он тебе глаза отвел. Нет! Разве Кузяк расскажет? Это же не человек – колода! (Б. Можаев. Живой.)

9. Трудно порой, ой как трудно разобраться в человеке. Иной всем хорош – и пригож, и румян, и весел с притопом, а в душу заглянешь – есть что-то черненькое, какая-то червоточина. И такая она бывает извилистая, непростая – просто загляденье. (Д. Новиков. В сетях Твоих.)

10. Старый работник, который проходил мимо крыльца, покачал головой и крякнул.

– Да, и невестки же у тебя, Григорий Петров, бог тебе послал! – сказал он. – Не бабы, а чистый клад! (А. Чехов. В овраге.)

11. – Собака! Научились с отцом разговаривать!! – послал Емельян Спиридоныч громовым голосом вслед сыну. (В. Шукшин. Любавины.)

12. – Сережа, ты почто не пошел к ней?

– Ну, почто, почто!.. Пото… Дай закурить.

– На! Осел ты, Серега! (В. Шукшин. Воскресная тоска.)

13. … А эти – ничего. А ведь бывают – одно загляденье: штаны узкие наденет, кофту какую-нибудь тесную, косынкой от мошки закутается, вся кругленькая – кукла и кукла. (В. Шукшин. Охота жить.)

14. Вошли в избу. Завидев чужих, из избы в горницу козой шарахнула молодая девка в спальной рубахе.

– Кобыла старозаводская, – строго заметил Елизар. (В. Шук­шин. Любавины.)

15. – Мне нравится эта птица ... – сказал я. – Ты знаешь? Во время перелета коростель не летит, а по земле бежит. Перелетает только через реки и моря, а то все пешком.

– Ишь ты, собака ... – пробормотал Савка, поглядев с уважением в сторону кричавшего коростеля. (А. Чехов. Агафья.)

16. – Я еще не сошел с ума настолько, чтобы из-за какого-нибудь мальчишки беспокоить ночью благородную, честную женщину!

– Благородная, честная ... Тряпка вы после этого, а не следователь! Никогда не осмеливался бранить вас, а теперь вы меня вынуждаете! Тряпка! Халат! Ну, голубчик, Николай Ермолаич! Прошу вас! (А. Чехов. Шведская спичка.)


Литература
  1. Виноградов, В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография / В. В. Виноградов. – М. : Наука, 1977. – 312 с.
  2. Крысин, Л. П. Современный русский язык. Лексическая семантика. Лексикология. Фразеология. Лексикография : учебное пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / Л. П. Крысин. – М. : Издательский центр «Академия», 2007. – 240 с.
  3. Новиков, Л. А. Семантика русского языка : учебное пособие / Л. А. Новиков. – М. : Высш. шк., 1982. – 272 с.
  4. Современный русский язык : учеб. для студ. вузов, обучающихся по спец. «Филология» / П. А. Лекант и др. ; под ред. П. А. Леканта. – 4-е изд., стер. – М. : Дрофа, 2007. – 557 с.
  5. Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц : учеб. для студ. высш. учеб. заведений : В 2 ч. Ч. 1 : Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Лексикология. Фразеология. Лексикография. Морфемика. Словообразование / Е. И. Диброва и др.; под ред. Е. И. Дибровой. – 3-е изд., стер. – М. : Издательский центр «Академия», 2008. – 480 с.
  6. Стернин, И. А. Лексическое значение слова в речи / И. А. Стернин. – Воронеж : Изд-во Воронежского ун-та, 1985. – 172 с.
  7. Сулименко, Н. Е. Современный русский язык. Слово в курсе лексикологии : учебное пособие / Н. Е. Сулименко. – М. : Флинта ; Наука, 2006. – 352 с.
  8. Фомина, М. И. Современный русский язык. Лексикология : учебник / М. И. Фомина. – 4-е изд., испр. – М. : Высш. шк., 2001. – 415 с.
  9. Шведова, Н. Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над «Русским семантическим словарем» / Н. Ю. Шведова // Вопросы языкознания. – 1999. – № 1. – С. 3–16.
  10. Шелякин, М. А. Язык и человек: К проблеме мотивированности языковой системы : учебное пособие / М. А. Шелякин. – М. : Флинта ; Наука, 2005. – 296 с.
  11. Шмелев, Д. Н. Современный русский язык. Лексика : учебное пособие / Д. Н. Шмелев. – М. : Просвещение, 1977. – 335 с.

Синонимы и антонимы


Задание 1. Выполните лексикографические задания из пособия Л. А. Введенской «Русская лексикография» (М. ; Ростов н/Д, 2007) : «Работа со «Словарем синонимов русского языка» (с. 237–244) и «Работа со «Словарем антонимов русского языка» (с. 244–247).


Задание 2. В данных текстах найдите синонимы. Определите, какие из них являются языковыми, а какие контекстуальными.


1. Через некоторое время офицер патрульной службы Сказочного Королевства Оранжевых островов лейтенант Джеймс Фруктовый, приближаясь на катере к острову Чертополохия, услыхал жуткие крики, от которых ему стало нехорошо. Определив, откуда исходят крики, и приложивши к глазам бинокль, он увидел тонущий пароход и людей, которые, стоя на палубе, размахивают руками и что-то кричат. Направивши катер в сторону парохода, Фруктовый вскоре расслышал, что пассажиры кричат: «СОС! Помогите! Спасите!»

– Чего орете? – спросил лейтенант, подплывши.

– Те опять орут:

– Помогите! Спасите! (В. Войнович. Третья сказка о пароходе.)


2. Учителя говорили:

– Гриневский способный мальчик, память у него прекрасная, но он… озорник, сорванец, шалун.

Действительно, почти не проходило дня, чтобы в мою классную тетрадь не было занесено замечание: «Оставлен без обеда на один час»; этот час тянулся, как вечность. (А. Грин. Автобиографическая повесть.)

3. Чтобы иконы не крали, монахи расписали свой храм по мокрой штукатурке, расписали столь дивно, что были попытки вырубить эти росписи, но напрасен оказался такой зверский труд – для него нужны были музейные навыки, любовь к труду, осторожность: а когда же бандит бывает трудолюбив?

Зимой начиналась стужа, хворосту не хватало, а ломать живые ветки обитатели монастыря не хотели. Но голод и холод для монаха не беда, а благо, и маленький монастырь в зимние месяцы к тому же отдыхал от воров. (Л. Петрушевская. Завещание старого монаха.)

4. Бывает летом пора: полынь пахнет так, что сдуреть можно. Особенно почему-то ночами. Луна светит, тихо… Неспокойно на душе, томительно. И думается в такие огромные, светлые, ядовитые ночи вольно, дерзко, сладко. Это даже – не думается, что-то другое: чудится, ждется, что ли. Притаишься где-нибудь на задах огородов, в лопухах, – сердце замирает от необъяснимой, тайной радости. Жалко, мало у нас в жизни таких ночей. Они помнятся. (В. Шукшин. Горе.)

5. Анна Андреевна Ахматова жила совсем недалеко от нашей дачи. Там было несколько так называемых литфондовских дач, или, как она их окрестила, «будки». В одной из таких будок она жила, по соседству с ней жил ее друг поэт Александр Гитович. (Д. Гранин. Листопад: Комарово.)

6. Начались шумные, бестолковые, счастливые дни. (К. Паустовский. Повесть о жизни: Беспокойная юность.)

7. Дождь лил весь день, и это был самый холодный и мрачный дождь, какой-то даже грозный дождь, я это помню, с явной враждебностью к людям, а тут вдруг, в одиннадцатом часу, перестал, и началась страшная сырость, сырее и холоднее, чем когда дождь шел, и ото всего шел какой-то пар, от каждого камня на улице и из каждого переулка, если заглянуть в него в самую глубь, подальше с улицы. (Ф. Достоевский. Сон смешного человека.)

8. Паланг со всеми дружил и ни с кем не ссорился. И его в ответ все признавали за своего. Даже кишлачные собаки, хоть и через силу. А попробуй не признай такого здоровяка: сейчас обрубком хвоста повиливает и улыбается, а ну как зубы покажет?

Анвару подчас даже казалось, что Паланг какой-то уж слишком добродушный пес. (А. Волос. Паланг.)

9. Зима шла своим ходом, то обнадеживая, то тревожа чабанов. В отаре Танабая пали две матки от истощения – слабы оказались. И у подшефных его, молодых чабанов, тоже подохло по нескольку овец. Ну не без этого же. Десяток маток потерять за зиму – дело обычное. Главное было там, впереди, на подходе к весне. (Ч. Айтматов. Прощай, Гульсары.)

10. – Слушай, а у него же дача еще была? – ИРА налил себе пива.

– Да. В Малаховке, – ответил Белый Пиджак. – Но адреса я не помню. Да и она, это… не то, чтобы. Так себе халупа. Но участок приличный. (В. Сорокин. Лошадиный суп.)

11. О людях и деревьях я со многими говорил в Стокгольме. Журналист Рольф Бернер, один из первых моих шведских знакомых, спросил:

– А вы что-нибудь слышали о «вязовой войне»?

– Нет, что за война? Шведы ведь давно не воевали.

– Ну, это было настоящее сражение! – У Рольфа воодушевленно заблестели глаза. – Знаете сквер, где стоит памятник Карлу Двенадцатому? Вот там все и произошло. Шум был на всю Швецию. Этот «вязовый бунт» сыграл роль нравственного, я бы сказал, детонатора… (В. Чивилихин. Шведские остановки.)

12. Опять буря. А Коля стоял, освещенный пламенем костра, и улыбался, несказанно довольный тем, что ему удалось разжечь этот спор, во время которого ребята еще лучше поняли друг друга и еще раз задумались над тем, зачем они здесь. (В. Чивилихин. Месяц в Кедрограде.)

13. Отец взял меня за руку, потом поглядел наверх и сказал:

– Смотри, Коля: видишь, птица летит?

– Вижу.

– Это орел.

Очень высоко в воздухе, расправив крылья, действительно парил орел; то наклоняясь набок, то опять выпрямляясь, он медленно, как мне казалось, пролетал над нами. (Г. Газданов. Вечер у Клэр.)

14. … Трайян сел за стол, уронил голову на руки и разразился истерическим, неудержимым, широким, страшным, гомерическим хохотом. (А. Грин. Львиный удар.)

15. Главное же – старуха всех подрезала. Умерла в самое плохое, голодное время. (И. Бунин. Кастрюк.)

16. Перевалило уж за полночь. Изорванная полоса неба над ущельем была похожа на синюю реку, течет она тихонько над землей, окутанной ночью, и плывут в ее гладких волнах яркие звезды.

Становится все тише, ночнее. (М. Горький. В ущелье.)

17. И вообще, говорил Перхушков, давясь тоскою, как страшно и трудно жить на свете, друзья! Какие драмы, коллизии, ураганы, бури, смерчи, циклоны, антициклоны, тайфуны, цунами, мистрали, баргузины, хамсины и бореи, не говоря уж о лон-жень-фынах, случаются на каждом шагу в духовной нашей жизни! (Т. Толстая. Лимпопо.)

18. Я до сих пор ненавижу тьму. Темень, сумерки, темноту, мрак, ночь, недостаток света, темный кадр, конец кино. Люди обычно воюют ночью, не для того, чтобы застать врасплох, а чтобы самому не увидеть пулю, взрывы, вспоротое тряпье, гримасу увальня-офицера, которому балкой снесло скулу, а я – пожалуйста, на здоровье, в злую лупу телевика, только выдайте освещенье, дайте солнца, луны, звезды, юпитеров с белою лампой глаза, огарок свечки, в конце концов. (Д. Кудрявцев. Близнецы.)

19. – Ты понимаешь, – говорил отец, покачивая в руке пиалу, – я даже о нормальной, о мирной жизни со страхом думаю. Ведь сколько всяких несчастий подстерегает человека! Сколько дурных случайностей, болезней, ужасных неожиданностей! А они еще воюют! Это мыслимое ли дело?! Человек и так-то, без всякой войны, – песчинка, миг! Неужели непонятно? Так нет же, они хотят, чтобы песчинка эта была мельче, миг – короче! (А. Волос. Паланг.)

20. Разбивали ли рогатками стекла в квартире инспектора, производили ли набег на соседние огороды, – всегда в критический момент молодые разбойники успевали разбежаться и скрыться, а скромный, тихий Семенюта, не принимавший никакого участия в проделке, оказывался роковым образом непременно поблизости к месту преступления. И опять его тащили на расправу, опять ритмические возгласы:

–У–бо–и–ще!.. Ар–ха–ро–вец!.. Ос–то–лоп!.. (А. Куприн. Святая ложь.)

21. Мы ничего не сказали о матери Тиши. Ее звали Настасьей Антоновной. Родилась и выросла она в Петербурге и, кроме Петербурга, ничего не знала. Образование получила домашнее, другими словами – никакого. (Д. Мамин-Сибиряк. Господин Скороходов.)

22. Водители на юге Италии не всегда сигналят по дорожным поводам. Часто они так приветствуют знакомых, притормаживая, чтобы спросить зеленщика Паоло, как чувствует себя жена после родов и достаточно ли у нее молока. (Д. Рубина. Гладь озера в пасмурной мгле.)

23. Анюта знает все. Знает: директор заповедника сегодня предупредил дедов, что эту зиму они еще проходят в егерях. А весной – в отставку, на отдых. Смену им присылают – молодых специалистов из техникума.

– Пришлют каких-нибудь ветрогонов, как бывало в прошлые годы. Покрутятся, повертятся и сбегут… И мы уйдем… Кто за лесом-то присмотрит? (В. Максимов. Цветет полынь.)

24. Я не люблю вокзалы. Слишком велика в них концентрация бездомности. Слишком обнажена правда человеческого существования: ожидание дороги, сама дорога и – конец пути. (А. Ермакова. Из-за елки выйдет медведь.)

25. От автобуса он шагал быстро, спешил. Но успел вовремя. Тетка Маня звенела голосом, ведрами. Тимофеич бухтел в ответ на ее укоры. Иван подошел, спросил с улыбкой:

– Ругаетесь?

– Грешим, – признался Тимофеич. – Сколь лет-годов в ногу жили, теперь доживаем. Такая стала… (Б. Екимов. Суббота – свободный день.)

26. Скворечник – это наш дом. Его так называла мама – за форму фронтона. Хотя стыдно именовать фронтоном треугольник под убогой двускатной крышей. Я жила в Скворечнике с 1981 до 1997-го. То есть все бессознательное, детское и подростковое прошло там (выделено в тексте. – Л. П.). Там – это в самом сердце старой Самары. Скворечник – одно из многих убогих строений, трущоба, рухлядь, коих в историческом центре города превеликое множество. В свое время стаи облупленных домов-страшилок были видны с Волги. <…>

Дом был построен в конце 30-х годов XX века для работников газеты «Волжская коммуна». Журналистов там почему-то не наблюдалось. Но личности в Скворечнике проживали наиколоритнейшие!

А почему, собственно, проживали? Весь парадокс в том, что Скворечник жив! Никто его не снес, хотя, сколько себя помню, каждый год обещали. Стоит эта халупа посреди купеческой Самары. (Е. Фокина. Скворечник.)

27. – А ты кто?

– Да я вон с имя, – парень махнул палкой влево.

Все посмотрели туда. На луговине, в загоне из жердей, паслись телята.

– Пастух, значит?

– Да нет, – парень явно обижался, – оператор по выпасу!

Все засмеялись. Парень тоже, уже добродушно. Степаныч протянул ему руку. (Н. Перминова. Плывущие мимо.)

28. Кошки были у меня всегда. Кошки были моим спасением.

Что бы ни происходило, я всегда спешила домой, где меня ждало мурлыкающее существо. Когда, отупев от холода, я отсчитывала километр за километром по шпалам от порога школы и знала, что в ледяном вагоне придется растопить печь (а может, натаскать воды и угля), жалела я не себя, а Ваську, припорошенного снегом в покорном ожидании.

Затопив печь, я раскрывала заслонку, клала на опрокинутую табуретку ватник и, не снимая пальто и валенок, заваливалась сверху, обнимая кота и любуясь огнем. (Н. Лазарева. Последнее место ссылки.)

29. А он (Кияшко. – Л. П.) – есть. Он идет. И молодая редакторша говорит ему «здравствуйте» и смотрит так, что глаза сейчас оторвутся и слетят с лица.

Кияшко заглянул в эти глубокие пространства и неожиданно предложил:

– Давайте встретимся… (В. Токарева. Здравствуйте.)

30. – Куда это вы нас ведете?

– К гостинице.

– Тут есть гостиница? – вытаращили глаза гости.

– Конечно, – с достоинством ответил Виталий. – Да вот она!

Туристов кинуло в дрожь – за лесопилкой стояло жалкое сооружение из досок, по размерам и архитектуре напоминающее собачью конуру.

– Вы хотите сказать, – вежливо спросила какая-то девушка, – что здесь можно жить?

– Вот именно. Одиннадцать человек вмещало это палаццо. Да вы подойдите поближе! Успокойтесь, ночевать вам тут не придется…

Еще не успевшие потемнеть доски этого сооружения были густо испещрены надписями. Сверху кто-то намазал углем: «Гостиница «Мечта моей бабушки». (В. Чивилихин. Месяц в Кедрограде.)

31. – Большинство мужиков не вернулось с войны. Бабы остались… Но кое-кто и сейчас за бесценок продает свои дома и уезжает поближе к городским удобствам. Кстати, рядом с домом дяди продается пятистенок – просят всего пятьсот рублей.

– Что такое пятистенок?

– Огромный домина с пристроенной кухней.

– И так дешево?

– Совсем даром. Видишь, вон там, слева, дом с резными наличниками, за сосной?

– Слева? Да, да, вижу. Ведь это же целый дворец. И сад большой. И какие удивительные наличники, в самом деле!

– Такие наличники делают у нас сорок ден. Вернее, когда-то делали.

– Ты знаешь, я хочу сейчас же, немедленно посмотреть этот дом! (Ю. Бондарев. На круги своя.)

32. По воскресеньям перед обедом Виктор Ипполитович имел обыкновение фланировать со своим бульдогом по Петровке и Кузнецкому, и на одном из углов выходил и присоединялся к ним Константин Илларионович Сатаниди, актер и картежник.

Они пускались вместе шлифовать панели, перекидывались короткими анекдотами и замечаниями – настолько отрывистыми, незначительными и полными такого презрения ко всему на свете, что без всякого ущерба могли бы заменить эти слова простым рычанием, лишь бы наполнять оба тротуара Кузнецкого своими громкими, бесстыдно задыхающимися и как бы давящимися своей собственной вибрацией басами. (Б. Пастернак. Доктор Живаго.)

33. Взойдя по березняку, чистому и молодому, на взгорок, увидели они неширокую, змеистую, синюю, переливающуюся на солнце речку.

– Один из самых северных капиллярчиков Волги, – сказал с гордостью Степаныч, – впадает в Молому, та – в Вятку, Вятка, как известно, в Каму, а Кама – сами понимаете. Вот так, из наших клюквенных болот да в Каспий.

– Да, действительно занятно… – хохотнул стоящий рядом с ним второй художник – Борис. <…> Сутуловатость его не портила, он был даже по-своему красив и оттого важен и пошел на Север со своим учителем Степанычем, чтобы доказать, работая на этюдах рядом, как далеко он обставил метра. (Н. Перминова. Плывущие мимо.)

34. Внимательно всматриваясь в натуру, я иногда отвлекался на детали, ничего общего не имеющие с пластикой. Мое внимание постоянно отвлекали мягко-голубые пряди ее волос. «Что это? Неужто и здесь сказывается порода человека?» – наивно удивлялся я, вовсе не думая о средствах косметики, используемых некоторыми немолодыми женщинами, волосы которых уже тронул холодный иней времени. И, словно подслушав мои мысли, Анна Андреевна, поправляя прическу, произнесла:

– Ах, эти голубые змеи… (В. Астапов. Сеансы в Комарове.)

35. Рот у него (Миши. – Л. П.) был галчиный на маленьком лице, шея, как стебелек… Он все ахал от умиления, и Генька говорил ему строго:

– Прикрой едалку, а то ворона влетит! (С. Сергеев-Ценский. Верховод.)

36. Понятие персонажа (героя, действующего лица) (выделено в тексте. – Л. П.) – одно из важнейших при анализе произведения. Между тем в понимании его места в художественной структуре нет единства. (Л. В. Чернец. «Как слово наше отзовется…». Судьбы литературных произведений.)

37. – Моя жена, – ее звали Валентиной, – Валентина Михайловна, – она тоже хорошо ездила верхом… – вставил Алексей Иваныч. – И на коньках… Да, очень жаль, что испортили: отличный снимок!

– Картина! Просто – картина художника… (С. Сергеев-Ценский. Валя.)

38. Вторая половина дня была безрадостной и тусклой. Зарядил ситничек – мелкий, бисерный дождик. Избы на улице потеряли четкие очертания, растушевались. (О. Финько. Борозда.)

39. Впервые она (Инна. – Л. П.) увидела, что ею любуются, и от этого уже не шла, а парила. (Д. Гранин. Надпись.)

40. Костин, поднявшись из кустов, увидел лошадей, бегущих друг за другом – по краю пологого берега, по воде, по осоке.

Их было не больше десятка. Степной ветер вздувал их гривы, трепал хвосты – он словно материализовался в их кофейно-золотистых крупах, длинных ногах, влажно сверкающих копытах. Заметив Костина, они шарахнулись в сторону, помчались через широкий, мелкий рукав реки к острову.

Это были одичавшие кони, на них здесь охотились. Костин, правда, успел поймать их в кадр, крупно снять вздыбившиеся гривы, мокрые бока, слепящие брызги – весь их красивый, панический бег и то, как входили они в глубокий рукав, пускаясь вплавь, как выбирались на глинистый берег, хрипя и оскальзываясь, как неслись в степь, металлически отблескивая на солнце. (И. Гамаюнов. Ночная охота.)

41. Что нужнее творческому человеку: уверенность в себе или самокритичность?

Наверное, нужно и то и другое. Уверенность помогает писать, самокритичность – хорошо писать. Везет человеку, у которого оба качества в гармонии!

У Тургенева с большим перевесом преобладала самокритичность.

Когда юный автор, посылая старшему собрату свои опыты, через фразу извиняется, это легко понять. Но и зрелый, прославленный художник не может уйти от той же неуверенной интонации!

Уже будучи автором «Записок охотника», он писал знакомому: «Я всегда охотнее верю тому, кто меня бранит».

Регулярнее всех бранил работы Тургенева сам Тургенев. (Л. Жуховицкий. Загадка Тургенева.)

42. Следующее мое пальто было так себе, но тоже особенное, лихое, примечательное, с историей, да и не пальто-то вовсе, а такая короткая шубейка на заячьем меху, «заячий тулупчик», шитый, на коже, прямо ни дать ни взять, как у Петрушеньки Гринева из «Капитанской дочки».

<…>

Дважды тулупчик этот райкомовский меня выручал. (Е. Белодубровский. Пальто, или Три эм.)

43. После Тургенева осталось больше пяти тысяч писем. Огромная, во многих томах, история человеческой души. По стихам, статьям видно, что писал Тургенев до «Записок охотника». По письмам видно, как он жил, что думал, с кем дружил, к чему готовился. (Л. Жуховицкий. Загадка Тургенева.)

44. Таня, жена Петра, тоже просыпается, но ей на работу не идти, она ждет маленького.

– Ты лежи, – говорит ей Василиса. – Тебе торопиться некуда. Отика поднимать надо.

Для нее все лентяи делятся на три категории: просто лентяй – или лентяй начинающий, лодырь – лентяй с опытом и со стажем, и отик – неисправимый лентяй. Третью категорию в этом разделении Петр не заслужил, и Василиса знает, что она несправедлива к нему, но поворчать ей надо.

– Отик – он и есть отик, – бормочет она. (В. Распутин. Василий и Василиса.)

45. – Спасибо тебе, Александра, я так и знала, что ты хороший человек.

– Средний, – усмехнулась Александра, – нормальный. И ты нормальная. Я этому рада. (В. Михальский. Прощеное воскресенье.)

46. Тогда Трофимка спрятался за угловым выступом возле мусоропровода и стал шептать:

– Господи, сделай так, чтобы мама приехала на всемирном изобретении человечества!

Он думал: вдруг Бог еще не знает этого слова – «лифт», и вместо «лифт» сказал так... (Н. Горланова, В. Букур. Трофимка.)