Василий Галин Запретная политэкономия Революция по-русски

Вид материала

Документы

Содержание Совокупные военные потери* в Первой мировой войне в % от количества мобилизованных

Подобный материал:

• Василий Галин Запретная политэкономия красное и белое, 10149.29kb.
• Контрольная работа №1 по дисциплине «Политэкономия», 358.97kb.
• Н. В. Рябинина читаем а. П. Чехова по-русски…, 2062.63kb.
• Протопресвитер Василий Зеньковский пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.), 3241.38kb.
• -, 388.72kb.
• Конспект лекций по дисциплине "политэкономия" для студентов 050107 заочной формы обучения, 908.57kb.
• Темы курсовых работ по-русски и по-английски (с указанием номера курса); фио научного, 17.99kb.
• Английская революция XVII в. Основные этапы и законодательство. Протекторат Кромвеля., 146.25kb.
• Лекция 14. Кейнсианство и его эволюция «Кейнсианская революция», 259.32kb.
• Культура Древней Руси. Литовско-московское соперничество и решение, 33.56kb.

Причины поражения России в Первой мировой войне


«Победу предстояло купить такой дорогой ценой, что она почти не отличалась от поражения».

У. Черчилль¹⁴⁶⁷


Мобилизационная нагрузка в начале XX столетия определялась долей мобилизованных от количества мужчин в возрасте 15-49 лет. Во время Первой мировой войны Германия и Франция мобилизовали почти 80% мужчин данной возрастной группы, Англия — 50%, а Россия — всего 39%¹⁴⁶⁸. О причинах столь существенного отставания России Менделеев писал еще в 1906 г.: из 128 млн. населения всей России в 1897 г. кормильцы (мужчины призывных возрастов) составляли 26,5%: «Каждый работник должен был в среднем прокормить (вместе с ним самим) 4 человека»¹⁴⁶⁹. Во Франции и Германии доля кормильцев составляла — 38-40%. Как следствие, реальные мобилизационные ресурсы в России были, как минимум на 30% меньше, чем на Западе. Одну из причин низкой численности кормильцев Менделеев находил в большем количестве детей в России...

Кроме этого, если Россия оставалась империей, под которой «стонали покоренные народы», то те же Англия или Франция также были мировыми империями, но вели мобилизационный расчет только от населения метрополии. В Российской империи расчет велся от численности всего населения, хотя значительная часть инородцев в армию не призывалось*. Российская армия почти на 75% состояла из русских и украинцев, а их доля в населении империи составляла около 60%. Если вести

* В России от воинской службы были освобождено инородческое население Астраханской губернии, Тургайской, Уральской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской областей Сибири, самоеды Архангельской губернии, население Финляндии, некоторые горные племена Северного Кавказа и т.д.

341

расчет, как для Англии и Франции, только от численности населения «метрополии», то реальные мобилизационные ресурсы российской империи снижались почти в два раза. В результате уровень мобилизации в России, за 3,3 года участия в войне, практически равнялся показателям Франции и Германии, провоевавшим почти 4,3 года.


Доля мобилизованных, от количества мужчин в возрасте от 15 до 49 лет (Россия от 18 до 43)*, имперских наций¹⁴⁷⁰



Люди старше 43 лет в Российскую армию не призывались, так как, по словам Гурко, «люди эти в своем преобладающем большинстве не являются ни бойцами, ни даже хорошими тыловыми работниками, а лишь лишними ртами...» Средняя продолжительность жизни в России была почти в полтора раза ниже, чем в Европе.


Средняя продолжительность жизни в начале XX века, лет.

Европейская Россия	32
Германия	42
Англия	46
Франция	47

342

Все вышеуказанные причины, в той или иной мере, на самом деле имели место, но ключевым фактором для России был уровень производительности труда, и в первую очередь в сельском хозяйстве. Объясняя низкую долю кормильцев в России Менделеев, в том числе, указывал, «что трудятся у нас в среднем еще немного». Для сравнения численность сельскохозяйственного населения в начале XX века в России составляла — 75%, в Германии — 28,7%, в Англии — 25%. То есть производительность труда немецкого и английского крестьянина была почти в десять раз выше, чем в России*. Низкая производительность труда в России обуславливала тот факт, что для нее мобилизация свыше 1/3 мужского населения деревни была смертельной, поскольку в этом случае оставшееся сельское население оказывалось неспособным прокормить империю...**

О всех этих проблемах член Государственного совета В. Гурко докладывал Николаю II: «Россия мобилизовала 15,5 млн. человек, что составляло 47,4% всех трудящихся мужчин, участвующих в трудовом процессе. К концу 1916 г. в России стал остро ощущаться недостаток людских резервов. Действующая армия требовала для ежемесячного пополнения 300 тыс. человек. Из общего людского запаса 26 млн. военнообязанных в возрасте от 18 до 43 лет осталось 11,5 млн. Из которых 2 млн. остались на занятой врагом территории, 5 млн. совершенно негодных к строевой службе из-за физического состояния и 3 млн. — специалисты, обеспечивающие работоспособность промышленности. Таким образом, с некоторыми поправками общая численность людского резерва составляла всего 1,5 млн. человек. 20 млн. годных к воинской службе инородцев России в армию не призывались... Промышленность и сельское хозяйство совершенно обезлюдели, и это при том, что в одной Европейской России, исключив область, занятую врагом, посевная площадь составляет 72 млн. десятин, а сенокос — 20 млн. десятин, что примерно равно площади Франции и Германии, вместе взятых. Обрабатывать и убрать эту исполинскую земельную площадь одной лишь мускульной человеческой силой, без содействия специальных орудий оставшееся на местах население не в состоянии»¹⁴⁷¹.

Спустя полгода, 25 августа 1917 г., военный министр Временного правительства указывал, что некомплект действующей армии составил 674 000 человек. Все людские резервы, включая учебные команды, шко-

* На самом деле значительную часть продовольствия Англия импортировала, поэтому производительность труда английского крестьянина несколько ниже. Однако в данном случае имеет значение общеэкономический эффект, который в целом соответствовал указанной пропорции.

** В то же время, по данным Н. Яковлева, по степени мобилизации промышленности (из 3,3 млн. рабочих в 1916 году) 1,9 млн. рабочих, или 58% заняты в военном производстве, Россия находилась на уровне Германии и Франции, оставив позади Англию, где на войну работало 46% занятых.

343

лы прапорщиков, учителей, запасных полков, набирали 700-800 тыс. человек. «Такое положение повелительно указывает, что без решительных мер мы придем к окончательному экономическому краху, анархии и гибели государства. Необходимо смело смотреть правде в глаза»¹⁴⁷².

Выводы военного министра дополняет статистика совокупных военных потерь. За 3,3 года участия России в войне она потеряла больше солдат и офицеров, чем Англия, Франция и Германия за 4,3 года войны.


Совокупные военные потери* в Первой мировой войне в % от количества мобилизованных¹⁴⁷³



Но доля мобилизованных отражает лишь часть вопроса, на самом деле он был еще значительно глубже и трагичнее. Если бы Россия мобилизовала такой же процент населения, как Франция или Германия, то численность ее армии должна была бы составить примерно 46 млн. человек (вместо 15,7 млн.), но эту армию необходимо не только накормить, но и одеть, вооружить, перевезти; необходимо кормить и обогреть семьи мобилизованных кормильцев, поддерживать работоспособность

* Учтены: безвозвратные потери, пленные, демобилизованные по ранению, инвалидности, дезертиры. Удельные кровавые (убитые и умершие от ран) потери по месяцам участия в войне, в % от числа мобилизованных, для трех стран — России, Франции и Германии, составили практически одинаковую величину — 0,3% ежемесячно.

344

экономики и т.д. Таким образом, в индустриальную эпоху ключевым вопросом для определения мобилизационной нагрузки является уровень экономического развития государства, т.е. экономический потенциал общества. Именно он обеспечивает содержание армии, определяет уровень ее технической оснащенности, ресурсы и резервы для ведения войны. Шлиффен, понимая это, еще в начале войны доказывал, что она не может быть длительной по экономическим соображениям. «Стратегия измора, — писал он, — немыслима, когда содержание миллионов вооруженных людей требует миллиардных расходов»¹⁴⁷⁴. Аналогичного мнения были в России. В большой программе развития русской военной промышленности и армии говорилось, что политическое и экономическое положение в Европе исключает возможность длительной войны¹⁴⁷⁵. Представитель американского президента Э. Хауз в середине 1916 г. так же приходил к выводу, что «война больше превратилась в войну амуниции, чем в войну людей»¹⁴⁷⁶.

Ллойд-Джордж заявлял в 1915 г.: «Ни одна война (со времен наполеоновских войн) не обходилась так дорого. Ни одна война даже приблизительно не стоила столько, сколько эта война. Наибольшая сумма, израсходованная в течение одного года Великобританией до настоящего времени, составляла 71 миллион фунтов стерлингов... Один первый год нынешней войны будет стоить по меньшей мере 450 миллионов фунтов стерлингов. У нас непрерывно растет число солдат и, следовательно, увеличивается сумма расходов»¹⁴⁷⁷. Ллойд-Джордж продолжал: «Мы испытываем большую нужду в снаряжении, нежели в людях. Нынешняя война — война техники, и она будет выиграна или проиграна в зависимости от усилий или недостаточности специалистов. Если мы не сумеем снарядить наши армии, наше численное превосходство нам не поможет. Нам нужны люди, но вооружение нам необходимо еще больше, чем люди. Промедление в производстве вооружения грозит гибелью нашей стране»¹⁴⁷⁸.

Россия, казалось бы, не испытывала здесь проблем, по численности населения она в разы превосходила любого из своих союзников, а по ВВП занимало второе после США место в мире. Военные расходы России к февралю 1917 г. составили всего около 3 млрд. ф.ст., т.е. в полтора раза меньше, чем у Англии к середине 1917 г. — 5 млрд. ф.ст. ¹⁴⁷⁹ При фактическом равенстве Валового Внутреннего Продукта (ВВП) обеих стран. Однако абсолютные цифры в данном случае не дают полной картины, они не отражают основного параметра, определяющего возможности государства, — эффективности экономики.

Понятие мобилизационной нагрузки призвано соотнести две величины — эффективность экономики и размеры военной нагрузки на нее. И здесь положение России выглядело далеко не так блестяще, и именно здесь скрывались основные причины ее поражения в войне.

Размеры мобилизационной нагрузки зависят от многих факторов. В первом приближении мобилизационную нагрузку можно опреде-

345

лить из соотношения доли мобилизованных и ВВП на душу населения в сравниваемых странах*.

ВВП на душу населения в 1913 г. (в тыс. долл. США 1990 г.)¹⁴⁸⁰

и среднегодовой процент мобилизованных**

от общей численности населения¹⁴⁶¹



Из графика видно, что ВВП надушу населения в России в 1913 г. был в 2,5-3 раза, а доля мобилизованных в 1,5 раза ниже, чем во Франции и Англии. Вводимое понятие сравнительной мобилизационной нагрузки позволяет соотнести эти цифры***.

* ВВП и годовая численность мобилизованных менялись во время войны, но из-за отсутствия надлежащих данных мы вынуждены использовать только имеющиеся. Общая картина от этого меняется незначительно.

** Включая флот, внутренние округа, вспомогательные военизированные службы и структуры.

*** Такой путь рассуждений выбран для наглядности. В итоге, в данном случае, среднегодовая мобилизационная нагрузка сводится к отношению количества мобилизованных к ВВП. (США рассчитаны за 4,3 года войны.)

346

Среднегодовая мобилизационная нагрузка¹⁴⁸²



График наглядно демонстрирует, что среднегодовая мобилизационная нагрузка на Россию в Первой мировой войне более чем в 1,5-2 раза превышала нагрузку на Францию или Англию. Можно заметить также, что сравнительная мобилизационная нагрузка Германии была почти такой же, как у России, а Германия провоевала на год дольше России. Такие показатели выносливости были достигнуты Германией за счет четко организованной жесткой мобилизационной политики. По этому поводу М. Флоринский писал: «Различие в процессе, приведшем к крушению центральных держав, и процессе, сокрушившем Россию, поразительно: Россия испытывала муки не ввиду истощения ее ресурсов, а из-за неспособности полностью использовать их»¹⁴⁸³.

Мобилизационное преимущество Германии обеспечивалось в первую очередь за счет того, что она на протяжении 40 лет, предшествующих мировой войне, готовилась к тотальной наступательной войне; вся ее экономика была подчинена данной цели. Для этого была выработана

347

даже особая форма мобилизационной общественной организации — «военный социализм». Мобилизация во время войны была для Германии естественным процессом. «Не стройте больше крепостей, стройте железные дороги!» — приказывал Мольтке-старший, развивавший свои стратегические планы на основе железнодорожных карт. Одна из завещанных им догм гласила, что железные дороги — ключ войны. В Германии система железных дорог находилась под контролем военных. К каждой железнодорожной линии был прикреплен офицер Генерального штаба, ни один путь не мог быть проложен или изменен без согласия этого учреждения. Ежегодные мобилизационные военные игры оттачивали опыт чиновников железнодорожного ведомства. Телеграммы с сообщениями о перерезанных дорогах и взорванных мостах давали возможность развить способности железнодорожников к импровизации и отправке поездов по окружным линиям. Говорили, что лучшие умы Военной академии направлялись в железнодорожные отделы, что они часто оканчивали свой путь в психиатрических больницах¹⁴⁸⁴. Учение не прошло даром. С первых дней мировой войны «началось огромное по масштабам перемещение германских войск. 550 поездов в день пересекали мосты через Рейн, более миллиона человек были перевезены в 11 тысячах поездов. По мосту Гогенцоллерна в Кельне на протяжении первых двух недель войны поезд шел каждые десять минут — шедевр военной организации»¹⁴⁸⁵.

Российская экономика была ориентированна изначально на мирное развитие, а военная доктрина в большей мере опиралась на оборонительные планы, именно поэтому в России большее внимание уделялось — крепостям.

Но ключевую роль в более низкой мобилизационной нагрузке России по сравнению с Германией играли географические и климатические условия России, которые поднимали стоимость содержания армии и мобилизации экономики по сравнению с союзниками и противниками в разы. Так, например, расстояния, на которое приходилось перебрасывать солдат и продовольствие в России, в 3-4 раза превосходили германские¹⁴⁸⁶. Следовательно, и затраты на эти статьи в России были в среднем в 3-4 раза выше. Зима в России также холоднее и длиннее, значит, и угля надо больше, а все это упирается в большее количество паровозов, железнодорожных путей и т.д.

Это только ничтожная часть примеров, характеризующих главное отличие России от союзников и противников — она по сравнению с ними несла страшное, неизбежное и становившееся невыносимым бремя «климатическо-географического налога». Величина этого налога составляла 20-40% ВВП. Пропорционально увеличивалась и мобилизационная нагрузка. Таким образом, к концу октября 1917 г. совокупная мобилизационная нагрузка России была почти на 30% выше, чем в Германии.

348

Совокупная мобилизационная нагрузка учитывает время участия в войне. В Первой мировой войне Россия провоевала 3,3 года, Франция, Германия по — 4,3; Англия — 4*; США — около полугода**. График наглядно демонстрирует, что за 3,3 года войны совокупная мобилизационная нагрузка монархической России была выше, чем у демократий Франции и Англии за все время войны почти в 2 и 3 раза соответственно. К уровню мобилизационной нагрузки России приблизилась лишь Германия в ноябре 1918 г., после чего там также произошла революция.


Совокупная мобилизационная нагрузка за время участия в войне

(Россия — с учетом 20%-ного климатическо-

географического налога)



* Англия в начале войны перебросила на континент 4 дивизии, к январю 1915 г. имела 10 дивизий — 5% всех сил союзников, к июню 1915 г. —9%. Англия до середины 1916 г. в основном финансировала союзников и осуществляла блокаду европейского побережья.

** США объявили войну Германии 23 марта 1917 г., но до июня 1918 г. лишь обозначили свое участие в ней, поставив на фронт всего 1-5 дивизий, что в декабре 1917-го составило 0,8% от общего количества дивизий Антанты, к июню 1918-го — 6% и к концу войны в ноябре 1918 г. — 12%.

349

График совокупной мобилизационной нагрузки дает нам сравнительную величину силы (вектора) «Война», которую мы указывали на диаграмме «Предельных политэкономических соотношений в 1917 г. в России», как видно из графика величина этой разрушительной силы в 1917 г. для России была больше, чем для Англии и Франции вместе взятых. Именно эта сила, а не военные поражения, уничтожила, как российскую, так и германскую империи.

Поражение России в войне было предопределено не столько «реакционностью» монархического режима, который либералы обвиняли в неспособности управлять страной, или большевистской пропагандой, сколько запредельной перегрузкой мобилизационных возможностей русского государства и общества. В итоге Россия была недовольна не царской властью, а, как говорил Столыпин, «Россия была недовольна собой», т.е. была недовольна любой властью, требовавшей продолжения войны. Именно этим объяснялись все революции 1917 года... Буржуазно-демократическая Февральская революция привела к резкому снижению уровня мобилизации власти, по сравнению с монархией, которая по своей сути изначально представляет собой мобилизационный режим. После демократизации власти во время войны поражение и анархия становились неизбежными...*

Но этим не исчерпывается сравнение России с союзниками. Франция и Англия имели огромные резервы, в том числе накопленные в виде инвестиций в колониях, которые обеспечивали им дополнительные экономические ресурсы и соответственно снижали мобилизационную нагрузку. Так, например, «при полном доминировании на морях английского флота в Западную Европу шли бесконечные караваны судов с аргентинской пшеницей и бразильским мясом»¹⁴⁸⁷. Относительную величину этих резервов в определенной мере отражают размеры внешней торговли.

* Какова же должна была быть численность русской армии при условии равной мобилизационной нагрузки для всех союзников? Учитывая, что совокупная нагрузка на экономику России за время участия в войне была в 2-3 раза выше, чем у Франции и Великобритании, то численность ее армии должна была составлять не 15,8 млн. чел, а всего около 6 млн. Эти на первый взгляд весьма абстрактные расчеты поразительным образом близки к данным, которые автор позже нашел в воспоминаниях военного министра Сухомлинова. По его словам, накануне Первой мировой войны, «размер средств, которые ассигновались по государственной росписи Военному министерству, можно было предпринять организацию и подготовку наших вооруженных сил, с расчетом на мобилизацию всего лишь 4,2 млн. человек, которые могли быть поставлены под ружье на случай военных действий». (Сухомлинов В.А... С. 197-198.)

350

Оборот внешней торговли на душу населения в 1913 г. (долл.)¹⁴⁸⁸



Критик скажет, что Англия несла затраты на содержание огромного флота, вместе с Францией строила танки, самолеты и т.д. То есть ее солдат был вообще лучше вооружен, снабжен и обустроен, чем русский, что увеличивало уровень мобилизационной нагрузки этих стран по сравнению с Россией. Это на самом деле так. Здесь объемный показатель величины мобилизационной нагрузки тесно связан с качественным критерием ее оценки. Их совокупность в определенной мере характеризует объем промышленного производства на душу населения.

351

Доля промышленного производства, приходящаяся на миллион населения в 1913 г.¹⁴⁸⁹



Таким образом, качественное отставание России было еще более значительным, чем по общему значению мобилизационной нагрузки. Высокие темпы развития России в конце XIX — начале XX века позволили ей обогнать в совокупном промышленном производстве Францию и в два раза сократить разрыв с Англией. Однако в удельных показателях на душу населения промышленное производство в России в 1913 г. было почти в 3 раза ниже, чем во Франции, и в 7 раз ниже, чем в США**. В абсолютных показателях наглядным примером разницы в уровне промышленного производства является сравнение количества выстрелов, произведенных в ходе мировой войны. «Вся русская артиллерия произвела около 50 млн. выстрелов из орудий всех калибров; немецкая — в пять с половиной раз больше — 272 млн. выстрелов. Даже армия Австро-Венгрии, несравненно меньшая по численности,

* В совокупном промышленном производстве пяти стран-лидеров.

** В 1900 г. промышленное производство на душу населения в России было в 5 с лишним раз меньше, чем во Франции, и почти в 9 раз — чем в США.

352

была поддержана в своих боевых действиях 70 млн. артиллерийских выстрелов — почти в полтора раза больше, чем русская»¹⁴⁹⁰.

На промышленную отсталость России как основную причину ее бед указывали многие современники событий. Так, по словам В. Шульгина: «Ужасный счет, по которому каждый выведенный из строя противник обходился нам за счет гибели двух солдат, показывает, как щедро расходовалось русское пушечное мясо. Один этот счет — приговор правительству и его военному министру. Приговор всем нам, всему правящему и неправящему классу, всей интеллигенции, которая жила беспечно, не обращая внимания на то, как безнадежно в смысле материальной культуры Россия отстала от соседей. То, что мы умели только петь, танцевать, писать стихи в нашей стране, теперь окупалось миллионами русских жизней. Мы не хотели и не могли быть «Эдисонами», мы презирали материальную культуру. Гораздо веселее было создавать мировую литературу, трансцендентальный балет и анархические теории. Но за то пришла расплата. «Ты все пела... Так поди же попляши». И вот мы плясали «последнее танго» на гребне окопов, забитых трупами»¹⁴⁹¹. Шульгин, несмотря на явный перегиб (так, в английской армии на одного убитого немца приходилось в среднем — 2, а в 1915 — 2,4 английских солдата), был недалек от истины. В 1916 г. Особое совещание докладывало Николаю II: «В армии прочно привился взгляд, что при слабости наших технических сил мы должны пробивать себе путь к победе преимущественно ценой человеческой крови. В результате в то время, как у наших союзников потери... постепенно и неуклонно сокращаются, уменьшившись во Франции по сравнению с начальными месяцами войны почти вдвое, у нас они остаются неизменными и даже обнаруживают склонность к увеличению»¹⁴⁹². Бьюкенен указывал, что промышленность России «была еще в отсталом состоянии; у нее не было достаточного количества фабрик и заводов, а на тех, которые существовали, не хватало машин и нужного числа квалифицированных рабочих»¹⁴⁹³. Б. Линкольн отмечал: «Многие русские пришли к заключению, что жизнями своих соотечественников они платят за индустриальную отсталость, в то время как их союзники развили индустриальную мощь и этим прикрыли свое население»¹⁴⁹⁴.