Geum.ru

Шевчук Анатолий Николаевич процессуальные гарантии прав личности при осуществлении правосудия в вооруженных силах 20. 02. 03. Военное право, военные проблемы международного права диссертация

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18

Из различия в юридической природе дисциплинарного ареста и мер пресечения, а также в порядке и условиях отбывания дисциплинарного ареста и исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу вытекает, что подмена процессуальных мер принуждения дисциплинарным арестом противоречит закону и недопустима.

В связи с этим справедливо отмечено А.С. Кобликовым, что подмена процессуальных мер принуждения дисциплинарными влечет ущемление в правах подозреваемого, поскольку гражданин не признается подозреваемым и не наделяется правами участника процесса160.

Применение дисциплинарного ареста и его продление по возбужденному делу ставит военнослужащих в неравное правовое положение с гражданскими лицами, а также ведет к неравенству между различными категориями военнослужащих. Так, согласно ст.ст. 69 и 70 ДУ ВС РФ арест не может быть наложен на офицеров.

Предупреждению необоснованного применения в отношении военнослужащих дисциплинарного ареста, подмены им мер процессуального принуждения при производстве по делу могло бы способствовать следующее. Предусмотреть в ст. 100 ПК норму о том, что при производстве по уголовному делу не допускается применение дисциплинарного ареста, если имеются основания для применения в отношении военнослужащих мер процессуального принуждения в виде задержания или одной из мер пресечения. В случае возбуждения уголовного дела в отношении военнослужащего, отбывающего дисциплинарный арест, продление его по каким-либо основаниям не допускается».

Такое же правило следовало бы предусмотреть в Приложении № 14 «О гауптвахте». Кроме того, в целях предупреждения длительных сроков дисциплинарных арестов, особенно по проступкам, по которым должны приниматься решения в порядке ст.ст. 108, 109 УПК, в названном приложении было бы уместным предусмотреть правило об обязательном уведомлении прокурора о случаях продления времени пребывания на гауптвахте арестованного.

Дальнейшее совершенствование норм, связанных с обеспечением прав и законных интересов граждан при задержании и заключении под стражу в соответствии с нормами международного права161 и положениями Концепции судебной реформы в РФ162, частично реализованными в отечественном законодательстве, заключается в установлении судебного контроля за применением указанных мер.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 22 Конституции РФ «Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускается только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов»163.

Осуществление ареста только по судебному решению в условиях армии и флота будет осложнено тем, что военные суды зачастую обслуживают территорию, значительную по размерам. Поэтому может возникнуть ситуация, когда при расследовании дела в частях, находящихся на значительном удалении от военного суда, получить судебное решение военного суда о заключении под стражу военнослужащего в 48 часов не представляется возможным. Та же проблема возникает и тогда, когда задержание военнослужащего произведут органы внутренних дел: передача дела в органы военной прокуратуры или поиск военного суда с целью получения разрешения на арест, может занять более 48 часов, что повлечет нарушение прав подозреваемого, а также отрицательно скажется на раскрытии преступления и закреплении доказательств. Поэтому, на наш взгляд, должна быть предусмотрена возможность принятия решения об аресте военнослужащего не только военным, но и народным судом района (города).

В ст. 52 УПК перечислены не все права, которыми обладает подозреваемый. Так, в ст. 52 УПК отсутствует указание на право давать объяснения, заявлять ходатайства на родном языке и пользоваться услугами переводчика; пользоваться услугами защитника с момента объявления протокола о задержании; нет указания на право судебного обжалования законности и обоснованности применения меры пресечения в виде заключения под стражу.

Было бы правильным права подозреваемого исчерпывающе изложить в ст. 52 УПК, что будет способствовать полноте их разъяснения и последующей реализации.

Изоляция подозреваемого от общества даже на непродолжительное время ограничивает его в возможности реализовать свои права, а также определенные обязанности. Это касается случаев, когда у подозреваемого имеются несовершеннолетние дети и лица, находящиеся на его попечении, могущие остаться безнадзорными. Без присмотра может остаться и частная собственность.

В таких случаях ст. 98 УПК предусматривает обязанность органов расследования принять меры по недопущению оставления без присмотра несовершеннолетних детей. Такое же правило следовало бы предусмотреть и в отношении других лиц, находящихся на попечении (иждивении) у подозреваемого (обвиняемого) и требующих определенного ухода и присмотра за собой.

Закон предписывает выполнение действий по обеспечению сохранности имущества подозреваемого (обвиняемого). Однако текст ст. 98 УПК предусматривает принятие указанных мер лишь в отношении лица, заключенного под стражу. Но при непродолжительном отсутствии с близкими людьми или имуществом может произойти непоправимое. Поэтому при необходимости меры по обеспечению надлежащего присмотра за близкими подозреваемого и сохранности его имущества должны осуществляться и в отношении задержанного.

Из изученных дел (221 дело), рассмотренных военным судом Московского гарнизона в 1993-1995 г.г., ни по одному из них меры, предусмотренные ст. 98 УПК, следователями военной прокуратуры не принимались и основания для их задействования не выяснялись. При том, что арест применялся в отношении 93 военнослужащих.

В настоящее время расширены возможности военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, иметь по месту службы личное имущество. Следователи должны это учитывать и направлять командиру части уведомление о заключении военнослужащего под стражу (или о задержании). В нем можно было бы указать на то, что при наличии в части имущества арестованного (задержанного) командир части должен принять меры по обеспечению его сохранности.

Недостаточно в законе уделяется внимания обязанностям подозреваемого. Благодаря их процессуальному закреплению следователю будет ясно, чего он вправе требовать от подозреваемого, а, главное, подозреваемый с момента признания его таковым будет иметь представление о границах своего дозволенного поведения.

Следует отметить, что в ст. 79 Проекта УПК (подготовлен Министерством юстиции РФ) изложены обязанности подозреваемого.

Неукоснительное соблюдение прав и свобод подозреваемого и совершенствование его процессуальных гарантий способствует законному и обоснованному привлечению лица к уголовной ответственности.

Процессуальные гарантии обвиняемого занимают в уголовно-процессуальном законодательстве значительное место. Нами предполагается рассмотреть ключевые из них, которые связаны с привлечением в качестве обвиняемого; с обеспечением права обвиняемого на пользование услугами защитника; с применением мер принудительного характера; с реализацией судебных гарантий на предварительном следствии; с обеспечением прав обвиняемого при назначении судебного заседания и в судебном разбирательстве.

Согласно ст. 46 УПК «обвиняемым признается лицо, в отношении которого в установленном настоящим Кодексом порядке вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого»164.

Постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносится на основе достаточных доказательств обвинения. Их наличие и определяет. Когда должно произойти привлечение в качестве обвиняемого165, т.к. именно в этом случае следователь обязан вынести постановление (см. ст. 143 УПК). Следовательно, момент привлечения в качестве обвиняемого по каждому делу индивидуален.

Предъявление обвинения предоставляет гражданину возможность защищаться от предъявленного обвинения, пользоваться правами обвиняемого и с их помощью активно отстаивать свои интересы.

Для привлекаемого в качестве обвиняемого важно наделение его правами участника процесса без промедления. Но в то же время и без необоснованной поспешности. Данное действие должно быть своевременным166.

Анализ практики органов военной прокуратуры определенно указывает на ориентированность следователей на поздние сроки предъявления обвинения.

Так, из 225 изученных уголовных дел в срок свыше 50 дней с момента совершения преступления (а по уклонениям от военной службы – с момента задержания военнослужащих) предъявлено обвинение по 107 делам. В то же время в срок до 20 дней предъявлено обвинение по 51 делу (22,5%). Приведенные данные свидетельствуют о негативной тенденции с учетом того. Что в 95% случаев уголовные дела возбуждались в отношении конкретных военнослужащих (дела рассмотрены военным судом Московского гарнизона в период 1993-1995 гг.). Кроме того, они же до привлечения в качестве обвиняемого допрашивались как свидетели: один раз – по 70 делам (31.1%); 2 раза – по 24 делам (10,6%); три и более раз – по 7 делам (3,1%).

Такие допросы фактических обвиняемых, но не признанных таковыми юридически, производились без разъяснения положений ст. 51 Конституции РФ, чем допускалось грубое нарушение прав и законных интересов военнослужащих.

Предупреждению нарушений названной конституционной нормы могло бы способствовать запрещение допрашивать свидетеля без разъяснения ст. 51 Конституции РФ167.

Ни одному из рассмотренных дел военным судом Московского гарнизона на дано критической оценки отмеченным упущениям. Хотя Военной коллегией Верховного Суда СССР подобные недостатки не оставлялись без реагирования168.

В ходе предъявления обвинении лицу практически невозможно запомнить общее его содержание, свои права. Что затрудняет реализацию как права на защиту, так и других прав. В связи с этим интересам обвиняемого соответствовало бы закрепление в УПК правила о вручении обвиняемому копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого169. В частности, в Проектах УПК, разработанных в Министерстве юстиции РФ (ст. 38) и в ГПУ Президента РФ (ст. 81) предусмотрено право обвиняемого на получение копии названного документа.

Немаловажен для обвиняемого и момент разъяснения прав. Ст. 149 УПК содержит указание на то, что они разъясняются «по предъявлении обвинения». Тем самым закон не предусматривает выполнения этого действия перед предъявлением обвинения, а расположение ст. 149 УПК свидетельствует о необходимости разъяснения прав как раз после предъявления обвинения.

Однако меры, направленные на обеспечение некоторых прав обвиняемого, следователь должен предпринять уже до предъявления обвинения. Такой вывод следует из требований о допуске защитника к участию в деле с момента предъявления обвинения (ч. 2 ст. 48 Конституции РФ; ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР); из положений ст. 17 УПК о праве обвиняемого давать показания на родном языке и пользоваться услугами переводчика в любой момент производства по делу170.

Из 221 изученного дела следует, что разъяснение права на пользование услугами адвоката следователи производили, как правило, до предъявления обвинения. По 4 делам отсутствуют сведения о выполнении данной обязанности. Из них по 3 делам защитник не участвовал в производстве по делу.

Разъяснение следователем рассматриваемого права обвиняемому по-разному отражалось в материалах дела: по 63 делам (28,5 %) об этом составлялся отдельный протокол; по 15 делам имеются письменные заявления обвиняемых о разъяснении им соответствующего права171; по 15 делам составлялся отдельный протокол после предъявления обвинения – перед допросом обвиняемого (4,07 %); по 22 делам (9,9 %) – в письменном заявлении обвиняемого, составленном после предъявления обвинения; на постановлении о привлечении в качестве обвиняемого путем подписи обвиняемого под перечнем прав, предусмотренных ст. 46 УПК – по 70 делам (31,6 %); в протоколе допроса обвиняемого – по 32 делам (14,4 %).

По изученным 225 делам разъяснение прав, содержащихся в ст. 46 УПК, обвиняемому производилось: до предъявления обвинения в отдельном протоколе с изложением перечня прав, содержащихся в ст. 46 УПК – по 21 делу, из них в 17 случаях из содержания протокола неизвестно было, понятны или нет обвиняемому права; в отдельном протоколе после предъявления обвинения с изложением ст. 46 УПК – по 3 делам; после предъявления обвинения путем ознакомления с изложенными на постановлении о привлечении в качестве обвиняемого правами, предусмотренными ст. 46 УПК – по 209 делам, из них лишь по 10 делам имеются записи на постановлении о том, что права обвиняемому понятны. Не приводились права обвиняемого, а имеются только указания на то, что права, изложенные в ст. 46 УПК, обвиняемому разъяснены – по 16 делам, из них по 12 неизвестно, понятны ли они обвиняемому.

О том, что права обвиняемому понятны, имеются записи в протоколах допросов обвиняемых по 51 делу.

Только в протоколах допросов обвиняемых, и лишь по 8 делам, отмечено, что в результате разъяснения прав обвиняемый ходатайств, заявлений, жалоб, отводов не имеет.

Столь неоднородный подход к выполнению рассматриваемых действий и к их отражению в материалах дела; происшедшие изменения в законодательстве требуют установления единого порядка проведения и фиксации обеспечительных мер в ходе предъявления обвинения.

На наш взгляд, этому способствовало бы правило об обязательном составлении протокола предъявления обвинения. В нем последовательно излагались бы все действия следователя, связанные с предъявлением обвинения и обеспечением прав личности, а также сделанные обвиняемым заявления как по предъявленному обвинению и порядку его предъявления, так и по поводу разъяснения прав и обеспечению их реализации. Что отвечало бы интересам как следствия, так и обвиняемого.

В Проектах УПК обоснованно предполагается изложить обязанности обвиняемого. Что будет служить предупреждению неправомерного поведения обвиняемого.

Существенную роль в защите прав и законных интересов личности играют нормы о праве обвиняемого пользоваться услугами защитника при производстве по уголовному делу.

Среди изученного нами 221 дела с момента предъявления обвинения защитник участвовал по 104 делам (47,05 %). По 117 (52,9 %) делам защитник не участвовал на этапе предъявления обвинения, и, как правило, в ходе следствия вообще172.

Как уже отмечалось, право пользоваться услугами защитника не было разъяснено по трем делам и по ним на предварительном следствии защитник не участвовал173. По остальным 114 делам неучастие защитника объяснялось отказом обвиняемого от его услуг.

При этом мотивы отказа от услуг адвоката не выяснялись по 72 делам (61,5 % от 117 дел). Отказ фиксировался в отдельном протоколе до предъявления обвинения (по 28 делам); в отдельном протоколе после предъявления обвинения (по 4 делам); в заявлении обвиняемого, которые подавались до (по 3 делам) и после (по 6 делам) предъявления обвинения; в протоколе допроса обвиняемого (по 24 делам); на постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (по 7 делам).

Лишь по одному делу из изученных отказ был принят в присутствии адвоката (дело в отношении рядового в/ч 32946 Матвеева).

Рассматриваемой проблеме Верховный Суд РФ уделяет должное внимание. Им указывалось на то, что отказ может быть принят лишь в случае его добровольности и при реальной возможности для обвиняемого воспользоваться услугами защитника174. Фактически судебная практика признает возможным отказ от формальной защиты только в присутствии адвоката. Верховный Суд РСФСР отмечал, что запись в протоколе судебного заседания об отказе от услуг защитника сама по себе не свидетельствует об обеспечении подсудимому права на защиту175.

Порядок принятия отказа обвиняемого от услуг защитника только в присутствии последнего положительно сказывается на обеспечении подсудимому права на защиту. По 222 делам, рассматриваемым в 1993-1995 годах военным судом Московского гарнизона, защитник не участвовал в деле лишь по 6 делам (2,7 %). При этом заявленные отказы, согласно протоколу судебного заседания, не были связаны с трудностями материального характера по оплате услуг адвоката и приняты судом в каждом из случаев в присутствии адвоката, с обязательным выслушиванием мнения защитника.

Такая практика видится наиболее правильной и должна распространяться на стадию предварительного следствия.

Верховным Судом СССР и РФ неоднократно указывалось на недопустимость: вынужденного отказа от помощи защитника ввиду неприбытия последнего по уважительной причине176; замены защитника судом не из числа адвокатов177; необеспечения услугами защитника, когда обвиняемый отказался от конкретного защитника, а не вообще от формальной защиты178.

О крайне негативной тенденции свидетельствуют (пока единичные) случаи отказа от защитника на следствии, когда обвиняемый заявлял о невозможности оплатить его услуги (см., например, уголовные дела в отношении военнослужащих в/ч 28557 рядовых Хусаинова и Жарова; в отношении военнослужащего в/ч 1250 мл. сержанта Быкова, рассмотренные военным судом Московского гарнизона в 1994-1995 г.г.). Возможность оплаты услуг адвоката в настоящее время остро затрагивает малоимущие слои населения, в т.ч. и военнослужащих. Особенно лиц рядового и сержантского состава, проходящих службу по призыву – они фактически не располагают достаточными личными средствами, а запрашиваемые адвокатами денежные суммы несоизмеримы с получаемым военнослужащими денежным довольствием179. Проблема неплатежеспособного обвиняемого со времени усугубляется. Известны случаи, когда адвокаты не берутся защищать обвиняемых без предварительной оплаты своих услуг180.

Действующее законодательство предусматривает возможность оплаты услуг адвокатов за счет государства. На решение этой проблемы направлено Постановление Правительства РФ от 7.10.1993 г. № 1911 «Об оплате труда адвокатов за счет государства»181.

Из изученных дел на этапе расследования принятие решений об отнесении оплаты услуг адвоката за счет государства встречается редко – в 5 из 56 случаев участия адвокатов по назначению (по 52 делам защитник участвовал по соглашению).

В судебном разбирательстве из 216 дел защитники участвовали по назначению в рассмотрении 104 дел, по соглашению – в 112 случаях. При этом военным судом вынесено решений об оплате услуг адвокатов за счет государства по 51 делу. И из них по 28 делам (54,9 %) осужденные были освобождены от возмещения расходов по оплате труда защитников. Сумма выплат по указанным 28 делам составила 2 млн. 325 тыс. рублей, а всего за счет государства адвокатам по 51 делу выплачено 4 млн. 435 тыс. рублей.

Трудности с оплатой услуг адвокатов играют не последнюю роль в их активности при защите обвиняемых. На предварительном следствии участие адвокатов при производстве по делу в подавляющем большинстве можно оценить как пассивное. Оно выражается в их присутствии при предъявлении обвинения и допросе обвиняемого, а также при ознакомлении с делом по окончании расследования. Из 108 дел, где участвовали адвокаты, ими заявлено 5 жалоб и ходатайств (об изменении меры пресечения в виде ареста, о соединении и прекращении уголовных дел).

На стадии судебного разбирательства адвокатами по 216 делам заявлено 10 ходатайств и жалоб, из них 5 – кассационных жалоб. По числу заявленных ходатайств активность адвокатов существенно не отличается от той, которая была на предварительном следствии. Однако по участию в исследовании доказательств, участию в прениях работа адвокатов в суде отличается существенно.

В частности, из 228 адвокатов по назначению участвовало 104, по соглашению – 124. Женщин участвовало 77 (на следствии – 43); мужчин – 151 (на следствии – 65). В какой-то степени преобладание мужчин можно объяснить тем, что большинство дел – о совершении воинских преступлений их подзащитными. В воинских преступлениях, в личности военнослужащих, мужчинам, в большинстве своем прошедшим военную службу, легче разобраться. Не удивительно, что активность мужчин по делам больше в сравнении с активностью адвокатов-женщин.

Пассивность адвоката наносит обвиняемому как бы двойной вред, поскольку, полагаясь на него, обвиняемый не стремиться к активной защите. Судебная практика справедливо признает существенным нарушением закона невыполнение обязанности по защите обвиняемого182.

Помимо сложностей с оплатой, в условиях Вооруженных Сил РФ с учетом отдаленности дислокации воинских частей от административных центров обеспечение военнослужащих надлежащими услугами защитника имеет трудности и в организационном плане.

Таким образом, учитывая неприспособленность действующих юридических консультаций по территориальному расположению для нужд военнослужащих; необходимость знание адвокатом военного законодательства для осуществления юридической помощи военнослужащим, в том числе по уголовным делам; проблемы материального свойства, связанные с оплатой услуг адвоката – можно заключить, что эти причины одни из тех, которые указывают на необходимость учреждения системы военных адвокатур183.

Средством обеспечения прав обвиняемого является обязанность органов расследования, суда предоставить возможность обвиняемому делать заявления, давать показания, заявлять ходатайства, знакомиться со всеми материалами дела, выступать в суде на родном языке и пользоваться услугами переводчика (ст. 17 УПК).

В условиях Вооруженных Сил данные требования особо актуальны. Объясняется это экстерриториальным принципом комплектования армии и флота личным составом; многонациональным составом частей и подразделений. При том, что русский язык является единственным официальным языком общения в Вооруженных Силах и на нем же ведется судопроизводство (согласно ч. 1 ст. 68 Конституции РФ русский язык признан государственным языком на территории России).

Другая особенность обусловлена практически невозможностью обеспечить обвиняемого услугам профессионального переводчика.

Между тем освоение некоторыми военнослужащими русского языка имеет определенные трудности, о чем свидетельствуют социологические исследования, касающиеся образовательного уровня военнослужащих. Среди военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, лишь 43 % имеют среднее специальное образование и высшее образование184.

Наличие объективных сложностей в обеспечении в условиях армии и флота обвиняемого услугами переводчика требует от органов, ведущих процесс, повышенной ответственности в подборе переводчика.

С практической точки зрения вопрос о необходимости обеспечения переводчиком целесообразно выяснить при разъяснении обвиняемому права пользоваться услугами защитника. Это позволяет заблаговременно185 перед предъявлением обвинения обеспечить гражданина переводчиком, удостовериться в его компетентности и непредвзятости. С тем расчетом, чтобы предъявление обвинения было проведено своевременно и надлежаще были соблюдены права обвиняемого. О выполнении названных выше действий можно было бы сделать запись в протоколе предъявления обвинения, о котором отмечалось в настоящем параграфе.

Судебной практикой уделяется пристальное внимание соблюдению норм ст. 17 УПК. Верховным Судом РСФСР как существенное нарушение закона признавалось выполнение следователем функций переводчика186, отсутствие письменного перевода обвинительного заключения на язык, которым владеет обвиняемый187; необеспечение услугами переводчика защитника, законного представителя188 и др189.

Из изученного 221 дела нарушения положений ст. 17 УПК из 14 дел, где требовалось их соблюдение, были установлены по одному делу, по обвинению Раутова. Протокол судебного заседания не содержит сведений о разъяснении подсудимому норм ст. 17 УПК, хотя по национальности тот был татарин.

По остальным делам суд обоснованно не только разъяснял рассматриваемое право подсудимым, но и получал от них соответствующие пояснения о том, что права понятны; от услуг переводчика они отказываются, поскольку русским языком владеют хорошо и желают давать показания на русском языке.

Права и законные интересы личности существенно затрагиваются в случае применения мер процессуального принуждения, особенно мер пресечения. В связи с этим интересам обвиняемого отвечает установление и реализация требований уголовно-процессуального закона, направленных на предупреждение произвола и определение границ необходимого и допустимого принуждения190.

Закон достаточно подробно регламентирует условия и порядок применения мер пресечения (глава VI УПК). Из 225 дел (в отношении 237 человек), рассмотренных военным судом Московского гарнизона в 1993-1995 г.г. на стадии предварительного расследования в отношении военнослужащих применялись следующие меры пресечения: заключение под стражу – в отношении 93 лиц; наблюдение командования воинской части – в отношении 128 человек; подписка о невыезде – в отношении 14 лиц. Отсутствовали данные о применении меры пресечения или об отобрании обязательства о явке в отношении двух обвиняемых.

Анализ применения наблюдения командования воинской части показывает о невыполнении следователями ряда норм УПК. Во всяком случае в материалах уголовных дел отсутствуют отметки об их выполнении. Это не способствует защите прав и свобод обвиняемых и должно стать предметом внимания прокуроров и судов. Так, в соответствии со ст. 92 УПК копия постановления о применении наблюдения командования воинской части вручалась обвиняемому лишь в 4-х случаях. В материалах уголовных дел отсутствуют отметки о разъяснении сущности данной меры пресечения, а также порядок ее обжалования. Вопреки требованиям ст. 100 УПК командованию части письменно не было сообщено о применении данной меры пресечения, и в 23 случаях от командования не получены уведомления об установлении наблюдения за военнослужащими. Там же, где подобные уведомления направлялись, в единичных случаях разъяснялись сущность меры пресечения и обязанности командования в связи с ее применением.

Отчасти на решение рассматриваемых вопросов направлена ч. 3 ст. 72 «Инструкции органам дознания Вооруженных Сил и иных воинских формирований Российской Федерации»191, согласно которой военнослужащие при применении к ним наблюдения командования воинской части лишаются на время действия данной меры пресечения права ношения оружия, постоянно пребывают под наблюдением своих начальников или суточного наряда, не направляются на работу вне части в одиночном порядке, не назначаются в караул и другие ответственные наряды.

Не меньшее распространение в условиях армии и флота имеет практика применения к военнослужащим меры пресечения в виде заключения под стражу. Несмотря на суровость данной меры и достаточно подробное регулирование порядка ее применения, результаты рассмотрения 93 фактов ареста в отношении обвиняемых показывают, что нередки случаи нарушения прав обвиняемого.

Так, о праве судебного обжалования ареста и продления срока содержания под стражей сообщалось 46 обвиняемым (49,4 %), без разъяснения вопреки требованиям ст.ст. 58, 92 УПК порядка его реализации. Кроме того, ни один из обвиняемых не уведомлялся о возможности подачи жалобы прокурору. 49 обвиняемым не вручалась копия постановления о применении заключения под стражу. Это осталось без внимания и прокурора, и суда.

Отмеченные нарушения усугубляются тем, что из 225 изученных дел по 117 делам адвокат не участвовал в производстве по делу на предварительном следствии. Из участвующих три адвоката подали жалобы в порядке ст. 2201 УПК, две из которых были судом удовлетворены.

В связи с изложенным было бы правильным предусмотреть в законе обязанность следователя производить запись (на постановлении о применении ареста) о выполнении им требований ст.ст. 58, 92, 2201 УПК. То, что право и порядок обжалования ареста разъяснены и понятны, своей подписью удостоверял бы и обвиняемый.

Ст. 101 УПК предусматривается возможность изменения меры пресечения, в том числе и заключения под стражу как органом расследования, так и судом.

При назначении судебного заседания военные суды по 10 делам (из 221) изменили арест на наблюдение командования воинской части, в том числе по ходатайству адвокатов – по 2 делам.

Активнее по сравнению с началом 90-х годов используется освобождение из-под стражи под залог. При этом возникает проблема нравственного характера – далеко не все в состоянии обеспечить возможность применения данной нормы. В результате нарушается равенство граждан перед законом ввиду различий в материальном положении, что, по утверждению Г.В. Дроздова, порождает процессуальное неравноправие обвиняемых192.

Более того, нередки факты использования освобождения под залог с целью скрыться от следствия и суда193. Из освобожденных из-под стражи в 1994 году 14374 обвиняемых 204 скрылось (в отношении 136 скрывшихся был применен залог)194.

Возможность судебного обжалования ареста или продления срока содержания под стражей является существенной гарантией прав личности (ст.ст. 2201, 2202 УПК).

В 1992 году рассмотрено жалоб на 14387 арестованных, из них освобождены из-под стражи 2032 человека (14,1 %)195. В 1994 году рассмотрено 65218, из них удовлетворено около 20 %196.

В 1995 году (по состоянию на ноябрь) заключение под стражу на предварительном следствии органами военной прокуратуры применялось 6620 (в 1994 г. – 6550) раз. Обжаловались арест и продление срока содержания под стражей в 1993 году соответственно 709 и 40 раз; в 1994 году – 665 раз (10 % от 6550 арестов и 65 раз; в 1995 г. – 773 и 127 соответственно. Удовлетворено в 1993 году 185 жалоб (62 – с момента ареста, 123 – с изменением меры пресечения), т.е. 25,7 %; в 1994 году – 220 жалоб (33,1 %) – соответственно 86 и 134 жалоб; в 1995 г. – 234 жалобы (26 %) – 99 жалоб с отменой и 135 – с изменением меры пресечения.

Таким образом, если сравнивать в процентном отношении количество удовлетворенных жалоб военными и общими судами, то в военных судах этот показатель значительно выше.

Закон устанавливает довольно короткие сроки для подготовки и рассмотрения жалобы по существу. Военными судами с нарушением установленного срока в 1993 году рассмотрено 103 жалобы (27,1 %); в 1994 году – 208 жалоб (28,4 %); в 1995 году – 188 жалоб (20,* %), то есть практически каждая третья жалоба. По данным, приведенным Л.Н.Масленниковой, 50 % жалоб не рассмотрены в срок из-за не предоставления материалов для проведения судебной проверки197.

Без изучения материалов уголовного дела судья не может принять законное решение. Но их предоставление в срок обусловлено объективными трудностями (например, ввиду территориальной разобщенности расположения военных прокуратур и судов). Поэтому было бы справедливо установить 5-дневный срок рассмотрения жалобы судом, оставив 3-дневный срок действующим в отношении подозреваемого, к которому применен арест.

Со своевременностью и объемом предоставления материалов в суд связано решение главного вопроса – эффективность судебной проверки. Согласно п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.04.1993 г. «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей»198 в суд допускается представление в копиях постановлений о возбуждении уголовного дела, о задержании подозреваемого, о привлечении в качестве обвиняемого, о применении меры пресечения; протоколов допросов подозреваемого и обвиняемого и другие документы в подтверждение законности и обоснованности ареста.

Уже в законе изложен несколько односторонний подход, т.к. предписывается представлять в суд материалы, подтверждающие законность и обоснованность ареста. Следовательно, материалы, которые могут быть истолкованы не в пользу законности и обоснованности ареста, в суд могут не представляться. Это позволяет усомниться в том, что судья проверил обоснованность ареста. Кроме того, закон требует вынесения мотивированного постановления по результатам рассмотрения жалобы (п. 7 ст. 2202 УПК). Это вряд ли возможно без изучения всех материалов дела. О чем свидетельствует принятие следователем решения о применении ареста на основании всех материалов дела, тогда как проверка судом проводится лишь на основе копий некоторых документов. Поэтому, на наш взгляд, при проверке жалобы судьей должны исследоваться все материалы дела.

Нормы о судебном обжаловании ареста явились существенным шагом в установлении мер судебной защиты прав и свобод личности на предварительном следствии. Несмотря на ряд недостатков, главный положительный аспект данного права в том, что оно позволяет гражданину прибегнуть к защите прав и свобод путей обращения к независимой судебной власти, не связанной функцией уголовного преследования, уже на досудебных стадиях.

Идея о создании надежной судебной защиты прав и свобод личности уже на стадии предварительного расследования активно реализована в Конституции РФ и учтена при разработке проектов УПК РФ.

Так, согласно Конституции РФ только по судебному решению допускается: производство ареста, заключение и содержание под стражей (ст. 22 Конституции РФ); ограничение права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 23 Конституции РФ); проникновение в жилище против воли проживающих в нем граждан (ст. 25 Конституции РФ).

С учетом прямого действия норм Конституции РФ Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении № 13 от 24.12.1993 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением ст.ст. 23 и 25 Конституции Российской Федерации» рекомендовал судам незамедлительно разрешать материалы, предоставляемые в подтверждение необходимости ограничения прав граждан, изложенных в ст.ст. 23 и 25 Конституции РФ199. С такими материалами, например, в первом полугодии 1994 года обращались 1343 раза, 6 материалов отклонены200. Приведенные данные, хотя в абсолютных цифрах они незначительны, свидетельствуют в пользу судебных гарантий конституционных прав граждан при расследовании дел.

Противники этого обосновывают свою позицию трудностями организационного характера, которые могут возникнуть при реализации подобного рода мер201. Но в таком случае нужно вести речь о совершенствовании механизма исполнения правовых предписаний, а не отрицать их по существу.

О расширении судебных гарантий личности на досудебных стадиях свидетельствуют и нормы вновь принятого Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст.ст. 5, 8, 9)202.

Ответственным этапом предварительного расследования является ознакомление обвиняемого и защитника с материалами дела. Изучение уголовных дел свидетельствует о том, что нарушения закона при выполнении рассматриваемых действий встречаются нечасто, но ряд вопросов заслуживают внимания.

Из 117 дел, по которым ознакомление обвиняемого с делом производилось без участия защитника по делу, вопреки требованиям ч. 1 ст. 201 УПК право на ознакомление с делом с помощью защитника обвиняемым не разъяснялось по 20 делам (17,09 %). По тем делам, по которым указанную обязанность следователи выполнили (по 94 делам – 80,3 %), отказ от услуг защитника принят без приведения мотивов принятого обвиняемым решения. Лишь по трем делам (2,5 %) в протоколе ознакомления с делом отражено, что отказ имеет место по инициативе обвиняемого и не связан с какими-либо препятствиями, например, материального характера203.

По 7 делам обвиняемым не были разъяснены положения ст. 17 УПК.

Главная причина названных упущений видится в том, что следователи, однажды разъяснив содержание норм ст.ст. 17, 19, 46 и 47 УПК, не считают необходимым снова к ним возвращаться и обеспечивать их реализацию, предполагая, что соответствующая обязанность ими выполнена. Такой подход является ошибочным и противоречит закону.

Для обвиняемого важным является вопрос об исчислении сроков предварительного следствия и содержания под стражей при ознакомлении с делом (ч. 5 ст. 97 и ч. 6 ст. 133 УПК). Действующий порядок не представляется справедливым, когда по делу о совершении преступления группой лиц один из обвиняемых ознакомился с делом, а другие еще производят ознакомление204. Незачет времени ознакомления с делом при исчислении срока следствия и срока содержания под стражей способствует затягиванию выполнения данного действия, в том числе со стороны следователя.

Из числа изученных дел за один день обвиняемые произвели ознакомление в 105 случаях (из 225 дел), что составляет 49,7 %. Из них по делам о преступлениях, совершенных группой лиц, ознакомились за один день в 2,2 % случаев; от 5 до 25 дней по данной категории дел ознакомление производилось по 11 делам (4,9 %); в срок свыше 25 дней – по 4 делам (1,8 %). Необходимо учитывать, что объем материалов был незначительным – в 2-3 тома, с количеством эпизодов преступной деятельности от 1 до 3-х. Более наглядно о неоправданном затягивании времени ознакомления с делом со стороны следователей свидетельствуют результаты анализа дел о преступлениях, совершенных одним военнослужащим. В один день ознакомление произведено по 49,7 % дел, а в срок от 10 и более – по 33,3 % дел. Таким образом, рассматриваемые нормы и их реализация не способствуют быстроте судопроизводства, а главное – отодвигают на неопределенный срок начало судебного разбирательства, что не отвечает законному интересу обвиняемого в короткие сроки предстать перед судом.

В свете рассматриваемой проблемы значительные ущемления претерпевают арестованные обвиняемые. Они за один день ознакамливались с делом в 40 случаях из 93, а в срок, например, свыше 25 дней – по 19 делам (20,6 %). Так, ознакомление арестованного обвиняемого Тренина происходило в период с 27.04.1994 г. по 25.05.1994 г. Фактически же Тренин согласно протоколу ознакомления затратил времени – 27.04 – 1 час, 15.05 – 1 час 50 мнут и 25.05 – 2 часа. Арестованный Васильев аналогичные действия выполнял с 11.08 по 18.10 и за 6 дней, когда выполнялись действия по ознакомлению, суммарное время ознакомления составило 5 часов 50 минут. Обвиняемый Мещеров за три дня ознакомления в период с 9.08 по 18.09 изучил материалы дела в общем за 2 часа.

Военнослужащие, находившиеся под наблюдением командования воинской части, за один день производили ознакомление по 70 делам из 128.

Ни по одному из 221 делу следователи не выносили постановления об установлении графика ознакомления с делом, а столь длительные сроки явились следствием деятельности органов расследования.

Изложенное позволяет заключить, что содержащиеся в ч. 5 ст. 97 и ч. 6 ст. 133 УПК нормы не служат повышению эффективности следствия и существенно ущемляют в правах обвиняемых и поэтому должны быть упразднены205.

Актуальным представляется вопрос о том, через какое время после предъявления обвинения начинается ознакомление обвиняемого с делом. Короткие сроки в 1-5 дней или близкие к этому явно не содействуют осмыслению, обдуманному и логичному процессу организации защиты. Тем временем в ходе ознакомления с 225 делами по 47 (20,8 %) ознакомление начиналось в день предъявления обвинения, в последующие 5 дней данное действие выполнялось по 54 делам (23,7 %).

На наш взгляд, в интересах обвиняемого перед началом ознакомления с делом выяснить, все ли тот использовал возможности по организации защиты и ее осуществлению и нет ли по этому поводу ходатайств. В зависимости от этого и надлежит принимать решение о начале ознакомления с материалами уголовного дела.

После поступления дела в суд интересам обвиняемого в стадии принятия дела судом к своему производству служат: обязанность судьи выяснить по поступившему делу ряд конкретных вопросов, так или иначе связанных с обеспечением прав обвиняемого (ст. 222 УПК); обязанность судьи разрешить имеющиеся ходатайства и заявления (ст. 223 УПК); обязанность судьи в каждом случае удовлетворить ходатайство обвиняемого о вызове дополнительных свидетелей и истребовании других доказательств (ч. 3 ст. 223 УПК); обязанность судьи выяснить все ли требования УПК соблюдены в части обеспечения прав обвиняемого (ст. 2231 УПК); обязанность судьи обеспечить возможность подсудимому и его защитнику ознакомиться с делом (ст. 236 УПК).

Подсудимым лицо становится с момента вынесения постановления о назначении судебного заседания. После этого от 14 до 30 дней подсудимый находится в неведении относительно прав, которыми он обладает в ходе судебного разбирательства. Поэтому уместным было бы после предания суду объявить принятое решение подсудимому, ознакомив при этом его с правами. В то же время мог бы быть выяснен вопрос об участии в деле защитника (по соглашению или по приглашению суда) и, при необходимости, переводчика. При выполнении указанных действий подсудимый имел бы реальную возможность на данной стадии судопроизводства заявить ходатайство. Тем самым будут созданы предпосылки для эффективного рассмотрения дела в суде, обвиняемый получит реальную возможность участвовать на рассматриваемой части судопроизводства. При необходимости он мог бы быть ознакомлен с делом, ему своевременно вручались бы документы, перечисленные в ст. 237 УПК.

Обеспечению прав личности способствуют нормы о сроках рассмотрения уголовных дел. С учетом требований ст.ст. 2231, ч. 2 ст. 239 УПК с момента поступления дела в суд оно должно быть начато рассмотрением не позже 45 суток или 28 суток (в случае нахождения подсудимого под арестом). В 1992 году с нарушением сроков рассмотрено в Российской Федерации 18 % дел. По состоянию на 1 июля 1993 года суды в отношении 12 тысяч арестованных не приступали к рассмотрению дел свыше одного месяца. В 1 полугодии 1994 года число дел, рассмотренных с нарушением срока, выросло на 22,8 %. Такое положение явилось следствием плохой организации работы судов, увеличения судебной нагрузки, медлительности в оформлении судебных документов, нарушения процессуальных норм в ходе судебного заседания206.

Из изученных нами 223 дел в 1993-1995 г.г. в срок до 10 дней рассмотрено 25 дел (11,2 %); от 10 до 20 дней – 56 (25,1 %); от 20 до 30 дней – 54 (24,2 %); от 30 до 60 дней – 51 (22,8 %); свыше 2 месяцев – 37 дел (16,5 %).

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14.02.1992 г. по делу в отношении Кириллова обращено внимание на необоснованное нарушение судьями сроков рассмотрения дела207.

Нарушение сроков рассмотрения дел особо остро сказывается на арестованных обвиняемых, т.е. при нахождении дела в суде закон не определяет какие-либо ограничения времени содержания под стражей. На наш взгляд, в таких случаях обвиняемому должно быть предоставлено право обратиться с жалобой в вышестоящий суд. Следует согласиться с теми авторами, которые предлагают урегулировать срок ареста обвиняемого на судебной стадии208.

Подсудимый может тогда воспользоваться предоставленными ему законом правами, когда он осведомлен о них, они ему понятны и он знает порядок их реализации.

Согласно ст. 273 УПК обвиняемому подлежат разъяснению права, предусмотренные в ст. 46 УПК. Однако подсудимый обладает и правами, содержащимися и в других статьях УПК, быть осведомленным о которых он вправе209.

О соблюдении полноты разъяснения прав подсудимому, а также проведения данного действия с тем, чтобы он знал их содержание и смог пользоваться, высказываются и военные судьи210. Это не случайно. Изучение дел показывает, что в протоколах выполнение требований ст. 273 УПК отражается указанием на то, что права, предусмотренные ст. 46 УПК, подсудимому разъяснены и понятны (189 дел); по 22 делам – указанием на ст. 46 УПК и, кроме того, на разъяснение права на ознакомление с протоколом судебного заседания; по 7 делам – указанием на ст.ст. 46, 55 и на право об ознакомлении с протоколом судебного заседания. Не получен ответ, понятны ли права, по 4 делам и по одному делу в протоколе нет данных о разъяснении прав подсудимому. В связи с неоднородной практикой было бы правильным в ст. 273 УПК предусмотреть все права и обязанности подсудимого в ходе судебного разбирательства.

Нормы, обеспечивающие возможность участия подсудимого в исследовании доказательств (ст.ст. 280, 283, 285, 287, 288, 289-294 УПК), занимают важное место в установлении системы процессуальных гарантий подсудимого. Согласно положений приведенных статьей подсудимый вправе допрашивать других подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов; ставить на разрешение эксперта вопросы; давать показания по поводу сведений, содержащихся в оглашенных документах и т.д.

Соответственно данным правам председательствующий должен выполнить обязанность по обеспечению подсудимому возможности реализовать их в суде. В связи с этим правильно поступают те судьи, которые после дачи показаний, например, свидетелями, потерпевшими, не только дают возможность подсудимому и защитнику допросить их, но и предлагают подсудимому дать свои пояснения. Тем самым реально обеспечивается право подсудимого дать показания в любой момент судебного следствия, а также на участие в исследовании доказательств.

Выполнение судьей подобных «обеспечительных» действий должно отражаться в протоколе судебного заседания. Однако это делается не всегда, что показывает изучение протоколов судебных заседаний по 223 делам. По 111 делам (49,7 %) протоколы судебных заседаний не содержат сведений о том, разъяснялось ли право и предоставлялось ли подсудимому возможность допрашивать свидетеля. По тем же делам, где имеются записи о выполнении рассматриваемых требований закона, они в большинстве случаев отличаются неполнотой, неопределенностью; из их содержания невозможно получить точный ответ на вопрос, например, была ли подсудимому реально предоставлена возможность допрашивать потерпевшего. Наиболее употребляемые такого рода записи следующие: «других вопросов не было», «других вопросов не имели», «с показаниями согласен», и т.п.

Столь лаконичное изложение хода судебного разбирательства в ущерб содержанию делается, по-видимому, из желания уменьшить объем работы. Мнение о необходимости и возможности с правовой точки зрения сокращать текст протокола за счет упрощений в изложении порядка судебного заседания, (не указывать статьи УПК, регламентирующие действия суда и сам характер действий, вместо чего делать отметки типа «отводов не заявлено», «разъяснение прав», и т.д.; не излагать показания допрашиваемого столь подробно якобы потому, что они уже имеются в протоколах следственных действий и в показаниях нет противоречий) высказывалось судьями211.

С этим нельзя согласиться. Предназначение протокола судебного заседания – фиксировать подробно и точно ход судебного разбирательства, полноту обеспечения прав и законных интересов участников процесса, законность действий суда и других участников судебного разбирательства. Упрощенный вариант ведения протокола в первую очередь поставит в тяжелое положение подсудимого, т.к. действия суда, их соответствие закону, проверяются вышестоящей инстанцией по протоколу судебного заседания. Поэтому в данном вопросе нельзя исходить из целесообразности. Протокол должен четко и ясно отражать действия председательствующего по разъяснению и обеспечению прав и законных интересов подсудимого.

На недопустимость формального отношения к составлению протокола и обеспечению прав подсудимого указывалось в «Обзоре практики изготовления протоколов судебного заседания»212.

Во многом реализация права на ознакомление с протоколом судебного заседания и подачу замечаний на протокол зависит от соблюдения сроков их изготовления.

При изучении уголовных дел, рассмотренных тем же судом в 1994-1995 г.г., в протоколах имеется только дата рассмотрения дела, поэтому о сроках изготовления протокола объективные данные отсутствуют, что противоречит закону.

Протокол наряду с приговором – один из самых важных документов судебного заседания, своевременное ознакомление с которым осужденного и других лиц позволило бы оперативно разрешить возможные возражения и устранить нарушения закона, а, следовательно, обеспечить права подсудимого, осужденного в судебном заседании без последующих процедур.

Поэтому, на наш взгляд, в интересах подсудимого и других лиц, чтобы ознакомление с содержание протокола в целом происходило до окончания судебного разбирательства.

Изготовление протокола для этого можно было бы проводить ежедневно, для чего судебное заседание заканчивалось бы несколько ранее. Увеличение продолжительности судебного разбирательства компенсировалось бы тем, что многие вопросы, касающиеся обеспечения прав участников процесса, будут сняты. Кроме того, для ускорения изготовления протокола можно было бы активнее использовать технические средства.

Такой порядок изготовления протокола и ознакомления с ним особенно необходим, когда судебное разбирательство проводится вне места постоянного нахождения суда или основных участников процесса, что часто случается в условиях армии и флота.

Таким образом, рассмотрение процессуальных гарантий подозреваемого, обвиняемого позволяет заключить, что они являются важными средствами в защите прав и свобод военнослужащих.

Некоторые особенности реализации процессуальных гарантий личности в отношении военнослужащих возможны только в рамках действия общих принципов судопроизводства.

Деятельность военных судов по реализации процессуальных гарантий личности в целом соответствует требованиям закона и в то же время указывает на существование возможностей по совершенствованию действующего законодательства, так и практики по его применению.