В ожидании христа (повесть о казантипе)

Вид материала

Документы

Содержание Глава 7. Прошедшая конференция в памяти Марлена. Продолжение Часть vii. корсар от науки Евангелие от Луки Глава 2. Компьютерное расследование Глава 3. Тарас Иванович и идеи академика Рахманинова

Подобный материал:

• Жизнь по вере во Христа, 152.11kb.
• «Над пропастью во лжи.», 748.97kb.
• Мистерия Христа «Мистерия Христа», 1310.9kb.
• Наставления Правителю Раджагрихи из жизни христа звезда Хождение Приход Христа Знаки, 593.46kb.
• Восьмиклассникам, 5.16kb.
• В в. Список произведений: И. С. Тургенев повесть «Первая любовь» Л. Н. Толстой повесть, 189.91kb.
• Литературоведческие термины, 12.01kb.
• Мавшегося усвоением социалистических систем и вопросами радикального изменения общества,, 215.51kb.
• Список литературы на лето для будущих восьмиклассников, 20.5kb.
• Доказательства Божественности Иисуса Христа в полемике со "свидетелями Иеговы" Бегичев, 271.73kb.

Глава 6. Программист-детектив и доморощенный философ

1. Местный философ.

Для построения математической модели Степан привлек человека никогда высшую матема­тику не изу­чавшего и никогда прежде ею не интересовавшегося. Имя этого че­ловека Михайло Толев, оно еще встре­тится в нашем повествовании.

Род местного натурфилософа и убежденного аскета Михайлы Степановича То­лева был пере­селен в эти места из-под Курска сразу после войны с Наполеоном. Родона­чальник клана Толе­вых был дворовым че­ловеком знаменитого героя войны 1812 года Барклая де Толи. Нынче немалое число жителей Крымского Приазовия носит фами­лию Толевы. Но прочие Толевы му­жики хозяйствен­ные, расторопные и прижими­стые. Михайло же Толев - философ и в жизни, и в мыс­лях.


2. Социальный оптимист.

Его страстная убежденность в конечной победе добра над злом, его горячая привер­женность мо­раль­ным и духовным ценностям, превратили абстрактно мыслящего и во всех смыслах оторван­ного от реаль­ной жизни философа в не­примиримого борца про­тив всякого рода не­справед­ливо­стей. А его искренняя вера в науку, в прогресс, пре­вратили народного философа в убежденного со­ци­ального оптимиста.


Глава 7. Прошедшая конференция в памяти Марлена. Продолжение

1. Интерьеры особняка и конференция.

Но самое удивительное было то, что эмоционально более полноценно переживать это мыс­ленное путе­шествие, это виртуальное приключе­ние помогало дизайнерское искусство госпо­дина де Сен-Жака, офор­мившего интерьеры его дома.

Что это, особенности его восприятия, или просто совпадение? Может быть и первое, и вто­рое вме­сте, но по мере развертывания тематики конференции Марленово внимание привле­кали те или иные каж­дый раз новые детали интерьера дома, его дома. Эти детали были хо­рошо ему знакомы, более того они составляли неотъемлемую часть его внутреннего мира, ибо он был не только хозяи­ном, но и активным, неравно­душным заказчиком всей этой до сих пор удивлявшей его гармонии, и даже в некотором роде ее сотворцом.

Однако сейчас все это виделось ему по-другому, несколько в ином ракурсе, виделось, как нагляд­ная ил­люстрация этого странного путешествия, путешествия по научным направле­ниям и религи­озно-философ­ским течениям Востока и Запада.


2. Терпкий аромат Востока.

Во время докладов, сделанных библеистом профессором Сидерским и г-ном Воздушным, разде­ляю­щим эзотерические представления, его взгляд почему-то останавливался на восточ­ных элементах интерь­ера, которые вызывали у него неожиданно яркие ассоциации. Эти ас­социа­ции визуально под­крепляли сильные, до гипнотического воздействия, впечатления, на­веиваемые и мощным потоком ве­личественных биб­лейских истин, излагаемых доктором бо­гословия, и густыми терпкими оккульт­ными идеями таинст­венного Востока, с которыми знакомил ау­диторию известный в своем мире экс­трасенс.


3. Флибустьерский фрегат.

Это было странно и необычно. Но это происходило, происходило именно с ним. Во время докладов биолога, академика Рахма­нинова, и социолога Семена Претлегина он не­вольно за­держивал взгляд на деталях викторианского стиля, господствую­щего в интерьере дома. А сам дом представлялся ему величественным и, вместе с тем, уют­ным и остойчивым фрега­том, бо­роз­дящим волны различных теологических построений, бо­гословских концепций, на­учных гипотез и ква­зинаучных тео­рий.

Рахманинов, чернобородый, со сверкающими, черными, как антрацит, глазами, представ­лялся ему ка­питаном этого интеллектуального ко­рабля, человеком решительным и одновре­менно осмотри­тельным. Корабль этот (его собственный дом) представлялся ему надежным (и, не­сомненно, был та­ковым). А это вселяло, несмотря на явно флибустьерские наклонности капитана, уверенность в ус­пехе предприятия.


4. Домой с добычей.

А во время резюмирующего выступления Ивана Философова ему представилось, что ин­теллекту­альный фрегат конференции медленно возвращается к берегам доброй старой Анг­лии. Возвраща­ется с богатой добычей идей, добросовестно изученных, детально освоенных и акку­ратно, в тради­цион­ном для британ­ской эмпирической философии, духе, интерпрети­рованных. Удивительно и не­обычно все это было.


5. Рациональное объяснение.

Каков источник этих странных ассоциаций? Рациональное объяснение с ним произошед­шего вполне возможно. Мистические идеи, связан­ные, как с могучим монотеизмом Библии, изложенные профессо­ром Сидерским, так и с эгрегором, о котором толковал экстрасенс г-н Воз­душный, ассо­циируются, прежде всего, с Востоком.

А конструктивные и последовательно позитивистские идеи биолога Рахманинова и социо­лога Пре­тлегина опираются на устойчивые тра­диции европейской научной мысли. Традиции эти, как из­вестно, берут начало в елизаветинском веке, веке Ньютона. Они мощно продолжа­лись в викториан­скую эпоху, эпоху Дарвина.

Великие географические открытия, а позже строительство Британской империи, шли рука об руку со становлением и развитием западной естественно-научной мысли. В том, что акти­визиро­вались из­давна существовавшие в Марленовом подсознании ассоциативные связи ме­жду викториан­ским сти­лем и дарви­низмом, нет, собственно говоря, ничего удивительного.

Поэтому конференция и представлялась ему фрегатом, бороздящим волны восточной мис­тиче­ской мысли. Это, если и не тривиально, то, не­сомненно, в этих условиях, вполне естест­венно.

Конец шестой части.


ЧАСТЬ VII. КОРСАР ОТ НАУКИ

Если делаете добро тем,

которые вам делают добро,

какая вам за то благодарность?

ибо и грешники то же делают.

Евангелие от Луки

Глава 1. Академик Рахманинов глазами Марлена Михайловича

(Вспоминая прошедшую конференцию)

1. Корсар от науки.

Утро второго дня конференции было удивительно свежее и чистое. Солнце весело глядело на землю, освещая все вокруг. Казалось, сама природа радуется чистому небу и ясному утру. А легкий шаловливый ветерок, играя в зарослях, весело пробегает по земле, будя ее от пред­утренней сонливо­сти.

Первым читал доклад академик Степан Львович Рахма­нинов. Моложа­вый, стройный, с черными, как смоль во­лосами и сверкающими, как у кинозвезды, пронзительными глазами, своим внешним ви­дом он походил на преус­певающего менеджера, а по­вадками - на отчаян­ного корсара.

Впрочем, это, вроде бы, вполне поверхностное впечатление не противоречило ис­тине. Он действи­тельно был преуспевающим научным менеджером, нобелевским номинантом, руко­водителем одной из самых авторитетных в области генетики иссле­довательских лаборато­рий, и одновременно отчаян­ным авантюристом от науки.

Авантюристом он был особого склада. Насколько Марлену известно, он никогда не по­зво­лял себе вы­сказы­вать никаких, хоть сколь ни будь завиральных идей. Да что там завираль­ных, он никогда не выска­зывал мыслей, не находящихся в самом центре на­учного мэйнст­рима. Но с какой-то поистине дьяволь­ской лов­костью подводил других к мыслям не просто парадоксальным, а прямо таки револю­ционным, ниспровер­гаю­щим общепринятые устояв­шиеся истины.

Начало доклада прошло спокойно, поиздевавшись над академиком в первый день, когда тот произ­носил вступитель­ное слово, «чудеса» словно бы оставили ученого в покое. Но это только в начале.


2. Об азбуке биологии.

В его сообщении для профессионалов-биологов, вроде бы, не было ничего нового. Да и для широ­ких слоев просвещенных людей, не изучав­ших эту науку специально, но имеющих не­которое пред­ставление об основных ее принципах, нового тоже было немного. Просто боль­шинство (это, скорее всего, касается и части профессионалов) раннее никогда не задумыва­лись над проблемами, о кото­рых говорил молодой акаде­мик.

Марлен вроде бы и раньше знал, что тела людей и животных состоят из клеток, принци­пи­ально не от­личающихся от од­ноклеточных организмов (например, живущих «на сво­боде» инфузорий). Еще подрост­ком зачитывался он книжками о пчелах, муравьях и тер­митах и знал, что их семьи тоже представ­ляют собой единые ор­ганизмы (спе­циалисты называют их диффузными).

3. Феномен жизни.

- До сих пор главной претензией, предъяв­ляемой обществом научному мировоззре­нию, яв­ляется, якобы, неполнота и недостаточность его объяснений. По мнению оп­понентов, наука не может без ссылки на высшие силы объяснить феномен жизни, та­кой сложной, разнооб­разной и так разумно устроенной – обозначил г-н Рахманинов дискуссионную часть своего доклада.

- В действительности же современная теория эволюции в союзе с генетикой и тео­рией ин­формации пре­красно объясняет то, что не получившим достаточного об­разо­ва­ния, кажется непознаваемым, а потому чудесным - завершил он.


4. Слово берет оппонент с рогами.

И тут подал голос виртуальный оппонент академика:

- Ничуть ни бывало – голосом Рахманинова заявил со всех мониторов стройный, черново­лосый и чер­ноглазый красавец-черт, который до неразличимости по­ходил бы на нашего док­ладчика, если бы его куд­рявую голову не украшали элегантные рога с золочен­ными почему-то ост­риями. – Ваша пре­словутая эво­люционная теория, также как и справедливо запрещен­ная при Сталине генетика, ровно ничего не объяс­няют. Они только затуманивают голову своей мнимой ло­гичностью.

- В действительности – после небольшой, но весьма глубокомысленной паузы, продолжил рогатый оп­по­нент академика – только промысел Божий правит миром. И никакая наука ни­чего объяснить не в силах. Ничто не совершается вне воли Его, а поэтому ничего нельзя объ­яснить без ссылки на Прови­дение.

- И мы, черти, дети бездны – неожиданно завершил свое выступление рогатый двойник докладчика, – тоже су­ществуем и действуем по воле Его.

Затем все экраны потухли, а зал буквально всколыхнул дикий нечеловеческий хохот, в ко­тором ясно различались модуляции густого рахманиновского баритона.


5. Этого академик не ожидал.

Наблюдать реакцию г-на Рахманинова было чрезвычайно любопытно. Он был опытней­шим, весьма и весьма искушенным полемистом, за свою относительно недолгую, но бурную, многотрудную жизнь и успешную научную карьеру неоднократно побеждавшим на весьма горя­чих диспутах.

Но, тут неожи­данно столкнувшись с очень уж необычным оппонентом, академик, и это было видно не­вооруженным взглядом, решительно не знал, как поступить. Всерьез полеми­зировать с виртуаль­ным про­тивником, откровенно над ним издевающимся, конечно, не имело смысла. Оставить его вы­пад без внима­ния тоже было бы не совсем верно.

Академик нашел далеко не лучший, но все же выход. Он поспешно свернул доклад, уг­рюмо, во­преки своему обычаю, бормоча себе под нос, что продолжать работу в сложившихся условиях он не намерен.


6. Комментарий автора.

Сначала во вступительном слове, а затем во время основного доклада академик объяснил, что такое жизнь. Сегодня биологи понимают, что живой организм – это сложнейшая инфор­мационная система, существующая по иным, нежели неживой мир, принципам. Наверное для самых передовых мыслителей прошлых эпох жизнь была неразрешимой загадкой, кото­рая невольно толкала их в область оккультных представлений и мистически окрашенных эмоций. Но для людей со­временно мыс­лящих в объяснении г-на Рахманинова не было ни­чего принципи­ально нового.

Общение с электроникой позволяет даже на интуитивном уровне осознать принципиальное отличие информационных систем от механических. Со­всем, в сущности, небольшая доля во­ображе­ния позволяет осоз­нать принципы функциони­рования живого ор­ганизма, как системы на не­сколько порядков более сложной, чем самый навороченный ком­пьютер, тем не менее функционирующей по достаточно понятным законам. Тогда необходимость в мистическом объяснении природы живого начисто отпадает.


Глава 2. Компьютерное расследование

1. Детектив-любитель и доморощенный философ

Молодой детектив-любитель утверждал, что страстность натуры в совокупно­сти с бесконеч­ным, почти автоматическим говорением «умных слов», смысл ко­торых их произносящему вряд ли дос­тупен, сделали местного философа Михайлу Степановича То­лева неоценимым по­мощником при создании математиче­ской модели.

Почему именно эти особенности характера доморощенного философа помогают в ре­шении абст­ракт­ных задач, молодой Бандурыстенко более или менее понятно ответить не смог. А мо­жет и не захотел. Его невнятные ссылки на принцип Гофруа-Гоф­мана и на теорему Судзуки-Пет­ровского были слишком невра­зуми­тельны для человека непод­готовленного, коим был и остается пишущий эти строки.


2. Шерлокхолмов­щина.

Так или иначе, но математическая модель была разработана, и активная работа по раскры­тию преступ­ления началась. С отбором узкого круга гипотез из пол­ного набора таковых (кото­рых ока­залось более де­сяти миллионов) справилась специально адапти­рованная для этих це­лей под­про­грамма.

В подробности вдаваться не буду, скучна, на мой взгляд, эта шерлокхолмов­щина для совре­мен­ного че­ловека. Скажу только, что анализирова­лись все без исключения домо­чадцы и гости усадьбы. А под по­дозрение попали только 8 человек.


3. Осталось 15 гипотез.

Из почти 10-и миллионов гипотез, программа оставила только 15. По ее машин­ной логике все они имели право на существование, ибо были равно убеди­тельны. Это были, безусловно, инте­рес­ные резуль­таты, если бы не одно странное об­стоятельство. В 14-ти вариантах гипотез было названо восемь возможных преступ­ников, совершивших зло­деяния разными спо­собами, в раз­ной по­следователь­ности, самостоя­тельно или совме­стно с другими подозреваемыми. В 15-м же вари­анте преступник вообще не значился.


Глава 3. Тарас Иванович и идеи академика Рахманинова

(Вспоминая прошедшую конференцию)

1. Черт оттянулся на славу.

Жестко наехав на г-на Рахманинова в начале конференции и во время его основного док­лада, во время обсуждения доложенного академиком виртуальный черт, словно с цепи со­рвался. Здесь на­смешник с рож­ками оттянулся, что называется, на всю катушку. Он так изо­щренно издевался над ве­дущим обсужде­ние Тарасом Ивановичем, что того поневоле дела­лось жалко. Г-н Письменный негодовал, и его можно было понять. Он был уверен, что про­делки с чертями – это работа хакера и иллюзиониста. Та­рас Ивано­вич был очень не­плохим системным про­грамми­стом, поэтому справиться с чертом из мони­торов для него, вроде бы, не должно было составить проблему. Но, несмотря на все его ста­рания, он не мог урезонить на­халь­ного хакера, беспрестанно внедряющегося в его ло­каль­ную сеть.

Участники конференции знали, что архивариус, пока другие отдыхали, по нескольку раз в день, а также ночами сидит за компьютером. Он не скрывал, что пытается вычислить наглеца и ответной атакой прекратить его дальнейшие ин­тервенции. Но все его уси­лия неиз­менно заканчивались ничем. Сотни адресов хакера по всему миру, найденные поис­тине титани­че­скими усилиями архивариуса, оказывались или временными, или вообще ложными.

Кстати поиск иллюзиониста, транслирующего в особ­няк олигарха фигуры чертей, тоже проис­хо­дил. Его пыта­лись отыскать по лучам, направляе­мым им в окна конференц-зала, но и эти усилия не принесли плодов. Но об этом позже.

Но никто из нас и не подозревал, что кроме поиска хакера у Тараса Ивановича много вре­мени (он уделял этой работе, в основном ночи) занимает разработка некоего ему одному ве­домого дополнения к программе привезенной док­ладчиком второго дня Семеном Претлеги­ным. И мы, конечно, не могли предположить к каким катастрофическим последствиям, пре­жде всего для самого г-на Письменного, приве­дет в дальнейшем испытание этой злосчастной программы.


2. Злой рок.

Нервотрепка, вызываемая виртуальными гостями из преисподни, и постоянный недосып не могли не сказываться на настроении доброго от природы Та­раса Ивановича. Казалось, злой рок преследовал г-на Письменного. Прямая злоба и тайная недоб­роже­лательность участни­ков конференции словно шли за ним по пятам.

Выступает академик, говорит, не прямо, а, двигаясь по своему обычаю к цели окольными путями, где ссылками на автори­теты, где наме­ками, где абстрактными, вроде бы, рассуж­де­ниями, но упорно вы­нуж­дает слушателя принять его, Рахманинова еще не высказанную, а только заяв­ленную точку зрения. И вроде бы не дело ведущего уточнять и разъяснять слуша­телям точку зрения док­ладчика. Так нет же, ар­хивариус три раза подряд, причем в вызы­вающе от­кровенной форме, разъяснил при­сутствующим, прямо ткнул нас носом в смысл слов академика.


3. Было что уточнять.

Конечно, в докладе было что уточнять. Три головокружительно новых, совершенно не впи­сываю­щихся в традиционное мировосприятие, идеи промелькнули в речи ака­демика. Гово­рил о них Рахма­нинов не прямо, а намеками. Непосредственно, что на­зывается в лоб, они прозву­чали позже, на ве­чернем обсужде­нии его доклада, но, несо­мненно, именно он спрово­цировал движение мыслей слу­шателей в этом направ­ле­нии.

На вечернем обсуждении доклада началась ярост­ная дискуссия. Все это было страсть как инте­ресно. Каж­дая из тем, привлекших осо­бое внимание слушателей, требует от­дельного рассмотрения. Чем я, рис­куя злоупот­ребить вниманием любезного читателя, и займусь.


4. Об эволюции по Марксу.

Итак, первую тему докладчик назвал: «Марксизм, как теория дальнейшей эволюции вида homo sapiens». О марксизме академик упомянул, хотя и довольно недвусмыс­ленно, но со свойст­венной ему осторожно­стью. В туманных, и весьма витиеватых выражениях он выска­зал мысль, что планируемое Марксом пре­образова­ние по своим результатам должно было очень напоминать результаты биологи­ческой эволюции.

Продраться сквозь это наукообразное многословие было довольно трудно. Он, например, ска­зал:

- У Маркса коммуни­стическое общество берет за образец совер­шенную организацию жиз­недея­тельно­сти мно­гоклеточного ор­ганизма, с великим искус­ством использующего отдель­ные клетки, тоже яв­ляющиеся организмами, но подчиненными общей единой цели.

Далее добавил:

- Мар­ксов коммунизм был теорией, а осуще­ствлен­ный в СССР социализм, началом про­цесса, по­доб­ного био­логи­ческой эволю­ции…

- То же произошло, когда одноклеточные, прежде свободные, объединились в единый мно­гокле­точный ор­ганизм. И ровно такой же процесс – объяснил он - привел три вида насеко­мых: пчел, му­равьев и тер­митов - к образованию семьи. Подобная семья, тоже орга­низм, био­логи называют ее орга­низм диффузного типа. ибо ее отдель­ные органы, как и члены единого организма коммунистического общества, не соединены между со­бой, но связаны пищевыми сетями.

Вся эта сложная словесная конструкция искусно ка­муфли­ровала ост­рые и вообще то очень нетри­ви­аль­ные идеи докладчика.


5. Пре­вра­тить человека в му­равья.

Изящная тирада г-на Рахманинова по поводу марксизма наверное была бы остав­лена слу­шате­лями без внимания. Но именно с нее открыл обсуждение Тарас Ива­нович, который сформулировал про­блему с совершенно несвойственной ему гру­бой прямотой:

- Социальный организм государства диффузен (его элементы не соединены друг с другом) – начал эту часть обсуждения г-н Письмен­ный - и этим оно похоже на биологиче­ские диф­фузные организмы (пчел, муравьев, термитов). Но в государстве информация пере­дается не пищевыми путями, а по специальным каналам, как в обычном многоклеточном ор­ганизме. И если на первых этапах эти каналы (речь, письменность, гонцы) сильно уступали по эффек­тивности нервным сетям обычного организма, то с изобретением телеграфа стали их дого­нять, а сегодня, наверное, даже превосходят.

- Не только этим – продолжил он, - но и им тоже, наверное, объясняются попытки комму­нистов так усовершенствовать систему государственного управления, чтобы она не уступала той, что функционирует внутри многоклеточного организма. Но, ввиду высокого интеллекта элементов, они, скорее всего, обречены. Интеллект отдельных клеток многокле­точного орга­низма (ежели о таком феномене во­обще можно го­ворить всерьез) близок к нулевому. Ин­тел­лект от­дель­ных особей пчел, му­равьев, или тер­митов тоже не­высок. Поэтому жесткая орга­низа­ция в их семьях не вызывает вопросов. Но попробуйте ввести жесткую дис­цип­лину в стаде травоядных, у кото­рых, кстати, авторитаризм вожака необыкновенно силен. Не го­воря уже о стае хищников, где вожак всего лишь глава достаточно демо­кратично ор­ганизо­ванного коллектива.

- А теория Маркса – закончил свою преамбулу к предстоящей дискуссии архивариус - предпола­гала пре­вра­тить человека в му­равья. Вот это и будем обсуждать.


6. Особенно неиство­вали «патриоты».

Первым на эти слова г-на архивариуса откликнулся усатый (вылитый Письменный, только с ро­гами) черт с мониторов:

- Не тебе болван, и не вашему набитому дураку-академику - нахально заявил он – об­суж­дать и осуж­дать Маркса, вы его и мизинца не стоите.

После преамбулы г-на Письменного и ее комментария виртуальным двойником архива­риуса на эту тему высказались почти все участники конференции. А часть из них просто на дыбы встала.

Особенно неиство­вали так назы­ваемые «патриоты». Неясно, что их в этой ситуации так за­дело, но за­щитники тради­цион­ных ценностей были вне себя от возмущения. Больше всего они говорили о ду­ховно­сти. Что они имели в виду, применительно к этой теме, не очень ясно, но выло­жились они, что на­зыва­ется, по пол­ной про­грамме.


7. Эмоциональный взрыв.

Эмоциональный взрыв и, как следствие, горячая дискуссия, развернувшаяся по этому по­воду, пре­взошли все мыслимые и немыслимые ожи­дания. Интересно, что ее участники по какой-то не совсем яс­ной причине вы­двигали свои обвинения не докладчику, акаде­мику Рахманинову, а Тарасу Ивано­вичу Письменному. В итоге во второй день конференции г-н Письменный приобрел недоброжелате­лей и даже откровенных врагов еще больше, чем в пер­вый.

Но самым, пожалуй, инте­ресным продол­жением коллизии с докла­дом и его обсужде­нием было вы­сказы­вание на эту тему местного натурфи­лософа и самого стойкого из стоиков всех времен и наро­дов Ми­хайлы Толева. О нем мы еще расскажем. Изложил свои идеи доморо­щенный философ не на кон­ференции, а значи­тельно позже, когда запертые в городе подпис­кой о невыезде ее участники ко­ротали время за доброй ук­раинской горилкой.


8. Комментарий автора.

Рахманинов и Тарас Иванович утверждают, что коммунизм – это попытка превратить чело­веческие сообщества в муравейники. Причем это утверждение отнюдь не литературный об­раз. Оно подкреплено серьезными доводами, основанными на представлениях о живых ор­ганизмах, как об информационных системах. Действительно, коль возможен такой диффуз­ный организм, как семья муравьев, обменивающаяся информацией через систему совмест­ного питания, то почему невозможно преобразовать государство в единый организм с более продвинутой системой информационного обмена в виде телефона, телеграфа и пр.