Михаил Мухамеджанов
| Вид материала | Документы |
- Михаил Мухамеджанов, 8773.91kb.
- Автор файла (январь 2009г.): Мухамеджан Мухамеджанов, 250.83kb.
- Источник: приан ру; Дата: 25. 07. 2007, 1194.96kb.
- Симфония №6, фа мажор,, 117.38kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
- Белоголов Михаил Сергеевич «79 б.» Королёв Сергей Александрович «76 б.» Лущаев Владимир, 13.11kb.
- Михаил кузьмич гребенча, 73.67kb.
- Бюллетень книг на cd поступивших в библиотеку в 2010 году, 544.6kb.
- Алексеев Михаил Николаевич; Рис. О. Гроссе. Москва : Дет лит., 1975. 64с ил. (Слава, 1100.71kb.
- Михаил Илларионович Кутузов великий сын России, величайший полководец, генерал-фельдмаршал, 113.48kb.
До этого приема Ибрагим встречался с Грущиным два раза. Первый, на совещании в Мосгорисполкоме, второй, на банкете, устроенном в честь успешного окончания «самосвальной эпопеи». Во время банкета Грущин сам подошел к Ибрагиму, поблагодарил за проделанную работу и спросил, что бы исполнитель хотел получить в дар от Москвы. Ибрагим тогда смутился, замялся, ему тогда уже было известно о выделенных ордерах на комнату, поэтому просить ничего не стал, да и договорить им не дала огромная толпа чиновников, старавшихся лишний раз засвидетельствовать почтение и признательность такому важному советскому сановнику. Теперь Ибрагим решил воспользоваться предложением Грущина, что говорило в пользу этого визита.
Было и еще одно обстоятельство, почему он так стремился на этот прием. Он продолжал ломать голову, где он этого видел этого человека? Он уже был почти уверен, что они встречались и не раз, причем встречи эти были дружескими и теплыми. Но где, так и оставалось для него загадкой. Это стало для Ибрагима просто каким-то наваждением.
Виктор Васильевич встретил его приветливо и дружелюбно, что снова удивило и приятно поразило Ибрагима. Даже не выслушав до конца его грустную историю, Грущин быстро поставил свою размашистую визу с разрешением и подписью на заявлении в паспортный стол, поинтересовался здоровьем, учебой, личной жизнью и дополнительными пожеланиями. При этом он внимательно и с сочувствием выслушивал собеседника, не прерывая и не отвлекаясь на звонки. Было видно, что ему на самом деле небезразлична судьба пришедшего к нему на прием человека. Все это еще больше расположило Ибрагима, и он проникся огромной симпатией к этому поистине настоящему и прекрасному руководителю. Теперь он понял, почему в приемной толпились все эти люди. Все они знали, что в этом кабинете найдут понимание, сочувствие, а главное, помощь.
Всматриваясь в доброе и немного усталое лицо Грущина, Ибрагим мучительно пытался вспомнить, где они встречались? В какой-то момент ему показалось, что это вспомнил сам Грущин и приветливо ему кивнул. Но наваждение продолжалось, память пока еще не желала открывать свои тайны.
Они попрощались, как хорошие старые знакомые, и Ибрагим счастливый вышел из кабинета. Рассказывать о своих неприятностях на работе и в институте он стал. Ему это показалось мелким и недостойным. Решено было главное. Он стал москвичом.
Поглядывая на заветный штамп в паспорте, он вспоминал, как начальник отделения вызвал к себе начальника паспортного стола и приказал ему «немедленно, без всяких проволочек прописать этого замечательного азиата». Тот снова стал возражать, ссылаясь на законодательство.
- Ты резолюцию читал? - повысил голос подполковник на капитана. – Кто подписал, знаешь? Подписывай и не думай! Мне лично погоны еще не мешают. Если тебе они не дороги, как и твоя голова, можешь настаивать! В таком случае очень советую самому написать рапорт и продолжить службу где-нибудь, очень далеко от Москвы, где о тебе не вспомнит даже твоя жена и дети!
После этого капитан выполнил все формальности в течение двух минут, по истечении которых подполковник лично вручил Ибрагиму оформленный паспорт, проводил его до самого выхода из отделения, на прощанье горячо пожав руку и порекомендовав «обращаться к нему лично по любым вопросам».
Проводив Сашу, домой, которая невольно стала свидетелем этой сцены, Ибрагим поспешил в теперь уже свою законную квартиру, чтобы поближе познакомиться и подружиться со своими соседями. В свои прежние визиты он почувствовал, что они были ему не очень рады и встретили настороженно. Это было и понятно. Молодой, незнакомый, парень, да еще и приехавший из тьмутаракании, мог таить в себе разные неожиданности, в том числе и неприятные.
Соседи занимали две комнаты в трехкомнатной квартире, аналогичной Сашиной. В самой маленькой двенадцатиметровой комнате жила симпатичная, бойкая женщина лет шестидесяти Серафима Михайловна, работавшая инспектором в райпищеторге, чем-то удивительно похожая на Валентину Петровну. Другую комнату, чуть больше, чем у матери, занимала семья ее дочери. Сама дочь, Наталья Сергеевна, учитель истории средней школы, ее муж, Дмитрий Михайлович, ведущий инженер на заводе и их дочка Танечка, ученица восьмого класса.
Ибрагим поздоровался с Серафимой Михайловной, которая открыла ему дверь, прошел в свою, самую большую, двадцатиметровую комнату, насладился сознанием того, что она теперь его, дождался, когда все соседи соберутся, и вышел на кухню, где ужинали Дмитрий Михайлович и Наталья Сергеевна.
- Добрый вечер! Приятного аппетита! – поприветствовал он их. – Не помешаю?
Дмитрий Михайлович кивнул, так как рот его был занят рыбой, а Наталья Сергеевна поздоровалась и подвинулась ближе к мужу, освобождая место за столиком, оставшимся от прежних соседей.
- Наверное, все-таки помешал, - констатировал факт Ибрагим и направился в свою комнату. – Я подожду, пока вы поужинаете, а потом хотел бы с вами поговорить и поближе познакомиться.
- Ладно, чего уж там, - наконец дожевал рыбу Дмитрий Михайлович. – Не стесняйся, проходи, садись с нами ужинать!
- Честно говоря, не откажусь! – улыбнулся Ибрагим. – Я с самого утра ничего не ел. Только у меня даже тарелки нет, не говоря уже о вилке и чашке.
Наталья Сергеевна вскочила, быстро положила рыбу с картошкой в глубокую тарелку, поставила ее перед новым соседом, переставила стул, чтобы не сидеть к нему спиной, пододвинула к нему ближе масло, капусту в банке и маринованные грибы в вазочке. Перед тем, как сесть на стул, Ибрагим быстро сходил в комнату и принес оттуда бутылку грузинского «Цинандали», килограмм различных шоколадных конфет, торт «Прагу» и букет из пятнадцати алых гвоздик. Вручив цветы соседке, он поставил вино со сладостями на краешек своего стола, попробовал рыбу и поблагодарил Наталью Сергеевну за вкусно приготовленный ужин.
- Это не Наташа готовила, - улыбнулся Дмитрий Михайлович. – Это ее мама, баба Сима. Она у нас мастерица. Значит, празднуем новоселье, я так понимаю? Наташа, тогда неси рюмки!
- Новоселье будет немного позже, - ответил Ибрагим. – Это так, для близкого знакомства. Нам же теперь вместе жить, и я бы предложил выпить вина, чтобы меньше ссориться и лучше понимать друг друга. А еще я бы пригласил бабу Симу, чтобы поблагодарить за отличный ужин.
- Ну, вот, а вы все боялись, что у нас будет нехороший сосед? – обратился Дмитрий Михайлович к жене. – А он, вроде бы, даже ничего, симпатичный и уважительный. Видишь, как ловко подметил, что ссориться, все-таки будет, но мало, потому что не хочет.
Все дружно рассмеялись, Наталья Сергеевна встала и пошла, приглашать мать, заодно и поставить цветы в вазу.
Когда она вернулась с мамой, Ибрагим встал и торжественно вручил букет из пятнадцати белых гвоздик Серафиме Михайловне.
Чай с тортом и конфетами пили уже в ее комнате за большим столом. К чаепитию присоединилась еще и Танечка. Ей Ибрагим подарил букет лиловых хризантем.
Немного рассказав о себе, Ибрагим обратился к Серафиме Михайловне:
- Мне бы очень хотелось, чтобы вы в этом доме оставались хозяйкой. Как я понимаю, вы ведете хозяйство в своей семье, следите за порядком. Я не набиваюсь к вам в сыновья, хотя и был бы совсем не против этого, но свое хозяйство как-нибудь буду вести сам. Так как мы живем вместе, я не стану возражать, если вы установите общий порядок. Я никогда не жил в коммунальной квартире и поэтому совершенно не представляю, что и как здесь нужно делать? Чтобы всем было удобно, и мы лучше понимали друг друга, мне бы хотелось, так сказать, знать свои права и обязанности. Не могу обещать, что буду тихим, покладистым соседом, люблю жизнь, у меня много друзей, привычек, конечно же, пороков, но одно могу обещать твердо. Если мы договоримся разумно, не ущемляя права каждого, свои обязательства постараюсь выполнять четко и честно. Короче, предлагаю мирно сосуществовать, уважая друг друга. У нас говорят: «Сосед – послан Богом, не уважать его, значит, не уважать волю Всевышнего»
В конце визита все были довольны и разговором, и новым соседом. По крайней мере, он производил неплохое впечатление. По сравнению с его скандальными, склочными и мелочными предшественниками, он казался просто ангелом. Единственное, что огорчало Серафиму Михайловну, так это то, что исполком отказал ей в получении дополнительной площади.
- Решение вашего вопроса пока что откладывается, - ответила ей начальник жилищного отдела, женщина лет пятидесяти. – Мы не можем вам ничем помочь, даже если вмешается сам председатель исполкома. Да, мы обещали помочь вашей семье, а я лично была уверена, что все так и произойдет. Скажу даже больше, мы уже подготовили решение для депутатской комиссии, как вдруг именно эту комнату потребовали в Моссовете, и ее судьба уже решалась на самом верху. Так что придется потерпеть. Советую смириться и подружиться с новым жильцом. Сами видите, какой он важный человек, раз за него хлопочут такие большие и влиятельные люди. Думаю, что в вашей квартире он задержится ненадолго, вот тогда снова и вернемся к вашему вопросу. Кстати, может, все и к лучшему. Мне кажется, если он замолвит за вас словечко, наша помощь может, и не понадобится. Подумайте об этом!
Когда Ибрагим уехал, Серафима Михайловна с домочадцами пришли к выводу, что это не самый плохой подарок судьбы. Судя по тому, что ему, еще студенту выделили комнату, в скором будущем его покровители обязательно поселят в отдельную квартиру. А, если с ним подружиться, то и перепасть может немало. Чем черт не шутит?!
-6-
Наконец, наступила суббота.
Саша была взволнована. Сегодня предстояло увидеть комнату Ибрагима, а главное, познакомиться с его родителями. Вчера вечером было видно, как он волнуется, с большим трудом стараясь не показывать вида. Попытки завести разговор о родителях, вызывали только еще большее волнение, не слишком удачные шутки и такие же неудачные попытки сменить тему разговора. Когда же она предложила отложить визит до лучших времен, он неожиданно собрался, успокоился и ответил, что завтра собирает и желает видеть только самых близких людей, в первую очередь именно ее. Расставаясь, они договорились, что он позвонит утром, а затем зайдет ровно в два часа дня, чтобы проводить ее с мамой, бабушкой и Юлькой в свой дом.
- Знаешь, Саша, - сказал он прощаясь. – Завтра у меня будет нелегкий день, хотя и очень радостный. И мне бы очень хотелось, чтобы у тебя он был только радостным и счастливым. Я постараюсь и прошу тебя помнить, что ничто не повлияет на мое решение, стать твоим мужем. Ничто, даже родители. Главное, чтобы у тебя ко мне чувства не погасли. А теперь мне пора, надо стараться, чтобы завтра все было торжественно и празднично. Ведь у меня двойной праздник: комната и ты.
- До ужаса интересно, куда мы все-таки идем? - сказала Юлька утром, после звонка Ибрагима. – Саш, неужели он даже не намекнул, где его квартира? Судя по тому, что он обещал за нами зайти, она где-то недалеко, иначе бабушку пришлось бы везти на машине.
- Юля, не мучай! - ответила Саша. – Я сама сгораю от любопытства, но сюрприз есть сюрприз. Так что терпи!
- Господи! – сказала мама. – Какая ерунда вас волнует? Я вот думаю, какие сюрпризы нас еще ожидают? И главный, родители Ибрагима. Как с ними себя вести, о чем говорить?
- Ибрагим просил вести себя естественно, - сказала Саша. – Его родители очень добрые и хорошие люди. Да, совсем забыла вам сказать. Там будет его младший брат. Он тоже приехал с ними.
- А он такой же симпатичный, как старший? – лукаво поинтересовалась Юлька.
- Не знаю, не видела, - ответила Саша. – Но тебе бы я посоветовала меньше интересоваться другими парнями, а, то твой Юрка, ни за что наставит ему синяков.
- Да, да! – согласилась с нею бабушка. – Юра тоже шуток на эти темы не любит, как и Ибрагим. Этот будущий зять ухажеров отхаживает, да до больницы спроваживает, другой тоже не лучше. Скоро на моих внучек другим парням и посмотреть-то будет боязно. Глядишь, так все окрестные травматологические пункты работой и обеспечим.
Все рассмеялись. У Юльки уже давно появился жених, который в настоящее время служил в армии. Он был симпатичным, серьезным и уже раза два доказал, что умеет постоять за честь своей возлюбленной. По крайней мере, к Юле относился очень серьезно, считал ее своей законной невестой и отвадил одного ухажера так, что тот действительно оказался в травмпункте.
Ибрагим, как и обещал, появился ровно в два.
Мама и бабушка были готовы уже давно, а девчонок пришлось ждать еще минут двадцать. Надежда Петровна была недовольна, но Ибрагим старался ее успокоить.
- Пожалуйста, не волнуйтесь! Гости приглашены к половине третьего.
- Значит, идти минут десять? – быстро в уме сосчитала она.
- Зинаида Николаевна, - специально громко спросил он бабушку, чтобы слышали все. – Сколько вам нужно времени, чтобы пройти метров сорок?
Услышав его, в комнату вбежали Саша и Юля.
- Значит, твоя комната в нашем доме? – воскликнула Саша. – Как обещал?
- Конечно! - расплылся в довольной улыбке он. – Как видишь, пока свое слово удается держать.
Женщины вновь рассмеялись, поздравили Ибрагима с удачным сюрпризом, и вышли из квартиры. По мере того, как они пересекали двор, веселье становилось еще оживленнее. Ибрагим уверенно вел их к тринадцатому подъезду, симметричный их второму.
Их девятиэтажный, четырнадцати - подъездный дом имел конфигурацию буквы «П». Поэтому у входа в подъезд Ибрагима, они уже не могли сдержать смеха. Ибрагим от души веселился вместе с ними. Сюрприз удался, но это было только его начало.
Когда Ибрагим поднял их на третий этаж и предложил пройти в квартиру, у них у всех началась дружная истерика. Мама с бабушкой, обнявшись, стояли в дверях, хлопали друг друга по спине и пытались успокоить друг друга. Саша давилась от смеха, сползая по стене, а Юлька завывала так, что было уже не понять, смеется она или плачет?
Ибрагим даже испугался. Не случился бы с ними какой-либо приступ? Он взял умирающую от смеха бабушку, повел ее в комнату и с трудом усадил ее за стол. Надежду Петровну, находящуюся в таком же состоянии вели под руки ее дочери. Все они пытались взять себя в руки и успокоиться, но это у них получалось плохо. Периодически все прыскали от смеха.
Сидевшие за огромным столом гости с удивлением смотрели на вновь прибывших, не понимая, что происходит, улыбались, но кое-кто уже начинал заражаться смехом.
Наконец, Ибрагим усадил всех четверых и попытался объяснить причину такого веселья.
- Уважаемые друзья! – заговорил он, еле сдерживая смех сам. – Прошу вас извинить этих милых женщин, но сюрприз, который я для них приготовил, оказался даже через чур удачным. Впрочем, вы и сами это видите. Дело в том, что они только что вышли из точно такой же квартиры, который находится в противоположном крыле этого дома. Так вот, они вышли из квартиры, расположенной на третьем этаже, из второго подъезда и попали в точно такую же квартиру, находящуюся в этом крыле. Совпало все, даже расположение комнат и распределение по ней ее обитателей. Правда, они этого еще не знают. Когда-то я пообещал Саше, что получу комнату в их доме. Она, естественно, не поверила. Ну, а теперь, как вы теперь все видите, они умирают от смеха. Позвольте представить вам своих друзей…
По мере того, как он говорил, вся комната заражалась хохотом. Когда он закончил, все уже дружно смеялись, толкая друг друга и вытирая слезы. Сюрприз удался на славу, дал начало веселому новоселью и общей дружбе.
Когда смех немного стих, все обратили внимание на стоящего с бокалом лысоватого, но еще красивого, крепкого мужчину, доброе лицо которого светилось от радости. Судя по тому, что он сидел во главе стола, рядом с красивой восточной женщиной и парнем, которые были удивительно похожи на Ибрагима, было понятно, что это его родители и брат.
- Дорогие друзья! – сказал негромко его отец, и шум стих. - Огромное спасибо за то, что вы сегодня пришли разделить с нами радость за нашего сына. Для нас это радостное и немножечко грустное событие. Родителям всегда грустно, когда мальчики становятся мужчинами и улетают из родительского гнезда. Но это не омрачает радости и не уменьшает гордости за них, особенно, когда они добиваются таких успехов, каким сегодня может похвастаться наш сын. Нам очень приятно видеть, что у него так много хороших и добрых друзей, принимавших в его судьбе непосредственное участие. Он сказал мне, что сегодня, за этим столом, соберутся те, кого он считает самыми близкими друзьями, и мы, его родители счастливы, что вас так много. Сегодня эти очаровательные женщины принесли в этот дом лучший подарок к торжеству, веселье и смех. И мне бы хотелось, чтобы они никогда не кончались. Пусть здесь чаще звучат смех, шутки, потому что они продлевают жизнь и делают человека добрее. Спасибо вам за вашу доброту и тепло ваших сердец! Извините, что тост получился длинным, но так много хочется сказать. За ваше здоровье, счастье и долгую светлую жизнь!
Все выпили и приступили к закуске. Разнообразие и обилие огромного стола просто поражало. Он практически занимал все пространство комнаты, собранный и сколоченный из небольших столов и снятых дверей. Напитков, блюд и посуды с закусками, соусами было столько, что довольно большая часть всего этого чуда кулинарного искусства пока еще не нашла свое место на столе и заполняла все остальное свободное пространство комнаты, кухни и площади соседей. В самой комнате пришлось использовать подоконник, немногочисленные предметы мебели, даже пол и место под столом.
Гостей тоже было немало. Хорошо еще, что комната была еще свободна от мебели, а сидеть приходилось на длинных сколоченных и обернутых поролоном скамьях, что позволяло расположить довольно приличное количество хоть и тесноватых, но довольно удобных сидячих мест. Все гости с интересом поглядывали друг на друга, знакомились и усердно ухаживали друг за другом, каким-то чудом приноравливаясь к тесноте, которая усиливалась за счет вновь прибывающих.
Ибрагим, занявший пока еще свободное место у двери, взял на себя роль тамады, встал с бокалом, дождался, пока все обратят на него внимание и произнес:
- Здравствуйте, мои дорогие! Я счастлив, что сегодня в этот день вы откликнулись на мой призыв, бросили все свои дела и находитесь здесь, со мною, моими родителями и друзьями. За четыре с половиной года я знакомился с вами на разных этапах своей жизни в Москве, каждый из вас помогал мне, внес свою долю помощи, и вот я стал москвичом. Огромное спасибо вам всем за участие и дружбу! Я вижу, многие еще незнакомы друг с другом, поэтому я с огромным удовольствием хочу вас всех представить. Хотелось бы, чтобы вы подружились, хорошие люди должны знать друг друга. Говорят же, «мой друг – твой друг». Надеюсь, вы возражать не будете?
После одобрительных выкриков: «Давай! Валяй!», он продолжил.
- Вы, конечно, поняли, первое слово сказал мой отец Рахим Ниязович, рядом с ним сидит моя мама Зейнаб Саидовна и мой братишка Амир, - улыбнулся он, увидев, что они пытаются встать. – Спасибо родные, но вы могли бы и не вставать, во-первых, это, увы, сложно, а потом, вас и так все увидят! Прошу остальных тоже не быть такими торжественными, иначе вы просто покалечитесь. Уверяю вас, этот стол сколотили мои друзья, и он довольно прочен. Думаю, что из-за некоторой тесноты, нам проститься. Предлагаю сидя поднять свои бокалы за здоровье моих родителей!
За столом возникло оживление, все все-таки кое-как поднялись и стоя опустошили свои бокалы и рюмки.
- Спасибо! – сказал он, дождавшись, когда все снова уселись и отведали закуски. - Раз уж я взял на себя роль тамады, разрешите представить своего друга, с которого все и началось. Еще в армии он пригласил меня погостить у себя дома в Москве, и вот чем все кончилось. Жаль, что он пришел один, иначе вы бы увидели всю его замечательную семью, которая первой приняла участие в моей судьбе, здесь в Москве.
- Да, именно так все и было, - сказал Славка, с трудом вылезая из-за стола. – Я пригласил погостить к себе старшину второй статьи Сабирова, а ему так понравилось гостить, что он решил остаться здесь навсегда. Сначала он вместо меня поступил в институт, от чего мама до сих пор прийти в себя не может. Никак не может поверить, что он лучше меня знает физику, чтобы ее черт побрал. Я ее до сих пор не знаю. Потом утер нос мне и всем моим друзьям, зарабатывая так, что мы всем скопом угнаться за ним не можем. Облазил всю Москву и ее окрестности, и теперь знает то, о чем мы даже представления не имеем. А теперь и вовсе стал москвичом. Его кошмарная энергия соизмерима с какой-нибудь приличной гидроэлектростанцией, а может даже и атомной. А ведь в армии был тихим, приличным и дисциплинированным. Рахим Ниязович, а у вас все сыновья такие же? Я бы еще кого-нибудь пригласил. Глядишь, и жизнь в Москве наладилась бы. А если серьезно, я рад, что у меня есть такой друг. Предлагаю выпить за нашего друга и его родителей!
После того, как все отсмеялись и выпили, Ибрагим снова встал.
- Я, конечно, не возражаю, что мне здесь поют дифирамбы, но только прошу не забывать, что это скромность не только украшает, но и развращает. Следующий, кого бы мне хотелось представить вам, человек, который сыграл в моей судьбе, пожалуй, самую главную роль. Он стал моим наставником, старшим другом. Леонид Сергеевич, человек очень серьезный, как и его тяжелая, сложная профессия.
Когда Леонид Сергеевич встал, всем сразу стало понятно, что это очень влиятельный и важный сановник. И казалось, что именно ему Ибрагим обязан всеми своими успехами.
- Я очень рад, что судьба подарила мне такого замечательного друга, - заговорил он. – Мне приятно присутствовать в такой славной и дружной компании, которую он собрал, приятно, наконец, видеть его родителей и сказать им спасибо за такого сына. К сожалению, мы с ним видимся не часто, и я чуть ли не последним узнал о его новой победе. Вот он назвал меня наставником, старшим другом, а я даже не знаю, кем себя считать? Все время получается так, что, скорее, я у него учусь, да помогает он мне намного больше, чем я ему. Кстати, должен отметить, что своей генеральской должностью, как это ни странно, я обязан именно ему. Причем делает он это совершенно бескорыстно и удивительно легко. Мы с супругой, и она не даст мне соврать, часто удивлялись, как такой, можно сказать, еще юный и отчасти наивный человек добивается таких грандиозных успехов? И совсем недавно мы поняли. Оказывается все очень просто. Однажды он сказал, что его деды и отец, очень смелые, сильные и гордые люди, которые не боятся взять на себя всю ответственность не только за себя, но и за людей, которым они верят. Теперь, глядя на вас, Рахим Ниязович, я убедился в словах вашего сына. Здоровья и счастья вам и вашей семье! И еще раз большое спасибо за сына!
Дальше все продолжалось в таком же духе. Ибрагим представлял друзей, они говорили тосты в его честь, в честь его родителей. Таким образом, он представил заместителя начальника МУРа Василия Степановича Лященко с супругой, друзей из института Сашу и Володю, свою хозяйку Валентину Петровну, своих новых соседей, даже друзей с дворовой волейбольной площадки. Но к удивлению всех приглашенных среди них не было того, кто, по их мнению, оказал в деле получения комнаты и прописки самую важную и главную роль.
Ибрагим это понял, и ему стало немного обидно, что все они, искренне, радуясь за него, никак не могли согласиться с тем, что и прописку, и комнату сделал он сам. Да, ему, конечно же, помогали, что-то даже делали за него, но самую важную и ответственную часть работы выполнил он сам, без чьей либо помощи.
Его не удивляло, что об этом важном и ответственном покровителе его постоянно спрашивают родители, друзья, даже мама, бабушка и сестра Саши. Его удивляло и чуть-чуть обижало, что в его способности не верила сама Саша. Она несколько раз подходила к нему и интересовалась, когда же, наконец, появится тот, кто «совершил всю эту фантастику с квартирой – близнецом»?
- Я и все мои просто умираем от любопытства, - смеялась она. – Когда же ты покажешь свой главный сюрприз? Очень хочется посмотреть на того, кто может проделывать такие штуки. Твои родители удивительно хорошие люди, а мама просто красавица. Я даже не представляла, что на свете могут быть такие красивые женщины. Одни волосы чего стоят, а глаза, а брови! Как ты думаешь, я им понравилась? По-моему папе я уже приглянулась. Ты знаешь, у меня к тебе просьба. Не говори ничего сегодня о нашей свадьбе, вдруг все испортится.
Между тем, веселье было в самом разгаре. Все перезнакомились и громко, перебивая друг друга, объяснялись в любви и дружбе, рассказывали забавные истории и приглашали друг друга в гости. На столе опустошались бутылки и менялись блюда. Ибрагим специально для обслуживания стола пригласил трех женщин из институтской столовой, которые успевали не только прекрасно выполнять свои обязанности хозяек, но и принимать самое активное участие в общем веселье. Нередко появлялись опоздавшие гости, которые мгновенно брались в оборот, уже представлялись сами и вовлекались в общее веселье.
Среди них оказались Людмила Васильевна с дочерью, два институтских друга Ибрагима, два приятеля из Мытищ, Абелян и Мила. От обилия гостей в комнате стало тесновато, и соседи Ибрагима предоставили для торжества свои комнаты. Все разбрелись по квартире и в каждом углу продолжались беседы, курящие выходили на балкон и в подъезд.
Гургена Саркисовича Саша увидела сразу, но подойти не могла. Его протиснули на другой край стола, поэтому они только, молча и вежливо, обменялись улыбками. Увидев Людмилу, от неожиданности она выронила ложку с пловом. Та кивнула ей и бросилась на шею вошедшему в комнату Ибрагиму.
Саша даже представить себе не могла, что они знакомы. Между тем Ибрагим, как старый знакомый, чмокнул ее в щеку, усадил рядом с соседкой и присел сам.
Саше это не понравилось, она поймала себя на мысли, что просто банально ревнует его. Она попыталась взять себя в руки, успокоиться, но что-то не давало ей этого сделать. Ей было неприятно видеть свою подругу именно здесь и сейчас. Этот сюрприз Ибрагима здорово испортил ей настроение. Ей сразу же захотелось домой. Сославшись на то, что необходимо проводить бабушку, она ушла и не вернулась.
Ибрагима Саша увидела только через два дня. За это время он несколько раз звонил, но она не подходила к телефону сама и просила домашних врать, что ее нет дома. Они удивлялись и спрашивали, что произошло? Она упорно ссылалась на плохое самочувствие, и ее оставляли в покое.
Оставшиеся на новоселье мама и Юлька рассказали, что после ее ухода веселье продолжалось, начиная набирать обороты. Часть столов сдвинули и разобрали, освободив половину комнаты. Начались танцы, пели песни. Причем, отплясывали так лихо, что пришли недовольные соседи и снизу, и сверху, но вместо того, чтобы ругаться, влились в общее веселье.
- Ибрагим, оказывается, неплохо поет под гитару и национальные инструменты, а еще и танцует, - сказала мама. – Петь его уговорили отец и друзья, а танцевать, – мама. Он, оказывается, с ней еще школьником ходил в кружок бальных танцев. Ты знаешь, все просто любовались, как грациозно и хорошо они танцевали. Его отец, как и твой, оставил половину ноги на фронте, но так пританцовывал национальные танцы, что многие ничего даже не замечали. Он очень добрый и мудрый человек. Нашу бабушку очаровал, со мной был галантен, даже Юльке внимание уделил. Ты ему тоже понравилась. Все спрашивал, почему ты ушла? Это он уговорил недовольных соседей смирить свой гнев и сделал их, чуть ли ни друзьями. Теперь мне понятно, откуда у Ибрагима удивительная способность налаживать отношения. До чего ж красива Зейнаб Саидовна. Она, правда, со всеми была осторожно вежлива, но приветлива и радушна. У нее во время танца случайно расплелась коса. Все просто ахнули. Коса была толщиною в хорошую мужскую руку и оканчивалась ниже колен. Сейчас это вообще большая редкость, а тут еще такая роскошь, да еще и в сорок лет. Ибрагим и его брат очень похожи на нее. Все порывался пойти за тобой, а его не пускали. Я даже не представляю, во сколько все разошлись, если мы с Юлей ушли в третьем часу, а там все еще приходили гости? Представляю себе, как он и его родители вымотались. Ты только посмотри, как ему его соседи новые помогали? Не хуже родных. Тоже очень симпатичные люди.
Юлька тоже была довольна. У Ибрагима оказалось много симпатичных ребят, которые, чуть ли дрались за право потанцевать с ней.
- Ты представляешь, Саш, - восторженно и со смехом говорила она. – Амир и институтский друг Ибрагима Саша не отходили от меня целый вечер, караулили даже у туалета. Ибрагиму пришлось их несколько раз от меня отгонять, а они, как два упрямых бычка, продолжали меня осаждать. Мне показалось, что они в подъезде даже выясняли отношения, дурачки.
Саша веселилась с сестрой и ждала Ибрагима.
Наконец, он появился, немного утомленный и радостный. Она предложила ему прогуляться, и он согласился.
Он был внимателен и очень интересовался ее самочувствием. Убедившись, что с ней не случилось ничего страшного, он осторожно спросил, как ей понравились комната и родители? Она ответила, что ей все понравилось, поблагодарила его за сюрпризы, и они снова от души посмеялись над совпадением квартир.
- А откуда ты знаешь Людмилу? – неожиданно спросила она.
- А ты ее тоже знаешь? Как интересно! – ответил он улыбаясь. – Надо же, до чего тесен мир.
- Да, я ее знаю. Ну, а все-таки, где вы с ней познакомились? – настойчиво допытывалась она, внимательно глядя не него. Ей вдруг показалось, что это напоминание о Людмиле его немного смутило. Было видно, что он чего-то недоговаривает.
- Да так, один приятель познакомил, - ответил он, пряча взгляд.
- А я знаю этого приятеля?
- Ну, уж этого я не могу знать, - ответил он, еще больше смущаясь.
- Ладно, пусть будет так, - сказала она серьезно. – И все-таки, ты чего-то мне не договариваешь. Извини, но врать ты не умеешь!
- Ну, хорошо, - сказал Ибрагим. – Если тебя это так волнует, я расскажу. Она пришла к нам на вечер в институт, а приятель решил отблагодарить меня и познакомил с ней.
- И ты пригласил ее к себе на новоселье, как одного из самых близких твоих друзей? Ведь так, кажется, ты отбирал людей на свое торжество? Что же она такого сделала, что стала тебе близкой? – выпалила она.
- Да ты никак меня ревнуешь? – улыбаясь, спросил он и, видя, что она смутилась, продолжил. - Глупенькая, я же люблю только тебя, а Люда мне кое в чем на самом деле помогла.
Он обнял ее, и она немного успокоилась.
- А ты сказал родителям обо мне? – тихо спросила она.
- Честно говоря, еще нет. Когда до дня свадьбы останется недели две, скажу. Меньше будет переживаний. За отца не боюсь, а вот за маму опасаюсь. Она у меня с характером, причем, увы, непредсказуемым, как и у меня. Ты же видела, как я на нее похож. Но я тебя уверяю, что все будет так, как я сказал. Я надеюсь, ты поняла, что на мое слово можно положиться?
- И ты ради меня готов поругаться со всем своим родом?
- Думаю, что до этого не дойдет, но кто-то, конечно, останется недовольным. Но, если и дойдет, то, Бог свидетель, не они от меня, а я от них отвернусь! Если все они захотят оставаться идиотами, я в этом не виноват. Может я, конечно, и наивен, но продолжаю верить, что умных и добрых людей все-таки больше. А потом, я же не остаюсь один. У меня есть ты, твои мама и бабушка, Юлька, Валентина Петровна, друзья, соседи, та же Люда, наконец. Ты же сама все видела, и я от тебя ничего не скрывал.
- Не скрывал? – обиженно спросила она. – А кто помог получить тебе комнату, не говоришь, про Люду тоже все сумрачно и, вообще, многое мне не договариваешь.
- Ну, должны же быть у меня какие-то тайны, - весело вздохнул он. – Иначе жизнь будет совсем не интересной.
- Ибрагим! – вдруг серьезно сказала она. – Я не могу так. Пожалуйста, не скрывай от меня ничего и не лги мне никогда! Мне от этого очень плохо.
- Понимаю, что врать это плохо, но ведь есть такие вещи, которые женщинам лучше не знать. Я ведь стараюсь тебя уберечь от неприятных для тебя эмоций, это мой долг.
- Все равно, я должна все знать всю правду, какой бы горькой она не была.
- Но ведь тогда ты сама меня заставляешь тебя обманывать. Правда не всегда бывает удобоваримой. Ну, например, зачем тебе знать, как и за что я даю взятки. Ведь в вашей семье это не принято, и ты к этому относишься негативно. А мне, увы, приходится это делать, иначе я ничего не добился бы. Ведь вы даже билеты в театр с нагрузкой воспринимаете, как преступление.
- А как же мы будем с тобой жить? Я все время буду бояться, что ты меня обманываешь. А за взятки можно попасть в тюрьму.
- Понимаешь, лапушка, в этой стране, как впрочем, и в любой другой, от тюрьмы и от сумы никто не застрахован. И в наших тюрьмах половина людей сидят безвинно или их вина незначительна. Яркими примерами тому твоя бабушка, мои деды и твой расстрелянный дед. Я же никогда ничего не делал и не собираюсь делать такого, за что бы меня можно было упрятать в тюрьму, как это говорят, за дело. Я чту уголовный кодекс, как говорил Остап Бендер, хотя он очень далек от совершенства. Но я мужик, а мужик – охотник и добытчик. А охота без риска никогда не бывает. Даже, если мне не нравится убивать, я это делать должен, чтобы накормить семью. Извини, слово убивать я употребил в переносном смысле. Так зачем же я буду тебе рассказывать, как бедное животное мучилось, когда я его загонял, выслеживал и убивал. У тебя же волосы встанут дыбом от этих подробностей. Ты спрашиваешь, как мы будем жить? Хорошо мы будем жить, нормально. Я постараюсь, чтобы в нашем доме было, что кушать, во что одеть тебя и наших детей, а ты будешь следить за тем, чтобы в доме не погас очаг и радостно встречать меня с добычей. Иногда придется залечивать мои раны, чтобы я снова мог идти на охоту. Вот и получается, что не все я могу рассказать. Не то, что не могу, просто не имею права, если я по-настоящему люблю. И от этого есть только средство: один раз поверить и навсегда.
- Все это, конечно, правильно, но получается как-то по-пещерному, как в каменном веке, а ведь мы-то живем в двадцатом веке, и между мужчиной и женщиной существует равенство. Ты на меня, пожалуй, еще и паранджу оденешь, и дома сидеть заставишь?
- А, знаешь, не мешало бы, - улыбнулся он. – А то еще украдут такую красавицу, что я буду делать. А если серьезно, то тот, кто придумал равенство между мужчиной и женщиной просто кретин. Мы не можем быть равны по определению. Ты способна подарить жизнь другому человеку, а я, увы, могу ее только отнять. Женщина – мать и только за одно за это она достойна уважения, а мужчина всю свою жизнь должен доказывать, что он имеет право называться человеком. Поэтому на нем ответственности и обязанностей должно быть во много раз больше, чем на женщине. К чему привело это равенство? То, что теперь бедная баба таскает рельсы и шпалы, или стоит у кузнечного пресса. Какая же она после этого женщина? Ведь ее мозоли не скроешь никакими кремами, а ее бицепсы не всунешь ни в одно платье. А во что превратился мужик? Бесхребетное ничтожество, которое даже пить толком не умеет.
- Все это правда, но я все равно настаиваю, чтобы ты был со мной правдив и откровенен. Ведь, если ложь откроется, мне будет в тысячу раз хуже. Я не хочу, чтобы между нами было какое-то непонимание, а главное, неискренность.
- Но я же не против искренности. Просто есть вещи, о которых говорить не хочется.
- Все-таки, давай постараемся, чтобы таких вещей не было.
- Ну, ладно, давай попробуем.
-7-
На следующий день Саше на работу позвонила Людмила и предложила встретиться у себя дома.
Марина страшно была недовольна этим звонком. Во-первых, она никак не могла услышать подробности о новоселье, а во-вторых, недолюбливала Людмилу и назвала ее «стервозинкой из-под Коломенки», намекая на провинциальное происхождение и не совсем добропорядочные способности, хорошо пристроиться.
- Что-то она последнее время опять зачастила звонками, - сказала она. – Я уж думала, что в нашем институте она всех перебрала, нужного объекта не отыскала, значит, отстанет. Видно, опять почуяла добычу, и ты ей снова стала нужна.
Саша и сама в последнее время стала немного тяготиться отношениями с Людмилой. Прикидываясь несчастной и одинокой женщиной, Людмила и в самом деле четко и очень настойчиво добивалась того, что хотела. Ехать не хотелось, особенно после того, как увидела ее на новоселье, но Людмила настаивала, ссылаясь на очередную длительную командировку. Сразу же после работы Саша была у нее дома.
- Привет, Сашенька! – доброжелательно улыбаясь, встретила ее подруга. – Сейчас поужинаем и пообщаемся. Мы с тобой так давно не разговаривали. Все бегом, все спешим.
Она пригласила ее к журнальному столику, уставленному различными дорогими закусками и бутылками, в одной из которых находился самый настоящий французский коньяк, поставила на него принесенную Сашей бутылку Алжирского вина и бросила кулек с ее пряниками.
- Ну, что, подружка, отметим нашу встречу? – подняла она коньячный бокал.
Саша подняла бокал и вспомнила, как они познакомились в доме отдыха в Юрмале. Тогда в баре у них обеих денег хватило только на две маленькие порции коньяка и одну карамельку, которую они раздели и сосали почти весь вечер. Она поделилась своими воспоминаниями, и они дружно посмеялись.
- Слушай, Санечка, а куда ты тогда исчезла с новоселья? – спросила Людмила. – Я и оглянуться не успела, как ты пропала.
- Да я бабушку отвела домой.
- Так это твоя бабушка с тобой сидела? Вот молодец Ибрагим, всех пригласил. Я твою маму с сестренкой еще раз увидела. Сестренка так на тебя похожа, прямо одно лицо, только ростом меньше, а бюст. Я вся завистью изошла. И танцует неплохо, озорно. Мужики все просто с ума сошли. Так что зря не вернулась. Было очень весело. Жаль.
- Мне тоже. Люда, а как ты познакомилась с Ибрагимом? – наконец, решила спросить Саша.
- А он тебе не сказал?
- Нет!
- Странно. Мне он про тебя рассказал. Собственно, мы из-за тебя и познакомились.
- Как это?
- Да так, всю ночь о тебе только и говорили. Зная, что я твоя подруга, он просил меня помочь.
- В чем же? – удивилась Саша.
- Ты знаешь, я что-то сболтнула лишнее, - встревожилась Людмила.
- Нет уж, Люда, прошу тебя, расскажи, пожалуйста!
- Тебе это будет неприятно.
- Мне теперь будет неприятно, если ты не расскажешь.
- Ну, ладно, расскажу, только уж не обессудь!
- Его привел Алексей в благодарность за то, что я давала вам ключи. Потом он узнал, что я твоя подруга и набил Лешке морду. Ну, а затем попросил меня, чтобы я уговорила тебя забыть Лешку. Вот, собственно, и все. Ты, конечно, извини, что пришлось рассказать тебе правду, но ты бы все равно ее узнала. А мы все-таки подруги.
- Да нет, Люда, спасибо! – сказала Саша и в глазах ее появились слезы.
- Ой, Сашенька, я не хотела. Пожалуйста, успокойся! Да не стоят эти мужики наших слез. Тем более что у тебя с Ибрагимом ничего бы не получилось.
- Почему? – удивилась Саша.
- Да потому что он очень любит своих родителей, а они будут против тебя.
- Почему, и откуда ты это знаешь? – еще больше удивилась Саша, почувствовав, что в словах подруги есть что-то неискреннее. Она давно знала Люду, и та никогда не была с нею такой уж близкой, чтобы вот так откровенничать, а главное, сочувствовать. Люда всегда была расчетливой и холодной эгоисткой.
- Тебе это будет еще неприятнее.
- Хорошо, Люда, я переживу и это.
- Ну, как знаешь. Короче, я слышала, как его мама очень плохо отзывалась о евреях.
- И что же она сказала?
- Ну, что ты все из меня вытягиваешь? Это, между прочим, слышала и твоя мама. Спроси ее!
- И все-таки? – настаивала Саша, подумав, что Людка не так уж не права.
- Ну, хорошо. Когда твоя сестра танцевала с братом Ибрагима, его мама сказала, что это очень хорошая девочка, только жаль, что она еврейка. Если ее сын выберет себе еврейку, она руки на себя наложит.
- Что, именно так и сказала? - спросила Саша, думая, что Людмила ей, все-таки сочувствует.
- Да, именно так и сказала. И еще добавила, что никогда не прикоснется к еврейскому внуку. Ты уж извини, что пришлось тебе все это сказать, но лучше правда, чем снова разочарование. Давай лучше выпьем за нашу нелегкую женскую долю!
И Саша залпом осушила почти полный фужер с коньяком.
-8-
Ибрагим весь вечер ждал Сашу у подъезда ее дома. Когда она появилась в первом часу ночи сильно выпившая, он понял, что никакого разговора не получится. А поговорить было необходимо, тем более разговор должен был быть серьезным и именно сегодня. Завтра, ранним утром он уезжал из Москвы недели на две. Начиналась производственная практика, и его, как старшего группы, куда входили еще два дипломника, направляли в Горький. Там им предстояло опробовать его «открытие» на практике. Понятно, что не ехать или задержаться он не мог.
С Сашей нужно было многое обсудить, а, главное, рассказать, что он сообщил родителям о свадьбе. Понимая, что она абсолютно ничего не воспринимает, он кое-как довел ее до квартиры и позвонил в дверь. Открыла заспанная Юлька. Вручив Сашу ей, он попросил разбудить Надежду Петровну. Юля попыталась возражать, но он настоял.
Надежда Петровна ужаснулась, увидев дочь в таком состоянии, помогла Юле уложить ее в постель и пригласила Ибрагима на кухню.
- Надежда Петровна, - начал объясняться он. – Извините, что пришлось разбудить вас в столь поздний час, но меня вынудили обстоятельства. К сожалению, завтра я должен срочно уехать в командировку недели на две в Горький. Саша, как вы видели, говорить не в состоянии, а мне нужно сообщить ей что-то очень важное. Я не знаю, сказала ли она вам, что я сделал ей предложение, и мы подали заявление в ЗАГС?
- Да, я знаю об этом, - ответила она.
- В таком случае, еще раз извините, что приходится вот так ночью, просить руки вашей дочери! Поверьте, если бы не командировка, я бы сделал это более торжественно.
- Спасибо, Ибрагим! Я признательна, что ты спрашиваешь разрешения на ваш брак, а в какой обстановке, совсем не важно. А ты уверен в том, что делаешь это правильно и осознанно?
- Если бы я не был уверен, то, вероятнее всего, нашего ночного разговора не было бы.
- Ну, что ж, согласна. Если вы так решили, как я могу возражать, а твои родители знают об этом?
- Да, знают. И вот об этом мне и хотелось поговорить. Они узнали об этом только сегодня и, честно говоря, пребывают в шоковом состоянии, особенно, мама. Но я вас заверяю, каким бы, ни было их решение, я и Саша будем вместе, если только не передумает она сама. Мне бы этого не хотелось. Поэтому прошу вас на время моего отсутствия поддержать меня и постараться не реагировать на мамины истерики. Более того прошу уберечь от них Сашу. Я думаю, даже уверен, что отец окончательно примет мою сторону, а вдвоем с ним мы как-нибудь уговорим и маму. Она добрый человек, но влияние моей родни и наших традиций не позволит ей быстро согласиться. Могу вам обещать, что Саша никогда не узнает и не почувствует с моей стороны даже намека на антисемитизм. Могу сказать даже больше. Для меня совершенно не важно, какой национальности человек, важно лишь одно: чего в нем больше: ума, доброты и порядочности. Кроме того, к вашему народу я отношусь с особой симпатией. Среди вас умных и порядочных людей намного больше, о чем говорит статистика. Одних лауреатов Нобелевской премии столько, что позавидует любой другой народ, но не это главное. Главное, что я люблю Сашу и постараюсь сделать ее счастливой. Надеюсь, что и она отвечает мне взаимностью.
- И тебя совершенно не пугает, что сегодня она пришла в таком виде?
- Нет, не пугает, но настораживает. У меня появилось предчувствие, что кто-то не хочет, чтобы мы были вместе. Все это на уровне интуиции, но, как правило, она меня не обманывает. И об этом тоже я хотел поговорить с Сашей, но, увы, не получается. Короче, на эти две недели мне бы хотелось, чтобы кто-то меня подстраховал. Если вы не возражаете, я бы воспользовался именно вашей помощью.
- Так ты что, так неуверен в самой Саше?
- В Саше-то я уверен. Может, вы меня неправильно поняли? Я не хочу каким-то образом через вас влиять на нее, я просто хочу уберечь ее от поспешных и необдуманных поступков. Ведь она меня еще очень мало знает, и ее многое пугает. И это естественно. Я и сам иногда воспринимаю ее неправильно. Ведь, что ни говори, но мы из разных миров. И, наверное, самое главное, что мы хотим понять друг друга, а для этого нужно время.
- Что ж, Ибрагим, я рада, если ты так думаешь. Скажу откровенно, меня тоже в тебе многое настораживает и даже пугает, но я вижу, что ты пришел к нам с добрыми намерениями, поэтому постараюсь помочь вам. А что будет дальше, поживем, увидим?
-9-
На следующий день Саша чувствовала себя скверно. Нет, физически все было нормально, но ей было страшно неудобно перед мамой. Юлька утром рассказала ей о вчерашних событиях, и следовало ожидать неприятного разговора. Она так злилась на Ибрагима, который вмешал маму в эту историю, что снова ничего не рассказала Марине. Та обиделась и перестала с ней разговаривать.
Вечером мама потребовала объяснений: где и с кем она так напилась? Саша не стала рассказывать о своем визите к Людмиле. Мама, как и Марина, ее недолюбливала. По двум мимолетным встречам, Сашиным разговорам и Юлькиным отзывам она составила свое не очень лестное представление, считая Людмилу недоброй и нечистоплотной. Чтобы лишний раз не огорчать мать, Саша объяснила, что чуть-чуть не рассчитала свои силы на дне рождения одного из сотрудников института. И она не обманула, потому что перед поездкой к Людмиле и в самом деле заходила в отделение физики твердого тела, чтобы поздравить с днем рождения Вальку Смелина, неплохого физика и заядлого волейболиста.
Немного успокоившись, мама рассказала ей о ночном разговоре с Ибрагимом.
- Знаешь Саша, - сказала она. – Он все больше начинает мне нравиться. Он, конечно, не ангел, многое в нем может настораживать и даже не нравиться, но у него есть то, чему многим мужчинам стоило бы поучиться. Он умеет добиваться поставленной цели. Да, его деловитость, непредсказуемость и размах пугают, но он поразительно быстро усваивает, что - хорошо, а что – плохо. И это оставляет надежду, что, в конечном счете, он окажется неплохим человеком, хотя жить с ним придется нелегко. Бесспорно, он талантлив и ярок, но любой талант требует строжайшей дисциплины. Ему же этого явно не хватает, и самое неприятное, что это довольно трудно исправить. Он упрям и очень изворотлив. Если на него воздействовать силой, он обязательно увернется и сделает так, как считает нужным. Может, я и ошибаюсь, но уж лучше пусть ошибусь я, чем потом придется расплачиваться тебе. А вообще-то, дочь, я тебя поздравляю! Думаю, что счастья в вашей жизни все-таки будет больше, чем невзгод. Вместе вы все уладите. Даже отношения с его родителями, хотя это будет непросто.
- Спасибо, мама! – бросилась на шею матери Саша. – Ты у меня самая мудрая и справедливая на всем белом свете!
Они обнялись и высказали друг другу слова признательности. Потом мама еще раз не сильно поругала дочь за злоупотребление спиртным и та обещала, что такое больше не повторится. Надежда Петровна с улыбкой посмотрела на дочь и порекомендовала никогда не зарекаться ни от чего.
- Мам, - спросила Саша. – А как Ибрагим отреагировал на то, что я вчера была ну этой …, никакой?
- Ты знаешь, он меня удивил, - задумчиво ответила та.
- Как это?
- Воспринял, как самое обычное дело. Нет, он, конечно же, был недоволен, но его больше огорчало и волновало, что он не может с тобой поговорить. Вероятно, что он любит тебя настолько, что даже готов прощать тебе такие шалости. А ведь это говорит о многом. Например, о том, что его любовь настоящая. Думаю, что не каждый мужчина готов прощать любимой такие выходки. И все-таки ты этим не злоупотребляй! Мужик он, чувствуется, горячий. Такой и побить может. И ведь ничего не скажешь, за дело.
Последние фразы мама говорила с улыбкой, и они рассмеялись.
- Знаешь, дочь, - сказала мама, вытирая слезу от смеха. – Ты у меня просто камень с души сняла, когда сказала, что выпила лишку на дне рождения в институте. А то я стала думать, как твой Ибрагим.
- О чем же? – удивилась Саша.
- Да ему кажется, что кто-то мешает вашим отношениям. Вот и я подумала, что кто-то специально тебя решил споить. Он тебя так оберегает, что даже я поддалась его страхам. Ну, понятно, он тебя немножечко ревнует, а я туда же. Ой, мы с тобой заболтались, надо ужин готовить. Скоро Юля придет, да и бабушкина программа «Время» начинается.
Саша задумалась о Людмиле и тут же убедила себя в том, что та ее совершенно не спаивала.
«Не насильно же она вливала в меня коньяк, водку и какое-то сладкое вино. Не хотела бы, вообще не притронулась, - подумала про себя Саша. – Наоборот, Людмила меня успокаивала, а я, неблагодарная свинья, буду о ней плохо думать».
Эти мысли ее немного успокоили, и она стала помогать маме.
-10-
Ибрагим ехал в поезде и думал, как исправить ошибку, которую допустили институтские руководители, назначив его старшим в группе, а не Юру Варинского. Юрий был одним из самых способных и талантливых студентов на всем потоке. Уж он-то на самом деле болел физикой, да и знания его были намного глубже и основательней того же Аркадия Семенова, который был третьим в их рабочей группе. Все трое отлично понимали, чего стоят знания самого Ибрагима.
Ребята косились на него, и он понимал, что надо как-то их расположить к себе, тем более что все мысли его были направлены не на выполнение задания и дипломе. Его волновало совсем другое, например, как наладить отношения между родителями и Сашей, или что придумают друзья со свадьбой?
Саша с Володей обещали устроить грандиозную свадьбу, заручившись поддержкой директора подшефного совхоза «Зареченского», профкомов и комитетов комсомола двух институтов, МИФИ и ФИАНа, а главное, привлекли к предстоящим мероприятиям аспиранта Женю Сосновского. Все это представляло огромную силу, особенно «кипучая» энергия Женьки. Ибрагим и сам был «не промах», но по сравнению с Женькой в делах организаторских являлся просто малым дитя. Женька так мастерски организовывал вечера, капустники и другие подобные мероприятия, что к нему часто обращались многие профессиональные творческие коллективы, даже телевидение, знакомое с его необычайным талантом по великолепной организации КВНов. Ибрагим и сам довольно длительное время поставлял ему артистов и поражался, как Женька лихо собирал на концерты не только студентов и сотрудников МИФИ, но и всю интеллигенцию Москвы с ее окрестностями. Часто бывало так, что билеты на концерты разыгрывали, как в лотереи, а в зале на тысячу мест сидели на ступеньках и даже на полу. И это притом, что никакой широкой рекламы не было.
Думая обо всем этом, Ибрагим с трудом представлял, какой получится эта комсомольская свадьба, где-то даже побаиваясь ее размаха.
Короче, ему было совершенно не до работы, и он решил, что будет лучше, отдать всю инициативу вместе с регалиями ребятам, заодно и успокоить их задетое самолюбие.
- Мужики! - обратился он к ним. – Наши мудрейшие институтские умы перемудрили и сделали меня старшим. Считаю необходимым, восстановить справедливость и назначить старшим Юру. Аркадий, надеюсь, возражений не будет?
- Да это же здорово! Конечно, не будет! – согласился немного растерявшийся Аркадий.
- Ты чего это, добровольно отказываешься? – спросил удивленный Юрий, явно польщенный признанием Ибрагима.
- Да, Юра, добровольно слагаю с себя эту почетную обязанность, потому что думаю, так будет справедливо и для дела полезно. Сами же знаете, чего стоят мои знания. Это я еще преподавателей могу водить за нос, а вам-то врать даже неловко. А в институте скажем, что я не справился, потому и отдали старшинство и инициативу тебе. Ну, как договорились?
- Нет, ты что, правда? – спросил Аркадий. – И тебе нисколько не жалко, вот так просто отказаться?
- Нисколько, Аркаша. Ты меня поддерживаешь?
- Конечно! – сказал Аркадий.
- Тогда большинством голосов Юра назначается старшим группы, - произнес Ибрагим и аккуратно исправил запись в командировочном предписании. Протянув его Аркадию, попросил: - Аркаша, будь добр, поставь свою подпись, а то одной моей недостаточно! Потом попросим поставить на них печать.
- Мужики, вы, что с ума сошли? – воскликнул Юрий. – Это же документ!
- Вот именно, документ, - сказал Ибрагим. – Теперь все по закону, Юра, действуй!
Ибрагим и Аркадий рассмеялись и вручили предписание растерянному Юре. Он посмотрел на него и тоже рассмеялся. Справедливость и дружеские отношения были восстановлены. Оставшуюся дорогу все весело обсуждали предстоящую командировку. Ибрагим пригласил их на свадьбу, и они торжественно его поздравили.
В Горьком их поджидал неожиданный казус. Администратор ведомственной гостиницы, посмотрев на их предписание, уставшим голосом объявила, что мест нет.
- Юра, не расстраивайся! – обратился Ибрагим к растерянному другу. – Можно дать тебе несколько советов, как решить этот вопрос? Думаю, в жизни пригодится.
- Конечно! – одновременно воскликнули его спутники, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Им обоим стало интересно.
- Так вот ребята. Прежде, чем начать разговор с администратором, надо четко прояснить ситуацию. Юра, ты же видел, что она уже устала отвечать, что свободных мест нет, так что же ты спрашиваешь у нее о нашем поселении, когда она перед этим отказала двум докторам наук?
- А о чем же мне ее спрашивать, о погоде что ли? – удивился Юра.
- Вот именно. Не обязательно о погоде, а о чем-нибудь другом, только не о наличии мест.
- Даже интересно. А о чем бы ты, например, спросил? – спросил Аркадий.
- Вот в этом-то и самая фишка. Я бы, например, спросил о здоровье, о том, как ей трудно работать, о ее семейном положении, главное установить с ней контакт. Вы что-нибудь знаете о законе «Три - да»?
- Бог ты мой! А это что еще за закон? – удивился Юрий.
- Тогда замрите и внимательно слушайте! Для того чтобы расположить человека к себе, надо, прежде всего, улыбнуться, причем улыбка должна быть искренней, а не притворной. Иначе человек вам не поверит. Ни в коем случае нельзя подходить с такой серьезной и кислой физиономией, с какой подошел Юра. Как спросил, такой и получил ответ. Дальше вы должны добиться, чтобы с вами начали соглашаться, то есть нужно, чтобы человек начал говорить вам слово: «Да». Как правило, этих – да, должно быть не менее трех, чтобы у человека выработался своеобразный рефлекс на соглашение с вами. Значит, задаваемые вопросы должны быть построены так, чтобы ответы на них были всегда утвердительными. И таких вопросов должно быть задано столько, сколько потребуется для того, чтобы убедиться, что человек к вам расположен дружелюбно и не сможет отказать. И только после этого можешь осторожно задавать вопрос, который тебя интересует. Но и это еще не все. Нельзя перегибать палку, задавать провокационные вопросы, быть неискренним и недружелюбным. Короче, нужно уважать собеседника, даже любить, если он тебе противен, а еще лучше, истребить в себе эту нелюбовь. Иначе ничего не получится. Ну, теперь поняли?
- Понять-то поняли, а как это сделать? - ответил Юрий. – Слушай, да это целая наука! Теперь я начинаю понимать, почему у тебя прекрасные отношения с преподавателями, извини, и неплохие оценки. А мы-то все голову ломаем, как тебе удается их уламывать?
- Ибрагим, - спросил Аркадий. – А где ты, интересно, всему этому научился?
- Прежде всего, у своего мудрого народа, у деда, отца, тетушки, а потом уже учился у самой жизни.
- Гениально! – воскликнул Аркадий. – А нам покажешь, как это делается? Поучишь нас дураков?
- А куда я денусь, спать-то хочется? Попробую, но предупреждаю, дело сложное, мы уже засветились. Может, придется пробовать в другом месте? Ладно, чем черт не шутит?
И ребята увидели, как Ибрагим подошел к окошку и улыбнулся администратору.
- Извините, пожалуйста, - заговорил он. – Вы не скажете, что можно посмотреть в вашем замечательном городе? Уж больно он напоминает мне родной, по крайней мере, у вас намного тише, чем в суматошной Москве.
Пожилая уставшая женщина подняла на него удивленные глаза и улыбнулась в ответ.
- Да, город у нас красивый, старинный, - ответила она. – А вы на пристани были? Волга - матушка у нас и есть самая красота. Кремль наш посмотрите. Уж это точно великое зрелище. Потом наши музеи, их три, в их числе и Алексея Максимовича Горького. Печерский монастырь, обязательно посмотрите Смоленскую и Рождественскую церкви.
- Спасибо огромное, думаю, за две недели успеем.
- А вы к нам на две недели?
- Как получится, а может и больше. Нам бы найти какого-нибудь гида, который знает город, а главное, любит его, как вы. Может, вы нам поможете? Мы в долгу не останемся.
- Стара я для гида-то, да и работы много. Потом же надо внуков воспитывать олухов. Вы кого помоложе найдите.
- Чем же они провинились ваши внуки, что вы зовете их олухами?
- Чем, чем нынешняя молодежь страдает? Дерзят, не слушаются, учатся плохо.
- Интересно, а в каком классе они учатся?
- Старший - в десятом, а внучка в седьмой пошла.
- А по каким предметам они не успевают?
- Володя по всем предметам хромает, особенно по математике, а Леночка молодец, учится хорошо, только вот у них в классе с учителями беда, за одни только прошлый год сменили три учителя по химии, а по физике, вообще нет. Его завуч замещает, а он историк.
- Простите, а как вас зовут?
- А зачем вам? Ну, Мария Николаевна.
- Так вот Мария Николаевна, есть одно предложение. Мы, три дипломника физика престижного столичного Вуза стараемся подтянуть ваших Володю и Леночку по математике, физике, может еще и по химии, а они нас поводят по городу. Идет?
- Нет, что вы, правда, можете помочь? – с удивлением, и обрадовано, спросила она.
- А почему бы и не помочь хорошему человеку, тем более и мы город ваш посмотрим. Вот только устроимся и сразу же позвоним вам.
Мария Николаевна улыбнулась и протянула ему три гостиничных бланка для заполнения.
- Да! – восхищенно вздохнул Юрий, когда они оказались в довольно приличном двухместном номере, где в прихожей стоял еще диван, два кресла и журнальный столик. – Такого мастерства я в жизни не видел. Даже представить не мог, что такое бывает. Ты просто виртуоз. Я бы до такого бы никогда не додумался, а уж исполнить такое, для меня это тема докторской. Правда, Аркаш?
- Чего тут говорить? – поддержал его Аркадий. – Ребятам рассказать, не поверят. В такой номер, да еще и без всяких взяток и подарков. Ради такого случая, согласен на диван, а вы уж на кроватях, как белые люди.
- Так, отставить похвалы! Все гениальное просто. А, кроме того, не забывайте, нам еще оболтусов подтягивать! По праву виновника торжества диван выбираю я, не то вы меня, того и гляди, еще и удавите за мой храп?
- Вопросов нет, мы и в самом деле забыли, как весь вагон дрожал от твоих богатырских трелей, - сказал Юрий и все дружно рассмеялись.
Утром все трое стояли перед столом начальника объекта, доктора технических наук Владимира Ильича Ладейникова. Нацепив на самый кончик носа большие роговые очки, он читал бумаги, которые предоставил ему Юрий.
- Так, коллеги! – сказал он, продолжая читать. – Ну, и что мне с вами делать? Вы бы еще через месяц приехали со своими открытиями, у меня уже все монтажи закончены и через три дня первые испытания. Что же, прикажете фундамент ломать под оборудованием? Ни одной единицы оборудования тронуть не могу, иначе сорву все сроки. Так что придется отложить ваши исследования месяца на два, а может и на три.
- Тогда мы свободны и можем уезжать обратно? – обрадовано спросил Юрий.
- Нет, уж, дудки! Приехали, будем работать! Дел много, рук не хватает. Так что вы как раз кстати. Устроились?
- Да, неплохо, - ответил Юрий.
- Ну, тогда, вообще, чудненько. Два дня даю на осмотр города, а потом милости прошу к станку!
Ибрагим чертыхнулся и подумал про себя, что лучше бы они ночь провели на вокзале, тогда бы их, может быть, и отпустили?
-11-
Как Ибрагим и предполагал, реакция родителей на его сообщение о предстоящей свадьбе была резко отрицательной. У мамы началась истерика, кончившаяся сердечным приступом, отец угрюмо высказал свое негодование.
Оставив маму на попечение брата, Ибрагим пригласил отца на кухню, где состоялся долгий и серьезный разговор, после которого в кухне повис густой сигаретный туман. Все возражения отца сводились к одному. Ему все нравилось в Саше, кроме одного, ее национальности. Собственно, то же самое заставляло отрицательно относиться к ней и маму.
Все доводы, которые приводил отец, были неубедительными, и он понимал это сам.
Понимая, что Ибрагим принял твердое решение и ни за что от него не откажется, отец смирился и попытался убедить сына найти какое-нибудь компромиссное решение, чтобы не слишком раздражать родню. Ибрагим не согласился даже на это.
- Но ты же понимаешь сынок, что все наши тебя проклянут, могут даже убить? - с отчаянием спросил отец.
- Понимаю, - ответил сын и в глазах его вспыхнули огоньки убежденности в своей правоте. – Но уверен, что так думают не все, и это вселяет надежду, что не весь наш народ поглупел настолько, чтобы забыть Аллаха и не прислушаться к голосу разума и совести. Лично я перед Всевышним чист, так же, как и перед своей совестью. Поэтому уверен, что он не оставит меня своей помощью и милостью, а кто считает иначе, пусть пробует меня проклинать, даже убивать. Но, пробуя, пусть твердо знает, что себя и свою семью я буду защищать до последнего вздоха. Если кто-нибудь хоть пальцем тронет Сашу, ее близких и не убьет меня сразу, пусть лучше сам на себя руки накладывает. Чести своих дедов я не посрамлю!
- Неужели это так серьезно, сын? – с восхищением глядя на сына, спросил отец.
- Папа, неужели ты думаешь, что я могу шутить такими словами?
- Конечно, конечно, сын! – ответил отец, окончательно сдаваясь.
Ибрагиму было жаль отца. Было видно, как тому сейчас нелегко, но иначе он уже поступить не мог. Нужно было раз и навсегда расставить все точки, как на этом сложном национальном вопросе, так и вопросе его независимости от необдуманных, а порой и диких, глупых решений родни.
Ибрагим часто вспоминал один случай из далекого детства, когда он впервые стал невольным и случайным свидетелем того, как отец страдал от национального вопроса и действий родни. Тогда у отца не хватило решимости оказать им сопротивление и побороться за свою любовь.
Как отец расстался со своей первой женой, Ибрагим не видел, его еще тогда не было на свете, но поговаривали, что сестра Наргиз и родня крепко приложили руки к тому, чтобы этот брак распался. Оставив маленького сынишку, несчастная женщина была вынуждена уехать из Таджикистана.
Увидел ее Ибрагим при весьма странных обстоятельствах.
Ему было уже почти семь лет, когда отец перед школой повез его, маму и младшего братишку Амира в Москву, где они сняли дачу недалеко от станции Лосиноостровская. Это было великолепное место для отдыха. Им предоставили две хорошие комнатки с верандою в огромном, деревянном доме. Позже стало понятно, почему с ними не захотел ехать старший брат – Рашид. Отец тоже на этом не настаивал.
Две другие комнаты в этом же доме занимала семья одной известной и сказочно красивой актрисы. Ее портреты не сходили с афиш кинотеатров. Ибрагим узнал ее по любимому фильму-сказке «Садко».
Тетя Ева, так звали ее дома, оказалась очень доброй и приветливой женщиной. Свое настоящее имя, гремевшее на весь мир, она не очень любила и стеснялась, хотя им она была обязана своему отцу, которого очень любила и уважала.
Он был дворянином и офицером в царской армии. После победы Октябрьской революции, он с воодушевлением принял новую власть и дослужился до генерал-лейтенанта Советской Армии. Безоговорочно приняв заветы вождя революции, он и дочку свою назвал его именем. Правда, читалось оно, как у арабов, справа налево: «Нинел»
Тетя Ева была удивительно красива, добра и отзывчива. Наряду с этим, она была умна и отличалась безудержной смелостью.
О ее смелости и независимом характере Ибрагим узнал из разговора приехавших на дачу актера, игравшего главную роль в снимавшемся тогда фильме «Илья Муромец» и его друга. Они успокаивали ее и выражали искреннее сочувствие по поводу того, что ее снимали с главной роли за то, что она посмела отказать во взаимности очень важному советскому сановнику. Причем, отказала резко и принародно. К счастью, скоро ему самому отказали во всенародной любви, и ее снова утвердили на роль, но слава о строптивости и дерзости не без помощи того же советского руководства значительно притушила ее народную славу. Именно это качество вызвало в семилетнем Ибрагиме особое уважение к этой женщине, заставило ее хорошо запомнить и даже полюбить.
Все эти сочетания в одном человеке не могли ни очаровывать окружающих. Естественно, в нее были влюблены все дети и мужчины, и страшно ревновали, завидовали все женщины. Казалось бы, она должна была купаться в любви и счастье, однако этого не происходило. Она была глубоко несчастной и одинокой, хотя в настоящее время была замужем то ли за главным оператором, то ли главным художником кинокартины. И узнал об этом Ибрагим совершенно случайно.
Играя с детьми в казаков-разбойников, он спрятался в заросли бурно разросшихся кустов акации, и ему удалось случайно подслушать разговор тети Евы с отцом. Вернее, говорила она, а он, молча, слушал ее и успокаивал.
В результате этого монолога выяснилось, что они давно знают друг друга, любят, и что выезд на эту дачу организовала его семье именно она.
Она жаловалась отцу, что после встречи с ним в последние годы войны никакой другой мужчина не мог заменить ей его. Что ей пришлось бросить мужа, актера, которого она не любила, но уважала за доброе отношение к ней и порядочность.
- Ты, знаешь, - говорила она с болью в голосе. – Ведь Ибрагим мог бы быть моим сыном, если бы не твоя сестра и твои родные. Они растоптали наши отношения, даже меня не выслушав. Ведь ради тебя я готова была отказаться даже от сцены. Про меня ходят слухи, что я меняю мужчин чаще, чем платья. В какой-то степени это так. Из-за любви к отцу меня все время тянет к военным. Мне кажется они такие же дисциплинированные и порядочные, как он. А в результате все время ошибаюсь. И я, наконец, начинаю понимать, что единственный, кого бы я не поменяла, это ты. Мне ведь не свойственна и не нравится моя жизнь. Я хочу быть при муже, причем одном и на всю жизнь, хочу от него иметь много детей. Ты прости меня, я нисколько тебя не виню в том, что случилось и вероятно во многом виновата сама. Начать с того, что я смалодушничала, бросила сына и не боролась за него. Теперь он даже не хочет меня видеть. Он никогда не простит мне всего этого. Спасибо, что ты и твоя жена вырастили его, сделали человеком. И получается, что ты единственный, кому я могу вот так открыться до конца, до самого донышка обнажить свою душу. Потому я так хотела тебя видеть. Честно говоря, я рада, что у тебя все в порядке. Жена просто очарование, дети… Да у тебя и не может быть других. Я вот только немного поплачусь и снова возьму себя в руки. Не дай Бог