Михаил Мухамеджанов
| Вид материала | Документы |
- Михаил Мухамеджанов, 8773.91kb.
- Автор файла (январь 2009г.): Мухамеджан Мухамеджанов, 250.83kb.
- Источник: приан ру; Дата: 25. 07. 2007, 1194.96kb.
- Симфония №6, фа мажор,, 117.38kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
- Белоголов Михаил Сергеевич «79 б.» Королёв Сергей Александрович «76 б.» Лущаев Владимир, 13.11kb.
- Михаил кузьмич гребенча, 73.67kb.
- Бюллетень книг на cd поступивших в библиотеку в 2010 году, 544.6kb.
- Алексеев Михаил Николаевич; Рис. О. Гроссе. Москва : Дет лит., 1975. 64с ил. (Слава, 1100.71kb.
- Михаил Илларионович Кутузов великий сын России, величайший полководец, генерал-фельдмаршал, 113.48kb.
-3-
Имея такое досье на соперника, Ибрагим себя чувствовал Остапом Бендером, собравшим компромат на Корейко. Он понял, что его борьба за Сашу почти выиграна. Оставалось только осуществить разоблачение вруна и обольстителя. В том, что Саша не знала истинного лица предмета своей любви, Ибрагим не сомневался, но его останавливало лишь одно. Это могло вызвать у Саши такое потрясение, которое могло бы ее просто убить. Он же видел, как мог «запудрить мозги» этот гад, обладая таким искусством обольщения, что однажды чуть сам не попал под его чары.
У него на какое-то время даже возникла жалость к этому не очень удачливому человеку, и стали одолевать сомнения, а правильно ли поступает он сам? Все-таки Алексей был поэтом, а это всегда вызывало в Ибрагиме уважение и чувство сострадания. Он представил, каково тому было в армии и как доставалось?
- Да, пришлось почистить клозетов и сапог, - с грустью поведал однажды Алексей Ибрагиму о службе. Судя по тому, с каким чувством это было произнесено, у Ибрагима даже мурашки побежали по коже, и это усилило в нем чувство жалости. Оказывается, Алексей мог быть и искренним, раз признался, что в армии был просто «шестеркой».
Алексей, обрадованный тем, что у него, наконец-то появился такой друг, в знак признательности и благодарности, однажды предложил Ибрагиму, познакомиться с «одинокой и очень соблазнительной женщиной».
- За мной долг. Поэтому могу познакомить тебя с очаровательной блондинкой, которая мечтает о тебе и сгорает от нетерпения увидеть. Она, правда, моя женщина, но с лучшим другом и поделиться не жалко. В войну люди хлебом делились, а уж этим добром нам, мужикам сам Бог велел. Если ты не против, мы сейчас же едем к ней. Звонить?
«Вот сволочь! – подумал Ибрагим. – Рано я расслабился. У этого ловеласа, оказывается, еще одна женщина есть. Еще одна обольщенная несчастная душа. Может быть, это как раз кстати. С ее помощью будет легче вывести этого подлеца на «чистую воду». А может, что и придумается, как смягчить удар по Саше? Заодно еще одно доброе дело сделаю. Значит, нужно знакомиться, а морду ему начистить я еще успею».
Зажав свои чувства и улыбнувшись, он ответил согласием, и они поехали. Когда Ибрагим понял, что они подъехали к тому самому дому, где он видел Алексея с Сашей, ему стало не по себе. Он еле сдержался, чтобы тут же, в машине не изувечить эту улыбающуюся мразь. Вместо этого, ему даже пришлось улыбаться, выслушивая наставления о том, как себя вести.
- Давай договоримся! – учил его с улыбкой заговорщика Алексей. - Ты мой старинный друг, я - твой старший товарищ. Ты же хочешь понравиться, потому никаких удивлений и возгласов типа, «Да это не так!» или «Что ты обманываешь?». Если что не нравится, промолчи или сделай вид, что скромничаешь! Короче, я тебя представляю, а ты, смотришь. Ну, а дальше решай сам. Но баба, хочу тебе сказать, что доктор прописал. Как раз для тебя. Да ты и сам увидишь. От сердца отрываю и, увы, от тела тоже. Что ни сделаешь ради дружбы?! Да, вот еще что. Если решишь остаться, сам понимаешь, время позднее. Короче, одолжи на тачку! И не боись, все будет в ажуре! Уж я постараюсь.
-4-
«Терпи! Ради Саши нужно вытерпеть и это,– уговаривал себя Ибрагим, еле сдерживая злобу и ненависть, через силу улыбаясь и вручая этому подонку червонец, как плату за его щедрый дар. - Держись Ибрагим и смотри, как эти недоноски живут! Теперь-то я точно разорю это его гнездышко для свиданий. Интересно, чья это квартира?»
Их приветливо встретила хорошенькая, стройная блондинка лет тридцати. Звали ее Людмила. Она-то и оказалась хозяйкой этой, небольшой, уютной, со вкусом обставленной квартиры.
Все трое расположились за маленьким журнальным столиком, и началось вечернее чаепитие, вернее, смотрины. Мила, так назвал ее Алексей, держалась скромно, с достоинством, внимательно присматриваясь к довольно симпатичному, молодому студенту-физику, который свободно разъезжает на служебной машине, и, кажется, не беден. В ее зеленоватых, красивых глазах периодически вспыхивали искорки живого интереса.
Мила неплохо зарабатывала в Министерстве внешних экономических связей, где работала экспертом по закупкам. Именно это позволило ей удачно разменять с бывшим мужем его малогабаритную двухкомнатную квартиру в пятиэтажке на комнату, куда поехал он, и однокомнатную квартиру, которая досталась ей и сыну. Сама она была из подмосковного города Коломна, где жили ее родители и ее шестилетний сынишка. Взять его к себе пока не позволяла работа, связанная с постоянными командировками, в том числе и за границу.
Наблюдая за Алексеем, Ибрагим от удивления открыл рот. Его поразило, как этот гад преобразился. Исчезли робость, неуверенность, скованность, и он неожиданно превратился в эдакого светского льва, который снизошел до простых смертных, снисходительно разрешая разделить с ним его общество и называть себя Лешиком. Вальяжно раскинувшись в удобном кресле, маленькими глоточками отпивая коньяк, он неторопливо и снисходительно разукрашивал достоинства своего молодого, скромного друга, включая в его заслуги свое непосредственное, обязательное, значительное участие. Затем с той же снисходительностью принимался расхваливать хозяйку.
На какое-то время в Ибрагиме поутихла неистово клокотавшая ненависть, и он заворожено смотрел это на представление, думая о том, что по этому прохвосту просто плачет какой-нибудь неплохой академический театр. Слишком легко и естественно у него все это получалось.
«Да это же настоящий театр одного актера!» - восхищался он и вспоминал труппу известного, популярного, молодежного театра, с которой был когда-то очень близко знаком. Теперь стало понятно, почему Лешик так притягивал к себе женщин? Он на самом деле был способным и талантливым актером.
-5-
- Вот сволочь, как он играет! Паразит, да чего душу трогает, - часто говорила тетушка Наргиз, восхищаясь игрой какого-нибудь талантливого артиста.
- Тетушка! – удивлялся Ибрагим. – Ведь он вам нравится, зачем же вы так ругаете его?
- Да потому что он и есть сволочь и паразит. Он же не человек, а так, пустое место. Слишком много я видела их в жизни, чтобы уважать этих недоносков. Красивую жизнь, красивую любовь они переживают на сцене или на экранах кинотеатров, а в настоящей жизни это обыкновенные моральные уроды и нелюди. И я костьми лягу, чтобы не пустить тебя в их безобразный, безбожный мир.
Этот эпизод из детства напомнил Ибрагиму разговор с одним довольно известным кинорежиссером, который забраковал его игру и отказался снимать в своей кинокартине.
- Извини, Ибрагим! - говорил он, объясняя свой отказ. – Ты очень способен, талантлив, ярок, чертовски фотогеничен, подходишь по всем статьям, но сниматься не будешь. Мне очень не хочется тебя обижать, поэтому постараюсь объяснить, почему я отстраняю тебя. Буду предельно откровенным, ты не устраиваешь потому, что с тобой слишком сложно. Мало того, что тебя всему приходится учить, тебя ведь еще нужно убедить, что это нужно делать именно так, а не иначе. Ты все время споришь, анализируешь, высказываешь свое мнение. И я понимаю, отчего это происходит? Ты уважаешь себя и требуешь, чтобы с твоим мнением считались. Честно говоря, я от этого жутко устал. Но даже не это главное. Мне никак не удается расслабить тебя настолько, чтобы вылепить то, что нужно по сценарию. В тебе слишком развито чувство собственного достоинства, и именно оно мешает тебе стать настоящим, профессиональным актером, который одновременно может сыграть и героя, и злодея, а понадобиться, такую мразь, от встречи с которым, хочется тут же отмыть руки. Ты же можешь прекрасно сыграть только одну роль, самого себя. Поэтому я вообще тебе не советую лезть в эту артистическую клоаку. Ты только посмотри на них. Все они готовы стелиться передо мной или другим режиссером пластом, чтобы только получить хоть какую-нибудь, самую малюсенькую роль, даже клопа, лишь бы появиться на экране. Они же зависимы от малейшего ветерка, от каждой моей прихоти, прихоти всего нашего гадюшника. Кого из них можно уважать? Есть, конечно, актеры, достойные уважения, но их, увы, очень мало. А таких, как Раневская, Гоголева и Андрей Попов вообще единицы.
Он глубоко вздохнул и продолжал.
- А тебя я уважаю, потому и стою здесь, с тобою, объясняю. Поэтому извини, к своему глубокому сожалению, я расстанусь с тобой и постараюсь найти какое-нибудь не особливо строптивое создание, чтобы, как из глины, вылепить то, от чего потом будут рыдать благодарный зритель, искренно думая, этот сотворенный мною герой так же благороден, смел и мудр, как это было написано в сценарии. И ведь ничего не поделаешь. «Пипл» хочет кушать это дерьмо, платит за это деньги и приходится подчиняться, а искусство, как ты знаешь, требует жертв. А знаешь, я тебе завидую. Твой гордости, независимости, нежеланию «хавать» то, что дают. Бог угораздил меня вляпаться в это болото, и искренне его полюбить. Мне даже повезло, я стал известным и признанным, но, увы, я так же зависим. И от тех, кого не уважаю, и от тех, кого уважаю и боюсь. В общем-то, и от тех же актеров, сукиных детей. Так что прощай и не жалей!
Вспомнив это откровение, Ибрагим понял, почему и Саша, и эта симпатичная женщина Мила так долго и упорно терпят этого урода, даже любят. Виною этому была поэзия и игра сложившегося почти профессионального актера. К тому же, и режиссером, вероятно, он был неплохим, раз из «пустого места» создал такой «шедевр».
Но все это уже не интересовало Ибрагима. Его внимание было переключено на хозяйку дома. Именно на нее можно было рассчитывать, как на союзника, в борьбе за свою любовь. Тем более она, кажется, тоже раскусила игру Лешика. Ведь согласилась же она поменять его на него, Ибрагима и уже с нетерпением ждала, когда же Лешик исчезнет. А это Ибрагим знал уже точно. Ведь ни она, ни Лешик не догадывались что, благодаря своему уникальному слуху, он снова через стенку услышал ее шепот о том, что она хочет остаться наедине с ним.
- Ну, мне пора, - сказал Лешик, многозначительно подмигнув Ибрагиму. – Домой к жене, делать баиньки. Провожать меня не нужно. А ты, Милочка, попытай моего скромного друга, пусть он тебе расскажет, как делал доклад о научном открытии. Он ведь у нас большой скромница. Пока не вытащишь клещами, ни за что не поделится.
- Правда? – воскликнула Мила. – А где вы делали доклад? Это же так интересно! Научное открытие?!
- Не совсем еще открытие, так, гипотеза, - поскромничал Ибрагим. – А выступал в Физическом институте имени Лебедева.
- Серьезно? – снова воскликнула она. – У меня же там подруга работает.
- Вот как, а в каком отделе? – спросил удивленный Ибрагим.
Тут в разговор вмешался встревоженный Лешик. Было видно, что эта новость его неприятно поразила. Упоминание о ФИАНе заставило его даже остановиться и перестать застегивать пуговицы на своем модном длинном плаще.
- Милочка, можно мы пошепчемся, а то я уже спешу? – обратился он к хозяйке и в коридоре стал шептать Ибрагиму. - Слушай, пожалуйста, не продолжай больше эту тему! Сам знаешь, Катя работает в ФИАНе, вдруг до нее как-то просочится информация. Видишь, оказывается, у Милки там подруга. Договорились? А что же ты мне об этом не рассказывал? ФИАН – это фирма. Поздравляю! Ну, короче, не подведешь меня, а то давай уйдем вместе?!
Ибрагим немного подумал и решил проводить его. Извинившись перед хозяйкой, он пообещал вернуться минут через пятнадцать.
Когда они дошли до остановки, он остановил довольного Лешика, повернул его лицом к себе и, чеканя каждое слово, твердо и неторопливо произнес:
- Ну что, дошли до знакомой остановки? А теперь, мразь, слушай внимательно и запоминай все, что я скажу! Я бы здесь, сейчас изувечил тебя так, что тебя не узнала бы даже твоя любимая мама. Но сегодня я этого делать не буду! Учитывая то, что у тебя есть дочь и жена, я даю тебе ровно две недели для того, чтобы ты, наконец, определился и перестал мучить честных и порядочных женщин! Я не моралист, не ханжа, но не позволю тебе измываться над ними! Если у тебя чешется твое мужское начало, выбирай себе таких же потаскух, как и ты! Если на твоей совести, хотя я очень сомневаюсь, что она у тебя есть, окажется еще одна такая невинная душа, о которой я не знаю, советую тоже забыть! Допускаю, что кого-нибудь из своих женщин ты любишь, и она отвечает взаимностью. Тогда ты придешь к ней и во всем сознаешься! Если после этого она не перестанет тебя любить, и ты останешься с ней, я возражать не стану, и ты меня больше не увидишь. Еще раз повторяю, она тебя не разлюбит, а ты останешься с ней. Только с ней или Катей! Если же ты по истечении назначенного срока, повторяю, после двух недель тронешь, хоть одну невинную душу, я тебя из-под земли достану, и тогда молись Богу, если в него веришь! Иди и думай! Серьезно думай! И учти, я слов на ветер не бросаю, и дважды повторять не буду!
После этого он немного посмотрел в удивленное и растерянное лицо Алексея, повернулся и, не оглядываясь, пошел к дому Людмилы. Он был доволен, что высказал все, что хотел. Дойдя до квартиры Людмилы, он успокоился и вошел в дверь, уже дружелюбно улыбаясь. Наконец-то, он мог быть самим собой и поговорить с этой женщиной спокойно, без присмотра и многозначительных взглядов Лешика.
- Несчастный он, - с грустью в голосе сказала Мила. – А так, вроде бы неплохой мужик.
- А вы, прямо купаетесь в счастье? – усмехнувшись, спросил Ибрагим.
- Да уж, прямо захлестывает, с головой накрывает, - в ответ усмехнулась она.
- Что же не хватает для счастья? Квартира шикарная, работа тоже. У вас даже сын есть, и вам есть, ради кого жить, стараться. Да и выглядите вы просто чудно. С такой женщиной общаться и то большая радость.
- А вы, я вижу, разбираетесь и в женщинах, не только в науке, – игриво парировала она.
- Если бы разбирался, давно был бы приставлен к дивану, тапочкам и телевизору.
- А вы, оказывается, еще и шутник. Вы мне все больше начинаете нравиться.
- Честно признаться, вы мне тоже.
- Ну, в честь такой взаимной признательности, давай перейдем на: «Ты».
- Согласен, но прежде мне хотелось бы объяснить, почему я здесь, чтобы не возникало обид и какого-то непонимания, – посерьезнев, сказал Ибрагим, чувствуя, что дело доходит до совершенно ненужного ему поворота событий.
- Интересно, и зачем же вы здесь? – спросила она, явно растерявшись после его неожиданного признания.
- Прошу у вас прощения, и не хотелось бы вас обижать! Но я скажу честно и прямо, из любопытства и, извините, чтобы наказать Алексея.
- Ничего не понимаю. Он же вас привел ко мне. За что же его наказывать?
- В какой-то мере и за вас.
- Меня!? А вас с головой все в порядке?
- Уверяю, что с головой и со всем остальным у меня все в порядке.
- Как же в порядке, когда вы несете сущий бред. Объясните, пожалуйста! – продолжала удивляться она.
- Ну, хорошо, попытаюсь объясниться! – задумался он. – Видите ли, я не являюсь другом Алексея, скорее, совсем наоборот. Этот человек мне крайне неприятен потому, что портит жизнь другим людям. В частности своей жене, вам. Я не ханжа, сам грешен, но не могу ему позволить калечить жизнь другим.
- Кому это он жизнь калечит? – резко прервала она его, явно обиженная, что он пришел ни к ней. – Мою жизнь он не искалечил, наоборот, я ему даже признательна. Кто ты, вообще, такой, и по какому праву вмешиваешься в жизнь других? Тоже, моралист нашелся! Каждый устраивает свою жизнь так, как ему хочется. Не нравится, вон - дверь! Нечего мне здесь морали читать!
Ибрагим встал и направился к двери.
- Подождите! – начала соображать она. – Вы хотите заступиться за чью-то честь, вероятно, женщины?
- Конечно, а то я засомневался в вашей проницательности, - усмехнулся он, надевая туфли.
- И вы хотите заручиться моей поддержкой? – медленно произнесла она, продолжая отгадывать причину визита Ибрагима. Неожиданно ее взгляд сделался недобрым. – Ваше желание похвально, но ничем помочь не могу!
- Ну что ж, спасибо и на этом! Заодно, благодарю и за откровенность! – набросил он на себя куртку и открыл входную дверь.
- Подождите, а ваша пассия случаем не Саша?
Он остановился, повернулся к Людмиле, внимательно на нее посмотрел и ответил:
– Раз уж я имел неосторожность, позволить вам догадаться, придется договариваться еще и с вами.
- Интересно, это как? – удивленно усмехнулась она.
- А так, с очень серьезным предупреждением. Прошу меня выслушать внимательно!
- Ой, ой, как страшно! – продолжала она шутливо и кокетливо улыбаться.
- Можете шутить сколько угодно, но советую запомнить то, что я сейчас скажу! – с угрозой в голосе сказал он и прикрыл дверь. – Только что я дал ровно две недели Алексею для того, чтобы он, наконец, принял окончательное решение прибиться к одному берегу. Повторяю, я не блюститель нравственности, но я не могу позволить такой мрази, как он, измываться над такими порядочными женщинами, как его жена Катя и Саша. О вас, простите, начинаю думать, что вас все это устраивает. Если вы меня разуверите в этом, буду только счастлив. Так вот, я дал вашему Лешику срок, и уверяю вас, если он не выполнит этих условий, то горько об этом пожалеет. Я не собираюсь его калечить и делать тому подобные глупости, но прошу поверить, что он действительно горько пожалеет о содеянном. Во всяком случае, он с ужасом будет вспоминать день и час, которые нас с ним свели. Думаю, что это только пойдет ему на пользу. Теперь, что касается вас. Я не знаю, какая вы подруга Саше, поэтому оставляю за вами выбор: или ей помочь, или забыть о ее существовании. Повторяю, не мне, а Саше. Если Саша решит остаться с ним, а он будет только с ней, я спокойно удалюсь. Но это возможно лишь в том случае, если он все честно расскажет ей, а она после этого от него не отвернется. Ежели вы каким-то образом помешаете всему этому, буду вынужден наказать и вас. Могу уверить, что и в этом случае я буду последователен и не отступлюсь. Как вы понимаете, поднимать руку на женщину не в моих правилах, но сковородка под вами будет раскалена ничуть не меньше, чем под, тем же Лешиком. Могу примерно рассказать, как это произойдет, дабы у вас не осталось никаких сомнений и иллюзий насчет моих угроз. Так вот, если вы доводите меня до греха, на работе о вас забудут, как о кошмарном сне, а вы, в свою очередь, тоже забудете и о ней, да и о Москве. И поверьте, возможности для этого имеются немалые и серьезные. Честно говоря, мне очень неприятно все это говорить, но вы, повторяю, меня просто вынуждаете. И последнее. Провожая Алексея, я предупредил его только один раз. Предупреждать снова, уговаривать, вести душещипательные беседы, принимать поздние извинения больше не намерен и не буду. Я сказал все и только один раз, - вы слышали. Советую очень серьезно подумать над моими словами!
По мере того, как он произносил свою тираду, он видел, как меняется лицо Милы. Когда он закончил, она уже сидела серьезная, угрюмая и задумчивая. Видя, что наступила пауза, она подняла на него влажные и грустные глаза и тихо сказала:
- Господи! Ну почему опять не мне выпало счастье? Кто бы вот так меня защищал? Конечно же, я помогу, чем смогу. Вот Сашке-то повезло, так повезло. Ты на меня, Ибрагим, не обижайся. Ты правильно распознал Алексея. Сволочь он, да и я не лучше. Он Сашку использовал и я туда же. Она же, дурочка верит ему, и правда ее на самом деле может убить. Я ведь замужем побывала, нахлебалась досыта мужской гнили, потому и распознала этого павлина хреново, а у нее он - первый. Она-то с ним меня и познакомила. «Мой Лешенька, ах несчастный, ах ненаглядный». А он, козел сразу ко мне в постель. Хотела я ей рассказать, да бабская зависть заела. Если я хлебнула горюшка, то почему ей должно быть хорошо? Ну, короче, можешь рассчитывать на меня. А ты все верно рассчитал. И ведь, что самое интересное, я не из робкого десятка, но, честно говоря, испугалась. Встать у тебя на пути все равно, что решиться на самоубийство. И откуда только такие мужики берутся?
- Хороших мужиков много, только их нужно хорошенько поискать, - дружелюбно улыбнулся Ибрагим. – Например, у меня на родине. У нас особенно почитаются старики, женщины и дети.
- Насчет стариков не спорю, про детей не знаю, а вот про женщин ты, наверное, что-то путаешь. Я видела сама, как они до сих пор прячут лицо, да их и за стол, и в мечеть вашу не пускают. Так что ты, маленько загнул. Ваши дома разделены на женскую и мужскую половины.
- Так, - расплылся в улыбке Ибрагим. – Вижу, что требуется, просто необходимо, кардинально изменить ваше абсолютно неправильное представление о нас, таджиках, и разрушить миф о забитой женщине Востока. Возражений нет?
- Конечно же, нет! – ответила той же улыбкой Мила.
- Ежели так, не попить ли нам чаю? Тем более что все дружеские, теплые беседы на Востоке проходят за ним, да и у вас он их скрашивает.
Остатки вечера, плавно перетекшие в ночь, они сидели за уютным журнальным столиком, как старые, добрые друзья, и Ибрагим рассказывал о своей далекой родине. Судя по тому, каким воодушевленным был рассказчик, и с каким вниманием его слушала она, было видно, что это доставляет обоим огромное удовольствие.
Приоткрыв рот от удивления, Мила слушала об обычаях и традициях этого гордого, доброго и трудолюбивого народа. Для нее многое открылось впервые. Она была просто поражена тем, что таджики на самом деле очень уважительно относятся друг к другу, особенно почитая старших, женщин и детей.
Мужчина в доме берет на себя всю ответственность за семью перед собой, людьми и Аллахом. Он не имеет права быть слабым и несостоятельным, если он решил жениться, поэтому он должен доказать, что в состоянии обеспечить свою будущую семью. Именно поэтому он должен заплатить калым или украсть невесту, чтобы доказать свою решимость и серьезность своих намерений. Больше того, всю свою жизнь он обязан доказывать это и оберегать одну или даже нескольких своих жен, за которых он так же несет ответственность. Все они матери его детей, а мать это самое святое и любимое, что есть у человека. Поэтому именно ей выделяется ее женская половина в доме, где она может чувствовать себя полной хозяйкой, воспитывать детей, поддерживать очаг в доме, который построил и обязан содержать он, ее муж.