Михаил Мухамеджанов
| Вид материала | Документы |
СодержаниеАх, эта свадьба, свадьба… |
- Михаил Мухамеджанов, 8773.91kb.
- Автор файла (январь 2009г.): Мухамеджан Мухамеджанов, 250.83kb.
- Источник: приан ру; Дата: 25. 07. 2007, 1194.96kb.
- Симфония №6, фа мажор,, 117.38kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
- Белоголов Михаил Сергеевич «79 б.» Королёв Сергей Александрович «76 б.» Лущаев Владимир, 13.11kb.
- Михаил кузьмич гребенча, 73.67kb.
- Бюллетень книг на cd поступивших в библиотеку в 2010 году, 544.6kb.
- Алексеев Михаил Николаевич; Рис. О. Гроссе. Москва : Дет лит., 1975. 64с ил. (Слава, 1100.71kb.
- Михаил Илларионович Кутузов великий сын России, величайший полководец, генерал-фельдмаршал, 113.48kb.
Никому и никогда Ибрагим не рассказывал об этом случае, перевернувшем всю его детскую душу. Именно тогда он понял, какое непоправимое горе может причинить мужчина женщине, если она его полюбит по-настоящему, а он не сможет ответить ей взаимностью. И именно поэтому его отношение к женщине стало еще более трепетным и осторожным. После этого разговора он взял пятилетнего Костика под свою опеку и не позволял обижать его никому. До этого его обижали все местные соседские мальчишки, даже трехлетний брат Ибрагима Амир, заставляя добродушного, немного дурашливого и наивного «маменькиного сыночка» есть куличики из земли и песка.
Когда Ибрагим понял, что отец полностью на его стороне, он пощадил его и не рассказал о том, что знает о его встрече и отношениях с тетей Евой – его первой женой. А ведь был момент, когда Ибрагиму очень захотелось открыться. К счастью, ему хватило терпения и тактичности, пока отец сам не признал свою неправоту. До самой смерти отца он хранил в себе эту тайну.
Уговорив отца, оставалось уговорить маму. Но оказалось, что это было намного сложнее. Ее истерики оканчивались сердечными приступами. И тогда он решил призвать на помощь бабушку Нурию, выслав ей деньги на билет и телеграмму с просьбой, чтобы она срочно вылетала в Москву. Он был почти уверен, что бабушка его обязательно поддержит.
Бабушка не во всем поддерживала внука и не всегда одобряла все его поступки, но, в отличие от дочери, четко понимала, кто на самом деле отваживает его от дома, и почему он так упорно не желает возвращаться? Она недолюбливала тетушку Наргиз, которая в свою очередь не слишком жаловала ее и всю ее родню, обвиняя в гибели Саид-бека.
АХ, ЭТА СВАДЬБА, СВАДЬБА…
-1-
Ибрагим вернулся в Москву за неделю до дня бракосочетания. За время его отсутствия произошел совершенно нелепый, можно сказать, анекдотичный случай.
Буквально за два дня до отъезда его разыскала одна хорошая знакомая студентка института тонкой химической технологии Вера и попросила помочь в одном весьма трудном и деликатном вопросе. Ее близкие родственники навсегда уезжали из России в Израиль. Паспорта им уже выдали выездные, то есть они уже не являлись гражданами СССР, поэтому в обычную гостиницу их уже поселять отказывались. Сами они приехали в Москву из Белоруссии, а валюты для интуристовской гостиницы, конечно же, еще не было. Положение действительно оказалось трудноразрешимым. Требовалось какое-то время пожить в столице, чтобы дождаться чартерного авиарейса. Ввиду обеспечения безопасности, о дате и времени вылета агентство «Сахнут», занимавшееся переправкой евреев «на историческую родину», сообщало только в день вылета.
Приютить в общежитие семью из четырех человек Вера не могла, так как сама жила в общежитие. И Ибрагим согласился ей помочь, предложив на это время свое, недавно полученное жилье. Это было не трудно, комната пока еще была необжитой, потому и невостребованной, а, кроме того, он уезжал из Москвы на две недели. Хорошо еще, что он успел привезти в нее кое-что из мебели. По крайней мере, уже стояли диван, кровать и стол со стульями.
Предупредив соседей, что у него какое-то время поживут гости, он отдал Вере ключи и проинструктировал, как ими пользоваться. Особое внимание он обратил на очень серьезный замок в комнате, оставшийся после предыдущих жильцов, который имел обыкновение захлопываться, если неосторожно нажимали на рычажок, называемый «Собачкой».
То, что произошло потом, ему рассказывали в подробностях сразу несколько человек. Это и соседи, и сама Вера, и Саша. В результате получился довольно забавный рассказ.
Спустя два дня после его отъезда, Вера привела своих родственников. Встреча и знакомство с соседями Ибрагима дружно всех рассмешили. Семейство гостей в точности повторяло семью соседей. Самой старшей была бабушка, примерно такого же возраста, что и баба Сима. Ее дочь с мужем были ровесниками Натальи Сергеевны и Дмитрия Михайловича, а их дочка была ровесницей Танечки. Естественно, сразу же были установлены дружеские отношения.
Гости удобно расположились в комнате и решили воспользоваться случаем, чтобы прогуляться по Москве и показать ее навсегда уезжающей девочке. Все-таки они прощались с Россией навсегда. Бабушка решила остаться дома.
Баба Сима предложила гостье, выпить чашечку чая на кухне, та с удовольствием согласилась, вышла из комнаты и, конечно же, неосторожно захлопнула дверь, причем, случайно нажав на ту самую злополучную собачку. В комнате остались ключи, документы и вещи, с которыми они уезжали на новое место жительства.
Положение оказалось довольно сложным. Замок, о котором предупреждал Веру Ибрагим, на самом деле оказался очень серьезным и неприступным. Предшественники Ибрагима постарались на славу. Дубовая, мощная, филенчатая дверь закрывалась по типу банковского сейфа. Распорки, вернее, массивные щеколды выскакивали на довольно приличную глубину в укрепленную дверную коробку, да еще сразу на три стороны: вверх, в сторону, да еще в пол. Ибрагим и сам побаивался этого казематного запора, потому что уже успел с ним столкнуться, просто не хватило времени его снять.
Соседи с пониманием отнеслись к сложной проблеме. Попытки дозвониться до его родителей ничего не дали, к телефону никто не подходил даже ночью. Пришлось обращаться к Саше, но та тоже не знала, как найти Ибрагима? Его телефона в Горьком никто не знал.
Вернувшаяся с прогулки молодая чета сообщила, что вылет назначен на утро следующего дня. Понятно, что нужно было немедленно вскрывать замок.
Слесарь из ЖЭКа почесал затылок и сообщил, что такой замок ему не под силу. Сосед по лестничной клетке предложил вызвать пожарных, чтобы попасть в комнату через окно. Оказалось, что и это невозможно. Проживающие до Ибрагима люди капитально отгородились от мира, превратив свое жилье в неприступную крепость. В окно была прочно вмонтирована солидная, кованая решетка. Стены были капитальные в два кирпича, так что этот путь, через стену тоже исключался. Положение казалось безвыходным.
Все бросились искать человека, который бы мог вскрыть эту «проклятую» дверь, а баба Сима в своей комнате успокаивала неосторожную бабушку, которая от горя рвала на себе последние волосы, проклиная себя и свое «еврейское счастье».
Часам к десяти вечера все снова собрались в коридоре. Наконец, нашли умельца, который согласился попробовать вскрыть дверь. Дмитрий Михайлович с радостью отложил топор, которым собирался «порубать эту чертову дверь на куски». Правда, он, как и все остальные, очень сомневался, что что-нибудь получится. Бывшие жильцы очень долго колдовали над дверью, а баба Сима призналась, что случайно подсмотрела, как они рассверливали ее с необычно толстого торца и вставляли толстые, железные прутья, видимо, арматуру. Даже странно, как они могли оставить «такое сокровище»?
Пожилой, угрюмый умелец, наконец, пристроил мощный гидравлический домкрат и стал расширять им дверной проем. Молодой слесарь с фомкой, техник-смотритель, здоровенная женщина средних лет с ломом воткнули в проем свои инструменты и дружно стали на них надавливать. Все это происходило в абсолютной тишине, изредка прерываемой негромкими, строгими командами умельца. Косяк поскрипывал, трещал, и понемногу начал поддаваться. Понемногу стала оголяться щеколда и увеличиваться проем. Видно щеколды вверху и внизу были, к счастью, неглубокими и тоже поддавались, но при этом предательски осыпалась штукатурка с верхней части проема, и что-то напряженно скрежетало в нижней части. Лом с фомкой, верно, вершили свое дело, и дверь потихонечку выгибалась.
Столпившиеся в коридоре обе семьи в полном составе, два соседа с лестничной клетки, а так же Саша и ее мама, затаив дыхание, молча и напряженно, наблюдали за происходящим. Из-за тесноты все прижались друг к другу так, что образовался достаточно крепкий человеческий монолит. Причем, его женская часть со страхом выглядывала из-за мужчин, а в самом первом ряду стояли две четырнадцатилетние девочки, замершие от любопытства, страха и напряженности момента. Обе матери делали безуспешные попытки их вытащить, но они крепко держали друг друга за руки и покидать самое удобное для наблюдения место упорно не желали.
Неожиданно напряженную тишину нарушили обе бабушки, стоявшие в глубине коридора. Неосторожная бабушка тихо плакала и причитала, а баба Сима негромко ее успокаивала. И тот момент, когда толпа невольно, в очередной раз скосила на них взгляды, как вдруг что-то бухнуло, грохнул упавший домкрат, и дверь с силой распахнулась.
Это случилось так неожиданно и молниеносно, что слесарь с женщиной - техником не успели уронить свои инструменты, оставаясь в своих позах. Коридорный монолит тоже не шелохнулся, даже девочки не успели испугаться, и только умелец, сидевший на корточках, в том же положении был чуть сдвинут с места и прижат дверью в угол.
А вот от картины, представшей за открытой дверью, все отпрянули и ахнули. Техник-смотритель выронила лом, даже не почувствовав, как он саданул ей по ноге. В открывшемся дверном проеме стоял абсолютно голый, обалдевший парень, а глубине комнаты на кровати визжала, пытаясь прикрыться руками, обнаженная девица.
Позже соседи и Саша узнали этого парня. Это был один из друзей Ибрагима Марк. Все видели его на новоселье, где он принимал самое активное участие, помогая ремонтировать комнату и сколачивать столы. Короче, у него оказались вторые ключи, которыми он воспользовался, когда узнал, что хозяина не будет в Москве недели две. Самое интересное, что Ибрагим сделал еще два дубликата комплектов. Один находился в комнате, второй - у родителей, а его ключи, соответственно, оказались у Марка. Впоследствии какой-то комплект предполагалось отдать соседям. Увы, этого не случилось, поэтому всем пришлось пережить это потрясение.
Пока вся квартира носилась в поисках человека, который бы смог открыть комнату, Марк тихонечко, чтобы не тревожить соседей прошел в нее сам, провел свою подругу и снова закрыл дверь. Естественно, никто их не заметил. Потом он жаловался Ибрагиму, что получил такой шок, что чуть не остался импотентом.
- Представляешь? – рассказывал он. – Лежу с подругой, только к ней прикоснулся, вдруг слышу, как с дверью происходит что-то непонятное. Гул какой-то странный, треск. У вас же стены такие, что ни черта не слышно, что в коридоре твориться, да и дверь железобетонная. У тебя же звонок и тот в комнату проведен. А оттуда звуки какие-то странные исходят. Короче, решил подойти поближе. Прислушался, опять ничего не понятно. Что-то трещит, скрепит, кто-то плачет, а дверь как-то неестественно дрожит и корежится. Ну, думаю, все, дожил до галлюцинаций. Так нет же, моя подруга тоже со страхом на нее смотрит. Ну, и угораздило же меня в этот момент дотронуться до замка. Проверить хотел, идиот? Только нажал на твою проклятую собачку, как дверь возьми и распахнись! Кто же знал, что ее, оказываются, вскрывают, да еще домкратом и ломами? А, как она открылась, я так и обмер. Полный коридор народа и две несовершеннолетние девчушки смотрят на меня, вернее туда, ниже. Ну, чего ты ржешь? Я ведь чуть калекой не остался, а тут еще и моя пассия начала визжать, как поросенок. Ужас! Тебе бы так?!
Слава Богу, что все закончилось благополучно. Все были довольны. Гости Ибрагима уехали на землю обетованную, оставшиеся на этой пришли в себя и вдоволь насмеялись, девочки-подростки получили свои первые наглядные познания о взаимоотношении полов, а Марк снова продолжил свои любовные похождения. Ибрагим был тоже доволен и благодарен другу. Ведь, если бы тот не стал «проверять» замок, кто знает, чтобы было с дверью, открылась ли она вообще? Не дай, Господь, пришлось бы ее взрывать! Во всяком случае, он срочно спилил все три щеколды.
За время отсутствия Ибрагима страсти, бушевавшие между родителями, неожиданно улеглись. Приехала бабушка Нурия и помогла отцу утихомирить дочь. Именно в тот злополучный день, когда вскрывали дверь, ее ночью встречали в аэропорту.
Затем, родители вместе с ней совершили торжественный визит в дом невесты и стали готовиться к свадьбе.
Не обошлось без эксцессов.
Ибрагим застал родителей и бабушку Нурию удрученными. Невеста заявила, что собирается в Загс в черном брючном костюме.
Он приехал к Саше и поинтересовался: так ли это? Саша ответила, что черный цвет ей очень идет, к тому же другого приличного костюма или платья у нее просто нет. Тогда он улыбнулся, достал сантиметр и снял с нее мерки.
Проделал он это так быстро и профессионально, что вначале никто не успел понять, что он на самом деле сделал? Когда же до них, наконец, дошло, все дружно уставили на него удивленные взгляды, а Саша твердо заявила, что платье, сшитое женихом, да еще белое не наденет, никогда, в жизни, потому что не желает быть «огородным пугалом».
- А нельзя ли обойтись более скромной церемонией? – спросила она. – Ну, не хотите шикарный брючный костюм, могу пойти в своем черном свитере и джинсах.
Мама, грустно, улыбалась, Юлька каталась от смеха по дивану, а бабушка настаивала на своей, специально сшитой для особых, торжественных случаев, белой блузке, которую последний раз доставала из сундука лет тридцать тому назад.
- Смотрите! – говорила она, разглаживая рукой белый шелк. – Совсем, еще, как новая. Я ее всего два раза надевала, на, увы, печально известном семнадцатом съезде, а потом еще раз на пленуме ЦК. Если Надя достанет свою черную юбку, в которой присутствовала на выпускном вечере в институте, внучке не стыдно будет показаться даже на самом именитом пиру.
- А шляпку и туфли, бабушка, ты мне предложишь те, в которых твоя мама ходила в гимназию? – иронично пошутила Саша.
- Вот туфельки придется купить, - серьезно парировала та. – У меня как раз от пенсии на приличные туфли осталось. Еще и на шляпку хватит, если, конечно, не заказывать ее у шляпницы. Вот это и будет моим подарком.
- Спасибо, конечно, бабушка! – поблагодарила Саша, продолжая иронично улыбаться. – Но ведь я не на съезд собираюсь, даже не на пленум ЦК. Это же свадьба, в конце концов, обычное семейное дело.
- Вот именно! – вставил фразу Ибрагим. – Милый женщины, можно я поступлю так, как это делается у нас, таджиков.
- А как это? – дружно поинтересовались мама и Юля.
- У нас, обычно, этим занимается жених и его родители, - ответил он.
- Что делает? – спросила Саша.
- Готовит свадебный наряд невесты.
- А ты сам будешь шить платье? – поинтересовалась у него Надежда Петровна.
- Пока не знаю, времени в обрез, но, если не найду подходящую портниху, сошью сам, – уверенно ответил он.
- Тогда тем более не надену! – заявила Саша. – Ибрагим, ты с ума сошел! И ты хочешь, чтобы я надела то, что ты там скостролишь? Извини, но это уже слишком! Даже не трать время! Ну, подумаешь, быстренько распишемся и все. Ну, чего огород городить? Да и денег жалко.
- Причем здесь деньги, - возразил он. - Такое событие бывает раз в жизни, и оно требует торжественности. Будут гости, все они придут нарядными, а ты собираешься встречать их в черном, как на трауре? Извини, но я, ни за что не соглашусь! Хочу гордиться своей прекрасной невестой, чтобы все любовались тобой! Белый цвет платья и фаты подчеркивает красоту невесты и отличает ее от других женщин.
- Какие гости? Какая фата? – удивленно вскинула брови Саша. – Я ничего этого не хочу! Пойдем, быстренько распишемся, потом посидим дома с твоими родителями и все.
- Ничего не понимаю, - в свою очередь удивился Ибрагим. – А как же свадьба, друзья, родственники?
- Какая свадьба! – чуть не плача, вскричала Саша. – Ну, почему она вам всем так нужна? Неужели без нее нельзя обойтись? Лучше бы эти деньги потратить на какую-нибудь поездку, на мебель, в конце концов.
- Понимаешь, Саша, - начал объяснять он. – Отец и так говорит, что в России все делается по типу: «Бац, бац, - и матрац». И я хочу, как лучше. Друзья уже что-то придумали и просили нас быть нарядными и красивыми. А поехать куда-нибудь, - обязательно поедем…
- Какие друзья, что вы там придумали? – с ужасом в глазах прервала его Саша. – Вы, что с ума сошли? А вы меня спросили?
- Ибрагим, - отсмеявшись, сказала Юля. – Почему же ты такой непонятливый? Загс находится напротив ФИАНа, вот Саша и не хочет, чтобы весь ее любимый институт глазел на нее, тем более на сшитое тобой белое платье. Самый ее любимый наряд – это черный свитер. В нем тебе и придется вести ее под венец. Так что ты ее не слушай! Делай так, как считаешь нужным!
- Юля, ну, не время сейчас шутить! – прервала ее Саша.
- А может и правда, сделать свадьбу скромнее? – спросила Надежда Петровна. – Хотя я с Ибрагимом согласна. Не каждый же день я выдаю дочь замуж. Я бы тоже пригласила друзей и родных. Ведь они же обидятся и будут правы. А потом, как я не приглашу людей, которые знали Сашиного отца?
- Мама, но ведь это, же столько людей! – возразила Саша. – Где мы их всех разместим?
- А вот об этом волноваться не надо, - сказал Ибрагим. – Два института помогут найти помещение, если еще не нашли. И стол будет приличным. Профкомы обещали выделить поваров и транспорт.
- Боже! Вот этого я и боялась. Какие институты, профкомы? - побледнев, простонала Саша, и все снова уставились на Ибрагима.
- Наконец-то я слышу речи не мальчика, но мужа! – воскликнула Юлька.
- Подожди, Юля! – одернула ее Надежда Петровна и обратилась к Ибрагиму. - И сколько же ты предполагаешь человек на свадьбе?
- Пока, не знаю, но прикидывал, - задумался он. – Думаю, будет много. Часть из них вы видели на новоселье, будут еще люди из института, может, кто из родни подъедет, с Сашиной работы приглашены несколько человек, из Мытищ, ну и ваши гости.
- Но ведь это кошмарные деньги, - продолжала она допрос. – Одного спиртного потребуется не один ящик.
- Почему вас всех так волнуют деньги? – удивился он. – На самом деле, здесь никаких денег не хватит. Я же повторяю, нам помогают два института, у меня дома стоят пять двадцатилитровых канистр со спиртом, еще две обещал профком Сашиного ФИАНа, наш институт что-то выделит. Совхоз «Десна» обещал помочь вином, мясом, птицей, овощами и фруктами, с комбинатом «Черемушки» уже договорились о выпечке и тортах. Готовить стол вызвались две совхозные столовые. Остается решить вопрос с транспортом и платьем, хотя наш институт уже выделил два автобуса, а один мой товарищ обещал помочь с легковыми машинами. Да вы его знаете, это Леонид Сергеевич.
- Вот это свадьба, свадьба…. - попыталась спеть Юля и присоединилась к остальным, которые начинали понимать, что размах свадебной церемонии продиктован Ибрагиму его восточными традициями, и это нужно принимать, как неизбежность.
- Я ни на какую свадьбу не пойду! – тихо и утвердительно нарушила тишину Саша.
Остальные женщины поняли, что ее и Ибрагима надо оставить вдвоем и, молча, удалились. И сделали это правильно, потому что в результате Саша согласилась и на свадьбу, и на белое платье.
-2-
Наконец, наступило пасмурное, морозное ноябрьское утро, обещавшее неплохой, солнечный, хотя и прохладный день. До этой субботы Сашин дом почти три недели сотрясали волнения и бытовые катаклизмы, вызванные предстоящими неминуемыми событиями. Общую нервозность подогревало то, что о самой свадебной церемонии было почти ничего неизвестно: где состоится сама свадьба, сколько будет народа, кто приглашен, на чем молодые поедут в Загс, а главное, во что она обойдется устроителям?
Ибрагим на все вопросы уверенно и твердо отвечал, чтобы никто не волновался и не стеснялся приглашать гостей. После его неожиданных, недолгих появлений в доме, его уверенность на некоторое время передавалась другим, но затем волнения вспыхивали с новой силой и, как цепная реакция, вовлекали остальных. Естественно, больше всех нервничали Саша и мама.
Понимая их состояние, пытаясь хоть как-то погасить их волнение и страхи, Ибрагим буквально забросал их билетами в театры на самые труднодоступные премьеры, продолжая приносить в их дом самые дефицитные книги. Они, конечно же, были благодарны, но напряженности это не снимало. Приглашая очередных гостей, обе с ужасом думали о предстоящих расходах.
Весь дом прекрасно понимал, что такое гости, да еще на таком торжестве. Надежда Петровна к тому же считала, неудобно взваливать все расходы на шею студенту. И, хотя он упрямо твердил, что никаких расходов не потребуется вообще, в это не очень-то верилось. Пересчитав свои скромные сбережения, она решила на всякий случай заручиться поддержкой друзей, киевских родственников, и написала заявление в кассу взаимопомощи на работе. Проделав все это, она вздохнула с небольшим облегчением и стала успокаивать остальных.
За три дня до свадьбы, во вторник вечером мама и бабушка Ибрагима неожиданно принесли большую коробку со свадебными нарядами для Саши и привели с собой портниху. Когда Саша примерила белое платье, все были приятно поражены. Оно было так прекрасно пошито и так ладно сидело на Сашиной фигуре, что даже подгонять ничего не пришлось. Единственное, что оставалось сделать портнихе Маше, как оказалось, живущей в их же доме, так это закрепить иголками и тут же подшить на руках длину самого платья.
Саша стояла перед единственным большим зеркалом в маминой комнате и любовалась собой. К платью не было никаких претензий. Кокетка в национальном стиле с поднятыми рукавчиками скрадывала ее спортивные, чуть больше, чем надо, развитые плечи, а свободный покрой шелковой, атласной ткани с подкладкой до самого пола убирал небольшие изъяны фигуры. При этом оно не выглядело дорогим, помпезным и вычурным, скорее наоборот, производило впечатление строгого и скромного вечернего наряда, выполненного в чисто английском, строгом и скромном стиле, что подчеркивали неглубокий вырез и маленький воротник стоечкой. Дополнением к нему служили тонкие кружевные перчатки до локтей, небольшая, строгая, ажурная фата с венцом из небольших, белых с розоватым отливом бутонов роз и такие же строгие, белые, удивительно удобные туфли на довольно высоком каблуке.
Когда коробку на половину опустошили, выяснилось, что под картонной прокладкой лежит еще одно платье, такое же ладное и красивое, но другого, сочного, темно-зеленого цвета, из другой, более дорогой шелковой ткани. Оно уже не было таким длинным, хотя и повторяло крой первого. Понятно, что в нем можно было появляться не только на свадьбе.
Когда его аккуратно вынули из коробки, оказалось, что это не последний сюрприз. На самом дне лежали удобные, под цвет платья туфельки уже на менее высоком каблуке, чем белые.
После того, как Саша все это примерила, и поутихли восторги, она со слезами благодарности кинулась на шеи своим будущим родственникам. Те тоже выразили ей свою признательность за красоту и любовь к Ибрагиму. Немного дольше и больше они постояли, обнявшись с его мамой. Ведь это случилось в первый раз. Обе это понимали и были рады, что, наконец, их родственные и теплые отношения были установлены.
После этого они вдвоем бросились обнимать и выражать благодарность Маше, которая заканчивала подшивать свадебное платье, но та неожиданно, скромно отстранилась.
- Извините! – подернула плечами она. – Но это не я.
- Ну, что вы скромничаете, Маша? – улыбнулась Надежда Петровна. – Мы вам очень признательны. Такую красоту сотворить, это какие же золотые руки надо иметь! Вы - истинный мастер своего дела!
Остальные женщины тоже бросились благодарить Машу, высказывая в ее адрес хвалебные оды и воздавая дань ее скромности.
- Но это, правда, не я! – пыталась остановить их она.
Женщины ее не слушали и продолжали уговаривать ее, оставить свою чрезмерную скромность.
- Ну, что вы заладили Машенька: «Не я, не я»? – ласково возражала ей Сашина бабушка, и все ей поддакивали. - Вы же на самом деле сотворили чудо, причем, за два дня, да еще без примерки. Что же здесь скромничать? Вы же на самом деле мастер, и мастер удивительный. Этим же гордиться надо и по праву!
- Но это ведь и в самом деле не я, честное слово! – опустила взор она, чуть ли плача.
- А кто же тогда? – нарушила наступившую тишину Зейнаб Саидовна.
- Он просил меня не говорить, - шмыгнула носом Маша.
- Кто он? Ибрагим? – продолжала допытывать ее Зейнаб Саидовна.
- Да! – тихо призналась Маша.
- Но мы ведь были у вас дома и видели, как вы шили его на своей машинке. Правда, мама? – снова продолжила допрос Зейнаб Саидовна, обращаясь за подтверждением к своей матери.
- Да! – призналась Маша. – Я их только шила, но не кроила, да и, как шить, мне тоже показывали.
- Интересно, а кто же их кроил? – настаивала Зейнаб Саидовна.
- Ну, что ты пристала к человеку? – строго одернула ее бабушка Нурия. – Она же сказала, что ей не велели говорить.
- Неужели это такая тайна? – удивилась дочь. – Почему меня и всех вас лишают удовольствия, выразить благодарность человеку, который сотворил это чудо? Ничего не понимаю!
- Мы же получили истинное удовольствие, вот и должны быть рады, - хитро улыбнулась бабушка Нурия и обратилась к Маше. – Спасибо огромное, дочка! Пусть твоя совесть будет чиста, ты ничего нам не сказала, считай, мы сами догадались. Он тебя ругать не будет, это я обещаю!
- Ой, мама! – не унималась дочь. – О чем это мы догадались? Ты хочешь сказать, что кроил эти платья мой сын? Больше-то ведь некому.
- Вай, Аллах! Наконец, моя дочь поумнела. Разве ты не видишь, что даже эти люди, которые знают твоего сына меньше тебя, уже все давно поняли, - рассмеялась она и показала рукой на остальных. – Так что, хочешь выразить благодарность, вырази ее своему сыну!
Саша, ее мама, Юлька и их бабушка сидели притихшие, удивленные и озадаченные. До них на самом деле уже давно дошло, что платье кроил Ибрагим, и все же им не верилось. Они еще раз внимательно посмотрели на оба платья, даже потрогали их и снова застыли завороженные.
- Мой сын умеет кроить? – сама у себя спросила удивленная Зейнаб Саидовна.
- Что же ты хочешь? – улыбнулась бабушка Нурия. – Ведь он же за тебя столько раз выполнял домашнее задание по крою, что волей-неволей научился. Ты же этому училась лет двадцать, но до сих пор не можешь сделать выкройку даже на куклу.
Раздался дружный смех. Оказалось, что из присутствующих кроить не умеет никто, даже шить и то немного умеют только две бабушки и Маша.
- Неужели ты забыла, какое платье он сшил невесте Карима? – спросила у дочери бабушка Нурия. – Нам всем тогда еще не верилось, что это дело его рук. Весь Душанбе сбежался посмотреть на его куртячакан. Я еще тогда тебе говорила, что он – умница, а ты все не верила. Эти люди этого не знают, им простительно, а ты-то все видела своими глазами, и опять: «Мой сын – умеет кроить?». Что же это ты, мама, так плохо знаешь своего сына? Это, конечно же, и моя вина. Видно плохо мы с твоим отцом учили тебя уму-разуму. Ой, смотри, придется мне тебя доучивать! Слава Аллаху, у меня теперь помощники появились. И невестка твоя – красавица, и внук – большой молодец, а там и правнуки пойдут. Вместе, как-нибудь и одолеем нашу серость и неверие.
Все снова, но уже не так громко и дружно рассмеялись, глядя на Зейнаб Саидовну, которая, не отрывая завороженного взгляда от платья, делала безуспешные попытки зарыть рот.
- А вы не знаете, где будет свадьба? – решила перевести разговор на другую тему она, когда смех немного утих. – А то нам Ибрагим ничего не говорит, просит не волноваться и обещает, что все будет, как надо. А мы все изволновались. Непривычно сидеть и ждать. Да и боязно ожидать сюрпризов. Что эти мужики, да еще молодые ребята, там без нас придумают?
- Увы! - ответила Надежда Петровна. – Мы тоже уже начинаем привыкать к его сюрпризам. Ибрагим и нам сказал, чтобы мы не волновались, ждали, приводили себя в порядок и только приглашали гостей. Обещал, что транспортом обеспечит всех. Проходится с этим мириться. Вы ведь на самом деле вырастили хорошего человека, настоящего мужчину, который не боится ответственности. Огромное спасибо вам за это! Так что нас уже ничего не удивляет. Только вот Саша пока привыкнуть к этому не может.
- Привыкай, дочка! – ласково сказала бабушка Нурия Саше. - Ты ведь входишь в наш дом, а наши мужчины все делают, как надо. Если Ибрагим сказал, что сделает, так оно и будет. По-людски и разумно. Ему можно верить. Да, мы чуть не забыли сказать, что он договорился с парикмахером, который придет завтра вечером и сделает прическу тебе, дочка и всем, кто пожелает.
- Да! – радостно вздохнула Зинаида Николаевна. – Ты, Саша, на самом деле выходишь за настоящего мужчину. Твои дедушка и отец были бы очень рады за тебя. А теперь неплохо бы и к столу. Надо же как-то отметить эти чудесные платья, подарки.
Все с радостью бросились сервировать стол. Зейнаб Саидовна с матерью начали вынимать из сумки гостинцы, Надежда Петровна с Юлей расставляли чайные принадлежности, а Саша побежала в свою комнату, переодеваться.
Вернувшись, она вдруг не обнаружила Людмилы, которая приехала к ней еще до прихода родственников Ибрагима. Они толком даже не поговорили. Получилось не очень красиво. Предсвадебные хлопоты так привлекли всеобщее внимание, что о ней совершенно забыли и не заметили, когда и как она исчезла?
Понимая, что невниманием обидела подругу, Саша позвонила и попросила ее быть свидетельницей на свадьбе. Та охотно согласилась.
С того самого злополучного вечера, когда Саша так неосторожно перебрала со спиртным, Людмила совершенно изменилась, подобрела, стала отзывчивой и откровенной. Она чаще стала появляться в Сашином доме, внимательно выслушивала ее откровения и давала дельные советы. Всем это показалось странным, но Саша обрадовалась, что у нее появилась еще одна подруга.
К сожалению, с Мариной из-за этого отношения неожиданно немного испортились. Сашу удивило и обидело, что та поставила довольно странный и жесткий ультиматум: либо она, либо Людмила.
-3-
Взволнованная Саша с нетерпением поглядывала на часы. Рано утром позвонил Ибрагим и обещал появиться в одиннадцать часов. Было уже без четверти одиннадцать. Почему-то опаздывала Люда, обещавшая быть в половине одиннадцатого?
Уже пора было одеваться, но нервозность мешала собраться и сосредоточиться. Несколько раз заходили мама с Юлькой и предлагали свою помощь. Саша отказывалась и отсылала их к приехавшим на свадьбу гостям, которые пили чай в маминой комнате.
Предполагалось, что после свадьбы в ней уже будет жить она с Ибрагимом. Часть маминых вещей уже были перенесены сюда, в большую комнату, в которой жила она и Юлька. Здесь уже стоял мамин диван. Вместо него в мамину комнату внесли огромную тахту, купленную в мебельном магазине, который находился в их же доме. Смотреть на все это было грустно, ломался их привычный, сложившийся годами быт. Она с грустью думала о маме, которой тоже было нелегко прощаться со своей комнатой, где они все вместе проводили свои тихие, уютные и теплые вечера.
Теперь мама в последний раз пила в ней чай с гостями. Мамины двоюродные тети: Дарья Семеновна и Софья Иосифовна приехали из Киева вместе со своей племянницей Наташей. Старинный друг отца Юрий Григорьевич приехал на свадьбу с супругой Евгенией Мироновной. Они жили в Москве. Остальные гости должны были подъехать позже.
Саша взглянула на часы и поняла, что пора одеваться. Она быстро оделась, натянула на себе перчатки, осторожно, чтобы не испортить прическу, приладила фату, влезла в туфли и прошла в мамину комнату.
Сидящие за столом выразили восторг. Юрий Григорьевич вскочил, галантно подал ей руку и усадил за стол.
- Господи! Я всегда был уверен, что у твоего отца дочь будет красавицей, но такого чуда даже не предполагал, - восхищался он. – За один только этот неземной, божественный взор умереть можно! А здесь же еще волосы, руки, губы! Да и наряд ошеломляющий, одно платье чего стоит?!
Мама, Юлька и бабушка хитро улыбнулись, а остальные продолжали восхищаться.
- Да! – выдохнула Дарья Семеновна. – Я невест на своем веку перевидала, но такой, честное слово, даже представить себе не могла. Вот уж удивили, так удивили! Мне же в Киеве не поверят, что такое может быть? Я это говорю откровенно, не потому что Саша моя племянница. Зина, Соня, Надя, вы же меня знаете, я врать не умею!
- Конечно, знаем, - подтвердила Софья Иосифовна. – А чего тут врать? Все и так видно. Эку кралю Надя с Зиной выхолили! Это вам не смазливая болонка с обложки, это же писаный шедевр! Да еще таким живописцем, что мир не видывал, будь он не ладен! Это что же получается? Для того чтобы у всех глазенки повыскакивали, надо всего лишь приодеть, да причешпурить бабу. Мы же все рядом были, а, как слепые, ничего такого не замечали. Позор! Прежде всего, мне. Я бы остаток своих костей положила, а так просто ее бы не отдала. У меня бы этот принц, прежде бы в котле поварился, да голову свою поломал. А уж, если выдержал бы все это, тогда может, и получил бы.
- Что это ты тут раззверствовалась? – остановила ее Зинаида Михайловна. – Принц, между прочим, что надо! Это он ее и принарядил, ведь она собиралась на свадьбу в джинсах. Платье, между прочим, он тоже сам сшил.
- Так он у вас портной? – удивилась Софья Иосифовна.
- Никакой он не портной, - возразила Зинаида Михайловна. – Он ученый, физик и коммунист. Так что ты не очень-то! А то она его в котле поварит, голову ему поломает. Его голову, между прочим, ценят так, что и прописку в Москве дали, и комнату. Ладно, сами увидите.
Слушая их шутливую перепалку, остальные веселились, а гости еще и радовались тому, что жених оказался таким интересным и удивительным парнем. Саша тоже немного развеселилась со всеми.
- Да ладно вам, бабушки! – смеялась она. – Еще захвалите нас, носы задерем и всю свадьбу расстроим?
- Ой, мамочки! – неожиданно взвизгнула Юлька, выглянув в окно маминой комнаты. Все бросились вслед за ней к окну и замерли. Во дворе творилось что-то невообразимое.
Вся половина огромного двора была буквально усыпана людьми, которые, как мухи облепили повозки, запряженные самыми настоящими лошадьми. Повозки растянулись от арки, выходящей на Ленинский проспект до самого конца крыла дома, имевшего шесть подъездов, и заполнили все свободное пространство.
Около Сашиного, второго подъезда стояли две тройки с настоящими бубенцами под дугами, украшенные цветами и разноцветными лентами. Лошади были запряжены в четырехколесные пролетки, на козлах которых важно восседали одетые в черные дубленки и мохнатые шапки, краснощекие возницы средних лет.
У других подъездов разместились еще четыре довольно большие, вместительные, четырехколесные телеги. В трех были запряжены по две лошади, а в одну – один могучий тяжеловоз. Все телеги были аккуратно застелены брезентом, а лошади так же были убраны цветами и разноцветными лентами. Управляли ими молодые, веселые парни, не такие важные, как на тройках, но в таких, же тулупах и шапках.
Судя по тому, что среди повозок затесались так же убранные цветами и лентами «ЗИМ», две черных «Волги», «Москвич», горбатый «Запорожец» и два автобуса, было понятно, они тоже приехали на свадьбу. Чтобы как-то разместиться, телеги и машины пришлось загонять на тротуары перед подъездами, цветочные клумбы, палисадники, газоны, даже на детскую игровую площадку, а один большой автобус, к капоту которого цветными лентами была привязана огромная кукла, так и остался в арке.
- У вас кино снимают? – поинтересовалась Дарья Семеновна.
- Боюсь, что все это за нами, - озадачилась Надежда Петровна.
- Господи, да это же целая демонстрация, как на Крещатике! - воскликнула Софья Иосифовна. – И это все будет гулять на нашей свадьбе?
- Думаю, что да! – растерянно ответила Юлька, посмотрела на сестру, которая уже находилась в предобморочном состоянии, и бросилась ее успокаивать. – Сашенька, ты только не волнуйся, может это не все к нам? Просто переплелись две, а может и три свадьбы. Такое бывает. Время осенних свадеб.
- Да, Саша! – поддержала ее мама. – Я совсем забыла, что сегодня суббота, может, Юля права. Сейчас придет Ибрагим и все выяснится.
- Вот это свадьба! – восхищенно воскликнул Юрий Григорьевич. – Ну и жених! Надо же, настоящие кони, тройки!
- Юрий, успокойся! – одернула его жена. – Видишь, Саша и так сама не своя. Вечно ты шутишь не к месту.
- Ну, внучка, тебе пора! – дружелюбно улыбнулась бабушка.
Саша не могла двинуться с места. Тогда мама и Юля подошли к ней, и повели ее в другую комнату. Она двигалась, как неживая.
Раздался звонок, Юрий Григорьевич пошел открывать дверь и ввел в комнату Ибрагима и его друга Сашу. Оба были одеты в черные костюмы, белые рубашки и галстуки. Таким торжественным и нарядным видеть Ибрагима было абсолютно непривычно. Зинаида Николаевна, а потом уже Надежда Петровна с Юлей отметили, как он похорошел. Остальным гостям он тоже понравился.
Ибрагим вежливо поздоровался со всеми, представил своего друга и поинтересовался у киевских тетушек, как они доехали? В этот момент вошла Надежда Петровна, отозвала его и шепнула, что Саша совершенно отказывается выходить из дома.
Войдя в комнату девочек, он увидел ее лежащей и плачущей на диване. Рядом сидела Юля и успокаивала сестру. Попросив Юлю удалиться, он осторожно присел на диван.
- Сашенька, - мягко сказал он. – Очень прошу у тебя прощения! Ребята немного перестарались, но и они не виноваты. Когда я увидел этих лошадей, я сам чуть не заплакал. Не понимаю, как они оказались здесь, в Москве? Ведь они должны были довести нас только до поселка «Десна», где ребята договорились провести нашу свадьбу. Это здесь совсем недалеко, за городом. Когда они проезжали пост ГАИ, их задержали. Милиция побоялась, что лошади могут оставить навоз на мостовой. Тогда им предъявили мужичка, который совочком убирал его с мостовой, и они сжалились. Обрадованные ребята решили проявить инициативу, украсили две тройки и решили прокатить нас до Загса с ветерком. А тут еще два института выделили по автобусу, Леонид Семенович пригнал три легковые машины и кое-кто из друзей приехал на своих машинах. Вот и получился перебор. Если ты сейчас скажешь, чтобы я отослал всех, я это сделаю и понесу тебя в ЗАГС на руках, только очень прошу тебя не сердиться и не волноваться! Правда, сделать это будет нелегко, все словно сговорились, ехать с нами в ЗАГС, но я сделаю так, как ты хочешь!
Он даже вздрогнул, когда услышал ее смех. Она поднялась и бросилась к нему шею.
- Говоришь, мужичок с совочком? – спросила она, смеясь и с любовью глядя ему в глаза. – Господи! Угораздило же меня влюбиться в тебя? Горе ты мое! Ладно, сейчас быстро приведу себя в порядок и выйду.
Через минут пятнадцать они вышли из подъезда, и раздались громкие крики: «Ура!». Вокруг подъезда образовалось плотное, огромное полукольцо, скандирующее поздравления и требующее выкуп за невесту. Создалось такое впечатление, что весь огромный дом спустился во двор и участвует в этой «манифестации».
Друзья Ибрагима с трудом растолкали толпу, бросив в нее несколько бутылок со спиртным и закуской, и только тогда Ибрагим, наконец, смог усадить Сашу, ее маму и Юлю в первую пролетку. В этот момент обратили внимание, что нет свидетельницы. Ее место пришлось быстро занять двоюродной сестре Саши Наташе, и пролетка двинулась в сторону арки. Ибрагим с Саней, Валей и Амиром вскочили во вторую пролетку и двинулись следом.
Около «ЗИМа» и двух черных «Волг» суетился Леонид Сергеевич, рассаживая родителей и бабушку Ибрагима, его соседей и Валентину Петровну. Увидев Сашину бабушку и ее спутниц, он предложил им занять место в машине, но они вежливо отказались.
- Вы таки едете в брачную контору? – поинтересовалась тетя Соня мягким украинским выговором у родителей жениха, с которыми только что познакомилась. – Мы бы уж тогда прокатились с шиком на пролетке, в крайнем случае, на телеге, да боюсь, обратно привезут мешки с костями. А нам бы еще хотелось погулять на свадьбе и станцевать по одному вальсу. Так что, за нас поцелуйте молодых, а мы вас всех подождем дома!
Медленно проезжая мимо телег, Ибрагим в толпе заметил Василия Степановича Лященко с сотрудниками. Все они держали бумажные стаканчики, которые наполнял из огромной бутыли молодой возница. Увидев Ибрагима, они растолкали очередь из людей с такими же стаканчиками, бросились к его пролетке и так истошно заорали: «Здравия желаем!», что дернулись лошади. Ибрагим привстал и помахал рукой. Тогда они быстро выстроились в шеренгу из пяти человек, по-военному отдали ему честь и, поглядывая на лошадей, шепотом изобразили: «Ура!».
В этот момент пробка из лошадей, людей и машин, наконец, начала рассасываться и пролетка тронулась. Свадебный кортеж медленно выползал из арки на маленькую дорожку Ленинского проспекта. Люди на ходу стали прыгать в телеги, уже двигавшиеся следом за пролетками.
Возница первой тройки остановил пролетку перед поворотом с проспекта на улицу Гарибальди, чтобы собрать всех, кто ехал в Загс. За ним стали выстраиваться остальные.
Когда их пролетка остановилась, Ибрагим побежал к первой. Он очень волновался за Сашу. Она сидела веселая и куталась в доху, которой ее заботливо укрыл веселый, усатый возница. Видя, что Наташа одета в довольно легкомысленную курточку, он сбегал к своей пролетке и укрыл их с Юлей точно такой же дохой. Теперь он был доволен. Всем четырем женщинам никакой холод был не страшен. Надежда Петровна, она же будущая теща, утеплилась сама.
Затем он посмотрел на свадебный кортеж и улыбнулся. Вдоль фасада всего дома вытянулись повозки с лошадями. Люди на них грелись при помощи бумажных стаканчиков, весело что-то обсуждали и предлагали толпе из прохожих и гуляк выпить за здоровье и счастье молодых. Те охотно откликались. На всех телегах мелькали бутыли, вероятно с самогоном, из которых плескали жидкость в стаканчики теперь уже не только возницы.
Толпа росла буквально на глазах. Люди, не обращая внимания на транспорт, пересекали довольно широкий Ленинский проспект и тотчас вливались в бурное веселье. Ошалевшие водители притормаживали и тоже с интересом наблюдали за происходящим. Дети облепили лошадей и с разрешения довольных возниц их гладили и пытались даже покормить. Лошади фырчали, мотали гривами, но особенно не возражали и не отказывались даже от конфет.
Наконец, все телеги вытянулись вдоль всего дома, а из арки стали тихонько выползать машины. Возница первой тройки заметил это, лихо стеганул лошадей, и свадебный кортеж понесся вслед за ним по маленькой дорожке в сторону центра. За последней телегой поехали ЗИМ, две «Волги» и венгерский автобус. Замыкал процессию желтый «Запорожец - Мыльница». Второй автобус и «Москвич» решили оставить во дворе, собирать оставшихся гостей.
Когда в ушах Ибрагима засвистел ветер, прохладный воздух начал пронизывать тело и обжигать лицо, он с удовлетворением отметил, что правильно сделал, когда отнес в первую пролетку доху. Теперь можно было не бояться, что Наташу и Юльку довезут до Загса окоченевшими. Про себя же он подумал, что зря отказался от куртки, которую настойчиво предлагала мама. Брезентовый плащ, предложенный ему возницей, пришлось накинуть на дрожащего от холода Амира. Слава Богу, Валя оказался еще предупредительней, захватив еще и второй, в который он закутался вместе с Саней.
Межу тем, пролетки потихонечку набирали скорость, отчего ветер в ушах становился все сильнее. Ибрагим видел, как останавливаются люди, машины, даже городской транспорт, пропуская и провожая их долгими недоумевающими, удивленными, порой и завистливыми взглядами.
Возницы важно восседали на козлах и, залихватски посвистывая, подстегивали лошадей. Было видно, что они уже крепко приложились к спиртному, согреваясь с самого раннего утра, отчего их уже особенно не волновало, что лошади скачут по центральным московским улицам. Наоборот, им было весело и приятно, что обалдевшие москвичи «выкатывают» на них свои остекленевшие от удивления глаза.
Постовой на перекрестке с Ломоносовским проспектом от удивления выронил жезл. Его попытки остановить неизвестно откуда взявшиеся, сумасшедшие тройки оказались бесполезными. К тому же было уже и поздно. Его полуминутного замешательства хватило для того, чтобы первые две тройки лихо пронеслись по площади и скрылись в глубине малой дорожки. Ничего другого не оставалось, как наблюдать за несущимися вслед за ними телегами, до отказа заполненными гогочущими и орущими песни людьми. Более того, пришлось приостанавливать движение, чтобы пропустить всю эту дикую процессию, даже подождать, не появится ли за «Запорожцем» еще какая-нибудь сумасшедшая кобыла? Собственно говоря, особенно стараться не пришлось. Водители и сами были шокированы увиденным, поэтому начинали движение только после того, как приходили в себя.
Не успел Ибрагим подумать, как они будут перебираться на другую сторону проспекта, чтобы подъехать к Загсу, как перед магазином «Олень» первая тройка, не останавливаясь и не притормаживая, свернула на главную магистраль и лихо понеслась уже по ней. Все остальные, естественно, устремились за нею.
На перекрестке с Университетским проспектом их снова попытались остановить. На этот раз постовых оказалось уже двое, и они, видимо, были уже предупреждены. Но как только они притормозили первую тройку, стало очевидно, что они сами, своими руками могут организовать такой затор, что движение транспорта вообще и надолго может стать невозможным. Брать не себя такую ответственность, они не решились, дружно замахали жезлами, чтобы только поскорее избавиться от этой напасти.
Остальную дорогу до Загса доехали без приключений, не считая маленькой задержки у разворота на Ленинском проспекте напротив ВЦСПС.
Здесь организаторы свадьбы, наконец, сообразили, что их «цыганский табор на колесах», на самом деле может устроить столпотворение, и решили его разделить. К самому Загсу подъехала только две тройки с машинами, а автобус с остальными повозками разогнали по прилегающим скверам и бульварам. Причем, все телеги с лошадьми пришлось загонять на газоны, чтобы не занимать и так сузившуюся от стоящих машин проезжую часть малой дорожки. В результате создалось впечатление, что в середине Ленинского проспекта на газонах расположился цыганский табор.
Особенное оживление у зевак и прохожих вызывал сухонький пьяненький старичок с совком и ведерком, который, не обращая внимания на толпу, обходил окрестности и собирал конский навоз. Делал он это невозмутимо, деловито, и казалось, именно он является здесь самым главным действующим лицом. Естественно, все перед ним расступались и не мешали ему выполнять свое важное дело, тем более кто-то уже успел вляпаться в навозные кучки.
Толпа росла с неимоверной скоростью. Ребята потом рассказывали, как проезжающие мимо троллейбусы и автобусы почти полностью опустошались на остановке, а пассажиры спешили к Загсу, боясь пропустить невероятное зрелище. В итоге у входа в него образовалось такое плотное кольцо, что прибывающим гостям удавалось с трудом протиснуться внутрь.
В помещение самого Загса стало тесно до такой степени, что даже его работникам приходилось жаться по углам. Благодаря мощной свите и умелому действию друзей Ибрагим с Сашей еще как-то по нему продвигались, а другие брачующиеся пары вместе с гостями и родственниками оказались плотно и прочно зажатыми в закутки. Хуже пришлось тем, кто приехал немного раньше и ожидал церемонии. Женихи и невесты, попавшие в отведенные для них комнаты, уже и не надеялись из них выбраться.
Как потом выяснилось, эта огромная сутолока образовалась не только за счет приглашенных гостей. Оказалось, что многие из них были просто подобраны из зевак на улице. Просматривая свадебные фотографии, Ибрагим с Сашей потом еще долго удивлялись и смеялись, будучи не в состоянии определить, откуда взялся тот или иной гость? Естественно, что больше всего удивлялся Ибрагим. Сашины гости, даже работники ФИАНа на само бракосочетание так и не попали. Слишком плотными были несколько колец вокруг Загса.
Ибрагим и сам часто слышал, как его сокурсники рассказывали, как они участвовали на совершенно чужих свадьбах. Веселились несколько дней, и только потом выяснялось, что ни к жениху, ни к невесте, они не имели никакого отношения. В данном случае происходило то же самое, с той только разницей, что эти неизвестные люди даже преобладали. По крайней мере, половину людей, участвующих в свадебной церемонии, не определил никто. Увы, это оказалось издержкой, с которой приходилось считаться. Эта необычная для москвичей церемония привлекла довольно большое количество «стороннего», бесцеремонного, но очень любопытного народа.
Чтобы как-то навести порядок в этой жуткой давке, друзья Ибрагима плотным кольцом встали у входа, чтобы уже никого не пропускать внутрь. Таким образом, на само бракосочетание не смогли попасть многие гости со стороны невесты, не говоря уже о том, что другие пары, приехавшие на бракосочетание, видя плотный кордон из толпы, вместе с гостями ретировались сами.
Неосторожно вышедший покурить брат Ибрагима Амир чудом вернулся обратно, да и, то только потому, что жених случайно вышел поискать свидетельницу со стороны невесты и услышал жалобные призывы младшего братишки.
Администрация Загса, наконец, сообразила, в чем причина этого кошмара, и решила немедленно расписать виновников, вопреки установленной очередности. Никто из остальных брачующихся не возражал, даже те, кто был записан задолго до них.
Распорядитель брачного процесса, миловидная женщина оглядела огромную толпу округленными от ужаса глазами и предупредила, что в зал бракосочетания могут войти не более тридцати человек, включая будущих молодоженов и свидетелей. Друзья Ибрагима под руководством Леонида Сергеевича и Лященко, уже немного научившиеся справляться с толпой, поняли свою задачу и стали сортировать гостей. Действовали они жестко, но уважительно и сдержанно, объясняя, что огромное количество людей может испортить торжество. Благодаря их усилиям, все прошло без эксцессов. Люди все-таки отнеслись к этому с пониманием, но в небольшом зале все равно оказалось больше полсотни человек, несмотря на то, что сами они туда не пошли.
И, наконец, свершилось. Ибрагим и Саша обменялись кольцами, скрепили свой союз подписями и поцеловались. Их желание засвидетельствовали: друг жениха Александр и двоюродная сестра невесты Наташа. Приглашенную свидетельницу так и не нашли.
Новобрачных поздравляли минут пятнадцать, устроив самый настоящий салют довольно приличным количеством бутылок с шампанским. Измученный фотограф с неимоверными усилиями собрал всю свадебную процессию в кадр, и работники Загса вздохнули с облегчением, когда эта кошмарная людская масса стала вываливаться на улицу.
Когда Ибрагим и Саша первыми вышли из загса, их оглушил поздравительный рев толпы. Двинуться дальше двери было невозможно. Уличные зеваки и прохожие образовали такие плотные и огромные кольца, что проделать брешь в этой живой изгороди можно было, если только танком. Друзья Ибрагима, еле-еле выползшие из-за их спин, дружно бросились прокладывать дорожку от крыльца к пролетке. Пришлось ждать минут двадцать, пока они хоть как-то раздвинут толпу.
За это время толпа жарко принялась обсуждать достоинства жениха и невесты. Все согласились, что это все-таки не цыганская свадьба, о чем свидетельствовал возраст молодоженов. Как правило, цыгане женятся только в раннем, подростковом возрасте, а кроме того, в свите не оказалось ни одного цыгана.
Пораженные красотой невесты и ее истинно русским нарядом, толпа единодушно выразила всеобщую радость, что это и есть самая «истинно русская красавица», вероятнее всего, вывезенная из какой-то далекой, русской глубинки, где таковые еще водятся. В адрес жениха было высказано несколько совершенно противоположных предположений, но остановились на том, что это тоже «русский молодец» с примесью татарской крови. Что поделаешь, Русь триста лет находилась под гнетом татаро-монгольского ига. В результате все пришли к общему мнению, что стали свидетелями настоящей русской свадьбы», что доказывали опять же исконно российские тройки и «вселенский размах неповторимой, широкой, русской души».
Когда Ибрагим и Саша, наконец, уселись в пролетку, оказалось, что они направляются в Кремль, возложить цветы на могилу неизвестного солдата, а затем на смотровую площадку на Воробьевых горах. Это было сложившейся традицией всех московских молодоженов, и ее решили не нарушать. Более того возницы уже вошли во вкус и жаждали, подивить еще и кремлевских гуляк.
Правда, на этот раз организацию дальнейших поездок, как старшие, взяли на себя Леонид Сергеевич и Василий Степанович. Прежде всего, они отослали в поселок тройку и две повозки, возницы которых изрядно переборщили с «винным подогревом». У них были отобраны бутыли и тщательно обысканы повозки. С ними же, на всякий случай, уезжал и автобус. Естественно, что их отправляли еще и с пассажирами, успевшими изрядно попраздновать и погреться самогоном из бумажных стаканчиков. Тех из них, кто пытался возражать и продолжить экскурсию по Москве, вежливо и уважительно относили в автобус или на повозку. Никакой альтернативы не было. В противном случае догуливать им пришлось бы здесь возле Загса или, не дай Бог, в милиции.
Автобус и отъезжающие в поселок повозки наполнились довольно быстро.
Минут через двадцать все было улажено. Автобус с повозками тронулся за город, а значительно поредевший и перераспределенный кортеж - в сторону Кремля. Теперь уже во главе его уже ехал ЗИМ, за ним - тройка со счастливыми молодоженами и их свидетелями, следом за ней – двойка с повозкой и тяжеловоз, управляемый пьяненьким старичком. Увы, несмотря на то, что он был почти никакой, без его совочка и веничка кортеж с лошадьми никак обойтись не мог. Замыкали процессию остальные легковушки и все тот же желтый «Запорожец», за рулем которого сидел армейский друг Ибрагима Славка.
В результате весь дальнейший вояж обошелся без особых приключений, не считая того, что где-то Красной площади или Воробьевых горах было снова прихвачено несколько людей из толпы гуляк, среди которых оказались иностранцы. Это выяснилось, когда в понедельник Ибрагима нашли сотрудники госбезопасности и потребовали объяснить, куда он увез членов канадской делегации международного симпозиума по проблемам экологии? Только тогда, наконец, стало, понятно, откуда взялись эти гости, плохо говорившие по-русски и подарившие молодоженам оригинальный и дорогой, серебряный набор, состоящий из подноса, небольшого кувшинчика и шести рюмок.
Пока молодожены пересаживались в «Волгу», чтобы отпустить уставших лошадей и немного отдохнуть пред свадьбой самим, канадцы успели сбегать за этим подарком в валютную «Березку», расположенную как раз напротив их дома. Отсюда же уезжал в поселок их кортеж, наделавший столько шума и увозивший на предстоящую свадьбу родителей Ибрагима, его бабушку, брата, маму невесты, друзей и остальных гостей, чтобы там встретить молодых снова уже в качестве мужа и жены.
Вместе с кортежем уезжали люди, которых занесло на эту свадьбу «случайным ветром». Подсчитать их было невозможно, да и не так уж важно. Кто-то утолил свое праздное любопытство, кто-то просто решил погулять на чужой свадьбе. Никто на них не сердился, наоборот, им даже были признательны за то, что они разделили всеобщую радость. Пусть не все, но многие были искренне рады за молодых, во всяком случае, сделали это мероприятие еще интереснее и радостнее.
А ведь и, правда, что плохого в том, что люди просто отдохнули, повеселились, да еще внесли свою лепту в общую радость и веселье? Тем паче, что та атмосфера и масштаб этого праздника, который устроили, отчасти сами того не ведая, друзья Ибрагима, все это позволял. Ведь некоторые из них впоследствии стали хорошими приятелями, даже друзьями. Что греха таить? Ведь не все приглашенные, даже друзья оставались таковыми на протяжении жизни. И не все они искренно желали счастья молодым. На самом деле, какая разница – приглашен человек или нет? Важно то, с чем он пришел, еще важнее, с чем он уйдет? И не зря восточные и деревенские свадьбы в России собирали и продолжают собирать такое огромное количество людей. Только в общности полнее ощущаются радость и счастье.
Ибрагим был доволен. Такого подарка от друзей он даже не ожидал, хотя и сам внес в него свою значительную лепту. Естественно, что и остальные тоже были довольны. Правда, многие были ошарашены настолько, что еще до конца этого не понимали.
Слава Богу, что Саша стала понимать любимого. Она видела, что все, что он желал и задумал с ребятами, превзошло и его, и их ожидания, и в какой-то момент даже казалось, что все выходит из-под контроля. Но задумка, все равно оказалась стоящей. Возобладали здравый смысл и добрая дружеская помощь. Его друзья быстро подчищали все огрехи. Ее даже поразило, как они быстро решили вопрос с перебравшими гостями, организовали замечательные поездки по Москве.
«Интересно, что они приготовили на самой свадьбе? – думала она. - Сколько же, в конце концов, на ней будет народа? Судя по тому, что явно случайных людей до этого было предостаточно, их там будет не меньше половины тысячи, а может и больше. Ибрагим же рассказывал, что у них на свадьбах доходит до семисот человек. Боже, что будет с мамой, бабушкой и тетушками? На самом деле Ибрагим прав, говоря, что здесь никаких денег не хватит. И все-таки он молодец. Надо же такое сотворить! И все это ради меня. Господи, как же я его люблю!»
В это момент она еще не знала, что автобус, который оставили во дворе, собирать гостей, уже наполнился и не только ими. Сбор «случайных гостей» активно продолжался. Не зря же к его капоту была привязана кукла, приглашавшая всех желающих, принять участие в торжестве. Она еще не подозревала, что после сегодняшнего дня с ней и со всеми ее родными будут раскланиваться, здороваться, как старые, добрые знакомые, все жители их огромного 9-этажного, 14-подъездного дома. Вначале это будет ее шокировать, ведь до этого, она толком не знала даже жильцов на лестничной клетке, а потом понравиться. Ведь все они сегодня вместе с другими гостями будут дружно кричать: «Горько!» и желать им с Ибрагимом счастья, долгих лет жизни и детей. И, конечно же, она очень ошибалась в количестве гостей, хотя после пятисот количество уже не имеет значения.
-4-
Каждый нормальный советский человек, особенно горожанин, обычно помнит, сколько гостей у него присутствовало на свадьбе. Их можно посчитать по объему выпитого, съеденного, по количеству истраченных денег, по вместимости помещения, наконец, по свадебным фотографиям или подаркам. Даже пышные и многолюдные восточные свадьбы поддаются какому-то, пусть даже приблизительному счету, и ошибиться можно, примерно, на десяток гостей. Самое смешное, что на этой свадьбе этого не смог бы сделать никто, даже при всем своем умении и желании. И ошибка в подсчете исчислялась сотнями гостей.
Обычно свадьба планируется, взвешиваются возможности родителей жениха и невесты, затем все идет своим чередом. Заказываются наряды, помещение, спиртное, продукты, транспорт, приглашаются гости и так далее.
В данном случае планирование не подчинялось обычным законам, потому что отсутствовали одни из самых важных факторов, расчет и деньги. Может быть, именно это-то и было хорошо. Ничто не сдерживало буйно разыгравшейся инициативы организаторов. Можно было сказать, что их «душа гуляла без присмотра и одергиваний». Недаром говорят, «голь на выдумки хитра». Организаторы свадьбы были обычными советскими студентами. Понятно, что все их деньги, как правило, заканчивались в течение первых двух-трех дней после получения стипендии и еще быстрее после телеграфного перевода из дома. А вот чего у них было в избытке, так это инициативы, смекалки и огромного желания помочь другу. Причем такому, чья бешеная энергия позволяла, неплохо поправлять свое финансовое положение, чтобы лишний раз не клянчить «трешку» до следующей стипендии.
В нормальном цивилизованном обществе, человек, дающий другим возможность заработать, почитаем особенно. В советском государстве, где все было перевернуто с ног на голову, это почему-то считалось, чуть ли не преступлением, поэтому многие относились к Ибрагиму с некоторым предубеждением, что он «не в меру деловит». Те же, кто верил и шел за ним, были искренне ему благодарны и признательны. Собственно, это-то и явилось той самой главной причиной, почему эта свадьба превзошла, все ожидания и показала, что деньги не самое главное в жизни.
Во всяком случае, она запомнилась всем надолго. Ведь мало кто может похвастаться тем, что гулял на свадьбе, в которой участвовало несколько тысяч человек.
А случилось это так.
-5-
Совхоз «Зареченский», расположенный в двадцати километрах от кольцевой дороги по Калужскому шоссе, был подшефным предприятием Инженерно-физического института.
По берегам Десны раскинулись его бескрайние поля, леса и перелески щедрой, удивительной Подмосковной земли с ее волнистыми, шелковистыми и мятными травами, березняками, осинниками, дубравами и хвойными борами. В отличие от тесноватой и суетливой столицы, здесь царили необозрпмые просторы и спокойствие, а воздух пьянил так, что у приехавшего из города по нескольку дней кружилась голова.
Молодые здоровые ребята, будущие физики с удовольствием проводили здесь каникулы и выходные на свежем воздухе, откармливаясь в щедрых совхозных столовых и встречая рассветы с деревенскими девушками. Многие из этих красавиц впоследствии становились их верными спутницами в жизни.
Сложилось так, что за время учебы почти каждый приезжающий на работы студент, аспирант или научный сотрудник, уже знали свое место работы, ее объем и размер вознаграждения за труд. Так как физики могли работать не только руками, многие усовершенствования и внедрения в совхозе происходили не без их участия. Совхоз, в свою очередь, так же доволен этой дружбой. К тому же «институтские» представляли собой интеллигентную, инициативную, добросовестную, в меру пьющую публику, что заставляло равняться на них «деревенских».
Совхоз относился к разряду крепких хозяйств, выполнявших Государственный план без корректировок. Сильным и передовым ему умышленно позволял становиться его директор Василий Игнатьевич Строков, умный, строгий и хитрющий мужик, лет сорока. Будучи сравнительно молодым руководителем, но уже орденоносцем и опытным хозяйственником, он насмотрелся на развалы сильных хозяйств, когда из людей «выжимали последние соки», и действовал очень осторожно и разумно, думая о будущем и людях. Поэтому хозяйство развивалось и крепло.
Наряду с подтягиванием основных направлений земледелия и животноводства, внедрялись и совершенствовались такие хозяйства, как огородничество, выращивание фруктов, птицеводство, цветоводство и пчеловодство. Строились и пускались в эксплуатацию новые коровники, птичники, теплицы и оранжереи. Причем, упор делался на то, что приносило реальную, ощутимую прибыль, поэтому в теплицах выращивали дефицитные овощи и фрукты, в оранжереях выращивались цветы к новогодним и весенним праздникам, а огороды засевали клубникой и другой ягодой. Все это требовало всецелой отдачи имеющихся кадров и, конечно же, привлечения новых людских ресурсов.
Поэтому директор много времени и внимания уделял людям и их проблемам. Велось активное строительство жилых домов, в том числе для молодоженов и молодых специалистов. Было построено новое общежитие, отремонтированы два старых. Не забывал Строков и о культурно-бытовом секторе. Не без его участия в совхозе были построены и капитально отремонтированы такие постройки, как приличный клуб, две столовых, школа, детский сад с яслями, даже небольшой дом быта.
Ибрагим ему приглянулся сразу же. Василию Игнатьевичу понравился это скромный, добросовестный, смышленый паренек с неплохими организаторскими способностями, который быстро схватывал суть задачи и прилагал все усилия для ее решения. Приглядевшись повнимательней, он понял, что Ибрагим является идеальным прорабом, который довольно быстро оценивает задание, возможности, умело, толково объясняет задачу другим, четко отслеживает ее выполнение, отчего работа, как правило, выполняется, раньше намеченного срока. В результате все остаются довольными. Руководитель тем, что она быстро и качественно сделана, а работники-студенты – неплохими заработками.
Естественно, что всем этим, особенно своей жадностью до работы Ибрагим нравился директору все больше и больше. Скоро ему стали поручать более ответственные работы, которые, стоили значительно больше, чем неквалифицированные. Бригада, которой он руководил, отлично справлялась и с этим. Более того, у ребят еще находилось время, чтобы выполнять и частные заказы жителей совхоза. Но что больше всего порадовало Строкова, так это то, что Ибрагим и его бригада стали появляться в совхозе не только в каникулы, как это требовало партийное, институтское руководство, но и по собственной инициативе.
Таким образом, у совхоза появилась постоянно действующая бригада студентов, которая уже не просила, а требовала работу, увеличивая количество, как работников, так и самих бригад.
- Василий Игнатьевич, - просил Ибрагим, – вы только обеспечьте нас работой и зарплатой, а все остальное – уже наше дело!
Строков был доволен. Сбылась его заветная мечта. Даже когда у него случались перебои с деньгами, ребята терпеливо ждали, зная, что их не обидят. И, конечно же, с ними расплачивались, причем, даже сверх договоренности только за то, что они входили в положение совхоза. Они практически стали своими. В итоге Строков с радостью отказался от шабашников, которых не интересовало ни его положение, ни качество выполненных работ, а самое печальное, сохранность строительных материалов, которые они сами же и подворовывали. С «институтскими» голова об этом перестала болеть совершенно. Они строили и ремонтировали так быстро, что подвозить материалы часто просто не успевали.
В общем, у Строкова и Ибрагима сложились хорошие, можно сказать, даже дружеские отношения. Василий Игнатьевич даже стал подумывать, как поселить Ибрагима у себя, в совхозе, сватая ему местных красавиц. Тот благодарил, отшучивался, но не соглашался, ссылаясь на увлеченность наукой, а Строкова удивляло, когда же тому ей заниматься, если он все время пропадает в совхозе?
Так продолжалось года два. За это время все пять совхозных деревень, не говоря уже о центральной усадьбе, узнали и полюбили Ибрагима и его ребят. Многие совхозники и селяне уже считали их чуть ли не родными. Ведь ребята умели не только качественно выполнять их просьбы за вознаграждение, но и дружить, нередко помогая просто так, по дружбе.
Одна престарелая совхозница Анастасия Дмитриевна, всю свою жизнь, проработавшая на ответственных совхозных должностях, и с мнением которой считались, однажды сказала на торжественном совхозном собрании про Ибрагима и его ребят:
- Смотрю на этих хлопцев, и сердце не нарадуется. Побольше бы таких, глядишь, и вытянули бы страну из болота. Это же какая молодежь! Умная, воспитанная, да еще работать может так, что просто позавидуешь. Наши то мужики и то подтягиваться стали, даже пить реже стали. Да, вы и сами все знаете. А вот что меня особенно приятно поражает, так это отношение нашего Ибрагима ко всему живому. Вы только посмотрите, как к нему относятся все наши животные? Я уже не говорю о лошадях, что в его присутствии становятся послушными и игривыми, как маленькие жеребята. У меня создалось такое впечатление, что он с ними каким-то образом общается, даже разговаривает. Ну, чего вы смеетесь? Уговорил же он как-то окрестных лисиц, чтобы они не разоряли основную птицеферму. Вспомните, сколько мы с этим мучились? А теперь эти лесные разбойницы дружно и систематически навещают только изолятор, где, как вы знаете, находятся только отбракованные цыплята. Как это ему удалось – уму непостижимо, но это факт! Прямо таки колдун какой-то! Да чего там лисицы? У меня самой, как вы все знаете, самый злющий пес на всю округу. Я уж и сама была не рада, потому что его даже дочь с зятем побаиваются, соседи заходить боятся. Того и гляди, цепь порвет, паршивец! Что я с ним только не делала? К ветеринару возила, который объяснил, что у «кавказцев» такой суровый нрав и ничего с ним не поделаешь. Хотела в питомник отдать, так его даже там не берут. Вот уж удружил мне покойный муженек! А как только появляется Ибрагим, эта кобелина превращается в такого ласкового щенка, который с невинными глазками весело машет хвостиком и заискивающим взглядом просит почесать ему за ушком. Вон Матрена Степановна видела эту картину, чуть в обморок не упала. Но самое интересное, что подружились они с самой первой встречи. Ну, что вы теперь скажете? И я думаю, вот чему нужно у него учиться? Ведь даже ос он не убивает, а старается отойти от цветка. Вы бы посмотрели, как мы с ним варили однажды варенье? Он же им почти все блюдечки из сервиза расставил, чтобы они не мешали. И ведь, что самое смешное, не мешали, а дружно опустошали блюдечки с пенкой.
Точно, точно! – воскликнул директор совхозной столовой Игнат Савельевич. – Это у Ибрагима есть. Он ведь и мне здорово помог с крысами. Что мы только ни делали, чтобы от них избавиться? Даже пытались вырастить крысиного «короля». Ничего не помогало, даже самые новейшие яды. Травились все, но только не крысы. И вот приходит однажды ко мне Ибрагим, и предлагает с ними подружиться. Я поначалу думал, что он бредит, а он настойчиво советует их полюбить. Врачи санэпидемстанции под стол сползали от смеха, когда узнавали о таком совете. Короче, решили мы с работниками попробовать, и по совету Ибрагима приручили одну крысиную семью. Папа - крыс – такой матерый, весь в шрамах, мама – под стать своему важному мужу и несколько крысенышей. Недели через две над санэпидемиологами смеялись уже мы, когда они, разинув рты, наблюдали за нашим крысиным цирком. Многие уже это видели, но я все-таки расскажу остальным, кто этого не видел. Это довольно забавно, интересно и поучительно. Крысы, как будто, поняли наши намерения и стали жить с нами, как это ни странно, относительно дружно. Окончательно убедившись, что мы не собираемся с ними воевать, они прекратили лазать по кастрюлям, плитам, самое любопытное, даже в кладовке. Все, что им нужно, они подбирали с пола. Причем, мы обоюдно выбрали это место, рядом с кладовкой. Мы им бросали остатки еды, а они все это тщательно сортировали и складывали в свои закрома. Их закрома – это разговор отдельный. Такого порядка я не видел даже в нашей совхозной больнице. Рисинка к рисинке, зернышко к зернышку, хлебушек к хлебушку. За этим четко отслеживала «мама» семейства. Иерархия и субординация у них просто потрясающие. За сбором продукции следил «папа». Сам не собирал, но внимательно наблюдал за своими крысенышами, которые хватали остатки еды и несли на склад к «маме». Стоило какому-нибудь из них зазеваться, или попытаться что-либо съесть, как он тотчас выскакивал из норы и кусал его за задние лапы для того, чтобы отступник сам осознал свою вину и сделал вклад в общаг. Чаще всего это происходило тогда, когда мы подбрасываем им остатки сыра. Перед этим лакомством младшие крысеныши никак устоять не могли, как правило, бежали прочь от норы, и тут уже «папе» оказывала помощь «мама» и старшие крысеныши. Так что, как вы теперь понимаете, вся эта крысиная семья стала, чуть ли ни ручной. А когда мы несколько раз наблюдали, как они защищают свою территорию от других, бродячих чужаков, они и вовсе стали родными. Мои работники уже научились различать даже крысенышей и давать им клички. Скоро вместе с кормлением людей придется открывать крысиный цирк. А что, про меня уже и так говорят, что я срываю уроки в школе. По крайней мере, кружок юннатов я уже организовал.
Договорить ему не дал дружный хохот всего зала. Смех смехом, но Ибрагиму удалось доказать, что дружба даже с такими заклятыми врагами человека, как крысы, тоже могла принести определенную пользу. Об этом он узнал от своих друзей с биологического факультета МГУ, дружба с которыми продолжалась и становилась все крепче. Как-никак это была его «первая», увы, так и не состоявшаяся любовь к этой удивительной и прекрасной науке. Много позже он поймет, что любовь к биологии, как и природе, ему прививали его воспитатели, прежде всего его два деда.
-6-
Когда ребята обратились к Василию Игнатьевичу с просьбой провести свадьбу Ибрагима в совхозе, он, долго не раздумывая, согласился, несмотря на то, что Ибрагим уже около года назад прекратил заниматься делами совхоза и появлялся за это время всего лишь раза три. Вероятно, главное, что побудило Строкова дать согласие, заключалось в том, что он симпатизировал Ибрагиму и верил в его дружбу. И не ошибся. Сразу же после свадьбы Ибрагим сделал совхозу поистине королевский подарок. Помог получить на Мытищинском заводе два новеньких самосвала, а на АВТОЗИЛе - полный грузовик запчастей к ним.
Когда принципиальное согласие было получено, выяснилось, что в совхозных деревнях праздновались еще четыре свадьбы. Три из них были назначены на тоже число, что и у Ибрагима, а еще одна - на предыдущее. «Гулять, так гулять!» - подумал Василий Игнатьевич и предложил: объединить все свадьбы, приурочить к ним проводы в армию призывников осеннего призыва и празднование «Дня урожая». Люди с радостью его поддержали. Все это позволяло привлечь к организации больше людей, ну, и что немаловажно, отпустить на эти мероприятия намного больше денежных средств. Выделяя на это деньги, совхозное руководство могло наглядно показать, как здесь идут навстречу и не скупятся для тех, кто честно и верно служит родному совхозу.
Когда Женька Сосновский узнал о масштабе предстоящего мероприятия, даже у него перехватило дух. Быстро набросав план мероприятий, он обсудил его в двух институтах: ФИАНе, своем и приехал к Строкову. Тот внес свои коррективы, добавил денег и объявил, что постарается «обойтись своими силами, так как проводы призывников, все свадьбы, включая Ибрагимовскую, являются неоспоримой собственностью совхоза, не говоря о празднике «День урожая». Единственное, от чего он не отказался, так это от двух двадцатилитровых канистр со спиртом, сославшись на то, что «медицинский спирт еще пригодится, а вот водки, самогона и домашнего вина в совхозе и так «по самое некуда». Сам бы с большой радостью поделился, чтоб своим не околеть окончательно»
Сосновский же ни от чего отказываться не стал, поэтому Ибрагиму не только не дали материально поучаствовать в своей же свадьбе, но и неплохо на ней сэкономить, можно сказать, даже заработать.
Для проведения грандиозных торжеств выбрали клуб и крытую танцевальную площадку, примыкающую к нему. Она впоследствии должна была превратиться в танцевальный зал с колоннами и мраморным полом, а пока представляла собой огромную почти квадратную беседку с крышей из оцинкованного железа и полом из битого, красного кирпича. В ней и в зале клуба силами студентов были сколочены большие столы и удобные лавки со спинками. Несколько столов сколотили на всякий случай под открытым небом.
Для всех молодоженов на время свадебных торжеств выделили два вновь построенных, но еще незаселенных 2-х этажных коттеджа с четырьмя отдельными двухкомнатными квартирами в каждом, укомплектовав их спальной мебелью с постельными принадлежностями из соседнего пионерского лагеря. Остальных гостей обещали с радостью взять к себе на постой жители совхоза и комендант общежития. Так что с размещением гостей проблем не ожидалось. Более того бригада студентов обещала досрочно и бесплатно подвести к коттеджам воду, свет, хотя бы по лампочке в квартиру и по возможности отладить канализацию.
Недолго посовещавшись, организаторы решили предоставить один коттедж полностью Ибрагиму с молодой женой и его гостям, так как все они прибывали из Москвы. Ибрагим попытался возразить и попросил его не выделять из остальных молодоженов, так как планировал уехать с Сашей в Москву в тот же день, в крайнем случае, утром. Он знал, что уединиться и отдохнуть им не дадут. Однако решение совхозной администрации так и осталось неизменным. Остальные молодожены тоже согласились со справедливым решением, так как все они были местными, почему могли разъехаться по домам и вернуться так же скоро. В результате спальных мест оказалось даже с излишком.
В организации и сервировке самих столов приняли активное участие работники двух совхозных столовых, жители поселка и сокурсники Ибрагима. Не остались в стороне от этого родители призывников и деревенских молодоженов. Культурные и развлекательные мероприятия взял на себя, организованный на это время «Объединенный штаб студенческой и совхозной молодежи» под руководством Жени Сосновского. Торжество обещало быть пышным, веселым, продолжительным и хлебосольным.
-7-
Совхозные свадьбы и проводы призывников на самом деле вылились в грандиозные продолжительные народные гуляния. Начать с того, что гости приехали не только на свадьбы. Пользуясь тем, что никто не будет разбираться, где, чьи гости, народ в «Зареченский» потянулся целыми окрестными деревнями и поселками. Гуляли по-русски, широко, с размахом, несколько дней, с песнями, танцами, играми и аттракционами, которые бесконечно выдумывал Сосновский. Не обошлось и без разборок, которые оканчивались кровавыми драками и вмешательством милиции. А какая свадьба без хорошей, добротной драки?
Вся эта веселая, «Зареченская ярмарка» плавно перетекла в празднование Великой Октябрьской социалистической революции. Самые стойкие и неуемные продолжали гулять и веселиться даже после того, как закрыли клуб и разобрали столы даже на улице.
Предполагая все это, Ибрагим увез Сашу в Москву в первый же день поздним вечером. Вместе с ними уехали родители, бабушки и многие гости. Поэтому второй день они праздновали в Сашиной квартире в узком, семейном кругу.
Первым совместным решением новорожденной семьи было желание помирить Сашу с Мариной, что было блестяще исполнено Ибрагимом и его другом Сашей. Марина пришла утром, поздравила подругу, и обе с радостью кинулись друг дружке в объятья.
Некоторой, неожиданной проблемой явились долгие ночные посиделки молодежи в компании Ибрагима и Саши. Погуляв в совхозе, друзья Ибрагима явились на следующий день и просидели до утра. На это Ибрагим с Сашей не рассчитывали. Они был уверены, что ребята предпочтут оставаться в совхозе, где было столько интересных событий.
На следующий день состав друзей чуть-чуть поменялся, но повторилось то же самое, последние гости разошлись утром, с открытием метро. И так стало повторяться изо дня в день. Не действовали никакие намеки, даже откровенное указывание хозяев «на дверь». Друзья ни в какую не желали покидать комнату Надежды Петровны, которая была отведена для молодоженов. Если учесть, что днем заходили еще и другие гости, в частности, родители Ибрагима, то получалось, что приемы гостей протекали сутками без перерывов на сон.
Несмотря на Сашину трехкомнатную квартиру, две комнаты Ибрагима, даже гостеприимство его соседей, готовых взять к себе часть гостей, спальных мест все равно не хватало. Поэтому измученной Надежде Петровне вместе с тетушками из Киева приходилось ждать, когда же разойдутся последние гости, а молодые, наконец, уедут в квартиру, которую они сняли на время проведения свадьбы. Об этой квартире, кроме семьи Саши, не знал никто, а Ибрагим с Сашей упорно молчали, иначе им пришлось бы искать уединения до бесконечности.
-8-
Не считая этих неудобств, все остальное прошло без особых происшествий. Все были довольны. Молодоженам надарили кучу подарков. В квартире не было ни одной свободной емкости, где не стояли розы, а ванная комната была просто полностью завалена гвоздиками, хризантемами и георгинами. Огромную часть пришлось раздаривать, иначе обитатели задохнулись бы от ароматов. Совхоз подарил Ибрагиму и Саше современный, большой цветной телевизор «Рубин». Такие же подарки были сделаны остальным совхозным парам. Но самый больший ажиотаж вызвал подарок родителей Ибрагима. Это было алое, ватное, стеганное, атласное одеяло шириной три с половиной метра, а длиной больше четырех. Его хватало, чтобы спокойно уложить спать человек шесть – семь, причем, подушек, матраца и одеяла уже не требовалось. Этот подарок очень пригодился, особенно, на первое время, значительно увеличив количество спальных мест.
Окончательно убедившись, что никаких расходов не потребуется, Сашина мама раздала занятые деньги и вручила молодоженам приличную сумму, заведя этим удивительную, довольно полезную и практичную традицию, делать подарки в виде конвертов с вложенными в них деньгами. Скоро эта традиция всем очень понравилась.
Свадьба запомнилась многими интересными и забавными моментами.
Например, Амира, не дававшего «прохода» Юле, напоили так, что бабушка Нурия, брезгливо морщась, отнесла его совершенно новый костюм на помойку. Зная бабушку, можно было с уверенностью сказать, что он уже действительно не подлежал никакой, даже самой основательной чистке.
Другой случай был курьезнее. Когда Саша, первой из молодых жен, по традиции бросила свой букет в толпу будущих невест, девушке Наде, поймавшей его, умудрились сломать ногу