Михаил Мухамеджанов
| Вид материала | Документы |
- Михаил Мухамеджанов, 8773.91kb.
- Автор файла (январь 2009г.): Мухамеджан Мухамеджанов, 250.83kb.
- Источник: приан ру; Дата: 25. 07. 2007, 1194.96kb.
- Симфония №6, фа мажор,, 117.38kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
- Белоголов Михаил Сергеевич «79 б.» Королёв Сергей Александрович «76 б.» Лущаев Владимир, 13.11kb.
- Михаил кузьмич гребенча, 73.67kb.
- Бюллетень книг на cd поступивших в библиотеку в 2010 году, 544.6kb.
- Алексеев Михаил Николаевич; Рис. О. Гроссе. Москва : Дет лит., 1975. 64с ил. (Слава, 1100.71kb.
- Михаил Илларионович Кутузов великий сын России, величайший полководец, генерал-фельдмаршал, 113.48kb.
- В общем-то, да! – озадаченно произнесла Саша.
- То есть, как это, в общем-то? – удивилась бабушка.
- Он сказал, что придумал и сделал для Москвы что-то очень важное и полезное, и за это ему выделили жилплощадь. Но, что сделал, говорить наотрез отказывается. Более того, просит, чтобы я не допытывалась, иначе грозится, что соврет.
- Так ему выделили служебную площадь, - выдвинула догадку мама.
- Нет! – возразила Саша. – Служебная площадь у него уже есть. Он на самом деле стал москвичом. Я сама ходила с ним в наше отделение милиции, и там его прописали. Сам начальник отделения поздравил его с пропиской.
- Что же он такого сделал, что его так быстро прописали? - задумчиво спросила мама.
- Надя! – строго сказала бабушка. – Ну что ты к ней пристала? Видишь, она и сама не знает. Может, Ибрагиму не разрешили об этом говорить. Сама знаешь, какие могут быть дела. Главное, парень получил комнату и прописку. Радоваться надо, что у Саши, наконец, появился настоящий мужчина, который думает о будущей семье. Молодец, настоящий коммунист, не то, что все ваши болтуны беспартийные. Саша, а кто его родители?
- Не очень себе представляю, но Ибрагим сказал, что папа, - инвалид войны, а мама, – домохозяйка.
- Извини, дочка! – поддержала разговор мама. – Я очень рада за тебя и Ибрагима. Просто сегодня для меня столько сюрпризов, что голова идет кругом. Твой Ибрагим на самом деле молодец. Даже родителей пригласил для такого важного дела. Все это как-то непривычно. Ну что ж, будем знакомиться с будущими родственниками. Ты бы поинтересовалась у него, как нам с ними себя вести, что можно говорить?
- Знаете, - вдруг посерьезнела Саша. – Он сказал, что родители, вероятно, будут против нашей свадьбы, особенно, мама, не говоря уже обо всей остальной родне. Ему будет очень трудно, но он дал мне слово, что не отступится от меня. Он что-то недоговаривает, но я чувствую, что у него с ними произошло что-то очень неприятное. Поэтому он предупредил, чтобы мы ничему не удивлялись.
- Ну, что же. Все понятно, - сказала мама. – Начинаются национальные игры: мусульмане, евреи. Кроме того, таджики считают себя арийцами и не допускают смешанные браки.
- Я знала одного таджика, - сказала бабушка. – Он был хорошим, принципиальным товарищем, но был подвержен национальным предрассудкам. Посещал мечеть, имел трех жен одновременно и соглашался на обрезание всех своих сыновей.
- Ты представляешь, Саша, ты любимая жена в гареме Ибрагима, - улыбнулась Юлька.
- Юля! – строго сказала мама. – Сейчас нам только шуток недоставало. А вообще-то, Саша, Юля в чем-то права. Ты же выходишь замуж за мусульманина. Их мир очень сложен, бывает совсем непонятен, а для нас совершенно, не приемлем. Не подумай, что я тебя отговариваю, но подумать об этом серьезно просто необходимо. Мы же совершенно забыли о его окружении, где он рос, с кем? Кто его родственники, друзья? Он ведь не один у родителей.
- Да! – задумалась Саша. – Я как-то об этом не думала. Он говорил, что у него два родных брата, не считая, сорока трех двоюродных братьев и сестер. Еще четыре родные тети, столько же дядей, а троюродных родственников он вообще сосчитать не может.
- Ничего себе, - поперхнулась Юлька. – Это же целая армия.
- Ну вот, видишь! – округлила глаза мама. – Сорок три, ты ничего не путаешь? Для меня это не удивительно. Их семьи, обычно, многочисленны, кроме того, их кровные узы очень крепки и они почтительно относятся к старшим. Представляешь, они со своей, как правильно выразилась Юля, армией, и мы с горсткой родственников, большую часть которых мы уже и не помним.
- Но ведь он, же противопоставил их мне, - возразила Саша.
- Не обольщайся, дочь! – продолжала мама. – Рано или поздно он обо всех вспомнит, как сейчас вспомнил о своих родителях. Он же не может их всех выкинуть из своей жизни и памяти, даже если сейчас они все неправы. Человек не может жить без родины, а Ибрагим мне кажется именно таким, кто очень привязан к ней душой и сердцем. Меня удивляет, как он вообще решился на такой шаг? Немного зная мусульман, я предполагаю, что этим он противопоставил себя всем. У них, между прочим, за это могут и убить.
- За что? – одновременно вскликнули Саша и Юля.
- За то, что Ибрагим осквернил веру связью с иноверкой и не послушался старших, - вздохнула мама.
- К сожалению, Надя права, - подтвердила слова дочери бабушка. – Мусульмане считают это чуть ли не самым страшным преступлением. Святотатством, если хотите. Как мы ни пыталась это искоренить, ничего не вышло. Хорошо еще, что в России, в больших городах нам немного удалось изменить ситуацию, даже на Кавказе, а вот в Средней Азии, особенно в горных районах все осталось по-прежнему, как в средневековье. Чего далеко ходить, я знаю коммуниста – татарина, родившегося в Москве, который выгнал дочь за то, что она вышла замуж за латыша. А если бы она связала жизнь с евреем, он бы ее совсем убил.
Видя, что разговор переходит к какой-то тупиковой ситуации, мама предложила подождать до субботы, где все может проясниться. Все ее с удовольствием поддержали.
-4-
- Я же рассказывал вам, как хорошо устроился сын, а ты и сестра все не верили, - выговаривал отец Ибрагима супруге, сидя в комнате сына за круглым столом, уставленным всевозможными винами, закусками и блюдами.
Она сидела напротив него между сыновьями, младшим братом Ибрагима Амиром и им самим. Между Амиром и отцом сидела квартирная хозяйка Ибрагима Валентина Петровна и с нескрываемым интересом слушала беседу своего любимого квартиранта с семьей. Они долго не виделись и она была рада этой долгожданной встрече.
Пробуя блюда и пироги, над которыми расстаралась Валентина Петровна, мама была довольна и счастлива. Она не переставала радоваться и улыбаться с тех пор, как сошла с самолета на московскую землю и встретила сына, по которому очень соскучилась. Она была рада всему и удивлялась, как изменилась и сильно похорошела Москва, которую она не видела больше пятнадцати лет. Нравилась ей довольно просторная комната сына, хорошо и уютно обставленная, и его добрая, приветливая хозяйка.
Огорчало ее только одно. Сын выглядел очень уставшим, измученным и сильно похудевшим. Видно было, что все это благополучие достается ему не просто. В ней одновременно проснулись жалость и гордость за него, ее первенца. Теперь ей стало стыдно за себя и всех родственников, вместе с которыми она осуждала его за непослушание, своенравие. Оказалось, что сумел выстоять, да еще очень даже неплохо, постоянно помогал, даже выслал деньги на дорогу всем троим, а она даже пальцем не шевельнула, чтобы помочь ему выжить в этой нелегкой московской жизни. Ей действительно было теперь стыдно и неудобно.
Когда на столе на традиционном, огромном блюде оказался плов, все испытали восторг, а она отметила про себя, что и готовит Ибрагим намного вкуснее и лучше, чем она
Вообще его комната не производила впечатления, что здесь живет одинокий и брошенный всеми студент. Отец заметил, что с тех пор, когда он был здесь, более трех лет назад, она стала еще богаче. Наряду со сменой современной бытовой техники и появлением еще большего количества книг, появились и предметы роскоши. На темной, современной и дефицитной стенке «Спутник» среди книг и сувениров стояли три хрустальные вазы для цветов и фруктов, набор хрустальных рюмок и фужеров, а так же две огромные хрустальные пепельницы. На стенах были развешаны картины, три из которых были написаны маслом и обрамлены массивными старинными рамами. И все это дополняли два прекрасных ковра, один из которых даже лежал на полу.
- Ну, как, понравилась вам комната? – спросил Ибрагим, оглядывая родных нежным и жадным взглядом, говорившим о том, как он соскучился по ним.
- Еще бы, - воскликнула мама, разглядывая его новый телевизор «Рубин» последней марки с большим экраном. – Такого даже у Наргиз еще нет.
- Что там телевизор, - вторил ей Амир. – Ты только посмотри, какой здесь магнитофон! Это же «Грюндик»! Класс! Да еще с реверсом и колонками.
- Молодец, сынок! – сказал отец. – Я очень, очень доволен. Да что там я. Все мы довольны, будет, что рассказать дома сестре. Она тебе тоже передавала огромный привет и просила, чтобы ты не нее не очень сердился.
При упоминании о тетушке Ибрагим немного нахмурился, было видно, как он быстро поборол себя и снова улыбнулся.
- Ну, и вы передайте ей теплый привет.
- А разве ты не собираешься домой? – удивилась мама.
- Мама, я еще должен окончить институт, поэтому до лета никуда не могу отлучиться, а потом…
Тут он замолчал, решив, что еще не время ошарашивать их новостями.
- Так что, потом? – нетерпеливо спросила она.
- Вам же понравилась комната, вот и живите здесь столько, сколько хотите!
- Да нет, сынок, - возразил отец. – Тебе и самому здесь нелегко, а тут еще мы всем табором на твою шею. Вот братишку примешь, и то – хлеб, а мы уж как-нибудь дома. Погостим немного и уедем. Да и на работе меня надолго не отпустят.
- Значит так, родные мои! – улыбнулся Ибрагим. – Так просто я вас не отпущу. Не для того вы приехали ко мне, чтобы я поглядел на вас немного, а потом опять потерял. Послушайте меня внимательно, подумайте, а потом уже решайте, спешить вам домой или нет? Брат останется, тут даже никаких разговоров быть не может, а вам предлагаю пожить здесь столько, сколько вам захочется. Поверьте, денег хватит, чтобы просуществовать безбедно. Если тебя, папа, тяготит, что ты останешься без работы, я помогу тебе и с этим. И поверь, зарабатывать здесь будешь не меньше, чем дома, а может и значительно больше. Если Амир будет со мной, то дома вас уже никому держать, а здесь, чтобы посмотреть всю Москву, сами видите, жизни не хватит. И нам с братом будет спокойней, что вы с нами. Правда, Амир?
- Конечно, - кивнул Амир, с интересом разглядывая большую коллекцию зажигалок.
- Ну, а как же соседи, друзья, родственники? – расширив глаза от удивления, спросила мама. – А что скажет Наргиз-апа?
- Мама, а почему тетушка что-то будет говорить? – удивленно ответил он. – В конце концов, вы же сами можете принять решение. Если она будет чем-то недовольна, пригласите ее сюда, пусть посмотрит, как вы живете, поживет сама. Я и ее постараюсь устроить, хотя она, вероятнее всего, решит это сама. Насчет друзей и родственников тоже волноваться не следует, пусть поживут без вас, крепче дружить будут. А потом здесь тоже много хороших людей. Вот тебе первая подруга и соседка, Валентина Петровна.
- Правда, Зайна, Зайнаба, простите, пожалуйста! – вступила в разговор Валентина Петровна.
- Да вы не смущайтесь, зовите меня просто Зиной! - улыбнулась мама.
- Ну, вот, - улыбнулся Ибрагим. – Ты уже и по-русски себя называешь.
- А, что! – весело сказал отец. – Зина даже звучит хорошо, я тоже буду звать тебя Зиной.
- Нет уж, - улыбаясь, возразила мама. – Четверть века называл Зейнаб, а теперь будешь звать по-другому. Я ведь могу и не откликнуться. Ишь чего захотел, другую женщину, наверное?
Все рассмеялись над ее шуткой, отец попытался отшутиться, и это рассмешило всех еще больше. Когда смех затих, отец, вытирая слезы от смеха, произнес:
- Ладно, сдаюсь! Но все-таки сынок, мы уедем. Большое спасибо за предложение, но стеснять тебя мы с мамой не будем.
- Ну, ладно, не хотел сегодня не говорить, но придется. Вы нисколько меня не стесните, потому что у меня в Москве есть еще одна комната.
Все застыли от удивления, а Валентина Петровна решила прояснить обстановку.
- Ибрагим, наверное, не успел вам рассказать, что ему на работе выделили служебную комнату. Он не хотел оставлять меня одну, поэтому пока отдал ее своим друзьям – молодоженам. Так что они с братом, возможно, уедут туда, а мы здесь останемся, и будем очень дружно жить. Что нам с вами двухкомнатной квартиры не хватит? У меня никого нет, а пенсия хорошая, даже дача есть. На лето можем поехать туда отдохнуть. Ибрагима приглашаю, а ему все некогда. Молодым всегда некогда, а мы с вами варений наварим, компотов накрутим. Может, тогда к нам и молодые начнут ездить. Вы уж извините, но мне ваш Ибрагим родным стал.
- Что вы, что вы, Валентина Петровна, это мы вам благодарны за сына! – сказала мама. – Одному ему было бы здесь очень одиноко. Большое спасибо, что присматриваете за ним!
- Это кто еще за кем присматривает? – возразила Валентина Петровна. – Скорее я вас благодарю за такого хорошего человека.
- Так! – вмешался в их диалог Ибрагим. – Сейчас вы меня захвалите, и я задеру нос выше крыши, но ты знаешь, мама, Валентина Петровна права, поживите с отцом в Москве! Домой вы всегда успеете, а мне будет приятно, да и Валентине Петровне тоже. А то я все время занят, к тому же делами Амира придется заняться. А за меня не волнуйтесь, потому что у меня еще одна комната появилась, теперь уже своя.
Все замолчали и повернули на него свои удивленные и вытянутые взгляды.
- Сынок! – нарушил молчание отец. – Ничего себе, у тебя комнаты плодятся, как кролики. Люди годами здесь мечтают хотя бы о маленьком уголке, а у тебя сразу три. Я ровным счетом ничего не понимаю. Как тебе это удается? Я теперь начинаю понимать, почему о тебе на Памире уже слава идет, как о «бургушзода».
Ибрагим с Амиром прыснули от смеха и начали сползать под стол, а мама подняла на мужа удивленный взгляд.
- Ты что это, Рахимджан, меня перед людьми позоришь? – обиделась она. – Совсем уже не любишь, раз так обижаешь. Дожила! Родной муж и так оскорбляет!
- Ой, прости, дорогая! – стал оправдываться отец. – Я ведь не тебя хотел обидеть, я сына спросил. Очень прошу, прости! Как это вырвалось, сам не понимаю.
- Нет уж! Такое простить, себя потерять! – продолжала обижаться она, неожиданно перешла на узбекский язык и стала выговаривать свою обиду.
- А чем же ваш папа так обидел маму? – тихонько спросила ничего непонимающая Валентина Петровна Ибрагима.
- Сейчас попробую объяснить, - тихонько ответил он и громко обратился к родителям. – Так все, успокойтесь, пожалуйста! Видите, Валентина Петровна уже обижается. Ей кажется, что вы ругаете ее пироги. Все, говорим по-русски! Мама, папа хотел сказать иносказательно, ты уж прости его! Просто его удивило, как это я так легко получаю комнаты. Я постараюсь объяснить, но прежде объясню Валентине Петровне, почему вы ссоритесь.
- Как это он сказал иносказательно? – продолжала обижаться мама, снова переходя на русский язык. – А вас, детей своих я ему тоже рожала иносказательно?
Все улыбнулись и поняли, что она уже не обижается, но сердится по инерции.
- Мамочка, ну, пожалуйста, не порти сегодняшний вечер! – ласково уговаривал ее Ибрагим. – Ты же все понимаешь, и уже не сердишься на папу. Давай я лучше все объясню Валентине Петровне, и мы все дружно посмеемся. А то как-то неудобно получается, мы смеемся, ссоримся, а она одна ничего не понимает. Доставь и ей удовольствие, пожалуйста! Ведь это наша сказка, легенда, ты ее всерьез. Мне даже как-то неудобно за тебя.
- Хороша легенда! – улыбнулась мама. – А женщину оскорбляет. Вот ты ее расскажи, пусть Валентина Петровна нас рассудит! Права я, если обижаюсь или нет? Она женщина и меня поймет.
- Хорошо, мама! – рассмеялся Ибрагим и обратился в Валентине Петровне. - У наших горцев есть одно сказанье о Бургуше. Это такой демон обольститель. Бур – это бурый, рыжий, а гуш – ухо. Получается рыжеухий. Так вон очень красивый и все умеющий делать мужчина, но увидеть его может только женщина, которую он полюбит. Он делает для своей любимой все, что она пожелает, потому что умеет делать абсолютно все, просто незаменимый помощник в хозяйстве. Причем, он любит только чистоплотных и опрятных женщин. Не дай, Бог, если она испачкается или будет выполнять грязную работу. Он будет ей мстить, мешать, потому что сам ужасный чистоплюй. Мстить он ей будет так же, если она окажется, ему неверна. Он страшно ревнив, и мешает ей жить с мужем, вернее, просто не дает. Если у женщины появляется от него сын, то он бывает самым удачливым и все умеющим делать человеком. Его-то и называют Бургушзода. Вот папа и сказал, что я, сын Бургуша. Но я, уверяю вас всех, что это не так. Да вы и сами видите, как я похож на отца, а еще больше похож на деда. Тут никакой экспертизы не надо, так, что мама может быть спокойна.
- Ну и что, Валентина Петровна, как вам нравится это объяснение? – спросила мама. – Я рожаю своему мужу мальчиков, да еще каких, а он меня оскорбляет.
- Что вы! – принялась ее успокаивать Валентина Петровна. – Он же вас очень любит, и мальчики вас любят, это же со стороны так видно. Ведь вы у них одна, такая красавица. Да они вас никакому Бру, Буру, простите, какому-то демону просто не отдадут. Да еще кости переломают. Они у вас на самом деле богатыри, сами все могут, никакой демон не угонится. Я уже давно наблюдаю за Ибрагимом. Ведь все это ему не просто дается. Ведь он частенько таким приходит, что даже смотреть страшно. Он ведь за эту комнату однажды таким пришел, что я подумала, не из концлагеря ли? Похудел так, что в одну брючину спокойно мог влезть. Хорошо, что хоть сейчас немного отошел. Я на него гляжу, не нарадуюсь. Под конец жизни такого парня приютила. Это же подарок Господа. И друзей у него хороших много, и в институте очень ценят. Он, правда, молчит, скромничает, а ребята его говорят, он открытие научное сделал, говорят, он большим ученым станет. Да еще работает, как вол, вот потому ему и комнаты дают.
- Спасибо вам, дорогая Валентина Петровна еще раз, от всего сердца спасибо за добрые слова о сыне! – поблагодарил ее отец и снова обратился к Ибрагиму. – И все-таки, сынок, объясни нам, как это тебе удается. Тебе же уже дали служебную площадь, откуда года еще одна комната? Я хоть и не такой ученый, как ты, но считать умею. Но все равно, как, ни считай, получается три. В Москве люди живут в одной комнате, у нас дома, тоже. Может, я чего-то не понимаю?
- Да нет, папа! – начал объяснять Ибрагим. – Ты все считаешь верно, но на сегодняшний момент их именно три, так получилось. Ну, эту комнату, как вы видите, я снимаю у Валентины Петровны. Другую мне выделили, как служебную. А теперь я, наконец, получил свою, настоящую московскую, даже с пропиской. Получил ее только три дня тому назад, сейчас там делают ремонт, а в субботу я решил устроить новоселье.
- Так ты решил навсегда остаться здесь? – с ужасом в глазах воскликнула мама.
- А что тетя и вы оставили мне возможность выбора? – неожиданно вскипел Ибрагим.
- Так все замолчали и успокоились! – сурово прикрикнул на них отец, чувствуя, что застолье перерастает в скандал. – Зейнаб, Ибрагим, возьмите себя в руки! Давайте, во всем спокойно разберемся! Амир, пойди, поставь, пожалуйста, чайник!
Амир вышел, а вслед за ним вышла Валентина Петровна, сославшись на то, что надо помочь Амиру. Когда они остались втроем, мама снова начала плакать.
- Зейнаб, сейчас же прекрати истерику! – попросил отец и обратился к сыну. – Ты на самом деле решил здесь остаться?
- По крайней мере, вы с тетушкой сделали все, чтобы я здесь остался, - ответил Ибрагим. – Ты что считаешь, я должен упасть в ноги тетушке и просить ее о милости? Я этого делать не буду. Не вы ли с дедом учили меня уважать себя? Считай, что я хороший ученик. Я здесь из кожи лез, чтобы быть независимым ни от кого, извините, даже от вас. И, как видите, я кое-чего добился. Но это совсем не означает, что я отказываюсь от вас и от родины. Я хочу только одного, чтобы меня уважали и считались со мной. Да вы бы меня первого перестали уважать, если бы я приполз на коленях к тетушке. Прости, папа, но у меня тоже есть сердце. И все это время, пока я не видел вас, оно не переставало болеть. Когда я, наконец, увидел вас, я, впервые, по-настоящему обрадовался. Если мы сейчас не поймем, друг друга, оно снова будет болеть. Но я все равно не откажусь от того, чтобы уважать себя и любить вас. Поэтому я и хочу, чтобы вы пожили здесь и, наконец, поняли меня.
- Знаешь, Зейнаб, а я ведь кое в чем согласен с нашим сыном, - обратился отец к своей жене. – Ты только посмотри, какой у нас с тобой герой вырос? Настоящий мужик. Им же гордиться надо, а не плакать. Надо же в Москве комнату заработал. И сестра тоже им гордиться будет. Это очень серьезно. Москва, говорят, слезам не верит, а он ее одолел. Мне стыдно, что мы ему не помогали. Так давай хоть сейчас поможем ему! Давай, приводи себя в порядок, и продолжим ужин! Видишь, сколько они наготовили, чтобы встретить нас, самых дорогих гостей.
- Да, - всхлипнула мама. – Я всегда у вас дурочка, а что люди скажут?
- Дурочка, не дурочка, а сына умницу родила, - улыбнулся отец. – А люди скажут, что у нас самый умный и добрый сын. А кто-то от зависти еще и с ума сойдет. Короче, время покажет, кто прав. Поживем, увидим.
И застолье продолжилось.
-5-
Выйдя из отделения милиции, Ибрагим был счастлив. В его паспорте стоял штамп с постоянной пропиской в самой столице огромного Советского государства. Его мечта сбылась. Последнюю точку в его мытарствах по кабинетам чиновников поставил сам первый секретарь МГК КПСС, к которому было решено обратиться от отчаяния.
Можно было бы попросить помощи у Прослова, с которым он виделся чаще, но что-то подсказывало, что все-таки лучше идти Грущину. В пользу этого говорило многое. Например, он слышал от того же Сергея Ивановича, что Грущин, в отличие от того же Прослого, многое решал сам, ни с кем не советуясь. А Людмила Васильевна рассказала одну интересную историю, которая характеризовала Грущина как справедливого, мудрого руководителя.
Москва разрослась настолько, что ею стало трудно управлять. В частности, у администрации нескольких крупных районов, в буквальном смысле, «руки не дотягивались» до своих окраин. Желая как-то исправить положение, Грущин вызвал к себе первых партийных руководителей двух таких соседних районов и предложил им самим выделить территории для образования нового района. Чиновники обрадовались и «слили» в него свои неблагополучные территории, в основном, жилые застройки и не слишком производительные организации. Территория нового района получилась вытянутой, как селедка, с наростами из неприбыльных предприятий. Посмотрев на «творчество» своих подчиненных, он подумал, а затем одного назначил председателем исполкома, другого, - первым секретарем райкома партии, пожелав им через очень короткое время добиться таких же показателей, какими они радовали Москву в своих прежних районах. Через полгода показатели нового района и двух старых почти сравнялись.