Geum.ru

Михаил Мухамеджанов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   47

К этому времени с их помощью Ибрагим собрал какую-то информацию, неплохо изучив жизнь Игорька, его расписание, маршруты, часы учебы и досуга. Для этого он разослал и раздал фото негодяя, которое сделал во время наблюдения за ним. Хотя он и старался это делать как можно тише, распространяя информацию только среди водителей, скоро это стало известно и руководству, которое одобрило его действия, но предпочитало оставаться в официальном неведении. Единственное, о чем его предупреждали, что, если дело дойдет до рукоприкладства с серьезными последствиями, придется принимать самые решительные и крутые меры к самим обиженным.

Учитывая и свое нежелание «пачкаться об эту мразь», он уговорил товарищей по несчастью попридержать свои эмоции и приготовить наглецу и его подельникам такую «жаровню», после которой они не только больше никого не обманут, но и «вряд ли вообще когда-нибудь подойдут к московскому такси». Мужики его послушались и нетерпением стали ждать, когда «жаровня» будет готова и приведена в действие.


Сентябрьским теплым субботним вечером Игорек с компанией вышел из кафе «Метелица» на Калининском проспекте, подошел к стоянке такси, выбрал третью свободную машину с симпатичным молодым пареньком-водителем, усадил на заднее сиденье двух спутниц и еще одного парня, а сам развалился на переднем. Машина тронулась. Игорек пообещал водителю оплату по тройному тарифу, попросил развести своих спутников по дороге в Орехово-Борисово и стал развлекать своих спутников обычным трепом. Черноглазый бойкий паренек-водитель, поглядывая на девушек, предложил отвезти его в Орехово первым, сославшись на то, что кончается бензин, а там у него знакомая заправщица, продающая топливо в два раза дешевле. Он клялся, что после этого развезет всех по домам «с ветерком и удовольствием», потому что из спального района, вероятно, придется возвращаться порожняком, а с попутчиками, как-никак, веселее. Игорек многозначительно поглядел на спутников и согласился.

Когда машина подъехала к тому месту, где он обычно выходил, у него отвисла челюсть. По всей дороге, на которой и днем-то проезжало и скапливалось не больше десятка машин, в противоположных направлениях аккуратной елочкой было припарковано больше пятидесяти свободных такси, а прямо у подъезда его дома толпилась огромная толпа молодых парней. Не успел он спросить водителя, что бы это значило, как тот, злорадно усмехнувшись, свернул на маленькую дорожку и подъехал прямо к подъезду, в середину толпы.

- Ну, что приехали, Игорек? – сверкнул глазами водитель и вышел из машины.

У Игорька сердце ушло в пятки, а девушки забились в истерике. Парень на заднем сидении тоже онемел от страха.

Им всем было от чего умереть от ужаса и страха. Огромная толпа окружила машину и застыла, злорадно улыбаясь. Даже девушки прекратили истерику и онемели, как и их спутники. Они вздрогнули и зажмурились, когда открылась водительская дверь, и на водительское сидение уселся молодой, стройный, явно не русский парень. Один Игорек так и остался сидеть с отвисшей челюстью и широко открытыми, немигающими глазами.

- Ну что поговорим? – спросил севший парень ровным, спокойным голосом, окинув пассажиров строгим, пронзительным взглядом.

- О-о-о че-м-м? – начал выходить из оцепенения Игорек.

- А разве нам не о чем поговорить? – продолжал так же спокойно спрашивать парень, повернув к нему голову.

- Ч-то в-се это значит? – вспыхнул тот, еле справляясь с остатками пережитого ужаса.

- А мы даже не догадываемся, - иронично вздохнул и покачал головой парень.

- Что вы делаете? – неожиданно крикнула пришедшая в себя девушка.

- Пока я разговариваю не с вами! – строго прикрикнул на нее парень, не поворачивая головы. – Дойдет и до вас очередь! Так что всем сидеть тихо!

- Послушай, как там тебя! Что все это значит? – встрепенулся Игорек, явно узнавший обиженного водителя и успокоенный тем, что ему дали возможность поговорить. Значит, надо воспользоваться этим и объяснить этим идиотам, какие последствия их ждут. – Ты, вообще-то, знаешь, с кем связываешься? Да я те…

- Во-первых, знаю, а во-вторых, с вами бы я вообще говорить не стал ни на – «ты», ни на – «вы», - прервал его парень, вернувшийся к прежнему спокойному тону. – Просто мы решили дать вам всем возможность покаяться, так сказать, оформить явку с повинной. Так что будьте любезны, на «вы»!

Тут Игорек разразился грубой бранью, грозя собеседнику и его «кодле» самыми жуткими, мыслимыми и немыслимыми неприятностями. Минуты две он изливал самые грозные проклятья, свое негодование и уверял, что всех до единого «изничтожит». К нему присоединились его пришедшие в себя приятели. Они осмелели, когда увидели, что толпа шоферов потихонечку начинает разбавляться жителями дома, которые из любопытства стали спускаться к подъезду.

- Вы ничего не хотите добавить? – спросил парень тем же спокойным голосом Игорька и, увидев, что тот снова собирается негодовать, повернул голову к остальным пассажирам. – Вы тоже ничего не желаете сказать?

Вместо ответа они вместе с Игорьком дружно рассмеялись, и попыталась открыть двери машины. Оказалось, что это невозможно. Каждую дверь подпирало минимум - три человека, не считая того, что за ними это количество удесятеряется. Тогда Игорек попытался опустить стекло, видимо, для того, чтобы позвать кого-то из жильцов. Эта попытка тоже не удалась. Как только стало приоткрываться окошко, к нему сразу же склонилось несколько злорадно улыбающихся физиономий. Это заставило Игорька с дружками пережить ужас еще раз, девушки снова завизжали от страха.

Парень еще раз оглядел эту негодующе-обалдевшую компанию, немного подождал, открыл дверь машины и вышел.

- Мужики! – громко сказал он. - Разговора не получилось. Как мы и предполагали, и Игорек, и его дружки оказались отъявленными негодяями. Значит, действуем, как договорились! Все подписали письма? Никто не отказался?

- «Все подписали, как один, - послышались ответные крики из толпы. – Все семьдесят две подписи». - «На всех семи письмах».- «Копии заявлений в милицию еще не все написали, вон еще сидят, пишут». - «Тут с ума сбрендишь, столько писать. Никакой копирки не хватит». - «Ребята из пятнадцатого и седьмого обещали подъехать, еще десяток заявлений и подписей». - «К понедельнику еще соберем». - «Тут ребята предлагают еще в Народный контроль написать». - «Правильно, даешь Народный контроль!».- «Ребята, у кого письмо в «Правду», я еще подпись не поставил?»

- Последний раз спрашиваю, - продолжал интересоваться парень. – Все согласны, чтобы деньги требовать только через суд? Никто не откажется, чтобы устроить этим любителям легкой наживы темную?

- Да! – дружно рявкнула толпа, и раздались смешки. – «Пусть пожарится на сковородке». - «Пусть этого недоделанного сами родители удавят». - «Не бойся, мы об это дерьмо руки пачкать не будем».

Не дожидаясь, пока крики чуть умолкнут, парень снова открыл дверцу машины.

- Послушай! – крикнул ему Игорек, улыбаясь – Не знаю, как там тебя? Чего ты хочешь? Такой цирк устроил, что и заплатить не жалко. Ну, давай, выкладывай свои условия, а то сейчас милиция приедет, поговорить не даст! Не обижайся! Я тоже юмор ценить умею.

Не обращая на него внимания, парень повернулся к девушкам и спросил:

- Кто из вас сегодня играет роль несчастной жертвы?

Обе покраснели так, что это стало видно даже при слабом свете подъездной лампы, и опустили головы.

- Ладно, девушки, с вами мы разберемся потом, - сказал парень, закрыл дверь и снова крикнул ребятам. – Ребята, приглашайте капитана, пусть составляет протокол!

Оказалось, что милиция уже давно была здесь. Ребята расступились, из милицейского Газика вылез седоватый капитан и направился к Ибрагиму.

- Ну что? – спросил он его. – Можно приступать?

- Приступайте! – улыбнулся Ибрагим. – Свидетелей выбирайте, пожалуйста, сами! Вон их сколько. Чтобы потом не говорили, что все подстроено.

- Есть приступать! – с улыбкой козырнул капитан и сел в машину.

После того, как милиционер приступил к допросу и составлению протокола, Ибрагим подошел к подъезду и обратился к жителям дома, которых скопилось примерно же столько, сколько и водителей.

- Уважаемые жители этого прекрасного дома! – с грустной улыбкой громко произнес он. – Приносим вам свои извинения за те неудобства, которые мы вынуждены были вам причинить! Постараюсь объяснить, почему это произошло. Надеюсь, вы поймете нас правильно и не будете в обиде. Только что мы, водители почти всех таксомоторных парков Москвы помогли милиции разоблачить шайку мошенников, которые самым наглым образом грабили нас, водителей. Нет, они не приставляли нож к горлу, а поступали хитрее и изощреннее. Пользуясь нашей добротой и тем, что плата по счетчику происходит в конце рейса, они полночи катали нас по городу, а в конце оставляли девушку или женщину, у которой почему-то не оказывалось денег. Ну, а дальше, жалея несчастную жертву, водитель вынужден был выкладывать свои деньги. Когда мы, наконец, поняли, что это не разовый случай, не молодежная шалость, а систематическое издевательство над социалистической законностью, продолжающееся уже больше года, мы решили это пресечь. Организатором этой шайки оказался ваш сосед, которого вы, наверное, знаете. Мы знаем, что ваш дом принадлежит Министерству иностранных дел, все вы, вероятнее всего, коммунисты. Среди нас тоже немало членов партии и комсомола. Так можем ли мы спокойно смотреть, как разлагаются и пытаются втянуть в свои темные дела других такие вот отщепенцы? Ваш сосед, между прочим, комсомолец и студент четвертого курса института Международных отношений. Но разве ему там место? Ведь он же выучится и будет представлять нашу страну там, за рубежом. Его родители находятся сейчас там же, за пределами родины и, вероятно, ничего не знают о проделках сына. Но из-за любви к нему, они могут совершить непростительную для нашей отчизны ошибку. Именно поэтому мы вынуждены обратиться как в вашу, так и во все другие организации, которые не позволят порочить чести нашего Великого государства, чести нашей Ленинской партии. Одновременно с этим мы обращаемся в ректорат, партийную и комсомольскую организации института, чтобы сообщить о недостойном поведении их студентов. Это наш гражданский долг, и мы не имеем права его не выполнить. Еще раз приносим свои извинения! Спокойной всем вам ночи!


- Он же зверюга, монстр какой-то! – возмущался Алексей Васильевич в диспетчерской, выговаривая все это Людмиле. – Смотри, что устроил. Вся Москва на ушах. Только об этом и говорят. Всех утопил, абсолютно всех. Ну, этих «супчиков» - понятно, а остальных-то за что? Отец этого Игорька с инфарктом лежит, мать чуть в сумасшедший дом не отправили. А ведь большой человек был, посол в какой – то капстране. Даже весь их институт угробил. Ректор со «строгачом», декана – выгнали, а парторга с секретарем комсомола вообще партийных билетов лишили. Конечно, в чем-то их вина и есть, но чтобы так? Да что там институт, по его милости, весь МИД перетрясли, там такие головы полетели, даже в ЦК. И ведь, что интересно, все учел, паршивец, точно бил в самое яблочко. Все предусмотрел. Я теперь не знаю, как с ним общаться-то? Скажешь что не то, и жди, как и что он удумает? Я теперь ночами спать не могу, все думаю, может уже чем его обидел?

- Дядя Леш, но вы же его сами всем в пример ставили! – вступилась за Ибрагима Людмила. – Налюбоваться не могли, а потом, он же не один участвовал. И этим сволочам справедливо досталось, и всем кто их покрывал. Вы же сами ему говорили, что неплохо бы все это осиное гнездо тряхнуть. Вот он и тряхнул.

- Да, говорил, не отрицаю! И то, что он дисциплинирован, как никто, работает лучше наших, а уж за порядком следит, так это вообще загляденье, но я о чем тебе толкую? Я, конечно, сказал, что неплохо бы потрясти этих зажравшихся господ, но не гробить же. Ты же понимаешь, что их теперь вообще никуда не возьмут. Ну, отца этой сволочи Игорька, слава Богу, на пенсию спровадили. Опять же, как спровадили? Говорят, его раньше срока отозвали и так на него кричали, что он чуть бедный Богу душу не отдал. А этих, лишенных партбилетов? Ты же знаешь, что это такое. Их же теперь даже в дворники не возьмут. Кстати, и этих, которые с Игорьком. Они, хоть и мерзавцы, но молодые, оступились, с кем не бывает? Им-то он вообще жизнь сломал. С этим-то как?

- Между прочим, Ибрагим сказал, что у них в руках есть кусок хлеба, они знают по два, даже три языка. Ничего, устроятся как-нибудь, переводчиков не хватает. Правда, он еще сказал, что в «Интурист» их теперь не возьмут, но и технических текстов на их век хватит.

- Смотри-ка, даже это учел! Вот о чем я тебе и говорю. Не наш он, дочка, не наш!

- Дядя Леш, но наши ведь тоже с ним были, они тоже обидой горели, а он просто чуть-чуть умнее, потому и выбрали его своим предводителем. Как они все его слушались. Между прочим, он предлагал вместо себя другого поставить, не согласились же. «Давай, Ибрагим, мы тебе верим, говори, что делать?!».

- Вот в том-то и дело. Он умнее и хитрее всех наших. Он ведь все предусмотрел, даже страшно становится. Наш бы ни за что не догадался придумать такое, что он устроил на суде. Даже адвокат, пройдоха из пройдох, чуть с ума не сошел, когда узнал, что с ним сделал твой Ибрагим. А ведь его за большие деньги нанимали. Знаешь об этом? Вижу, нет. Что же он с тобой не поделился? Я-то был на суде и собственными глазами все это видел. Адвокат заявил, что его подзащитных, ну этих с Игорьком, избили наши ребята и добавили в милиции, чтобы они сознались и подписали протокол. И показал справку из травмпункта, где были зафиксированы побои. А твой Ибрагим спокойненько встает и заявляет, пусть, мол, вызовут бригаду скорой помощи, которая дежурила в ту ночь и выезжала по вызову на место происшествия, чтобы она подтвердила, что после составления протокола подозреваемых отпустили домой целыми и невредимыми. Те приехали и подтвердили его слова, да еще добавили, что нашли сидящих в зале подсудимых почти в невменяемом состоянии дома у Игорька, то есть абсолютно пьяными. Сам Игорек открыл им дверь и даже предлагал им разделить его радость от освобождения от идиотов - водителей и кретинов – милиционеров. С этого и началась вся эта заваруха. У адвоката случился сердечный приступ и начались серьезные неприятности, врача, который, справку давал, - под суд, ну а этим супчикам, сама знаешь, судимость и выплата неустоек всем девяносто пяти заявителям. Надо же такое придумать? Даже эти мусора обалдели. Все предусмотрел. А ты говоришь. Кстати, к твоему сведению, ребята, когда поостыли, тоже от него теперь шарахаются. Их же таскали по всем инстанциям, все выспрашивали. Они же на это время вообще работать перестали. Теперь уже и не рады, что ввязались. Нет, дочка, не наш он. Тут начальство предложило ему перейти в другой парк, я, как ты понимаешь, тоже с ними, и ты его гони от себя подальше! Это мой добрый тебе совет. Иначе натерпишься с ним, ой-ей-ей!

- Дядя Леша, ну зачем вы так? Вы сами знаете, что он добрый, умный и честный. Сами же говорили, мне бы такого сына! А потом, он же студент, смотрите, как он сам, без чьей-либо помощи в такой трудный институт поступил. Это же говорит о его характере, воле, смелости. У него ведь даже медали есть за службу. Значит, его и там ценили. А как он воспитан. Нашим только тянуться и тянуться. Как он к вам относится, к другим. Я о такой уважительности только в книгах читала.

- Да ты, деваха, никак в него по самые уши? Беда с вами, бабами! Я, честно говоря, думал, что это у вас так, романчик, а ты, оказывается, влюбилась. То-то ты его так защищаешь. Что же мне с тобой делать бедной? Надо же, и тебя охмурил, паршивец! Но знаешь, Людмила, я все равно остаюсь при своем мнении. Не наш он. Я его тут недавно спросил, кто тебя, мол, всему этому научил? А он отвечает: «Два дедушки, отец, тетушка и народ». А мать, спрашиваю, у тебя есть? Так знаешь, что он ответил. «Мама, - говорит, - конечно, есть, и я ее очень люблю, но, - говорит, - если, говорить правду, ее бы я послушался меньше других. Скорее всего, я бы послушался ее маму», то есть свою бабушку. Я его пожалел и спрашиваю: тяжело тебе, небось, что только бабушка и осталась? А он отвечает: «Нет, - говорит, - почему же, тетушка с отцом живы, но их я буду слушать еще меньше». Я уж тут совсем запутался и спрашиваю: почему же такое произошло? А он вдруг отвечает: «От любви. Я, говорит, всех их люблю, всех своих братьев и сестер, из которых у меня только двоюродных – сорок три, дядюшек, тетушек, которых еще больше, они все тоже меня любят и желают мне счастья, но я и они не понимаем, друг друга, поэтому мне, - говорит, - даже приходится скрываться от них». Теперь ты понимаешь, насколько он сложный человек, раз его даже родные не понимают? Как же нам тогда понять его душу? На самом деле, с виду добрый, хороший, отзывчивый парень, а глянешь глубже, просто ужас охватывает. А от его расчетливости, изобретательности и изворотливости просто оторопь берет. А знаешь, какие у него главные принципы? Никому не верить, никого ни о чем не просить и нечего не бояться. Это же наши древние заповеди, но мы то-то дураки о них забыли, а он помнит, что главное, выполняет. Ведь точно, он на самом деле никогда ничего не просит, сам свидетель, ничего и никого не боится, оказывается, он еще никому не верит. Я тут понаблюдал немного и точно увидел, он все проверяет, даже напарнику своему не верит, все подмечает, но сразу не говорит, а в какой-нибудь нужный ему момент так этим ударит, что только держись. Нет, дочка, он настоящий монстр. Ведь он совершенно непредсказуем, каждый раз выкидывает что-то новенькое, и ведь, что странно, все у него получается, как у волшебника. За что ни возьмется, сразу все осваивает, порой делает это даже лучше учителей своих. Да, бывает, ошибается, мучается, но тут же исправляет свои ошибки и никогда их не повторяет. Наши–то, учишь, учишь, а толку никакого, а этот впитывает как губка, просто глотает. С одной стороны все это неплохо, даже зависть берет, а с другой стороны – все это настораживает, пугает. И точно, порой такое выкинет, что нашим хлопцам и не снилось. Короче, ты, конечно, сама решай, но я должен был обо всем этом тебе сказать. Хотел тебя спросить, а он-то как, любит тебя?

Тут Люда неожиданно расплакалась.

- Что? – встревожился Алексей Васильевич. – Не любит? Обидел? Ах, он гад такой, паршивец! Ну, я ему покажу! Не посмотрю на все его хитрости! Я ему…. Да я на него тех же ребят натравлю! Ох, и попляшет у меня!

- Не надо, дядя Леша! Вот вы все говорите, такой-сякой, а он такой, что всем нашим мужикам и не снилось, - грустно сказала она, вытерев слезу. – Вот вы все думаете, что у нас роман с ним был, а ведь ничего и не было. Да он ухаживал за мной, даже Вовку приласкал так, что теперь тот каждый раз спрашивает, когда этот добрый дядя придет? Ибрагим иногда заходил, гостинцы ему приносил, мне букеты цветов, а меня ни разу даже не обнял. Знаете, что он мне сказал? «Ты, говорит, мне очень нравишься, может даже больше, чем нравишься, но я не могу к тебе даже приблизиться, пока не пойму, надолго ли сохранятся наши отношения и так ли они серьезны? Я, - говорит, - не могу нанести тебе еще одну душевную рану, потому что тебе ее уже нанесли до меня». Я у него спросила, а он не может просто так без любви быть со мной? А он ответил, что если бы я ему так не нравилась, а он – мне, может быть что и получилось, а так он просто не имеет морального права портить мне жизнь. Я дура, грешным делом подумала, что это все придумал, потому что не может, немужик. Тем более он вдруг стал меня знакомить со своими друзьями из института, ну, я и согрешила с одним. Когда Ибрагим пришел, я ему все рассказала. Он сказал, что понимает меня и не винит ни в чем. Меня тогда как муха укусила, я ему говорю, дурень ты, дурень, мне мужик нужен, а ты байки травишь. Ну, признался бы честно, я все бы поняла, ну, спортсмен, надорвался, не можешь. А он встает и говорит, если ты так настаиваешь на близости, она будет, но учти, это будет первый и последний раз. Причем, предупредил несколько раз. Я разозлилась и брякнула, а давай, покажи, на что способен! И он показал. Меня после этой ночи хоть зашивай как после родов. У меня такое чувство было, что у него женщин больше года не было, я даже в ужасе была, как он обходился без них с такой силищей? Вот это воля, так воля, и все это наряду с такой деликатностью и нежностью. Его дружок, между прочим, наш российский, как вы говорите, как только подмигнула, сразу в постель без всяких там сантиментов, разговоров, точно как мой муженек – интеллигент паршивый с рязанской харей, даже шоколадки лишний раз не принесет, алименты каждый месяц вышибаю. А Ибрагим, как ни в чем не бывало, через два дня появился у нас снова, Вовке, как обычно, игрушку, мне – цветы. Я-то обрадовалась, ну, думаю, счастье нашла, только к нему с поцелуями, а он так вежливо отстранился и говорит: «Мы же договорились, я своих слов на ветер не бросаю. Дружить будем, но остального не будет никогда. Если тебя, - говорит, - это не устраивает, могу не появляться, разреши мне только изредка видеть твоего сына». И я согласилась. Вот теперь он регулярно у меня бывает, шутит, балует, даже в театры приглашает, но больше, ни разу так и не подошел. Упустила я свое счастье по дурости, потому что не поняла, не оценила. Может и вы сейчас его не поняли? Я-то свой шанс упустила, может, вам больше повезет? А дядя Леш? А вы – монстр, зверюга. Такую душу, как у него, еще поискать надо, но вряд ли сыщешь.

- Ой, не знаю, девонька, ой не знаю. Я же тебе говорю, каждый раз от твоего Ибрагима не знаешь чего ожидать. Да, историю ты мне рассказала интересную. Сколько живу, а такого не слышал. Теперь выходит, что мы все идиоты и зверье. Я-то тебе поверил, а как другим это втолкуешь? Не поверят, засмеют, да и тебе совестно будет. Всем же такое не поведаешь. Да, жил себе Алексей Васильевич, думал, что ума за жизнь набрался, а выходит, я - дурак, да еще подлец. Оказывается, у твоего Ибрагима учиться надо, ума набираться, а я его во врага превратил, злобного монстра. Слушай, дочка, я ему тут наговорил лишнего, может, поможешь снова наладить отношения. А то ведь ребята с начальством сожрут твоего…