Geum.ru

Михаил Мухамеджанов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   47

Да, Ибрагиму было действительно интересно. Науки деда отвечали на самые злободневные, жизненные вопросы. Со временем поездки в поселок к деду стали для него самой высшей наградой. Ради них он был готов на все, делать самую неприятную работу и выполнять не очень-то приятные распоряжения тетушки. Дед был единственным, с кем он мог поделиться самыми сокровенными мечтами и мыслями. Единственное, что чуть-чуть огорчало внука, дед был совершенно равнодушен к музыке, хотя и признавал, что у него особый талант музыканта.

Благодаря этим поездкам у Ибрагима появилась еще одна страсть – любовь к лошадям.

Эти умные, сильные и добрые животные поражали и восхищали его. В поселке их было пять. У каждой был свой характер, привычки. Больше всех ему нравилась самая норовистая и тонконогая «Бад», что означало – ветер. Она, как и все лошади деда, не была чистопородной, но в ее родословной доминировали арабские скакуны, и ей нужна была скорость. В горах это было небезопасно, и дед старался усадить внука на более спокойную кобылу.

Ибрагим же ни за что не соглашался пересаживаться и носился на своей любимице по поселку и его окрестностям, поднимая тучи пыли. Самое интересное, что и лошадь не хотела расставаться со своим маленьким наездником, кусая и лягая других кобыл, если они пытались приблизиться к ее любимцу.


-7-

Чем больше Ибрагим узнавал деда, тем сильнее и крепче становилась их взаимная симпатия и привязанность. Тетушке же это нравилось все меньше и меньше. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она признавала, что племянник получает от отца те полезные знания, которые могут пригодиться всему роду, о благополучии которого она так пеклась. А с другой стороны, она видела, что и без того строптивый мальчишка после этих встреч становился еще непослушнее и независимее.

Обижать отца ей не хотелось, поэтому она хитрила, сокращая количество встреч, их продолжительность, пытаясь внушить племяннику, что отшельник-дед выжил из ума. Но серьезно изменить она уже ничего не могла. Дружба деда и внука оказались сильнее всех ее хитростей. Внук, даже за это недолгое время, как губка, успел впитать в себя знания деда, привязанность к горам и отношение к жизни. Не сказать, что Ибрагим полюбил горы, как дед, но, по крайней мере, он научился их не бояться и неплохо в них ориентироваться.


Тогда, во время их последней встречи, когда они вдвоем шли по тропе, дед пытался объяснить, почему он ушел из долины и поселился в горах.

- Не надо бояться гор, мальчик! - вспоминал Ибрагим его объяснения. - В долине куда опаснее, там слишком много людей. А коварство человека в тысячу раз опаснее лавин, камнепадов, бурных горных потоков и землетрясений. Даже змеи и пауки, как ты теперь знаешь, жалят только тогда, когда защищаются, а человек кусает ближнего просто так, чаще всего из-за чувства зависти, ненависти и злобы. Горы надо знать, уважать и любить, и тогда они будут к тебе добры. Здесь, как нигде, мы ближе к Аллаху. Поэтому Его заповеди здесь ощущаются особенно остро. Без них здесь не проживешь. Попробуй испугаться, соврать Аллаху или самому себе, предать, результат один: горы тебе тотчас отомстят. Впрочем, и в долине следует придерживаться того же. Поверь, это очень поможет сделать твою жизнь честной и счастливой. Конечно же, тебе придется жить среди людей, жизнь отшельника не для тебя, поэтому советую запомнить еще три заповеди: никого ни о чем не проси, никому не верь, и ничего не бойся! Это ой как пригодится в жизни. Очень умные люди сказали эти слова. Но запомнить их мало, надо в них вникнуть, понять и учиться быть бесстрашным, ни от кого не зависимым. А научишься, будешь по-настоящему смелым, сильным и уважаемым человеком.

На всю жизнь запомнил он эти дедовские заветы, оказавшиеся заповедями Гулаговских арестантов, и старался придерживаться их всю свою жизнь. Правда, это не всегда удавалось. Частенько он и боялся, и доверял, кому не следует, а вот с тем, чтобы не просить, придумал поступать следующим образом. Из числа друзей и хороших знакомых выбирались такие, с кем, как говорится, «можно было идти в разведку», и составлялся своеобразный договор: они должны были отстаивать его интересы, а он, в свою очередь, - их. И это мудрое решение не раз выручало и его, и их от того, чтобы не унижаться и не выпрашивать что-то лично для себя.


-8-

Сегодня Ибрагиму пригодилось и выручало все, чему он научился у деда, у родителей, в армии, в России и, конечно же, у самой тетушки. Если до армии он был медлительным и несобранным, то после службы его было просто не узнать. Отец, приучивший сына заниматься спортом, и очень гордившийся его спортивными успехами, развил в нем выносливость и силу. У тетушки он научился хитрить, лукавить, приспосабливаться и выходить победителем из сложных жизненных ситуаций. Свою долю знаний дал институт, научивший его четко думать и анализировать. И все это легло на благодатную почву, которую, конечно же, подготовил дед, развивший его независимый характер, смелость, и научивший его рассчитывать только на себя, не боясь ответственности за все свои поступки. Свою лепту внесла и улица, где он приобретал способность постоять за себя. И конечно, самым главным учителем была жизнь. Именно у нее он учился принимать самые важные и ответственные решения.

И сегодня он сдавал очередной экзамен на прочность, подтверждая, что все его воспитатели постарались не зря. И такие экзамены он уже сдавал, и не раз, и многие из них выдерживал с честью.


Поздним вечером, подобрав пассажиров, веселую компанию из двух парней и двух девушек на улице Горького у популярного у молодежи кафе «Север», Ибрагим стал развозить их по разным районам города. Счетчик показывал около девяти рублей, когда он доставил оставшихся в машине парня с девушкой в глухой спальный район Орехово-Борисово. Нагловатый, пижонистый, судя по виду, довольно обеспеченный парень, про которых в народе говорят «золотая молодежь», вышел из машины, весело подмигнул свой спутнице и удалился. Ибрагим заметил про себя, что именно этот пижон нанимал машину и обещал заплатить по двойному тарифу, но, как положено водителю такси, остался за рулем.

- Ну, а теперь куда? – спросил он симпатичную курносую девушку, когда машина тронулась.

- Вообще-то мне на улицу Фрунзе, но у меня только рубль, – смущенным, немного сдавленным голосом ответила она. – Честное слово, только один рубль.

- Так! – ухмыльнулся он. – А что мне прикажете делать со счетчиком? Ваш кавалер обещал заплатить в двойном размере. Так дело не пойдет, или платите, или едем в парк, разбираться.

- Я его не знаю, мы только познакомились, он меня тоже обманул, - еще больше смущаясь, пробубнила она.

- Ну, тогда в парк, где вы все это объясните моему начальству. Между прочим, до парка еще рублей пять, поэтому имейте в виду, придется платить еще и эти деньги. Не могу же я все это выкладывать из своего кармана?

Он прибавил скорость, а она попыталась открыть дверь. Резко затормозив, он схватил ее за руку.

- Пустите! – попыталась вырваться она. – Я буду кричать!

- Кричите, пожалуйста, громче! – спокойно сказал он, усмехнувшись. – Как раз нужно вызвать милицию, вас же одну теперь не оставишь. Кстати, вы подали мне неплохую мысль.

Он быстро выскочил из машины, обежал ее, открыл дверцу, накинул на ее руки трос, который всегда возил под передним пассажирским сидением, быстро связал их морским узлом и крепко привязал к переднему сиденью. Совершил все это он так быстро, что она даже не успела сообразить, что он пытается сделать. Думая, что он хочет ударить или овладеть ею, она сама инстинктивно подняла руки, чтобы защититься.

- Ну что рады, что справились с девушкой? – усмехнулась она, пытаясь вырваться.

- Радости мало, но придется везти вас в милицию, – грубо ответил он. – Там все и объясните, почему у вас нет денег, почему садитесь в такси с незнакомыми парнями? С виду симпатичная, интеллигентная девушка, а на самом деле, вероятнее всего, обычная мошенница.

- Вы и правда, отвезете меня в милицию? – удивленно, начиная дрожать от слез, спросила она.

- А как вы хотели?

- Пожалуйста, не надо! – заплакала она. – Довезите меня до дома, и там мама вам все оплатит. У меня на самом деле только рубль с копейками.

- Нет уж! Я уже поверил вашему кавалеру, теперь умнее стал. Только в милицию, а там уж пусть ваши родители, если они, конечно, у вас есть, и вызволяют свою дочь.

- Ну, пожалуйста! Не надо в милицию! – горько заревела она. – Умоляю!

- Хорошо! – посмотрел он строго на нее. – Сейчас вы позвоните родителям и, если они подтвердят, что оплатят мне счетчик, я так и быть, отвезу вас домой.

Она немного успокоилась, попыталась снова уговорить его, поверить ей на слово, ссылаясь на то, что у матери больной сердце, но, понимая, что он твердо настоит на своем, с большой неохотой согласилась.

В будке таксофона он услышал, как мать девушки, даже не выслушав дочь, начала плакать и выговаривать, где та пропадает в такое позднее время? Он взял трубку сам и объяснил матери, в какую неприятную историю попала дочь. Та попросила поскорее ее доставить, слезно обещая оплатить все расходы.

- Ну, теперь вы довольны? – спросила она, всхлипывая и злобно поглядывая на него. – У мамы точно теперь будет сердечный приступ.

- Значит, я еще и виноват? – удивился он. – Говорил же отец, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, а я снова его не послушался. Видно, придется на самом деле везти вас в милицию. Вероятно, так будет лучше и для вас, и для вашей мамы тоже.

- Но вам же обещали заплатить, что вам еще надо? – удивилась она, явно испугавшись, что он выполнит свою угрозу. - Если хотите, то прошу у вас прощения!

- Я вас извиняю, но одного этого не достаточно.

- Что же вы хотите?

- Хотелось бы знать правду, я, знаете, как-то не привык оставаться в дураках.

- Какую правду?

- Самую настоящую. Что-то мне не верится, что вы видели вашего кавалера первый раз в жизни. Врать вы не умеете, да и по дороге я кое-что слышал. Так что или рассказывайте все, как есть, или звоните маме, что сегодня ночь проведете в отделении! И не думайте меня разжалобить, это все равно не поможет! – строго произнес он.

- Но я же вам все сказала…

- Ну, вот как раз и милиция! - прервал он ее, увидев едущий навстречу милицейский «Москвич» и посигналил ему фарами.

- Не надо! – истошно закричала она. – Умоляю, не надо! Я все, все расскажу, честное слово!

Поравнявшись с остановившим милицейским патрулем, он высунулся из машины и спросил, как проехать на «Каширку». Молоденький сержант махнул ему, указывая направление, которое Ибрагим отлично знал, и они снова тронулись.

- Ну, так я жду! – строго спросил он и взглянул на девушку в зеркало заднего вида.

Она сидела, как неживая, пережив нервное потрясение. Он дождался, пока она успокоится и снова повторил тот же вопрос. Понимая, что не на шутку его рассердила, она заплакала и еще раз попросила не расспрашивать о подробностях, потому что и сама попала в очень неприятную историю, потому что ей стыдно теперь признаваться. Единственное, что она может ответить, что парня, вышедшего из машины знает, но больше о нем слышать ничего не желает, потому что он подонок. И говорит она это только потому, что попросили рассказать правду, а она больше лгать не желает.

Ибрагим посмотрел на нее в зеркало заднего вида и увидел ее грустные заплаканные глаза, в которых отражалась боль и отчаяние. Он ей поверил, но что-то подсказывало ему выпытать эту историю до конца. Не очень-то верилось в то, что она с этим холеным, наглым типом были любовниками, даже расставшимися. Наблюдая за ними, он видел, как она на него смотрит. В ее добрых и красивых глазах мелькала ненависть и отвращение, а вместе с тем, всю дорогу она ему улыбалась, шутила и даже чмокала в щеку, тщательно скрывая свои чувства. И он снова сделал очередную попытку добиться правды.

- Ну, что вам еще нужно? – вскрикнула она и снова забилась в истерике. – Что вы в душу лезете? Вам не стыдно вот так мучить меня и ворошить больные раны?

Он остановил машину, выключил зажигание, дождался, пока она немного успокоится и спросил:

- Вам легче? Вижу, что легче. Вы сказали, что выложили мне всю правду, но мне опять что-то не верится. Я ни в коем случае не хочу лезть в вашу душу и в ваши отношения с вашими друзьями, приятелями, но я, простите, не дурак, и кое-что вижу. И это виденье подсказывает мне, что каким-то образом вся эта история касается и лично меня.

- Как вас? – расширила она глаза так, что в них мгновенно просохли слезы.

- Не знаю, как, но определенно, касается, - сказал он, повернулся к ней и пристально посмотрел ей в глаза.

Она смущенно опустила взгляд, из чего стало понятно, что он попал в «яблочко».

- Хорошо, я вам все расскажу! – тихо произнесла она.

Ибрагим включил зажигание, машина снова тронулась, и он стал внимательно слушать ее грустную историю.

Из ее немного сбивчивого рассказа он понял, что зовут ее Надей, что она студентка первого курса института Международных отношений. Жизнь ее была тихой, немного замкнутой, несколько школьных подруг, бойких и наглых парней сторонилась. Был один парень, который за ней ухаживал, но он ей не нравился. Она любила книги, музыку, хорошо училась и удивлялась сама, как ей удалось поступить в такой престижный Вуз? Вероятно, помогло неплохое знание французского и немецкого языков. Жили она вдвоем с мамой, скромной служащей сбербанка, мечтавшей только об одном – чтобы ее дочь была счастливее, чем она. Скромный достаток в доме не позволял лишний раз пойти в театр, поэтому и в институте ее дочь оказалась белой вороной среди детей сверх обеспеченных родителей. Сегодня сокурсницы первый раз уговорили ее пойти в кафе, обещая, что никаких денег не понадобится совсем. Они говорили, что мальчики-сокурсники не считают денежек и официантам на чай дают столько, сколько мама не зарабатывает и за полгода.

Попав в кафе, она страшно растерялась. Она, конечно же, не раз бывала в таких местах, даже в этом, «Севере», но обычно стол был скромным. Самым шиком считалось: заказать бокал шампанского и самое лучшее мороженное. Сегодня же стол поражал изобилием и блюдами, каких не было даже в популярной книге «О вкусной и здоровой пище» с иллюстрациями. Потом она потихонечку втянулась в общее застолье, стала веселиться, пить шампанское, танцевать. Короче, головка закружилась, и она почувствовала себя Золушкой на балу. К концу вечера неожиданно наступило протрезвление. Заводилой их компании был старшекурсник Игорь Стахов, или как все его называли Игорек. Вел он себя нагло, хамовато, поучая всех жить, и весь вечер к ней приставал, даже пытался затащить в подсобное помещение, где она ему влепила пощечину. После этого, как ни в чем не бывало, он вышел к ребятам и заявил, что она пыталась его изнасиловать, и он еле-еле вырвался. Она раскраснелась от стыда и позора, хотела вскочить и убежать, но сидела, как пришибленная, и не могла пошевельнуть даже рукой.

- Так, лапочка! – обратился он к ней, расплываясь в довольной улыбке. – Так и быть, на первый раз прощаю твою «девичью шалость», но при одном условии! Сегодня ты меня и моих друзей развезешь по домам на такси. Не бойся, дурочка! Развезешь абсолютно бесплатно, это я гарантирую! Даже научу, как это делается, в жизни и нашей будущей работе очень пригодится. Я правду говорю, господа? – спросил он участников застолья, которые дружно загоготав, проскандировали: «Да!», и снова повернулся к ней. – Вот видишь, все подтверждают, потому что не раз испробовали и довольны. Так что считай это моим подарком и уроком дипломатии. Ты же собираешься стать дипломатом, вот и учись, как надо жить. Ты нас чураешься, строишь из себя недотрогу, как же ты будешь общаться с проклятыми капиталистами или, например, людоедами? А что, родина прикажет, будешь целоваться даже с гориллой. Ну ладно, ближе к делу или телу. Как хочешь? – тут все дружно захохотали, а он, не обращая внимания на взрывы хохота, подсел к ней, улыбнулся и продолжил свою учебу. – Ладно! Давай поговорим серьезно. Ты мне нравишься, и я на самом деле хочу тебе помочь. Считай, что я специально поставил тебя в не очень удобное положение, чтобы посмотреть, как ты выпутаешься. Вижу, что с этим у тебя неважно. Тогда слушай и учись!

И он рассказал, что нужно делать. Он и кто-нибудь трое из присутствующих набиваются в машину к какому-нибудь молодому «лоховатому» таксисту, он их развозит по домам, а она остается последней и объявляет, что у нее нет денег. «А дальше у нее пустяковая задача - охмурить этого «счастливчика». Да, да именно «счастливчика» потому что его обманутая своими друзьями пассажирка оказалась симпатичной, интеллигентной, обворожительной красавицей, да еще студенткой самого престижного Вуза страны.

- И этот, одуревший от счастья «дебил» отвезет тебя не только бесплатно, но и на коленях будет умолять, чтобы ты хоть изредка разрешала себя лицезреть, - говорил он, самодовольно улыбаясь и многозначительно переглядываясь с веселящимися участниками застолья. - Только, умоляю, не давай ему свой номер телефона! Вон Люсенька смилостивилась над одним таким, дала ему и номер, и адрес, так он теперь каждую ночь серенады поет под уставший клаксон государственного авто. Даже счетчик включает, чтобы его не увели из-под окон своей Джульетты. Правда, Люсенька?

Та попыталась что-то сказать в свое оправдание, стол снова дружно загоготал, она смутилась и влилась в общее веселье.

- Тут уж ничего не поделаешь, любовь! Не смущайся, Люсьен! Мы тебя понимаем, надо же и пролетариату когда-нибудь делать подарки! – смеялся со всеми Игорек, неожиданно посерьезнел и усмехнулся.

- Я уже больше года не плачу этим рвачам из принципа. Должна же что-то стоить моя идея? Эти хамы должны еще приплачивать мне за науку. Ничего, за ночь насшибают, не обеднеют. Ну, как тебе моя идея, Надюша? Хороша? - снова обратился он к ней. - Как видишь, все продумано. В крайнем случае, уж выручу тебя. Мой папан, как-никак, большая шишка или, в конце концов, заплачу с лихвой этому кретину, который тебя не оценит. Ты же видишь, деньги для меня не проблема. Я вижу, мы тебе продолжаем не нравиться? Тогда, может быть, ты среди этого «быдла» встретишь свое счастье? А что? Тоже неплохой вариант. Пристроишь его в дипкорпус, нас возить будет.

- А что, если я откажусь? – с ненавистью в глазах спросила она. – И пошлю тебя с твоей учебой далеко и надолго?

- Тогда, - почесал он свой подбородок и, сверкнув недоброй улыбкой, железным голосом ответил. – Тогда оплатишь за себя часть этого стола. Думаю, маминой квартальной зарплаты с премиями может и хватит.


- И мне пришлось согласиться, - завершала она свое повествование, всхлипывая от непрерывного плача. – Девчонки - дуры тоже меня уговаривали. Говорили, что, если не соглашусь, мне вообще из института придется уйти. Все смеяться будут, мол, испугалась, какая из нее дипломатка? А как я уйду? Мама с ума сойдет. Она так радовалась, что дочь, наконец, может из грязи вырваться. Как я ей объясню, почему я ушла? Вот мне и пришлось стать такой же сволочью, как и они. Чем я теперь лучше этого проклятого Игорька? Такая же гадина.

Когда они въехали во двор Надиного дома, она уже глубоко и безутешно рыдала. Ибрагим выключил счетчик и стал ждать, когда она успокоится. Вероятно, это продолжалось бы долго, он не хотел ей мешать, успокаивать, чувствуя, что ей нужно со слезами вымыть всю боль и обиду, но тут неожиданно увидел женщину, которая стояла на мостовой и провожала взглядом каждую машину. Его «Волгу» она не заметила. Он неплохо знал этот район, сократил расстояние и въехал через проходной двор.

Оставив в машине уже начинающую успокаиваться девушку, он осторожно вышел и направился в сторону женщины, которая, как он и предположил, оказалась Надиной мамой. Увидев его и машину, она бросилась навстречу. Он ее остановил, постарался успокоить и предупредил, что Надя только что поведала ему неприятную историю, в которую случайно попала, и ей нужно время, чтобы успокоиться. Поэтому ее сейчас не надо ни о чем расспрашивать.

- Спасибо вам большое! – сказала она. – Сколько я вам должна?

- Два рубля, сорок три копейки.

- Подождите, вы же по телефону сказали, что катали ее с друзьями по всей Москве, - удивилась она. – Что у вас на счетчике почти десять рублей и еще минимум пять из Орехово до нас. Что-то я не пойму!.. Что же случилось?..

- Все в порядке! – улыбнулся он. – По крайней мере, с вашей дочкой все в порядке. Ну, поплакала немного и все. Девушки всегда плачут. Забирайте ее и расплатитесь, пожалуйста, по счетчику – Два рубля, сорок три копейки. Так и быть, можете дать чаевые – семь копеек. Больше не возьму, обижусь.

Она еще раз удивленно посмотрела на улыбающееся, добродушное лицо молодого симпатичного таксиста, вручила пять рублей, сказала спасибо и, недоверчиво поглядывая на него, помогла Наде выйти из машины. Он отсчитал два с половиной рубля, вручил их ей и, весело кивнув на прощание, сел в машину.

Вернувшись в парк, Ибрагим поделился свой необычной историей с дядей Лешей – начальником смены, добродушным, симпатичным мужиком, который ему симпатизировал и оказывал всяческую поддержку. Ибрагим тоже в долгу не оставался, и они крепко дружили.

Услышав рассказ, Алексей Васильевич предложил поделиться с диспетчером Людмилой – молодой матерью одиночкой, которая, как он сказал, тоже что-то подобное слышала. Людмила, тоже симпатизирующая Ибрагиму, вызвала нескольких ребят, шоферов, которые об этом не только слышали, но и знали очевидцев. После недолгих выяснений стала проясняться интересная картина.

Оказалось, что не только Ибрагим попал в подобную ситуацию. Только в одном их таксопарке таких «лохов» насчитали шесть. Может, их было и больше, но остальные, вероятно, стеснялись признаться или на самом деле, как и предрекал Игорек, нашли свое счастье. Через три дня желающих посчитаться с Игорьком было уже человек двадцать. Шоферская молва быстро облетает таксистское братство с помощью колес, обычного трепа на стоянках и взаимовыручки. Еще через два дня уже тридцать пять водителей из разных таксопарков съехались к таксопарку Ибрагима, чтобы обсудить, как проучить наглого любителя покататься за чужой счет» и вытребовать с него деньги с учетом морального ущерба. Треть из них составляли те, кто был в обиде за своих обманутых товарищей, движимые тем, что сами могли оказаться на их месте.