Гималайскими тропами
| Вид материала | Документы |
| 2 августа. Перевал Кардунг Ла. Выход на маршрут. Юрий Рерих Николай Рерих Николай Рерих |
- Мэрия Новосибирска Управление образованием Дворец творчества детей и учащейся молодежи, 620.44kb.
- Программа воспитания классного коллектива «окольными тропами к душе ребёнка: прогулки, 311.63kb.
- Урок литературы, русского языка, природоведения, обж "Васюткиными тропами", 84.31kb.
- Презентация книги «Природа Вологодской области», 131.93kb.
- Тропами горного Черноморья Ефремов, 4476.42kb.
- Уроки в 6 классе по теме: «выживание в условиях автономного существования человека, 64.16kb.
- Ржке ряда благотворительных фондов разработана и накануне праздника Великой Победы, 2225.19kb.
- Ричард Бах. Мост через вечность Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного, 3742.74kb.
2 августа. Перевал Кардунг Ла. Выход на маршрут.
Юрий Рерих
«Современный Лех расположен на перекрестке нескольких важных центральноазиатских караванных путей, поэтому имеет важное историческое значение для приграничного района Индии. Каракорумский путь, который справедливо называют самым высокогорным торговым путем в мире, соединяет Лех с далеким Китаем и оазисами Китайского Туркестана».
«По тропам Срединной Азии», 1925 г.
Встали в 5. Из семерых едут пятеро. Лена и Котаня пропускают. Рюкзаки собраны. Часть вещей сдана на хранение до нашего возвращения после треккинга.
Первая половина пути нам уже знакома. Вчера мы не доехали. К 7-ми часам достигли КПП, на котором нас вчера задержали. Еще до его появления мы уперлись в грузовики, стоящие вдоль обочины. Это хвост огромной колонны, выстроившейся над краем. Десятки машин. Наш джип принялся их объезжать. Благо объезжать пришлось с безопасной стороны дороги. Здешние дороги далеко не всегда достаточно широки для того, чтобы две машины могли разъехаться. Поэтому невозможно было предугадать, насколько долго мы сможем так успешно протискиваться между скалой и грузовиками. В одном узком месте водителю пришлось остановится. Совсем узко. Водитель убрал с дороги камень, и мы смогли продвигаться дальше.
Около 7 часов мы подъехали к КПП. Здесь настоящее столпотворение. Никого не пропускают. Вероятно, со вчерашнего дня, когда нам пришлось здесь развернуться. Грузовики же так и врастали в ландшафт, накапливались на поворотах горного серпантина. Водители грузовиков сидят кучками. Пьют чай, жуют. Наш автомобиль пристроился в небольшую очередь из легковых машин прямо перед шлагбаумом. Легковые машины здесь принято пропускать. Это действующая норма поведения. Наше бесцеремонное влезание без очереди, видимо, вполне в порядке вещей. Мы привычным образом собрали паспорта, и водитель отправился с ними к военным. Но только я вышел из машины и не успел толком осмотреться, как что-то произошло. Все водители бросились бежать к своим машинам, все смешалось. Это открыли шлагбаум. Я еле успел запрыгнуть в джип, и мы понеслись дальше.
До перевала оставалось 11 км. Да! Наверное, это, и вправду, самая бездонная пропасть за обочиной дороги. Жутковатая картина. И величественная. Иногда хотелось закрыть глаза и сжаться в комок. Хорошо, что было мало машин. А встречных и вовсе не было. С набором высоты с дороги резко сдуло лоск. Она стала портиться. Асфальт постепенно исчез. Лужи, ручьи, размывы, языки льда. Но главное, зияющая пасть сбоку. Все расширяющаяся, все более раскрывающая свою безмерность. Пасть больше двух километров глубиной. И на фоне всего этого ужаса – снежные вершины, вечность хребтов гималайских. Кардунг… В этом названии есть то, что заставляет уважать, что сразу смахивает с лица всю легкость и настраивает на мысли о значительном. До него 6, 5, 4 км… И вот он, Кардунг Ла. Совсем рядом – снежные шапки. Холодновато. Изо рта – пар. Какие-то сооружения, храм, флажки, закутанные люди. Если подойти к краю пропасти, можно еще раз вздрогнуть: там, далеко внизу, на склоне – рухнувшая машина. Серьезное место.
Следом за нами на перевал один за одним стали взбираться грузовики. Нас нагнала колонна, скопившаяся перед шлагбаумом. Пока мы смотрели по сторонам, значительная ее часть проехала. Это очень хорошо. Разъезжаться с ними на обратном пути на этом последнем участке – номер не для слабонервных. Потом спуск. Наши чувства разрывались между полетом восторга от необъятной красоты и дрожью от присутствия гигантской пустоты, от которой мы практически не были ничем отделены и защищены. Постоянные маневрирования, чтобы разминуться со встречными машинами. Такие разъезды можно сравнить с мудреным технологическим процессом, протекающим по вполне определенным правилам. Машины пытаются размазаться по сторонам дороги, если хватает ширины. Иной раз они встают друг напротив друга и на некоторое время замирают в таком взаимном просчитывании. Так, вероятно, встречаются дикие звери на лесной тропе. Одна из машин затем начинает сдавать назад. Причем сзади уже может скопиться очередь, и эта цепочка двигаясь начинает маневрировать в мизерном пространстве между стеной и бездной. Хотя чаще всего все части механизма срабатывают исключительно слаженно, и машины, не снижая скорости, проносились мимо и отклонялись, повинуясь непостижимому внутреннему голосу. Пожалуй, это осело в памяти как один из самых впечатляющих моментов.
По мере снижения острота спала. Мы стали спокойно смотреть по сторонам, подмечая разные разности. Видели вереницу военных фургонов, ползущую нам навстречу. Где-то там за перевалом – граница, едут на службу. Еще меня поразила до умопомрачения одна промелькнувшая картинка. На очередном вираже трассы показались рабочие, которые ремонтировали дорогу. Вполне распространенная деталь окружающей среды. Совсем черные люди в этих невозможных условиях латают прорехи, носят камни, равняют, смолят… И вот здесь среди прочих мое внимание привлекла женщина. Она, как и все, стояла над пропастью и с помощью веревочного приспособления бросала камни. Сверху казалось, что ее положение совершенно зыбко, и она в любую секунду может сорваться вниз. Но самое потрясающее было то, что на ней висел ребенок. Она выполняла тяжелую работу, балансируя над обрывом вместе с ребенком. Это не укладывается в моем понимании.
У отеля нас уже поджидал Ахмад – руководитель агентства, организатор наших дальнейших приключений. Он заботливо предложил нам передохнуть час (очень кстати), а затем выдвигаться на исходные рубежи треккинга. Причем снова подтвердил, что упущенное на перевале время будет компенсировано – нас провезут на джипе ту часть пути, которую мы должны было пройти за эти несколько часов.
В 11 часов мы загрузили вещи на багажник джипа и покинули Лех. В районе монастыря Спитук мы переехали Инд. Перед мостом пришлось выйти и переложить рюкзаки внутрь машины. Лежа на багажнике, они создавали излишнюю высоту.
Висячий мост совсем узкий, шириной в одну машину. Весь во флажках. На входе – традиционные бочонки с мантрами. Перебравшись на другой берег, мы двинулись вдоль реки. Сначала перед нашими взорами сменяли друг друга совершенно безжизненные поля желтого цвета. Пыль, камни, песок, солнце. Ландшафт без каких бы то ни было признаков растительности. Только возле самого Инда – небольшая зеленая полоска. Стали попадаться группы. Навьюченные лошади и ослы. Постепенно дорога начала подниматься над поверхностью долины, все более и более прижимаюсь к скале. Дорога без покрытия, узкая и очень эффектная. Особенно с караванами вьючных животных. И тут все ахнули. Из-за очередного поворота открылось ущелье дивной красоты. Инд прорезал гигантский скальный каньон. Краски – невероятные: желто-коричневые. Я подумал, что услуга любезных индийских друзей (мы форсировали этот участок на джипе в то время как остальные шли здесь пешком) лишила нас этого чуда. Все-таки из автомобиля пейзаж смотрится совсем иначе. А чудесный каньон не собирался прекращаться. Поворот за поворотом мы продвигались среди фантастических форм и красок над бегущим внизу Индом. Потом мы свернули по его притоку. Здесь река проложила себе не менее великолепную дорогу. Мы обгоняли караваны, бредущие вверх. Лошади неохотно уступали дорогу машине. Это не то, что разъехаться с грузовиком.
Наконец мы нагнали свой караван. Это произошло возле моста через реку, вдоль которой пролегал наш путь. Караван имел не вполне обычный состав: як, лошадь и стадо осликов. Некоторые ослики неправдоподобно маленькие. Самое примечательное то, что управляла этим разношерстным коллективом зверей женщина. Не сказать, что б молодая, маленькая, сухонькая представительница народа Ладака вместе с двумя девушками – столь же загорелыми и энергичными, как и она сама. Все трое рьяно набросились на наши пожитки, и скинули их с багажника так ловко и проворно, что мы от неожиданности растерялись. Мы пытались помогать. Но куда там! Женщины не препятствовали попыткам оказывать помощь со стороны сильной половины: мы отчаянно пытались подавать рюкзаки или водружать их на животных. Но со стороны это походило на рвение маленьких детей, которые думают, что помогают взрослым. Опытные караванщицы сами выбирали вещи нужной массы и сами их забрасывали наверх так, будто там и нет никаких килограммов. Словом, вскоре мы превратились в зрителей, которым если что и доверяли, так разве что подержать яка за уздечку.
Юрий Рерих
«Ладакцы - замечательные караванщики, никогда не пасуют перед трудностями и непогодой, неприхотливы и готовы выполнять любую работу. Они могут долго идти пешком по трудной каменистой дороге, на которой караванные животные приобретают увечья, и никогда не клянут судьбу. Впоследствии мы часто вспоминали наших ладакских спутников и их верную службу».
«По тропам Срединной Азии», 1925 г.
Но вот погрузка подошла к концу. Мы распрощались с нашим заботливым агентом и с водителем и двинулись в путь. И вот мы ступаем в Гималаи. Мы в них. Они вокруг нас. Нас ничего не разделяет.
Ущелье не переставало трепать эстетические струны. Глядя по сторонам, было трудно поверить, что подобное может существовать в реальности. Молодые погонщицы весело справлялись со своими подопечными, а их предводительница несла на себе огромный мешок с сеном.
Николай Рерих
«Ладакские погонщики буддисты перед каждой едой моют руки, голову и полощут рот. И поют звонко и радостно. И мой черный конюх начинает пляс по дороге. Идем весело. Замечаем краски и профили скал».
«Алтай-Гималаи», 1925 г.
Мы шли налегке. Но, как это ни покажется странным, первые километры команда встретила с напряжением. Особенно донимало солнечное пекло. А пройти-то требовалось меньше часа. Мы даже умудрились попросить в этом промежутке устроить привал. Главная караванная женщина обращались с нами очень бережно. Как с детьми. Улыбалась и во всем проявляла участие. Сразу при встрече предложила чай. Она не говорила по-английски, знала несколько ключевых слов: лошадь, завтра, сон… Но это не мешало общению. Тем более, что мы сразу же прониклись к ней большой симпатией. «Вот кемпинг» - сказала она и принялась снимать свои кроссовки. Команда последовала ее примеру. Это была переправа. Речка – по колено. Но поток сильный, так что с непривычки участники изрядно старались. А маленькая женщина, как воспитательница в детском саду, переводила каждую большую тетю через ручеек. Дяди рискнули проявить самостоятельность.
Кемпинг располагался возле реки на небольшом пологом участке под сенью деревьев. Место могло бы быть оценено по высшему баллу, если бы не обилие публики. Оленька даже поначалу отказывалась признавать это место за стоянку. Но мы не роптали, расположившись с краешку. Обитатели кемпинга – такие же странники, как и мы, также со своими караванами и сопровождающими. Наши проводницы сразу же предложили чай. Мы расположились вокруг котелка, и старшая женщина разливала ложкой чай с молоком по нашим чашкам. Пытались вести беседу. В основном жестами. Женщина все время следила, все ли на месте и у всех ли все есть. Решительно обращала внимание, если ей казалось, будто кто-то обделен. И нам было не так-то просто объяснить ей, что Оленька просто ничего не хочет. Жестами договорились, что завтра отправляемся в 7 часов. Мне пришлось искать способы получить уточнение: в 7 выход или подъем. Использовал навыки «крокодила». То есть жестами изображал ситуацию. Опробовали примус и газовый баллон. Горит. Приготовили отличный суп. К нему прилагался салатик. Это не из нашей походной жизни. Но за счет вьючных животных, мы можем себя побаловать. Кстати, вьючные животные постоянно приближаются к нашим продуктовым мешкам. Устали их отгонять. Они прекрасно уплетают остатки нашей пищи. А их хозяйка регулярно носит им мешки с соломой и рассыпает солому по земле. Интересно, что когда один маленький ослик пытался уклоняться от приема пищи, хозяйка строго его направляла обратно.
К нам подходил местный старик и пытался завести разговор о плате за стоянку. Здесь места платные, даже если палатка своя. Мы направили этого человека к нашей начальнице каравана и вскоре из ее шатра стали доноситься пронзительные звуки ее голоса. Досталось старику. Бедняга. Кстати шатер заслуживает отдельного упоминания. Сам он предельно прост – шатер с палкой в центре. Интересно другое. Его поставили так, чтобы он боком накрывал маленький желоб с водой. Мы решили, что это не случайно. Получилось, ручей течет внутри палатки. Вот ведь такой незатейливый вариант водопровода и канализации в своем походном доме. Вечером я был приглашен в этот шатер. Очень, я вам скажу, уютно. Коврики, газовая горелка с варевом. Говорили о Ладаке. О том, что у нас в России такого нет. Каждый говорил на своем языке, но взаимопонимание создавалось исключительное.
Вечером собрались у костра. Костра, конечно, не было. Но была свечка. Оказалось, что она вполне способна выполнять миссию объединяющего начала. На песенку «про осла» зашли наши погонщицы. Мы объяснили, что это почти что про их лошадок и эти горы. Попросили спеть и их. Женщина смутилась, стала петь, но потом остановилась, пообещав, что споет потом.
Николай Рерих
«Прекрасные голоса у ладакцев. И песни - такие звонкие, радостные, как природа Ладака».
«Алтай-Гималаи», 18 сентября 1925 г.
Сколько звезд! Тепло. Кругом звенят колокольчики наших четвероногих несунов. Шум реки. Ночь. Сижу со свечкой между нашими палатками. Ветер теребит пламя свечи. Стена из бутылок не спасает. Завтра поднимаемся в половину шестого.