Geum.ru

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Вид материалаДиссертация
Научно-практическое значение
Положения, выносимые на защиту
Апробация результатов исследования
Структура диссертации
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что проблема истории изучения кипчакских племен в России XVIII в. – 1991 г. поднимается и рассматривается впервые в отечественной и мировой исторической науке. Именно в такой постановке проблемы охватывающей хронологические и территориальные рамки – Россия периода XVIII в. – 1991 г. Историографический анализ был проведен на базе цивилизационного подхода, что также составляет научную новизну настоящей диссертации. Вместе с тем новизна и значимость историографического исследования состоит в следующем:

- сделана попытка рассмотрения и обоснования выделения кипчаковедения в России как научного направления;

- на основе анализа широкого круга научной литературы была дана периодизация истории изучения кипчакских племен в России;

- определен круг проблем, это этнополитическая история, историческая география, материальная и духовная культура, хозяйство, в рамках, которых идет изучение кипчакских племен в российской исторической науке;

- определена эволюция представлений дореволюционных и советских авторов о роли и значении кипчаков в истории России;

- обозначены перспективы дальнейших исследований в области изучения кипчакских племен в российской историографии.

Научно-практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что в работе впервые предпринят историографический обзор и анализ работ в области кипчаковедения на материалах российской исторической науки. В рамках диссертации обработан обширный круг исторических исследований и трудов по историографии кипчаковедения. Основные положения диссертации могут послужить основой для разработки теории кипчаковедения, конкретно историографии дисциплины. Вместе с тем материалы исследования пригодны для научно-исследовательских трудов в сфере этнополитической истории, исторической географии и культуры кимеко-кипчакских племен, шире племен вошедших в состав кипчакского этнополитического объединения Восточного и Западного Дешт-и Кипчака. Возможно применение диссертационных материалов при разработке учебных пособий, учебников и учебных спецкурсов для студентов, магистрантов и аспирантов историков, археологов, этнографов, филологов.

Положения, выносимые на защиту:

- история изучения кипчакских племен в России с XVIII в. по 1991 г. прошла три последовательных этапа: 1) XVIII в. – 1917 г.; 2) 1917 – 1960 гг.; 3) 1960 – 1991 гг.. Этапы были определены посредством анализа историографических источников по истории, археологии, этнографии и филологии;

- кипчаковедение в России с XVIII в. по 1991 г. развивалось по пути изменений в методологии и методике гуманитарных наук, все большей специализации научных исследований;

- разработка кипчакской проблематики происходила в трех основных направлениях: а) этнополитическая история и политогенез; б) историческая география; в) материальная и духовная культура, хозяйство;

- русская дореволюционная историография односторонне подходила к рассмотрению кипчаков-половцев как негативного фактора в истории Древнерусского государства, препятствовавшего развитию культуры, экономики и государственности;

- подлинное научное изучение кипчакских племен начинается с трудов академика В.В. Бартольда, востоковед был связующим звеном между поколениями дореволюционных и советских ученых;

- по мнению дореволюционных и советских ученых, кипчаки в своем политическом развитии не достигли уровня государства, только уровня отдельных государственных образований;

- кипчакский компонент вошел в этнический состав многих тюркоязычных народов – казахов, киргизов, узбеков, каракалпаков, туркмен, алтайцев, башкир, ногайцев, татаров Крыма и Поволжья. Все это демонстрирует не только этнические, но и культурные связи этих народов. Указывает, на ту огромную роль и значение, которое сыграли кипчаки в формировании современных тюркских народов;

- после монгольского нашествия был прерван завершающий процесс образования кипчакской народности, кипчаки продолжили свое развитие в рамках новых государственных объединений и приняли самое деятельное участие в этногенезе, политогенезе и культурогенезе современных тюркских народов;

- география расселение кипчаков, по трудам русских и советских ученых России, в различные исторические периоды была обширна, это территория Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Башкорстана, Татарстана, Туркменистана, России, Венгрии, Армении, Украины, Египта.

Апробация результатов исследования: Основные результаты исследования нашли отражение в 8 публикациях, среди которых 4 в материалах международных научных конференций, а также 4 статьи опубликованы в научных журналах, рекомендованных КНАСОН МОН РК. Отдельные положения исследования были изложены в докладах на научных и научно-практических конференциях международного уровня. Работа обсуждена на заседании кафедры этнологии, культурологи и археологии ПГУ им. С.Торайгырова.

Структура диссертации состоит из введения, трех разделов, заключения, обозначений и сокращений, списка использованных источников.


1 История изучения кипчакских племен в начале XVIII – начале XX вв.
    1. Проблемы кипчаковедения в русской историографии


Первые успехи в научном изучении половецкой проблематики были достигнуты представителями исторической науки, которых сегодня именуют русскими историографами. Это течение исторической мысли было призвано воссоздать историю Российского государства, ответить на злободневные вопросы своего времени. Их исследования служили показателем уровня развития исторической науки, они оказывали большое влияние на становление и расцвет других отраслей гуманитарного знания.

Одним из первых в русской историографии на историю южнорусских кочевников обратил серьезное внимание В.Н. Татищев (1686 – 1750 гг.). В его капитальном труде «История Российская» мы находим пласт сведений по истории кипчакских племен [3, с. 271-274]. Так, по ошибочному мнению историографа, половцы они же куманы были одним народом с печенегами, этимология слова «половцы» есть производное от слова «поле», «степь». Частое использование в труде информации летописных сводов было характерно для многих русских историографов, в этом ряду В.Н. Татищев не был исключением. Но было бы ошибочно представлять «Историю» Татищева как переложение информации летописей, чем немало «грешили» русские историки, уникальность труда состоит в том, что подспудно историк привлекал данные по этнографии народов вошедших в состав Российской империи2.

В.Н. Татищев отмечал распространенность кипчаков во многих регионах и, особенно в Крыму, на Поволжье в районе Астрахани, у казахов и башкир. По нашему мнению, интерес к кипчакам был не случаен, являясь одним из распространенных племен у тюркоязычных народов, они сыграли выдающуюся роль в истории этих народов. В.Н. Татищев пытался выяснить это значение на материалах истории и этнографии. Поэтому он просил П.И. Рычкова выяснить значение слова «кипчак». В «Истории Российской» он также упомянул кипчаков, отметив, что они известное племя среди казахов, но по прошествии стольких веков не утратили свои родоплеменные черты (уран, тамгу, счет родства, самоназвание) [155, с. 222].

Ученый В.Н. Татищев, отмечая в целом вред, наносимый набегами половцев на русские земли, справедливо заметил активную роль в этом русских князей открыто использовавших кочевников в своих распрях и междоусобицах [3, с. 274].

Вероятно, с В.Н. Татищева пошла в исторической литературе традиция восхваления антиполовецкой политики князя Владимира Мономаха и в целом его роли в истории Киевской Руси. Эта политика выражалась в инициировании и организации походов русских князей против половцев. Попытки мирных договоров и подкупов не всегда оправдывали себя, впрочем как и попытки выдавать княжеских дочерей за половецких ханов, но в общем способствовали культурному общению народов [3, с. 274].

Отдельного внимания заслуживает описание истории взаимоотношений половецких и русских князей в труде историка. Военные столкновения сопровождались соглашениями о мире и нередко созданием брачных союзов. Политические интриги, в которых половцам отводилась роль наемников, все это не ускользало от взгляда исследователя [4, с. 82-137]. В.Н. Татищев привел множество сведений по половецкой истории сведя их в стройную хронологию. Следует заметить, что сведения почерпнутые историком из письменных источников можно считать уникальными. В его распоряжении была солидная историческая библиотека книг и рукописей, многие из которых были безвозвратно утеряны вследствие пожара.

В целом, отмечая вклад историка в постановку и разработку проблем кипчаковедения, можно заметить, что он был одним из первопроходцев, им были заложены основы использования письменных источников – русских летописных сводов. Красной нитью через его работы проходит мысль об этническом родстве кипчаков средневековых и современных, к сожалению эта мысль ученого не получила своего развития в дальнейших трудах русских историографов. Попытки привлечения в своих работах сведений античных, западноевропейских и восточных, преимущественно мусульманских источников, а также этнографических сведений было в новинку для исторической литературы XVIII – XIX вв., но и эта положительная черта не была воспринята последующими авторами. Негативизм в отношении половцев, как врагов Киевской Руси был воспринят его последователями и активно проявлялся во всех последующих работах исследователей вплоть до современности.

Дальнейшее изучение половецкой проблематики на фоне российской истории было продолжено Н.М. Карамзиным (1766 – 1826 гг.). Известный русский историк сумел создать систематизированный курс истории России.

На наш взгляд, ученому не удалось преодолеть сильного влияния русских летописей и избежать некоторых досадных ошибок своих предшественников. Не было объективного подхода в научных исследованиях, доминировала односторонняя интерпретация источников.

По словам Н.Л. Рубинштейна «история для Карамзина служит нравоучению, политическому наставлению, а не научному познанию» [156, с. 173]. Сам историк писал об этом: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего» [6, с. IX].

Оставив подробные хроники с обширными описаниями исторических событий, Н.М. Карамзин показал половцев, как «варваров», зло, которое угрожало благополучию и жизни зарождавшегося Российского государства. Далее отмечается: «Мир с такими варварами мог быть только опасным перемирием…» [6, с. 40-41]. Подобная позиция историка приводит нас к мысли о субъективном отношении к кочевникам-половцам. Сказывается европоцентризм историка при оценке места и роли кочевых обществ в истории Руси.

Характеризуя общую картину этнополитической истории половцев историк говорит о родстве половцев с печенегами повторяя ошибку допущенную В.Н. Татищевым, но верно замечает родство половцев-кипчаков с казахами. Далее историк рисует картину разгрома печенегов и торков азиатскими кипчаками и занятию ими территории от Черного моря до Молдавии по соседству с Венгрией, Византийской империей и собственно Киевской Русью [6, с. 40-41].

По нашему мнению, походы русских князей в Половецкое поле сопровождались не менее разрушительными последствиями. Коварство и интриги русских князей нередко порождают месть князей половцев.

Владимир Мономах заключил мир с половецкими ханами Итларем и Китаном, когда последние находились в гостях у князя, он дал приказ умертвить их, а затем русские впервые пошли в поход на половцев, ограбили их кочевья и благополучно вернулись [6, с. 66]. Продолжением этой цепочки событий была война с половцами в ходе которой погибает знаменитый хан Тугорхан, тесть Святополка, и его сподвижники [5, с. 71]. Мы полагаем, эти примеры показывают, что половцы не всегда были зачинщиками военных действий и нарушителями мирных договоров какими их пытались представить русские историки.

Династические браки, родственные связи половецких ханов и русских князей, длительные периоды мирного сосуществования соседей, упоминаемые самим Н.М. Карамзиным не стали предметом специального анализа исследователя и не повлияли на отрицательную оценку роли и значения половцев на становление и развитие Руси.

Вместе с тем историографу удалось проследить русско-половецкие отношения до и частично после монгольского нашествия. Насколько интенсивными были эти взаимоотношения можно судить по «Поучению» Владимира Мономаха оставленное потомкам: «всех походов моих было 83; а других маловажных не упомню. Я заключил с Половцами 19 мирных договоров, взял в плен более ста лучших их Князей и выпустил из неволи, а более двух сот казнил и потопил в реках» [6, с. 97].

Большой интерес для понимания отношения Н.М. Карамзина к половецкой истории представляет анализ деятельности князя Владимира Мономаха. Н.М. Карамзин попытался оправдать проступок знаменитого князя в глазах современников: «Если Мономах один раз в жизни не усомнился нарушить Права Народнаго и вероломным образом умертвить Князей Половецких, то можем отнести к нему слова Цицероновы: «век извиняет человека». Считая Половцев врагами христианства и Неба (ибо они жгли церкви). Россияне думали, что истреблять их, каким бы то образом ни было, есть богоугодное дело (разрядка наша. – Н.К.) [6, с. 98].

Обобщая все вышеуказанное заметим, что Н.М. Карамзин пытался не только описать исторические события, но и понять, оправдать, людей рассматриваемой эпохи, психологию, образ мышления и мировоззрение, исходя из исторической обстановки рассматриваемой эпохи. Это заметно выделяет труды известного историка среди трудов других авторов.

Русская историография продолжила изучение половецких мотивов в русской истории в лице С.М. Соловьева. В отличие от своих известных предшественников занимавшихся больше историей повествовательной историограф стремился анализировать материалы летописей, делать теоретические выкладки и поднимать ряд проблем, на которые ранее не обращали серьезного внимания. Ему принадлежит первенство в создании теории противостояния «леса» и «степи» 20-30-х гг. XX в. [156, с. 323].

«Краеугольным камнем» концепции взаимоотношений Киевской Руси и Половецкого поля была география расселения русских и половцев [9, с. 650-65]. Половцы, по С.М. Соловьеву, способствовали объединению русских князей, они же повлияли на заселение русскими свободных земель на севере страны, вследствие этого произошло активное заселение Московских земель и последующего перемещения государственного центра из Киева в Москву [9, с. 650-651].

Если рассматривать историческое наследие С.М. Соловьева в целом, то, на наш взгляд, половецко-русские отношения при всем своем многообразии не укладываются в историко-географическую концепцию «борьбы леса и степи». В то же время не лишен оснований факт концентрации населения на Москве-реке под влиянием половецкой угрозы.

Исследователя интересовала проблема происхождения половцев, но к сожалению он ограничился только справкой из летописи, в которой куманы, т.е. кипчаки и половцы названы одним кочевым народом, отдельно упомянуты торки и печенеги [9, с. 120]. Из этого же видно, что С.М. Соловьев не отождествляет половцев с кипчаками как предшествовавшие исследователи.

По-прежнему, любимым сюжетом в сочинении ученого выступает антиполовецкая политика князя Владимира Мономаха [9, с. 90]. Как В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин – С.М. Соловьев в целом отрицательно оценивает роль и значение половцев в русской истории.

Крупным историком, современником С.М. Соловьева, был Н.И. Костомаров. По его мнению южнорусские кочевники печенеги и половцы, как и междоусобицы князей, препятствовали развитию христианства и византийского культурного влияния на Руси [7, с. 41]. Историк справедливо указывал на причины неспособности народа справиться с половцами, это политическая раздробленность и княжеские междоусобицы, участие половцев в распрях князей [7, с. 41].

Историк специально не останавливался на этническом происхождении кипчаков-половцев, но считал их тюрками [7, с. 42]. Особенно много сведений о половцах исследователь представил при жизнеописании Владимира Мономаха, в связи с борьбой последнего с половцами [7, с. 39-70]. Подробно, на основе русских летописей им описываются походы князя на половцев и половцев на русские земли, отмечаются неоднократные попытки князя объединить князей для отпора и разгрома половцев на их собственной территории.

Русская историография по-прежнему не признавала никаких положительных заслуг за половцами, это положение, как мы увидим далее, сохранялось и в советское время. Необходимо признать, что русские историки внесли определенный вклад в изучение истории кипчаков-половцев. Это публикации имеющихся в наличии данных из источников, часть которых была впоследствии безвозвратно утеряна. Попытки последовательного изложения политических событий и социальной стратификации, географии расселения кочевников и т.д. К тому же это способствовало разработке летописных сводов, сохранению памятников письменности, в которых отражались хроники русско-половецкой истории.

Современником Н.И. Костомарова был популярный историк Д.И. Илловайский3. Ему удалось собрать разрозненные в исторических источниках сведения о половцах и проследить на их основе перипетии русско-половецких отношений вплоть до известного похода монгольского хана Батыя на Киевскую Русь 1237 – 1238 гг. Особое место в его работе занимает деятельность Владимира Мономаха – его походы на половцев. Историк упоминает о появлении в Киевской и Переяславской областях торков или черных клобуков, которые появились там вследствие походов русских князей на причерноморские степи и поражений нанесенные им половцами [8, с. 91-93, 108-114, 536-543].

Большой интерес представляет освещение похода Джебе-нойона и Субудэй-багатура. Попав в незнакомую горную местность на Кавказе, окруженные аланами и черкесами с половцами, они заслали послов к последним с убеждением в мирных намерениях и родстве кочевых кипчаков и монголов. После этого половцы покинули своих союзников и этим предрешили их судьбу. Последующие погромы половецких кочевий монголами убедили последних в обмане и принятию активных действий по созданию антимонгольской коалиции в лице половцев и русских. Битва на реке Калка показала неспособность противостоять монгольскому нашествию ввиду разрозненности союзников4. Ученый верно осветил ход исторических событий и в целом верно расставил акценты. Но исследователь повторяет ошибку предшественников по поводу единого происхождения печенегов и половцев, хотя и верно указывает на родственность куманов, половцев и кипчаков [8, с. 91-93, 537].

Одной из причин отставания развития Киевской Руси от стран Западной Европы, по мнению историографа В.О. Ключевского служила половецкая угроза [153, с. 17].

По мнению В.О. Ключевского «Чем больше размножался княжеский род и чем сильнее разгоралась борьба со степью, тем больше увеличивался численно служилый дружинный класс» [10, с. 73]. Историк обращает внимание на проблему обороны Руси от половцев путем создания линии укреплений и заселением на приграничных землях разноэтничного населения [10, с. 54-55; 84-85].

Большой интерес вызывает мнение В.О. Ключевского по поводу роли Руси в борьбе с половцами, которая по мнению автора «прикрывала левый фланг европейского наступления» и это в конечном итоге повлияло на ход исторических процессов в государстве [10, с. 86].

Из всего вышеуказанного следует, что соседство с половцами по словам В.О. Ключевского не только задерживало развитие России, но и служило оправданием ее отсталости в сравнении с западноевропейскими державами.

Русский историк С.Ф. Платонов односторонне подходил к рассмотрению русско-половецких отношений. Так он насчитал около пятидесяти крупных походов половцев на Русь в течение полутора веков, в то же время он не приводит фактов обратного наступления или контрнаступления русских на половцев [11, с. 54].

Историк отмечает три особенности в создании линии укреплений от половцев. Первое, укрепления строились на границах с кочевыми племенами, второе, в «пограничники» стремились «записать» печенегов и торков, способных вести боевые действия с половцами и знакомых с их тактикой. И третье, русские князья, особенно Владимир Мономах, стремились перенести военные действия на территории половецких кочевий [11, с. 54].

По мнению С.Ф. Платонова половцы были повинны в угасании торговли Руси с Византийской империей, утере русских владений на Азовском море (Тмутаракань), вследствие чего наблюдается политический и экономический кризис Киевской Руси, и заселению северных земель [11, с. 55].

Точка зрения В.О. Ключевского видевшего в кочевниках половцах одну из причин отставания в развитии Руси и тем самым оправдывавшей ее уровень в сравнении со странами Европы, была поддержана А.Е. Пресняковым «Велико общеисторическое значение Киевщины в истории тех веков: она стоит на рубеже европейского и азиатского мира, принимая на себя и упорно отражая удары турецких орд на север от Черного моря… Но за свое служение делу европейской культуры Киевщина заплатила ранним надрывом своих сил…» [12, с. 145].

В целом это перекликается с мыслью В.О. Ключевского о причинах отставания России от развитых стран Западной Европы, более того, А.Е. Пресняков стремится «облагородить» причины такого состояния Киевской Руси, придать ореол «жертвенности» страны остановившей центральноазиатских кочевников. Эта позиция будет очень популярна в советской историографии, особенно в период Второй Мировой войны, когда фашистов уподобят половецким и монгольским ордам окончательно утвердив тем самым негативизм в отношении кочевников и кочевой культуры.

Положения историка о «давлении» «половецкой опасности» и «служении делу европейской культуры» Киевской Руси не позволили обратить внимание исследователя на культурное взаимодействие, экономическое и дипломатическое сотрудничество в русско-половецких отношениях.

А.Е. Пресняков выделяет важную особенность обороны от кочевников-половцев, а именно создание воинского контингента равного по силе и умению воевать кочевым народам. Он приводит названия этнонимов этих кочевников – черные клобуки (кара-калпаки), торки, ковуи, берендеи, печенеги и половцы, то есть те народы, против которых ранее велись военные действия [12, с. 144; Ср. 11, с. 54].

Историк А.Е. Пресняков, один из последних представителей дореволюционной русской историографии, несмотря на многочисленность сведений по кипчакам-половцам в письменных источниках, этнографических и фольклорных данных о кипчакских племенах, так и не смог шире раскрыть тему этнополитических, экономических и культурных связей между Киевской Русью и Половецким полем. Как и не смог преодолеть многие недостатки своих предшественников ученых-историографов. На наш взгляд, на то есть две причины. Первая, это предмет изучения – русская история, следовательно, история соседних народов излагается попутно и только в контексте истории России. Вторая причина кроется в слабом привлечении в работе данных историков, филологов и этнографов, достижений в области востоковедения (тюркологии, монголистике, египтологии, арабистике, иранистике), византиеведения и других областей исторической науки5.

История изучения кипчаков-половцев в русской историографии в целом показывает, что, несомненно, русские историографы внесли весомый вклад в разработку половецкой проблематики в исторической науке. Этот вклад видится, прежде всего, в активном привлечении материалов летописных сводов в исследования, в представлении хронологии политических событий и оценке роли и значения половцев в истории России.

Ученые следовали односторонней оценке русских летописей на половцев, как источника постоянной угрозы для мирной жизни, «вечного» врага Руси и христианства, завоевателей и грабителей. Не брались во внимание походы русских князей на половцев, не уступавшие последним в «жестокости» и количестве совершенных набегов. Не было критического подхода к русским летописям. Это не позволило исследователям объективно подойти к вопросам кипчаковедения. Так, остались без внимания династийные браки элиты русских и половцев, дипломатия, торговля, военное сотрудничество против врагов Киевской Руси, взаимовлияние в области материальной и духовной культуры.

Историки преувеличивали угрозу со стороны Половецкого поля, как основной причины застойности в развитии Руси, упадок политической и экономической роли Киевского и Московского княжеств. Причины в неутихающих княжеских распрях на Руси, которые были тормозом к единению сил и централизованной политической власти.


1.2 Этнополитическая история


Большой вклад в изучение этнографии и истории кипчаков внесли труды чиновников и военных6, которые на местах своей службы вплотную ознакомились с современными тюркоязычными народами. Кроме выполнения служебных обязанностей они активно собирали сведения историко-этнографического, археологического и статистического характера. Среди них одно из первых мест по праву принадлежит П.И. Рычкову (1712-1777 гг.), государственному служащему Оренбургского ведомства, автору работы «Топография Оренбургской губернии»7. В его сочинении представлены данные западноевропейских источников Плано Карпини, Гильомо Рубрука и Асцелина (Ансельма), о территории кипчаков-куманов и кипчаков-половцев включавшей междуречья Днепра, Дона, Волги и Яика (Урала), здесь же ученый соглашается с Пьером Бержероном8 о тождестве куманов и половцев, при этом отмечая, что куманы в числе 40 тысяч потерпев поражение от татар бежали в Венгрию [27, с. 38-39]. Уникальные сведения автор приводит об этническом, родоплеменном составе кипчаков в составе башкирского и казахского народов9 [27, с. 56, 80-81].

Более подробные сведения о составе кипчакских родов у казахов собрал и привел в своей «Описании Средней Орды» от 1785 года И.Г. Андреев10. При этом описал родоплеменную группу кипчаков на территории Павлодарской области: «Волость кипчацкая, которая начинается кочевьем своим от крепости Ямышевской вниз по реке Иртышу по займищам и островам, даже до крепости Железинской и ниже оной. Главным старинной сей волости Султамамет-султан почитается. Подвластных самых лучших людей кроме жен и детей до 5000» [28, с. 101]. Этнографические заметки позволяют проследить историю и расселение кипчакских родов в Новое время, возможно, помочь в реконструкции средневековой истории кипчаков.

А.И. Левшин перечисляя кипчакские роды у казахов замечает «Каждый из всех вычисленных родов разделяется, на отделения; отделения состоят из