Geum.ru

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
Кипчак и Канглы до своего разделения составляли одно целое племя, может быть Гузов; затем это единое турецкое племя начинает дробиться на отдельные колена, из которых в Европе являются три – Печенеги-Канкли, Торки, сохранившие старое племенное имя Узов или Гузов, и Кумане-Кипчаки. В этом только смысле Кипчаки-Половцы и могут считаться Гузами или Узами, как вид этого рода. Кипчаки могли быть некогда Гузами, но Гузы никогда не были Кипчаками» [13, с. 146]. Г.Е. Грумм-Гржимайло высказал мнение о смешении кипчаков с канглами впоследствии чего образовались куманы и половцы Восточной Европы [164, с. 57].

С.П. Толстов высказал схожую с Й. Марквартом точку зрения, воспринимавшую этноним канглы как переоформление имени кангар (кенгерес) в результате ассимиляции части печенежских племен кипчакской конфедерацией15. В.В. Бартольд отличал кипчаков от канглов, но отметил, что в мусульманских источниках XII – XIII вв. этнонимы канглы и кипчаки употребляются как синонимы [76, с. 101; 147, с. 272].

Монография П.В. Голубовского получила в целом благоприятный отзыв в виде рецензии академиков В.В. Радлова и А.А. Куника [146, с. 19-23; 13, с. 36]. В частности они написали: «Этот молодой ученый не только обнаруживает полное знакомство с главными источниками, то есть с русскими летописями до нашествия татар, … Правда, не все главы обработаны с одинаковым успехом, что отчасти происходит от недостатка строго историко-филологического метода по части исторической этнографии. … Автор первый вообще тщательно исследовал важный в своем роде предмет и привел его во внутреннюю связь с историей русского народа и государства» [13, 36].

Весомый вклад в изучение кипчакской проблематики внес Н.А. Аристов. Одной из первых его работ было историко-географическое исследование «О земле половецкой» [35]. В нем историк делает попытку выяснить местоположение половецких городищ Шарукан, Сугров, Балин и Чешуев, затем восстанавливает географию и хронологию похода князя Игоря воспетого в «Слово о полку Игореве», его поражение на р. Каяла [35, с. 7-15].

Интересно, что ученый отождествляет рр. Каяла и Калка на которых, как известно, были битва русских и половцев против монголо-татар в 1224 году и сражение Мамая с Тохтамышем [35, с. 20].

Ученый Н.А. Аристов ошибочно отождествляет огузов с команами, в то же время приводит параллель между команами и кипчаками. На наш взгляд, это было вследствие не знания письменных источников, к которым обращался исследователь. Вместе с тем в его работах присутствует много положительных моментов, ученый не просто стремился констатировать факты, а сообразно их приоритету и месту пытался связать их с генеральной идеей об исторической преемственности древних и современных народов.

Н.А. Аристов указывает на кипчаков как одного из основных компонентов в образовании казахского народа, тем самым приближается к пониманию проблемы этногенеза казахов.

Большое значение для выяснения этнической истории племен, в том числе кипчаков, историк придавал родовым знакам-тамгам. В них он видел источник для реконструкций истории происхождения и этнических напластований племен. Далее, он приходит к заключению о происхождении древнетюркского алфавита от родовых тамг, приводя в пользу этого предположения мнения Г. Спасского и А. Вамбери [36, с. 418-421].

Ссылаясь на «Очерки Джунгарии» Ч.Ч. Валиханова Н.А. Аристов указывает на наличие кипчаков среди киргизов [36, с. 428-429]. Также в составе узбеков и на Памиро-Алае [36, с. 432-433, 435, 436].

Не обошел вниманием ученый проблему антропологического типа кипчаков, при всем том, что антропологические исследования страдали многими недостатками, в частности, малочисленностью выборки (не более 50 человек). Указывая присутствие кипчаков в Фергане, в составе киргиз, казахов, Н.А. Аристов, приходит к выводу, что антропологический состав современных тюркских народов не может быть выявлен на основе антропологических данных о кипчаках [36, с. 473]. Это мнение базировалось на представлении о полной самостоятельности кипчаков в составе тюркских народов, кипчаки сохранили свои родовые подразделения, уран, тамгу и имели свои родовые территории.

Вклад Н.А. Аристова в разработку кипчакской проблематики обширен, прежде всего, это вклад в этническую историю современных казахов, киргизов, татаров в составе которых имеются кипчаки.

Возрастающая роль востоковедения в изучении проблем кипчаковедения стала очевидной после издания ряда работ В.В. Бартольда, востоковеда широкого профиля – историка, филолога, этнографа, фольклориста и археолога16. Роль ученого в становлении кипчаковедения как научной дисциплины бесспорна, им были заложены теоретические основы кипчаковедения, расширены масштабы научных исследований и разработана методика исторического исследования, базировавшаяся на комплексном источниковедении и верифицировании предоставляемых данных.

Размах и почерк будущего академика был проявлен уже с первой экспедиции востоковеда в Туркестан в 1893-1894 гг. для топографии и археологических разведок городской культуры Средней Азии и Казахстана. Уже в этом «Отчете» о результатах проделанной работы В.В. Бартольд привел перевод письменного арабоязычного источника Гардизи «Украшение известий», в котором мы находим уникальные сведения по этническому составу, мифологии и ранней истории кимеков, в нем же дана локализация кимекского племенного союза на реке Иртыш, указывается на наличие кипчаков в этническом составе кимеков [17].

В многогранном творчестве востоковеда кипчакская проблематика занимала особое место. Кипчакские мотивы фигурируют в его работах в связи с анализом истории туркмен, казахов и киргизов17. Тогда как специальных работ посвященных кипчакам у него мало. Это статьи «Кимаки» и «Кипчаки» в энциклопедии «Ислам» и развернутая рецензия на известную работу Й. Маркварта «О народе куманах» [20; 21; 23]. В энциклопедических статьях, кратких, но емких по содержанию, были разрешены вопросы единой этнической основы кыпчакских племен, куда были причислены кимеки, собственно кипчаки, куманы и половцы. Так, академик замечает: «Историческое значение кимаков состоит в том, что из их среды вышел многочисленный впоследствии народ кипчаков (называемых в Европе команами, а у русских – половцами), который первоначально был лишь одним из племен кимеков» [20, с. 549].

В статье «Кипчаки» были приведены источниковые данные восточных мусульманских авторов и новейшие данные исторической науки, в частности, мнение Й. Маркварта, что «государство кипчаков было основано выходцами из Маньчжурии, переселившимися оттуда в связи с появлением чжурчжэней (китайская династия Цзинь)» [21, с. 551].

В.В. Бартольду принадлежит первенство в постановке и разработке проблемы кипчакско-хорезмийских отношений оказывавших серьезное влияние на геополитическую ситуацию в Средней Азии. Ученый указывал, что центром кипчаков был город Сыгнак имевший большое значение еще в золотоордынский период [179, с. 236, 392]. Кипчаки служили в войске хорезмшаха и принимали участие в военных компаниях государства. Они занимали высокие посты в Хорезме при хорезмшахе Текеше, он породнился с кипчакской знатью, женившись на Туркан-хатун (Теркен-хатун), которая родила ему наследника Мухаммеда. Влияние кипчаков сильно возросло в период правления Мухаммеда под покровительством его матери [179, с. 413]. Однако Мухаммеду пришлось воевать на два фронта с кара-китаями и кипчаками, из которых видимо не все признали власть правителя Хорезма [179, с. 421-422, 426]. В.В. Бартольд в целом объективно показал место и роль кипчаков в государстве Хорезм, оценил влияние кипчаков на политику хорезмшахов.

Немало интересных сведений В.В. Бартольд привел в ряде работ по истории Средней Азии и Казахстана. Прежде всего, выделим его «Извлечения из «Тарих и Шахрухи», хотя здесь академик выступил не в роли переводчика, а компилятора, в котором содержится информация о кипчаках в Коканде, указывается роль и значение кипчаков в жизни ханства и участие их в политических событиях XIX века [18]. Кипчаки фигурируют и в других сочинениях ученого, среди них можно выделить – «Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии» и «История турецко-монгольских народов» [26; 180]. Отличительной способностью именитого востоковеда был постоянный поиск и введение в научный оборот новейших сведений из письменных арабо-персо-тюрко-язычных источников. Общеизвестно, что многие источники, задействованные профессором в своих трудах, до сих пор не переведены и не прокомментированы востоковедами, это задача для будущих поколений ученых. Так В.В. Бартольд широко использовал сведения из мусульманских источников – «Худуд ал-Алам», Гардизи, ал-Багдади, Ибн ал-Асира и других авторов и сочинений.

С легкой руки В.В. Бартольда в русском, а затем в советском, востоковедении утвердились положения о тюркоязычности кипчакских племен, о едином этническом происхождении кипчаков, кимеков, куманов и половцев, а также о том, что кипчаки составили ядро казахского народа и сыграли выдающуюся роль в образовании современных тюркоязычных народов.

Одним из ярких представителей тюркологии конца XIX – начала XX вв. был Платон Мелиоранский, блестящий лингвист и языковед, знаток современных и древних тюркских языков, ближайший сподвижник В.В. Радлова и В.В. Бартольда, переводчик и комментатор орхонских памятников в честь Кюль-тегина и Бильге-кагана [181].

Языковед обратил внимание на памятники древнерусской письменности, среди которых «Слово о полку Игореве» занимает видное место, и исследовал их на предмет тюркских заимствований в древнерусском языке. Указывая на арабские и персидские заимствования тюрколог подробно останавливается на половецких (кипчакских) заимствованиях18 и далее говорит об обширности и глубоком характере влияния кипчакского языка на древнерусский [44-45]. Это положение стало основой для последующих филологических исследований в тюркологии. Фактически, это означало, что половцы считавшиеся «варварами» и «поработителями» внесли свою лепту в формирование современного русского языка, то есть здесь подразумевался высокий культурный уровень кочевников южнорусских степей.

Небольшая заметка Вл. Каллаша исправляет ошибку русских историков смешивавших этнонимы куман и половцы с татарами, и указывает, что это оплошность «перекочевала» из былевого эпоса и, по-видимому, в летописи [46, с. 1-3].

Дореволюционный период, давший мировой науке столько замечательных и талантливых исследователей-историков, филологов, этнографов и археологов, был временем заложения фундамента для развития советской науки, многие советские ученые были воспитанниками русской исторической школы и продолжили традиции русского востоковедения и тюркологии, археологии и этнографии. Также был очерчен ряд направлений в исследованиях по кипчаковедению.

Несомненно, что ученые XVIII – начала XX вв. подготовили благодатную почву для развития кипчаковедения в советский период. Именно в дореволюционный период были определены основные направления в исследованиях и накоплен богатый фактический материал, который при творческом умении исследователей дал столь замечательные результаты.

В области истории основной упор делался на военно-политической истории, выяснении степени развития кипчакского общества и восстановлении хронологии исторических событий. В этнографии же на первом месте было изучение этнического состава, происхождения и влияния племен на современные тюркоязычные народы. Затем стояли вопросы материальной культуры (быта, обычаев и традиций). В сфере археологии ставились задачи местонахождения и интерпретации вещественных памятников, сбора и систематизации археологических артефактов. В филологии обращалось пристальное внимание на язык и литературу народов кыпчакской языковой семьи и проблеме соотношения древних, средневековых и современных памятников литературы, в том числе фольклора.

Таким образом, с начала этнографических исследований, т.е. с середины XVIII века складывается тенденция в сторону накопления эмпирического материала в этнографии, основными вопросами которой были территория расселения и родоплеменной состав современных тюркоязычных народов, этого требовали нужды внешней, а затем внутренней, политики Российской империи. В целом успехи археологии, способствуя обнаружению и изучению все новых вещественных памятников, не способствовали решению проблемы этнической принадлежности, хронологических рамок, систематизации и типологии археологических памятников, будь то каменные изваяния или курганы могильников. Фактически этот период можно охарактеризовать, как начальный период в развитии археологии в России, период накопления эмпирических сведений о предметах, которые предстояло изучить в недалеком будущем.

Историческая наука развивалась во взаимодействии с источниковедением, новые переводы письменных источников отражались на содержании исторических работ. В основном здесь интересовались хронологией исторических событий, этническим происхождением и взаимодействием кипчакских племен с древними племенами и народами;

Бурными темпами развивается тюркская филология, с введением в научный оборот орхоно-енисейских памятников, словаря «Кодекс Куманикус» и других тюркоязычных источников, проводятся изыскания в области тюркских наречий, заимствований половецких слов в древнерусском языке на примере изучения «Слово о полку Игореве».


1.3 География расселения племен


Историческая география занимает важное место в кипчаковедческих исследованиях, на ее основе реконструируются этнические и политические процессы, рассматриваются культурные влияния на другие народы и государства, изучаются проблемы хозяйственной жизни кочевников. Все это вкупе позволяет воссоздать цельную картину исторического прошлого кипчаков, поставить исследования на конкретную почву, прослеживать эволюцию в рассматриваемых процессах.

Вопросы расселения кипчакских племен изначально стали предметом рассмотрения в работах русских ученых. Основатель русской историографии В.Н. Татищев привлекал для решения этой проблемы исторические сведения. Основываясь на данных русских летописей, историограф поместил кочевья половцев на реках Дон, Донец и Днепр, но при этом отметил, что кочевники имели много городов, в частности Азов от имени Азупа, Сугров на месте современного историку города Изюм, Ясы и другие города имен которых не упоминает [3, с. 272]. Здесь историк подчеркнул население кипчаками-половцами междуречья крупных водоразделов Южной России и части Западное Европы. Важным является тот факт, что ученый, отмечая факт кочевого хозяйства половцев, говорит о многочисленных городах, следовательно, подразумевает комплексный характер хозяйства и городскую культуру кочевников.

Ссылаясь на известия, приводимые западноевропейским дипломатом и путешественником Плано Карпини, исследователь отмечает крупный город Орна на реке Дон. По сведениям историка половцы часто нападали на Болгарское королевство и Византийскую империю, что подразумевает знакомство В.Н. Татищева с византийскими историческими источниками. Это подтверждается приведением информации византийского автора Порфирогенита, который замечает наличие у половцев восьми самостоятельных областей. Здесь вероятно идет речь о центрах кочевий в Половецком поле. Историк признается, что сложно провести территориальные границы кипчакских племен, потому что кипчаки были кочевниками и не имели постоянных мест обитания и непрестанно кочевали по степи [3, с. 272].

Однако слабое использование западноевропейского средневекового произведения Плано Карпини по части географии не позволили исследователю очертить географические границы Кумании. Представлявшие, по мнению посланца Ватикана, сплошную ровную равнину, имеющую четыре большие реки – Днепр, Дон, Волгу и Урал. С севера Комания граничит с Киевской Русью, мордвинами, Волжской Булгарией и Великой Венгрией (башкирдами). С юга имеет границы с Византией, народами Кавказа и хазарами. На западе же граничит с Русью и Венгрией [38, с. 304, 307]. Восточные окраины земель кипчаков были ему не известны. Располагая этими сведениями можно с большей долей вероятности очертить территории куманов и кипчаков-половцев.

Другой не менее известный письменный источник, написанный Гильомом Рубруком, также содержит географические сведения о территории обитания кипчакских племен. Дипломат помещает Куманию от Дона до Волги, а не от Дуная как у Плано Карпини [143, с. 94, 96-97; 38, с. 304]. По сведениям путешественника Крым и города Северного Причерноморья зависели от кипчаков и платили им дань, интересно, что ему удалось побывать лично в куманских кочевьях, по-видимому, недалеко от реки Дон, и ознакомиться с нравами и обычаями этого племени [143, с. 94].

Эти уникальные исторические источники содержат уникальные достоверные сведения о географии расселения кипчакских племен в междуречье Дуная и Волги, но, к сожалению, они не были полностью востребованы в исторических трудах дореволюционных авторов.

Из всего вышеуказанного видно, что уже с самого начала изучение проблем исторической географии ведется на базе преимущественно письменных источников и, следовательно, успехи в этой области во многом определяют степень разработанности темы в исторической науке.

Историк и этнограф П.И Рычков наблюдал кипчаков в Башкирии и Казахстане. Этнограф описал Кипчакскую волость в Башкирии, подробно остановился на названиях кипчакских родов и их общей численности. В своем труде «Топография Оренбургской губернии» историк приводит данные письменных источников о территории обитания куманов и кипчаков-половцев включавшей междуречье рек Днепр, Дон, Волга и Урал, сорок тысяч куманов, по сведениям ученого, потерпев поражение от монголов бежали и нашли приют в Венгрии, где стали служить венгерской короне [27, с. 80-81].

Здесь необходимо заметить, что П.И. Рычков при написании работы в основном использовал этнографические сведения и материалы архивов. Он был одним из первых исследователей этнографов, которые отмечали кипчаков в Казахстане и Башкирии.

Ценные сведения о расселении кипчаков в Казахстане привел капитан И.Г. Андреев. По его сведениям, кипчаки составляли отдельную волость на территории современной Павлодарской области от Ямышевской крепости вниз по Иртышу до Железинской крепости и южнее ее [28, с. 101]. Эти сведения вполне согласуются с данными Н.И. Красовского [31, с. 364-365]. Интересующие нас сведения мы находим у А.И. Левшина, по которым кипчаки кочевали по рекам Есиль, Тургай, Чакиак, Убаган, Тобол, Аят, Муюнлы и Уя. Напротив (в тексте против – Н.К.) Троицка, Степной и Усть-Уйской крепостей, в песках Каракум, в урочищах Аман-Карагай, Эбелей, Едис и Тиряклы [29, с. 29]. Исследователь составил карту Казахстана на основе новейших топографических съемок местностей, показаний квартиймейстерскими, инженерными и горными офицерами, а также карты путешествия барона Мейендорфа в Бухарское ханство, остальные карты и сведения А.И. Левшин признал недостоверными и бесполезными в деле составления географической карты [29, с. 15]. К сожалению, на карте не обозначены кочевья кипчаков, но с достаточной полнотой отмечены топонимические названия местностей, рек и гор.

Известен историку термин «Кыпчак» в качестве географического названия фигурирующий в средневековых арабских источниках. Ученый предлагает не смешивать термин «Кыпчак» с другим распространенным термином «Туркестан», так как Кыпчак значительно превосходит по территории Туркестан.

Как и И.Г. Андреев А.И. Левшин в основном опирался на материалы архивов, но проявляет познания в устных исторических и генеалогических преданиях казахов. Богатый этнографический материал позволил русским исследователям определить кочевки казахских родов и племен, включить в научный оборот сведения которые ранее были не известны.

Весомый вклад в сбор материалов по расселению кипчаков в Казахстане внесли офицеры Генштаба Российской империи. По долгу службы они интересовались географией, народонаселением, экономикой и культурой казахов. Подполковник Л. Мейер указал на кочевья кипчаков летом в восточной части в лесах (?) и на Тургае, зимой на Сырдарье, где они кочевали совместно с аргынами и найманами. Интересно показание офицера о том, что кипчаки на Сырдарье от форта Перовского до Джулека (?) занимались хлебопашеством и были оседлыми [30, с. 92-93]. Это подтверждает Н.И. Гродеков отмечающий, что по официальным данным кипчаки населяют Чимкентский уезд Чиликовскую волость в количестве 152 хозяйств. Далее уточняет, что три волости севернее Перовска принадлежат исключительно кыпчакам [32, с. 19-20]. Н.А. Аристов локализует кипчаков в Фергане [36, с. 473]. Все эти сведения указывают на дисперсность расселения кипчаков на территории Казахстана и Средней Азии, в то же время демонстрируют сплоченность родов в проживании на отдельных территориях.

В связи с нуждами местной администрации по регулированию земельных отношений среди казахов, которые строились на родоплеменном принципе, подполковник Н.И. Красовский подробно описал родоплеменной состав кипчаков, детально остановился на местах летних и зимних кочевий.

По сведениям исследователя, кипчакский род кулан с десятью подродами составлявших кулан-кипчакскую волость зимой кочевал по Иртышу напротив селений Качиры, Осьмирыжска, Черлаковска, Елизаветинского, имея запасные земли по Ишиму возле станции Караменды и по Нуре в горах Коныр-тобе [31, с. 364]. Род сагал имевший три подрода составлял соответственно сагал-кипчакскую волость зимовал южнее и западнее кулан-кипчакской волости в низовьях реки Селеты, восточнее Сарытенгиза у озера Кара-томар, севернее Улкен-кароя, в лесу Джаркаин-агач, также по Ишиму, западнее Акмолы. Летом же кочевал частью на озере Акколь, Таинчи-коль, и возле Акмолы [31, с. 364]. Род джало-бай с пятью подродами и род курлеут с двумя подродами составляли джалобай-курлеут-кипчакскую волость кочующих совместно восточнее Котура в сопках Уч-камыш и по Иртышу напротив Железинской таможенной дистанции [31, с. 365]. Род кулатай из двенадцати подродов составлял