Geum.ru

Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов (16–17 октября 2007 года, г. Петрозаводск)

Вид материалаДокументы
Род ржановских
Роль архангельского православного
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   36

РОД РЖАНОВСКИХ:

СВЯЩЕННИКИ, ПЕДАГОГИ, УЧЕНЫЕ, СЛУЖАЩИЕ


Немного истории. Праздник «Преображения Господня» и канун праздника «Успения Пресвятой Богородицы». Мы потомки священнослужителей Заонежья впервые приглашены нашей Петрозаводской и Олонецкой епархией и музеем — заповедником «Кижи» совершить поездку на теплоходе «Комета» на остров Кижи, чтобы присутствовать на Божественной Литургии там, где в далекие годы служили наши славные дедушки и пра-пра-прадедушки…

Это было первое, открыто проходившее, мероприятие после всех запретов ужасного времени.С огромным волнением, с особым чувством радости переживали мы все происходящее вместе с местными жителями. Я встретил здесь своих бывших учеников и их родителей. Они окружили меня и приветствовали с радостными улыбками. Я был здесь учителем, а мои благословенные предки — священниками. Для меня эта поездка и встреча оказались путеводной звездой. Она определила новые желания, цели и задачи, прекрасные и трудные предначертания, мое новое место в жизни.

На острове ко мне подошел диакон Александр Мусин и сказал, что осенью в Петрозаводске будет проходить Научно-практическая конференция, посвященная 165-летию Олонецкой Духовной семинарии. Он предложил мне выступить на конференции, и я согласился подготовить сообщение на тему «Учительские династии в Карелии: истоки и опыт».

При подготовке выступления, я использовал предания, рассказы местных жителей, которые помнили прадеда, Стефана Александровича Ржановского — священника Сенногубского прихода и его сына Василия Стефановича. Односельчане проявляли большой интерес к семье Ржановских, которые приехали в Сенную Губу в 1845 г., 30 мая1. Раньше Ржановские в Сенной Губе не проживали. Стефан Александрович служил в Военно-Морском флоте и был корабельным священником. В беседах с сельскими старожилами я услышал много доброго о своих предках, говорили о том, что род наш происходит от поляков, которые когда-то проживали в Заонежье.

Много рассказывал об истории края, известный историк, наш дальний родственник, Яков Алексеевич Балагуров. Может быть, что-то во всех этих рассказах и было приукрашено, но хорошо известно, что в каждом народном предании кроется зерно истины. В советское время старшее поколение не любило вспоминать и рассказывать историю нашего рода — просто боялись режима.

Но все же, существующее в нашей семье древнее предание «О погибшей свадьбе» рассказал в 1934 г. детям, мой дедушка — протоиерей Сенногубского погоста, Ржановский Василий Стефанович, не задолго до своей кончины, которая последовала 25 октября того же года. Мне посчастливилось услышать, и я запомнил его рассказ, хотя в то время мне было 8 лет.

Суть предания состоит в том, что после венчания в Кижской церкви, участники свадьбы на лодках отправились домой, в Сенную Губу, где их ждали родители и гости, но попали в сильный шторм и все погибли. В живых остался лишь пленный поляк, которого под стражей везли в одной из лодок, он спас «молодую», уже вдову, всего лишь одним часом ранее, обрученную в Кижской церкви. Родители невесты взяли поляка в свою семью, у них не было сыновей — одни дочки. Поляк не воином был, а был полковым священником. Он принял православие, женился на молодой вдове и стал священником в приходе, где-то недалеко от Космозера. Много у них было детей. Сыновья учились на священников, от них пошла наша родословная. Это же предание позднее рассказывала моя тетушка, дочь о. Василия Стефановича — Ржановская Елизавета Васильевна, учительница и известная фольклористка. О ней писала С. М. Лойтер, профессор, известная в Карелии ученая.

Но дедушка заметил, что фамилия наша пошла «ото ржи». Мы знаем, что в наших местах: в Сенной Губе и в Кижах рожь была особенная, выше человеческого роста и колос наливался многочисленными, крупными зернами.

Об одном из представителей нашей династии, богатыре — диаконе Кижской церкви, рассказывал мне наш дальний родственник, профессор Балагуров Я. А., автор книги о Кижском восстании. Во время восстания 1769—1771 гг. было противостояние восставших, и присланных для наведения порядка солдат, которым уже был дан приказ стрелять в бунтовщиков из пушки. Тогда кижский диакон, чтобы спасти восставших от расстрела, схватил оглоблю и разогнал крестьян, тем самым спас их от смерти.

Свой рассказ для первой конференции я составил исключительно на устном предании, но это меня не удовлетворило, хотелось подробней знать историю своего рода. Поэтому началась длительная и кропотливая работа в Государственном архиве Карелии. Долгих семь лет занимался я изучением истории своих предков и благодарен всем, кто помогал мне своими консультациями и советами.

Начал я с изучения Метрических книг Сенногубского погоста, где раньше проживала наша семья: дедушка и бабушка Ржановские и их дети. Самые ранние источники датируются 1792 г. Просмотрел книги за 1792—1803 гг., сделал выписки обо всех священно и церковнослужителях. Первый Ржановский, которого я встретил в Метрической книге, был Александр Антонов Ржиновский, фамилия была написана через букву «и», рождения 1782 г. — наш прапрадед. Далее его сын Стефан Александров — наш прадед. Следующий — Василий Стефанович Ржановский — наш дедушка. Все священнослужители.

В продолжении поиска удалось обнаружить Метрическую книгу Яндомозерского погоста за 1780 г. и многие другие источники, благодаря которым сведения о династии Заонежских священников нашего рода выстроились в стройную систему: первыми из известных нам были:

о. Игнатий (начало второй половины XVI в.) — священник Кижского погоста;

о. Иоанн (конец второй половины XVI в.) — священник Кижского погоста;

Александр Игнатов (1628—1629) — священник Кижского погоста;

Александр Иоаннов (1646—1647) — священник Кижского погоста;

Мы видим, что в то далекое время в Кижском погосте было два священника с одним именем Александр, кто именно из них был нашим предком установить пока не удалось.

Козьма Александров (1678—1700);2

Матфей Козьмин (1696—17…);

Ефим Матфиев (1713—1759) — священник Кижского прихода;

Захария Ефимов (1730—1806) — священник Яндомозерского прихода;

Антон Захариев (1760—1821) — Священник Типиницкого прихода;

Александр Антонов (1782—1835) — сын священника, священник Яндомозерского прихода, впервые подписался фамилией Ржановский в 1821 г.;

Его сыновья: Димитрий Александров Ржановский (1809–1870);

Андрей Александров Ржановский (1812— …);

Стефан Александров Ржановский (1816—1891);

Василий Стефанович Ржановский — дедушка. Все дети Василия Стефановича получили духовное образование. Шесть сыновей окончили 4 класса Петрозаводского уездного духовного училища и 6 классов Олонецкой Духовной семинарии. Дочери — окончили курс в Петрозаводском женском епархиальном училище.

Захарий Ефимов (1730—1806), о нем известно, что во время Кижского восстания он вместе с Мефодием Васильевым служил молебен в Кижской церкви для крестьян, направлявшихся с челобитной в Петербург. После молебна с челобитчиков была взята присяга, чтобы Соболева во всем слушались, и друг за друга умерли. Приглашал Клима Соболева в Алтарь и внушал ему, что присяга — дело великое. В марте 1771 г. служили еще один молебен с колокольным звоном, когда в Заонежье пришла команда Ландсдорфа для усмирения восставших. После восстания был переведен в Яндомозерский приход в четырех километрах от Великой Губы. В 1799 г. в Яндомозере у Захарии Ефимова родилась дочь Христина, отцу в то время было 69 лет3.

Антон Захариев (1760 — 1821), священник Типиницкого прихода, уроженец Кижей, в училищах не обучался. В возрасте 11 лет служил пономарем у отца и в Вырозере, его затем часто переводили. В 1780 г. переведен в Яндомозеро во дьячка с посвящением в стихарь. Того же года, 1780, переведен в Кижский погост в пономаря. Указ есть, и грамота дьяческая отправлена в Консисторию. В 1790 г. посвящен во священника и определен в Типиницкий приход. Вторую должность отправляет по указу Петрозаводского духовного правления с 1811 г. указом Новгородской консистории во втором благочинии — депутатом4.

Александр Антонов (1782—1835), священник Яндомозерского прихода, в училищах не учился, сын священнический, уроженец Типиницкого прихода. В 1796 г. в возрасте четырнадцати лет, посвящен Высокопреосвященнейшим епископом Архангельским и Олонецким (Вениамином) в Яндомозерский приход в пономаря. А в 1806 г. посвящен епископом Старорусским Высокопреосвященным Евгением в тот же приход во священника на место умершего священника, деда своего Захария Ефимова. Александр Антонов после погребения своего отца Антона Захариева подписался в Метрической книге за 1821 г. Александр Антонов Ржиновский. (Настояли его сыновья, Димитрий уговорил, взять фамилию5. В то время было распоряжение, в Духовных семинариях учащимся присваивать фамилии, вероятно, оно распространялось и на все духовное сословие).

Сыновья Александра Антонова Ржановского: Димитрий, Андрей и Стефан.

Ржановский Дмитрий Александрович (1809—1870). Окончил Петрозаводское духовное уездное училище, высшее отделение. По исключении (окончании) в 1825 г. Преосвященнейшим Моисеем, епископом Старорусским определен в пономаря с посвящением в стихарь в Брусненскую пустынь Петрозаводского уезда. В 1829 г. поступил в Олонецкую духовную консисторию в число канцелярских служащих. В 1830 г. по желанию его, определен в Кижский погост, где прослужил 40 лет. В 1840 г. получил благословение от Святейшего Синода за обучение поселянских детей6.

Ржановский Андрей Александрович (1812—1891). Окончил духовное училище и духовную семинарию в Петрозаводске. Служил в Олонецком губернском правлении столоначальником. В Городском магистрате секретарем титулярного советника7.

Ржановский Стефан Александрович (1816—1891). Окончил Олонецкое духовное училище в Петрозаводске и Олонецкую духовную семинарию в 1836 г. Уволился с аттестатом второго разряда. В 1838 г. Высокопреосвященнейшим Игнатием Архиепископом Олонецким и Петрозаводским рукоположен во священника в Фоймогубский приход. В 1839 г. по прошению переведен в Кижский приход. В 1840 г. получил Благословение Святейшего Синода. С 1842 г. по 1844 г. служил на флоте, где получил Аттестат. В 1845 г. по прошению определен в Сенногубский приход. В 1847 г. — исполняющий обязанности благочинного, в 1854 г. — утвержден настоящим благочинным. Имел много наград, в числе которых Орден Святого Владимира8. Отмечен 50-ти летний юбилей служения во священническом сане в 1888 г.9

Ржановский Василий Стефанович (1850—1834). Окончил духовное училище и духовную семинарию в Петрозаводске. Приехал на родину к своему отцу Стефану Александровичу, священнику Сенногубского прихода. По решению учительского совета был определен учителем в Сенногубское училище. Двадцать лет был учителем. С 1 августа 1888 г. оставляет должность народного учителя и поступает на должность окружного миссионера. В 1891 г. окончил свой земной путь отец, Стефан Александрович.

Василий Стефанович — священник, протоиерей, благочинный, законоучитель, член Губернского комитета по народному образованию вместе с протоиереем Николаем Чуковым. Как миссионер вел борьбу с расколом. Имел все положенные за выслугу лет награды10. Его дети: 1) Клавдия (1882 г.); 2) Анна (1883 г.); 3) Елизавета (1887 г.); 4) Параскева (1887 г.); 5) Ольга (1896 г.); 6) Валентина (1903 г.); 7) Николай (1886 г.); 8) Сергей (1893 г.); 9) Иван (1894 г.); 10) Виктор (1898 г.); 11) Василий (1899 г.); 12. Владимир (1901 г.). Всего детей было пятнадцать, но трое скончались в младенчестве. Судьба остальных детей Василия Стефановича Ржановского сложилась достаточно благополучно. Все они получили образование и работали в разных отраслях народного хозяйства, науки и культуры. Сыновья отца Василия до 1917 г. все получили духовное образование, окончили духовные учебные заведения.

Сергей Васильевич и Иван Васильевич Ржановские, погодки, вместе окончили Духовное училище и семинарию в Петрозаводске и поступили учиться в 1915 г. в Юрьевский Императорский университет в Дерпте (Тарту). В 1917 г. их призвали в Царскую армию, шла Империалистическая война, пути их разошлись.

Ржановский Сергей Васильевич закончил Военно-Медицинский институт в Москве. После переворота служил в Красной, а затем в Советской Армии, занимался разведением буденовской породы лошадей. Во время ВОВ спасал табуны, в отставку вышел полковником. Заведовал кафедрами в нескольких с/х институтах, занимался научной и педагогической деятельностью. Жил в Харькове, где и скончался в 1973 г., там живут его сын и внук, тоже Сергей.

Ржановский Иван Васильевич (отец Бориса Ивановича), был направлен в Петербург и стал курсантом Владимирского военного училища, которое окончил прапорщиком. Попал на фронт под Воронеж, где в первом же бою был ранен и контужен. После госпиталя направили к родителям в Сенную Губу на поправку, здесь его назначили военруком при Сенногубском Совете. Был командиром Красной армии, служил в г. Вытегре. В 1920 г. женился на дочери Тверского дворянина (князя) Данилова Николая Николаевича. Познакомились с будущей супругой Ольгой в церковном хоре. После Гражданской войны окончил Ленинградский педагогический институт, работал учителем биологии, химии и пения. Был хормейстером, руководил вместе с женой художественной самодеятельностью. В семье было четверо детей.

Ржановский Виктор Васильевич, 1898 г. р., после окончания Духовной семинарии призвали в армию, воевал на полях сражений Гражданской войны. В мирное время стал преподавателем в школах Заонежья. Филолог. Несколько лет был директором школы на Урале (г. Ошья), куда был эвакуирован вместе с сестрами во время ВОВ. После войны — директор Великогубской средней школы. Кроме литературы и русского языка руководил музыкальным образованием детей. Заслуженный учитель республики.

Ржановский Василий Васильевич, 1899 г. р., как и все сыновья Василия Стефановича, унаследовал прекрасные качества талантливого педагога и воспитателя молодежи. Преподаватель биологии, химии и пения. Директор школ в Челмужах и Сенной Губе. Умер в 1955 г.

Ржановский Владимир Васильевич, 1901 г. р., педагог. Вел предметы: биологию, химию, музыку, пение. Любимое занятие — сцена, он семейный и общественный фотограф — любитель. Осталось огромное количество фотоальбомов. Рыбак, охотник. Был директором школ в Жарниково и Падмозере (7 км. от Толвуи) Погиб в 1943 г. под Харьковом.

Ржановский Николай Василевич, 1886 г. р., старший из сыновей Василия Стефановича — человек с интересной судьбой, в зрелые годы жизни оказавшийся по независимым от него обстоятельствам, в Латинской Америке, в г. Каракасе, столице Венесуэлы. В юности он окончил духовное училище и духовную семинарию в Петрозаводске в 1902 г., рукоположен во священника и определен в церковь в селе Задне-Дубровская Каргопольского уезда. С 1903 г. был законоучителем Чажемской церковно-приходской школы в Каргопольском уезде.

Николая Васильевича всегда интересовала научная работа. Он покидает Олонецкий край и поступает в Петербургский университет. По окончании университета – аспирантура и т. д. Позднее, профессор, директор НИИ Луговодства и Садоводства в Ленинграде. Был сослан на 4 года в Сибирь, работал в Иркутске. После окончания ссылки выехал с семьей в Пятигорск, где во время ВОВ, с приходом немцев в 1942 г., попал в оккупацию. Всю семью увезли в Германию, как известному ученому (Николай Васильевич был генетик), предложили заниматься научной деятельностью, но он отказался. Едва не попал под расстрел. Разрешили выехать в нейтральную страну — Люксембург. Там, чтобы спасти семью, Николай Васильевич завербовался в Латинскую Америку, в Венесуэлу. По приезде в Каракас поступил на службу в «Русский собор», где работал с 1942 по 1945 г. Затем трудился на Ниве Духовной, получил сан Епископа, скончался в 1973 г. Дочь Николая Васильевича, Наталья Николаевна, врач-хирург. Внучка — Татьяна Лезгинцева. Сын Николая Васильевича — Кирилл, воевал под Ленинградом, был ранен, скончался в госпитале, похоронен на Пескаревском кладбище.

Дочери Ржановского Василия Стефановича: из шести дочерей только самая младшая Валентина не успела до 1917 г. окончить Епархиальное училище. Она училась в Петрозаводском Педагогическом техникуме. Клавдия Васильевна, вдова священника Василия Михайловича Феклистова, была учительницей в Заонежье. Анна Васильевна работала в библиотеке Ленинградского университета. С ней вместе жила сестра, Ольга Васильевна, работала учительницей в школе, обе погибли в 1942 г. во время бомбежки в Ленинграде.

Елизавета Васильевна, учительница, работала в школе, собирательница детского фольклора (о ней писала Софья Лойтер «Русский детский фольклор в Карелии»). Ежедневно ловила рыбку у маленького островка, мы его назвали «Лизостров».

Прасковья Васильевна после окончания Епархиального училища, работала в школе, а затем окончила Пединститут имени Герцена в Ленинграде, была преподавателем биологии и химии в Сенной Губе.

Валентина Васильевна работала в школе г. Каргополя, умерла в 1941 г.

Данную родословную составил Ржановский Борис Иванович, мне 81 год, родился 2 мая 1926 г., учительский сын, внук священника Василия Стефановича Ржановского. Окончил Морской техникум в г. Риге, куда мы — комсомольцы были направлены на учебу Вытегорским РК ВЛКСМ, Вологодской области. В 1949 г. — защитился. Квалификация техник — технолог по обработке рыбной морской продукции. Приехал в Архангельск, в Трест «Севрыба», изъявил желание взяться за ремонт и восстановление линии для работ по выпуску рыбных консервов в поселке Индига Канино — Тиманского района, Ненецкого национального округа, Архангельской области. Набрал бригаду ремонтников, во главе с бригадиром, человеком «на все руки». План ремонта 6 месяцев, сделали за четыре с половиной месяца. В смете вакансии технолога вообще не было. Я — первый технолог. Небольшой консервный завод на балансе Индигского рыбозавода, на положении цеха. В январе 1950 г. — первые пробные выпуски консервов пяти видов. Рыбозавод предприятие не рентабельное из-за убытков 1 млн. 200 тыс. руб., плановых убытков. За первое полугодие мы дали 600 тысяч рублей прибыли. Я уже и. о. главного инженера. Мне почти 24 года, еще зам. директора и секретарь комсомольской организации, член президиума РК.

Вдруг приятель, офицер, сообщает, что моя мама — нотариус г. Вытегры и района, арестована с конфискацией имущества, без права переписки. Думаю, за мной приехал. Но он сказал, что высшее начальство передает мне огромную благодарность в устном порядке, и советует покинуть эти места. Рекомендует также, сменить профессию на такую, где нет ответственности: финансовой, материальной, юридической и политической. Жаль было оставлять свое «детище».

Приехал в Заонежье, дядюшки и тетушки — все педагоги, сразу дали совет. Окончил Петрозаводский педагогический институт — учитель биологии. Я седьмой биолог, начиная от Николая Васильевича Ржановского. Работал в поселке Толвуя в средней школе, в Сенной Губе — учителем и директором. В г. Петрозаводске работал в школе № 2 один год, затем Министерство образование дало перевод в Институт повышения квалификации учителей, в то время — Институт усовершенствования учителей. Работал в должности заведующего кабинетом трудового воспитания и профориентации учащихся. В 1986 г. вышел на пенсию со 2-ой группой инвалидности. Занимаюсь общественной работой. Как многие представители рода Ржановских люблю музыку, много лет являюсь участником мужского хора. В результате архивных поисков, удалось найти сведения более чем о 12 поколениях нашего рода.

Среди потомков Василия Стефановича Ржановского 12 детей, 34 внука, 29 правнуков, 9 праправнуков — род продолжает существовать и развиваться.


В. Г. Трофименко


РОЛЬ АРХАНГЕЛЬСКОГО ПРАВОСЛАВНОГО

БЕЛОМОРСКО-КАРЕЛЬСКОГО БРАТСТВА В ДЕЛЕ

ПРОСВЕЩЕНИЯ КАРЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

АРХАНГЕЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ В НАЧАЛЕ ХХ в.


Начало ХХ в. было сложным временем для всего российского общества. Раздираемое множеством противоречий, оно не имело ясной цели развития. Руководство страны полагало необходимым сохранение тех вековых устоев самодержавной власти, которые сложились за тысячу лет существования России. Передовая общественность искала пути преобразования, осознавая, чем грозит стране сохранение самодержавия.

В это сложное время в составе Российского государства сосуществовало множество народов. Часть из них еще не доросла до уровня государственности и почти не тяготилась покровительством русского царя. Часть имела древнюю традицию государственности, но в целях безопасности признавала русскую власть как «меньшее зло». Однако было два народа, которые считали власть самодержцев тиранией и притеснением своих исконных прав. Жители Царства Польского и Великого княжества Финляндского отличались от других народов империи особенным свободолюбием. Они мечтали о независимости. Но если полякам, поднимавшим восстания против Империи, приходилось нелегко и их права постоянно уменьшались, то финны действовали иначе, им удавалось получать все больше и больше автономии в составе Империи. На почве растущего национального самосознания в Финляндии зародилась идеология панфинизма. Независимости финны желали добиться не только для своей нации, но и для родственного им карельского народа. Но если финны были подданными царя только одно столетие, то карелы исконно жили в России, сначала в Новгородской, затем ― в Московской Руси. История карел и русских тесно переплелась, угро-финские народы, также как и восточные славяне, внесли вклад в формирование великорусской народности. Опасность панфинского и, особенно, лютеранского влияния на карел особенно остро чувствовали деятели православной церкви. Для сохранения своих позиций в Карельском крае церковной и светской властью был предпринят ряд мер, в числе которых не последнее место принадлежит улучшениям в области просвещения.

Вопрос о противостоянии идеологий всегда являлся одной из важнейших сторон в национальном конфликте. Хотя бы уже потому, что «идею нельзя победить штыками».

Рассмотрим свидетельства о посещении национальной провинции епископом Архангельским и Холмогорским Никанором, описанные в публикации «Путешествие Преосвященного Никанора по Карелии». Она представляет собой выдержку из Архангельских епархиальных новостей, хоть и опубликованную отдельным тиражом. Автор данной брошюры неизвестен.

«Путешествие…» сообщает нам, что положение Карелии очень тяжелое во всех отношениях, ведь «мало питаясь духовно, карелы не редко голодали и физически»1. Однако карелы «долго оставались верными православию, несмотря на то, что не знали ни русского, ни славянского языка».

Когда же необходимость поддерживать свое существование направила карел в Великое княжество, соседи воспользовались обстоятельствами. В Финляндии карелы могли находить заработки и приобретать «жизненные предметы». По мнению автора данной брошюры, «карелы увлеклись, стали одеваться как финляндцы, щеголять в пиджаках, шляпах, часах и т.д.». Но еще опаснее увлечения «туземцев» хорошей одеждой оказалось корыстность финнов. Эти «услужливые соседи не дремали: в несчастные годы они посылали свою помощь в самую Карелию». При этом «вместе с помощью посылали и проповедников своей веры». Как видим, поведение финнов было обычным поведением колонизаторов. Парадокс заключался в том, что Великое княжество само находилось на правах колонии.

Необходимость правильного религиозного воспитания была очевидна в условиях такой конкуренции, которая грозила внести раскол в многовековой союз русских и карел. Но эта задача требовала значительных средств. По этой причине следовало привлечь как можно большее число лиц, способных помочь делу православного просвещения, то есть создать организацию или ряд организаций благотворительного характера.

Форму такой организации подсказала сама история. Когда над православным населением польско-литовского государства нависла угроза религиозного гнета со стороны католического руководства в XVI—XVII веках, это население объединилось в так называемые братства. Это были религиозные общественные организации, решавшие достаточно широкий круг вопросов — от организации образовательного процесса до хозяйственных задач и совместной охраны церквей. С присоединением польских земель к России острая необходимость в братствах отпала, но в конце XIX — начале ХХ веков она снова возникла на новом месте.

В это время архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий решает перейти в идеологическое контрнаступление на финляндскую пропаганду. Итогом этого контрнаступления стал созыв двух съездов духовенства в 1906—1907 гг., которые объединили усилия трех епархий: Финляндской, Олонецкой и Архангельской. Протоколы этих съездов были опубликованы. Они важны для данного исследования, поскольку проливают свет на создание братств на территории Карелии.

Организация этих братств представлялась съезду в следующем виде: «во главе местного братства стоит местный священник и организатор; он сам неотступно проповедует слово Божие как в храме, так особенно при требоисполнениях и при всяком другом удобном случае»2. В помощь себе священник «избирает особенно религиозных, преданных церкви и достойных доверия лиц»3, как из учителей местных школ, так и из простых деревенских начетчиков. Эти лица занимаются наблюдением и пропагандой в деревнях. Они же являются хранителями нравственности, то есть борются с грубым нарушением праздников, постов и других христианских обычаев, пьянством, сквернословием и развратом. Однако нет никаких свидетельств того, чтобы подобные общества были созданы в действительности. Возможно виной тому — принцип образования братств «сверху», в них не было народной инициативы, членов братства должен был избирать священник. Не была воплощена на практике и другая идея съезда, о вступлении «духовенства и мирян Архангельской Карелии в Финляндское епархиальное братство св. Сергия и Германа»4.

Проводившийся в 1907 г. Видлицкий пастырско-миссионерский съезд был более удачным. Участники съезда пришли к заключению о необходимости учредить в Карелии, в противовес панфинско-лютеранской пропаганде, православное братство с просветительными и благотворительными задачами. Мысль эта встретила полное сочувствие, как со стороны епархиальных начальств, так и со стороны Святейшего Синода, который определением от 23 августа — 22 сентября 1907 г. утвердил представленный устав православного Карельского братства, и последнее было открыто 26 ноября 1907 г. в селе Видлица, Олонецкого уезда5.

По смыслу устава, задачи братства состояли в содействии укреплению и преуспеянию православия и развитию русского национального чувства среди карел Архангельской, Олонецкой и Финляндской епархий путём устройства церквей, часовен, общежитий при школах, приютов, домов трудолюбия. Кроме того, оно должно было содействовать улучшению материального положения духовенства и учащих начальных школ, организации дела православной миссии в Карелии.

Поскольку данное братство охватывало весьма обширную территорию Севера, то, естественно, возникал вопрос о создании отделений братства на местах. Так, в Архангельской губернии возникло Кемское отделение Православного Карельского братства. 5 ноября 1907 г. протоиерей Смирнов представил епископу выработанный проект устава Кемского отделения братства. Оно находится под главным руководством, попечением и покровительством Архангельского епископа. Интересна структура отделения братства6. Она довольно развита и тщательно прописана в уставе. Существует общее собрание членов братства, Совет отделения (председатель, товарищ председателя, казначей, делопроизводитель, библиотекарь), издательская и ревизионная комиссии. Все права и обязанности этих структур и членов Совета прописаны подробно. У отделения братства есть своя печать, средства и имущество. Оно подотчетно как Совету братства, так и Архангельскому епископу. В случае закрытия Карельского Православного братства и его Кемского отделения, принадлежащие ему суммы и имущество, по указанию Архангельского епархиального начальства, распределяются между церковными школами (Ведомство православного исповедания), училищами (Министерство народного просвещения) и храмами карельских приходов.

Впрочем, данное отделение просуществовало в составе Православного Карельского братства недолго. В феврале 1908 г. в Архангельске было создано новое братство, подчинявшееся непосредственно руководству Архангельской и Холмогорской епархии. Оно получило название Архангельское Православное Беломорско-Карельское Братство во имя Св. Архангела Михаила. Данная организация объявляла себя «союзом русских деятелей», объединившихся ради «просвещения Беломорских карел в духе Святой Православной Веры», чтобы «укрепить и насадить православные русские государственные начала среди страждущих духовно и материально»7 — карельского население края. Меры, принимаемые братством, соответствовали целям его создания:
  1. Издание и распространение среди карел Кемского уезда священных и богослужебных книг на языке местного населения, листков и брошюр религиозно-нравственного, патриотического и полемико-апологетического содержания;
  2. Устройство приходских библиотек, читален, книжных складов и лавок, складов церковной утвари;
  3. Устройство храмов и часовен в карельских деревнях и селениях, удаленных от приходских храмов;
  4. Содействие приходским священникам в устройстве и содержании приходских храмов в надлежащем виде и благолепии;
  5. Устройство приютов, богаделен и яслей.

Кроме того, братство «подготовляет из местного карельского населения кандидатов на священно-церковно-служительские должности в карельские приходы, школы и училища»8.

Открытие данного братства было признано столь важным, что на первом собрании Совета братства, 17 февраля 1908 г., присутствовали не только епископ и местные церковные иерархи, но и светское руководство (исполняющий должность губернатора, вице-губернатор и другие важные чиновники). В числе прочих вопросов рассматривалось превращение Кемского Архангельской епархии отделения Православного Карельского Братства во имя св. Великомученика Георгия Победоносца в Кемское отделение Совета Архангельского Православного Беломорско-Карельского Братства во имя св. Архангела Михаила9. Таким образом, вероятно, местное руководство попыталось исключить влияние извне на решение вопросов, касающихся Кемского уезда.

В первом же журнале заседаний братство решило уделить самое пристальное внимание сбору информации о состоянии образования в Карельском крае: «Придавая главное значение в деле укрепления православия среди карел Кемского уезда обучению их детей в духе православия, имея в виду недостаток в Карельском крае… школ и училищ ведомства православного исповедания и министерства народного просвещения и разбросанности многих селений… при незначительности населения, просит членов братства… представить в Кемское отделение Совета братства сведения и соображения о том:

а) в каких пунктах Кемского уезда, и для каких селений настоит неотложная необходимость в открытии с 1 сентября 1908 г. постоянных и передвижных школ и училищ;

б) при каких школах и училищах могли бы быть организованы за счет братства общежития»10.

Словно в подтверждение своих решительных намерений братство уже в марте 1908 года выдвигает предложение о передаче содержания Кондакской, Кестенгской и Тихтозерской школ в руки братства11. Это говорит о возрождении практики братских школ, которые были распространены в украинских и белорусских братствах времен польского владычества. Кроме таких братских школ, рассматривалась возможность обучать карельских детей ремеслам в Архангельске. Причиной этого послужило возникновение временных курсов в финском Куусало и увоз туда детей из карельского села Ухты12. Такая конкуренция, безусловно, приносила плоды, ведь к 1909 году «на средства братства уже обучаются в разных учебных заведениях 7 мальчиков и 1 девочка»13.

В предвоенные годы братство получает известность не только в Архангельской губернии, но и далеко за ее пределами. Просьбы о вступлении в члены братства приходят из самых разных частей империи: от Украины до Камчатки. В случае особо крупных пожертвований братство выдает своим членам бронзовые, серебряные и золотые нагрудные знаки.

В годы Первой мировой войны, несмотря на тяжелое время, братство не уменьшило число своих членов. За шесть лет с 1908 по 1914 гг., количество почетных членов возросло на 24, пожизненных на 7, действительных на 5 и соревнователей на 11 человек. Таким образом, в нем состояли 255 человек, большинство из которых (122 человека) было действительными членами14. Одним из самых активных участников, фактических лидеров братства, был Николай Дмитриевич Козмин, епархиальный наблюдатель церковных школ.

Братство считало своим основным направлением именно просветительное, «которое определялось действительными нуждами и запросами Карельского края». Оно всецело на свои средства содержало и обучало троих карельских юношей, из которых двое состояло воспитанниками Архангельской духовной семинарии, а один учился в Островлянской средней школе. Две карельских девушки обучались в Архангельском епархиальном женском училище.

На Съезде карельских деятелей Архангельской, Олонецкой и Финляндской епархий 24 мая 1915 г. в селе Салми Выборгской губернии прозвучал доклад Н. Д. Козмина, посвященный просветительской работе братства. Как отметил присутствовавший на съезде Финляндский архиепископ Сергий: «Доклад писан чернилами и слезами Беломорской Карелии и заслуживает особого внимания и сочувствия»15. Действительно, положение с образованием в Карелии было весьма сложным. Согласно этому докладу, из 17 приходов окраины только в Ухтинском служил священник, подготовленный в семинарии, но и тот уехал в русский приход. Состав псаломщиков также оставлял желать лучшего, а без знания местного языка церковно-просветительская работа не могла сопровождаться желаемыми результатами. По мнению Козмина, «заслуга братства в области просвещения тем значительнее, что братство первое стало заботиться о дальнейшей судьбе карельского юношества, первое признало вопрос о подготовке деятелей для Карелии из местного населения важным и взялось за посильное решение его»16.

Что же, по мнению докладчика, следовало сделать для сближения народа и клира, столь важного для просвещения карел? Во-первых, было предложено разделить большие приходы Шуезерский, Тунгудский, Кестенгский и Оланчский на части для удобства священников. Во-вторых, считалось необходимым создание братств в приходах как «вспомогательных церковных организаций, основных ячеек Беломорско-Карельского братства». В-третьих, существовала необходимость взаимного обмена мнениями по разным вопросам местной жизни для духовенства, «живущего весьма разобщенно». Для подобного обмена мнениями следовало созывать периодические съезды17.

Сегодня сложно сказать, было ли возможно провести все задуманные религиозными деятелями мероприятия. Однако по причине Первой мировой войны и революции 1917 года все идеи съезда в Салмисе были надолго забыты.

Между тем, как видно из журналов братства за 1916 г., местное население не стремилось оказывать помощь священникам в деле религиозного просвещения. Так, в журнале от 5 августа 1916 г. говорится следующее: «Принимая во внимание, что церковно-приходские школы карельских приходов Кемского уезда, за отказом местных жителей от всяких расходов по содержанию их — помещением, отоплением, освещением и прислугой, при крайней дороговизне на все предметы первой необходимости, не могут существовать без пособия со стороны, Совет братства предлагает:

а) отпустить в распоряжение Кемского совета… 480 р. в первую половину 1916/17 г.

б) Обратиться с просьбою в Архангельский Епархиальный комитет Православного Миссионерского общества об оказании денежных пособий тем же школам во вторую половину 1916/17 г. в том же размере»18.

Какова же была причина отказа со стороны местных жителей содержать братские школы? Дело в том, что в Кемском уезде в то время существовали школы Министерства народного просвещения, содержание которых и так было бременем для крестьян. Они не видели необходимости содержать еще и братские школы. Инфляция грозила погубить дело братства едва ли не скорее, чем панфинская пропаганда. В одной только Вокнаволоцкой школе на заготовку дров уходило 40 рублей, на наем прислуги — 60 рублей, на освещение — 15 рублей. То есть без суммы в 120 рублей существование школы было немыслимо, братство же могло выделить только 75 рублей19. Без деятельной поддержки со стороны населения нельзя было и думать о каких-либо серьезных проектах.

Несмотря на тяжелое финансовое положение, братство продолжало работу до 1918 г. Оно оказывало в основном помощь студентам, содержащимся на его стипендию в городской семинарии. Так, учащемуся 6-го класса Петру Петухову были выданы средства на приобретение одежды и обуви. Не прекращалась и помощь братству со стороны северных монастырей. В частности, 100 рублей были пожертвованы братией Красногорского монастыря. Однако после поражения белогвардейских войск на Севере не стало возможности для продолжения деятельности братства. В Советской России религиозное образование было уже невостребованным.

К каким же выводам мы можем прийти, рассматривая деятельность Архангельского Православного Беломорско-Карельского Братства в Кемском уезде? Была ли его деятельность действительно значима для карельского народа?

Прежде всего, необходимо обратить внимание на то, как соотносятся результаты деятельности братства с целями его создания. Совершенно очевидно, что само по себе религиозное просвещение являлось не целью, а скорее задачей братства. Оно, как и другие задачи религиозно-нравственного характера, должно было способствовать ориентации карельской молодежи на русские православные ценности. Это была пропагандистская организация, нацеленная против лютеранского финского влияния. Действительно, какой-то процент карельских детей попал в сферу ее влияния, некоторые из них получили возможность получить образование в епархиальных учебных заведениях. Однако какое влияние оказало религиозное воспитание на мировоззрение этих людей, их дальнейшую жизнь, сказать сегодня затруднительно. Октябрьская революция и Гражданская война прекратили деятельность братства, так что ясного результата мы сегодня не видим.

Существовала ли возможность осуществления целей и задач братства в тех условиях, которые существовали в дореволюционной Карелии? Без улучшения быта карел, без создания инфраструктуры, без новых путей сообщения и повышения уровня жизни — нет. Но безусловная заслуга братства в том, что оно обратило внимание властей, как духовных, так и светских, на существование данной проблемы. Руководство братства четко осознавало, что если не начать действовать, то положение в Карелии будет оставаться бедственным. Тот, кто никуда не идет, едва ли достигнет цели. Главный результат деятельности братства — обозначение проблемы и, безусловно, попытка решить ее возможными средствами.

Таким образом, мы можем констатировать тот факт, что Архангельское Православное Беломорско-Карельское Братство во имя Архангела Михаила внесло свой вклад в развитие церковного просвещения карельского населения Кемского уезда. На его средства содержались старые и возводились новые церковно-приходские школы, карельские дети получили возможность проходить обучение в центральных учебных заведениях епархии, перед российским обществом была открыто поставлена проблема развития Карелии, как в духовном, так и в экономическом плане. В этом и есть роль данного церковно-общественного объединения в истории нашего региона.


А. А. Пашкова