Geum.ru

Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов (16–17 октября 2007 года, г. Петрозаводск)

Вид материалаДокументы
Судьбы священников заонежских приходов
Династия шайжиных: священнослужители
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   36

СУДЬБЫ СВЯЩЕННИКОВ ЗАОНЕЖСКИХ ПРИХОДОВ

В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ


В последние годы отмечается устойчивый интерес исследователей к одному из самых тяжелых периодов в истории РПЦ (1917—1930 гг.), явившему примеры героического служения Церкви и давшему целый сонм новомучеников Российских. В 1990—2000-е гг. появилось множество публикаций архивных документов, научных исследований, посвященной этой проблеме, как общероссийских, так и основанных на местных материалах. Несмотря на достаточную изученность многих аспектов этой темы, значительное число сюжетов требуют более полного освещения. В частности, положение духовенства в годы гражданской войны на территории различных епархий. В работах советского периода подчеркивалось, что Церковь выступала как самостоятельная антисоветская сила, стремившаяся возглавить весь «контрреволюционный лагерь», при этом чаще всего авторы ссылались на деятельность временных Высших церковных управлений Сибири и юго-востока России. Отчасти утверждение о их «симфонии» с Белым движением перешло и в работы ряда отечественных историков. В последние годы данный подход к этому вопросу пересматривается. В частности, по мнению современных исследователей, подозрения и обвинения представителей государственной власти в адрес органов Высшего и временных церковных управлений в их крайней политизированности и «контрреволюционности» не имели серьезных оснований. В чрезвычайных условиях гражданской войны Церковь стремилась сохранить нейтралитет, призывая противоборствующие силы покончить с братоубийственной междоусобицей. При этом утверждения о «симфонии» Белого движения с Церковью не имеют под собой никаких оснований по многим причинам. Среди них — слабый авторитет Церкви среди участников движения и тот факт, что многие священнослужители, оказавшись на территориях, занятых белыми армиями, вовсе не являлись их сознательными и убежденными сторонниками1.

Первый этап открытого наступления Советского государства на Церковь 1918—1920 гг., период «бури и натиска», характеризуется тем, что власть, не имея конкретной программы уничтожения Православной церкви (как основной конфессии в стране), прибегала к ее жесткому, бессистемному преследованию. 20 января (2 февраля) 1918 г. был принят и 23 января (5 февраля) опубликован декрет Совнаркома «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», ряд пунктов которого заложил основы бесправного положения Церкви в обществе. Возник резкий конфликт между государством и РПЦ, который на местах усугублялся бесконтрольными действиями не только атеистов, но и местных властей. И без того сложные отношения Церкви с советским правительством усугублялись экономическим и политическим хаосом в стране.

С 1 марта 1918 г. отменялось казенное жалование священникам, они переходили на содержание прихода. Осенью того же года духовенство было отстранено от совершения актов гражданского состояния. Основную часть духовенства Карелии в 1918—1919 гг. составляло сельское, средний возраст которого в этот период равнялся сорока шести годам. Как правило, священники имели небольшие собственные хозяйства, приносившие главный доход. Плата за исполнение треб чаще всего не была строго фиксированой. Прихожане добровольно отдавали денежные пожертвования, иногда расплачивались продуктами. Некоторые священники, главным образом, жители уездных городов, совмещали свое служение с работой в светских организациях статистиками, счетоводами, т.к. чаще всего средств, выделяемых общиной, не хватало для содержания многочисленных членов семьи.

Кроме всего прочего, священники оказались в тяжелом положении еще и потому, что после национализации церковных домов они должны были вносить квартирную плату, которая иногда превышала их месячный доход. Началось выселение семей духовенства из церковных домов не только в городах, но и в уездах, в их квартирах проводились обыски2.

Обострение политической ситуации в стране летом 1918 г. вызвало появление постановления о красном терроре. В результате несколько тысяч представителей православного духовенства оказались в числе жертв гражданской войны.

С лета 1918 и до начала 1920 г. на территории Олонецкой губернии велись боевые действия против англо-франко-американской и белофинской интервенции и белогвардейских частей. 2 мая 1919 г. постановлением Совета Рабочей и Крестьянской Обороны губерния была объявлена на осадном положении.

В апреле—мае 1919 г. началась мобилизация на Восточный фронт, вызвавшая массовое недовольство голодавших крестьян. Волостные военкоматы, используя репрессивные меры, решили отправить мобилизованных на сборные пункты. В результате в мае-июне в Римской, Шунгской и Толвуйской волостях вспыхнуло восстание, охватившее почти все Заонежье. Население Заонежского полуострова всегда отличалось глубокой религиозностью. Даже в конце 1930-х г. здесь в уцелевших церквях совершались службы, при неблагоприятных погодных условиях крестьяне просили священников служить молебны, совершались крестные ходы, отмечались религиозные праздники3.

На помощь восставшие призвали белые части. 25 мая 1919 г. из Петрозаводска в Толвую на судах Онежской флотилии прибыл карательный отряд. Среди одиннадцати арестованных и увезенных в губернский центр в тот день жителей волости оказались священники Николай Соколов (из Толвуи) и Василий Феклистов (из Вырозера). Оба были расстреляны в Петрозаводске 27 мая 1919 г. по приговору губчека за участие в аресте местных коммунистов4. Юридическим основанием непосредственной расправы, вплоть до расстрела, для губчека могли служить лишь доказанные преступные деяния в местностях, объявленных на военном положении. Однако факты не подтверждают участия священников ни в бурной политической жизни волости, ни в самом мятеже, что и выяснилось в ходе пересмотра дела в 1992 г.

Священнику Николаю Соколову в декабре 1919 г. должен был исполниться 61 год5. У него было трое взрослых детей, которые жили отдельно от родителей. Свое пастырское служение отец Николай исполнял в течение 36 лет, из которых почти столько же прожил в Толвуе. Нетрудно предположить, что в селе он пользовался общим уважением и авторитетом. Известно, что в начале мятежа в волости восставшие использовали колокольню Толвуйской церкви в качестве наблюдательного пункта. Однако настоятель храма не имел к этому никакого отношения, т.к. «пост» был установлен самовольно, что следует из показаний коммунистов и жителей села, опрошенных в 1920 г. в ходе расследования дела по обвинению заонежских крестьян в организации восстания6. Внучке Н. И. Соколова М. А. Ивановой о нем известно лишь то, что «когда пришли красные», ее дед вывесил белый флаг7. Из рапорта петрозаводского уездного военного комиссара губернскому военному комиссару следует, что при высадке карательного отряда в Толвуе все коммунисты, арестованные ранее крестьянами, были выпущены на свободу и с пением Интернационала двинулись навстречу прибывшим, а над волостным советом, откуда их выпустили, развевался белый флаг8. Возможно, именно благодаря вмешательству священника этим людям сохранили жизнь.

Вырозерскому священнику В. М. Феклистову было 35 лет. У него была большая семья — четверо детей. По воспоминаниям детей В. Феклистова, их отец был арестован за то, что не отдал из церковной кассы денег, которых в тот момент не было9. Нередко в районе военных действий царили грубый произвол и хаос, исходившие не только от воюющих сторон. По этой причине реквизиции в хозяйстве и аресты могли быть следствием личной неприязни или желания свести счеты.

Существующие архивные материалы в целом свидетельствуют об аполитичной позиции заонежского духовенства. Так, например, паяницкий священник Федор Маклионов только под давлением десятского вынужден был придти на волостное собрание, где решались вопросы, связанные с переменой власти — это был единственный факт его «участия» в восстании10. Падмозерский священник Александр Звероловлев не участвовал ни в одном собрании, где обсуждались вопросы поддержки белых отрядов. По настоянию крестьян он вынужден был отслужить молебен об удачном осуществлении их планов, однако при этом предупреждал об опасности кровопролития.

Несколько позднее, с приходом красных и продвижением линии фронта почти все население села Падмозеро бежало в соседнее село — Шуньгу. По словам самого священника, в тот день «в деревне поднялась тревога, беготня, говорят: пришли в Толвую пароходы с войском, потом сразу почти стали прибегать из толвуйских деревень крестьяне, крестьянки и кричали кто, что — там стрельба, колют, в воду бросают; в деревне поднялся рев, поднялась такая паника, что трудно описать. Смотрим мы, народ уже вереницами идет мимо нас. Побросав работу, я зашел в дом, переоделся и… пошел в Шуньгу к своим родным». По требованию голодавших падмозерских крестьян, бежавших в село Шуньгу и лишившихся на несколько месяцев крова, им было составлено письмо «начальнику Олонецкой губернии» от белых с просьбой о выдаче им продовольствия, обуви и одежды. При этом со слов жителей села Толвуи он упомянул о жестокой расправе над крестьянами и кощунствах в храмах, творимых красными11. Впоследствии, когда начались аресты и расстрелы коммунистов и советских работников, своим поручительством он спас жизнь нескольким из них12.

А. Звероловлев был привлечен в числе других участников военных действий к уголовной ответственности и осужден трибуналом. Священнику помогли многочисленные ходатайства спасенных им коммунистов, а также простых крестьян села Падмозера, в которых подчеркивалась не только его непричастность к восстанию, но и взятая им на себя роль миротворца (он был осужден условно). Ф. Маклионов был оправдан по суду, т. к. никаких доказательств его вины не оказалось13.

Несмотря на тяжелые годы гражданской войны, начавшуюся борьбу Советского государства с религией и Церковью, влияние и авторитет духовенства, прежде всего, в крестьянской среде, оставались прочными. Несмотря ни на что, приходская жизнь в большинстве уездов Олонецкой губернии к началу 1920-х гг. не замирала.

С момента указанных событий прошло почти 90 лет. Представляется, что их подробное изучение способствует не только восстановлению достоверной картины всего происходившего, но и увековечению памяти невинно пострадавших, принявших мученическую смерть в годы гонений на Церковь.


Л. А. Никифорова


ДИНАСТИЯ ШАЙЖИНЫХ: СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ,

ПРОСВЕТИТЕЛИ, ПЕДАГОГИ


Изучая различные события в истории города, края, раскрывая архивные документы, постепенно привыкаешь к тому, что постоянно повторяются одни и те же фамилии на протяжении долгого времени. И невольно пытаешься понять кто, с кем, в каком родстве состоял. И радостно, что преемственность дела была не только в коммерции и ремесле, но и в ведомстве духовном, и в просвещении. Одной из таких семей посвящено и мое исследование, которое еще не окончено и в котором больше белых пятен, чем открытых страниц.

Вероятнее всего, начало этой династии положил Михаил Шайжин. Точных дат жизни обнаружить пока не удалось. Родился он в 10-е годы XIX века в Вытегорском уезде и известно, что в 1886 г. он упоминается уже как скончавшийся.

До вступления в духовное звание Михаил Шайжин был крестьянином и не получил специального образования ни в каком учебном заведении. Известно, что Михаил Шайжин был причетником, потом дьяконом в Вытегорском приходе, а затем священником в Тагажмозерском приходе.

Тагажмозерский приход Вытегорского уезда был открыт в 1864 г1. в 12 верстах от Вытегорского погоста в деревне Тагажмозеро. В церкви находилась явленная икона Святителя и Чудотворца Николая Мирликийского, вследствие чего сюда постоянно, зимой и летом, стекалось много богомольцев из города и окрестных деревень2.

Сведений об о. Михаиле Шайжине очень мало и, в основном, они заключены в письмах Архиепископа Олонецкого и Петрозаводского Аркадия. Громадная переписка Архиепископа Аркадия, и именно по делам и вопросам раскола, переписка с подчиненным ему духовенством, со священниками всех приходов, где имелись старообрядцы — явление необыкновенное, поистине замечательное и достойное глубокого уважения. Преосвященнейший Аркадий переписывался не только со священниками, но и с дьяконами, причетниками, купцами, крестьянами. Как писали об архиепископе Аркадии еще в XIX в.: «Его любви и ревности хватало на всех»3.

Известно, что переписку с Михаилом Шайжиным Преосвященнейший Аркадий начал, когда тот еще был крестьянином. В письме к мессионеру священнику о.Михаилу Дубровскому в 1862 г. Аркадий писал: «Что, какой плод за настоящую четыредесятницу принесет нива Паданская? О. Шаманов по округу о. Петра Мегорского не бесплоден является: тамошние новые единоверцы даже упросили, чтобы у них оставили на Страстную и Светлую Седмицы причетника, Благословен Господь! Являются и кандидаты, подобные Шаманову, в числе которых крестьянин Шайжин да будет по фамилии известен и вам, а когда к нам возвратитесь, покажем вам и опыты его письменной деятельности». И далее Архиепископ Аркадий добавляет фразу, в которой заключена, возможно, и оценка таких людей каковым был Михаил Шайжин: «Миссия — как рудокоп, открывает золото и там, где его и не предполагают не знающие рудокопного дела». Издатель посланий Архиепископа Аркадия Н. Субботин в ссылке делает предположение, что Шаманов и Шайжин были, очевидно, обратившиеся из раскола4. Свидетельств того, что Михаил Шайжин был из староверов, обнаружить мне не удалось.

В собственноручном письме, отправленном Михаилу Шайжину сразу по рукоположении его в сан дьякона, Архиепископ Аркадий дает советы и наставления, каковым должен быть дьякон при богослужении и вне его. Письмо было написано крупными, почти уставными буквами. Остальные письма переписаны на бело в канцелярии и лишь подписаны Преосвященным Аркадием. Об о. дьяконе, а затем священнике часто упоминается в письмах Аркадия к о. миссионеру П. Мегор-скому5.

Письма Преосвященнейшего Аркадия хранились о. Михаилом и были переданы после его кончины его сыну Семеону Шайжину. Когда готовилось издание посланий Архиепископа Аркадия профессором Санкт-Петербургской духовной академии И. Е. Троицким, письма были пересланы ему и изданы в журнале «Христианское чтение» в 1881 г.

Супруга о. Михаила Марина Ивановна, 1812 г. рождения из Вытегорского прихода Вытегорского уезда, после смерти мужа жила в Нигижме и находилась на содержании сына — о. Семеона. В 1895 г. по определению Священного Синода получила единовременное пособие в размере 60 руб6.

При Тагажмозерском приходе была школа для девочек, в которой учительницей была дочь о. Михаила.

Сын о. Михаила Семеон стал священнослужителем. Родился он 11 апреля7 1850 г. в Вытегорском погосте Вытегорского уезда. По окончании курсов в Олонецкой духовной семинарии в 1877 г. со свидетельством 2 разряда и того же года указом Олонецкой духовной консистории от 21.10. за № 4901 определен в Вытегорский приход Вытегорского уезда сверхштатным псаломщиком на содержание прихожан с жалованьем из мирского капитала по 80 рублей в год. Указом Олонецкой духовной консистории от 02.04.1878 г. за № 1871 определен законоучителем в Вытегорское земское женское училище.

21 января 1879 г. Преосвященнейшим Палладием Епископом Олонецким и Петрозаводским по прошению рукоположен во священника к Гагукской Покровской церкви на вакансии Помощника настоятеля Нигижемско-Георгиевской церкви. Указом от 17.03.1879 г. за № 1396 дозволено ему иметь место жительство при Нигижемско-Георгиевской церкви.

О месте служения о.Семеона Шайжина довольно подробно рассказывает «Формулярная ведомость»8. В 1879 г. о. Семеон заступил на должность священника в церкви VI класса Рождества Пресвятыя Богородицы Пудожского уезда в Нигижемско-Пречистенском погосте.

Церковь была построена в 1728 г. тщанием прихожан. Деревянная, обшитая тесом, покрашенная, ветхая по всему зданию. С таковою же колокольнею. Два престола: холодный Рождества Богородицы и теплый Тихвинской Божьей Матери. Земли 64 десятины, 8 десятин — во владении причта, остальные — у крестьян. Священник собственного дома не имеет, у пономаря собственный деревянный дом на церковной земле. 18 лавок с доходом 20 рублей в год. В ведении церкви есть одна часовня в 2-х верстах в деревне Корчагинской, богослужения в которой проводились 2 раза в год9. Жалованье было положено 172 рубля серебром в год: 140 — священнику, 32 — пономарю.

За 10 лет службы немало сил приложил о. Семеон к улучшению своего прихода. И в «Формулярной ведомости за 1890 г.»10 четко прослеживаются эти изменения. Еще один теплый престол во имя Богоявления Господня. Добавилось церковной земли в 10 десятин. При церкви для помещения причта усердием прихожан устроен дом с надворным строением. 24 лавки с доходом в 1890г. 49 руб. 40 коп.11 Две часовни в ведении священника: Св.Модеста Архиепископа Иерусалимского в 2-х верстах (службы 25.06. и 18.12) и Петра и Павла в 3-х верстах (служба 1 раз в год — 29.06)12. Жалованье священнику, кстати, убавилось — 120 рублей в год, жалованье псаломщику — 60 рублей.

17 октября 1883 г. за добрую и полезную службу о. Семеон Шайжин был награжден Набедренником [четырехугольный плат, несколько продолговатый, с ссылка скрытам креста], который, в виде первой награды, дается священникам и носится при бедре с правой стороны в ознаменование меча духовного, т. е. слова Божия, которым постоянно должен быть вооружен пастырь.

22 августа 1885 г. о. Семеон определен на должность Духовника к священно-церковно-служителям 1 Благочиния Пудожского уезда.

19 ноября 1888 г. о. Семеон Шайжин был назначен Законоучителем в Нигижемско-Пречистенское 2-х классное образцовое училище13 и дал расписку в том, что он читал указ Олонецкой духовной консистории за № 1590 от 29.03.1889 г. о воспитании детей в страхе Божием и подписал собственноручно «в исполнении онаго обязуюсь»14.

Как записано в формулярной ведомости об о. Семеоне: «Поведения весьма хорошего»15.

По ходатайству Директора народных училищ от 03.06.1893 г. о. Семеону Шайжину преподано Благословение Его Преосвященством Преосвященнейшим Павлом Епископом Олонецким и Петрозаводским за особенно усердное и успешное преподавание Закона Божия в Нигижемско-Пречистенском 2-х классном образцовом училище. 24.11.1893 г. выражена благодарность Попечителем Санкт-Петербургского учебного округа за отличные усердие и успехи в делах народного образования.

За 1890 г. есть сведения о произнесенных о. Семеоном проповедях: «Сказано три поучения собственного сочинения»16.

В 1900 г. есть указание на то, что о. Семеон Шайжин имел скуфью [головное покрытие православного священника, вторая награда священнику после ссылка скрытаа] и медаль «В память царствования императора Александра III», учрежденную в 1896 г. и которой награждали иерархов, священников, генералов, штаб и обер-офицеров и классных чинов всех ведомств, состоявших на действительной службе в царствование императора Александра III.17

Имущества у семьи было немного. Шайжины жили при помещении церкви и имели 2-хэтажную конюшню, баню и погреб. Супруга о. Семеона — матушка Александра Ивановна, 1854 г. рождения, была из села Данилова Повенецкого уезда. У Семеона Михайловича и Александры Ивановны было шестеро детей. Мальчики: Николай, Александр, Михаил, Алексей и две девочки: Любовь и Лидия.

О. Семеон Шайжин служил при храме до самой смерти в 1905 г. В 1908 г. случился пожар в Нигижемско-Пречистенском храме. В Олонецких губерских ведомостях записали, что «огнем пожара опалило могилу прежнего священника о. Семеона Шайжина, 27 лет трудившегося над украшением храма…»18.

Дети о. Семеона продолжили дело отца и деда. Все мальчики получили духовное образование: Николай и Михаил закончили Каргопольское духовное училище, Александр и Алексей — Петрозаводское духовное училище. Олонецкую духовную семинарию окончили: Николай, Александр и Алексей. Николай и Александр также прошли курс обучения в СПб духовной академии и стали преподавателями после выпуска: Александр — Вологодской духовной семинарии)19, а Николай — последовательно: Олонецкой духовной семинарии, Петрозаводского духовного училища, а затем и Вологодской духовной семинарии.

Любовь Семеновна Шайжина, отучившись в Вытегорской женской прогимназии, вернулась в родную Нигижму и работала в церковно-приходской школе.

Самым известным представителем династии является Николай Семенович Шайжин. Сегодня уделим внимание о его деятельности на духовном поприще. Он преподавал в Олонецкой духовной семинарии обличительное богословие, историю и обличение русского раскола. Входил в Попечительский Совет при Иоанно-Богословской церкви Олонецкой духовной семинарии.

В 1906 г. выходит его статья «Современное русское иконописание»20, в которой автор выступает с жесткой критикой иконописцев-суздальцев, непочтительно относящихся к вековым традициям византийско-русской иконописи и принижающим значимость иконописного изображения.

В 1909 г. Олонецкий губерский статистический комитет обратился с просьбой к Шайжину войти в состав комитета, вместе с Чуковым Н. К., Правдиным М. Н., Бодзецовским И. С., и разобрать архив Олонецкой Духовной консистории и извлечь все полезные сведения из этого архива (в связи с ремонтом помещений Олонецкой консистории необходимо освободить помещения)21.

В 1910—1911 гг. по заданию Московского археологического общества Николай Семенович составлял сведения о церквах Олонецкой епархии, построенных ранее XIX в.

Н. С. Шайжин входил в состав Александро-Свирского братства и получил приглашение на первое организационное заседание Олонецкого епархиального историко-археологического комитета в 1912 г. Вместе с Шайжиным в состав комитета вошли законоучитель губернской гимназии священник Д. В. Островский, преподаватели Олонецкой духовной семинарии Я. С. Елпидинский и иеромонах Иоанн (Братолюбов), преподаватель Петрозаводского духовного училища Н. Ф. Лесков, инспектор и законоучитель епархиального женского училища Н. Е. Звероловлев. В уставе Братства был отдельный пункт о столь необходимой «заботе о поддержании памятников церковной старины». Епархиальный историко-археологический комитет собирался сделать все возможное для более тщательного хранения древностей в приходских церквах, о составлении их описания и передаче наиболее ценных предметов в Петрозаводск, в Назарьевский дом.

Николай Семенович Шайжин часто выступал с публичными лекциями. Петрозаводское Общество распространения образования привлекало неоднократно его в качестве лектора. Так в 1910 г. в народном доме состоялась его лекция «Пережитки древних (языческих) мировоззрений в Олонецком крае»22.

В декабре того же 1910 г. в Назарьевском доме Н. С. Шайжин провел лекцию о почитании Св. Николая в Олонецком крае, дал основательные сведения о «том, как древне и распространенно почитался Св. Николай в нашем крае с 12 в.». Автор собрал большой материал, касающийся церковно-исторической жизни края (церкви, часовни, иконы Святителя Николая в крае), а также сведения об отражении образа Св. Николая в народном представлении (местные сказы о Св. Николае). Лекция была высоко оценена слушателями23.

Супруга Николая Семеновича — Елизавета Ивановна также была преподавателем, физиком. Продолжателем педагогической династии явилась и дочь Николая Семеновича Ирина, родившаяся в 1917 г. в Вологде. Ирина Николаевна была участником Великой Отечественной войны и проработала преподавателем на естественно-географическом факультете Вологодского педагогического института с 1945 по 1976 гг.

К сожалению, очень много сведений о семье Шайжиных осталось еще не открыто, есть поле для дальнейших изысканий. Буду благодарна за любую информацию об этих людях.


Е. Д. Суслова