Geum.ru

Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов (16–17 октября 2007 года, г. Петрозаводск)

Вид материалаДокументы
Династия православных благотворителей
Из истории подготовки священнослужителей
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   36

ДИНАСТИЯ ПРАВОСЛАВНЫХ БЛАГОТВОРИТЕЛЕЙ

МАЛОКРОШЕЧНЫХ-БАЗЕГСКИХ


Династия пудожских купцов 1-й гильдии Малокрошечных-Базегских, не только занимала одно из ведущих мест в Олонецкой губернии по масштабам свой предпринимательской деятельности, но и оставила необычайно яркий след в истории благотворительности в нашем крае. Представители нескольких поколений этой семьи, являясь глубоко верующими людьми, проявляли искреннюю заботу о храмах и обителях родной земли, и, следуя традиционным установкам православия, стремились творить добро для нуждающихся и страждущих.

Родоначальник династии Афанасий Артемьевич Малокрошечный, хотя и занимался торговлей, не относился к числу крупных предпринимателей. Известно, что при образовании г. Пудожа в 1785 г. он в числе первых местных жителей записался в купечество по низшей, 3-й гильдии, а в 1787 г. был избран городским старостой1. Возвышение династии связано с деятельностью внука Афанасия ― Ивана Ивановича Малокрошечного (1808―1870), который, занимаясь по семейной традиции скупкой и перепродажей высококачественного пудожского льна-карелки, добился в этом деле крупных успехов. Сызмальства прекрасно знавший местные условия и все тонкости торгового дела, Иван Малокрошечный сумел вытеснить конкурентов-скупщиков из г. Онеги и Вытегры, и практически монополизировал закупку и поставку пудожского льна на петербургский рынок и за границу. Он также взял под контроль значительную часть операций со льном на крупнейшей в Олонецкой губернии Шунгской ярмарке. Для первичной переработки продукции И. Малокрошечный в 1830 г. открыл льнотрепальню в д. Бальбиной (в 17 верстах ниже Пудожа по р. Водле), где работало до 250 сезонных работниц из числа крестьянок ближайших волостей. Неоднократно и с большим успехом экспонировал образцы пудожского льна, обработанного на своей льнотрепальне, на престижных российских и международных выставках, где они удостаивались высоких наград.

П. Иванов, автор статьи о льняной промышленности Пудожского уезда, опубликованной в центральной печати в 1853 г., характеризуя деятельность Малокрошечного, писал: «Зимой недостаточные крестьяне берут у него до выроста льна в долг хлеб, весной деньги в подать, а осенью уплачивают ему этот долг льном». П. Иванов отмечал, что даже зажиточным крестьянам, решавшимся на вывоз продукции на Шунгскую ярмарку, далеко не всегда удавалось выйти из-под контроля оборотистого пудожанина. При низких ценах он оптом скупал привезенный крестьянами лен, и обязывал везти волокно обратно в Пудож. Из 15―20 тыс. пудов пудожского льна, поступавшего на рынки в середине ХΙХ в., 10―15 тыс. пудов приходилось на долю И. Малокрошечного2. Кроме льна, купец вывозил на петербургский рынок лесоматериалы (дрова) и лососину, он выступил также одним из пионеров разведения картофеля в уезде.

Однако жесткий прагматизм в делах не выливался у И. Малокрошечного, как истинно православного человека, в застилающую глаза жажду безудержного, всепоглощающего накопительства. Весьма немалую часть своего капитала он тратил на благие дела. В 1859 г., после закрытия властями старообрядческого Выговского общежительства, когда на эту территорию были вновь направлены переселены из Псковской губернии, И. И. Малокрошечный на свои средства построил в с. Лекса православную церковь3. В 1863 г. вскоре после внезапной кончины старшего брата Василия Ивановича, И. И. Малокрошечный решил пожертвовать 10 тыс. рублей на восстановление старинного Муромского монастыря в Пудожском уезде, существовавшего с конца ХIV в., но закрытого в 1787 г. в связи с секуляризацией церковно-монастырских владений. В свое время мысль о необходимости возрождения местной святыни подал купцу архиепископ Венедикт, занимавший олонецкую кафедру в 1842―1850 гг., к которому именитый пудожский купец обращался за духовными наставлениями. Во время одной из бесед наставник выразил искреннее сожаление, что «при гробах преподобных Лазаря и Афанасия (основатели Муромской обители. ― Н. К.)… не может каждодневно отправляться божественная служба» и остаются «без удовлетворения благочестивые желания богомольцев, приходящих из дальних мест». По постановлению Синода в феврале 1867 г. деятельность Муромского мужского монастыря была возобновлена с назначением 7 монашествующих вакансий и продолжалась до 1918 г.4

В указе о восстановлении Муромского монастыря предусматривалось также, чтобы при нем «был учрежден приют для престарелых и убогих». Однако устройство такого приюта в отдаленном и долгое время находившемся в запустении монастыре требовало немалого времени. Понимая это, благотворитель взял инициативу на себя. Весной 1867 г. он за свой счет построил дом для размещения богадельни для престарелых в г. Пудоже, рядом с Троицким собором на ул. Маккавеевской и пожертвовал на ее содержание 20 тыс. рублей. Открытие богоугодного заведения состоялось 1 мая 1867 г., в приют было принято 10 престарелых мужчин и женщин. В 1868 г. И. И. Малокрошечный пожертвовал на богадельню еще 10 тыс. рублей, что дало возможность увеличить число призреваемых до 30 человек5. После кончины благотворителя богадельня находилась под управлением попечительного комитета возглавлявшегося наследниками основателя ― Александром Петровичем, а затем Николаем Александровичем Базегскими. По уровню постановки дела частная пудожская богадельня ни в чем не уступала аналогичным учреждениям в Петрозаводске и Повенце, содержавшимся земством6.

В 1869 г. И. И. Малокрошечный выделил средства на учреждение 10 стипендий в Петрозаводском Мариинском женском училище (с 1870 г. ― женская гимназия) для обучения дочерей беднейших граждан городов Олонецкой губернии. Назначением этих стипендий ведал попечительский совет училища, а сами они получили официальное наименование «стипендий пудожского купца И. Малокрошечного». И. И. Малокрошечный был известен и как общественный деятель, с 1859 по 1862 г. он занимал пост городского головы Пудожа, а с 1851 г. состоял попечителем местной больницы. На посту городского головы неоднократно погашал недоимки за малоимущих сограждан. За общественную и благотворительную деятельность был награжден орденами Св. Анны 3-й ст. и Св. Станислава 2-й ст. В 1862 г., ему как одному из виднейших представителей делового мира Олонецкого края, было пожаловано звание потомственного почетного гражданина7.

После кончины И. Малокрошечного в 1870 г. капиталы и дело унаследовал зять А. П. Базегский. Александр Петрович Базегский (1838―1897) происходил из вытегорского купеческого рода, окончил в г. Вытегре уездное училище, в Пудож перебрался после женитьбы на дочери «льняного короля» И. И. Малокрошечного Надежде Ивановне (1839―1880). Помимо скупки и сбыта льна, он развернул широкую торговлю хлебными, бакалейными и мануфактурными товарами в Пудоже и уезде. В начале 1880-х гг. построил на ул. Владимирской лучший в городе двухэтажный каменный дом, а рядом с ним — на Торговой площади ― каменные торговые ряды. В доме А. П. Базегского в июле 1885 г. останавливался во время посещения Пудожа великий князь Владимир Александрович.

Также как и И. Малокрошечный, А. П. Базегский был широко известен благотворительными делами. В 1872 г. он передал в дар для размещения Пудожской уездной земской больницы одноэтажный дом со службами. В разные годы пожертвовал около 2 тыс. руб. в пользу крестьян-погорельцев.

Оказывал материальную помощь землякам в голодные годы. В 1881―1882 г. выделил 3 тыс. руб. на покупку муки для продажи беднейшим жителям по удешевленной цене. В 1891―1892 гг. пожертвовал 20 тыс. рублей на нужды бедняков Пудожского уезда и активно участвовал в содержании бесплатной столовой благотворительного общества в Петрозаводске8.

По примеру тестя А. П. Базегский продолжал опекать Муромский монастырь и затратил до 10 тыс. рублей на отделку церквей и устройство каменной ограды в обители. Он также в течение долгого времени состоял старостой Троицкого соборной церкви в Пудоже и в 1890 г. за свой счет осуществил ее реконструкцию. Построенный в 1820-х гг. каменный храм был расширен, к нему пристроена колокольня, а территорию церкви обнесли металлической оградой. Значительное пожертвование было сделано А. П. Базегским на устройство церкви при губернской мужской гимназии9. Олонецкий губернатор Г. Г. Григорьев в 1881 г. писал о нем: «…Купец А. П. Базегский, будучи человеком глубоко набожным и добрым, усердно заботится о благосостоянии церквей и монастырей, щедрою рукою посылает он денежные пособия в некоторые храмы Олонецкой епархии»10. Коммерческая и общественная деятельность А. П. Базегского была отмечена орденом Св. Анны 3-й степени и семью золотыми медалями «За усердие».

Традиции старинного купеческого рода сохранил и приумножил Николай Александрович Базегский (1859―1918). Из-за ухудшения рыночной конъюнктуры для пудожского льна Н. А. Базегскому в 1907 г. пришлось закрыть льнотрепальное заведение, но его торговые дела неуклонно шли в гору. Если в 1900 г. податная инспекция оценивала оборот заведений Н. А. Базегского в Пудоже в 100 тыс. рублей, то в 1913 г. ― высшей для «карельских» уездов Олонецкой губернии суммой в 225 тыс. рублей. Губернские власти в официальных документах именовали его «миллионщиком»11.

Выразительную характеристику деятельности Н. А. Базегского и его личных качеств дал олонецкий губернатор М. И. Зубовский, представляя его в 1915 г. к званию коммерции советника: «Обстоятельства последнего времени, раскрывшие язвы нашего купечества, еще более выдвинули личность Н. А. Базегского из ряда местных крупных торговцев, которые в общем, проявили необычайную жадность и поразительное отсутствие патриотизма. Конец 1914 и весна 1915 г. были особенно тяжелы для олончан, так как в этот период к бедствиям войны присоединились последствия исключительно плохого урожая. Пользуясь народным бедствием, местные торговцы… стали бессовестно взвинчивать цены до никогда неслыханных размеров, и среди этой вакханалии устоял от соблазна быстрой наживы один только Базегский, который не изменил своим принципам торговой порядочности и участливого отношения к народному горю. Он прокормил до нового урожая почти все население Пудожского уезда, причем продавал свой хлеб неизмеримо дешевле всех других торговцев, и даже не поднял цен до уровня впоследствии установленной мною весьма умеренной таксы… а все время торговал ниже этой таксы, как до ее опубликования, так и после ее отмены. Вообще Базегский идет навстречу всем начинаниям губернской администрации в области продовольственного дела»12. В подтверждение справедливости оценок губернатора, можно привести высказывание повенецкого корреспондента земского журнала, который в 1916 г. писал, что соседний Пудож «в отношении условий снабжения продовольствием является антиподом Повенца на земном шаре», так как там ржаная мука в 1,6 раза дешевле, чем в Повенце13.

Н. А. Базегский сохранял верность семейным традициям религиозной благотворительности. Близ места последнего упокоения своего отца он в 1902 г. на собственные средства соорудил каменную Александро-Невскую кладбищенскую церковь, а в 1906 г. пристроил к ней колокольню14. Как и отец, Николай Александрович долгие годы был старостой Троицкого собора в г. Пудоже. Об этом сохранилось любопытное мемуарное свидетельство бывшего ученика Пудожского городского училища, а впоследствии генерал-майора Советской армии, участника Великой Отечественной войны В. Л. Абрамова. Не без налета нарочитой иронии по отношению к Базегскому, что вполне объяснимо для книги, изданной в 1959 г., В. Л. Абрамов пишет: «Где еще, как не в соборе, во время обедни, можно увидеть все начальство и всех знаменитых богачей Пудожа! Самый знаменитый из пудожских богачей ― соборный староста. Он приходит в собор перед перезвон колоколов и становится торговать свечами. В соборе еще мало людей, и никто не мешает нам… пялить глаза на этого толстяка с круглым, как тарелка лицом, которому принадлежит самый большой в городе двухэтажный каменный дом со множеством окон. Хочется поглядеть поближе, как этот знаменитый богач, мильонщик, хозяин самого большого дома в городе, торгует церковными свечами»15. Однако и за налетом иронии, видится существенное ― Н. А. Базегский исполнял обязанности старосты весьма ревностно.

Большой общественный резонанс в губернии имело участие Н. А. Базегского в создании в Петрозаводске в 1903 г. приюта для мальчиков-сирот, названного в честь тогдашнего губернатора Протасьевским. Пудожанин внес основную лепту (10,5 тыс. рублей) в формирование неприкосновенного капитала в 16 тыс. рублей, требовавшегося на содержание этого приюта. Кроме того, пудожанин выделил 600 рублей на первоначальное обзаведение приюта и полностью принял на себя обеспечение приюта в течение первых четырех месяцев существования, на что затратил еще 1,4 тыс. рублей. Разместился приют в специально выстроенном двухэтажном доме. Принимали в него мальчиков от 4 до 15 лет, как полных сирот, так и имевших лишь одного из родителей. Детям преподавались предметы по программе начальной школы. В приюте имелись мастерские, где было организовано обучение столярному, сапожному и переплетному ремеслу16. Помимо организации Протасьевского приюта, Н.А. Базегский пожертвовал 1000 руб. на создание в 1893 г. земского приюта «Ясли» для детей-сирот обоего пола до 4-летнего возраста. Кроме того, он ежегодно вносил по 300 рублей на текущие нужды обеих приютов. Неутомимая деятельность Н. А. Базегского на благо церкви и детских приютов была отмечена орденами Св. Анны 2-й и 3-й степени, Св. Станислава 2-й степени и Св. Владимира 4-й степени17. Умер Н. А. Базегский от водянки в 1918 г.

Таким образом, провинциальная купеческая династия Малокрошечных-Базегских, активно выступая на ниве благотворительности, внесла значительный вклад в обустройство духовной и социальной жизни не только Пудожского края, но и всей дореволюционной Олонии.


Т. А. Санакина


ИЗ ИСТОРИИ ПОДГОТОВКИ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ

ДЛЯ КЕМСКОГО И ОНЕЖСКОГО УЕЗДОВ

АРХАНГЕЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ В XIX В.


Система профессиональной подготовки священнослужителей в Российской империи возникла в конце XVII ― начале XVIII в. и во многом обязана настойчивости Петра I. До этого приходские священники выбирались миром из местного населения или получали свою должность по наследству. На профессиональную подготовку кандидатов в священники мало кто обращал внимание. С возникновением архиерейских школ начался процесс формирования системы духовно-учебных заведений для подготовки священно и церковнослужителей. Но уже к началу XIX в. стало очевидно, что эта сфера нуждается в основательном реформировании. Все духовные учебные заведения испытывали нужду в опытных учителях и крайнюю нехватку средств для организации и содержания учебного процесса, который во многом зависел от личности архиерея и учителя.

Об уровне грамотности и профессиональной подготовки священнослужителей Архангельской епархии в начале XIX в. говорят документы Государственного архива Архангельской области. В 1808 г. при проверке состояния духовенства епархии были составлены списки с краткой характеристикой священников, где, в частности, были показаны успехи священников в чтении церковных книг, знании церковного устава и умении петь «по ноте». Относительно Кемского уезда, то наиболее грамотными были, конечно, священно и церковнослужители Кемского уездного собора. Протопоп Иосиф Нечаев, дьячки Петр Петров и Григорий Елисеев, пономари Иван Елисеев и Василий Ануфриев «устав церковный разумели, читали и пели по ноте хорошо». В отличии от них священник Панозерского лопского прихода (Степан Камкин) и Вокнаволоцкого (Афанасий Камкин) ― «по ноте» петь не умели и устав церковный «не слишком знали»1. Для более полной характеристики священнослужителей Кемского уезда приводим выдержку из этого документа: «Шуерецкий приход: священник Максим Иванов, 35 лет… окружность церковного пения и чтения знает навычно, устав церковный разумеет изрядно… дьячок Михаил Никитин, 38 лет, состояния хорошего, по ноте поет хорошо и читает исправно, устав церковный разумеет навычно, сын Иван 8 лет, косноязычен, заикается и говорит весьма худо, начинает обучаться часослову, находится при отце… пономарь Никита Ануфриев, 25 лет, холост, состояния хорошего, читает по книге и поет по ноте хорошо, уставу церковному разумеет …Ширенский приход: священник Иван Ядовинов, 49 лет, умре сего 1808 г. в апреле месяце; умершего священника Ядовина сын Петр, 11 лет, находится при своем доме, часослова и псалтыри обучен, учится по ноте петь; дьячок Алексей Посников, 50 лет, жалоб от прихожан нет, заметить ныне за ним беспорядков не можно, окружное церковное пение и чтение знает, устав церковный разумеет, …сын его Иван-9 лет, при отце, по ноте поет хорошо, октоих изучен. Сумский приход: священник Петр Ануфриев, 42 лет, состояния хорошего, окружность церковного пения и чтения знает навычно, устав церковный разумеет памятно, …сын его Иван ― 8 лет, при отце обучается петь по ноте октоиха; дьячок Петр Дмитриев, 22 лет, состояния хорошего, читать по книгам годится, по ноте поет хорошо, уставу церковного навыкает… пономарь Семен Никитин, 16 лет, состояния хорошего, в чтении и пении успевает хорошо, уставу церковному навыкает, …братья его: Герасим ― 9 лет, умер в апреле 1808 г., Григорий ― 7 лет, у брата обучается читать по книгам. Колежемский приход: священник Иван Сорокин, 31 год, окружность церковного чтения и пения знает навычно, устав церковный знает изрядно… дьячок Петр Лысков, 17 лет, состояния хорошего, в чтении и пении исправляется хорошо, уставу церковному навыкает… Нюхоцкий приход: священник Стефан Лукин, 48 лет, состояния хорошего, окружность церковного пения и чтения знает навычно, устав церковной разумеет твердо, …сын Василий ― 7 лет, обучается часослова; дьячок Федор Федоров, 25 лет, состояния хорошего, трезв, по ноте поет хорошо, и читает годится, уставу церковному разумеет хорошо. Надвоицкий приход: священно-церковнослужителей не имеется, требы исправляет Сумской причт. Шуезерский лопский приход: священник Петр Елисеев, 53 лет, состояния хорошего, окружность церковного пения и чтения знает навычно, устав церковный разумеет… пономарь Дмитрий Васильев, 32 лет, состояния хорошего, по ноте поет еще не навычно, читает по книгам средственно, уставу церковному навыкает, …Панозерский лопский приход: священник Стефан Камкин, 70 лет, состояния хорошего, …по ноте петь не учен за нерачением и наслышкою не умеет же, читает годится, уставу церковному не слишком разумеет; дьячок Стахий Камкин, 42 лет… по ноте поет не так навычно, читает хорошо, уставу церковному понимает. Вокнаволоцкий приход: священник Афанасий Камкин, 38 лет, …по ноте петь не умеет, и наслышкою весьма худо, читает хорошо, уставу церковному не слишком знает, сын Николай ― 7 лет, начинает обучаться часослову; пономарь Василий Елизаровский, 26 лет, состояния хорошего, по ноте поет не так навычно, читает посредственно, уставу церковному понимает хорошо…»2.

Как видно из документа, профессиональные знания по организации и проведению церковных служб в этот период приобретались духовенством единственным способом ― в результате ежедневных повторений и при непосредственном участии в проведении этих служб. Почти все священники Кемского уезда знали свои обязанности «навычно». Детей своих духовенство Кемского уезда прежде всего обучало псалтыри и часослову, а затем ― пению и церковному уставу, при этом уже известным им способом ― «навыком» или «наслышкою»3. Отсутствуют отметки об обучении детей в семинарии. Все упомянутые дети обучались дома при отцах или братьях. К этому времени от священников требовалось уже знание нотной грамоты, а не только хороший слух. Так, умершего ширенского священника Ядовина сын Петр, 11лет, находившийся при своем доме и уже обученный часослову и псалтыри, учился петь «по ноте»4.

Таким образом, из документа явствует, что в начале XIX в., на начало реформы духовно-учебных заведений, дети священников Кемского уезда в семинарии не обучались, а получали как общие, так и профессиональные знания и навыки от своих отцов, приучавших их с детства участвовать в церковных службах. В связи с этим уровень профессиональной подготовки духовенства в Кемском уезде был довольно низок и ограничивался самым простым набором умений и знаний. Подобные недостатки были характерны и для других отдаленных уездов Архангельской губернии.

Проект реформирования духовных школ был составлен в 1808―1809 гг. М. М. Сперанским и архиепископом Феофилактом (Русановым). К марту 1809 г. правила были разработаны и утверждены. С этого времени система духовного образования представляла собой трехступенчатую лестницу, на первой ступени которой (низшей) располагались уездные и приходские духовные училища, на второй (средней) ― духовные семинарии, на третьей (высшей) ― академии.

Территория Архангельской и Холмогорской епархии, в эти годы была одна из самых больших в России, поэтому первоначально планировалось открыть 19 приходских духовных училищ, в том числе в Крестном монастыре, в Подпорожском и Городецком приходах Онежского уезда, в Сумском приходе Кемского уезда и в городе Кола. Но из-за отсутствия средств было принято решение об открытии только десяти приходских училищ: в Архангельске при семинарии, при Николаевском монастыре, в Глинской церкви в Холмогорах, в Емецком приходе, в Веркольском монастыре, Мезенской округе при Устьвашском приходе, в Крестном Онежском монастыре, в Сумском приходе Кемского уезда, в Ровдинском и в Березницком приходах Шенкурского уезда. Преосвященный Евлампий, епископ Архангельский и Холмогорский, принявший активное участие в организации первоочередных мероприятий по реформированию духовных школ, назначил ректором вновь образованного Архангельского уездного духовного училища префекта и учителя философии семинарии, архимандрита Михаило- Архангельского монастыря Амвросия, проделавшего большую работу по организации Архангельского уездного и приходских духовных училищ.

В соответствии с новыми правилами бывшие семинаристы классов поэзии, синтаксиса, грамматики, фары и Русской школы переводились в уездное и приходские духовные училища. Смотрителями и учителями училищ чаще всего становились священнослужители тех церквей, при которых назначалось быть приходскому училищу. Они обязаны были разбираться в преподаваемых предметах и в «способах преподавания оных», т. е. владеть методикой преподавания. Первыми учебниками в приходских духовных училищах были определены букварь, прописи, краткая российская грамматика, арифметика, правила для учащихся, руководство к чистописанию, сокращенный обиход для церковного пения, часослов, псалтырь, букварь церковный с сокращенным катехизисом. На содержание уездного училища было назначено 1500 руб. в год, приходского ― 550 руб. На приобретение для училищ столов, скамеек, стульев, чернильниц и прочего для уездного и 10 приходских училищ выделено было 1791 руб. 66 копеек.

Все священнослужители Архангельской епархии обязывались определять своих детей старше 6 лет, не поступивших ни в семинарию, ни в уездное училище, в приходское. По собранным сведениям, в 1809 г. в Архангельской епархии оказалось священнослужительских детей в школьном возрасте, свыше 6 лет, годных для поступления в приходские духовные училища — 241 человек. Амвросий разослал во все уезды «Порядок открытия приходских училищ», в котором говорилось, что в день открытия училища все ученики собираются в школе и парами идут в церковь к литургии, перед окончанием которой смотритель произносит речь и совершает молебен на начало учебного года. Из церкви ученики в сопровождении духовенства возвращаются в училище, где исполняют церковные песнопения. После окропления святой водой классной комнаты ученики подходят ко кресту. Учителем зачитывается указ об открытии училища, а смотритель произносит наставление, как ученикам, так и учителям.

В полном соответствии с этими правилами в Холмогорах 19 сентября 1809 г. архимандритом Амвросием было открыто Глинское приходское училище. В Емецком приходе открытие состоялось 8 сентября, в Николаевском монастыре — 12 сентября, в Крестном монастыре ― 15 сентября, в Устьвашском приходе Мезенской округи ― 27 сентября, в Сумском посаде ― 26 сентября, в Веркольском монастыре ― 16 октября, в Ровдинском приходе Шенкурского уезда ― 8 сентября, в Березницком ― 1 ноября 1809 г.5

Для всех открытых приходских училищ остро встала проблема с кадрами преподавателей. Трудно было найти священника, соответствующего всем требованиям, предъявляемым к учителю. По проекту устава духовных приходских училищ смотрителем мог быть а) кандидат богословия или, по крайней мере, студент семинарии, б) протоиерей или священник. При этом высказывалось пожелание, чтобы смотритель училища исполнял обязанности и учителя второго класса. Все это накладывало непосильную нагрузку на приходского священника. Помимо этого, частые болезни и перемена места службы у духовенства способствовали смене преподавателей в училище.

Еще одной проблемой для приходских училищ стало отсутствие учеников, или точнее ― нежелание священников отправлять детей на учебу далеко от дома. По этой причине не долго просуществовало Кемское (до 1814 г. ― Сумское) училище, где смотрителем был протопоп Иосиф Нечаев. Размещалось оно в доме самого священника без платы. Ему возмещали только расходы на дрова и освещение. После выпускных экзаменов в 1815 году в училище остался только один ученик ― Андрей Молчанов, сын учителя священника Молчанова. А так как у других священно ― церковнослужителей Кемского и Кольского уездов детей школьного возраста не было, как «свидетельствовали» благочинные, то решено было училище закрыть до «времени (их) появления». В соответствии с предписанием Правления Архангельской семинарии от 16 мая 1816 г. училище было закрыто.

Из образованных в 1809 г. приходских училищ три размещались в монастырях ― это Веркольское, Николаевское и Крестное. Труднодоступность монастырей, а также неудобства, вызываемые совместной жизнью с монахами, привели к тому, что Николаевское училище было закрыто, Веркольское и Крестное были переведены в уездные города. Большое сопротивление оказал при переводе училища из Крестного монастыря в Онегу смотритель его архимандрит Кирилл. Между ним и Онежским духовным правлением разгорелась упорная борьба по этому вопросу. Несмотря на то, что большинство родителей воспитанников высказалось за перевод училища в город, семинарское правление в 1818 г. встало на сторону настоятеля и оставило училище в монастыре6. После смерти Кирилла в 1820 г. в правление Санкт-Петербургской духовной академии было послано прошение о переводе училища в г. Онегу, на что 30 мая 1821 г. последовало согласие. Под училище было отдано городское подворье монастыря. Смотрителем был назначен протоиерей Иван Тамицкий, учителем ― Дмитрий Никитин. В 1822 г. Крестное приходское училище, в связи с перемещением его в Онегу, стало называться Онежским. В училище обучались дети духовенства близлежащих приходов Онежского и Кемского уездов. В 1844 г. Святейший Синод, приняв во внимание невозможность дальнейшего существования в Онеге духовного приходского училища из-за ветхости дома, в котором оно помещалось, и, не видя необходимости к постройке нового здания из-за малочисленности учеников, постановил закрыть Онежское приходское духовное училище, а учеников перевести в Архангельское7. Дом, где располагалось Онежское духовное приходское училище был продан дьякону Онежского собора Федору Ивановичу Попову.

Реформа духовного образования, начатая правительством в 1809 г., к середине XIX в. уже исчерпала себя. Постепенно одно за другим в Архангельской губернии духовные приходские училища закрылись, осталось одно ― Архангельское, куда и были переведены воспитанники приходских училищ со всей епархии. В дальнейшем все духовно-учебные заведения были сосредоточены в Архангельске, за исключением небольших периодов, когда открывались духовные училища в Шенкурске. Приходские духовные училища, предназначенные для первоначального обучения детей духовенства и для распространения духовного образования как можно в более удаленных местах, в какой то мере сыграли свою роль. Дети, успешно окончившие их, могли поступать в уездные училища, а затем в семинарию. Они приобретали знания вполне достаточные для исполнения обязанностей пономаря или дьячка ― а именно, четырех арифметических действий, сокращенного катехизиса, начал русской грамматики, умение читать книги гражданской и церковной печати и искусство «не худо» петь по нотам, и в какой то мере удовлетворяли потребности епархии в церковнослужителях.

Если на первых этапах существования духовно-учебных заведений ставилась цель дать будущим пастырям общие и профессиональные знания, необходимые для выполнения священнических обязанностей, то в дальнейшем к середине XIX в. спектр знаний и навыков, приобретаемый духовенством расширился и, в том числе, стал зависеть от потребностей общества. Семинаристы изучали начала медицинских и агрономических знаний, учились прививать оспу и т. д. Чтобы пастырь был ближе к иноязычным народам, проживавшим на территории России и для выполнения им миссионерских обязанностей, во многих семинариях стали вводить специальные языки.

Инициатором изучения карельского и зырянского языков в Архангельской семинарии стал епископ Архангельский и Холмогорский Нафанаил. Причиной послужило то, что священники и церковнослужители русского происхождения, поступившие в инородческие приходы, из-за незнания языка испытывали сильные неудобства при исполнении своих священнических обязанностей, в особенности во время исповеди или беседы с прихожанами. Для устранения этих неудобств и было введено в 1869 г. в Архангельской семинарии обучение зырянскому и карельскому языкам студентов, желавших поступить на священнические места в эти приходы.

Приблизительно через десять лет преподавание этих языков в Архангельской духовной семинарии, ввиду отсутствия желавших изучать их, прекратилось (с 1880 г. ― карельского, с 1883 г. ― зырянского (преподавался одному ученику). В связи с создавшейся ситуацией, 13 августа 1884 г., Св.Синод, по представлению преосвященного Серапиона, приказал прекратить преподавание зырянского и карельского языков в Архангельской духовной семинарии.

Вместе с тем, принимая во внимание, что православные приходы с инородческим населением имеются не только в Архангельской епархии, но и в других северных регионах, Св. Синод предложил для подготовки детей местного населения к служению святой Церкви преподавать карельский и зырянский языки в духовном мужском и женском епархиальном училищах Архангельской епархии. При этом выделялось по два места в каждом из них для поступивших туда инородцев. Содержались они на полном казенном обеспечении и освобождались от изучения классических языков. В Архангельской епархии в 1884 г. было 12 карельских и 8 зырянских православных приходов с населением 16349 человек в первых, и 16570 ― во вторых8.

В 1907 г. вопрос о преподавании в семинарии карельского языка получил новое развитие. Из Архангельской духовной консистории на рассмотрение семинарского правления было направлено постановление Съезда русских деятелей в г. Кеми, в котором говорилось, что для подготовки кандидатов на церковнослужительские должности в карельских приходах необходимо ввести преподавание карело-финского языка для желавших его изучать воспитанников Архангельской семинарии. Помимо этого, съезд обратился с просьбой учредить стипендию на средства монастырей Архангельской епархии для содержания и обучения карельских детей в Архангельских духовно-учебных заведениях для подготовки их к служению Церкви Божией, а также принимать карел из выпускников второклассной школы в пятый класс семинарии для изучения богословского курса, с условием освобождения их от изучения древних языков. Семинарское правление согласилось со всеми предложениями, о чем и доложило в консисторию.

Таким образом, можно сделать вывод, что с середины XIX в. Русская Православная Церковь усилила свою миссионерскую деятельность среди иноязычных народов России, в т. ч. и на Архангельском Севере. С этой целью в духовно-учебных заведениях стали готовиться специально подготовленные священники. Но удаленность приходов и трудности жизни среди населения, говорящего на другом языке и имеющего другие традиции, вызывали мало желания у семинаристов изучать эти языки. Наибольший эффект достигался, когда для миссионерства стали привлекать выходцев из этих мест.


Т. И. Трошина