От автора Моему замечательному земляку и настоящему мужчине Зие Бажаеву посвящается
| Вид материала | Документы |
- *Русская народная песня (баян), 81.37kb.
- «возмездие», 5692.71kb.
- Священник Александр Торик- воцерковление, 761.15kb.
- Илья немцов XXX гончар из модиина, 2524.44kb.
- Игрушки для мальчиков. Нужны ли куклы настоящему мужчине, 403.46kb.
- Оправдание добра. Нравственная философия, 758.85kb.
- В каждом мужчине обитают боги, 5684.21kb.
- Диля еникеева мужчина и женщина: искусство любви, 9797.01kb.
- Приведены психологические причины, способствующие возникновению различных заболеваний, 2274.83kb.
- Л. К. В лаборатории редактора содержание: от автора замечательному редактору, редактору-художнику,, 4159.25kb.
Принцип аккумуляционности в борьбе за лидерство – первое и необходимое качество политического лидера. По этому поводу существует весьма емкое высказывание Л. Троцкого в книге «Что такое СССР и куда он идет?»:
«Политическая борьба есть по самой сути своей борьба интересов и сил, а не аргументов. Качества руководителя отнюдь не безразличны, конечно, для исхода столкновения, но это не единственный фактор и, в последнем счете, не решающий. К тому же каждый из борющихся лагерей требует руководителя по образу и подобию своему. Если Февральская революция подняла к власти Керенского и Церетели, то не потому, что они были «умнее» или «ловчее», чем правящая царская клика, а потому, что они представляли, по крайней мере временно, революционные народные массы, поднявшиеся против старого режима. Если Керенский мог загнать Ленина в подполье и посадить других большевистских вождей в тюрьму, то не потому, что превосходил их личными качествами, а потому, что большинство рабочих и солдат шло еще в те дни за патриотической мелкой буржуазией. Личное «имущество» Керенского, если здесь уместно это слово, состояло как раз в том, что он видел дальше подавляющего большинства. Большевики победили, в свою очередь, мелкобуржуазную демократию не личным превосходством вождей, а новым сочетанием социальных сил: пролетариату удалось наконец повести за собой неудовлетворенное крестьянство против буржуазии»5.
Иначе говоря, лидером можно стать либо в известной степени случайно – интуитивно угадав интересы широких слоев, совпав своим духовным укладом с их потребностями, либо целенаправленно – выявив, исследовав эти интересы. Чем сложнее политическая и социальная жизнь, чем больше функционирует в обществе моделей различных образов, стилей жизни, тем менее вероятен первый путь. В наше время необходима уже деятельная научная инвентаризация и иерархизация наиболее острых проблем региона, действий того или иного субъекта политической борьбы, того, как, в какой последовательности эти проблемы фиксируются и преломляются в интересах и потребностях населения. Положение это выглядит достаточно тривиальным, но не всегда выполняется, поскольку многие претенденты на лидерство, особенно из руководителей-практиков, обычно считают, что уж проблемы своего-то «дома» или «хозяйства» они знают наперечет, «нутром чуют», «зубы на них проели» и т. д. Но «чуять» и знать – это не совсем одно и то же.
Профессиональное политическое мышление появляется только тогда, когда политик начинает ставить под сомнение границы и возможности собственного здравого смысла и проверяет его специальными исследованиями. Поэтому-то, приступая к обучению студентов политической науке, зарубежные политологи начинают, как правило, с демонстрации на самых простых и расхожих примерах принципиального различия между мнением в политике – прерогативой здравого смысла – и знанием в политике – результатом научного подхода к объекту.
Борис Чичерин в свое время емко определил значение специального образования для любого политика, претендующего на выражение народных интересов: «Один чисто практический смысл, не воспитанный надлежащей теоретической подготовкой, легко теряется в частностях; он склонен принимать случайное за постоянное и дать неподобающий вес и значение односторонне понятым началам. Мало того: всякий практический человек волей или неволей руководствуется теоретическими соображениями, присущими ему хотя бы на ступени темных верований и инстинктов, которые, не будучи проверены разумом, могут дать всей его деятельности новое направление. Только серьезное политическое образование может подготовить политических деятелей, стоящих на высоте своего призвания. И чем шире и сложнее становится жизнь, чем многостороннее и отдаленнее отношение, тем эти требования делаются настойчивее. Пока народ замкнут в себе, пока он, при несложных жизненных элементах, идет по одной колее, практический смысл, воспитанный близким знакомством с мало изменяющейся средой, может служить ему достаточным руководством. Но... как скоро собственная жизнь народа получает многостороннее развитие и подвергается крутым переломам, так одна голая практика становится крайне недостаточною; необходимо практическое образование»6.
К сожалению, необходимость в специальном политологическом и социологическом знании осознается далеко не всеми политиками, тем более местного звена. Любой руководитель городского уровня скажет, что у него туго с тем-то и тем-то, но построить иерархию остроты этих проблем и адекватных им интересов, тем более дать раскладку интересов по социальным группам он вряд ли сможет. Каждый посетует, например, на неважное здравоохранение, но призадумается, если спросить у него о динамике заболеваемости, изменениях продолжительности жизни или о детской смертности по тем же социальным группам.
Не только поезда стучат на стыках. Политические, особенно национальные, проблемы громче всего звучат на «стыках» качества жизни, уровня жизни, на «спайках» интересов различных общностей людей. Без их знания (знания упорядоченного, систематизированного, динамичного, то есть не отстающего от событий) трудно претендовать на роль политика даже местного масштаба.
Кроме отрыва от интересов масс, претендента на лидерство подстерегает и другая опасность – полное растворение, абсолютная идентификация себя с этими интересами. В таком случае это уже не лидер, а, если использовать дореволюционную политологическую терминологию, вожак, о котором говорилось выше.
Принцип инновационности в деятельности лидера
Отличить политического лидера от вожака нетрудно. Выделим такую решающую способность лидера, в корне отличающую его от вожака, которую правомерно было бы обозначить на современном языке как инновационность, то есть способность постоянно продуцировать новые идеи (либо их комбинировать и совершенствовать исходя из того, что инноватика подразделяется на радикальную, комбинирующую и совершенствующую).
Еще в конце XIX века в среде политических мыслителей было сформулировано представление, согласно которому значимость любого субъекта политики обратно пропорциональна степени распространенности выдвинутых им идей в массах. Считалось, что если массы уже восприняли в полной мере идеи лидера, то зачем он нужен? Он должен тогда либо раствориться в массах, либо, выдвигая новые идеи и предлагая новые механизмы их реализации, постоянно подтверждать свое право на авангардную роль.
То есть существует диалектика между аккумуляционной и инновационной способностями лидера, которая заключается в том, что от него требуется не просто сбор, инвентаризация и кодификация интересов масс и подобострастное поддакивание этим интересам, но именно их новаторское осмысление, развитие, коррекция.
Инновационность, конструктивность мышления политика рельефнее всего проявляются в его политическом кредо, выраженном в программе, платформе. Все знаменитые политические лидеры вошли в историю в значительной мере благодаря плодотворности, оригинальности их политических программ.
Анализ многих десятков программ, различных по статусу, социальному положению политических лидеров и их групп поддержки, показывает, что в этой сфере чаще господствуют скорее интуиция, мнение, чем знания, системность.
Основным общим недостатком ряда претендентов на лидерство является превалирующий над анализом ситуации негативизм их политических платформ. В свое время в политической практике такой подход был метко назван «синдромом холерных бунтов» (напоминание о тех временах, когда больные били врачей, считая их виновниками своей болезни). Этот синдром проявляется в том, что программы претендентов строятся исключительно на обвинениях и бичеваниях «врагов» реформ, в которые зависимо от настроений отдельных групп избирателей зачисляются едва ли не все национальные, социальные и профессиональные группы.
В зарубежной политологии такая цель называется экстраординарной, или, метафорически, «целью скованных одной цепью беглецов» (те никогда не обретут свободу, если будут бежать в разные стороны). Соответственно такая цель может быть достигнута лишь совместными усилиями участников политического процесса.
Альфой и омегой сильной, то есть инновационной, конструктивной, конкурентоспособной политической платформы, является головная рельефно обозначенная цель, способная оптимально объединить интересы, обеспечить поддержку со стороны самых различных социальных групп и общественных объединений.
Говоря о роли целеполагания в политике, нелишне вспомнить замечательный восточный афоризм: «Не зная конечной цели, нельзя решиться; не решившись, нельзя быть твердым духом; не будучи твердым духом, нельзя быть спокойным». Суетливость в политических действиях, которую столь часто в последние годы приходится наблюдать даже в высших эшелонах власти, связана, как представляется, именно с нечетким видением главных целей.
Наиболее характерная ошибка в политической деятельности лидеров – это подмена цели средствами ее достижения. Так было в истории не раз, и эта «история» повторяется на различных уровнях и сегодня.
Другим необходимым условием конструктивной программы является глубина разработки механизмов достижения поставленной цели. Инновационной, объединяющей, рельефной и конкретной цели должны соответствовать и конкретно обозначенные в платформе механизмы ее достижения. Здесь невозможно обойтись без раскрытия новых механизмов, новых моделей взаимодействия различных субъектов политики как по горизонтали, так и по вертикали.
Политическая программа лидера также должна быть сильна как традиционными, так и новыми мотивациями. Знакомство с этой частью программы должно давать избирателю четкий ответ на то, какие экономические, социальные и духовные блага обретет он лично, его семья, коллектив в случае успешного следования обозначенным позициям.
Политическая информация лидера
Аккумуляция и выявление интересов широких слоев, продуцирование конструктивных и перспективных новых идей, подходов, механизмов невозможны без специальной политической информации. Политики-практики любят говорить: «В политике любая мелочь может приобрести решающее значение». Это верно, но политическую информацию нельзя сводить к тысяче мелочей.
Политическая информация должна отражать прежде всего состояние и ожидания различных социальных, национальных, политических движений, по которым можно судить о тенденциях развития их взаимоотношений между собой, возможностях укрепления их союзов или возникновения напряженности или вражды, их взаимоотношений с государством и различными общественными институтами. Поэтому ни «мелкая», дробная информация, характеризующая случайные факты, ни «сверхкрупная», валовая, описывающая общество в целом, не есть политическая (точнее внутриполитическая) информация. Информация должна быть не дробной, не укрупненной или усредненной, а именно такой, чтобы дать возможность не проглядеть эти «стыки».
Пока еще не часто можно встретить профессионального политического работника, особенно местного звена, владеющего именно политической информацией по своему региону. Обладая усредненными социально-политическими данными, мало кто может назвать величину «потребительской корзины» по социальным слоям, отличия в условиях жизни в среде, например, управленцев и рабочих, обеспеченность жилплощадью и т. д.
А ведь речь идет о самом элементарном знании в политике. Выявлением же более тонкой политической информации, например, изучением отношения к различным политическим аспектам, институтам или лидерам различных социальных групп, выяснением их готовности и стремления к самоуправлению занимаются лишь считанные политики.
Будь же такая информация, можно было бы заранее предотвратить обострение многих, в том числе национальных, проблем. Причем отсутствие подобной информации и средств се целенаправленного сбора политики-практики обычно объясняют засильем «текучки». Анализ же последней как феномена политической работы говорит о том, что пресловутая «текучка» – водоворот мелких сиюминутных дел, не позволяющих думать о главном – часто вызвана не объективными обстоятельствами и даже не злой волей начальства, а элементарным неумением анализировать поступающую информацию, нежеланием или боязнью перекрывать традиционные каналы, по которым в политические учреждения поступают «шлаковые», то есть бесполезные, сведения, засоряющие информационные системы и препятствующие подлинно необходимой аналитической деятельности.
Опрос депутатов ряда местных Советов и их избирателей показал, что народные избранники зачастую не знают реальных нужд и потребностей населения, как не знали этого в свое время их предшественники по власти – партийные комитеты. Отсутствие навыков сбора соответствующей, причем даже самой элементарной, информации и работы с ней, неумение выявить и иерархизировать наиболее важные проблемы приводят к тому, что депутаты видят остроту этих проблем иначе, чем их избиратели.
Без упорядоченного, систематизированного, динамичного, не отстающего от событий знания трудно претендовать на роль политика даже местного масштаба. И это знание должно быть знанием политическим.
Лексикон политического лидера
Эффективность политической деятельности во многом зависит и от того языка, на котором говорят основные участники политической жизни.
Можно с большим основанием предположить, что нынешний профессиональный политический лексикон большинства наших лидеров в некоторых своих аспектах устарел. Многие до сих пор используемые политические термины родились в свое время для того, чтобы заклеймить противника, выявить врага, размежеваться с оппонентом и т. д. Сегодня же, когда лидеры должны стремиться прежде всего к достижению консенсуса, это вряд ли целесообразно.
В нашей политологии пока еще не получил развития такой традиционный для политических наук за рубежом подраздел, как герменевтика политических текстов, изучающая то, как строй и стилистика языка политиков, их терминологический багаж воспринимаются слушателями и читателями.
Учеными пока не проводится контент-анализ, то есть не фиксируется частота употребления ведущими участниками политической деятельности тех или иных важнейших социально-политических понятий. Хотя в этом направлении сделаны первые шаги. Так, академик Д. Лихачев подсчитал, что слово «культура» на Первом съезде народных депутатов СССР было употреблено один или два раза. Однако и без специального анализа вызывает опасения политологов частота употребления таких терминов, как «политическая борьба», «выйти из окопов», «фракция», «оппозиция», «дискредитация», «провокация» и др.
Много ли новых понятий возникло в нашей политической науке и практике с выходом на политическую арену новых людей? Таких новых терминов-понятий, которые увеличивали бы политическую зоркость и мудрость, терпимость и благоразумие? Конечно, здесь есть существенные сдвиги, но немало осталось и старого, рудиментного, что тормозит политическую мысль, заключая ее в оковы словесных клише.
Выдающиеся политики всегда уделяли большое внимание постоянному обновлению политического словесно-понятийного арсенала, без чего невозможно постижение сути новых реалий. Очевидно, обладай многие нынешние лидеры бульшим словесно-понятийным лексиконом, менее архаичной политической терминологией, не обострялись бы зачастую сегодняшние ситуации накладыванием на них вчерашних трафаретов с их узкими прорезями и специфическими конфигурациями, годящимися для видения лишь уже изжитых ситуаций.
Известная архаичность и бедность политического терминологического арсенала привела, например, к тому, что в свое время в одной формуле сошлись «сильный центр» и «сильные республики», хотя по причине их функциональных различий менее всего необходимо мерять их силой.
Предмет деятельности политического лидера
Выполнение всех вышеизложенных функций, овладение перечисленными знаниями и навыками не даст результата, если лидер не в состоянии четко отграничить, вычленить и локализовать предмет своей профессиональной политической деятельности.
До сих пор еще распространено понимание политической работы (шире говоря – политики) как управления конкретными людьми и хозяйственными или иными объектами. Подобное понимание фиксируется как на уровне теории, когда, например, в пособиях пишут, что «политический работник должен быть психологом, педагогом и т. д.», так и на уровне общественной практики, когда политические работники-профессионалы говорят, что их работа – это «работа с людьми».
Ошибка, как представляется, заключается в том, что политический работник, тем более лидер, не должен быть психологом и педагогом. Он должен быть политическим работником, лидером, знающим, конечно, основы педагогики, психологии и т. п., но именно политиком, поскольку у политики есть собственный предмет. Этот предмет, как уже отмечалось, – управление, регулирование общественных отношений.
При этом повторим, что категорию «общественные отношения» зачастую подменяют «отношениями в обществе». Напомним, что первые – это фундаментальные отношения по основным общественным поводам (собственности, справедливости, гуманности), возникающие между социальными группами (людьми, составляющими эти группы). Вторые – это бесконечное множество межличностных отношений. «Работа с людьми» чаще всего упрощенно и понимается как управление именно вторым типом отношений. Парадокс здесь заключается в том, что, работая с людьми, трудно помочь конкретному человеку и невозможно помочь обществу. Энергия управления в данном случае рассеивается на улаживание бездны всевозможных межличностных конфликтов, но не доходит до корней этих конфликтов – обусловливающих их общественных отношений.
Здесь необходимо учитывать, что речь идет о политике как науке, то есть рассматривается в известной мере идеальная ситуация. Суровая же, да еще и хаотическая наша политическая жизнь заставляет и долго будет заставлять политического лидера подменять собой и психолога, и технолога, и «толкача».
Прогностические навыки лидера
Кто умеет предвидеть – тот умеет управлять. Это положение было известно еще политикам древности, но тем не менее реализовать его удавалось и удается не многим как тогда, так и сейчас.
Взгляд в будущее страшит. Возможно, именно поэтому те, кто причастен к политике, с бульшим удовольствием копаются в прошлом, чем пытаются предугадать грядущее. Эту особенность подметил замечательный гуманист К.-А. Сен-Симон, который связывал ее с рабским состоянием духа: «До сих пор люди двигались по пути цивилизации спиной к будущему; они обычно обращали свой взор в прошлое, а на будущее бросали лишь очень редкие и поверхностные взгляды. Теперь, когда рабство уничтожено, человек должен сосредоточить внимание на будущем»7.
Предвидение, прогнозирование в политике – очень сложное процедурное дело, методология которого весьма слабо разработана. Стать же политическим лидером, оставаться им, не владея методом составления политических прогнозов, невозможно. Поэтому остановимся, хотя бы вкратце, на этой важной проблеме.
Начнем с того, что многими разработчиками политических прогнозов, в том числе входящими в команды лидеров, не соблюдаются, казалось бы, очевидные требования, а именно: необходимо прежде всего четко определить объект прогнозирования, условия его существования и развития, взаимосвязи со смежными областями явлений, которые в той или иной степени воздействуют на прогнозируемую систему и процесс8.
Примером тому служит распространенное определение объектов политического прогнозирования: развитие политической системы (структура и т. д.); развитие, специализация и расширение политических управляющих функций; политический и правовой статус личности (ответственность, дисциплина и пр.); формы и методы деятельности политических партий и организаций; развитие государства, изменение его форм, функций; изменение классового состава общества, классового и политического сознания; пути и формы развития политической демократии; функционирование и развитие общественного мнения.
Что вызывает несогласие в этой и многих других подобных схемах объектов прогнозирования? Здесь не вполне прослеживаются принципы и логика определения, вычленения и иерархизирования объектов или подобъектов предвидения. Складывается впечатление случайности их расстановки по порядковым номерам, налицо частичное перекрытие названных объектов по объему и содержанию. Без особого ущерба подобную схему можно сократить или, не прибавляя ей достоинств, еще больше детализировать по такому же принципу случайного подбора позиций.
Недостатки, вытекающие из подобного определения объекта политического предвидения, заключаются, очевидно, в том, что здесь этот объект предстает в виде состава политики – то есть перечисления ее элементов, но никак не в виде структуры политики, раскрывающей характер взаимодействия ее элементов, то есть саму сущность. В данном случае авторам схемы не удалось вычленить то структурно- и системообразующее ядро политики, которое определяет все ее многообразные стороны, аспекты и проявления и которое должно выступать главным объектом строго научного политического предвидения. Таким объектом, как и объектом политической деятельности в целом, являются политические отношения.
Именно специфические, связанные с соперничеством за власть, отношения участников политики выражают ее суть, являются тем системообразующим ядром, вокруг которого и сообразно которому строятся элементы всей политической структуры. Именно анализ этих отношений должен быть положен в основу разработки достоверных сценариев развития нашей политической жизни.
Фиксация отношений как объекта политического предвидения – это самая общая абстракция, требующая дальнейшего содержательного наполнения. Методология этого наполнения лаконично и емко была сформулирована замечательным философом А. Ф. Лосевым. Чтобы знать, каково соотношение между величинами, отмечал он, необходимо точно знать:
1) что такое каждая из этих величин, взятая в отдельности;
2) что нового дает отношение по сравнению с величинами, взятыми в отдельности;
3) каковы типы этого отношения и каково их становление (борьба или согласие).