М. П. Горчакова-Сибирская (отв ред., Спбгиэу), д-р философ наук, проф
| Вид материала | Документы |
| Концепция морали н. гартмана как разновидность автономной этики Гуманитарное образование как социокультурный институт развития человека Советская философия: забвение после смерти |
- Учебник, 5069.09kb.
- Ю. Ф. Воробьев, д-р экон наук, проф. (отв редактор), 2350.82kb.
- Программа вступительного экзамена по специальности 08. 00. 05 Экономика и управление, 100.68kb.
- М. А. Рыбалко (отв редактор), проф, 973.68kb.
- А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов,, 10249.24kb.
- Выпуск 48 Э. Ф. Шарафутдинова чеченский конфликт: этноконфессиональный аспект отв редактор, 3024.85kb.
- Тезисы докладов научно-практической, 6653.64kb.
- Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран, 3282.27kb.
- Інформаційні технології в журналістиці: вітчизняний І світовий досвід Київ 2002, 8272.38kb.
- Міжнародна журналістика – 2002 київ 2002, 2743.9kb.
КОНЦЕПЦИЯ МОРАЛИ Н. ГАРТМАНА КАК РАЗНОВИДНОСТЬ АВТОНОМНОЙ ЭТИКИ
Н. Гартман в своей концепции морали развивает идеи автономной этики Канта, стремясь наполнить ее более конкретным содержанием. В основе автономной этики лежит представление о том, что мораль не выводима из природы человека, а существует объективно и независимо от него. С точки зрения Гартмана, основу этики составляет познание норм, заповедей и ценностей. При этом необходимо представить этику как единое целое, то есть независимо от действующей в конкретном обществе морали, которая всегда является следствием исторических, социальных и экономических условий. Конкретно-историческая множественность видов и форм морали не противоречит единству этики, потому что любая действующая мораль, по мнению Гартмана, стремится стать чистой этикой, и существует как действующая до тех пор, пока она верит в то, что представляет собой чистую этику. Следовательно, в любой морали содержится момент чистой этики. Задача любого философа, который занимается проблемами этики, прояснить идею чистой этики, её целостность и необходимость.
Кант, предлагая категорический императив в качестве всеобщего морального принципа, также стремился к тому, чтобы придать этике всеобщий характер. Однако предлагая в качестве универсальной этики этику чистого долга, Кант не учитывал полноту жизни, которая даёт о себе знать каждый раз, когда внутренне принимается решение «за» или «против». Гартман сохраняет нормативность присущую этике Канта, но осмысляет её по-новому. Он утверждает, что нормативность присуща самому предмету этики, то есть той совокупности принципов, которую она призвана открыть, а не самой этике. Значение этики заключается не в том, что она предлагает принципы, руководствуясь которыми человек сможет вести добродетельную жизнь, а в том, что она открывает те нравственные принципы, которые уже содержатся в человеке.
По мнению Гартмана, мораль идеальна, объективна, и в тоже время причастна человеку, который является её носителем. Априорность моральных принципов заключается в том, что они существуют в человеческом существе до познания, а потом, в результате решения задач, связанных с определённой жизненной ситуацией, обнаруживают себя, предъявляются и предстают перед сознанием. Априорными являются также ценности, которые составляют основу морали. Ценности обладают реальным существованием, они не поддаются чувственному восприятию, но их можно «узреть духовно». Ценности – это сущности, которые не происходят ни из вещей, ни из субъекта. Доказательством независимости и реальности ценностей может служить их необратимость. Есть блага, которые вполне можно потерять, если их имеешь, но нельзя достичь, если их не имеешь или потерял. Кроме этого, до своей реализации ценность уже должна существовать в основе личного этоса человека как возможность. Поэтому, в частности, черствый и равнодушный человек никоим образом не может стать участливым и отзывчивым, пассивный – энергичным, тиран – справедливым, лишённый достоинства холоп – благородным рыцарем.
Есть ценности, которые дарованы человеку от природы, и которые он может потерять навсегда. К таким ценностям Гартман относит чистоту и невинность. Гартман считает, что даже если очень хотеть, эти ценности, если они уже утрачены, нельзя вернуть уже никогда. Их можно пытаться лишь сохранить, никогда не теряя при этом. Попытка сохранить ценности, которые в случае потери невосполнимы, связана со свободой человека. Нравственная свобода человека заключается в его ответственности за выбор ценностей в качестве основания для своих действий. При этом каждый раз перед личностью возникает дилемма исполнять или не исполнять требования нравственного принципа.
Таким образом, этика Гартмана основывается на признании объективного существования особого идеального мира ценностных норм и моральных принципов. Нравственные ценности воплощаются в реальности тогда, когда становятся целями и основой человеческих действий. Человек является посредником между реальным миром и миром ценностей в силу своей принадлежности к первому миру и причастности ко второму. Это проявляется в присущей ему способности к свободному и автономному целеполаганию. Идеально должное, составляющее основу мира ценностей, способно влиять на реальное бытие только при содействии субъекта, который это идеально должное может реально актуализировать.
Е.А.Трофимова
Санкт-Петербургский государственный
инженерно-экономический университет
ГУМАНИТАРНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ИНСТИТУТ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА
Поиск стратегии и тактики инновационного развития образования взрослых невозможно вести без предварительного уяснения изменений, происходящих в сфере ценностно-онтологических ориентаций взрослого человека, зачастую носящих характер парадигмального сдвига.
Культура всё с большей степенью заявляет себя как символический универсум, включая в поле своего рассмотрения нормы, ценности и знания.
В ситуации изучения ценностных ориентаций взрослых людей в процессе образования гуманитарное образование всё ярче проявляет себя важным социокультурным институтом развития человека.
Исследование проблем непрерывного гуманитарного образования взрослых возможно не только как междисциплинарное взаимодействие, но и как междисциплинарный синтез. В недалёком прошлом барьеры между дисциплинами, уже преодоленные исследователями, долго «консервировались» в сфере образования. Однако складывается ситуация, при которой невозможно уже замалчивать ориентацию на междисциплинарные подходы, универсализацию, философизацию и методологизацию гуманитарного образования в нашей стране.
В настоящее время на смену характерному для классической философии «системосозиданию» и стремлению к системному единству знания, имеющему основание в онтологическом монизме, пришел онтологический плюрализм, ведущий к формированию множественности типов мышления.
В условиях мультикультурализма, усиления кросс-культурных взаимодействий, «онтологического кризиса» важным представляется переход к неклассической идеи образования, дополнение традиционной «знаниевой» парадигмы компетентностной и человеко-ориентированной парадигмой.
Важным представляется развитие принципа трансцендирования – не только углубление в процессе образования в культурные и бытийные основания жизни человека, выход за его собственные возрастные пределы и ограничения, но и признание в человеке виртуально-бесконечной глубины духовно-душевного мира, возможности бесконечного становления сферы его устремленностей.
Принцип социокультурного институционального анализа заставляет увидеть направляющее (нормирующее) воздействие культурных норм-образцов, по образу и подобию которых формируются различные ситуации в сфере образования взрослых. Э.Дюркгейм, как хорошо известно, полагал, что образец - это не только привычный, но и обязательный способ действия; неподвластный индивидуальному произволу. Социокультурный принцип позволяет увидеть, что формирующее (нормирующее) воздействие «культурного» плана осуществляется через менталитет, структуры повседневности различных слоев населения, включая и студентов.
Механизм воспроизводства образования взрослых обеспечивается социокультурными институтами, которые состоят из следующих компонентов: институциональной идеи и формы, символически-знакового слоя, материальных и духовных опор. Существование институциональных опор образует основу стабильности института, которая позволяет ему выполнять функции обеспечения устойчивости общества и стабилизации социальной динамики.
Социокультурный институт связан со значимым взаимодействием людей, и именно в качестве такового является важной ячейкой общества.
Соединяя с андрагогикой философскую и социологическую методологию и учитывая требования культурологического подхода, введение понятия социокультурного института позволяет вывести гуманитарное образование взрослых на уровень интегративности, в полной мере отвечающей сложности современной неклассической ситуации плюрализма и диалога различных школ.
В качестве методологии исследования необходимо зафиксировать три основных уровня рассмотрения социума: инструментальный, социетальный (все виды коммуникации) и символический. Именно культура и обеспечивает целостное существование социума посредством её символизации. Культура гарантирует символическое обеспечение всего социума, представляюшего собой систему отношений в рамках деятельности. Символический уровень включён в любой акт деятельности, в любую форму социального взаимодействия, в том числе и в процесс гуманитарного образования взрослого человека.
Современная социокультурная ситуация, изменения на рынке труда и занятости населения, заостряя выбор между универсализмом и узкой специализацией, делают как никогда актуальным вопрос об онтологии универсального человека в образовании взрослых. В уникально-неповторимом развертывании своего бытия человек являет свою тайну и вечную загадку также и в универсальности своих бесконечных способностей и дарований, своей свободы и ответственности. Эта вечная дихотомия, вечная диалектика своеобразно проявляет себя в каждой сфере бытия и культуры, включая и сферу образования.
Особенно резко вопрос об онтологии универсальности человека встает в проблемном поле непрерывного профессионального образования. Здесь проблема во многом формулируется как проблема соотношения в учебно-андрагогическом процессе специализированных и универсальных программ. Однако нам видится актуальным нахождение инновационных форм и способов актуализации духовно-нравственного и – творческого в целом потенциала, его пробуждения и развертывания в современных социокультурных условиях бытия человека.
Особенно опасно в современных условиях фанатически и фундаменталистски интерпретированное религиозное знание, недооценка интерсубъективного признания значимости универсальных идей, прав и свобод, недооценка андрагогами необходимости реализации прав человека не только в сфере политики, но и в дискурсе. Однако здесь важно отметить, что прав Ю.Хабермас, утверждая, что значимость определенных моральных суждений не обсуждается в дискурсе, а предшествуют ему, а значит анализ онтологии универсального человека уводит нас в сферу глубинно-сокровенных общечеловеческих ценностей.
Социологический подход к ценностям тяготеет к увязыванию их с интересами и потребностями, которые долгое время рассматривались в качестве важнейших стимулов человеческой деятельности, «причин социальных действий, в результате которых происходят изменения и преобразования в различных сферах жизни». Будучи атрибутами внутреннего мира личности, ее индивидуального бытия, эти категории обладают определенной мерой повторяемости, массовидности, - и в этом заключается их социальная природа. По мнению А.Г.Здравомыслова, «социолога …интересуют не любые стимулы деятельности, а потребности, интересы и ценности, охватывающие большие массы населения, социальные слои и группы». Потребности, интересы и ценности выступают важным связующим звеном между обществом, «социальной средой» и индивидом, личностью, ее внутренним миром: «Материальные и духовные стороны общественной жизни, высшие детерминанты и внутренние побуждения, исходящие из глубин самосознания и подсознания, объективные и субъективные воздействия на человека переплетаются в побуждениях его деятельности самым сложным, иногда весьма причудливым образом, порождают подчас непредвиденные результаты»(1). Именно через потребности, интересы и ценностно-онтологические ориентации во внутренний мир индивидов проникают объективные противоречия социального мира и индивидуального бытия взрослого человека. Внешнее почти всегда тем или иным способом откликается через внутреннее, преобразуется в нем в сложную разветвленную сеть противоречивых побуждений, стимулов к деятельности. В этом процессе преобразования внешнего во внутреннее большая роль отводится образованию, которое способно оказывать влияние на становление внутреннего мира индивида.
Если Культура выступает метафорой Высших ценностей, то сама ценность зачастую выступает метафорой человеческой свободы. В мире ценностей на первое место выступает идея свободы личности, идея выбора. Прав Н.З.Чавчавадзе, когда пишет: «Пока человек находится во власти потребности, говорить о свободе нечего. Он должен в той или иной мере освободиться от этой власти, преодолеть свое подчинение потребностям, стать выше них… Свобода человека есть всегда освобождение от власти низших ценностей, выбор высших ценностей и борьба за их осуществление» (2). Продолжая мысль Н.З.Чавчавадзе, хочется подчеркнуть, что освобождение от власти низших ценностей есть сложный, зачастую мучительный процесс становления, самовоспитания, самовозвышения, творческой работы над собой. И на этом пути большая роль принадлежит образованию. Именно с образованием может быть связана проблема становления так называемых «разумных потребностей», т.е. потребностей, сообразованных с ценностными идеалами и с общественными интересами.
Человек не только познает мир, преобразовывает его, но и оценивает его. Различают многообразные формы отношения к миру: рациональное, утилитарное, созерцательное, ценностное.
Нравственная регуляция – необходимый компонент самого процесса непрерывного образования взрослых. Если в ранней юности выбор профессии, образовательного учреждения осуществляется зачастую под влиянием родителей и друзей, то в зрелом возрасте человек совершает выбор, исходя из глубин своего духовно-нравственного опыта. Именно в духовно-нравственном опыте взрослого человека получают своеобразное преломление, сплав, интеграцию высшие ценности человечества. Именно здесь происходит встреча высших начал бытия с индивидуально-неповторимым в судьбе каждого человека. Рассмотренные в этом аспекте мораль и нравственность являют грань, которая часто декларируется, но не всегда отчетливо видна: мораль и нравственность принципиально внеинституализированы. Работая на бескрайнем поле не только межчеловеческих отношений, но и отношений «человек- природа», «человек–Вселенная», нравственность исходит из самых глубин человеческого духа. Нравственность втягивает в себя не только реальные жизненные интересы, но и высшие ценности. В этом смысле нравственность – подвижна, противоречива и антиномична. Но она же есть способ возвышения человека, она создает чувство причастности не только к своей корпоративной среде, но и к человечеству и Вселенной. Последняя тема наиболее актуализирована в этике русского космизма.
Нравственность – живой подвижный процесс, это всегда выбор пути, это всегда борьба мотивов, работа с противоречиями, сопоставлениями, антиномиями, альтернативными вариантами возможного действия или поступка.
Гуманитарное образование взрослых, рассмотренное в ценностно-ориентационном аспекте, ныне балансирует между корпоративно-профессиональными и общечеловеческими ценностями. Эвристичной и перспективной для дальнейшего исследования проблем образования взрослых представляется идея многослойности ценностных миров, а также возможности синхронного, а не только диахронного сосуществования в культурах основных ценностно-ориентационных парадигм.
Литература
- Здравомыслов А.Г.. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Изд. Полит. Литературы, 1986.
- Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. Тбилиси, 1984.
П. И. Федотова
Санкт-Петербургский государственный
инженерно-экономический университет
СОВЕТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ: ЗАБВЕНИЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Двадцать лет, прошедшие с момента распада Советского Союза, ничуть не продвинули российское общество в понимании причин столь масштабной национально-государственной катастрофы. По-прежнему при попытке получить ответ на этот вопрос можно услышать привычные либеральные мантры, что-де советский социализм проиграл историческое соревнование западному капитализму. Однако много ли капитализмов в мире устояло перед натиском Запада? Разве выиграл конкуренцию с Западом латиноамериканский капитализм? или африканский? или арабский? Может быть, индийский? или пакистанский? Современное российское общество так же далеко от понимания «того общества, в котором живет», как и во времена Ю. Андропова, у которого хватило духу признать этот фатальный факт.
Чем вызван этот хронический дефицит понимания – самый стойкий из всех российских дефицитов? Причин тому несколько, но одна из них – кадровая дистрофия отечественного обществознания. Моральное и интеллектуальное состояние обществоведческих кадров таково, что они не в состоянии обеспечить главную функцию науки – познавательную. История науки дает множество свидетельств того, что поиск и отстаивание истины зачастую сопряжены для ученого с немалым риском. Научный поиск требует от ученого, как ни странно, прежде всего мужества. При его дефиците наука вырождается в апологетику, служанку идеологической конъюнктуры.
Взять, например, современную российскую философию, чьи основные кадры сформировались еще в советское время. Тем не менее, как раз советская философия фактически отсутствует в российском образовательном поле. В редком учебнике можно встретить упоминание о выдающихся представителях советской философской мысли. Впрочем, эта традиция была заложена еще в застойные времена.
Вот, казалось бы, философский энциклопедический словарь – бесстрастный справочник, где должны отмечаться все сколько-нибудь заметные фигуры в философии. Но полистайте «Философский энциклопедический словарь» 1983 года издания – там отсутствует статья о выдающемся советском философе Эвальде Васильевиче Ильенкове (1924 – 1979). В советском философском словаре нет статьи об Ильенкове! Это – абсурд. Ильенков – самый известный советский философ, с мировым именем. Может, не успели написать? Наивное предположение! Там есть, например, Иовчук М. Т. и Ильичев Л. Ф., а так же Федосеев П. Н., тогда ещё здравствующие. Редакторы словаря Ильичев и Федосеев себя не забыли! А Ильенкова – «забыли»!
А что в том же «Словаре» написано о выдающемся советском психологе и философе Льве Выготском? Оказывается, меньше, чем о средневековом мусульманском богослове Аль-Газали! Притом что Газали занимался дежурным для богослова делом – опровергал материалистические тенденции аристотелизма и в сто первый раз доказывал существование бога. Он не был родоначальником никакой школы и не оставил ни одной плодоносной для науки мысли. Тогда как культурно-историческая концепция мышления Выготского породила, как сказано в «Словаре», «крупнейшую в советской психологии школу». А ведь Выготский (1896 – 1934) умер 38 лет от роду! И за это короткое время успел стать основоположником целой школы.
Отсутствует в том же издании и какая-либо информация о советском философе и психологе Константине Мегрелидзе (1900 – 1943), из всего творчества которого сохранилась единственная работа «Основные проблемы социологии мышления». Она неоднократно подписывалась к печати, но при жизни автора так и не была напечатана и вышла в свет только в 1965 г. Нет никаких сведений в «Словаре» и о Михаиле Лившице (1905 – 1983), авторе крупных работ в области эстетики. Целый пласт, целое направление философской мысли советского периода оказалось изъято из официальных анналов!
У Выготского, Мегрелидзе и Ильенкова много точек соприкосновения. Например, интерес к проблемам языка и мышления, тесная связь философии и психологии. Для них характерна критика позитивизма, а также критика учения о рефлексах Павлова, которое в 30-50-е годы рассматривалось как вершина материализма – по крайней мере, в тех кругах, которые командовали наукой. Критика Павлова в те годы приравнивалась к криминалу, почему и работа Выготского («Развитие высших психических функций», 1930-1931), и работа Мегрелидзе («Основные проблемы социологии мышления», 1933-1934) были опубликованы спустя 30 лет, когда самих авторов уже давно не было в живых. Да и ряд работ Ильенкова увидели свет лишь после его смерти.
Очевидно, что всех этих мыслителей объединяет общая тенденция развития. Они двигались в одном направлении. Все они отталкивались от марксизма, но не повторяли его задов, а с его помощью выходили на более широкий путь культурно-исторического исследования. Социально-классовый анализ присутствует у них как подчиненный момент, но магистральным направлением является культурно-исторический подход. И хотя субъективно все они считали, что остаются в рамках марксистской традиции, на самом деле, они прокладывали новые пути в науке. Как бы то ни было, самая плодотворная в научном и философском отношении линия развития советского марксизма откровенно замалчивалась и продолжает замалчиваться в официальных изданиях.
Вопреки расхожему мнению о «господстве марксизма-ленинизма», марксизм в СССР был гонимым и изгоняемым учением, как в сфере собственно философских проблем, так и в области социально-политической мысли. Особенно в последней, почему за годы Советской власти после работ Льва Троцкого не было ни одного значительного исследования в этой области. К сожалению, это понимают немногие даже среди специалистов. Не будь кадровых погромов, тактики замалчивания и возведения умственных плотин, если бы такие дарования, как Л. Выготский, К. Мегрелидзе, Э. Ильенков могли жить дольше и плодотворно работать, планка советской философии – и научная, и нравственная – была бы намного выше. И духовный климат в обществе тоже был бы совершенно иным.
Говорят, что время всё расставит на свои места. Слабое утешение. В признании нуждаются живые люди, а мертвым – что? Ильенков задохнулся в духовном и психологическом вакууме, который вокруг него старательно создавали. Зато те, кто исправно исполняли роль умственных плотин, попали в официальные анналы. А творческие, созидательные умы, такие как Мегрелидзе или Ильенков, оказались вычеркнуты из официальной философии. И хотя в последние годы были переизданы некоторые работы Выготского, появились воспоминания и исследования, посвященные творчеству Ильенкова, вышло третье издание книги Мегрелидзе, эти имена остаются совершенно неизвестными студенческой аудитории. Тактика умолчания продолжается. Одни молчат из невежества, другие из зависти, третьи – из опасения, кто-то – из ненависти, кто-то – из равнодушия. Так общими усилиями покрывается пеленой забвения само существование творческой философской мысли советского периода. Мутная либеральная волна продолжает заливать духовные пажити и нивы. Но когда схлынет эта волна, и будущие историки начнут археологические раскопки на руинах советской цивилизации, из-под нанесенного песка и ила, среди официозного хлама и теоретического мусора они отроют прекрасную статую с благородными чертами мыслителя.
Э.Э.Чистякова
Санкт-Петербургский государственный
инженерно-экономический университет