Фонда Розы Люксембург (Берлин, фрг) Информационный сборник составлен по стенографическому отчет

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Крупнов Ю.В.:

Первое, что я хотел бы заявить это то, что надо, конечно, определить статус вопроса. Хотелось бы отметить, что по существу на сегодняшний день отсутствует серьезное понимание и у политиков, и у чиновников, и даже у общественности серьезной глубины проблемы. При разных эмоциональных отношениях – анализа, как такового, практически не существует. Хотел бы обратить внимание на простой факт – в 2005 году коллектив нашего негосударственного неправительственного института предложил проект демографического развития России. Обсуждение проходило очень слабо. Государственные органы его не обсуждали.

Затем у нас появилась Концепция демографической политики Российской Федерации. Это большой шаг вперед. Однако если мы анализируем данную концепцию, то мы видим, что она абсолютно не имеет отношения к реальности. Единственное великое достижение этой концепции заключается в том, что в ней сформулировано, что мы хотим, мы считаем, что страна не должна вымирать. Я это перевел в эмоциональный план. Речь идет о том, что мы к 2015-2021 году добьемся не только сокращения снижения населения, но и его роста, что, безусловно, уже не выполняется по факту всех демографических процессов. Но тот факт, что у государства появилась такая позиция, с одной стороны, можно сказать несерьезно, потому что она не обеспечена ничем, но с другой стороны, государство выразило волю населения жить, а не вымирать. Мне кажется, что это очень важно.

Дальше, когда мы смотрим все, так называемые, механизмы этой концепции, все направления данной концепции – они не имеют отношения к реальности при минимальных социальных мероприятиях. По существу, нет понимания, что происходит и куда надо направлять основные усилия и бюджет государства. Я это говорю не для того, чтобы голо критиковать и осуждать все эти важные решения. Но это, к сожалению, касается и получившего широкую «publicity» в мире недавнего исследования Берлинского института народонаселения и развития «Исчезающая мировая держава»^¹. Абсолютно правильная констатация, но мы опять не видим реальных причин. С точки зрения переписи, первые итоги которой были оглашены два месяца назад, мы видим, к сожалению, что самой главной новостью переписи стало отсутствие новостей. Все те процессы, которые до этого шли, они, как минимум, никуда не делись, процессы носят выраженный деградационный характер. Соответственно, никаких позитивных сдвигов, имеющих долгосрочную линию, мы по этой переписи уже не видим.

Я хотел бы, если можно, поспорить с Алексеем Александровичем. Он сказал, что мы потеряли 2-2,5 города-миллионика, но если мы, как было правильно замечено, вычтем вклад иммиграции, то мы увидим, что речь должна идти о 4-5 городах-миллионниках (того населения, которое 8 лет назад (на период предыдущей переписи) было в городах Российской Федерации). Это еще один штришок, который показывает неразработку проблематики демографии. Когда, формально, у нас складываются цифры иммиграции и числа внутреннего населения на территории Российской Федерации, то, на мой взгляд, это методологически убого. Это не позволяет делать никаких содержательных суждений. Безусловно, если мы хотим заниматься демографией, мы должны разделить миграционные и демографические проблемы. Надо перестать считать, что демография - это миграция, прирост и убыль населения. Это не демография. В нашей ситуации исчезновения цивилизации и вымирания, нам нужна демография, которая была бы адекватна проблеме.

Я хотел бы выделить два фундаментальных момента по результатам переписи, которые показывают сегодняшние проблемы.

Во-первых, если мы возьмем за «нормально», за нулевую шкалу, смертность женщин в Российской Федерации в самом молодом активном возрасте 20-40 лет, а тем более, если мы возьмем смертность мужчин в странах Европейского союза в возрасте 20-40 лет за «нормально» и сравним со смертностью мужчин в Российской Федерации, то мы увидим, по отношению к этой «нормали», сверхсмертность мужчин молодого возраста. Это, на мой взгляд, феномен, который требует гигантских обсуждений. За ним, безусловно, стоит феномен отсутствия перспективной занятости, отсутствие соответствия образования и форм приложения труда, гигантский кризис семьи. Отсутствует серьезная, на промышленной основе, экономика.

Второе. Мы видим, что при всех общих цифрах, есть два региона, которые представляют катастрофу в полном смысле: Дальний Восток и Черноземье. Хотел обратить внимание, что если в Москве общий прирост населения составил 11%, в целом по стране, условно, 2%, в Сибири - 4%, то на Дальнем Востоке снижение населения составило 6,3%. Если мы возьмем ряд областей, субъектов Российской Федерации, то мы увидим, что в Псковской или Магаданской областях убыло 13% населения. Эта потеря населения равна той, которая была по военной причине в годы Второй мировой войны в Советском Союзе. То есть в этих областях в чистом виде состоялась Вторая мировая война по конкретным демографическим результатам.

Безусловно, мы видим полную неадекватность ситуации в стране – вектор миграции с востока на запад. Это является проблемой неравномерности не только регионального развития, не только гипертрофированной централизации, но и центральной проблемой России. Ясно, что надо двигать на восток и развивать Дальний Восток. Я привел только два примера и, на мой взгляд, это уже требует качественных исследований, «круглых столов» и обсуждений.

Мы сегодня, в том числе и в серьезных зарубежных исследованиях, говорим о сверхсмертности мужчин молодого возраста в стране. Пишут, что это связано с сердечнососудистыми заболеваниями. Сердечнососудистые заболевания – это не причина. Это, в лучшем случае, причина конкретной судебно-медицинской экспертизы. Почему в 3-4 раза уровень смертности мужчин в России выше, чем в Европе? Почему? Это, прежде всего, связано с социально-экономическими и духовными проблемами.

Теперь перехожу на второе направление, как это было заявлено в докладе. Я принадлежу к той части населения России, которая не хочет вымирать, которая не хочет соглашаться и с прогнозами ООН (по самым благоприятным прогнозам, нас останется не больше 125 млн. человек к середине столетия, а по неблагоприятным сценариям, нас останется 100 млн.). Я считаю, что Россия имеет все возможности не вымирать, перейти к позитивному демографическому росту и это требует как серьезного изучения причин, так и построения новой теории демографии. Мы, повторяя различного рода прописные истины, не относимся к реальной ситуации. Я хотел бы пройтись по базовым причинам. Как мы видим демографический рост.

Первый вопрос связан с теорией демографических циклов, где в основе серьезного демографического прироста всегда стоят фундаментальные открытия. Например, помимо самых известных примеров одомашнивания животных, перехода сельского хозяйства к обрабатывающей промышленности, мы видим результаты исследований по новому времени, 16-18 веков, что демографический взрыв связан с переходом на новую технологическую платформу. Отсюда, мне кажется, надо говорить о неоиндустриализации России, о переходе на седьмой технологический уклад, о серьезной политике связи жизни и индустриализации.

Второй момент – это, конечно, вопрос идентичности. Безусловно, правы те исследователи, в том числе, медики, которые указывают на примере Восточной Германии, которая всего 40 лет состояла в социалистическом лагере и которую трудно заподозрить, что она задает какую-то правильную или не правильную славянскую историю. Мы видим, что по результатам того, что произошло в 90-е годы в Восточной Германии, демографические процессы абсолютно схожи по своей сути с процессами постсоветского пространства. Если говорить социально-экономическим языком, то люди не приняли ту социально-экономическую трансформацию, несмотря на гигантские финансовые вливания. Я встречал официальную цифру на слушании в Бундестаге, что 1 трлн. 250 млрд. евро было «вкачано» в Восточную Германию в начале 21 века. Это гигантские деньги. Речь идет не о том, что есть какая-то брошенная территория, то есть, естественно, речь идет о цивилизационном моменте, где демография отражает духовный настрой населения.

Следующий момент. Здесь надо говорить о российской цивилизации, которая должна задавать своей идентичностью совершенно другие требования. В частности, не рассуждать о демографических переходах, повторяя зады западной социологической мысли, а нужно обсуждать то, как нам сделать основой российской демографии крупную многодетную многопоколенную семью.

Третий момент – качество населения. Его нельзя ни в коем случае противопоставлять количеству, но здесь гигантское значение имеет подлинное образование. Цена жизни, если убирать вопросы этики, что совершенно справедливо было поставлено, то еще в советское время существовали расчеты по воду связи образования населения и экономической эффективности населения, где мы могли обсуждать цену человеческой жизни не в плане страховых задач или антиэтических вопросов, а в плане серьезного повышения качества населения.

В заключении. На мой взгляд, демография должна стать функцией от проектов развития страны. Мы должны строить общество развития, общество культурного, экономического, духовного подъема и реализовывать конкретные проекты развития, которые дадут нам демографический прирост.

Кратко перечислю эти проекты.

Проект увеличения продолжительности жизни. В 20 веке было много разработок и биологов, и математиков, и натурфилософов. В конце века эти разработки стали интернациональными – разработки увеличения продолжительности жизни до 200-300 лет. Понятно, что это звучит как фантастика, но, на самом деле, эти проекты существовали, они разрабатывались. Сейчас их никто не поддерживает. Их надо возродить. Мы должны обсуждать долголетие, причем полноценное долголетие. Это должно быть серьезной научной, дисциплинарной, политической программой.

Следующая программа – это крупная многопоколенная семья. Мы должны обсуждать, как делать ставку на абсолютно жизнеспособные, культурные, а не маргинальные крупные российские семьи, прежде всего, на Дальнем Востоке и Черноземье.

Следующий проект – опережающее развитие Дальнего Востока. В качестве примера: на Дальнем Востоке жилья вводится в 4 раза меньше на одного человека по квадратным метрам, чем по территории РФ в целом. Все разговоры о том, что рынок жилья должен быть вне регулирования государства, отражают геноцидальные отношения. Работая на Дальнем Востоке, я выдвигал на высокий уровень идею государственных сертификатов на получение жилья, прежде всего, для молодых семей. На 10 лет сдаем дом и, если человек закрепился и не уехал, то по прошествии 10 лет отдаем дом в полную собственность.

Следующий проект связан с урбанизацией. Существуют два типа урбанизации. В наших городах-миллиониках идет мегаполисная урбанизация, свойственная государствам 3-4 мира. Нам нужна усадебно-ландшафтная урбанизация. В Германии и США, по большому счету, мы видим непрерывный ландшафт тканевого расселения. Так или иначе, но мы должны к этому стремиться. До 80% населения США живет в собственных домах.

Мне кажется, что параллельно надо сделать две вещи. С одной стороны, выяснять реальные причины нашей демографической катастрофы, с другой стороны, идти на смелые, поддержанные государством, проекты развития страны, которые, в конечном счете, работают на нашу демографию, на качество и количество населения.

Махлай А.А.:

Благодарим Вас, Юрий Васильевич. Переходим к следующему докладу: «Кризис института семьи и социально-демографическая политика России». Докладчик: АНТОНОВ Анатолий Иванович, заведующий кафедрой социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ, профессор, доктор философских наук.

Антонов А.И.:

Спасибо! Я представляю научную школу исторического отмирания многодетности и ослабления потребности семьи в детях. Дело в том, что наша демография, начиная со второй половины 20-го столетия, не является монолитной, и это нормально. Имеются различные точки зрения, но преобладают две научные школы, две парадигмы, в рамках которых ставятся и решаются возникающие проблемы.

Наибольшее распространение в нашей стране получила парадигма прогрессистская, модернистская. В ней рассматривается воспроизводство населения, на мой взгляд, не с точки зрения демографических критериев, а с точки зрения критериев, которые взяты извне и не продуцированы в самой демографии. В этой парадигме сокращение рождаемости признается нормальным и положительным явлением, причем в качестве главной угрозы рассматривается перенаселенность мира и, в связи с этим, любое сокращение рождаемости является средством саморегуляции общественной жизни, которая эту угрозу перенаселенности устраняет. С нами они разговаривают подобным образом: вот вы говорите о вымирании нации и человечества в целом, но по вашим же расчетам это произойдет где-то в середине 22 столетия. И как долго же надо ждать, когда наступит эта ваша депопуляция, это вымирание. Им хотелось бы, чтобы это произошло побыстрее.

Я упрощаю немножко суть наших дискуссий, дебатов, но кроме факта сокращения рождаемости, это единственный факт, который признается в той и иной научной школе, все остальные вопросы не являются общезначимыми, и у нас почти по каждому вопросу, связанному с проблемами продолжительности жизни, смертности, рождаемости, брачности, разводимости возникают разногласия. В конечном счете, это связано с различием трактовок и целей демографической политики.

Наша научная школа ведет свой исток от работ выдающегося нашего советского демографа. К сожалению, демография как была, так и осталась золушкой среди всех социальных наук. А вместе с тем у нас был известный, мировой величины демограф Борис Цезарович Урланис. Он был первым проноталистом среди демографов. Он говорил, что оценка депопуляции с любой точки зрения – нравственной, социальной, психологической, экономической и т.д. как позитивного явления должна быть отвергнута изначально. Демография занимается оценкой населения, в демографии есть точные критерии оценки режима воспроизводства населения, тенденций населения, динамики населения. По этим критериям получается, что те тенденции, которые были видны в середине 20-го столетия по всему миру и по нашей стране, говорили о том, что мир идет к депопуляции. Он написал свою последнюю книгу «Проблемы динамики населения в СССР», издал в 1974 году и редакторы выкинули всю часть его расчетов, которая говорила о прогнозах, что будет с населением СССР в 2000 году и дальше. Книга писалась в конце 60-х – начале 70-х годов, и все прогнозы, которые в ней были, оказались достаточно реалистичными. Все о чем он говорил, оказалось действительно так, но опубликовано это не было. К сожалению, тогда эти негативные тенденции не приветствовались.

Надо сказать, что правительство в нашей стране всегда относилось негативно к демографии. С той только разницей, что за всю историю существования такого бедственного положения демографии, в последние годы правительство наконец-то признало катастрофическими и кризисными оценки, тенденции демографических процессов. Раньше этого не было. До 2005-2006 гг. официальные правительственные оценки положения вещей в стране в плане демографии как кризисного не было. В этом смысле действия нашей научной школы все-таки возымели какой-то незначительный эффект. К сожалению, кроме признания того, что все плохо, правительство дальше не пошло. Меры, которые предпринимаются по избавлению от депопуляции, таковыми назвать нельзя. Это обычные меры небольшого увеличения детских пособий. Еще придумали материнский капитал. Меры такого рода должны ежегодно усиливаться, наращиваться, так как они имеют кратковременный эффект. Эффект они имеют. Они влияют на население, население начинает верить, что правительство действительно пытается что-то сделать в этом направлении. Но, например, размер материнского капитала 366 тыс. руб. Воспользоваться им нельзя, его можно использовать на образование детей, пенсию матери через какое-то количество лет и немного его можно использовать на улучшение жилищных условий. У нас за последние 2-3 года чуть больше 1 миллиона женщин оформили документы и воспользовались тем, что правительство разрешило единовременно взять из этого капитала 12 тыс. рублей. Надо было оформлять около 15-20 документов – это невероятная бюрократическая волокита.

До недавнего времени я был в Совете по национальным проектам и демографической политике. В декабре я выступил с резкой критикой предложения, которые готовились на Госсовете в конце декабря. Президент РФ должен выступить с докладом по проблемам демографии и семьи. Но события на Манежной площади все это скомкали. Говорили совсем о другом. Доклад был подготовлен, причем он был достаточно благодушный. Я его критиковал минут 20-30, после этого меня из этой комиссии Голиковской выкинули.

На том совещании, где выступал Рошаль с критикой, был представлен список демографов, которые не должны были появиться на этом совещании. В том числе там была и моя фамилия. Вот отношение к критике, которая раздается из недр демографии.

Надо сказать, что профессиональная демография у нас отсутствует. У нас нет ни одного ВУЗа, где был бы демографический факультет. Имеется всего несколько кафедр. У нас фактически нет журнала демографического, да, фактически, нет и института. Все люди, которые называют себя директорами институтов – это 10-15 человек. Институт в советском понимании, академическом университете – человек 200-250. Такого института, занимающегося демографией, у нас нет и не предвидится.

Страна вымирает, фактически, с 1992 года. С 1964 года коэффициент рождаемости у нас стал ниже уровня простого воспроизводства. Тогда были сделаны демографические расчеты, показывающие, что через 20-25 лет потенциал демографического роста в структуре только 20 лет сможет обеспечить рост России, что собственно и произошло. В 80-е годы в своей монографии «Социология рождаемости» я в очень завуалированной форме, через цензуру протащил прогноз, сделанный демографом В.Н.Архангельским. Мне удалось напечатать, что в европейской части Советского Союза в 90-е годы начнется процесс депопуляции. Так и произошло. С 1991-1992 года стали депопулировать все бывшие Советские республики. Процесс депопуляции продолжается.

Эти наши прогнозы наложились на резкое изменение политической ситуации в стране. Я не могу согласиться с тем, что депопуляция и весь демографический негатив является результатом всей этой «перестройки». Это все началось еще в советское время. Еще с 1974 года у нас стал расти коэффициент смертности. Советский Союз стал страной, строящей коммунизм, где растет смертность и уменьшается продолжительность жизни. И население, и правительство, и здравоохранение у нас не оказалось готовым к этим тенденциям. У нас не получилось стать воистину профилактическим здравоохранением. Самосохранительное поведение у нас находится в ужасном состоянии. Это самосохранительное поведение, особенно у мужчин, является очень неосторожным, благодушным. Неслучайно женщины, которые у нас более тревожно относятся к своему здоровью, здоровью своих детей, живут сейчас на 12 лет больше (я использую показатель продолжительности жизни при рождении младенцев). Этот разрыв остается колоссальным. Это связано с тем, что и по показателю жизни женщин мы отстаем от Японии почти на 10 лет, а мужчин – на 16-17 лет.

Последняя тенденция – средняя продолжительность жизни мужчин была 59 лет, теперь – 63 года. У женщин – 74 года «с хвостиком». Наметились позитивные изменения. Депопуляция на 2 % зависит от смертности, на 90 % зависит от сверхнизкой рождаемости. Поэтому споры нашей научной школы с руководителями Минздрава заключается именно в этом. Минздрав пытается ликвидировать депопуляцию методами борьбы со смертностью. Главная задача, чтобы снизить депопуляцию, надо резко повысить рождаемость. Причем если у нас 5,8% семей – это семьи с тремя и более детьми, то нам надо, чтобы страна не вымирала, чтобы мы достигли воспроизводства населения – 60% семей с тремя и более детьми. Сейчас у нас даже 6% не набирается. В США и Европе 12-13% семей многодетных. Сейчас многодетными называют семьи с тремя детьми, хотя раньше многодетными называли семьи с семью и более детьми. В настоящее время нам, чтобы быстрее ликвидировать депопуляцию, нужно гораздо больше собственно многодетных семей с пятью и более детьми.

К сожалению, мне в последнее время пишут, так как я связан с ассоциациями многодетных семей, что наметилась ужасная бюрократическая тенденция. Правительство поставило семью в тяжелые материальные условия. В 90-е годы мы были единственной страной в мире, где оба работающих родителя в бюджетной системе могли оказаться за пределами бедности, скорее даже нищеты. У нас были очень низкие показатели в этом отношении. Естественно, полребенка нельзя было в этих материальных условиях содержать. Благодаря садово-огородной активности российских семей, удалось как-то выкарабкаться. Мне приходилось несколько раз выступать по радио и по телевидению с Я.М.Уринсоном, министром экономики гайдаровским. Е.Т.Гайдар на эти вопросы не обращал внимания и не отвечал на них. Два раза публично я задавал эти вопросы и Е.Т.Гайдару. Он на эти вопросы не отвечал. Я.М.Уринсон ответил, что когда проходила гайдаровская «шоковая терапия» о демографии и семье они вообще не думали и такой задачи перед собой они не ставили. Семьи взяли все на себя, домашние дела и т.д. Все эти дела не учитываются. Это не имеет материального выражения, но именно это спасло страну. Я.М.Уринсон это признал. Только этот домашний бесплатный труд вынес эту «шоковую терапию» и позволил стране развиваться дальше.

Мы мало уделяем внимания истории положения семьи в стране. У нас благодушное отношение к семейным процессам. Негативное отношение к семье наблюдается и у нынешних министров и руководителей, которые напичканы этими советскими стереотипами. В отношении семьи и демографии правительство наше и правящая элита один к одному восприняла эти негативные советские установки. Для меня оказалось удивительным, что признали катастрофичность развития демографических процессов.

Мы должны прекрасно понимать, что семья находится в совершенно унизительном положении по сравнению с остальными институтами общества. Когда говорят о кризисе института семьи, говорят совершенно о других вещах. Главное – это неравенство института семьи по сравнению с институтами государства и другими институтами. Семья эксплуатируется нещадно, как содержанка. Семья обслуживает все социальные институты.

Если вы решили создать рыночную систему и рыночное общество, то будьте добры поставить взаимоотношения между институтом экономики и народного хозяйства, которое возглавляет правительство на рыночные рельсы. Семья производит продукт. Ежегодно поставляется новая рабочая сила и совершенно бесплатно передается всем социальным институтам во главе с государством. Ничего взамен семья не получает. Где тут рынок? Тут сохраняются совершенно допотопные отношения. Жуткий патернализм. Никакой Гайдар никогда не додумается, что государство должно платить семье за продукт производства, за новые семейные поколения. Пока ребенок маленький, «полуфабрикат», он никак не интересует государство. Когда он становится готовой рабочей силой, тут же появляются вояка, банкиры, бизнесмены. Они все нуждаются в молодой рабочей силе. Семья взамен ничего не получает. Рыночные отношения игры в отношении семьи не исполняются. Поэтому мы требуем от этого правительства, которое провозгласило себя рыночным, рыночных отношений. Мы требуем профессионального родительства. Если государство нуждается в людских ресурсах, по нашим прогнозам, и ничего для этого не делает, то в России остается 42 млн. людей в 2080-м году. Причем самый страшный период России предстоит в 2020-2030-е годы. То, во что не хотят верить министры. М.Ю.Зурабов очень начальный человек. Такая же упрямая и невежественная в демографическом смысле Т.А.Голикова. Они слушают, кивают головой, но продолжают давать лжеинформацию во все средства печати, радио и телевидение, о том, что у нас все хорошо с демографией.

Произошел временный рост коэффициентов, но рост коэффициентов демографии никогда не является показателем роста интенсивности рождаемости. Например, вы возьмем показатели смертности в Таджикистане и Японии, где самый высокий уровень жизни. Мы увидим, что коэффициенты смертности у них достаточно близки. Это означает грубость общих демографических коэффициентов. Это значит, что смертность и интенсивность одинаковая? Нет, просто в Таджикистане очень молодая структура. От 1 года до 15 лет молодое население не вымирает. Поэтому общий коэффициент смертности к общему населению оказывается низкий, хотя продолжительность жизни в Таджикистане намного ниже, чем в Японии. Коэффициенты общие «грубят», как и коэффициенты рождаемости. Это «грубые» коэффициенты. Министры здравоохранения должны не только принимать клятву Гиппократа, но и сдавать экзамены по демографии, чтобы понимать, как работать с этими коэффициентами.

Последнее, что я хочу сказать – наше предложение по поводу профессионального родительства; по поводу отмены двойного налогообложения семьи, где работают отец и мать; наше предложение по поводу общего налогообложения, которое учитывает количество детей в семье; наше предложение по поводу пенсионного обеспечения. Все это сформулировано, высказано и лежит в соответствующих кабинетах. Я не знаю, будет ли это принято во внимание. Главная задача нашей научной школы и наше предложение по поводу ликвидации депопуляции заключается в том, чтобы попробовать это профессиональное родительство. Однако, это только экономическая сторона дела. Самое главное, что не учитывается ни населением, ни правительством, ни общественными организациями – что 94% нашего населения – это население малодетное. В основном однодетное и двухдетное. Проводя эту политику, мы имеем дело с населением, которое уже сделало свой выбор. Оно хочет иметь одного, максимум, двух детей. У населения нет потребности в трех детях. Очень многие заблуждаются, что улучшая материальное положение, мы сразу повышаем и потребность в детях. Это не происходит ни в Европах, ни в Америках. Потребность в трех-четырех детях везде исчезает. Главная задача нашей страны: как сделать так, чтобы опять возродилась потребность в трех детях? Новая современная демография предлагает меры, чтобы мы сфокусировали наше внимание на подрастающих поколениях. Мы, демографы, производим измерения репродуктивных установок среди мальчиков и девочек, начиная с начальных классов школы. Мы видим, что будущее рождаемости зависит от нынешних мальчишек и девчонок. Задача в формировании потребности в детях – это задача, направленная на изменение репродуктивных ориентаций подрастающих поколений. Это совершенно другая задача. Правительство думает только о повышении пособий, материальных условий жизни. Как повлиять на жизненные ценности населения? Это очень сложная задача. Это нравственная задача, требующая мировоззрения всего населения. Это задача административными органами не ставится и не воспринимается, когда такого рода предложения идут от науки. Спасибо!

Blog

Фонда Розы Люксембург (Берлин, фрг) Информационный сборник составлен по стенографическому отчет