Различные статьи последних лет

Вид материала

Документы

Содержание Заготовили хлеба (кулей) в Николо-Берёзовке к навигации 1881 г.

Подобный материал:

• Различные статьи последних лет, 2166.86kb.
• Информационно-библиографический отдел Новосибирск: в поисках имиджа Библиографический, 546.41kb.
• Различные подходы к кризису развития, 155.87kb.
• Особенности изучения России 90 х гг. ХХ в в западной историографии, 70.25kb.
• Землетрясений с определенностью можно утверждать, что исследованиями последних десятилетий, 155.53kb.
• Консерватизма на протяжении последних десяти лет разрабатывается достаточно активно, 650kb.
• Статьи Натальи Сухининой, публиковашиеся газете «Семья» в течение последних пяти лет,, 893.02kb.
• А. самсонова: Сегодня ведем программу "Лукавая цифра", как, впрочем, и всегда. Исегодня, 317.59kb.
• Вэфире канала Кинопоказ hd 1 все лучшее из мира зарубежного остросюжетного кино последних, 37.17kb.
• Людмила Владимировна Матвеева в течение последних лет работает над темой педагогического, 8.47kb.

IV.


Опубликовано: Роднов М.И. Из истории хлебной торговли в Среднем Прикамье (Николо-Берёзовка во второй половине XIX в.) // Крестьянство в российских трансформациях: исторический опыт и современность: Материалы III Всероссийской (XI Межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья (Ижевск, 17–19 октября 2010 г.) / Отв. ред. Г. А. Никитина / УрО РАН, УИИЯЛ, ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет», ГОУ ВПО «Ижевская государственная сельскохозяйственная академия». Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2010. С. 358–363.


стр. 358:М.И. Роднов

Из истории хлебной торговли в Среднем Прикамье

(Николо-Берёзовка во второй половине XIX в.)


Во второй половине XIX в. в Среднем Прикамье сложилось несколько центров хлебной торговли, куда поступала сельскохозяйственная продукция из Вятской, Пермской и Уфимской губерний и откуда она вывозилась речным транспортом. На правобережье Камы крупнейшими хлеботорговыми центрами являлись Сарапул и Каракулино. Например, в Сарапуле в 1860-е гг. в основном закупали рожь, ржаную муку, овёс и семя, в небольшом количестве горох, ячмень и крупы. Кроме мелочной торговли для местного потребления больших размеров достигла оптовая (вывозная) торговля хлебом. В основном хлеб сплавлялся вниз по Каме и небольшие партии предназначались «для снабжения заводов Ижевского, Воткинского, Михайловского и для снабжения Чердынского каравана». Хлеб скупали как на городском базаре, так и в соседних деревнях. Кроме того, для вывоза товар приобретался «от мелочных скупщиков на соседних пристанях: Берёзовской, Каракулинской, Вятских и Чегандинской». В 1863 г. объём вывозной (оптовой) торговли хлебом в Сарапуле определялся в 576 700 руб. из общей величины в 1 599 700 руб.¹, или 36% от всей стоимости оптовой торговли в городе.

Немного ниже по течению на правобережье Камы лежало большое село Каракулино, также стягивавшее значительные массы хлеба с округи. Современник отмечал в 1857 г., что «в Каракулине до 400 домов, между которыми есть много хороших, но все, почти, деревянные. Жители исключительно занимаются торговлей и потому народ зажиточный; крестьяне этого селения зимою занимаются извозом, а весною – грузят суда на стр. 359: Каракулинской пристани, которых грузится иногда до 200, и преимущественно хлебом разного вида, а также, льняным семянем и лесными изделиями». Рожь и ржаная мука отправлялись в Нижний Новгород, Рыбинск «и частию в Астрахань». Всего хлеба грузилось в Каракулино на 254 420 руб.¹

А на левом берегу Камы, в административных границах Бирского уезда Уфимской (до 1865 г. Оренбургской) губернии находилась единственная крупная хлебная пристань – село Николо-Берёзовка, остальные маленькие пристани специализировались на отгрузке леса. Между камскими притоками – речкой Буй и устьем Белой больше не было удобного места для пристани, почему ещё в начале XVII в. уже существовало старинное русское село «Николское, что на Берёзовке»². Сюда поступал хлеб со всей западной части обширного Бирского уезда, вплоть до (примерно) реки Быстрый Танып, по которой весной также сплавлялся хлеб в баржах. Заболоченная пойма устья Белой являлась своеобразной границей, отделявшей Николо-Берёзовский хлебный рынок от более южных волостей, хлеб из которых поступал на прикамские (Дербёшки, Мензелинск, Набережные Челны) и нижнебельские пристани (Азякуль, Чуганак и др.). В своём обобщающем исследовании выдающийся русский географ В.П. Семёнов-Тян-Шанский для начала XX в. выделял особый Касёвский экономический район (русское село Касёво лежало рядом с Николо-Берёзовкой, сейчас это город Нефтекамск)³, включавший как раз западные волости Бирского уезда.

Основным центром заготовки и вывоза хлеба, транспортными «воротами» всей этой округи являлась Николо-Берёзовка. И.Д. Сапожников отмечал, что в с. Берёзовка (Никольское) в 1864 г. принимали товар 16 судов, в 1865 г. – 20, в 1866 г. – 15. «Здесь грузятся преимущественно лесные изделия, а также хлеб»⁴. В 1870 г. с Берёзовской пристани на Каме вывезли 906 тыс. пуд. всех товаров на 451,8 тыс. руб., с Сакловской – лишь на 302 руб. В 1874 и 1875 гг. с Усть-Буйской пристани отправили грузов на 9 и 14 тыс. руб., Сакловской – на 3 и 1 тыс. руб. Оборот же Берёзовской пристани исчислялся в 384 и 522 тыс. руб. В 1874 г. здесь казанские купцы заготовили 119 450 четвертей хлеба, в 1876 г. – 118 850 кулей⁵.

В 1874 г. газетный корреспондент Я.С. Пономарёв прислал статью «Село Берёзовка», где подробно охарактеризовал условия местной торговли. «Берёзовская пристань, в течении сорокалетнего с небольшим периода (с 1830 по 1874-й год) получила неожиданно такое огромное развитие, что из числа бывших здесь прежде, не более десяти амбаров, устроилось теперь с лишком двести притворов, т. е. во многих огромных корпусах устроено по нескольку дверей. Сложенными в них разными товарами, как равно скупленными купцами прямо с возов от вольных продавцов на пристани, в продолжение навигации минувшего 1873 года, здесь грузилось и догружалось до сорока судов. Из них были: баржи, приведённые пароходами и сплавленные с верху по реке Каме; машинные подчалки, коломенки, барки и полубарки, принадлежащие почти все вообще купцам иногородним, так как из местных торговцев, имели свои суда только двое: купец Мелочалов и торгующий на временном праве купца, Уманский крестьянин Чапурин».

Вывозилось из Николо-Берёзовки много хлеба и лесных изделий «по приблизительно собранным из под руки сведениям», в том числе «ржи и гречи зерном в насыпи – до 35000 пудов». Далее, – продолжал Я.С. Пономарёв, – «вся же стоимость груза составляла сумму 1 228 965 руб. Товар и суда принадлежали купцам и торговцам нижеследующих фирм, и именно: Тихомирову 3 судна, Севастьянову 2, Решетникову 2, Груздёвым 1, Ве стр. 360: ликанову 2, Сорокину 1, Кокурину 1, Сироткину 1, Надгринскому 1, Беляеву 1, Шабалину 1, Прошевым 1, Стахеевым 1, Овсянникову 1, Заверткину 1, Мироновым 1, Шельшину 1, Чикину 1, Чапурину 1, Мельчикову 2 и Софронову 1. Затем 6-ть барж, приведённых сюда пароходами, осенью 1873 и 1872 года поставлены на зимовку, для нагрузки в них товара весною 1874 года. Из них три принадлежат купцу Черных; одна братьям Груздёвым и две – Рахманову. Навигация 1873-го года началась в первых числах апреля, а окончилась в последних октября»¹.

По 1870-м гг. имеется интересный источник, показывающий как объёмы заготовки хлеба, так и состав предпринимательского социума в Николо-Берёзовке. В издававшейся в Казани коммерческой газете – «Казанский биржевой листок» – регулярно помещались сведения из Николо-Берёзовки: краткие сообщения корреспондента, а также итоговые данные по навигациям, собиравшиеся казанским биржевым комитетом. Так, в 1878 г. на Берёзовской пристани закупили хлеб (в четвертях, скорее всего в 9 пудов) Тихомиров (4500 четвертей ржаной муки и 300 овса), Севастьянов (2000 ржаной муки, 1000 овса, 5250 крупы ядрицы, 1750 гречки обыкновенной, 2000 льняного семени), Дедюхины (3350 муки, 450 овса, 4100 ядрицы, 2200 гречки, 200 семени), Мельчаков (3500 муки, 550 овса, 200 ядрицы, 1000 гречки), Хохряков и Навалихин (по 1000 муки), Шитов (1100 ядрицы, 600 гречки), Груздёв (500 муки, 500 овса, 350 ядрицы, 250 гречки). А всего на пристани Николо-Берёзовки в 1878 г. было закуплено 15 850 четвертей ржаной муки, 2800 овса, 12 800 крупы ядрицы, 5800 гречки обыкновенной и 2200 льняного семени). «Из этого количества лишь мука Хохрякова и Навалихина назначена к отправке в Чердынь, остальное же всё в Рыбинск». На соседней Сарапульской пристани скупали хлеб Шитов и Дедюхин, на Каракульской – они же, а также Тихомиров и Мелчаков². В сентябре 1878 г. корреспондент сообщал из Берёзовке: «Под осенний груз на нашей пристани стоят пять небольших баржей для отправки вверх, но грузка их замедлилась недолго, потому что грязь остановила вовсе возку хлеба с мельниц, с которых он был продан для отправки в баржах»¹.

К открытию навигации 1879 г. на Берёзовской пристани было заготовлено (видимо, кулей примерно в 9 пудов) Севастьяновым – 12 000 ржаной муки, 12 600 гречневой крупы ядрицы и 7000 крупы гречневой обыкновенной, Тихомирновым – 4300 муки, Братьями Дедюхиными – 9200 муки, 300 ржи (в зерне), 1850 овса, 8200 ядрицы и 4440 гречки обыкновенной, Мельчаковым – 3000 муки, 4000 ядрицы, 2000 гречки, Хохряковым – 5000 муки, 250 ржи, 500 овса, Братьями Груздёвыми – 1400 муки, 3000 ядрицы, 1300 гречки, Навалихиным – 3000 муки, 400 овса, 200 ядрицы, 100 гречки, Шитовым – 800 ядрицы, 400 гречки, Великановым – 2000 муки и разными торговцами – 6000 муки, 1000 овса, 200 ядрицы. Итого из Николо-Берёзовки вывезли 45 900 кулей ржаной муки, 550 ржи в зерне, 3750 овса, 29 000 ядрицы и 15 240 гречки обыкновенной².

Местный корреспондент регулярно отправлял в Казань заметки, что в конце апреля вниз «к Рыбинску» ушли суда Тихомирновой, Севастьянова и братьев Дедюхиных³. А в конце октября 1879 г. «со здешней пристани отправлено к Рыбинску всех баржей с грузом: бр. Воронковых 4 баржи за пароходом Орлова 160 000 п. ржи насыпью; казанской Тихомирновой в 2 баржах Сироткина и Вяхирева до 80 000 п. муки ржаной в кулях и насыпью; М-ва в 2 баржах Решетникова и Шитова до 80 000 п. ржи насыпью; бр. Дедюхиных в 2 баржах до 100 000 п. ржи и муки ржаной; Решетникова 48 000 п. насыпью… Всего же отправленного отсюда хлеба здешние хлебопромышленники насчитывают до стр. 361: 600 000 пудов. На зимовку поставлено здесь: под груз Севастьянова 1 баржа Решетникова, под груз Дедюхиных 2 баржи Сироткина и для груза Воронковых 2 баржи Орлова. По случаю мелководья в Каме, судопромышленники и пароходчики потерпели убытки ныне»⁴.

В 1880 г. на Берёзовской пристани закупали хлеб (в кулях) Севастьянов (10 000 муки ржаной, 10 000 ржи, 21 000 крупы гречневой), Воронков (6500 муки, 28 000 ржи, 2500 овса), братья Груздёвы (1000 муки, 6000 ржи, 500 овса, 4500 гречки), торговый дом Дедюхиных (5000 муки, 5500 ржи, 800 овса, 7550 гречки), Тихомирнов (4500 муки, 7500 ржи, 1000 овса, 3000 гречи), Мельчаков (8500 муки, 1700 ржи, 1000 овса, 4750 гречи), Н.И. Ушков (3000 муки, 1200 ржи), Решетников (1600 муки, 4800 ржи, 600 овса), разные лица (2000 муки, 1500 овса). А всего весной 1880 г. из Николо-Берёзовки отправили 42 100 кулей ржаной муки, 64 700 зерновой ржи, 7900 овса и 40 800 гречки. В эту же навигацию на Сарапульской и Каракулинской пристанях закупали хлеб А.Т. Шитов, Котков, Н.П. Пастухов, торговый дом Дедюхиных, И.А. Дедюхин, Башенин, Смагин, Колчин, Зайцев, И. Зылев, Минков, Лаврентьев и разные лица¹. То есть, лишь торговый дом Дедюхиных работал одновременно на этих пристанях, николо-берёзовское бизнес-сообщество отличалось от соседних вятских центров торговли.

А корреспондент уточнял второго мая: «Грузка хлебов на нашей пристани началась 19 апреля и по сие время ещё продолжается. Замедление вышло по случаю поздней весны за неприбытием пароходов и баржей. Нагружены лишь те баржи, которые были здесь на зимовке, к отправке же последовала пока лишь баржа бр. Воронковых с 6000 кул., с пароходом Орлова. Грузят теперь у нас: 2 баржи Дедюхины, ржи, муки и крупы до 22 000 кул., 2 баржи Решетникова с поставкой Севастьянова, 1 баржу Аристова с хлебом Мельчакова и другую – с хлебом Севастьянова, 2 баржи Шульшева с хлебом Воронковых, 1 баржу Сироткина с хлебом Тихомирновых… 2 подчалка с мукой для низовых городов Залогина»².

Важную информацию находим за 1881 г., в газете разделили хлеботорговцев Николо-Берёзовки, выделив посторонних (см. табл. 1).


Таблица 1

Заготовили хлеба (кулей) в Николо-Берёзовке к навигации 1881 г.

	Ржи	Муки	Овса	Крупы ядро		Крупы обык.
Севастьянов	3000	4000	1000	12 000		10 000
Дедюхин	2000	3200	1000	6000		5000
Тихомирнов	3000	4000	1000	1000		1000
Мильчаков	1000	3000	3500	1000		100
В.С. Хохряков	500	500	500	–		–
Навалихин	500	500	500	–		–
Г.С. Хохряков	500	500	–	–		–
Ярыгин	–	1000	–	–		–
Посторонние:
Воронков	3250	–	2300		3000	2200
Груздёв	–	3000	–		5000	4000
стр. 362: Певзнер	–	1700	–		2500	2500
Шашин	4230	3800	–		–	–
Алафузов	–	5000	–		–	–
Залогин	–	1000	–		–	–
Прядильщиков	–	1500	–		–	–
Актази	–	1000	–		–	–
Всего	17 980	33 700	9800		32 500	26 200

Таблица составлена по: Казанский биржевой листок. 1881. 30 апреля.


В конце XIX в. Николо-Берёзовка представляла достаточно своеобразный рынок, где доминировал круг фирм и хлеботорговцев, видимо, хорошо знавших местные особенности, имевших тесные деловые контакты со здешними мелкими скупщиками, поставщиками партий зерна и муки. Сравнение с ситуацией в начале XX в. (1913 г.) показывает, что по мере роста объёмов товарооборота, а в 1913 г. из Николо-Берёзовки только в Рыбинск было отправлено 1,9 млн пуд. хлеба¹, на этот рынок приходят достаточно крупные корпорации (Стахеев, Дрейфус), но своё значение местный бизнес не утратил. Обращает внимание определённая «дистанция» с Сарапулом и Каракулино, скорее всего, успеха добивались те хлеботорговцы, которые имели налаженные связи с поставщиками зерна (крестьянами, мелкими перекупщиками) из своих уездов. И в дальнейшем, в начале XX в. Николо-Берёзовка оставалась важнейшим центром хлебной торговли, хотя уфимское земство не имело надёжной информации с этого, наиболее удалённого для него, рынка. Например, возглавлявший уфимскую статистику М.П. Красильников привёл данные по Николо-Берёзовке (свыше 3 млн пуд. вывозившегося хлеба, или 12,45% по губернии)². Государственный банк в 1911 г. планировал возвести элеватор в Николо-Берёзовке на 500 тыс. пуд. (вывоз отсюда определялся в 2261 тыс. пуд.)³.

В заключение отметим, что сведения о масштабах хлебной торговли во второй половине XIX и в начале XX вв. на пристани Николо-Берёзовки показывают (косвенно) размеры сельскохозяйственного, почти исключительно крестьянского (помещиков в округе было единицы) производства и подтверждает более ранние наблюдения, что именно в приречных волостях вдоль больших судоходных рек (Камы и Белой) материалы статистических исследований указывают на достаточно высокий уровень товарного (предпринимательского) хозяйства у местных крестьян всех национальностей, постепенно переходивших под влиянием устойчивого спроса на зерно к целенаправленному выращиванию хлеба на продажу, более активное разрушение старого полунатурального патриархального хозяйствования.


V.

Опубликовано: Роднов М.И. Пространство региональной прессы Южного Урала (конец XIX – начало XX вв.) // Пятые Большаковские Чтения. Культура Оренбургского края: история и современность: научно-образовательный и культурно-просветительный альманах / Науч. ред. С.В. Любичанковский / Поволжский филиал ИРИ РАН, Мин-во образования и науки РФ ОГПУ, Администрация города Оренбурга. Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 2011. С. 387–391.


стр. 387:

Пространство региональной прессы Южного Урала

(конец XIX – начало XX вв.)

М.И. Роднов

доктор исторических наук


И в XIX и в XXI вв. развитие исторической науки в России определяется усилиями исследователей по привлечению новых источников, судьба которых складывалась по разному. Например, в советскую эпоху на «втором» плане оставалась периодическая печать Российской империи, если материалы, помещаемые на страницах региональных газет, не вписывались в сугубо негативный «образ» царского самодержавия. Кроме того, в провинции комплекты местных газет часто просто отсутствуют. Ситуация меняется в последние годы к лучшему, историки приступили к анализу южно-уральской прессы¹. Но при изучении местной периодики нельзя ограничиваться только «своими» газетами, крайне интересно и важно выявлять информацию о «своём» регионе в изданиях соседних городов (как и в центральной прессе)².

Каждая газета имела как бы собственное пространство, откуда собиралась корреспонденция и на котором она распространялась. Из одних изданий читатели регулярно узнавали о событиях в соседних губерниях, в других подобная информация отсутствовала. Это зависело от статуса газеты (государственная или частная), географического положения и позиции редакции. Комбинация этих трёх основных факторов определяла своеобразие издания.

Казённый еженедельник «Уфимские губернские ведомости» относился к газетам, которые практически вообще «не выходили» за свои административные границы. Исключение составляла «часть официальная», где о обязательном порядке публиковались объявления о торгах, розыске лиц и т.п., а также официальная информация, в том числе и по соседним губерниям. Но в «неофициальной части» о событиях в сопредельных регионах почти ничего не сообщалось, на что влиял, во-первых, сам статус казённого губернского издания, перед редакцией которого ставилась задача освещать стр. 388: жизнь только своего края. И чутко прислушивавшийся к указаниям сверху бессменный (с 1865 по 1897 гг.) редактор неофициальной части «Уфимских губернских ведомостей» Н.А. Гурвич чётко следовал этим курсом. Лишь когда в 1894 г. уфимский официоз стал ежедневной газетой, среди регулярных перепечаток от Северного (Петербургского) телеграфного агентства стали «мелькать» заметки из российской провинции. Ни собственных корреспондентов, ни какого-то иного сотрудничества с прессой близлежащих городов у редактора Н.А. Гурвича не заметно. Собирая, например, коммерческую информацию о торговле на пристанях реки Белой, Н.А. Гурвич не использовал (не знал?) аналогичные и гораздо более точные сведения «Казанского биржевого листка».

С моей точки зрения, здесь большую роль сыграл географический фактор. Уфа находилась в центре большой по территории Уфимской губернии, на значительном удалении от всех соседних крупных городов. Редакция «Уфимских губернских ведомостей» даже не смогла охватить корреспондентской сетью и наладить поступление информации со всего собственного региона. Существовали своеобразные «белые пятна» на карте края, откуда на страницах «ведомостей» заметочки появлялись очень редко. В первую очередь, такой «terra incognita» оставалась южная часть Уфимской губернии, Стерлитамакский уезд. И лишь с появлением регулярного пароходного сообщения по реке Белой (1860-е гг.) и постройкой железной дороги (1888 г.) в «губернские ведомости» стали приходить статьи с пристаней, станций и уездных городов (Бирска, Златоуста, реже – Белебея). Любопытно, но из наиболее изолированного от Уфы Мензелинского уезда, благодаря исторически сложившемуся здесь более высокому культурному уровню, тоже поступало немало сведений¹. И это при том, что редактор Н.А. Гурвич, будучи сам известным краеведом, всегда старался максимально широко публиковать текущую (статистическую и пр.) информацию с мест.

Изучение газетных подшивок за 1880–1890-е гг. по соседним казённым «Оренбургским губернским ведомостям» открывает несколько иную картину². При схожести ситуации, что естественно для официоза, помимо широкого освещения ситуации в самой Оренбургской губернии, местная пресса «заглядывала» и в Уфимскую губернию. Более того, можно допустить, что в «пространство» её входила южная часть сопредельного региона (Стерлитамакский уезд), так как Стерлитамак лежит примерно на одинаковом удале стр. 389: нии от Уфы и Оренбурга и связан был с обоими только гужевыми трактами. Эту гипотезу подтверждает частная пресса. Так, в газете «Оренбургский листок» выходит большая статья «Село Васильевка» Стерлитамакского уезда¹.

Вообще к началу 1880-х гг. количество информации из Уфы в оренбургской прессе было достаточно значительным. Видимо сказывались исторические воспоминания о единстве недавно общей (до 1865 г.) Оренбургской губернии, в образованных слоях общества ещё сохранялся интерес к жизни бывшей гражданской столицы Оренбуржья – Уфы. Повлияла и деятельность занимавшего пост редактора неофициальной части «Оренбургских губернских ведомостей» в 1881–1883 (с перерывами) краеведа-историка Р.Г. Игнатьева, долгие годы проживавшего в Уфе². Некоторые уфимские корреспонденты даже специально готовили материал для оренбургской прессы. Так, некий «Буква Люди» отправлял в «Оренбургский листок»³ критические заметки, которые так и выходили под заголовком «Из Уфы». Другой (?) корреспондент – Граматухин – сообщал весной 1880 г. о «жалкой участи древнейшего храма Уфы, (построен в 1606 г.), бывшего смоленского собора, теперь убогой приходской церкви св. Троицы»⁴. В номере за 25 мая 1880 г. «Оренбургский листок» помещает объёмную перепечатку из газеты «Современные известия» о событиях в Уфе. На страницах названного издания публикуются заметки из Златоуста⁵, материал Н.А. Гурвича о племенном составе населения Уфимской губернии в 1878 г. (№ 34 за 1880 г.), «Буква Люди» в номере от 14 сентября повествовал об ужасах в уфимской ночлежке за Троицкой церковью, встречались и другие публикации.

Нельзя не отметить позицию редактора-издателя «Оренбургского листка» И. Евфимовского-Мировицкого, который изо всех сил поднимал читательский интерес к первой на Южном Урале частной газете. Однако поступление уфимской информации было нестабильным, что зависело, скорее всего, от личных контактов. Например, если в 1881 г. в «Оренбургском листке» появилось лишь несколько уфимских заметок, то в 1879 г. их число значительно возросло, а в 1883 г. – ни было вовсе. В 1884 г. «листок» поместил некролог на смерть Михаила Владимировича Лоссиевского, краеведа и бывшего сотрудника «нашей газеты», скончавшегося в Уфе 2 стр. 390: ноября¹, в 1885 г. – проинформировал о кончине уфимского муфтия Тевкелева² и торжествах в Уфе по поводу будущего строительства железной дороги³.

Можно предположить, что опубликованные в Оренбурге критические корреспонденции об уфимской жизни начала 1880-х гг. не понравились тамошним властям, которые могли уведомить об этом соседнюю администрацию. Поверхностный анализ отдельных подшивок оренбургской прессы 1890-х гг. показывает резкое сокращение уфимской информации. Возможно, забывались исторические предания о когда-то существовавшей «большой» и единой Оренбургской губернии, а транспортные коммуникации Оренбурга очень рано (с 1877 г., после постройки железной дороги) переориентировались на Самару, с которой устанавливались всё более тесные экономические, административные, социокультурные, личностные контакты. А далёкая Уфа, до которой нужно добираться «ужасным» гужевым путём становилась всё более отдалённой и неинтересной читающей оренбургской публике. При этом необходимо обратить внимание историков и краеведов на очень большое количество публикаций в оренбургской прессе конца XIX в. о башкирах и территории современного южного Башкортостана.

На газетном рынке Среднего Поволжья и Урала на рубеже XIX и XX вв. появлялись издания, аналогов которым сейчас практически нет. Они изначально стремились выйти за рамки своих административно-географических границ, расширить своё «пространство», «вторгаясь» на рынки соседних губерний. Таким путём редакторы стремились увеличить количество подписчиков-читателей и повысить рентабельность своих изданий. Подобные межрегиональные газеты выходили в крупнейших городах (Казани, Екатеринбурге, Самаре), имевших хорошую транспортную связь с сопредельными регионами и претендовавших на роль своеобразных провинциальных «столиц».

Особенно ярко это видно на примере «Самарской газеты». Выходившее с 1884 г. издание изначально являлось типичной местной газетой, где изредка «всплывали» статьи на несамарские сюжеты. Ситуация резко изменилась с постройкой в 1888 г. Самаро-Златоустовской железной дороги до Уфы. Теперь в этом большом многостраничном издании (в каждом номере!) просто огромную по объёму площадь отводили под информацию из всех соседних городов и губерний. В приглашении к подписке на новый год редактор-издатель «Самарской газеты» С.И. Костерин прямо провозглашал: «Газета ставит своей задачей – быть верным отражением интересов Поволжья, стр. 391: Уфимского и Оренбургского края… Особенное внимание газета уделяет Уфе, Оренбургу, Симбирску, Челябинску, Бузулуку, Сызрани и другим более крупным центрам распространения газеты»¹.

То есть «Самарская газета» в эти годы в такой же степени являлась и уфимской, и оренбургской газетой (в электронном виде подшивку этого издания можно увидеть в Самарской областной библиотеке), на неё трудилась целая сеть корреспондентов по всему Южному Уралу. Историк и краевед из Оренбуржья найдёт в «Самарской газете» огромное количество разнообразной информации, подсчёт только уфимских заметок за 1897–1898 гг. показывает, что они появлялись чуть ли не ежедневно. А ещё Н. Неверов вёл рубрику «Письма из Белебея», шли заметки из Златоуста, Давлеканово, Мензелинска, где трудился некий П. Мензелинский, и т. д. При этом необходимо учитывать цензурную составляющую. Самарский цензор наверняка легко пропускал критически-разоблачительную информацию о каких-то уфимских или оренбургских злоупотреблениях, которые местные цензоры побоялись бы разрешать к публикации, чтобы не вступать в конфликт с местными элитами. Это делает сведения газет из сопредельных регионов ещё более интересными.

В целом нужно признать, что материалы региональной периодики Российской империи до сих пор ещё слабо вовлечены в научный оборот, хотя здесь сокрыты огромные пласты ценнейшей информации. А при работе с этим историческим источником нужно обращать внимание не только на сугубо местные издания, но и на прессу сопредельных территорий, а также – на столичные газеты, в которые нередко отправляли разнообразную корреспонденцию жители российской глубинки.