Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   63

денциям дарвиновского и последарвиновского естествознания, стремил-

ся выявить философский смысл понятия "борьба за существование" -

оно в ранних произведениях и стало для него синонимом формулы

"воля к власти". Мыслитель отверг свойственное идеалистическим сис-

темам "возвышенное" и тем самым оторванное от жизни толкование


мира, познания и науки. Надо отметить, что в более поздних произведе-

ниях Ницше стал полемизировать с дарвиновской теорией "естествен-

ного отбора", особенно резко возражая против тезисов о выживании

"наиболее приспособленных" и о лестнице видов как носителей про-

гресса. Человек как вид не означает прогресса по сравнению с живот-

ными. Как особый вид человек также не прогрессирует ("Воля к влас-

ти". Афоризмы 685, 684-111 и др.).


В учении Ницше получила негативную оценку концепция "двух ми-

ров", свойственная многим течениям философии, для которых реаль-

ный мир жизни заведомо несовместим с "миром для нас", получаемым

благодаря научным и философским конструкциям. На деле, утвержда-

ет Ницше, мир жизни един, целостен, причем он вечен, что не означает

его стабильности, а напротив, предполагает вечное течение, становле-

ние, возвращение. К этому исходному представлению о мире философ

считает необходимым приспособить трактовку познания, истины, науки.


Истину, учит Ницше, следует понять как орудие жизни, приспособ-

ления к действительности, а познание (кстати, тут получает последо-

вательное развитие давняя формула философов и ученых: "знание -

сила") - как орудие власти. Чем доказывается истина? - спраши-

вает Ницше и отвечает: полезностью, удовлетворенной потребностью, а

значит, усилившейся властью над природой и другими людьми. Отсюда

для Ницше следует вывод: не пренебрегая выгодами познания и науки,

следует отказаться от созданного философией нового вре-

мени культа науки и научной истины, который стал почти все-

общим для философии и культуры. "Не существовало доселе еще ни

одного философа, под руками которого философия не превращалась

бы в апологию познания... Все они тиранизированы логикой, а логика

есть по своему существу оптимизм", - пишет Ницше в работе "Чело-

веческое, слишком человеческое"". Беда в том, что в результате возве-

личения науки, познания, логики, их доминирования над жизнью чело-

вечество получило не одни только преимущества. По видимости став

более сильным, оно оказалось и во многих отношениях более слабым и

беспомощным. Мир - в результате "упорного процесса науки" - явился

нам как итог "множества заблуждений и фантазий, которые постепенно

возникли в общем развитии органических существ, срослись между

собой, и теперь наследуются нами как скопленное сокровище всего

прошлого - ибо на нем покоится ценность нашей человечности".


Несовпадение двух миров - реального мира жизни и мира челове-

ческого - есть только одно из проявлений тирании познания и науки.

Но и из него вытекает, согласно рассуждениям Ницше, немало пагуб-

ного для человека и самого мира. Человек трактует мир как подчинен-

ный законам чисел - и заблуждается, ибо эти законы изобретены им

самим и имеют силу лишь для человеческого действия. Человек толку-

ет себя, свою сущность как подчиненную законам логики - и опять

глубоко заблуждается, ибо "природу человека нельзя сделать чисто

логической". Все подобные обвинения адресованы, разумеется, не

простому, живущему обычной жизнью и ее заботами человеку. Они

направлены против тех, кто для культуры и человечества создает, про-

пагандирует соответствующие ценности. Это прежде всего философы,

писатели, религиозные деятели и мыслители - "старая элита", чьи цен-

ности, правила, чьи мораль и религия насквозь фальшивы, враждебны


жизни и должны быть убраны с пути непрерывного становления чело-

веческого рода. До сих пор путь, пройденный человечеством как специ-

фической, не чисто природной целостностью, был - в масштабах исто-

рии - чрезвычайно кратким. И потому неудивительно, что сделано так

много ошибок, что человек и человечество не приблизились к постиже-

нию самих себя, своего предназначения в Великом Становлении, Веч-

ном круговороте вселенной.


Нигилизм. Переоценка ценностей


Ницше выступает как "радикальный нигилист" и тре-

бует кардинальной переоценки ценностей культуры, фило-

софии, религии. "Европейский нигилизм" Ницше сводит к некото-

рым основным постулатам, провозгласить которые с резкостью, без

страха и лицемерия считает своим долгом. Эти тезисы: ничто больше не

является истинным; бог умер; нет морали; все позволено. Надо точно

понять Ницше - он стремится, по его собственным словам, заниматься

не сетованиями и моралистическими пожеланиями, а "описывать гряду-

щее", которое не может не наступить. По его глубочайшему убеждению

(которое, к сожалению, никак не опровергнет история заканчивающе-

гося XX в.), нигилизм станет реальностью по крайней мере для после-

дующих двух столетий. Европейская культура, продолжает Ницше свое

рассуждение, издавна развивается под игом напряжения, которое рас-

тет от столетия к столетию, приближая человечество и мир к катастро-

фе. Себя Ницше объявляет "первым нигилистом Европы", "филосо-

фом нигилизма и посланцем инстинкта" в том смысле, что он изобража-

ет нигилизм как неизбежность, зовет понять его суть. Нигилизм может

стать симптомом окончательного упадка воли, направленной против

бытия. Это "нигилизм слабых". "Что дурно? - Все, что вытекает из

слабости" ("Антихрист". Афоризм 2). А "нигилизм сильных" может и

должен стать знаком выздоровления, пробуждения новой воли к бы-

тию. Без ложной скромности Ницше заявляет, что по отношению к

"знакам упадка и начала" он обладает особым чутьем, большим, чем

какой-либо другой человек. Я могу, говорит о себе философ, быть для

других людей учителем, ибо знаю оба полюса противоречия жизни; я и

есть само это противоречие... А то, что его философия, не понятая

эпохой, принадлежит к числу "несвоевременных размышлений", нико-

го не должно смущать, ибо нет ничего более своевременного, чем уме-

ние мыслителя преодолеть свое время, диктат его ценностей.


К переоценке ценностей Ницше звал своих читателей уже в ранних

работах. Так, "Человеческое, слишком человеческое" он начинает в

искренней, исповедальной манере. Ницше рассказывает о своем духов-

ном становлении, о страстном увлечении Вагнером и Шопенгауэром и

столь же страстном отказе от их (и других мыслителей) идей и докт-

рин. А это порождает вопрос, который Ницше обращает к себе и к

своим читателям: "...сколько лживости мне еще нужно, чтобы сызнова

позволить себе роскошь моей правдивости?"". В чем же удел мыслите-

ля, отказавшегося от лжи, фальши устаревших, догматизированных

воззрений? Стать из-за переоценки ценностей унылым, лишенным чув-

ства юмора философом и морализатором-одиночкой? Нет, отвечает

Ницше. Везде рождаются, хотя и в великих муках и постепенно, "сво-


бодные умы" и обновленные души. Они движутся навстречу друг дру-

гу. "Какие узы крепче всего? Какие путы почти неразрывны? У людей

высокой избранной породы то будут обязанности - благоговение, ко-

торое присуще юности, и нежность ко всему, издревле почитаемому и

достойному, благодарность почве, из которой они выросли, руке, кото-

рая их вела, храму, в котором они научились поклоняться...". Но

потом приходит тяготение к "великому разрыву", выраженному в виде

тревожного вопроса: "...Нельзя ли перевернуть все ценности? и, может

быть, добро есть зло? а Бог - выдумка и ухищрение дьявола? И

может быть, в последней основе все ложно? И если мы обмануты, то

не мы ли, в силу того же самого, и обманщики? "". Намеченная здесь

идея переоценки ценностей духовной аристократией нового типа разви-

та в последующих произведениях, особенно в "Заратустре".


"Так говорил Заратустра". Идея сверхчеловека


"Так говорил Заратустра" - это, пожалуй, самое влиятельное и

специфическое произведение Ницше - почти не поддается сколько-

нибудь адекватным пересказу и изложению, если таковые должны быть

краткими. Подзаголовок книги парадоксален: "Книга для всех и ни для

кого". Имя "Заратустра" взято из восточных легенд и верований - с

несомненной целью подчеркнуть отличие "жизненной мудрости", про-

поведуемой Заратустрой, от типично европейских норм, ценностей, дог-

матов.


Завязка и стиль книги таковы. Когда Заратустре исполнилось трид-

цать лет, он покинул родину и ушел в горы, десять лет наслаждаясь

одиночеством. Но вот он пресытился своей мудростью, сердце его об-

ратилось к солнцу за напутствием и благословением сойти вниз, к лю-

дям. Он спустился с гор и встретил старца, который в отшельничестве

своем искал Бога. Старец сразу заметил: чист взор Заратустры, на лице

его нет отвращения. Не оттого ли идет он так, словно танцует? Старец,

узнав о намерении Заратустры идти к людям, уговаривает его остаться

в лесу. Но Заратустра отвечает: "Я люблю людей". И расставаясь со

святым старцем, думает: "Возможно ли это?! Этот святой старец в

своем лесу еще не слыхал о том, что Бог умерГ'.


Общение Заратустры с людьми - это серия искусно нарисованных

Ницше житейских картинок и рассказанных Заратустрой притч мораль-

ного, психологического, философского содержания. Так, расставшись

со старцем, Заратустра устремился в город, который был за лесом.

Народ собрался на базарной площади, чтобы поглазеть на плясуна на

канате. Перед представлением Заратустра обратился к народу с речью-

проповедью, которая должна была "учить о сверхчеловеке". В чем, как

оказалось, смысл этого поучения? Природа развивается от червя к

человеку, "но многое в вас, - обращается Заратустра к слушателям, -

осталось от червя. Когда-то были вы обезьянами, и даже теперь чело-

век больше обезьяна, чем иная из обезьян". Близость человека к при-

родному, животному миру несомненна. Человек - сын земли. "Будьте

верны земле", - проповедует Заратустра и уточняет: "но разве я велю

вам стать призраком или растением?" Верность земле означает только,

что нельзя верить "неземным надеждам". Это намек на религию, что

снова заставляет Заратустру повторить: "Бог умер".


Еще Кьеркегор бросил религии обвинение: "Христианский мир убил

Христа". Почти те же слова Ницше вкладывает и в уста Заратустры, и

одного из персонажей произведения "Веселая наука": "Где Бог? -

воскликнул он. - Я скажу вам! Мы его убили - вы и я! Все мы

убийцы!.. Бог умер! Бог мертв!" (Афоризм 125). Вера в христианского

Бога, заключал Ницше, более не заслуживает доверия. Кьеркегор был

человеком религиозным - он стремился обновить христианскую веру,

возвратившись к ее евангельским первоистокам и отринув скомпроме-

тировавшие себя позднейшие практику и учения церкви. Ницше, на

первый взгляд, подходил к критике христианской религии и церкви

решительнее и хладнокровнее. Но и его антихристианские настроения

отмечены противоречиями и своего рода болезненным надрывом. Бунт

против христианской веры и церкви давался этим интеллектуалам XIX в.

ценой страданий, внутреннего душевного разлада. В "Заратустре" Ниц-

ше, кстати, замечает: "Прежде хула на Бога была величайшей хулой;

но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители". А что же человек?

В проповеди Заратустры высказаны самые резкие обвинения в адрес

людей: "Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство

собой?", "поистине человек - это грязный поток". Люди твердят о

добродетели, справедливости, но для того чтобы действительно достиг-

нуть их, человек "должен быть пламенем и углем", т. е. сверхчелове-

ком. "Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то

безумие, что надо бы привить вам? Смотрите, я учу вас о сверхчелове-

ке; он - эта молния, он - это безумие". И пока Заратустра говорил

так, толпа думала, что речь шла о канатном плясуне, и стала кричать,

чтобы его наконец-то показали. И все принялись смеяться над Заратус-

трой. Так начались речи Заратустры - речи-проповеди, речи-иносказа-

ния. О чем только ни говорил Заратустра!


Он рассказал о "трех превращениях духа": сначала дух сделался

верблюдом, потом верблюд превратился во льва, а лев стал дитятей.

Смысл этих символических превращений: сначала дух хочет испытать

тяжесть своей ноши, хочет, чтобы его навьючили, подобно верблюду, и

спешит в пустыню свою. Потом дух хочет обрести свободу и, подобно

льву, стать господином. Однако дух-лев скоро понимает, что, наслаж-

даясь свободой, он не может стать духом-созидателем. Символ дитяти

означает полное обновление духа, "начальное движение, священное ут-

верждение" .


О разных типах людей повествовал Заратустра - о тех, кто устрем-

ляется мыслью в потусторонние миры, о презирающих тело, о любя-

щих войну. Он повествовал "о тысяче и одной цели": перевидев много

стран и народов, Заратустра убедился, что доброе у одного народа у

другого народа считается злым. Люди не понимают друг друга. Они

твердят о любви к ближнему, но любят только самих себя. Многие

парадоксальные жизненные устремления обсуждает Заратустра - одни

цепляются за жизнь, другие постоянно одержимы мыслью о смерти. Ни

одну установку Заратустра не отвергает с порога, находя в ней хоть

что-нибудь жизненное и правдоподобное. Но всегда находится реше-

ние, соответствующее учению Заратустры, а значит, главным устремле-

ниям сверхчеловека. И потому образ сверхчеловека постоянно уточня-

ется и обретает новые краски.


Непрекращающийся спор о Ницше


Проблема сверхчеловека - один из главных пунктов в горячем

споре о Ницше, который начался еще в прошлом веке и не ослабевает

до сего времени. Другие пункты - вопросы о добре и зле, о христиан-

стве и его морали сострадания, о гуманизме и демократии. В споре

вокруг трактовки этих тем у Ницше уже выявились два противополож-

ных подхода.


Сторонники первого, резко критического подхода к философии

Ницше характеризуют ее как философию аморализма, антигу-

манизма, антидемократизма, как защитницу аристократиз-

ма и даже милитаризма. Ссылаются также на то, что в XX в.

ницшеанство использовалось германским нацизмом и другими идеологи-

ями, оправдывавшими войну, насилие, покорения одними народами дру-

гих, расовую ненависть. Любопытно, что сторонники этого взгляда

используют некоторые обобщающие формулировки самого Ницше. Ибо

он охотно именовал себя не только нигилистом, но и "имморалистом",

не скрывал своей вражды к христианству, демократии, гуманизму, к

"противоестественной морали", к идеалам и "кумирам", как они сфор-

мировались в истории европейского человечества. Особенно часто кри-

тики Ницше приводят его действительно сомнительные высказывания,

которые квалифицируются как "человеконенавистнические".


"Что хорошо? - Все, что повышает в человеке чувство власти,

волю к власти, самую власть.

Что дурно? - Все, что происходит из слабости.

...Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение на-

шей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом.


Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем

неудачникам и слабым" ("Антихрист". Афоризм 2).


Критики не могут простить Ницше того, что он, в энергичных выра-

жениях повествуя о таком несомненном историческом факте, как впаде-

ние в варварство так называемых благородных рас (римской, арабской,

германской, японской знати, скандинавских викингов), говорил о вы-

рывавшемся наружу "хищном звере" не только без особого осуждения,

но даже как бы и с оттенком благоговейного ужаса. "Хищный зверь" -

это "роскошная, похотливо блуждающая в поисках добычи и победы

белокурая бестия; этой скрытой основе время от времени потребна

разрядка, зверь должен выходить наружу, наново возвращаться в за-

росли..." ("К генеалогии морали". Афоризм II).


И хотя Ницше прозорливо замечает: "Может быть, совершенно

правы те, кто не перестает страшиться белокурой бестии, таящейся в

глубинах всех благородных рас, и держит перед нею ухо востро", - но

тут же добавляет, что не менее опасен "пресмыкающийся человек",

"ручной человек", который вышел на авансцену истории и "уже сноро-

вился чувствовать себя целью и вершиной, смыслом истории, "высшим

человеком"..." (там же).


Правда, о "свирепствах" "германской белокурой бестии", некогда

наводившей на Европу "неизгладимый ужас", Ницше говорил уже без

всякого восторга. Он скорее предупреждал о том, что в XX в. стало

очевидным фактом: за фасадом цивилизации скрывается почти "живот-

ное" варварство, готовое к разрушению и насилию. Но немецкие нацисты,


создавшие культ "белокурой бестии", предпочитали не вдаваться в тон-

кости ницшевского текста. Впрочем, многие критики, далекие от нациз-

ма, следуют его примеру, когда просто протягивают нить от филосо-

фии Ницше к германскому расизму.


Против этот решительно возражают сторонники второго подхода.

Они считают необходимым объективно выявлять противоречивость,

неоднозначность философии Ницше, истоки и определенную оправдан-

ность его критических идей, направленных против традиционных рели-

гиозных, моральных, философских воззрений. Рассмотрим некоторые

из этих идей Ницше, не теряя из виду их диску ссионность и спорность.


Ницше настаивает на том, что человечество как род не прогрессиру-

ет. Более того, оно деградирует; человеческое общество, куль-

тура человечества находятся в состоянии декаданса, т. е.

упадка. Человечество испорчено - прежде всего в том смысле, что

род человеческий теряет свои инстинкты, перестает сохранять и совер-

шенствовать себя; он выбирает, предпочитает то, что ему вредно ("Ан-

тихрист". Афоризм 6). Наше столетие, к сожалению, пока не опровер-

гает, а скорее подтверждает эту печальную констатацию. В XX в. из-за

ядерного оружия и экологической катастрофы человечество оказалось

перед самой страшной угрозой для самого существования человеческо-

го рода и всего живого на Земле. Пытаясь выяснить причины деграда-

ции рода Homo sapiens, Ницше утверждает: кратким "мигом" своего

земного бытия молодое еще человечество пока распоряжалось самым

пагубным образом. Уже случившиеся и грядущие катастрофы - это

расплата за тысячелетия, когда европейское человечество отдало себя

во власть христианских религии и морали. Ницше - один из самых

яростных критиков религии и морали христианства. Эта критика в зна-

чительной степени совпадает с проблематикой "генеалогии морали",

которая мыслится у Ницше как исследование, выясняющее, "откуда,

собственно, берут свое начало наши добро и зло" ("К генеалогии мора-

ли". Афоризм 3). Из-за влияния христианства человечество выбрало

путь сострадания слабым. Это вызывает осуждение Ницше. Почему?

"Сострадание, - утверждает он, - противоположно тоническим аф-

фектам, повышающим энергию жизненного чувства; оно действует уг-

нетающим образом" ("Антихрист". Афоризм 7). Христианская мораль

льстит человеку, она насквозь лицемерна, ибо не говорит людям прав-

ды. А правда, согласно Ницше, состоит в том, что человек был диким

животным на заре христианства и остается таковым на последующих

этапах истории. Между тем христианство и гуманистическая мораль

фальшиво объявляют человека, всегда готового впасть в дикость, вен-