С. Х. Мухаметгалиева Елабуга, Елабужский государственный педагогический университет

Вид материала

Содержание

Социальная деятельность Елабужского земства в начале XX в.
Рабочий вопрос в России в условиях демократизации системы местного самоуправления в период с февраля по октябрь 1917 г.

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17

Местное самоуправление как категория идеологии российского конституционализма

Российский конституционализм является в настоящее время тем понятием, которое универсально может описать ситуацию, сложившуюся в современной политической жизни России. Это универсальная, многоаспектная и противоречивая категория, как социальной реальности, так и научного исследования. Прежде всего, противоречивость данной категории состоит в двойственном подходе к его сущности в политических и юридических исследованиях. Так, основной подход, используемый в политологии, утверждает, что конституционализм – это политическая система, основанная на конституционных методах правления. В юриспруденции конституционализм есть производная категория от конституции как особого правового режима. Соответственно и трактуется в рамках конституции государства.

Именно благодаря уровню развития конституционализма в обществе, адекватного определенному уровню политических отношений происходит институционализация элементов политической системы. Показателем уровня развития конституционализма выступает степень достижения идеала конституционализма, то есть особого состояния политических отношений, отражающих высшую степень принятия этих отношений всеми субъектами и объектами данных отношений. Следует согласиться с О.Е Кутафиным, что под конституционализмом в настоящее время следует понимать систему представлений об общедемократических, общецивилизационных политико-правовых ценностях государственно организованного общества. При этом должна остаться в прошлом противоречивая постановка данной проблемы в ракурсе догматической тезы: «тип государства – тип конституционализма»[1, с.30-31].

В рамках рассматриваемой темы российский конституционализм определяется как особая политическая категория, определяющая высшие ценности российской государственности, через конституционный механизм формирования, регламентации и ограничения политических отношений в России. Нормативное закрепление ценностей и находит свое отражение в Конституции России. Это закрепление есть формализация базовых установок – идеалов политической жизни России, которая в реальности отражает пропасть между идеалом и сложившимся уровнем современных политических отношений. Например, если конституцию, по мнению М.В. Баглая, можно рассматривать как сумму лучших идей, положенных на бумагу, то конституционализм – это жизнь конституции, реальность, которая может быть и не лучше самой конституции [2, с.10].

Признавая российский конституционализм как особую систему политико-правовых отношений, связанных с достижением определенных идеалов, можно говорить о российском конституционализме как об особом идеологическом феномене. В таком случае российский конституционализм выступает как определенная совокупность идеалов, ценностей, целей и взглядов, посредством которых государство выражает свое отношение к существующей политической реальности. Конституционализм, по мнению В.Т. Кабышева и Т.М. Пряхиной, это, прежде всего, система ценностей, идей и взглядов на характер политико-правовой организации государства, философия юридического мировоззрения, основанного на постулатах правового государства [3, с.32]. Несомненным приоритетом конституционализма, замечает А.Г. Пархоменко, являются такие ценности цивилизации, как права, свободы человека и гражданина; народовластие; суверенитет (народный, национальный, государственный); парламентаризм; политический плюрализм; многопартийность; разнообразие форм собственности и многие другие [4, с.3]. Определяя сущность идеологии конституционализма в целом, следует отметить, что идеология есть не только и не столько учение об идеях, а гораздо более широкое объемное явление социальной жизни, являющееся одновременно и теоретическим мировоззрением, и системой вытекающих из мировоззрения регуляторов, установок, норм поведения, и определенной системой идеологического воздействия государства.

В ст. 1. Конституции РФ определено: «Россия есть… демократическое… государство…». Указанное положение является одним из элементов идеологии конституционализма и определяется нами как идея демократической государственности, где государственность понимается как относительно жестко закрепленные основы политических систем, своего рода рамка, или костяк, обеспечивающая структурное единство и целостность несравненно более широкой, разнообразной и подвижной политики» [5, с.187]. Именно эта базовая идея определяет демократическую форму правления, которая и создает необходимые предпосылки для полноценного развития местного самоуправления как гражданского института, основанного на самоорганизации местного сообщества для самостоятельного решения вопросов собственной жизнедеятельности.

В силу сложности понимания данной категории, понятие местного самоуправления дается с различных позиций. Так, В.Г, Игнатов определяет местное самоуправление как организацию власти на местах, предполагающую самостоятельное решение населением вопросов местного значения [6, с.12]. И.В. Выдрин и А.Н. Кокотов понимают под местным самоуправлением процесс управления низовыми территориальными сообществами жителей, основанный на разумном сочетании «представительских институтов и институтов непосредственной демократии» [7, с.33]. Согласно дефиниции А.А. Замотаева местное самоуправление – это «форма народовластия, обеспечивающая защиту совместных интересов граждан, проистекающая из проживания на определенной локальной территории, необходимости и неизбежности соседского взаимодействия жителей этой территории» [8, с.13].

Другие исследователи рассматривают местное самоуправление в первую очередь как форму публичной власти, определяя субъектом данной системы не столько само население, сколько создаваемые им органы управления, которые подчас становятся в приоритетное положение по отношению к своему создателю – местному сообществу. У Л. А. Парадиза местное самоуправление определяется как система демократически избранных негосударственных органов местной власти, осуществляющая управление в пределах конкретной территории на основе интересов ее населения и законов... [9, с.106]. Е.А. Незнамова характеризует местное самоуправление как признаваемый и гарантируемый Конституцией РФ низовой уровень публичной власти, реализуемый путем непосредственной деятельности населения, а также органов местного самоуправления[10, с.10]. Вместе с тем в большинстве исследований утверждается, что местное самоуправление – это форма самоорганизации граждан, в силу чего оно является составным элементом института гражданского общества. В поддержку данного тезиса приводится ст. 12 Конституции РФ, установившая, что органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти. Публично-властные полномочия местного самоуправления исходя из данной концепции являются вторичными. Эти полномочия государство передает местному сообществу как самоорганизованной корпорации в целях повышения эффективности их реализации, а также в целях освобождения органов государственной власти от решения вопросов, не имеющих общегосударственного или регионального (субъекта Российской Федерации) значения, не требующих концентрации материальных и финансовых ресурсов, значительно превышающих собственные возможности муниципальных образований, а также административной поддержки федерального или регионального уровней власти [11, с.64]. В развитие положения о местном самоуправлении как форме самоорганизации граждан и демократическом институте необходимо указать, что целый ряд прав и свобод человека и гражданина, названных во второй главе Конституции РФ, реализуется в рамках местного самоуправления, а именно: право избирать и быть избранным в органы местного самоуправления (ст.32 ч.2); право на участие в референдуме (ст.32 ч.2); право на получение информации (ч.4 ст.29); право на объединение (ст.30); свобода собраний (ст.31); право на индивидуальные и коллективные обращения в органы местного самоуправления (ст.33).

Таким образом, рассматривая местное самоуправление как категорию идеологии российского конституционализма в рамках идеи демократической государственности необходимо отметить следующее: степень принятия идеологических положений, определяющих местное самоуправление всеми уровнями государственной власти, является определяющей в развитии демократических отношений, соответствующих Конституции; степень развития института местного самоуправления как идеологической категории является одним из показателей развития гражданского общества и определяет единение граждан государства как верховной политической власти российской государственности; понятия, ценности и идеалы категории местного самоуправления способствуют развитию политической и гражданской культуры российского общества.

Примечания

1. Степанов, И.М. Грани российского конституционализма (XX век)/ И.М. Степанов// Конституционный строй России. – Вып. I. – М., 1992.
2. Баглай, М.В. Конституционализм и политическая система в современной России/ М.В. Баглай// Журнал российского права. – 2003. – № 11.
3. Кабышев, В.Т. Теоретические проблемы российского конституционализма/ В.Т. Кабышев, Т.М. Пряхина// Вестник Саратовской государственной академии права. – 1995. – № 2.
4.Пархоменко, А.Г. Идеи российского конституционализма и их реализация в отечественном конституционном (государственном) праве/ А.Г. Пархоменко. – М., 1998.
5. Ильин, М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий/ М.В. Ильин. – М.: РОССПЭН, 1997.
6. Игнатов, В.Г. Местное самоуправление/ В.Г. Игнатов, В.В. Рудой. – Ростов- н /Д, 2001.
7. Выдрин, И.В., Кокотов, А.Н. Муниципальное право России/ И.В. Выдрин, А.Н. Кокотов. – М, 2002.
8. Замотаев, А.А. Местное самоуправление: основные понятия и термины: Комментарий к отдельным нормам федерального законодательства/ А.А. Замотаев. – М., 1999.
9. Парадиз, Л.А. Местное самоуправление в политической системе общества: Дис... канд. полит. наук. – Саратов, 1994.
10. Незнамова, Е.А. Местное самоуправление. Органы власти/ Е.А. Незнамова. – М., 2001.
11. Игнатюк, Н.А. Муниципальное право: Учебник для вузов/ Н.А. Игнатюк, А.А. Замотаев, А.В. Павлушкин. – М.: Юстицинформ, 2005.

А.М. Рафиков

Елабуга, Елабужский государственный педагогический университет

Социальная деятельность Елабужского земства в начале XX в.

60 – 70-е годы XIX в. вошли в отечественную историографию под названием времени «Великих реформ». Одним из важнейших преобразований данного периода стало создание на местах системы органов земского самоуправления. В компетенцию земских учреждений входили хозяйственно-культурные вопросы, развитие торговли и промышленности, школьного и внешкольного просвещения, здравоохранения и мн. др. В Вятской губернии земство было введено в 1867 году. Деятельность Елабужского земства как одного из территориальных подразделений Вятского характеризовалась активной социально-просветительской работой. Как отмечает Н.Г. Валеева, «Елабужское земство с первых лет деятельности особое внимание обратило на создание школ и санитарно-медицинских учреждений» [9, с.20].

В данной статье автором предпринимается попытка анализа социальной деятельности Елабужского земства на основе изучения Журналов заседаний Елабужского уездного земского собрания в трехлетие с 1906 по 1909 год. Хронологические рамки статьи обусловлены тем, что на данное трехлетие пришлось время либерализации внутренней жизни земских учреждений, связанной с революционными событиями 1905-1907 гг. В связи с этим данный период можно считать наиболее показательным, позволяющим полноценно охарактеризовать значение работы земств для развития инфраструктуры провинциальных регионов Российской империи. К сожалению, объем статьи не позволяет полно раскрыть все направления общественной работы местного земства, в связи с этим сосредоточимся лишь на основных из них – школьном образовании, библиотечном деле, здравоохранении.

В середине XIX в. грамотность населения Вятской губернии была одной из самых низких в России [9. с.34]. К началу XX в., благодаря деятельности земских учреждений, данное положение удалось изменить в лучшую сторону. Вопросам организации просвещения населения Елабужское земство уделяло приоритетное внимание. Например, по смете за 1908 год общие расходы на народное образование составили 106171 рубль, что было несоизмеримо больше в сравнении с остальными статьями бюджета, за исключением здравоохранения, на которое было потрачено 107437 рублей [2, с.953].

К 1907 году на территории 19 волостей уезда насчитывалось 128 начальных училищ, из них 116 находилось в ведении земских учреждений [4, с.275]. Однако данного количества школ было недостаточно, в связи с этим земство ежегодно выделяло крупные суммы на строительство новых школьных зданий. Так, например, в 1906 году было принято решение открыть начальные одноклассные училища в д. Русский Сарсаз, Каменногорском починке и в д. Акаршурь [1, с.457]. Всего же в период с 1906 по 1909 год в уезде было открыто 11 новых школ.

Много внимания уделяло земство финансовой поддержке учебных заведений. Расходы на содержание крупных школ были достаточно велики. Так, Танаевская двухклассная церковно-приходская школа получала ежегодное содержание в 500 рублей [1, с.321], Елабужская женская гимназия – 4000 рублей [3, с.3]. Материальная поддержка оказывалась также инородническим учебным заведениям уезда. В частности, на содержание мусульманских медресе и мектебе ежегодно выделялась сумма в 1000 рублей [3, с.166].

Важными статьями образовательных расходов являлись аренда школьных помещений, стипендии учащимся, заработная плата учителям. Наем школьных помещений ежегодно обходился земству примерно в 9500 рублей. Так, в 1908 году на эти цели предполагалось потратить 9798 рублей [4, с.277]. В 1909 году только на одну Елабужскую Александровскую школу ремесленных учеников было выделено 9 стипендий на сумму в 450 рублей [3, с.193]. Заработная плата учителей в 1908 году выросла, по сравнению с 1907 годом на 2954 рубля [5, с.941].

Много внимания земство уделяло организации и развитию внешкольного просвещения. Основной формой данной работы было создание широкой сети библиотек. В доземский период в Вятской губернии было создано всего 2 публичные библиотеки [9, с.82]. На рубеже XIX-XX вв. их насчитывалось уже 149 [9, с.95]. В первой четверти XX в. в Елабужском уезде функционировало 3 основные вида библиотек – ученические, учительские и народные, в Елабуге находилась крупнейшая в уезде городская публичная библиотека.

Ученические и учительские библиотеки работали при каждом учебном заведении. Основное внимание земство уделяло пополнению их книжного фонда. Так, например, в 1907 году для ученических библиотек было приобретено 1000 экземпляров различных книг. Для учительских библиотек ежегодно выписывалась необходимая научная литература и журналы. В их числе необходимо выделить такие общероссийские периодические издания, как: «Школьная жизнь», «Воспитание и образование», «Народный учитель». Кроме этого, всем учителям уезда предоставлялось право на бесплатное пользование книгами Елабужской городской публичной библиотеки. Для этого земство ежегодно выделяло денежный кредит в 200 рублей на приобретение специальных абонементных билетов [6, с.138].

На особом счету находились народные библиотеки, предназначенные для общего просвещения населения. К 1908 году усилиями органов земского самоуправления в уезде было открыто 33 публичных библиотеки [6, с.139]. По свидетельству земской, управы каждый год в крае «по установившемуся за последнее время порядку открывалось по 3 народных библиотеки» [6, с.141]. Например, в 1906 году было решено открыть 2 публичные библиотеки с ассигнованием на их содержание по 100 рублей [1, с.319].

Важно подчеркнуть, что земство выделяло средства на открытие не только русских публичных библиотек. В этом же году было ассигновано 300 рублей на учреждение 5 татарских библиотек [1, с.320]. Всего же к 1910 году в уезде было создано 8 татарских библиотек [9, с.113].

Кроме открытия и содержания народных библиотек, крупные суммы, как и в случае с ученическими и учительскими библиотеками, земство тратило на покупку новой литературы. Например, в 1907 году на эти цели было выделено 1000 рублей [1, с.319]. Для мусульманских библиотек специальными комиссиями с участием мулл, приобретались книги духовно-нравственного содержания, беллетристика, литература по сельскому хозяйству и естествоведению, так же выписывались журналы: «Вакыт», «Юлдус», «Нур», «Вера и воспитание» и др. [6, с.141].

Важнейшим направлением социальной работы Елабужского земства являлось здравоохранение. Бюджетные расходы на него в 1908 году, как отмечалось выше, составляли 107437 рублей или 32,2 % всего бюджета [2, с.953]. В медико-санитарном отношении Елабужский уезд делился на 6 врачебных участков и один заводской. Медицинские нужды населения края обслуживали 5 земских больниц – Елабужская, Можгинская, Граховская, Варзи-Ятчинская и Костенеевская [7, с.258], кроме этого 2 больницы содержали Бондюжский и Кокшанский заводы [10, с.41]. В первой четверти XX в. в крае ощущалась острая нехватка медицинских учреждений, в связи с этим основное внимание уделялось строительству новых больниц. Так, например, в 1907 году земством было выделено 6544 рубля на постройку Пьяноборской больницы [2, с.440]. В следующем году на эти же цели было ассигновано еще 3272 рубля [8, с.243]. Кроме этого, в 1906 году земство выделило 1500 рублей на ремонт Варзи-Ятчинской грязелечебницы [1, с.205]. Немалые средства тратились на приобретение медицинских инструментов, книг и журналов, аренду помещений для амбулаторий. Например, в 1907 году на эти цели было отпущено 3645 рублей [8, с.333]. В среднем же содержание 1 больничной койки в год обходилось в Елабужской больнице (45 коек) в 281 рубль 32 копейки, в Можгинской (31 койка) в 171 рубль 79 копеек, в Граховской (16 коек) в 389 рублей [8, с.256]. При этом в 1908 году земская управа отмечала, что ежегодно число обращающихся за медицинской помощью возрастает на 2 %, соответственно возрастают и расходы на содержание больниц [7, с.258].

Важной статьей расходов на здравоохранение было создание различных льгот для населения. Наиболее существенной из них стала отмена т.н. пятачкового сбора, взимаемого за врачебные консультации. Решение об этом было принято на заседании земского собрания 18 октября 1906 года [1, с.180]. К сожалению, нехватка денежных средств, вскоре заставила отказаться от данной льготы, в 1909 году пятачковый сбор был восстановлен [3, с.288].

Исходя из всего сказанного, приходим к выводу, что созидательная деятельность местных органов земского самоуправления имела исключительное значение для развития медицины и народного образования в Елабужском уезде.

Примечания

1. Журналы XXXX Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 15 – 24 окт. 1906 г. – Елабуга, 1907.
2. Журналы XXXXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 3 – 15 окт. 1907 г. – Елабуга, 1908.
3. Журналы XXXXII Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 26 сент. – 7 окт. 1908 г. – Елабуга, 1909.
4. Доклад № 25 Елабужской уездной земской управы по народному образованию// Журналы XXXXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 5 – 13 окт. 1907 г. – Елабуга, 1908.
5. Проект сметы расходов и доходов на 1908 год // Журналы XXXXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 3 – 15 окт. 1907 г. – Елабуга, 1908.
6. Доклад № 46 Елабужской уездной земской управы по народному образованию// Журналы XXXXII Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 26 сент. – 7 окт. 1908 г. – Елабуга, 1909.
7. Отчет Врачебного совета при Елабужской уездной земской управе// Журналы XXXXII Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 26 сент. – 7 окт. 1908 г. – Елабуга, 1909.
8. Доклад № 37 Елабужской уездной земской управы по медицине Журналы XXXXII Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 26 сент. – 7 окт. 1908 г. – Елабуга, 1909.
9. Валеева, Н.Г. Елабужское земство и Россия/ Н.Г. Валеева. – М.: Аграф, 2002.
10. Котлова, Л.А. Очерки истории здравоохранения города Елабуга/ Л.А. Котлова, И.Е. Крапоткина, И.В. Маслова. – Елабуга, 2007.

Б.Е. Рощин

Кострома, Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова

Рабочий вопрос в России в условиях демократизации системы местного самоуправления в период с февраля по октябрь 1917 г.

Экономическая и политическая независимость местного самоуправления; противоречия между органами местного самоуправления и органами государственной власти; несовершенная нормативно-правовая база; неэффективная система местных налогов и сборов; неудовлетворительное формирование местных бюджетов; низкий профессиональный уровень муниципальных организаций – все это современные проблемы местного самоуправления, уходящие своими корнями в историческое прошлое. Для понимания и решения проблем местного самоуправления необходимо изучать, учитывать и использовать исторический опыт, особенно когда объективные исторические условия порождают необходимость проведения реформ. Обращение к историческому опыту дает возможность прогнозировать развитие определенных процессов, определять реальные задачи и принимать правильные решения. Целью работы является рассмотрение основных моментов правового обеспечения процесса модернизации системы местного самоуправления, под влиянием революционной активности пролетариата.

После февральской революции в России (27 февраля 1917г.), Временное правительство предприняло первые попытки реформирования системы местного самоуправления, сложившейся при самодержавии. В декларации Временного правительства от 3 марта 1917г. Было заявлено о намерении проведения выборов земств путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Демократизация системы местного самоуправления предполагала:

1. Выборность органов местного самоуправления.
2. Расширение их прав и возможностей.
3. Передачу органам местного самоуправления рычагов местной власти.
4. Повышение роли местного самоуправления в развитии государства.

За 6 месяцев работы (с 26 марта по 26 сентября 1917г.) особое совещание по реформе местного самоуправления (созданное при министерстве внутренних дел) разработало базовые нормативно-правовые акты, среди которых следует отметить следующие:

1. Закон «О производстве выборов гласных городских дум и об участковых городских управлениях» (от 15 апреля 1917г.). Согласно данному акту в России впервые устанавливалось всеобщее избирательное право при выборах местного самоуправления.
2. Положение о Всероссийском Земском Союзе (от 7 июня 1917г.). Согласно данному акту Земской Союз определялся как объединенная организация земских учреждений, призванная осуществлять мероприятия, направленные на решение задач общеземского характера, по соглашению с соответствующим правительственным учреждениями. Для решения этих задач ему предоставлялось право создавать предприятия, учебные заведения, издавать печатные материалы. Управление Всероссийским Земским Союзом осуществлял коллегиальный, выборный орган – Собрание уполномоченных, состоявшее из трех представителей от каждой губернии.
3. Постановление «Об изменении действующих Положений об общественном управлении городов» (от 9 июня 1917г.). Согласно данному акту городскому общественному управлению предписывалось:
1. 1) Оказание населению юридической помощи;
2. 2) охрана труда, организация общественных работ, создание бирж труда;
3. 3) устройство ночлежных домов;
4. 4) производство статистических обследований города;
5. 5) устройство и содержание народных столовых, а также организация продажи хлеба, топлива и т.п.;
6. 6) принятие мер к охране общественного порядка.

Также были разработаны и утверждены:

1. Городовое положение (от 9 июня 1917г.).
2. Положение о Поселковом самоуправлении (15 июля).
3. Положение о губернских и уездных комиссарах (от 19 сентября).
4. Постановление о союзах, товариществах и съездах (от 23 июня 1917 г.). Согласно данному акту земские учреждения имели право создавать союзы (для решения общих и специальных вопросов), товарищества (для коммерческих целей, направленных на удовлетворение общих потребностей), созывать съезды (для обсуждения общих вопросов, касающихся потребностей земских и городских учреждений). В ходе демократических преобразований земства должны были стать «фундаментом нового государственного строя» [1, с.102]. Однако в условиях нарастающего системного кризиса органы местного самоуправления испытывали острые финансовые проблемы. Поступление земских сборов в некоторых местностях полностью прекратилось, поэтому не приходится говорить о финансовой независимости местного самоуправления на данном этапе развития.

Реформирование системы местного самоуправления в России, в рассматриваемый период, осуществлялось в условиях двоевластия, порожденных февральской революцией. Правотворческую деятельность осуществляли два органа власти – Временное правительство и Советы рабочих и солдатских депутатов.

Временное правительство издавало нормативно-правовые акты, имевшие силу законов, многие из которых принимались под напором революционно настроенного пролетариата.

Одновременно правотворческие функции осуществляли Советы рабочих и солдатских депутатов, которые издавали акты- регуляторы подзаконного характера в форме постановлений и распоряжений. Данные органы власти олицетворяли собой революционно-демократическую диктатуру пролетариата. Отмечая революционное творчество масс, в процессе которого были созданы эти органы, В.И. Ленин писал, что «в феврале 1917г. массы создали Советы раньше даже, чем какая бы то ни было партия успела провозгласить этот лозунг» [2, с.68].

Следует отметить, что до октября 1917г. Не возникало значительных конфликтов между Советами и земствами на местах, поскольку наличие революционных организаций рабочих, солдат, крестьян и органов местного самоуправления не противоречило друг другу. Советы вели активную работу по выборам в городские думы своих представителей.

Так, например, на общем собрании Костромского Совета рабочих депутатов (22 июня 1917г.) сделан доклад о деятельности Совета в связи с выборами гласных городской думы. В докладе указывалось, что важной задачей Совета является привлечение широких масс к выборам, ведение агитации и разъяснения массам каким образом «они должны голосовать». [4, с.2]. Активно проводилась агитационная работа. Так, «Воззвание военного бюро РСДРП ко всем трудящимся…(от 24 июня 1917г.) гласило: «Во имя интересов труда, в защиту его, подымайтесь, как один человек, и идите на выборы в городскую думу. Голосуйте за список РСДРП № 1» [5, с.1].

Особое внимание рабочему вопросу уделяется в муниципальных программах российских социалистических партий. Так, достаточно прогрессивны (даже с позиций сегодняшнего дня) программные установки социалистов-революционеров. В частности, согласно их муниципальной программе, на городское самоуправление возлагаются следующие обязанности:

1. Участвовать в государственном страховании рабочих на случай болезни, увечья, старости, безработицы и т.д.
2. Устанавливать, по соглашению с профсоюзами, минимальный размер оплаты труда.
3. Издать постановление о 8-ми часовом рабочем дне для торговых служащих и ремесленных рабочих, до издания общегосударственного закона.
4. Организовывать примирительные камеры и промысловые суды (для разбора конфликтов).
5. Организовывать биржи труда с равным представительством от рабочих и предпринимателей.
6. Организовывать фабричную инспекцию, избираемую рабочими.
7. Создать условия труда для рабочих и служащих в муниципальных учреждениях и предприятиях, которые бы могли служить образцом для всех предприятий.
8. Проводить в жизнь коллективные договоры с рабочими. [3, с.208].

В заключении следует отметить, что процесс демократизации системы местного самоуправления в России был остановлен в результате революционного переворота в октябре 1917г. Органы местного самоуправления как носители негосударственной власти не могли стать звеном единой системы государственной власти и подлежали ликвидации. Низовым звеном системы единого государственного аппарата становятся Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Примечания

1. Веселовский, Б.Б. Самоуправление на рубеже новой жизни/ Б.Б. Веселовский// Земское дело. – 1917. – № 5-6.
2. Ленин, В.И. Полн. собр. соч. – Т. 27.
3. Петров, М.И. Муниципальные задачи социализма/ М.И. Петров – Петроград, 1918. – 239 с.
4. Северный рабочий. – 1917. – 24 июня. – № 4.
5. Северный рабочий. – 1917. – 26 июня. – № 4.

Е.С. Шахова

Курск, Курский государственный технический университет

Финансово-экономическое положение и материально-техническая база учреждений по борьбе с детской безнадзорностью в Курском крае в 1917-1941 гг.

Социальные потрясения, массовое обнищание семей, экологические бедствия, которые пережили россияне в конце ХХ – начале ХХI в., негативно сказались на положении детей в стране и привели к росту безнадзорности и беспризорности. По числу сирот в условиях «мирного времени» на 10 тыс. детского населения Россия вышла на первое место в мире [1]. В настоящее время в Российской Федерации проживает 29 млн. несовершеннолетних, из которых 731 тыс. составляют дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей [2]. В Курской области, по официальным данным комиссии по делам несовершеннолетних, в 2007 г. числилось безнадзорными 2 223 ребенка. Профилактическая работа велась в отношении 2 564 неблагополучных семей [3].

В сложившейся обстановке в России требуются эффективные методы борьбы с этим социальным недугом. Создание действенной системы профилактики детской безнадзорности невозможно, на наш взгляд, без учета уникального опыта советского периода.

Общее положение в школах и детских домах Курской губернии в 1919 г. было крайне тяжелым. Как вспоминал впоследствии комиссар народного образования Курской губернии С.А. Бала-Добров, «школы – в полном запустении, без топлива, без освещения, без учебных пособий» [4].

Материально-техническая база учреждений для несовершеннолетних была крайне неудовлетворительной. Как свидетельствует доклад в Курский губнародобраз подотдел охраны детства инструктора детского дома им. Крупской Полины Наполеоновны Шавердо от 30 ноября 1920 г., детский дом находился в плачевном состоянии. Она отмечала тяжелые антисанитарные условия содержания воспитанников. «…Ввиду отсутствия стекол и наступивших холодов, я перевела детей в две комнаты, а комнаты с разбитыми стеклами совершенно заперла…Положение детей было тяжелое: в двух небольших комнатах – 42 ребенка должны были спать, есть и играть, там же происходило и шитье детского белья, при этом еще лежало несколько человек больных детей…воспитательский персонал только числился, но фактически его не было, так как одна воспитательница смотрела за хозяйством и занята была кормежкой детей, а две другие не соответствовали своему назначению и большей частью отсутствовали, а дети всегда были одни…». Как указывала П.Н. Шавердо «… за отсутствием каких бы то ни было пособий немыслимо наладить планомерную работу… Детский дом им. Крупской не получил ни одной игрушки, ни одного карандаша, ни тетрадки – абсолютно ничего…а детей 42 человека, дошкольного возраста 12 человек, школьного – 30… у детей было только две ложки…жидкость они пили, а овощи вылавливали руками…27 ложек я добыла по средствам пожертвований от частных лиц, а 15 ложек было куплено…»[5]. Все это наглядно свидетельствовало о тяжелом финансово-экономическом положении учреждений по борьбе с беспризорностью.

Сеть существовавших учреждений социального воспитания не в состоянии была принять всех беспризорных детей, а для открытия новых не хватало средств. Кроме того, детдома были недостаточно обеспечены самым необходимым — диетпитанием, бельем, обувью, инвентарем. Так, 7 августа 1920 г. на основании доклада заведующей секцией детских домов Ольги Александровны Алексеевой было выяснено, что в детском доме им. Ожешко Курской губернии в день ревизии комиссии губпродкома было выдано «…питания детей на один день 1 пуд 5 фунтов мяса сильного засола, при этом суп был без жиров и соли, напоминающий не суп, а помои, был подан детям обед, не испробованный никем из работающих в детском доме. Во время посещения комиссии в павильоне не было ни одной воспитательницы…»…»[6].

Основной проблемой выступала нехватка финансирования, которую государство пыталось решить путем привлечения средств общественности, вводились дополнительные налоги для увеселительных заведений, магазинов, организовывался сбор пожертвований от населения, проводились разнообразные благотворительные акции недели больного и беспризорного ребенка. Так, Деткомиссией ВЦИК совместно с Наркомпросом и Наркомздравом при активном участии партийных, комсомольских и профсоюзных объединений была организована с 30 апреля по 6 мая 1923 г. на всей территории Советского Союза Неделя беспризорного и больного ребенка, в результате которой была оказана большая материально-финансовая помощь детям.

В Курской губернии начало проведения Недели больного и беспризорного ребенка было перенесено с 25 апреля на 15 мая 1923 г. В ходе подготовки к данному мероприятию была создана инструкторская комиссия, 2-ая агитационно-издательская, 3-ая хозяйственная. Губкомитет этой акции распространял листовки и лозунги для распределения по профсоюзам для агитации и сбора средств. Обращался к руководству заводов и фабрик с просьбой произвести пожертвования. Учреждения Курской губернии «горячо откликнулись» на это начинание и сделали процентные отчисления – денежные, продуктовые и др. …»[7].

В целом в Курской губернии старались привлечь денежные средства для ликвидации исследуемого явления разнообразными способами. Так, Курской губернской милицией было дано разрешение гражданину Дмитрию Андреевичу Строеву, проживавшему в сл. Стрелецкой (Сушковская улица, дом 5), на право производства игры в биллиардной, находившейся в г. Курске по Верхнегостинной улице, д. 15, до двух часов ночи с тем, что «будет уплачиваться 50 % в пользу беспризорного ребенка с 12 до двух часов ночи» [8].

Однако мероприятия по сбору пожертвований не приносили желаемых результатов. Как свидетельствует отчет агитационной пропработы агитационного отдела Курского горрайкома РКП(б) (май – июнь 1922 г. – «Помощь беспризорному ребенку»), кампания проходила в течение месяца с 6 мая по 6 июня, всего за это время состоялось 20 собраний, присутствовало от 1 500 до 1 800 человек. Производились отчисления, сборы по подписному листу, ставились спектакли, концерты в пользу ребенка.

Таким образом, роль общественности в борьбе с безнадзорностью несовершеннолетних не была велика. У граждан не имелось материальных возможностей существенно поддерживать нуждавшихся. Помощь осуществлялась бессистемно, носила эпизодический характер и составляла наименьшую часть ассигнований, что наиболее ярко видно на примере конкретной губернии. Так, согласно отчету агитационного промышленного отдела Курского УКОМа РКП за март и апрель 1921 г., была проведена кампания «Помощь беспризорным детям». Всего по селам состоялось 30 собраний, на которых присутствовало 1500 крестьян. Кампания проходила слабо, в пользу беспризорных детей были собраны пожертвования 52 руб. 34 коп. [9].

В 1921–1922 гг. сеть учреждений социального воспитания несколько расширилась. Численность беспризорников, находившихся в детских домах к 1922 г. возросла до 51 000 [10], что требовало дополнительных финансовых затрат. Необходимо было повысить низкие нормы питания и улучшить тяжелые условия жизни воспитанников интернатов. В них так же, как и в приемниках, в 1922 г., по официальным данным, дети вели полуголодное существование. Не хватало помещений, вместе с тем «лучшие здания в городах, часто бывших школьных помещений и помещений детучреждений, были заняты различными бесчисленными организациями, канцеляриями, военными ведомствами и воинскими частями, а порой и просто частными квартирантами. С детучреждениями никто не считался, детей выталкивали из помещений на улицу» [11].

В Курской губернии, как и по всей стране, остро чувствовалась нехватка финансирования. Тимскому уоно в 1923 г. сообщалось, что «Последгол, Губернская комиссия по улучшению быта детей не могли выделить 50 % своего прихода финансовых средств в результате проведенной Недели беспризорного ребенка, а оказали только посильную помощь – 3 000 руб.». В 1923 г. Курская губернская комиссия по улучшению быта детей извещала о том, что на детский городок было отпущено 800 ежемесячных продовольственных пайков сроком по 1 октября 1923 г.

Переход детских учреждений в 1923 г. на местное финансирование свел медико-социальные и воспитательные задачи, стоявшие перед ними, до уровня борьбы за существование. Особенно резкое ухудшение материального положения наступило в октябре 1923 г., когда государство перестало выдавать специальные детские пайки и была прекращена благотворительная миссия американской организации АРА.

С 1 октября по 1 марта 1923 г. на содержание детских домов Курской губернии было всего израсходовано 35 176 руб., к которым были добавлены средства комиссии Последгола в размере 83 000 руб., общий расход составил 118-176 руб. [12].

Требовалось улучшить финансово-экономическое положение учреждений по борьбе с безнадзорностью, что осуществлялось в регионах страны различными способами. Так, на заседании Курской губернской комиссии по улучшению жизни детей при губисполкоме 13 октября 1924 г. обсуждалась необходимость привлечения уездных деткомиссий к работе по извлечению денежных средств. Старались увеличить материально-техническую базу детских домов за счет «уменьшения клиентуры от переростков», детей, имевших родственников и т.д. [13].

Положение в детских учреждениях постепенно стабилизировалось. За период с 1924 г. по 1925 г. 15 детей были отправлены на курорты в Ялту и Алупку, с целью лечения костнотуберкулезных заболеваний [14]. Однако финансирования по-прежнему не хватало, поэтому не все запланированные меры по ликвидации рассматриваемого явления представлялось возможным реализовать. Так, в Курской губернии в 1925 г. предполагалось открыть 2 ночлежки и 3 приемника в качестве учреждений по борьбе с беспризорностью, но удалось организовать из-за сокращения бюджета только лишь ночлежку в г. Курске [15]. Губздравотдел Курской губернии сообщал в июле–октябре 1925 г., что «ввиду отсутствия в его распоряжении достаточных средств в детских учреждениях ощущался крайний недостаток в белье и посуде». Кроме того, большинство воспитанников нуждались в усиленном питании, отсутствие которого «служило причиной того, что дети часто болели кожными и кишечными заболеваниями, что отражалось на их развитии и смертности». Требовался материал для обучения девочек и некоторых мальчиков рукоделию [16]. Необходимы были также игрушки для малолетних, страдавших высокой степенью умственной отсталости. Как отмечала инструктор детского дома П.Н. Шавердо, «…дети, лишенные всяких игрушек, находя куски проволоки, бумаги, дощечки, железа, изощряются делать прямо художественные игрушки…» [17].

Для детских учреждений губздравотдела в июле–октябре 1925 г. всего «испрашивалось бельевого и хозяйственного инвентаря, постельных принадлежностей, предметов оборудования и детских пособий на сумму 2748 руб. 2 коп» [18].

Таким образом, бытовые, санитарные условия в детских домах Курского края были крайне тяжелыми, не хватало денежных средств, а имевшиеся в распоряжении не всегда использовались по целевому назначению. Существовали также трудности, связанные с медицинским обслуживанием воспитанников. В целом материально-техническая база учреждений социального воспитания характеризовалась крайне негативно. Сеть детских домов не в состоянии была принять всех беспризорных несовершеннолетних, а для открытия новых не хватало средств.

Примечания

1. Демина, В.С. О ликвидации детской безнадзорности и беспризорности в Российской Федерации как социального явления/ В.С. Демина// Проблемы детской безнадзорности и беспризорности в Российской Федерации: социально–политические последствия и современные технологии решения: Аналитический Вестник. Серия: Основные проблемы социального развития России – 68. – 2003. – № 14 (207). – С. 8.

2. Распоряжение Правительства РФ от 26 января 2007 г. № 79–р «О концепции федеральной целевой программы «Дети России на 2007–2010 гг.»// Собрание законодательства Российской Федерации. – 2007. – № 6. – Ст. 787.

3. Ильина, Ж. Не в радость мне школа, не мил дом родной. Детская безнадзорность в Курской области: цифры, анализ/ Ж. Ильина// Такт-новости. – 2007. – № 7. – С. 12.

4. Бала-Добров, С.А. Работа в органах народного образования в 1917–1923 гг./ С.А. Бала-Добров// 1917–1957. – Курск, 1957. – С. 245.

5. ГАКО Ф. Р.-309. – Оп. 2. – Д. 129. – Л.Л. 10–12 оборот.

6. Там же. – Оп. 1. – Д. 29. – Л. 147.

7. Там же. Р. – 638. – Оп. 1. – Д. 1. – Л. 33; Д. 5. – Л.Л. 85, 105, 129-130, 188.

8. Там же. – Д. 5. – Л. 411.

9. ГАОПИКО. – Ф. 65. – Оп. 1. – Д. 449. – Л. 42, 74.

10. Богуславский, М. Борьба с детской беспризорностью в РСФСР/ М. Богоуславский // Красная Новь. – 1927. – № 8. – С. 139.

11. Из доклада Комиссии ВЦИК по улучшению жизни детей в Президиум ВЦИК // Дети ГУЛАГа. 1918–1956. – С. 38.

12. Там же. Р.-638. – Оп. 1. – Д. 5. – Л.Л. 32–34.

13. ГАОПИКО. – Ф. 65. – Оп. 1. – Д. 602. – Л. 39.

14. Там же. – Д. 32. – Л. 30.

15. ГАОПИКО – Ф. 65. – Оп. 1. – Д. 602. – Л. 38.

16. ГАКО. – Ф. Р.-638. – Оп. 1. – Д. 7. – Л. 3

17. Там же. – Ф.-722. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. 7.

18. Там же. – Р.-638. – Оп. 1. – Д. 7. – Л. 5, 7.

А.А. Уткин, А.Д. Акирейкин

Елабуга, Елабужский государственный педагогический университет

Консервативная идеология позднего самодержавия и «Земское положение» 1890 г.

В царствование императора Александра III консерватизм становится государственной идеологией. Как сумма взглядов самодержца, крупных идеологов русского консерватизма последней четверти XIX в. К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, предшествующего опыта развития консервативной мысли формируется официальная идеология, известная под названием теории «народного самодержавия» [1, с.347].

Отстаивая тезис о самобытности исторического пути развития России, данная концепция выделяла в качестве ее основного признака самодержавие, как единственную форму государственного устройства. Устойчивость политической системы основывается на единении царя и народа. «Наверху пирамиды стоит государь, внизу – бесформенная, но деятельная масса народа». Царь любит народ, желает ему блага. Безграничной любовью отвечают ему подданные, для которых царь «является источником всех благ и надежд». «Для полного счастья и спокойствия страны достаточно непосредственных отношений между монархом и его подданными». Верховная власть должна быть хорошо осведомлена о том, что нужно народу. Однако этому препятствуют бюрократия и интеллигенция. «Бюрократия – каста, имеющая свои собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами страны и государя». Она действует, прежде всего, в личных, корыстных интересах, скрывает для сохранения собственного благополучия истинное положение вещей. Однако без наличия чиновничье-бюрократического аппарата, составляющего одну из важнейших опор самодержавной власти, обойтись нельзя. Другое дело – интеллигенция, также являющаяся преградой между царем и народом. Это «люди, не достигшие власти, но чающие ее захвата. Для этой категории лиц прямой исход – революция» [2, с.173-174]. Интеллигенция плохо вписывалась в традиционную, патриархальную структуру сословного общества, представляла, по мнению позднего самодержавия, его главную социальную угрозу.

Необходимости укрепления самодержавия, «собирания власти» препятствовали созданные «Великими реформами» 1860 – 1870-х гг. демократические институты – университетская автономия, местные органы самоуправления, независимая судебная система. Поэтому для успешности процесса концентрации, большей централизации власти было необходимо провести консервативную корректировку внутриполитического курса (в советской историографии данный процесс получил название «политики контрреформ»).

Земские органы самоуправления представлялись чужеродным элементом для централизованной системы бюрократического управления. Ставшие своеобразной школой для приобщения населения к управлению, они превратились в очаги земского либерального движения. Земская интеллигенция (т.н. «третий элемент»), в политическом отношении выражала взгляды в широком диапазоне от либерализма до умеренного радикализма. Поэтому неслучайно, что одним из объектов консервативной корректировки стало «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». На страницах консервативной газеты «Гражданин» кн. В.П. Мещерского утверждалось: «Самое главное – устроить на твердых началах и поставить в правильное отношение к высшему центральному правительству земство и местное управление, ибо через их посредство верховная власть может войти в более тесную связь с народом» [3, с.324].

Непримиримые консерваторы М.Н. Катков и В.П. Мещерский со страниц своих периодических изданий «Московские ведомости», «Гражданин» призывали правительство «исправить роковую ошибку» и покончить с «либеральным обманом земского парламента». Стало привычным списывать на местное самоуправление все невзгоды жизни России от пустых продовольственных складов до бездорожья. На страницах данных изданий пестрели данные о растратах средств и коррупции.

Выразителем настроений данного направления консерватизма стал А.Д. Пазухин (назначенный реакционным министром внутренних дел Д.А. Толстым в 1885 г. на должность правителя дел канцелярии МВД), выступивший с запиской «О преобразовании в местном управлении и устройстве земских учреждений» (1884 г.). На ее основе в министерстве внутренних дел был разработан проект переустройства земских органов самоуправления. Проект Д.А. Толстого и А.Д. Пазухина предусматривал ликвидацию выборности земств, введение сословного принципа при их формировании, полное подчинение администрации.

«Мягкие» консерваторы в лице К.П. Победоносцева исходили из иной точки зрения. Обер-прокурор Синода, как и Александр III, прекрасно понимали невозможность повернуть историю вспять, вернуться к дореформенным порядкам. Демократические институты, созданные «Великими реформами» пустили крепкие корни, их полная ликвидация невозможна. Целью Победоносцева было не допустить дальнейшего развития общественных институтов по пути демократизации, «подморозить» страну. В вопросе о преобразовании земских учреждений К.П. Победоносцев, одобрив сословный принцип их формирования, выступил лишь за ограничение выборного начала, а не его ликвидацию, не согласился с поглощением местного самоуправления государственной властью, отверг замену исполнительных органов земств – земских управ, земскими присутствиями, назначавшимися властью. Победоносцев заявил, что не видит «ни прямой надобности, ни пользы изменять коренные начала постановки земских учреждений, вводя их в общую организацию учреждений прямо правительственных с характером служебно-чиновничьим и бюрократическим». [3, с.326]. Допуская известную долю свободы земств, он считал, что опасаться ее при контроле со стороны государства не стоит. Таким образом, желая уменьшить самостоятельность земств, подорвать влияние в них либеральной интеллигенции, Победоносцев был далек от желания превратить их в очередную бюрократическую структуру местного управления. По всей видимости, считая, в духе теории «народного самодержавия», что и бюрократия, и интеллигенция есть зло «средостения», то есть преграда на пути прямого взаимодействия самодержавия и народа, выход он видел во взаимном их уравновешивании в консервативно им понимаемом соотношении.

Новое «Положение о губернских и уездных земских учреждениях» 1890 г. значительно отличалось от первоначального проекта Толстого – Пазухина. Сказалась поддержка широкой общественностью земской деятельности, защита местного самоуправления в либеральной печати. При обсуждении законопроекта в Государственном совете К.П. Победоносцева поддержала часть консервативных деятелей. Взгляды Победоносцева оказались более созвучными настроениям самого Александра III.

Земское положение 1890 г. внесло консервативную корректировку в принципы земской реформы 1864 г., но не отменило их. Был ограничен принцип выборности: крестьянство фактически лишалось выборного представительства. Теперь они могли избирать только кандидатов, а из их числа губернатор, по представлению земских начальников, назначал гласных. Урезался принцип бессословности. Землевладельческая курия становилась избирательным собранием исключительно дворян-помещиков. Ценз для дворян уменьшался вдвое, а число гласных увеличивалось. В состав земских собраний на правах гласных вводились предводители дворянства. Резко повышался избирательный ценз для городской курии.

Усиливалась бюрократическая опека. Губернатор стал фактически полностью контролировать деятельность земских учреждений. Он получил право рассматривать целесообразность постановлений земских собраний, мог проводить ревизию земских учреждений, увеличилось количество вопросов, по которым требовалось утверждение земских решений губернатором. Он мог отменить любое их постановление. Вводилось новое административное звено – Губернское по земским делам присутствие, председателем которого являлся губернатор. По сути оно стало органом административного надзора государства над земствами. Присутствия рассматривали правильность и законность распоряжений земств, обсуждали правильность выборов, предавали суду членов уездных управ и т.п. Усиливалось бюрократическое начало в органах местного самоуправления. Председатели и члены земских управ стали считаться состоящими на государственной службе, получали чины «Табели о рангах».

Все эти меры связали руки местному самоуправлению. Однако со временем выяснилось, что необратимый процесс обуржуазивания дворянства расстроил планы самодержавия сделать земство более консервативным путем его одворянивания. Среди земцев-дворян, вопреки ожиданиям правительства, преобладали не консерваторы, а либералы. Земское либеральное движение не исчезло, а стало в начале ХХ в. важным элементом складывания политических партий либеральной направленности.

Примечания

1. Власть и реформы. От самодержавной к Советской России/ Отв.ред. Б.В. Ананьич. – М., 2006.
2. Мосолов, А.А. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии министерства двора/ А.А. Мосолов. – СПб., 1992.
3. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика/ Под ред. В.Я Гросула. – М., 2000.

Blog

С. Х. Мухаметгалиева Елабуга, Елабужский государственный педагогический университет

Содержание