Geum.ru

Ящик Пандоры, или Время задавать вопросы, и время

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
Глава 6

Страсти по Андрею


По дороге домой меня охватило неожиданное беспокойство и даже неуверенность в том, смогу ли я достоверно передать рассказ Алины об Андрее, очарование ее воспоминаний и почти непередаваемую грусть о безвозвратном счастье. Чтобы не упустить еще свежие подробности, я решил в тот же вечер письменно изложить историю их романа, но вместо этого предался воспоминаниям о Юле. Назавтра на работе мне пришлось снова и снова прокручивать в памяти рассказ Алины, чтобы не забыть подробности. Вечером рассказ был передан на хранение бумаге, а глубокой ночью я перечитал написанное и расстроился: образ моего героя получился поверхностным, потому что мне несомненно не хватало характерных деталей. Наутро я отправил рассказ Алине на ее рабочую квартиру по почте. Рассчет был прост: перечитав его, она не могла не пожелать помочь мне воссоздать образ ее первой любви более подробно и достоверно. И я не ошибся. Через два дня она успела получить главу и вечером прочитать ее. Мой звонок Алина ждала с понятным нетерпением и, услышав мой голос, тут же сообщила, что она готова поделиться подробностями в допустимых для нее пределах.

Рассказ Алины превзошел все мои ожидания. Я слушал ее, почти не перебивая, и мысленно пытался представить Андрея и его совсем еще юную возлюбленную в самый счастливый период их жизни.


- В конце июня, вскоре после школьного выпускного бала, я шла по улице по направлению к дому моей тети, чтобы передать ей какой-то сверток от мамы. Меня сопровождал один из мальчиков-подростков из нашего двора. Я не любила ходить одна, страдая от скуки, и потому на улице появлялась в окружении подружек или соседских мальчишек. Там, во дворе, у меня была целая свита из мальчиков, готовых выполнить любую мою просьбу. Подставив свое лицо под теплые солнечные лучи, я наслаждалась под их прикосновениями. Они ласково пробегали по коже, внушая безмятежное настроение. Неожиданно... Да, это должно было случиться неожиданно. Меня оглушил звук завизжавших тормозов. Тут же в опасной близости от меня возникли контуры будто свалившейся в мою безмятежность "Волги", которая резко остановилась на тротуаре и преградила мне дорогу. Послышался странный треск, и тогда я заметила, что нарушившая мой покой "Волга" зацепила фару другого автомобиля, расположенного справа от меня. Владелец пострадавшей машины, а им оказался пожилой мужчина, немедленно выбрался из нее и срешительным видом двинулся в сторону нарушителя. И в этот момент появился он, его молодой обидчик, а из "Волги" выглядывало две головы его спутников. Он вальяжно отделился от руля и встал передо мной и мужчиной во всем блеске своей спортивной фигуры, направив на мужчину угрожающий взгляд. Тот немедленно оценил опасную для него ситуацию, поспешно ретировался в кабину своей машины и уехал. И только тогда дерзкий юноша обратил свою голову в мою сторону и, заметив мой испуг, снисходительно пошутил: "Дедуля, видимо, растерялся, увидев тебя, и поэтому скрылся".

Передо мной стоял в меру мускулистый высокий голубоглазый брюнет в обтягивающих кожаных брюках и куртке, уверенно и обольстительно направляя мне в лицо обаятельный взгляд. Его лицо с четкими симметричными чертами отличалось трогательной, почти мальчишеской эмоциональностью. Я неожиданно для себя мысленно сравнила его с юным королем или принцем в окружении свиты. Такое ощущение возникло даже несмотря на то, что сама свита, а вернее его друзья, остались в машине. Мне было неполных семнадцать лет, в сущности еще девчонка, хотя и спесивая девчонка. Но вся моя спесь испарилась под его уверенным взглядом. Тогда я наяву ощутила, что означает выражение "сердце ушло в пятки", почувствовав заново когда-то пережитые мной головокружение и бешенное сердцебиение. Он подошел ко мне вплотную, вторгаясь в зону моего обоняния запахом молодого дразнящего тела, приглушенным дезодорантом или туалетной водой. Его сильная воля расплавляла мою оборону. Было что-то завораживающее в демонстрируемом им смелом обольщении, в ничем не прикрытом стремлении заполучить меня со всеми потрохами. Я дышала с трудом. Наслаждаясь моей растерянностью, новоявленный король предложил подвезти меня. Тут же один из его попутчиков мгновенно переместился с переднего сиденья на заднее. Глаза моего обольстителя безмятежно светились от солнечных лучей, как безоблачное небо после дождя. Он мне уже очень нравился. Но мне хотелось, чтобы этот парень пожелал меня еще более сильно, ежедневно искал и завоевывал, совершая сумасшедшие поступки. Я не привыкла легко сдаваться. Усилием воли мне удалось сосредоточиться и, гордо отказавшись от его предложения, всем обликом показать свою невозмутимость.

Я не оглядываясь пошла к тете и на повороте получила возможность снова увидеть юношу, который уже разговаривал с еще недавно сопровождавшим меня мальчиком. Нетрудно было догадаться, что он расспрашивал его обо мне. Так начался наш психологический поединок. Он поджидал меня, а я отказывалась садиться в его машину, и ему приходилось медленно ехать рядом со мной. Сначала я ссылалась на занятость, но затем после нескольких телефонных звонков и двух неожиданных для меня встреч вблизи моего дома я согласилась с ним встретиться.


В соответствии с продуманными мной действиями поединок с Андреем должен был продолжаться. В первую встречу я кокетничала и шутливо посмеивалась над ним, сознательно поощряя растущее в нем желание. В ответ он тоже шутливо задевал меня легкими насмешками, но одновременно расставлял сеть из нежных взглядов и ласковых слов. Мне было важно подчеркнуть свою непредсказуемость, поэтому в следующий раз я неожиданно для Андрея отказалась встретиться, сославшись на занятость Впоследствии я сознательно опоздала на встречу, появившись перед ним в момент, когда он явно уже не ожидал меня увидеть. Нужно было видеть ничего не понимавшего двадцатилетнего эфектного красавца в светлых джинсах и белой рубашке с распахнутым воротником, удачно подчеркивающей его черные волосы и голубые глаза, прямо у меня на глазах утрачивавшего свою самоуверенность и вальяжность.

- Кайф ловишь, когда людей мучаешь? – спросил Андрей, пытливо посмотрев мне в глаза. Мне, конечно, пришлось ласково извиниться, чтобы не довести занимавшую меня игру до ссоры. Ободренная результатом психологического поединка, я рещилась вовсе не прийти на следующее свидание. Это был очень самонадеянный поступок! Когда мы все же встретились в другой раз, Андрей, сидя в машине, вдруг опустил голову на руки, лежавшие на руле, согнувшись безвольно, как сломанная ветка, а потом, устремив на меня уже сосредоточенный строгий взгляд, четко произнес:

- Я готов любить, но – не быть в рабстве. Не поступай так больше!

Такие слова не допускали разных толкований, и мне пришлось значительно обуздать свою непредсказуемость.


Все же мы продолжали по-прежнему шутливо дерзить друг другу, и подобный стиль общения удовлетворял мою потребность во флирте и игре. После школы я решила продолжать посещения бассейна. Плавание отчасти заменило мне удовольствие от танцев, после того как я прекратила занятия хореографией. Туда я приходила, конечно же, не одна, а с подругой. Однажды там неожиданно появился Андрей с другом. Он плавал так, будто с вызовом демонстрировал себя окружающим. Его взгляд часто задерживался на моем теле, но в перерывах оценивал и других девушек. Мне захотелось отплатить ему за это дерзкой выходкой. Я легко уговорила пришедшего с ним дружка незаметно передать мне одежду Андрея. Одевшись, мы с подругой вышли из бассейна и вынесли ее с собой. Там мы остановились у его машины и принялись хохотать, представляя, как этот самовлюбленный красавчик будет долго метаться, разыскивая свои вещи. Но пришлось очень быстро прервать свой смех: рядом с нами появился Андрей в одних плавках и, важно садясь в машину, будто павлин с распущенным хвостом, сказал, подыгрывая нам:

- В чем проблема? Голого мужчину не видели?


Вскоре Андрея увидела моя мама. Она просто обомлела.

- Это же неземная красота! А какое величие в осанке! – повторяла она снова и снова, передавая свои впечатления. Ее задумчивый взгляд задерживался на мне все больше и больше, выражая охватившие ее чувства и сомнения.

Моя авантюрная тетя, повидавшая на своем веку немало мужчин, повторяла вслед за моими подругами:

- Да этот парень совсем не для жизни! Его же уведут от тебя девицы если не сегодня, то завтра. На него будут бесстыдно лезть самые отборные красавицы. Я уже не говорю об обычных или же дурнушках, те штабелями полезут! Я бы сама, если бы мне встретился такой в молодости на улице, сняла перед ним трусы при всех! Нет, этот парень не для жизни.


Мы встречались не часто: нашим желаниям препятствовали мои занятия с репетиторами, плавание в бассейне, а также его учеба в институте, сборы и соревнования. Обычно мы просто гуляли по улицам, реже беседовали в кафе. Беседы были обо всем и ни о чем. Мне нравится говорить, и я увлеченно рассказывала о своих проблемах и тревогах перед поступлением в университет. Он умел внимательно слушать и поощрять взглядами. Андрей рассказывал мне о своих друзьях, о тренере, хвалился своими поездками по стране и зарубеж.

Первое время он любил намекать, что по нему сохнут девушки, но я снисходительно не реагировала на подобное хвастовство. Со временем Андрей все настойчивей пытался уточнить характер наших взаимоотношений, признавался в любви и ждал от меня того же. Вот только я увиливала и не спешила с признаниями, наслаждаясь своей победой. Мое молчание стало причиной его обеспокоенности и даже ревности. Он ревниво оценивал мой внешний вид, если ему приходилось провожать меня куда-либо. И однажды он резко вспылил, решив, что декольте блузки, в которой я собиралась идти к молодому физику-репетитору, более чем откровенно. Чтобы смягчить неприятное впечатление от своего гнева, ему пришлось сказать что-то примирительное типа: "Не расстраивай человека с больным сердцем!"

Иногда мы проводили время в компании, и Андрей оказывался в центре ее внимания. На нем скрещивались взгляды всех присутствовавших девушек, а ребята, оказываясь в сфере притяжения его обояния, уступали ему лидерство. Каждый раз мне приходилось спрашивать себя: это пугает меня или наоборот – нравится? И все же, находясь с ним, я чувствовала свою исключительность, сияла и отсвечивала внутренний свет на окружающих.


Однажды осенью Андрей привез меня к себе домой и познакомил с родителями. Его папа был очень спокойным интеллигентным человеком и имел влиятельную должность в текстильной промышленности, а мама была художницей. В ее поведении угадывался тип изысканной светской львицы. Ее сильный характер постоянно прорывался наружу. Она царствовала в этой квартире: в оформлении комнат повсюду проявлялся ее тонкий художественный вкус. Комнатный интерьер удивительно сочетался с заоконным желто-оранжевым фоном, который создавали деревья и опавшие листья. Я смотрела на Андрея и уже не сомневалась по поводу происхождения его красоты, уверенности, обаятельности и вальяжных манер.

В конце декабря, накануне Нового Года, произошел тот памятный эпизод у меня на кухне, который в моем сознании символизирует рождение во мне женщины еще до первой в моей жизни близости. В течение зимы и весны Андрей несколько раз привозил меня к себе домой. В его комнате под песни о благородной мужской любви в исполнении Александра Серова или под зарубежную эстраду он шептал нежные слова, вызывая к жизни дремавшую во мне чувственную истому, расползавшуюся по всему телу, и ласкал руками эротичного мага, освобождая мою женственность от угловатости девичества. Мне приходилось чуть ли не на грани возможного приводить в сознание мою отключавшуюся волю и вовремя останавливать его страстное колдовство. Тогда он ставил кассету с блатными песнями в стиле городского романса, с помощью которых охлаждал свой пыл. Как-то под акомпанимент этих песен я слушала с неприкрытой иронией его рассказ о прекрасной девушке друга, такой нежной, доверчивой и покладистой, готовой отозваться на любую его просьбу.


И снова наступило лето. Прошло чуть больше года со времени начала нашего романа. Андрей все настойчивей говорил о своей любви, и у меня не было оснований сомневаться в его искренности. Я, конечно, и в том юном возрасте осознавала, что помимо романтического чувства движения его души и тела зависели от натиска гормонов, искавших для себя выхода. Во мне уже нет девичьей наивности тех дней, и я прекрасно понимаю насколько мужчина зависим от женского тела, насколько оно занимает его и насколько оно руководит его подсознанием на свойственном ему языке. Слова Андрея были очень красноречивы, но не менее красноречивыми были его взгляды. Мое тело все больше занимало его. Было бы неискренно с моей стороны скрывать, что его тело интересовало меня тоже. Но меня завораживала общая пластика, он же помимо своей воли обнаруживал заинтересованность в познании деталей и интенсивную настойчивость в овладении моим телом. Его отчаянная попытка на кухне более чем красноречива.

Нетерпение Андрея, намеки, а иногда и откровенные вопрсы, смущавшие нас обоих, часто заканчивались словесной перепалкой и реже – кратковременными ссорами, о которых он сожалел не меньше меня. Несколько раз он предлагал под разными благовидными предлогами съездить на дачу его родителей, и каждый раз я отклоняла его предложения, после чего случались размолвки.


Мое сообщение о возможном поступлении в провинциальный университет огорошило Андрея. Он очень загрустил и безуспешно пытался скрыть свою грусть за привычными шутками. Все чаще от него стали поступать предложения об уединенных встречах. Однажды Андрей очень увлеченно сообщил, что он приобрел для дачи новую "обалденную" музыкальную аппаратуру и пригласил меня туда послушать музыку, не позабыв напомнить мне, что я еще не видела его дачу. Я очень сомневалась и склонялась к отказу, несмотря на то, что в увлеченном стиле его предложения не уловила неискренности. Но теплый взгляд Андрея внушал доверие. Все же мне и сегодня трудно объяснить, почему я согласилась, в конце концов я понимала, чем такая поездка может закончиться. Вероятнее всего, мне захотелось избежать ссоры, потому что буквально накануне я ответила на подобное предложение отказом. В итоге мой авнтюризм взял верх, и я согласилась со сложными чувствами.


Дача была неплохо устроена. Подбор мебели и вещей был исполнен в стиле, очень подобном стилю их квартиры. И здесь все было устроено по вкусу мамы-художницы. Гостиная плеснула мне в глаза мягкий бледно-кофейный цвет паркета, уютного дивана, кресел и стульев, приятные светло-зеленые тона ковра на полу и поманила прибалтийским архитектурным стилем на двух настенных гравюрах.

Андрей с повышенной заботливостью пытался успокоить меня, а скоре – усыпить мою бдительность. Он указал мне на кресло, прихвастнув по ходу тем, что оно откидное. Его откидное свойство я восприняла как красный предупредительный цвет светофора и скромно присела на стул.

- Сядь нормально, - сказал Андрей, будто не понимая моего беспокойства. Я пересела на другое кресло, обойдя откидное. Он предложил чего-то выпить с ним, но я отказалась как можно мягче.

- Так где же эта твоя необыкновенная аппаратура?

- Хорошо, - снова пытался успокоить он меня, и тут же присел рядом с моими ногами и устремил на меня долгий горячий влюбленный взгляд, посылавший мне, словно в эфире, безмолвные, но выразительные сигналы чувственности и ласки.

Когда молчание показалось ему неудобным, Андрей заговорил.

- Скажи мне, сколько еще я должен доказывать тебе как я люблю тебя? Разве тебе еще не достаточно всего прошедшего срока? Да ты знаешь сколько знакомых мне девушек хотело бы сейчас оказаться на твоем месте? Я же все это время терпеливо жду только твоего согласия.

Он не просто просил меня, в его голосе слышалась отчаянная мольба. Ведь он в сущности был еще двадцатилетним молоденьким мальчиком. В ответ я ссылалась на предэкзаменационные озабоченность и волнение. Андрей улыбался и, лукаво выстраивая словесные параллели, обещал в качестве опытного студента медицинского института подготовить к экзаменам обеспокоенную абитуриентку и на примере моего тела облегчить изучение физиологии человека.

С высоты сегодняшнего опыта мне понятно, что он еще не успел стать опытным соблазнителем, но природой в нем были заложены качества успешного Дон Жуана, которыми он еще не научился владеть в совершенстве. Я его желала давно, а после таких слов вожделение уже бурлило во мне, сковывая конечности. Но мне все еще хотелось продлевать почти до бесконечности пролог и жить со счастливым ощущением предстоящего первого сексуального опыта. В любом случае, в тот день я полагала, что время еще не пришло, и когда Андрей снова трогательно напомнил о своей любви, я ответила, что не люблю его и напомнила ему, что никогда не говорила, что люблю его.

- Это неважно, - мгновенно отреагировал он. – Я люблю тебя так, что моей любви хватит на нас двоих... Ответь мне искренно, если бы ты была парнем, разве ты не думала бы, что после года терпения и преданности тебе полагается заслуженная награда?

- Ты его действительно не любила? – прервал я свое продолжительное молчание, озадаченный ее странным признанием.

- Не знаю. Он мне безумно нравился.

- Разве это не то же самое, что и любовь?

Мой вопрос прозвучал наивно и совершенно некстати, но как хотелось послушать сказку о безмятежной идилии!

- Мне трудно ответить. Так уж случилось, что меня обычно любили сильней, поэтому я никогда не была уверена в своей любви... И что такое любовь? Многие верят в таинство любви, в ее возвышенность и необъяснимость. А ученые сегодня все сводят к биологическим, химическим и физическим процессам. Все, оказывается, происходит потому, что наш мозг под влиянием поведения другой личности и ее запахов-аттрактантов выделяет природные амфетомины, способствуя зарождению у нас и поддержанию на каком-то отрезке времени влюбленности. Ее индикатором является особый запах любви. Другие же химические компоненты – эндофины – придают нашей влюбленности умиротворенность и спокойствие. Еще одно выделяемое мозгом вещество – окситоцин, преврашая нервные окончания в более чувствительные, обостряет нашу удовлетворенность от интима. Можно назвать еще немало химических веществ, относящихся к любви.

- Как ты их всех запоминаешь?

- Я же биолог. Вернемся лучше к дачной ситуации. Вопрос Андрея заставил меня почувствовать себя припертой к стенке. Мне нечем было крыть. Стремясь разрушить сковавшее нас напряжение, я снова настойчиво напомнила о его "обалденной" аппаратуре. Она, конечно же, оказалась в спальне. Мы зашли туда, и приблизившись к предмету его гордости, я продемонстрировала преувеличенный интерес. В этот момент послышался характерный щелчок, и мне оставалось только обернуться, чтобы убедиться в правильности своей догадки: Андрей закрыл дверь изнутри на ключ.

- Открой немедленно, - четко и холодно сказала я, пытаясь произнести свою просьбу как можно спокойнее и убедительнее.

Андрей отрицательно помотал головой, и я увидела его глаза с расширенными зрачками. Он посмотрел на меня размытым несфокусированным взглядом человека, испытывающего головокружение, и сказал, вертя ключом на уровне своего носа:

- Возьми, если сможешь!

- Отдай ключ! – кричала я снова и снова. Мое сердце забилось учащенно, по телу побежали мурашки, а в животе почувствовалось непонятное подрагивание. Он же вдруг снова стал доброжелательным и спокойным.

- У тебя такой красивый сарафанчик. Я не хочу его рвать. Сними его лучше сама, потому что сегодня тебе не помогут никакие отговорки. Пожалуйста, не вынуждай меня применять силу. Это не по мне. Не хочу оскорблять тебя.

- Ключ! – исступленно повторяла я, переходя на верхние нотки.

Возможно, мой крик вызвал в нем раздражение, и тогда он бросил ключ внутрь плавок и с вызовом заявил:

- Достань его, если хочешь!

И тут я на пределе гнева и отчаяния, еще не совсем осознавая смысл своего поступка, мгновенно запустила руку вслед за ключом. Впрочем, не знаю, было ли это движение неосознанным, или снова проявил себя мой авантюризм, только я надеялась, что ключ не опустился низко. Когда моя ватная рука оказалась в его плавках, Андрей прижал ее и с преувеличенным удивлением вскричал:

- А это как называется? Я к тебе пальцем не притронулся, чтобы не обидеть тебя, а ты уже протягиваешь руки, да еще куда!

В тот момент я сама испугалась и устыдилась своего поступка. Мое тело и сознание застыли, онемели. Андрей тут же осознал психологические преимущества необычной ситуации и осмелел. Он догадался, что у меня уже не осталось сил обороняться, и, хмелея от неотвратимости своей победы, ласково прижал меня к себе. Так это случилось. Мне не хочется рассказывать, что произошло дальше. Это моя тайна, которую я не буду раскрывать.

Когда я смогла снова воспринимать внешний мир, то увидела, что солнца уже не было, а тишину разрушили грозовые раскаты. Вслед за ними пошел крупный дождь. Он смывал пыль с оконных стекол и очищал заоконный пейзаж, готовя его для совсем уже близкого перезрелого лета, подобно тому как мой Андрей бережно возводил меня в сан женщины. Мне запомнилось, как он почти двое суток кормил меня бутербродами из своих рук и, насытившись вместе со мной, снова увлекал меня в спальню.

- Ты говоришь в таком необычном стиле, как-будто рассказываешь поэму. Может быть, ты все же любила его? Так может рассказывать только женщина, которая встретила свою любовь.

- Я уже пыталась ответить на твой вопрос. У меня нет определенного ответа... На второй день деятельный характер Андрея стал увлекать его за пределы нашего одиночества в замкнутом пространстве. Ему трудно было оставаться долгое время в бездействии, он захотел общения с внешним миром, со своими друзьями. Он звал меня к ним, обещая затем завезти ко мне домой, чтобы дать возможность заменить сарафан одеждой, подходящей для дождливой погоды. Я предпочла подождать его на даче.

Андрей стал собираться к друзьям. Он чувствовал себя немного виноватым, оставляя меня одну, и обхаживал меня объятиями и долгими нежными поцелуями. На выходе он на мгновение задержался у двери и взглянул на меня. Впрочем, я не совсем уверена в этом. Возможно, это моя память возвращает мне снова и снова то мгновение.


Андрей ушел. Я почувствовала необъяснимое тревожное состояние. Мне подумалось: а вдруг он расскажет своим друзьям о том, что произошло между нами? Им всем хорошо было известно, что более года ему не удавалось соблазнить меня. В такой ситуации парню должно было быть нелегко сохранить молчание. Нет, я не сердилась на Андрея. Он был мне как никогда дорог. Вот только роль покоренной паиньки была мне не по сердцу и очень раздражала меня. Мне хотелось, чтобы прелюдия моего завоевания длилась как можно дольше, если не бесконечно, чтобы он снова и снова открывал во мне тайну для себя и каждый раз доказывал себе и мне, что я принадлежу ему. Я совершенно не была заинтересована в том, чтобы мое соблазнение укрепило еще больше его самомнение. Внезапно пришедшая ко мне мысль о внезапном исчезновении без предупреждения мне очень понравилась: мое неожиданное бегство могло очень поколебать его самоуверенность. Игра продолжается! Я почувствовала необычный душевный подъем и быстро собралась в дорогу.


Вскоре такси везло меня в Москву прочь от всех сомнений и опасений. Мама еще проводила время в атмосфере научных диспутов своих коллег на симпозиуме, и я могла без всяких опасений вернуться домой, но там меня легко было найти. Не оставалось ничего другого, как затаиться у одной из подруг, о которой Андрей мог иметь лишь самое смутное представление из моих рассказов. Поразив Таню своей просьбой о временном укрытии, я наплела что-то о нашей ссоре и с неожиданной для нее жесткостью потребовала обещание никому не раскрывать тайну моего местонахождения. Потрясенная подруга промолвила слова обещания таким тоном, будто она дала мне обет молчания.

Многие подробности тех нескольких напряженных дней я никогда не смогу забыть. Вечером Таня принялась уговаривать меня вернуться к Андрею и ссылалась на охватившее ее тягостное предчувствие о моей возможной серьезной ссоре с ним, которая могла привести к концу нашего романа. От нее исходили огромные волны тревоги с размером с девятый вал и обливали меня с головы до ног. Я мысленно осушала их, представляя Андрея в облике победителя в окружении его друзей. Мне абсолютно не хотелось выглядеть побежденной. Пусть уж лучше поволнуется, поищет! Пусть почувствует, как ореол неотразимого Ромео блекнет над его головой. Он должен осознать раз и навсегда, что у него никогда не будет возможности почувствовать себя уверенным в том, что я у него раз и навсегда за пазухой.

Но тревога снова и снова возвращалась ко мне. Вскоре я уже представляла как Андрей входит в квартиру-убежище, обжигая меня взглядом, в котором должны были противоборствовать гнев и растерянность. Мой мозг беспрестанно работал, а виски отчаянно пульсировали под напором осаждавших его мыслей. Мне не удавалось придумать какой-либо приемлемый план действий. Приступы усталости накатывали на меня, ослабляя мою уверенность, и тогда я застывала в кресле под впечатлением расслабляющих воспоминаний. Постепенно до моего сознания добрался освежающий шум дождя. Мысль о душе показалась мне временным спасением. Сильная струя горячей воды сначала подействовала успокаивающе, но вслед за тем она же принесла ощущения чувственной неги, подобные тем, которые вызвали нежные слова и ласки Андрея, и вместе с ними – воспоминания о наших переплетенных телах.

Я вернулась в комнату, снова ставшую моей оболочкой, внутри которой развивалась внутренняя душевная борьба. Неуемное стремление к игре и бесконечному флирту начало вытеснять слабость, распространившуюся по телу под влиянием воспоминаний. Был уже поздний вечер. Я сидела в кресле в девичьей комнате чужой квартиры, пытаясь выглядеть внимательной слушательницей свежих сплетен моей подруги и аккумулировала энергию окружающих меня вещей, укрепляя желание продолжать психологическое сражение. Завораживающий бег стрелки настенных часов и блики мягкого электрического освещения на паркете успокаивали, а тонизирующий чай из травяного сбора внушал уверенность в своих силах и возбуждал тлеющий авантюризм. Я поставила пустую чашку на столик и с азартом игрока попросила Таню позвонить одной из общих наших подруг, проживавшей в моем доме, и затеять обычную беседу, не упоминая обо мне. Новости, сообщенные ею, снова вызвали противоречивые чувства. Андрей искал меня долго и настойчиво, обволакивая собеседников пульсирующей энергией отчаяния и надежды. Было лестно осознавать, что я ему нужна и что он очень обеспокоен моим исчезновением. Я пыталась угадать его мысли, представить его тревогу, и тогда сочувствие и жалость покрывали глаза легкой слезной пеленой. Но гордость и упрямство диктовали мне решение продержаться в этой квартире еще пару дней, после чего можно было убедиться в том, как победная эйфория Андрея заметно поубавилась. Вскоре Таня уже спала, а я крутилась на диване почти всю ночь, заснув под утро.


Проснувшись на следующий день, я увидела перед собой мою обеспокоенную сообщницу.

- Посмотри на себя, - пыталась убедить она меня. – На кого ты стала похожа! Тебе пора сливать воду, выпускать пар и идти сдаваться. Ты не считаешь, что переборщила?

Я ответила, что решила подождать еще день, а назавтра позвонить Андрею. Тане захотелось приободрить меня, и она со смехом сорвала с меня одеяло:

- Вставай же, соня!

Мои непокрытые голые ноги взывали к отмщению. Я резко потянулась и неожиданно для себя с наслаждением дернула за подол ее юбки. Резинка, на которой она держалась, не могла противостоять такому рывку, и юбка оказалась на уровне ее колен. Таня завизжала и, опасаясь ответных санкций, ринулась прочь от дивана, но спущенная юбка предательски стреножила ее ноги, и она неуклюже свалилась на пол. Наступила тишина, мгновенно разрушенная нашим визгливым смехом.

Утренняя разрядка пошла мне на пользу. Я с легкостью успокоила себя и подругу обещанием позвонить Андрею на следующее утро. Мне даже удалось представить как гнев и тревога сползают с его лица, сменяясь маской недовольства, а затем и выражением снисходительного смеха. Но вечер принес неожиданный сюрприз: Андрей больше не появлялся в моем дворе. Сплав обпекающей обиды и беспокойства зародился во мне в районе желудка и, постепенно прожигая легкие, сковал горло. Спазмы мешали дышать. Что с ним случилось? Или же он всерьез обиделся и решил наказать меня, демонстративно прекратив поиски? А, может, он мстит мне, легко уложив в постель другую? Меня бросили как использованную вещь? И все же, неужели с ним что-то случилось? И обида мгновенно сменилась тревогой. Только поздним вечером я смогла сосредоточиться и вспомнить, что у Андрея начались спортивные соревнования, и он уехал на неделю в Польшу. Мне ничего не оставалось, как только ждать его приезда.

Наутро я ушла домой: в тот день должна была вернуться мама. Время текло очень медленно, в такт секундной стрелке, дни казались бесконечными. Но когда-нибудь даже очень долгому ожиданию приходит конец. Настал день его возвращения...

Алина замолчала и сжала губы, пытаясь унять волнение. Ее руки заметались, выдавая сильное внутреннее переживание. Наконец, она обратила на них внимание и сложила их на груди.

- В тот день я звонила Андрею снова и снова, сначала – с радостной надеждой, затем – в тревожной неуверенности, а затем – в нервном исступлении. На том конце никто не отзывался. Вечером мне пришла в голову мысль позвонить одному из его друзей, относившемуся ко мне с большой симпатией. Разговор не складывался. Пытаясь скрыть волнение, я с притворным задором спрашивала:"Как дела? Что нового?", и почему-то увиливала от прямого вопроса о местонахождении Андрея. В трубке слышались непривычно сухие, краткие и ничего не значащие ответы: "Да, ничего", "Ничего нового". Его сдержанный и вялый тон, в котором я угадывала непонятное для меня удивление и даже раздражение, ошеломил меня окончательно. Я положила трубку и тут же пожалела о том, что не спросила прямо, где находится мой Андрей.

Ночью мне не удалось уснуть. Это была одна из самых длинных ночей в моей жизни. Мысль о том, что Андрей избегает меня, занимала мое воображение недолго. Непонятное, но осязаемое трагическое предчувствие окончательно пришло ей на смену, и охватило меня полностью, время от времени парализуя мое тело. К рассвету слабость проникла во все мои клетки. Под влиянием сильного головокружения перед глазами плыли мебель и люстра под потолком. Ранним утром, пренебрегая приличиями, я несколько раз исступленно набирала телефонный номер Андрея. Никто не отзывался. В сомнамбулическом состоянии я позвонила другому его товарищу.

- Да ты что, на самом деле ничего не знаешь!? Где ты была!? Он так тебя искал! - Я услышала глубокий вздох в трубке, после чего он сказал достаточно сдержанно, - Андрей разбился на соревнованиях... Вчера его похоронили в Тарту... Его родители решили вернуться туда насовсем.

Движения мышц на лице Алины выдавали ее упорное стремление сдержать слезы. Когда же она попыталась руками пригладить пряди волос, они полились двумя еле заметными при плохом освещении ручейками. Смущенно вытирая глаза, Алина с мучительным усилием произнесла:

- Я даже не знаю, о чем он думал, разыскивая меня, и как страдал. Меня часто мучает мысль, что этого я уже никогда не узнаю.

Немного помолчав, она продолжила:

- К родителям Андрея я так и не пошла, потому что опасалась криков и обвинений в смерти их сына. Может, я ошибалась, и этого не произошло бы. Кстати, Таня однажды не удержалась и спросила меня, не думаю ли я, что сильное волнение Андрея, его переживания по поводу моего исчезновения могли стать причиной трагической аварии? Я не согласилась с ней, и вообще стараюсь об этом не думать. В конце концов все могло случиться совершенно по другой, может быть, даже случайной причине... Мне очень трудно свыкнуться с мыслью, что я уже старше его на десять лет.

Алина, конечно же, заметила как явно выраженное сочувствие сковало мое лицо и руки. Совместное сопереживание ее трагедии как-будто сроднило нас. Впервые она вышла провожать меня на лестничную площадку и там попросила меня прийти еще.