Geum.ru

Эксперты комментируют Ящик Пандоры vs волшебная лампа Аладдина

Вид материалаДокументы

Содержание


Станет ли Косово "состоявшимся" государством?
Возвратиться в правовое поле
Растревоженный улей соседей
Косовское окно в Европу для Франции
Проигрывают все
Подобный материал:

Эксперты комментируют

Ящик Пандоры vs волшебная лампа Аладдина


Алексей громыко

Заместитель директора Института Европы РАН

Открыла ли самопровозглашенная независимость Косова ящик Пандоры - загорелся ли зеленый свет для других сепаратистских движений в Европе и во всем мире? Или действительно вся ситуация вокруг Косова "уникальна", и доведенный до логического конца процесс распада Югославии на этом исчерпал себя, а Западные Балканы наконец вступили на путь мира и стабильности?

С.Милошевич проводил во многом ошибочную политику, но бомбардировки Югославии в 1999 году означали нелегитимное и непропорциональное применение силы со стороны НАТО. Той войны могло бы не быть вовсе, если бы внутренние проблемы Югославии не совпали бы с неблагоприятными внешними обстоятельствами.

Во-первых, Россия находилась в одной из низших точек своей истории после распада СССР и не имела полнокровной субъектности, самостоятельности на международной арене. Во-вторых, умы западных стратегов были охвачены новомодной в то время концепцией гуманитарной интервенции, которую со страстью проповедника-миссионера продвигал Тони Блэр. В-третьих, НАТО стояла на развилке в своей постсоветской истории и лихорадочно искала как для себя, так и для мировой общественности убедительные резоны своего дальнейшего существования.

Кому выгодно происшедшее? Конечно, в первую очередь самим албанцам. Во-вторых, США, которые провели благодаря Косову блестящий пиар. В-третьих, Североатлантическому альянсу, для которого благодарная за косовских "братьев и сестер" Албания, вступив в этот военный блок, не пожалеет своих солдат. В-четвертых, другим сепаратистским движениям, для которых аргумент об "уникальности" косовской ситуации не стоит и гроша. В-пятых, тем государствам, которым международное право мешает добиваться узконациональных целей. Неслучайно Турция дождалась декларации о независимости Косова, прежде чем турецкая армия вторглась в северный Ирак.

Кому независимость Косова невыгодна? Она невыгодна Сербии и десяткам стран (причем неважно каким - христианским, мусульманским или каким-то иным), сталкивающимся с проблемой сепаратизма, включая прежде всего Испанию, Румынию, Кипр, Россию, Турцию, Ирак, Китай, Индию, Индонезию, Шри-Ланку, Молдавию, Грузию, Азербайджан, многие африканские страны. Более того, она невыгодна многим из тех, для кого косовский прецедент, казалось бы, не опасен, например Великобритании. Да, проблему Ольстера, по крайней мере на время, решить удалось, но непримиримым из ИРА или шотландским националистам пример Косова, несомненно, греет душу. Она объективно невыгодна самому Евросоюзу, для которого разногласия по Косову лишь отдаляют перспективу становления общей внешней политики и безопасности. Невыгодна ООН, Уставом и резолюциями которой Вашингтон, Лондон и ряд других крупных столиц в очередной раз пренебрегли.

Да, среди сценариев дальнейшего развития событий есть благоприятный: сербы смирятся, албанцы остановятся на достигнутом, Балканы стабилизируются, а сепаратисты всех мастей поймут, что Косово - уникальный случай. Последние годы (Афганистан, Ирак) и даже месяцы (Сомали) преподнесли яркие примеры того, как все может пойти совсем не по плану, насколько применение военной силы, принуждение оказываются бессильными при урегулировании конфликтов разной природы. А если сербы не смирятся, албанцы не остановятся, сепаратисты не поймут?

Хотелось бы также развеять мифы вокруг проблемы Косова. Миф первый - ее уникальность. За уникальность выдается своеобразие конкретной ситуации, например участие в решении внутригосударственного конфликта третьей силы - в данном случае НАТО - или участие ООН в урегулировании конфликта. Что касается самой природы конфликта между сербами и албанцами, то это - классический пример этнического сепаратизма.

Миф второй - обретение независимости Косовом как награда за борьбу против геноцида со стороны сербов. Только факт геноцида (стремление уничтожить целый народ) никогда не был доказан по одной простой причине - его просто не было. Напомню, что почти всеобщим признанием пользуется факт геноцида турок против армян или немцев против евреев. Если факты совершения военных преступлений (а в Косове, как в последних балканских войнах в целом, военные преступления происходили с обеих сторон) достаточны для обоснования факта геноцида косовских албанцев, то надо было бы признать, что израильтяне проводят геноцид против палестинцев, а американцы с союзниками - против иракцев, британцы подвергали геноциду североирландских католиков и т.д. В абсурдности этих утверждений мало кто усомнится, а вот для албанцев делают исключение.

Миф третий - независимость Косова как способ продвижения демократии. Разве Косово 2008 года более демократично, чем Косово 1999 года? Более кланово - да, более националистично и этнически чисто - да, более военизировано - да, более профессионально в наркотрафике - да, но причем тут демократия? Если демократичность референдумов о независимости, например, в Абхазии или Южной Осетии мировая общественность не признает из-за проблемы беженцев, то почему мало кто вспоминает о неучастии в косовских выборах 200 тыс. сербских беженцев? Этническая чистка в Косове действительно произошла, только в отношении сербов, а не албанцев. Независимость Косова не укрепляет, а наносит очевидный удар и по демократии в самой Сербии. Кто бы мог представить еще совсем недавно, что такие изначально прозападные политики, как В.Коштуница или Б.Тадич, будут вынуждены сблизиться с позицией радикальных сербских националистов?

Миф четвертый - жизнеспособность Косова как независимого государства. Это - самое слабое звено в аргументации сторонников косовского отделения. Косово, провозгласив независимость, стало не более, а менее жизнеспособным образованием хотя бы потому, что де-факто протекторат над ним (военный, политический, экономический) только усилился, а стимулы доказывать свою состоятельность для руководства сепаратистов, достигшего своей главной цели, - ослабли. Кроме того, если раньше многие государства мира и организации признавали наличие косовской проблемы и в основном симпатизировали косовским албанцам, то теперь многие из них отказывают Косову в признании в качестве независимого государства и симпатизируют, скорее, сербам.

Миф пятый - независимость Косова умиротворит албанский национализм. Уверенность "строителей" новых наций и демократий в контроле над стихией националистических движений, причем в среде клановой и криминализированной, озадачивает.

Миф шестой - признание независимости Косова как следствие исчерпанности иных возможностей по урегулированию конфликта. Возможно, исчерпал себя "план Ахтисаари", возможно, что исчерпалось терпение президентской администрации в Белом доме, но причем тут трудности в переговорах между сербами и албанцами? Говорят, что переговоры шли долго и ни к чему не привели. Как долго? Дольше, чем существует проблема Северного Кипра - с 1974 года? Или дольше, чем палестинская проблема - с 1948 года?

Если косовским албанцам десять лет подряд "сильные мира сего" говорили бы "добейтесь от сербов максимума уступок и соглашайтесь" вместо "ни при каких условиях не соглашайтесь с сербами", чем бы закончились переговоры? Дело в том, что если при решении, например, проблемы Ольстера, внешние игроки (Ирландия, США) способствовали достижению договоренности между враждующими сторонами (католиками и протестантами), то в случае с Косовом внешние игроки (США и союзники) сделали все, чтобы переговоры провалились.

Российская дипломатия оказалась в чрезвычайно трудной ситуации. Россия с точки зрения косовской проблемы находится между молотом сепаратизма на Северном Кавказе и наковальней "непризнанных государств" на постсоветском пространстве. Москва выступала за строгое соблюдение международного права и за переговоры между Приштиной и Белградом ровно столько времени, сколько потребовалось бы для достижения компромисса. Однако другие государства действовали по иным лекалам, для них "закон что дышло: куда повернешь, туда и вышло". Россия права, выступая за честные правила игры при поиске баланса между территориальной целостностью и правом на самоопределение. Но если у других игроков крапленые карты, разве можно выиграть? До сих пор по косовской проблеме Россия играла в белых перчатках, но не вынудят ли ее обстоятельства засучить рукава и признать уникальность непризнанных государств на постсоветском пространстве?


Станет ли Косово "состоявшимся" государством?

Павел кандель

Заведующий сектором этнополитических конфликтов Института
Европы РАН


Осторожность сербских властей, воздержавшихся от наиболее дестабилизирующих мер, вроде экономического эмбарго и энергетической блокады или активного подтверждения своей власти в населенной сербами северной части края, свидетельствует, что они хотели бы ограничить противостояние по косовской проблеме политико-дипломатическим поприщем. Столь же умеренным оказалось и поведение руководителей Республики Сербской в Боснии и Герцеговине (БиГ), явно расходящееся с их решительной прежней риторикой. Вместе с тем разрастающийся политический кризис в Белграде, распад правящей демократической коалиции и правительства при любом его исходе не сделает Сербию более податливой. Все это позволяет предполагать, что собственно "переходный период" возможно и пройдет относительно спокойно, что вовсе не означает наступления долговременной стабильности в регионе.

Без согласия Сербии и решения ООН легитимность независимости Косова, как и Миссии Евросоюза, будет оставаться сомнительной. Смешение юрисдикций ООН, ЕС, властей Косова и Сербии превращает эту территорию в зону полного беззакония, что будет порождать повседневные конфликты в таких жизненно важных для населения практических вопросах, как границы, гражданство или имущественные права.

Еще более тяжелым испытанием для стабильности Балкан окажется "албанский вопрос", который независимость Косова вовсе не закроет, а, напротив, обострит. Ведь предоставление краю "зависимой" независимости не решает никаких серьезных проблем этой территории. И трудно сказать, какие из них - демографические, социальные, экономические или политические - станут большим препятствием на пути к состоявшемуся, да еще и демократическому государству. На европейские нормы поведения нелепо рассчитывать уже из-за "африканского" уровня рождаемости (коэффициент детности - 7,8; более половины населения моложе 25 лет; ежегодный прилив рабочей силы на рынок труда - 30 тыс. человек). Большинство западноевропейских государств уже ощутили остроту этой проблемы в африканских и мусульманских пригородах своих городов, а Косово в целом представляет собой одно такое "предместье". В отсутствие сколько-нибудь достоверной статистики оценки безработицы варьируются от 50 до 60% и более, причем основная доля работающих занята в обслуживании международных миссий и в новоиспеченных государственных институтах.

Край, стабильно дотационный еще в социалистической Югославии, таковым и останется. Крайне неразвитая промышленность практически стоит. Экспорт составляет 3% от импорта, а таможенные пошлины - 70% доходов бюджета. Сельское хозяйство, несмотря на плодородные земли и благоприятный климат, служит в основном средством продовольственного самообеспечения большинства домохозяйств. Лишь 10% сельских хозяйств могут быть отнесены к категории товарных производителей, да еще 15-20% можно квалифицировать как полукоммерческие. Для Косова характерно аграрное перенаселение и избыток трудовых ресурсов. 47% населения живет в бедности, а еще 13% - в крайней нужде. Неслучайно, по последним опросам, около 50% молодых хотели бы эмигрировать, хотя уже сейчас 17% косоваров - эмигранты.

За период протектората ООН Косово приобрело стойкую репутацию европейского центра транзита наркотиков, контрабанды и торговли "живым товаром". По оценкам экспертов ЕС, объем теневых операций в Косове составляет около 1 млрд. евро и равняется его годовому бюджету. При очень низком уровне образования и квалификации рабочей силы и крайней неразвитости инфраструктуры охотников вкладывать средства найдется немного, и острые социально-экономические проблемы края инвестиции не решат. Потенциальные инвестиционные объекты находятся в энергетике и добыче полезных ископаемых - отраслях капиталоемких, но с невысокой занятостью.

Социальное давление на власти новоиспеченного государства будет нарастать, а такого громоотвода, как отсутствие суверенитета, у них уже не будет. Поэтому снижать внутреннюю напряженность оно будет на испытанных путях внешней экспансии. Процесс внешней миграции при албанизации сопредельных Македонии и Черногории будет развиваться стихийно. Однако интеграции албанцев при этом не произойдет. Они не практикуют смешанные браки, их партии носят строго этнический характер, а в районах их расселения в короткое время не остается жителей других национальностей, которых фактически вытесняют (как в Косове и Македонии). Архаичная социальная самоорганизация албанцев (большая патриархальная семья, непререкаемая лояльность клановой солидарности и традиционным нормам "обычного права", не вполне изжитый институт кровной мести) свидетельствует, что они живут в ином историческом времени, нежели другие народы региона, чем и объясняется неразрешимая сложность их совместного существования.

Следовательно, после периода кратковременного затишья "албанский вопрос" в сопредельных государствах вновь встанет со всей остротой. В Сербии и России многие склонны видеть в независимом Косове "талибское" государство. И такие опасения не лишены оснований, учитывая налаженные на поприще наркоторговли "деловые отношения" с Афганистаном. Неслучайно, что и официальный Кабул среди первых признал независимость Косова. Думается все же, что аналогии Косова с Сицилией более уместны, хотя вряд ли Европе будет в этом случае спокойнее.

Возвратиться в правовое поле

Алла Язькова

Главный научный сотрудник Института Европы РАН


"Проблема Косова" пришла к нам из истории многих десятилетий противостояния двух балканских этносов. В нынешнем виде она стала результатом попыток ее силового решения без учета интересов этнических меньшинств: албанского - в 1999 году, сербского - в 2008 году. В обоих случаях силовые акции были предприняты с грубым нарушением существующих правовых норм. После провозглашения независимости Косова начались массовые протесты сербского населения края, которые легко могут вылиться в вооруженное противостояние на этнической почве и попытки отделения его северных областей.

Проблема Косова стала главным фактором внутриполитической жизни Сербии. Попытки компромиссных решений с Евросоюзом на фоне упрочения отношений с Россией существенно осложнили президентские выборы в январе-феврале. Развертывание в Косове военно-административной миссии ЕС после переизбрания Б.Тадича на пост президента вызвало в Сербии правительственный кризис, поскольку миссию ЕС расценили как "продавливание" ранее отвергнутого "плана Ахтисаари" с его идеей "контролируемой независимости". Сербские политики подтвердили решимость защищать территориальную целостность своей страны всеми доступными средствами, кроме применения военной силы. Манифестации в Белграде исключили возможность уступок по поводу любых форм независимости края Косова, который однозначно воспринимается как историческая основа сербской государственности. В то же время углубился раскол в правящей верхушке Сербии. Премьер-министр В.Коштуница принял решение о проведении 11 мая досрочных парламентских выборов, поскольку в начале марта коалиционный кабинет министров отклонил проект резолюции Скупщины (парламента) Сербии по Косову. Проект предусматривал отказ Сербии от сближения с ЕС в случае признания Брюсселем независимого Косова и направления туда миссии ЕС в обход СБ ООН. Сам В.Коштуница и представители Демократической партии Сербии и партии "Новая Сербия" поддержали резолюцию, но против нее высказались проевропейски настроенные члены кабинета из Демократической партии и "Группы 17 плюс", сторонники Президента Б.Тадича. Они полагают, что Сербия не может себе позволить утратить европейскую перспективу и взять курс на самоизоляцию.

Проблема Косова стала сегодня одним из сложнейших кризисных узлов мировой политики, приведя к дальнейшему обострению противоречий между Россией и США, усилив несогласованность позиций и действий в рамках самого Евросоюза. Что касается Соединенных Штатов, то, поощряя косовских албанцев без особых для себя усилий, они не только корректируют свой негативный имидж в исламском мире, но и приобретают роль союзника и патрона всех албанцев. После того как двери НАТО раскрылись для Албании в апреле этого года, могут быть сформированы новые контингенты НАТО и отправлены в "горячие точки" - Ирак, Афганистан. Балканская политика может сыграть свою роль также и в избирательной кампании в США, где проживает хорошо организованная полумиллионная албанская диаспора.

Для Евросоюза независимость Косова означает, что он принимает на себя ответственность за стабилизацию не только прилегающих к Косову районов, но и Западных Балкан в целом, где раздаются призывы к изменению существующих границ между Косовом, Македонией и Албанией с последующим объединением земель, населенных албанцами. В противовес не исключены подобные акции не только со стороны косовских сербов, но и сербов в Боснии и Герцеговине, что может повлечь массовые потоки вынужденных переселенцев и беженцев, которые хлынут в Европу, как было в 1999 году.

Одностороннее провозглашение независимости еще не означает ее международного признания, а против него возражают не только Россия и Китай как постоянные члены СБ ООН, но и многие страны, которые усматривают в политике США и Евросоюза целый комплекс нарушений норм международного права. Между тем правонарушение не отменяет право. Россия в этих условиях имеет возможность остановить процесс признания де-юре независимости Косова. Она заблокировала признание независимости Косова в СБ ООН и прямо обвинила Евросоюз в поощрении сепаратизма в Европе и мире.

Постпред России при ООН в Нью-Йорке В.Чуркин убежден, что соблюдение резолюции 1244 по Косову заложит необходимые предпосылки для "возвращения ситуации в правовое поле, поиска взаимоприемлемой переговорной развязки по будущему статусу Косова". Резолюция не утратила силу и продолжает действовать: ООН и ее Совет Безопасности остаются в международно-правовом поле, "и никакие действия отдельных членов Совбеза не меняют эту реальность". Россия в ходе своего председательства в СБ в марте внесла проект официального заявления председателя СБ, в котором содержится предложение возобновить диалог между Белградом и Приштиной по поиску решения будущего статуса Косова при содействии международного сообщества. Многие члены Совбеза поддержали основную направленность российского проекта.

Растревоженный улей соседей

Любовь шишелина

Главный научный сотрудник Института Европы РАН


Сложные межнациональные отношения в Восточно-Европейском регионе, оказавшемся в ХХ веке между двумя противоборствующими центрами силы, мировые державы не раз использовали в достижении собственных геополитических целей. Неоднократные в первой половине столетия перекройки границ и переселения жителей оставили глубокий след в сознании современных восточноевропейцев - на отношение этих стран к провозглашению независимости Косова повлияло не только давление США и их союзников, но и собственные представления о справедливости. Первый фактор имел большее значение для Польши и бывших прибалтийских республик, быстро признавших независимость Косова. Неспешность чешского руководства объяснялась вполне обоснованными опасениями Президента В.Клауса, что косовский прецедент, "как снежный ком, обрастет новыми региональными конфликтами". К тому же в Чехии прошла волна массовых демонстраций под лозунгом "Косово принадлежит сербам". Однако фактор "славянской солидарности", о котором много писали и в чешской, и польской печати, не повлиял на решения, принятые руководством.

"Да" Словении обернулось для США дипломатическим скандалом, после того как через представителя МИД этой страны, заступившей в январе 2008 года на пост председателя ЕС, произошла утечка информации о том, что США дирижировали очередностью признания независимости Косова.

Решительно "против" высказались Румыния и Словакия. Болгария, Хорватия и Венгрия заявили о признании независимости Косова после мучительных раздумий в числе замыкающих.
И здесь главную роль сыграл уже второй фактор.

Говоря о "снежном коме", Президент Клаус имел в виду не только последствия "декретов Бенеша", омрачающие сегодня отношения Чехии с соседними Венгрией и Германией, а также вновь актуальные дискуссии вокруг послевоенных депортаций венгерского и немецкого населения. Надо признать, что проблема послевоенного территориального урегулирования во времена участия этих стран в "восточном блоке" сопровождалась, по определению местных историков, "навязанным или самовнушенным молчанием". Особенно болезненной она была для Венгрии, лишившейся по Трианонскому договору 1920 года половины населения и двух третей территорий. (Эта схема урегулирования была практически повторена после Второй мировой войны.) Молчание было прервано в 1980-х годах с процессом демократизации в Восточной Европе, с одной стороны, и многообещающими заявлениями западных политиков - с другой. Так, в январе 1990 года Президент Франции Ф.Миттеран, критикуя политику Н.Чаушеску в Трансильвании, заявил о несправедливости и "плохо нарисованных" после 1919 и 1945 годов границах. В 1993 году к проблеме несовершенства региональных границ в рамках подготовки Европейского пакта стабильности вернулся французский премьер Э.Балладюр. Некоторые восточноевропейские политики действительно поверили в то, что покровительство западных демократий открывает перед ними возможность урегулирования давних спорных вопросов мирным путем. (При этом, естественно, ничего не говорилось о затянувшихся конфликтах в самой Западной Европе.)

Сегодня можно констатировать, что вступление в НАТО и ЕС не гарантирует стабильности региона. Урегулирование конфликтных ситуаций по-прежнему зависит исключительно от воли самих восточноевропейских политиков. Эти волевые усилия в начале 2000-х годов на некоторое время помогли снять напряженность в венгеро-словацких отношениях. Однако за последние год-два отношения между руководством Словакии и компактно проживающим в южных районах страны венгерским национальным меньшинством вновь обострились, поэтому косовский прецедент в Словакии рассматривают как потенциальную угрозу целостности сравнительно молодого словацкого государства.

Достаточно тревожной можно считать ситуацию в сербской Воеводине. Здесь сербы в качестве "превентивной меры" время от времени демонстрируют местным венграм свою готовность приструнить "венгерских националистов". Венгрия, в свою очередь, не раз пыталась обратить на это внимание специальных комиссий ЕС и Парламентской ассамблеи Совета Европы.

Необходимо упомянуть и об особой позиции Германии. Летом 2007 года посол Германии в Будапеште заявил, что "после решения косовского вопроса придет очередь Воеводины". Придет или нет - это еще вопрос (особенно при нынешнем политическом кризисе в самой Венгрии), но то, что вследствие его высказываний отношения между венграми и сербами в Воеводине стали еще более напряженными, - уже очевидно.

Ситуацию в Трансильвании пока можно охарактеризовать как более спокойную. После провала в Венгрии в 2004 году референдума по двойному гражданству для зарубежных соотечественников трансильванские венгры серьезно обиделись и обособились от Венгрии. К тому же до сих пор достаточно удачно складывалась их интеграция в политическую жизнь Румынии. Все же, несмотря на отсутствие "опасной активности" со стороны трансильванских венгров, румынское руководство достаточно решительно выступило против признания независимости Косова.

Венгрия признала независимость Косова, но дело в том, что "косовский прецедент" воспринимается в стране двояко. С одной стороны, сами венгры до сих пор переживают последствия Трианона как глубокую национальную травму. С этой точки зрения им понятны чувства сербов. С другой стороны, независимость Косова в качестве прецедента дает надежду венграм на внимание международного сообщества и к их национальной проблеме. На это намекала, оказывая давление на венгерский МИД, посол США в Будапеште Эйприл Фойли. Она даже обещала венграм широкое привлечение к урегулированию в Косове… "в качестве источника опыта по разрешению проблем национальных меньшинств". Но ведь совершенно очевидно, что вовлечение Венгрии в "косовское урегулирование" еще больше обострит и без того трагически напряженные сербско-венгерские отношения и ситуацию в Воеводине.

Косовское окно в Европу для Франции

Сергей федоров

Старший научный сотрудник Института Европы РАН


По большому счету, признание независимости Косова французы оправдывают соображениями морального характера и невозможностью найти другой выход из тупиковой ситуации. Тезис о том, что косовская независимость принята фактически в обход ООН и разрушает международное право, на что акцентирует внимание Россия и Сербия, глава Кэ д'Орсэ опровергает тем, что "это интерпретация, которую он понимает, но которая несправедлива".

С учетом кровавого характера межэтнического конфликта в Косове (при этом в преступлениях винят главным образом сербов и бывшее руководство страны) и непримиримых позиций Белграда и Приштины, Европе, по мнению Франции, ничего не оставалось, как "исправить фундаментальную ошибку Милошевича и принять эту независимость как наименее худшее решение". Специфичность косовского конфликта обусловлена, по мнению Парижа, степенью его жестокости, введением войск НАТО, вмешательством международного сообщества в лице ООН.

Если искать точки соприкосновения между внешней и внутренней политикой, то признание Францией независимости Косова можно в определенной степени трактовать как некий "пряник" французскому мусульманскому сообществу, чье влияние на политику страны будет возрастать. Уже сегодня ислам стал второй религией Франции, а мусульмане составляют примерно 10% населения. Говорить о прямом влиянии религиозного фактора на массовые беспорядки осенью 2005 года в проблемных пригородах Парижа и других крупных городов Франции не приходится. Тем не менее никто не поручится, что в будущем это влияние не проявится.

Официальный Париж не видит опасности "эффекта домино", придерживаясь посыла об уникальности случая Косова. Странно, что Париж не волнует даже возможная активизация корсиканских и бретонских националистов.

Активность Франции в проблеме Косова как нельзя лучше вписывалась в основное направление французской внешней политики - на "возвращение Франции в Европу" после провала референдума по проекту Европейской конституции в мае 2005 года, ослабившего позиции страны в ЕС. Новому руководству страны важно было доказать, что Франция не просто "возвращается", но готова вновь взять на себя роль европейского лидера, способного предложить программу дальнейшей евроинтеграции.

Важными ее составляющими, по мнению Франции, должно было стать строительство "политической Европы" и "Европы обороны" - давней мечты Франции - как европейского дополнения НАТО. Признание независимости Косова под контролем ЕС и отправка туда 1800 полицейских, судей и таможенников, а также 1500 солдат КФОР - своего рода "обкатка" европейской политики обороны и безопасности.

Признание государственности бывшей сербской автономии позволили Франции решить еще одну деликатную проблему - смягчить обиду США на Францию за жесткую критику действий Америки в Ираке. Смещение политической оси французской политики в сторону атлантизма подтверждает ревизию традиционного курса голлизма во внешней политике. Очевидно, что Франция не может в условиях постбиполярного мира сохранять былую стратегию самостоятельности на принципе равноудаленности от двух сверхдержав. Знаменитый лозунг "Европа от Атлантики до Урала" заменен девизом "Единая Европа вместе с Балканами" и идеей "Средиземноморского сообщества" как подстраховки политического лидерства Франции в расширенном Европейском союзе.

Станет ли ситуация на Балканах, в Европе, да и во всем мире в целом, стабильнее, а международные отношения доверительнее после одностороннего провозглашения независимости Косова и его признания большинством ведущих стран Запада? В этом склонно сомневаться большинство французских экспертов и журналистов, в отличие от официального Парижа. Например, бывший министр иностранных дел в правительстве Жоспена и тонкий аналитик Юбер Ведрин считает, что малые государственные образования типа Косова нежизнеспособны ни экономически, ни политически и не могут привести к стабильности в Балканском регионе.

Позиция России на финальной стадии косовской эпопеи встретила со стороны Парижа плохо скрываемое раздражение. Глава французской дипломатии считает, что упорство Москвы идет вразрез с мнением большинства мирового сообщества и грозит политической изоляцией России. Москва "проявляет свои политические аппетиты с силой, а порой даже жесткостью, во всяком случае словесной", - подчеркнул в одном из выступлений Б.Кушнер, горячий сторонник "гуманитарных интервенций". В то же время он уверен, что в Сербии "возобладает политическая мудрость и некий аппетит к европейской культуре", что будет склонять ее не к России, а к Европе. Такая позиция Франции, по мнению известного политика Ж.-П.Шевенмана (он был министром обороны и внутренних дел при Миттеране), наносит удар по единой Европе, "Европе наших отцов, Европе от Атлантики до Урала, Европе, которая хочет считать, что Россия - это не степь, заселенная татарами со злыми глазами, что славяне - тоже европейцы и - будем последовательными - православные славяне - также".

В долгосрочном плане задачу поддержания мира можно решить только путем принятия Западных Балкан, включая и Албанию, в состав ЕС. Как вероятное членство этой части Европы (а это ни много ни мало 22 млн. человек) скажется на европейской идентичности, о которой так много рассуждают в Брюсселе? Можно ли рассматривать "приманку" вступления в ЕС в качестве панацеи в решении сложных межэтнических и межрелигиозных противоречий и конфликтов? По крайней мере, пример Испании, Бельгии не внушает оптимизма. Брюссель стал заложником своей же политики.

Признание независимости Косова меняет правила игры на международной арене. Де-факто перестают действовать не только ялтинско-потсдамские, но и Хельсинкские соглашения.
В практическую плоскость переходит вопрос о реформе международных институтов, в частности ООН.

Проигрывают все

Владимир швейцер

Главный научный сотрудник Института Европы РАН


Югославия, скроенная по лекалам соглашений, заключенных в результате Первой мировой войны, и идеологически наполненная ветрами разгрома фашизма, изначально не представлялась сооружением на века. Вспоминаю, как в конце 1960-х годов я выразил одному македонцу восхищение страной. Его ответ меня попросту шокировал: "Это все только благодаря Тито. Не будет маршала - не будет мира, будет война всех против всех".

Центробежные тенденции в Югославии проявлялись и в коммунистический период. А когда вместе с Берлинской стеной и путчем ГКЧП рухнула вся конструкция "реального социализма", то ее осколки особенно болезненно ранили те народы, которые искусственно были объединены в некую федерацию с автономными подуровнями типа Косова. К тому же автономия была отнята у косоваров (как албанцев, так и сербов!) националистическим, в худших проявлениях, режимом Милошевича. Явно напрашивается сравнение - сопоставление с аналогичным шагом грузинского националиста З.Гамсахурдия в отношении Абхазии и Южной Осетии.

Попутно выясняется малая продуктивность - с точки зрения сегодняшнего дня - тезиса о Косове как "сердце Сербии". А что тогда делать россиянам с Киевом - "матерью городов русских"? Да и вообще, можно ли накладывать историческую матрицу на современные этнонациональные отношения. В противном случае придется перекраивать всю карту Европы, да и только ли одной Европы.

Предпоследним актом в конфликте на постъюгославском пространстве стал развод Черногории и Сербии. События на границах Евросоюза не могли оставить безучастными страны - инициаторы новообразования стратегического назначения. Бомбардировки Белграда в 1999 году и ввод войск стран - членов НАТО стали, помимо прочего, печальным итогом недостаточного использования в противоборстве с режимом Милошевича всех мер дипломатического характера. Удивителен и непонятен также способ замирения. Если в боснийском варианте удалось худо-бедно уговорить три этноконфессиональные группы не разрушать триединую государственную конструкцию, не дробить и без того маленькое государство с перемешанным во многих местах населением на еще более мелкие псевдогосударственные образования, то в косовском случае Запад пошел другим путем.

Вообще, и Югославия, и Ирак, и Афганистан не войдут в историю дипломатии как образцы продуманных и взвешенных решений Запада (в первую очередь США). В этот период у европейцев не нашлось ни новых Меттернихов, ни новых Талейранов. В результате сила рождала контрсилу, а внешнее присутствие не помешало этническим чисткам разного масштаба. В косовском случае изгоняемым со своей территории оказалось сербское население.

Очевидно, что развитие событий вокруг Косова явно не в интересах как внутренней, так и внешней политики России. Вряд ли кто сможет утверждать, что отказ от ельцинского тезиса "берите себе суверенитета, сколько сможете" навсегда станет принципом для части элиты российских национальных автономий.

Во внешнеполитическом плане возникает новый виток проблем вокруг Абхазии и Южной Осетии. Попытка России укрепить связи с непризнанными территориями может дать лишний толчок тем политикам Грузии, кто спит и видит свою страну в системе НАТО. Что касается возможности как-то повлиять на уже свершившееся в Косове, то здесь российские инициативы ограничены дипломатическими шагами. Вряд ли укрепление связей с Сербией, которая будет ориентироваться на ЕС при всех очевидных издержках для нее косовской проблемы, прежде всего из социально-экономических соображений, сделает Россию более значимым игроком на Балканах.

Если в ближайшее время косовский прецедент взбудоражит труднорегулируемые этнонациональные процессы на Балканах, то в плане исторической - пускай и не столь реальной с позиции сегодняшнего дня - перспективы такие же проблемы могут возникнуть и в целом ряде весьма благополучных стран Западной Европы. Очевидно, что создание косовского независимого государства, задуманное как акт балканской и общеевропейской стабильности, в ближайшей да и более продолжительной перспективе никак не выглядит таковым.

"Парад суверенитетов" в переделе мира

Дмитрий фурман

Главный научный сотрудник Института Европы РАН


Признание независимости Косова - проявление глубокой глобальной тенденции постепенного разрушения порядка, сформированного после Второй мировой войны на принципе суверенитета и территориальной целостности государств и фактическом "запрете на сецессии". Из эрозии старого порядка постепенно формируется некий новый порядок, формы которого предсказать невозможно. Один из аспектов этого процесса - изменение отношения к сецессиям.

Что такое нация, в каких границах она имеет право на самоопределение, что такое ее историческая территория, подрывается ли принцип территориальной целостности миграцией на ее территорию представителей других народов, ставших здесь большинством, и т.д. - на эти вопросы дать однозначный ответ невозможно.

"Запрет на сецессию" сыграл важную роль в поддержании мира. Даже страшно представить себе, что бы было, если бы процесс распада колониальных империй шел так же, как распад Австро-Венгрии, и вместо произвольно установленных колонизаторами границ между африканскими государствами их попытались бы создать на основе самоопределения народов. Но сейчас "запрет на сецессии" явно ослабевает, ибо фактически устанавливает иерархию народов, одни из которых имеют, а другие не имеют право на свою государственность. Конечно, в ситуации конфликта несправедливого, но ясного закона, с трудом формализуемого чувства справедливости отдавать предпочтение нужно закону, чтобы не допустить хаотичную борьбу "всех против всех".

"Запрет" предотвратил множество кровопролитий, но число погибших в послевоенный период во имя его поддержания (в Биафре, Абхазии, Дарфуре, Чечне, где угодно) исчисляется уже сотнями тысяч, если не миллионами, и все растет.

Более того, внутренние дела государств приобретают международное измерение: нестабильность в азиатской и африканской странах оборачивается потоками беженцев и терактами в европейских столицах. В этой ситуации вмешательство мирового сообщества в сепаратистские конфликты неизбежно, что и ведет к разделению "сцепившихся" друг с другом народов, то есть - объективно - к закреплению фактических сецессий, признать которые, однако, никто не решается.

Новый статус-кво можно только постепенно "нащупывать" консенсусом мирового сообщества, фактически - наиболее сильных и развитых стран, по отдельным конфликтным ситуациям, и только когда-нибудь, может быть, он будет закреплен в международных правовых документах. Возникает все больше "исключений"-прецедентов, каждое из которых объявляется особым случаем, но их накопление размывает общее правило.

Несмотря на страстные протесты Сербии, Косово признают ведущие западные страны, хотя оно не было союзной республикой. Сербия - это не Россия или Китай, обладающие ядерным оружием, а слабая и изолированная страна, которая ничего поделать не может.

Сербское сопротивление связано не только с "жадностью", но и с ощущением несправедливости - почему отнимают именно у них, почему к Косову применяются иные принципы, чем к БиГ? И российская поддержка сербов - тоже не просто отражение "интересов". В наших мотивах есть и негодование на реальную несправедливость, на "двойные стандарты", и вполне обоснованный страх перед разрушением стабильного миропорядка.

Новое всегда появляется в несовершенной, сомнительной - и в правовом, и этическом отношении - форме. Никто не хочет быть "унесенным ветром". И каждый раз сопротивляющиеся заставляют тех, кто продвигает новые нормы, искать аргументы и соединять новые нормы с глубоким основанием правовых систем. Если не будет отрицания и переинтерпретации старых правовых норм, если не будет сопротивления этому отрицанию и переинтерпретации - развитие не будет правовым. Консервативная критика нового часто справедлива и всегда необходима, чтобы новое действительно утвердилось в адекватной, а не произвольной и карикатурной форме.

Через какое-то время борьба вокруг Косова утихнет, сербы сдадутся и Косово признают, а затем сдадутся все. Однако сопротивление признанию Косова необходимо и функционально. И каковы бы ни были мотивы Путина, когда он говорит, что объявлять косовскую ситуацию уникальной - лицемерие, "вранье все это", - он прав. И когда он говорит, что надо выработать единые правила поведения, он тоже прав. Ответом ему со стороны сторонников признания Косова должно быть не просто утверждение, что Косово - особый случай, а серьезные усилия по выработке и обоснованию новых правил в отношении права народов на самоопределение.