Становление и развитие геополитики как науки

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12

Глава 2. Евразийская модель

3.2.1. Политика

В предыдущем разделе анализировались тенденции, вытекающие из очевидной доминации атлантизма после крушения Советского блока. При этом не требовалось особой работы воображения, ведь рассматриваемые события и факты либо уже свершились, либо совершаются на наших глазах. И чтобы увидеть в их проявлении линейную закономерность, надо только «упорядочить» происходящее, сведя его к внятным и удобным схемам. Однако, действительность всегда богаче, полнее и ярче, чем наше представление о ней. Однозначные выводы очень часто опровергаются тем, что называется «сюрпризами истории».

Великое приходит неожиданно. Летом 1914 г. положение в Европе казалось более стабильным, чем за многие годы до того. Британские линкоры совершали визиты вежливости, швартуясь в германских портах. А 1 августа, через шесть недель после выстрелов в Сараеве, разразилась война, унесшая 13 млн жизней. В 1940 г. никто не думал, что Франция будет разбита немцами за 3 недели, как мало кто верил и в способность СССР в одиночку устоять под ударами вермахта. Развернувшаяся в Иране в 1979 г. исламская революция шокировала высших должностных лиц Америки, включая президента Джимми Картера, считавшего режим шаха «островком стабильности в одной из самых нестабильных частей земного шара». Примеры можно продолжать бесконечно. Очевидно, что любое политическое прогнозирование, основанное на простой экстраполяции, несовершенно, ибо оно неизбежно сталкивается с трудностями при определении точек и характера отклонений в, казалось бы, хорошо продуманных и заранее обыгранных ситуациях. Между тем, в переломные моменты включаются алгоритмы действия, отрицающие привычные шаблоны.

Нет необходимости напоминать, что мы переживаем очередной период бифуркации^¹. В такие времена чрезвычайно ценным качеством интеллекта оказывается то, что философы называют «опережающим отражением». Оно требует не только тщательного изучения обстановки и безупречного мышления, но также интуиции, веры и умения фантазировать. Раскрепощенное сознание более восприимчиво к новым идеям и способно преодолеть косность устоявшихся и кажущихся непререкаемыми взглядов.

Обдумывание «невероятного» и «праздное теоретизирование» позволило двум американским авторам Д.Ергину и Т.Густафсону написать оригинальную книгу «Россия: двадцать лет спустя. Четыре сценария» (-М., 1995.), в которой показано, что наша страна, несмотря на затяжной системный кризис, сохраняет шансы построить динамичную экономику с русской спецификой и мощным интеграционным потенциалом. Опираясь на метод моделирования, попробуем порассуждать о том, насколько реальна альтернатива всеобъемлющему господству атлантизма. Будем помнить, что грядущее непременно изумит нас.

С геополитической точки зрения поражение СССР в противоборстве с США, трактуемое ныне как торжество демократии над тоталитаризмом, есть лишь локальный эпизод в грандиозной схватке между Североамериканским и Евразийским великими континентами за гегемонию и имперское могущество на Земле. Европа и Азия не приняли российского коммунизма в качестве методологии объединения, но это вовсе не означает отказа от самой идеи их глобального стратегического союза, направленного против заокеанской экспансии, как не снимает с России ее всечеловеческого предназначения быть инициатором и мостом такого объединения.

Остановить разрушительную поступь проамериканской западной цивилизации способно Новое Евразийское Содружество, свободное от пут идеологического догматизма и национального шовинизма, с гибким, дифференцированным мировоззрением, многоуровневым членством и коллективным децентрализованным самоуправлением.

Евразийский проект должен ориентироваться на создание справедливого многополярного мира, органически складывающегося вокруг многообразных социально-экономических и историко-культурных комплексов, тесное геополитическое и военно-стратегическое единство которых сочеталось бы с самой широкой автономией в хозяйственной, правовой и духовной сферах. Эта «цветущая сложность», основанная на сотрудничестве и взаимозависимости, по определению не будет нуждаться в универсальном единоличном арбитре, преследующем своекорыстные интересы.

Практическое воплощение данного замысла приведет не к уничтожению атлантизма (такая цель не ставится), а лишь к его локализации в своих естественных границах, то есть в пределах двух Америк.

Подчеркнем, что без России евразийская геополитическая конструкция принципиально неосуществима. Никакое другое расположенное на материке государство хотя бы в силу географического фактора не способно наладить эффективное взаимодействие между романо-германской, славяно-греческой, индо-арийской, тюркской, арабской и китайской цивилизациями. Россия же, обладая уникальным опытом близкого общения со всеми перечисленными культурами, несет в себе вкрапления каждой из них. Кроме того, она способна (пока еще!) обеспечить надежный ядерный щит, многокомпонентную ресурсную базу и обширное рыночное пространство для гарантированно устойчивого развития будущей конфедерации.

Первым этапом реализации проекта может стать стратегический альянс внутри СНГ. Лидеры постсоветских республик просто обязаны руководствоваться не сиюминутными выгодами, которые доставляет удельная власть, а глобальными геополитическими задачами, вытекающими из осознания ответственности за судьбу вверенных им народов. Понимание этих задач должны продемонстрировать не только правящие режимы, но и оппозиционные группировки. От клановых разногласий, социальных коллизий и межпартийных трений не застраховано ни одно общество, но они не вправе затрагивать генерального курса на достижение евразийской гармонии^¹.

На втором этапе необходимо начать формирование коалиции со структурами, объективно заинтересованными в обуздании стремления атлантистов к единоличной планетарной диктатуре. Это некоторые европейские и арабские государства и организации, а также Иран, Индия и Китай. Все они единодушны в неприятии мондиалистского универсализма и могут образовать фундамент масштабного континентального блока.

Следующей стадией должна стать активизация геополитических усилий в Западной Европе и Японии, представляющих собой «Rimland» - стратегически важные «береговые зоны». В настоящее время контроль над ними обеспечивает Соединенным Штатам устойчивое превосходство над потенциальной евразийской сверхдержавой. Установив же прочные контакты с Евросоюзом и уладив территориальные споры с Токио, Россия придаст осязаемую целостность и законченность рассматриваемому проекту.

Как говорилось выше, он будет зиждиться на принципах федерализма. При этом либеральному дроблению суперэтносов на атомарные субстанции через количественный подсчет голосов избирателей в соответствии с изощренными электоральными технологиями евразийское объединение противопоставит концепцию подлинной демократии, отстаивающей право любого народа иметь собственную неповторимую историю и культуру.

Либерализм закономерно ведет к отчуждению граждан от политики, которая становится делом особого класса профессиональных менеджеров, подменяющих действительное волеизъявление масс искусным внушением каждому индивидууму заранее заданного результата. Евразийское управление должно быть, напротив, ориентировано на равное соучастие всех ячеек общества в принятии судьбоносных решений, что и явится реальным народовластием.

В частности, российские выборы могут строиться на многоступенчатой основе, при этом сразу отпадет надобность в непрекращающейся череде дорогостоящих предвыборных кампаний. Районные депутаты (а баллотироваться в них должны только те, кто на протяжении ряда лет проживает со своими семьями в данном населенном пункте) выделяли бы из своей среды представителей в область, а последние точно таким же образом направляли делегатов в центр. В этом случае сосредоточение полномочий в руках небольшой группы лиц или отдельного человека – монарха, вождя, президента - не приведет к пагубным для страны последствиям в виде повального казнокрадства, мздоимства или отступничества, потому что на вершину власти будут попадать не благодаря раскрутке имиджа и личным связям, а по вердикту известных и уважаемых в конкретной местности людей. Финансирование избирательного марафона обязана взять на себя государственная казна, без привлечения средств банков, корпораций и частных пожертвований.

Вообще, допустимо известное разнообразие конституционных систем, но без эклектического смешения их элементов. Так, выборы по партийным спискам - атрибут парламентской (а не президентской!) республики, в которой победившие партии образуют коалицию большинства, формируют правительство и несут полноту ответственности за проводимую им политику, принимаемые законы и постановления. Меньшинство же образует контрольные комиссии, занимающиеся проверкой работы чиновников.

В контексте изложенного, критерий оценки адекватности первого лица или верховного органа в государстве заключается не только в эффективности выполнения ими своих обязанностей, но и в лояльности, преданном служении евразийской «сверхидее».

Народное соучастие будет максимально позитивным, если высшие инстанции будут контролировать только те аспекты политической жизни, которые имеют особо важное значение и требуют специальных знаний, например: защита границ, суверенитета и независимости; планирование работы естественных монополий; соблюдение законности; отстаивание интересов России ее союзников и партнеров на мировой арене и т.д. В остальном же разнообразные общественные низовые объединения должны обладать максимальной автономией и правом самим определять параметры своего бытия на локальном уровне.

Органическая, а не навязанная извне политологическая идентичность России предполагает сочетание социально ориентированного народного хозяйства с консерватизмом и культурным традиционализмом по принципу «левая экономика – правая политика». При этом терпимость Центра в отношении либеральных реформ будет коррелировать со степенью напряженности геополитической конфронтации с атлантизмом. Если ситуация в международной жизни сложится благоприятно для России и поддерживающих ее сил, толерантность в сообществе будет возрастать. В сложные периоды активной борьбы она, напротив, нежелательна.

Умеренный этатизм^¹ принято ассоциировать с концепцией «третьего пути», отличной как от реального социализма марксистского толка, так и от режимов, вырастающих из всевластия финансово-промышленной олигархии. Если он осуществится, то предпосылки к драматическому, революционному противостоянию масс разрушительному курсу «верхов», чреватому бесконечными «дворцовыми переворотами» и переделами собственности, будут в России быстро ликвидированы.

Политический центризм, понятый именно таким образом, способен обеспечить реальное политическое согласие, долгосрочную стабильность и внутренний мир в нашей стране.

Историческая миссия России, заключающаяся в том, чтобы воспрепятствовать становлению униполярного «нового мирового порядка», предполагает создание такого строя в ней самой, который бы открыл двери для вхождения в евразийское сообщество других народов и государств. Для этого российские политические структуры надо уже теперь максимально приблизить к модели грядущего континентального образования.

Основной характеристикой «новой федерации» должно быть совмещение унитаризма с регионализмом. Диктат центра в следовании избранной стратегии надо дополнить широкой автономией разнообразных местных организаций при выработке и осуществлении тактических решений.

Культурно-языковой однородности, всеобщей обязательности политико-экономической и правовой систем, принятых в государстве-нации, евразийский федерализм противопоставит принцип векторной сопряженности геополитически солидарных, но самоуправляемых мегаколлективов, таких как цивилизации (по горизонтали) и народно-хозяйственные комплексы (по вертикали). Указанную модель должен олицетворять собой каждый федеральный субъект, играющий структурообразующую роль, и это будет служить надежной гарантией от рецидивов этнократизма.

Такое внутреннее устройство облегчит России вступление в стратегические союзы с другими державами - потенциальными участниками евразийского блока. Неприкосновенность федеративного начала, зафиксированная в ее Конституции (там может быть всего несколько главных статей), обеспечит подъем интеграционному движению, которое в политическом плане даст старт новому «собиранию земель». Автономии перестанут ослаблять государство, угрожая ему сепаратизмом, и превратятся в связующее звено, которое только укрепит межцивилизационные экономические и гуманитарные связи на необозримых пространствах Евразии. В результате Россия, сохранив и упрочив имперский статус своей государственности, направит его не на аккумуляцию власти (царизм) и не на эскалацию социальных революций во имя абстрактных идеологем (Советская власть), а на осуществление жизненно необходимого всем континентальным народам геополитического проекта. Но его реализация возможна только в том случае, если Россия не утратит ядерный арсенал и продолжит разработку оружия нового поколения.

Мирная альтернатива атлантизму и противодействие попыткам установления планетарной диктатуры возможны до тех пор, пока баланс военной силы стран НАТО и России, включая союзников и партнеров последней, остается сопоставимым. Лишь угроза всеобщего атомного апокалипсиса способна эффективно сдерживать наиболее агрессивные проявления неоколониализма.

Реформа Российской армии и ВПК должна быть нацелена на совершенствование их структуры, а не на конверсию или ликвидацию. Предположительно, именно от этого фактора, как решающего, зависит дальнейшее развитие самоценных евразийских цивилизаций.

Старое правило: «хочешь мира – готовься к войне» продолжает быть актуальным и сегодня. Зачастую глобальные конфликты возникают, несмотря и даже вопреки миротворческим усилиям отдельных политиков, ибо в человеке, наряду с любовью и добром, заложены противоположные свойства – ненависть и зло.

Представляется, что будущая полномасшабная война с участием России или против нее, если она все же произойдет, неминуемо выльется в один из двух вариантов: 1) «битва континентов»; 2) сражение «хартленда» с «римлендом». И победить в ней, не располагая войсками стратегического назначения, нельзя. Поэтому производство высокоточных, не обнаруживаемых локаторами ракет, надежных противолодочных систем и ПРО, зарядов, способных выводить из строя электронику и связь, а также «заглубляющихся» и «специализированных» ядерных боеприпасов^¹ должно стать приоритетным направлением военного строительства. Следует продолжать и космические оборонные программы, хотя бы в стадии исследований.

В данный момент идет очень нежелательный процесс переориентации военной доктрины РФ с «континентального» измерения на «регионально-локальное», когда в качестве потенциальных противников начинают рассматриваться пограничные страны и даже некоторые внутренние образования. Это требует больших временных и денежных затрат для создания и развертывания так называемых «сил быстрого реагирования», оснащенных высокотехнологичными средствами ведения боя и умеющих применить их. В то же время содержание и обновление ядерного потенциала обходится сравнительно дешево: по разным оценкам от 10 до 30% военного бюджета.

В области защиты национальной безопасности Россия уже сейчас может предложить Европе и Японии нечто подобное американским средствам, с той существенной разницей, что в интересах Москвы способствовать скорейшему политическому созреванию этих двух будущих империй, а не ослаблять и жестко контролировать их, как это делает Вашингтон.

Общеевразийское значение российских Вооруженных Сил и, особенно, их ракетно-ядерной составляющей, диктует логику военных союзов, которые призваны обеспечить выход на стратегически важные рубежи. Так, альянс с Ираном, впервые в истории открыл бы России доступ к «теплым морям»^¹. В среднесрочной перспективе именно ось Москва - Тегеран способна организовать силовое противодействие Западу над Ближнем Востоке, Кавказе и в Средней Азии. Целесообразно также укреплять контакты с Ираком, Сирией и Ливией, что позволит получить рычаги воздействия на средиземноморское пространство и исключит опасность втягивания России в антиисламскую коалицию под предлогом борьбы с терроризмом.

В Восточной Европе с военной точки зрения необходимо поддерживать Сербию и другие православные страны (Болгария, Румыния, Греция, Македония и т.д.), тем более, что события в Косово способствовали их дистанцированию от руководства НАТО, которое открыто встало на сторону албанских сепаратистов. Другим оборонным приоритетом является сближение Москвы с Индией и Китаем. Но надо помнить, что атлантисты уже не раз с успехом разыгрывали «китайскую карту», когда хотели внести раскол в намечающееся единство восточно-азиатских стран. Параллельно заключению двусторонних договоренностей важно делать акцент на возрастающей роли Западноевропейского союза как самостоятельной военной организации, способной обеспечить безопасность в Европе и без участия НАТО.

Осуществление любых стратегически значимых шагов должно обязательно сопровождаться систематической пропагандой ( с применением обычных и интерактивных способов вещания) тезиса о совместном решительном противодействии гегемонизму, какую бы форму он ни принимал: религиозную, идеологическую, политическую или цивилизационную. Цель евразийского пакта – защита суверенитета народов и государств от притязаний олигархического «мирового правительства».

Для проведения эффективной политики в заданном направлении нужны силовые ведомства нового типа. Особенно это касается внешней разведки и контрразведывательных служб. Они должны выйти на надгосударственный уровень, руководствуясь не просто интересами страны-России, но геополитической задачей построения общеевразийского «дома народов». Их обязанностью станет:

- создание (или воссоздание) соответствующего лобби за рубежом с использованием всех легальных организаций, которые по той или иной причине не согласны с установлением «нового мирового порядка» или им не находится в нем места;

- содействие интеграционным процессам среди политиков, бизнес-элиты и деятелей культуры, разделяющих идею континентального блока;

- оперативное распознавание и нейтрализация агентов влияния противной стороны.

Однако, наращивая явное и неявное присутствие по всему периметру материка, проевразийские структуры обязаны принять в качестве индикатора и мерила результативности проводимых мероприятий не расширение собственного силового поля, хотя это и существенно, а состояние общественного мнения, которое в современных условиях одно только способно устойчиво управлять поведением людей, формировать и регулировать его. К этой работе должны быть подключены и частные, и, главным образом, мощные государственные СМИ, подчиняющиеся специальному ведомству, контролируемому наблюдательным советом из представителей основных политических партий, общественных объединений и ветвей государственной власти.

3.2.2.Экономика

Евразийская парадигма опирается на утверждение, что каждый этнос и генерируемый им социум имеет свою «историю экономики», в рамках которой для удовлетворения как базовых, так и специфических материальных и духовных потребностей складывается особый хозяйственный механизм, определяемый прежде всего «месторазвитием». Классическая политэкономия, напротив, исходит из предпосылки об «одинаковом» пути народов и государств, якобы двигающихся по тому же самому маршруту, только разными темпами. В такой трактовке Запад предстает передовым отрядом, намного обогнавшим остальное человечество благодаря организационным преимуществам «либерально-рыночной модели», которую он открыл первым, и его миссия заключается в подтягивании отсталых наций до своего уровня. Таким образом, налицо противопоставление плюралистического и монистического подходов в осмыслении предназначения и цели прогресса.

Доказать абсолютное превосходство какой-то одной культуры, конфессии, расы и т.п. над другими невозможно. Поэтому трудно согласиться и с суждением об универсальности чужого опыта только потому, что на данном отрезке времени он оказался кем-то востребован. Традиционные бытовые уклады архаических племен предстают столь же сбалансированными и адекватными породившему их ландшафту (например, Аркаим), что и гигантские мегаполисы, знаменующие индустриальный цикл. Люди могут быть счастливы, живя в глинобитном домике, и испытывать душевное смятение, обладая многомиллионным состоянием. Здоровье, творчество, любовь, служение идее – все, что составляет истинный смысл индивидуального бытия в очень малой степени зависит от комфорта, покупаемого за деньги, и в гораздо большей – от правильного воспитания, духовной зрелости, жизнеутверждающего общественного императива.

Суть евразийской экономики заключается в обеспечении саморазвития всех существующих ныне типов производства, отражающих культурно-исторические особенности конкретных народов. Принцип многополярности, на который ориентирована евразийская геополитика, находит здесь воплощение в сосуществовании, сотрудничестве и дифференцированной поддержке множества разнохарактерных хозяйственных единиц: госпредприятий, акционерных обществ, частных фирм, кооперативов, коммун, некоммерческих партнерств, индивидуальной трудовой деятельности и т.д.

Совершенно очевидно, что советы и рецепты, основанные на анализе талассократического капитализма, начиная с критической теории К.Маркса, который исследовал викторианскую Англию XIX в., и заканчивая апологетикой «неоавстрийцев»: Людвига фон Мизеса (1881-1973), Фридриха фон Хаека (1899-1992), а также монетаристов из группы «Chicago boy’s» (объект изучения - посткейнсианская Америка) - уводят теллурократическую Россию от ее естественного предназначения гармонизировать «сердцевинную землю». Опыт показывает, что следование этим рекомендациям ведет к слепому доктринерству, гражданским конфликтам, общему упадку и деградации страны. Отечественным ученым, предпринимателям, политикам предстоит выработать прагматичную и эффективную промежуточную линию, которая была бы далека от абсолютизации как рынка, так и планирования и подчиняла бы выбор тех или иных методов управления стратегическим интересам укрепления национальной безопасности, обеспечения процветания и державного могущества.

Чрезвычайно ценными в этом отношении являются достижения германской «исторической школы», представленной экономистами Фридрихом Листом (1789-1846), Вернером фон Зомбартом (1863-1941), Вальтером Ойкеном (1891-1950) и архитектором послевоенных реформ в ФРГ Людвигом Эрхардом (1897-1977). Их взгляды в синтезированном виде получили название «ордолиберализм»^¹. Руководствуясь этой концепцией, канцлер К.Аденауэр сумел в считанные годы возродить поверженную в 1945 г., физически искалеченную и морально уничтоженную немецкую нацию.

Центральный пункт учения сводится к простой формуле: те аспекты хозяйственной жизни, которые сопоставимы по своим масштабам с возможностями отдельного лица, скажем, мелкий и средний бизнес, жилье, розничная и мелкооптовая торговля, сервисное обслуживание - должны базироваться на частной собственности и опосредованном рыночном обмене. По мере возрастания общественного значения данного вида деятельности или отрасли в целом, производство должно приобретать черты коллективного владения в государственной, корпоративной или кооперативной форме. Наконец, вопросы, касающиеся слаженного и бесперебойного функционирования крупной индустрии и экономики как таковой (к ним относятся сырьевая, топливно-энергетическая, транспортная и коммуникативная сферы), входят в исключительную компетенцию правительства и назначенных им директоров, которые принимают решения по соображениям «общего блага», а не сиюминутной конъюнктуры.

При этом пропорция между приватизированным и государственным сектором не является строгой константой. Скорее она «увязана» с геополитическим статусом страны, обычаями, нравами, менталитетом и психологией ее народа. Генеральная тенденция выражается в том, что чем цивилизованнее и богаче граждане, чем надежнее их безопасность и шире реальные возможности, тем большей экономической свободой они пользуются.

Ордолиберализм, отвергающий полярные и взаимоисключающие друг друга системы – капитализм и социализм, в то же время настаивает на корреляции таких категорий, как труд, деньги и ценность, что в русле внутренней политики выражается в удовлетворении разумных потребностей всех членов общества и недопущении крайних форм имущественного неравенства - кричащей роскоши элиты и унизительной бедности остального населения.

В противовес жесткой и, зачастую, принудительной специализации в рамках глобального разделения труда, ставящей моноструктурные национальные экономики в полную зависимость от богатого Запада, идеологи «третьего пути» выдвигают принцип «автаркии больших пространств», подразумевая под ним евразийский таможенный союз, в котором предполагается частичная открытость в отношении партнеров по континентальному альянсу в сочетании с выстраиванием барьеров в виде высоких тарифов, лицензий, квот и даже прямых запретов для хозяйствующих субъектов из другого лагеря.

Разумный протекционизм, защищающий производителя, но не ставящий его в «тепличные» условия, ведущие к стагнации, преследует главную цель - создание самодостаточного и самодовлеющего «евразийского экономического острова». Только такое гигантское образование сможет на равных конкурировать с атлантизмом и ответственно поручиться за суверенитет входящих в него частей. Усиленная популяризация указанного проекта способна снять имеющиеся разногласия среди потенциальных участников будущего блока. Кстати, фундаментальное отличие «рейнско-ниппонской» модели, то есть той, что существует в Германии и Японии (странах «континентального» типа), от англосаксонской, принятой в США и Великобритании (классические образчики атлантизма), признается даже либеральными авторами^¹.

Прочно консолидировать материковое пространство способна политика «гибкого регионализма», скрупулезно учитывающая цивилизационные, этнические, религиозные, географические, климатические и прочие особенности, причем во главу угла надо ставить не преобладание промышленного или аграрного сектора, сферы услуг или информатики, а экономический порядок как таковой.

Все известные нам империи рушились по причине гипертрофии централизма, игнорировавшего специфические закономерности развития окраинных районов. В новой евразийской сверхдержаве мыслимы разнополюсные анклавы, вобравшие весь спектр укладов – от традиционно-общинных до пострыночных^¹.

Те народы, которые не приемлют процентное кредитование (мусульмане) или ростовщичество (католики и православные) должны выработать особую процедуру финансирования бизнес-планов. Здесь может пригодиться опыт Германии и Швейцарии. В этих странах займы трудящимся и мелким предпринимателям выдают кооперативы, действующие в пределах одного или нескольких селений, а потому не нуждающиеся в фискальных органах. Условия выдачи и сроки возврата ссуды определяются скорее этическими, чем деловыми нормами. Верховным гарантом и должника, и заимодавца выступает государство. Оно же через коммерческие банки участвует в субсидировании крупных предприятий, получая соответствующую отдачу. Максимальное рассредоточение капитала по автономным регионам будет способствовать их хозяйственному подъему и снизит размах чисто спекулятивных операций, выгодных только олигархам.

Конечно, надо озаботиться созданием твердой конвертируемой денежной единицы, имеющей хождение на всей территории Евразии. В роли всеобщего эквивалента целесообразно использовать не американский доллар, как это имеет место сейчас, а «евро» или «еврорубль». Его курс должен зависеть от товарного наполнения, международного признания в качестве мировой валюты и военно-стратегического соотношения противостоящих друг другу сил. Эмиссионных центров, при тесной координации их деятельности, заключающейся не только в предложении денег, но также в организации спроса на них, может быть несколько: Европейский (генерирование инноваций, высоких технологий и интеллекта), Российский (промышленно-сырьевая база, ВПК), Центрально-Азиатский (топливо, сельскохозяйственная продукция) и Восточно-Тихоокеанский (товары широкого потребления, электроника). Тем самым принцип солидарного развития получит зримое воплощение.

Особую позицию следует определить в отношении виртуальных финансов. Интересы евразийских кампаний на мировых фондовых биржах могут представлять специально уполномоченные брокерские группы, периодически держащие отчет перед ответственными государственными инстанциями. Чрезмерно высокие котировки ценных бумаг влекут «перегрев» экономики, который опасен внезапным кризисом сбыта. Низкие цены на акции препятствуют аккумулированию средств, столь необходимых для организации «венчурных» (т.е. инновационных, а потому и рискованных) вложений. В любом случае, придание фиктивному капиталу чрезмерной значимости снижает степень предсказуемости характера и темпов экономического развития.

Стремясь действовать в русле глобальных трендов, нельзя упускать из виду сверхзадачу – комплексную модернизацию, то есть равномерное распределение производственных зон, их функционирование в едином информационном и коммуникационном поле, что в обозримой перспективе позволит создать экономически гомогенное, но культурно разнородное постиндустриальное общество на всем пространстве Евразии. Устойчивость в сочетании с конкурентоспособностью ему создадут: 1) колоссальная емкость внутреннего рынка; 2) улучшение институциональной и инвестиционной среды в недостаточно освоенных районах; 3) упор на реальный сектор и внешнеэкономическую экспансию (импорту подлежат только уникальные изделия, например, бразильский кофе).

Сильнейший импульс роста заложен в урегулировании цен на продукцию естественных монополий. Сами они должны быть выведены из-под действия антимонопольного законодательства и тогда вопрос об их расчленении отпадет автоматически. Государственная политика будет основываться не на борьбе с ними, а на противодействии искушению злоупотребить своим исключительным положением.

В юридическом механизме реформирования убыточных фирм (а таковые есть везде и всегда), если их нельзя закрыть по стратегическим или социальным соображениям (градообразующий завод), а содержать за казенный счет накладно, надо предусмотреть пункт о том, что антикризисные управляющие, оздоровив предприятие, могут получить его в собственность. Таким образом, общество приобретет эффективного собственника и менеджера в одном лице. Естественно, это потребует обеспечения публичности и гласности самой процедуры банкротства.

В упрощении, унификации и стабильности нуждается налоговый кодекс. Международный и отечественный опыт подсказывает, что максимальные поступления обеспечиваются налогами на прибыль, на добавленную стоимость, и с оборота. Кроме всего прочего, их легко собирать и отслеживать. Остальные удержания, в том числе целевые, например, на автодороги, образование и проч. желательно отменить, а деньги на эти нужды изыскивать путем перераспределения имеющихся средств. Не избежать и корректировки некоторых ставок. Так, снижение налога на прибыль в России будет стимулировать выход производителей «из тени» и реинвестиции. Рентные платежи за пользование недрами надо, напротив, увеличить.

Совершенствование инфраструктуры на макро- и микроуровнях обусловит пусть разноскоростную, но непрерывную интеграцию национальных экономик в единый хозяйственный конгломерат с замкнутыми промышленными циклами и локальными системами жизнеобеспечения. Этот базис обеспечит дальнейший материальный и духовный прогресс общества.

3.2.3. Правовые и культурные доминанты

Ключевой предпосылкой поступательного цивилизационного развития является социальная безопасность, которая непосредственно связана с обеспечением правопорядка. Юридические нормы, принятые в государстве, всегда отражают определенный компромисс между правосознанием народа (обычаем) и волей властвующей элиты (интересом). Пренебрежение первым в угоду второму делает соблюдение писанного закона основной массой граждан проблематичным.

К сожалению, именно такая ситуация сложилась в России, где на протяжении последних восьмидесяти с лишним лет царит настоящий правовой произвол, а стабильность достигается, главным образом, с помощью силовых мер или угрозы их применения. Ленинские коммунистические декреты, сталинские партийно-правительственные постановления и указы, брежневское «телефонное право», наконец, ельцинское «келейно-семейное» правление мало считались с исторически сложившимися в Российской империи формами местного законотворчества и законопослушания.

Как следствие, страна вступила в третье тысячелетие, заявив о приверженности заимствованной извне концепции «прав человека». Однако, взятая в отрыве от соответствующего материального обеспечения (у подавляющего большинства людей нет возможности нанять адвоката, уплатить судебную пошлину для рассмотрения иска, а следственные органы не в состоянии оградить свидетеля от мести подозреваемых или их сообщников и т.д.), она превратилась в фикцию, точнее, в жупел, используемый ангажированными политиками в борьбе за власть.

Кроме того, эта концепция сама по себе внутренне противоречива, поскольку для того, чтобы покарать посягнувшего на чье-то «право» надо: 1) доказать сам факт правонарушения; 2) квалифицированно соотнести его с той или иной статьей уголовного или гражданского кодексов; 3) определить степень юридической ответственности и назначить наказание. Отсюда колоссальный объем нормативных актов, комментариев, разъяснений, которые, по идее, должны отобразить все невероятное разнообразие реальной жизни.

В итоге, правоохранительная сфера оказывается перегруженной информацией, ее работники вынуждены действовать формально-избирательно, что обрекает суды на неизбежные ошибки – репрессирование невиновных и освобождение из-под стражи преступников. Те, кого приговорили к заключению проходят исчерпывающий курс криминальной «науки» в тюрьмах и лагерях, где они отнюдь не исправляются и не перевоспитываются. Многие выходят на волю опозоренными, озлобленными и принимаются за старое. К тому же, урон, нанесенный потерпевшим, компенсируется редко, огромные затраты на судопроизводство не возмещаются и ложатся тяжелым бременем на плечи налогоплательщиков.

Между тем, «свобода» есть категория социально-психологическая. Ради нее добровольно идут на тяготы и лишения, а иногда и на смерть. И коль скоро она относится к сфере духовного переживания, а не бытового состояния, то в основе ее лежит нравственное начало. Твердые моральные установки являются очень эффективным способом самоуправления, ибо они задают четкую ответную реакцию на изменение внешних условий с целью адаптации группы при сохранении ее целостности и отторжении деструктивно настроенных эгоистов.

Путь к подлинной свободе, понимаемой как осознанная необходимость выбора, а не к мнимой, стремящейся эту необходимость преодолеть, способен указать своим членам только одухотворенный социум.

Евразийская альтернатива исходит из утверждения приоритета «прав народов» или, если угодно, «прав общин». Именно народ и общность, а не отдельно взятый индивид выступают главными юридическими субъектами. Личность же целиком ответственна перед согражданами и степень независимости ее волеизъявления должна определяться тем, что называется «справедливостью».

Новая совершенная континентальная государственность может быть выстроена только «снизу – вверх», а не наоборот. Она непременно должна вобрать в себя весь позитивный социальный опыт предшествующих поколений, благодаря которому, собственно, и продолжается человеческий род.

Долгое время носителем религиозных и гуманистических традиций евразийских культур была именно община, хотя называлась она по-разному: «марка» - у западноевропейцев, «умма» - у мусульман, «мiр» - у славян. Внутри этих образований при неизменности нравственных принципов постоянно происходили рекомбинации собственности и представлений об окружающей действительности. Русская пословица: «Что ни город, то и норов, что ни деревня, то и обычай» - хорошо иллюстрирует этот тезис.

Расхожее мнение о реакционном характере общины и необходимости ее насильственного разрушения создали революционные демократы, которым для того, чтобы прийти к власти требовалось спровоцировать катастрофу. Но как только жизнь возвращалась в нормальное русло, происходило возрождение привычного и доказавшего свою результативность общежития, в форме фермерских кооперативов (Европа), колхозов (Россия) или мошавов-киббуцев (Израиль). Индустриализация с сопутствующей ей урбанизацией также не ликвидировали, а лишь видоизменили формы коллективного бытия. Муниципальные советы, кондоминиумы, практика «пожизненного найма» на предприятиях, становящихся как бы одной большой семьей (Япония) – все это реалии сегодняшнего дня в тех странах, которые добились процветания.

Конкуренция при всех ее разрекламированных плюсах имеет один очень существенный минус – она разрушает элементы взаимного доверия и задачи, требующие согласованных действий, оказываются невыполнимыми. Поэтому нужна «ассоциативная атмосфера», «большая команда», обладающая мощным «социальным капиталом» - привычкой к взаимопомощи в достижении совместных целей^¹.

Становление вариабельной паневразийской юридической модели, способной функционировать в различных конфессиональных, цивилизационных, этнических и прочих координатах, возможно на основе обращения «к истокам», что в условиях глобализации означает творческое переосмысление идеи общинности или соборности.

Представляется разумной разработка и внедрение в деятельность правоохранительных органов: прокуратуры, полиции, налоговиков - теории «возвратного права», нацеленной на выявление и доказательство факта и величины причиненного ущерба и его последующего возмещения пострадавшему^². Если виновным не удается собрать необходимую сумму, то они препровождаются в «зоны ускоренного заработка» (спецпоселения), где в соответствии с приобретенной профессией и навыками трудятся до тех пор, пока не покроют все убытки.

Это существенно удешевит, ускорит и универсализирует процедуру дознания, устранит возможность лавирования и использования «прорех» в законодательстве. Изолироваться будут только психически ненормальные, рецидивисты и маньяки. Пенитенциарные учреждения перестанут воспроизводить преступность, ее уровень снизится, исчезнет вандализм. Повысится юридическая грамотность и гражданская активность населения, ведь простое правило «за все надо платить» способен усвоить и ребенок. Для недобросовестных и нечестных чиновников начальственные должности лишатся привлекательности, потому что злоупотребление властью ради корысти уже не останется безнаказанным. Потеряют значение демарши, митинги, пикеты. Протестная энергия канализируется в созидательное русло.

Оздоровление общества коснется и социо-культурной среды, которая есть производное от мироощущения и мировоззрения. Не секрет, что кризис «государственного социализма» в России и некоторых других странах вызвал распространение пессимистических и нигилистических настроений, но он же инициировал и поиски новой жизнеутвержающей культурологической парадигмы. Пытаться предсказывать, а тем более диктовать конкретные формы ее проявления вряд ли оправданно. Думается, что в ней найдет применение вся палитра научных и художественных методов и приемов. Однако, очень важно очертить те идеологические рамки, в которых философия, искусство, литература будут служить обоснованием евразийского союза.

Ряд мыслителей, например, К.Ясперс (1883-1969), скептически относились к самой возможности взаимопонимания людей, принадлежащих к различным цивилизациям и этносам. Они признавали лишь единство их экзистенции или личностного существования, неотвратимо заканчивающегося смертью. В соответствии с этой логикой, настоящей подлинностью (неразделимостью) обладает исключительно потустороннее бытие – вакуум, бездна, царство Люцифера^¹, а жизнь - не более чем иллюзия. А раз так, то жалость и любовь абсурдны, поскольку достойного их объекта в природе нет (кроме самого Князя тьмы). Подобное миропонимание рождает следующие человеческие типы: 1) «случайного гостя», отстраненно взирающего на мир и холодно препарирующего его; 2) «завоевателя», подчиняющего остальных людей своей воле при помощи явного и скрытого насилия; 3) «судьи», располагающего собственным алиби по отношению ко всему, что творит он сам и что совершается вокруг.

Паневразийскому сознанию чужды эти негативные поведенческие модели. Оно должно стремиться к утверждению причастности к окружающему, но не в абстрактно-глобалистском, универсально-космическом смысле, а в непосредственно-гуманистическом измерении, выраженном через привязанность к родным и друзьям, соседям, коллегам по работе, соотечественникам и современникам. Ему подобает чувство тревоги и ответственности за происходящее, признание ошибок и прегрешений.

Сущность человека – в обуревающих его противоречиях, преодолевая которые он либо развивается, либо деградирует. И задача культуры заключается в том, чтобы символически-образно объединить позитивные веру и знания, опыт и интеллект и сделать их доступным средством, приближающим людей к моральному абсолюту: божественным заповедям (для религиозных натур) или категорическому императиву И.Канта (для атеистов)^². Конечно, каждая нация идет к этой цели своей дорогой. Но путеводной нитью являются идеи самопожертвования и самоотречения во имя ближних, преданного служения обществу и государству, зафиксированные в христианстве, исламе, конфуцианстве, синтоизме и т.д.

Общность идеологических установок чрезвычайно важна, так как только с ее помощью достигается «одинаковость» восприятия проблем участниками социального взаимодействия, что облегчает связь и обмен информацией между ними. Поэтому деидеологизация в принципе невозможна, а тот, кто провозглашает данный лозунг, фактически объявляет обществу войну. Причем, в отличие от политической борьбы, которая ведется за преобладание и относительно редко заканчивается устранением побежденного, культуртрегерство направлено на духовное уничтожение оппонента, что рано или поздно приводит и к его физической гибели. Защититься от этого можно посредством цензуры, но не как института, а как свода постулатов, несоответствие которым закрывает произведению доступ к читателю, зрителю или слушателю.

В любом творении, претендующим на евразийский и мировой статус, должна быть проведена четкая грань между добром и злом, пороком и добродетелью, благородством и низостью. Культура призвана оттеснять и замещать архаические импульсы поведения - страх, деперсонифицированную агрессию, фетишизм, во всяком случае, не потворствовать им.

Значит ли это, что нельзя показывать в кино сцены насилия: убийства и проч.? Вовсе нет, ведь они тоже часть нашей жизни. Но если главный герой - вызывающий симпатию садист (удовлетворение извращенных инстинктов), грабитель (мне нужны деньги, и я ни перед чем не остановлюсь) или мститель (присвоение индивидом функции правосудия), то такой фильм вреден для здоровья. Напротив, казнь преступника, на счету которого множество жертв (самосохранение общества), дуэль (защита чести и достоинства в равном поединке), война (уничтожение врагов, стремящихся уничтожить тебя, твоих близких и твою страну) – сюжеты, достойные экранизации.

Талантливый или гениальный художник не довольствуется «промежуточным результатом» в виде, например, комфорта или бегства от скуки. Он старается приблизиться к священной истине, открывающейся ему в единственно возможной диалектической картине мира, знаково выраженной в чудесной личностной истории (А.Ф.Лосев). Народы, способные рождать таких творцов, никогда не превратятся в «этнографический материал» для экспериментов.

Карта-схема позитивного и негативного в контексте культуры

Синдром роста

↑

Биофилия

Генитальный характер

Альтруизм

Экологизм

Гражданское общество

Равноправие, Свобода

↑ ↑ ↑

Благоустроенная жизнь обывателя

↓ ↓ ↓

Некрофилия

Анальный характер

Эгоизм

Вандализм

Кровнородственные связи

Зависимость, Принуждение

↓

Синдром распада

3.2.4. Социальные и этнорелигиозные процессы

Поскольку основные параметры человеческого существования определяются принадлежностью индивидуума к определенной совокупности групп, то евразийский проект с необходимостью предполагает обращение к широкому спектру социально ориентированных типов общественного устройства. В отличие от догматического марксизма, который признавал в качестве критерия только классовую дифференциацию, в данном случае коллективное бытие интерпретируется очень широко - как цивилизация, этнос, религиозная конфессия, экономическая формация, членство в профсоюзе, кооперативе, футбольном клубе, попечительском совете и т.д. Все эти большие и малые миры могут быть достойно представлены в сводной модели под условным названием «демократический социализм». Указанная суперобщность вберет в себя как традиционные страты, так и новые социальные образования, складывающиеся в современных условиях.

Нет надобности повторять, что мы живем в эпоху информационного бума, многократно повышающего ценность одаренных личностей как генераторов инноваций. Благодаря их деятельности старые и вновь возникающие потребности получают возможность более полного удовлетворения. Однако, авторские изобретения, открытия, а порой и просто знания, добытые в режиме спонтанного эксперимента, не всегда вписываются в действующие нормы и правила. Некоторые из них способны в корне изменить ролевое и статусное положение правящих элит, а это может повлечь за собой потрясения и катаклизмы.

Гармоничное общество, способное адекватно реагировать на изменение внешних обстоятельств и быстро приспосабливаться к ним, непременно должно разработать простые и доступные процедуры институционализации (организационного оформления) передового опыта, причем новую социальную практику желательно совместить с уже существующими системами иерархий: властной, имущественной, интеллектуальной, родовой. Тогда динамичное соперничество внутри каждой из них (вертикальная мобильность) будет эволюционно продуктивным.

При соблюдении этого принципа общество, помимо гарантии устойчивого развития, получит объективную картину коррупции и сможет эффективно ей противостоять. Если выразитель коллективного интереса: политик, промышленник, ученый или старейшина, начнет применять имеющиеся в его распоряжении средства для того, чтобы занять доминирующее положение в несвойственной ему сфере (скажем, избранный президент объявит себя князем или родоначальником династии, инженер, придумавший «гиперболоид» захочет править миром, а депутат станет «по совместительству» крупным бизнесменом), то налицо признаки болезненного состояния социума.

Экономиста, философа А.Зиновьева и литератора А.Солженицына не обязательно было высылать за границу и тем самым превращать обоих в политических диссидентов, авторитет которых работал против СССР. Первый вполне годился на должность директора исследовательского центра и к его рекомендациям стоило прислушаться, а для второго следовало специально создать пост председателя Союза писателей РСФСР.

Кстати, сейчас оппозиционно настроенные деятели воспринимаются как неотъемлемая часть государственного истеблишмента, что позволяет властьпредержащим уверенно «держать руку на пульсе». К функционерам же, чья компетенция распространяются на многие области (и министр, и доктор наук, и богатый человек, и дипломат, и генерал, и организатор производства, и многодетный отец-семьянин, и отменный любовник, и т.д.) доверие постепенно падает. Такую тактику надо признать оправданной и руководствоваться ею в управлении будущим евразийским сообществом.

Что касается горизонтальных связей, то целесообразно сделать упор на социальные сети – устойчивое, повторяющееся взаимодействие отдельных лиц, фирм, объединений, в котором предпочтение отдано доверительным равноправным отношениям и превыше всего ценится репутация - партнера и своя собственная. В этом плане Интернет открывает необозримые горизонты за счет применения компъютерных технологий и взаимодействия в режиме on line. Разместив три исследовательские лаборатории в разных часовых поясах можно получить троекратное ускорение работ просто потому, что вместо 8 часов в сутки люди будут трудиться все 24 часа.

Заметим, что социальная сеть, позволяя участникам обрести уверенность, сплоченность, сильную мотивацию к семейному и бытовому благополучию, поддержанию здоровья, профессиональному росту и престижу, тем не менее, не в состоянии подменить собой ни государство, ни рынок. Раскрытие ее созидательного потенциала возможно только через тесный контакт с поименованными учреждениями. Кроме того, когда экономические и политические реалии вплетены в густой клубок гражданских инициатив, склонность к авантюрным и противоправным поступкам снижается.

Весьма ценным качеством социальных сетей является их открытость к приему новых членов. Важно лишь, чтобы кандидат отвечал определенному набору свойств и был полезен. В остальном его жизнь никак не регламентируется. Таким образом, исконно присущее человечеству и характерное для всех стран и эпох противопоставление «мы-они»: эллины и варвары, иудеи и необрезанные, мусульмане и неверные, русские и инородцы, - акцентирующее этнические различия, если и не исчезает совсем (в ближайшей перспективе это вряд ли возможно), то ощутимо приглушается.

Народы или этносы всегда считались главной ценностью человеческой истории, потому что были ее субъектами. В одни периоды некоторые из них легко смешивались друг с другом посредством экзогамных браков и это способствовало подъему государственности и культуры (великороссы = восточные славяне + тюрки + угры). Другие, напротив, всячески избегали проникновения в свою среду чужаков, что отнюдь не мешало им достигать процветания (японцы).

Любое вмешательство в деликатный процесс межнационального общения - будь то насильственная ассимиляция или, наоборот, искусственная изоляция, намеренная депортация или жесткий запрет на переселение - ведет к гуманитарным и, что еще страшнее, экологическим катастрофам. Иногда расовая чистота бывает столь же опасна для национальностей, как и их всеобщее смешение.

Между тем, народность есть сосредоточение специфической биосоциальной энергии, обладающей способностью к регенерации. Природа и механизм данного явления пока до конца не познаны. Но само оно такой же научно установленный факт, как и вращение Земли вокруг Солнца.

Следовательно, надо приветствовать процессы, симбиозы, системные и межсистемные связи, которые «подпитывают и подзаряжают» этносы; те же, что ведут к упадку и энтропии – пресекать. Ведь невозможно с определенностью предсказать возникновение на месте, где проживает недружественный или «ненужный» народ - другого, более лояльного и «полезного», не говоря уже о том, останется ли после такой «рокировки» данная местность вообще пригодной для обитания.

Освоение в 1950-е гг. целины и насаждение крупных земледельческих хозяйств в североказахстанских степях, идеально подходящих для скотоводства, чем, собственно, издревле и занимались кочевники-кыпчаки, после нескольких лет рекордных урожаев завершилось пыльными бурями, разметавшими и без того тонкий слой травяного гумуса. В результате, эти территории обезлюдели, оттуда ушли и казахи, и русские. Ранее аналогичная участь постигла южные прерии Америки, где аборигены-идейцы были истреблены, и белые плантаторы начали выращивать хлопок. Сейчас преобладающий там ландшафт - песчаные дюны. И подобных примеров множество.

Евразийская национальная политика исходит из понимания необходимости защиты права на существование и самовоспроизводство каждой этнической группы, что возможно при положительном или нулевом балансе рождаемости и смертности. Однако, в настоящее время ряд структур, действующих под флагом ООН: Всемирный Банк, Всемирная организация здравоохранения, Международная федерация планирования семьи, Фонд «Рокфеллера» и др. навязывают развивающимся странам и странам с переходной экономикой, к которым принадлежит и Россия, глобальные проекты «демографической коррекции» с целью сокращения численности их населения.

А вот США в списке государств, обязанных принудительно регулировать количество своих граждан, нет. Так, в докладе Генерального секретаря ООН Кофи Анана (март 1998 г.) было заявлено, что соотношение россиян и американцев к 2050 г. должно составить 121 млн к 349 млн человек, то есть в течение ближайших 50 лет число первых уменьшится на 26 млн , а вторых - возрастет на 75 млн. Подобный подход создает опасность дискриминации и прямого вмешательства во внутренние дела.

Разумнее и справедливее не пропагандировать мягкие формы геноцида, а более равномерно распределять мировой доход, что приостановило бы нежелательную массовую миграцию по экономическим причинам и содействовало восстановлению равновесия в локальных природных экосистемах.

Вместе с тем, следует приветствовать продуктивные внешние контакты высших слоев общества, включая и установление родственных отношений. Новые евразийские аристократии по определению должны быть интернациональны, что будет способствовать расширению кругозора, интенсивному культурному обмену, а в итоге - усложнению и дифференциации структуры олицетворяемых ими этносов. А это, в свою очередь, послужит надежным залогом жизнеспособности последних.

Нельзя обойти стороной вопрос о религии, которая призвана установить связь между миром естественного и сверхъестественного. В Евразии доминируют христианство (в католической и православной версиях), ислам, буддизм, индуизм, конфуцианство, даосизм. Представлены также иудаизм, синтоизм, ламаизм и некоторые древнейшие языческие культы.

При всем различии священных текстов, поведенческих установок, символики богослужения, обрядности и храмовой архитектуры, континентальные вероисповедания роднит психологический тип восточной религиозности – скорее созерцательной, нежели деятельной, более склонной к чувственно-парадоксальному постижению, чем рационалистически-конкретному объяснению, обостренно воспринимающей онтологические аспекты бытия, а не гносеологические. Здесь видится основание их духовного союза, направленного на обеспечение свободы совести и равенства всех перед Всевышним.

Абсолютно неприемлемо (самоубийственно) рассматривать какую-либо конфессию, а также возникшее на ее основе цивилизационное единство как «дестабилизатор миропорядка».

3.2.5. Выводы

Сегодня многие евразийские народы переживают сложный период. В то время как западные страны сплачиваются и консолидируются, в восточной Европе, на Балканах и в Азии возникают новые пограничные и таможенные рубежи, увеличиваются ареалы терроризма и применения насилия, этнократические режимы создают нетерпимые условия для национальных меньшинств. Заокеанские миротворцы предстают чуть ли не единственной силой, способной обеспечить стабильность, хотя практика показывает, что их вмешательство еще нигде не приводило к прочному миру. Похоже, древний девиз: «разделяй и властвуй» - все еще актуален для тех, кто стремится к планетарному господству.

Дважды на протяжении последнего столетия Евразия становилась ареной невиданных по масштабу разрушительных войн и дважды рушилась самая мощная континентальная империя - российская. Дальнейшая сегментация политического пространства на материке при том, что средства военного поражения, которые могут оказаться в распоряжении новоиспеченных правительств, по степени совершенства многократно превосходят средства защиты, способна привести человечество к самоуничтожению. От появления маленького фюрера с большой бомбой (заразной бациллой, сверхъядовитым веществом) «застраховаться» невозможно, а психология камикадзе, к сожалению, достаточно распространенный феномен.

Реальные гарантии устойчивого развития евразийские государства получат не конкурируя между собой за право называться союзником Америки, а только создав объединение, обладающее всеми атрибутами сверхдержавности. Мы постарались показать, что основа и предпосылки для этого есть. Нужно осознать задачу, поверить в то, что она принципиально разрешима, и предпринять волевые действия. В противном случае «Старый Свет» рискует сузиться до нескольких очагов цивилизации, окруженных по периметру большим количеством археологических памятников.

Blog

Становление и развитие геополитики как науки