О. В. Гаман-Голутвина Прошедшие в декабре 2003 г выборы в Государственную Думу отчетливо высветили ряд существенных тенденций эволюции российского политического организма. Важнейшими из этих тенденций мне предст

1 Гаман-Голутвина О.В. Российские партии на выборах: картель «хватай-всех» // Полис. 2004. №1. – С. 22–25.

2 Макфол М. Осмысление парламентских выборов 1993 г. в России // ПОЛИС. №5-6. 1994.

3 Michael McFaul (Майкл Макфол) – Director of the Center on Democracy, Development, and Rule of Law (CDDRL) at Freeman Spogli Institute (FSI) for International Studies at Stanford University.

4 Коргунюк Ю.Г. Политическая элита современной России с точки зрения социального представительства (II) // Полис. №1. 2001.

5 Юрий Григорьевич Коргунюк – кандидат исторических наук, главный редактор информационно-аналитического бюллетеня «Партинформ».

6 Коргунюк Ю.Г. Политическая элита современной России с точки зрения социального представительства (II) // Полис. №2. 2001.

7 Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян / Полис. – 1994. – №1-2

8

9 Мы, разумеется, отнюдь не намерены оспаривать тот общеизвестный факт, что в либеральной теории именно частная собственность рассматривается как основание свободы и достоинства человека, а следовательно, и либерально—правового политике—государственного устройства. Но она выступает таким основанием лишь постольку, поскольку обеспечивает независимость и безопасность индивида, позволяя ему быть самостоятельным моральным и политическим субъектом. Исторически такая связь свободы, морали и частной собственности реализовывалась в фигуре самодеятельного мелкого производителя товаров и услуг (ремесленника, фермера, адвоката и т.п.), который и стал «модельным персонажем» классического либерализма XVIII в. Современный же частный собственник, будь то мелкий держатель акций, босс крупной корпорации или даже индивидуальный производитель, связанный с большим бизнесом и большой политикой тысячами нитей финансовой, административной и иной зависимости, ни в коей мере не соответствует этому «модельному персонажу». Поэтому частная собственность сама по себе и не является больше основанием и гарантом моральной автономии и политической свободы. Скажем, признание той же частной собственности, ставшей своего рода паролем нашего домашнего либерализма, может не иметь ничего общего с признанием ее как объекта и основы трудовой деятельности: частная собственность в глазах многих лишь дополнительный источник (реальный или символический) потребительских благ и наслаждения. Ничего нового тут, строго говоря, нет: это — хорошо знакомая нам черта советской ментальности (по крайней мере брежневского периода), меняющей — в соответствии с «духом времени» — внешнюю идеологическую окраску.

10 Сразу же оговоримся, что эта классификация не претендует на то, чтобы дать исчерпывающую типологию политического сознания россиян. Ее эвристическое значение ограничено непосредственными задачами данного исследования: типы сознания выделяются только па основании принятия или отторжения ими либеральных ценностей, в предельно обобщенном виде представленных идеальным типом либерального сознания.

11 Подобное деление не вполне совпадает с теми классификациями течений в теории и практике либерализма, которые приняты в литературе и которые ориентируются на критерии логико-методологические (с выделением «естественно-правового», «утилитаристского» и «общественно-договорного» либерализма) или же политико-прагматические, связанные прежде всего с определенным пониманием роли и значения государства в общественном развитии (либертаризм, «новый либерализм» кейнсианско-реформистского толка). Что касается выделенных нами подтипов либерального сознания, то они отличаются друг от друга тем, что в каждом из них, во-первых, существует своя иерархия, свое логическое соподчинение различных либеральных ценностей; во-вторых, предусматриваются свои способы практической реализации этих ценностей; в-третьих, само содержание либеральных ценностей в отдельных существенных нюансах не одно и то же.

12 При таком подходе вместо традиционного противоречия между свободой и равенством мы получаем противоречие между разными видами равенства (в первом приближении — «узким» и «широким»), каждому из которых соответствует определенное понимание свободы (11).

13 Интересно, что самый высокий рейтинг слова «безопасность» — среди безработных. Если наширассуждения и предположения верны, это не случайно.

14 Высокий рейтинг свободы среди учащихся и студентов этому не противоречит, хотя в данном случае к общим антитоталитарным мотивам добавляется, очевидно, возрастная неприязнь к любой регламентации.

15 При таком восприятии духовность становится неким синтезом (правда, чисто ситуативным, а потому очень слабым и неорганичным) приверженности в отечественной дореволюционной и современной западной культуре эпоху фактической деидеологизацией семьи (и частной жизни вообще) и дополнившегося позднее разгосударствлением политической сферы, освобождением человека как избирателя и — шире — как гражданина, то еще более высокий рейтинг труда — следствие процессов (точнее — их отсутствия) совсем другого рода. Дело в том, что разгосударствления экономической и социальной сфер, в отличие от идеологической и политической, до сих пор не произошло. Мало того: то, как это разгосударствление происходит, люди, как правило, не принимают, что и проявляется, с одной стороны, в слабой актуализации ценности собственности, а с другой — в сильной актуализации ценности труда.

16 Среди тех, кто в числе главных ценностей назвал свободу, 33 % назвали одновременно и труд (в целом по населению, напомним, его назвали 42%), а среди выбравших труд выбрали одновременно свободу 24 % (в целом по населению 32%). Эти пересечения представляют определенный интерес, т.к. одновременное признание ценности труда/свободы в наших условиях может свидетельствовать о чисто «советском» понимании свободы труда, т.е. свободы от дисциплины, ответственности, жесткого иерархического подчинения, профессионализма

17 Дополнительным подтверждением этого могут служить следующие данные. В сентябре 1993 г. 52% опрошенных граждан России сказали, что ждут от властей в первую очередь поддержки государственного сектора экономики и лишь 24% высказались за преимущественное внимание к частному.

18 Это можно объяснить тем, что сегодня именно «труд вообще обеспечивает многим директорам их существование в роли руководителей государственных, а не частных предприятий. Военным же такой труд важен гораздо меньше, т. к. их профессия не предполагает зависимости от тех, для кого труд выступает в качестве гарантированного государством источника существования.

19 Вот лишь некоторые данные. 52% «либералов» считает, что приоритет в экономической политике должен быть отдан частному сектору (среди «нелибералов» таких только 23%), 61 % уверен, что государство должно обеспечивать людям лишь условия достижения успеха собственными усилиями, не гарантируя ничего большего (среди «нелибералов» — 38%), лишь 18% из них готовы были во время опроса поддержать требование прежней оппозиции об отставке Б.Ельцина (среди остальных — 32%). 41% «либералов» в качестве идеала политического деятеля назвали современных западных лидеров (у остальных — 24%) и лишь 16% — коммунистических деятелей догорбачевской эпохи (среди остальных — 36%).

20 Интересно, что и у предпринимателей рейтинг достатка ниже, чем в среднем по населению. Тут возможны две причины. Во-первых, достаток может выглядеть следствием других, более фундаментальных ценностей. Во-вторых, то, что есть, и, как представляется, не может быть утрачено, перестает восприниматься как ценность.

21 В этом отношении их можно сравнить только с теми, кто причисляет себя к «национал-патриотам», которые во всем остальном (Отношение к реформам и реформаторам, к западным ценностям и т.п.) представляют полную противоположность «либералам».

22 Выделено нами. — Авт.

23 Справедливости ради надо сказать, что для установления более тесного и органичного контакта с сознанием россиян, мы несколько упростили мысль Локка. У него речь идет о "свободе следовать собственному желанию" (реально это возможно лишь в частной жизни, т.к. взаимоотношения с государством регламентированы), если оно не противоречит закону. В нашей формулировке данный нюанс отсутствует. Это, однако, не лишает ее либерального содержания, а сближает с традицией либерального мышления, идущей от Дж.Ст.Милля, которая вообще не связывает свободу с исполнением закона. Свобода при таком толковании начинается там, где действие закона кончается. В жизни человека есть сфера, писал Милль , "которая не имеет никакого отношения к интересам общества, или, по крайней мере, не имеет никакого непосредственного к ним отношения", а потому она должна быть свободна от государственной регуляции и от контроля со стороны "общественного мнения". Взаимодействие людей в этой сфере строится на сугубо добровольном и сознательном согласии, а потому это и есть "сфера индивидуальной свободы" (3).

24 Столь же высокую, как у учащейся молодежи, степень согласия с этой формулировкой продемонстрировали работники торговли и сферы обслуживания. Если вспомнить, что именно в данной группе эволюция "традиционно советского" типа сознания в брежневскую эпоху проявлялась заметнее всего, то вряд ли можно придумать более убедительный пример, свидетельствующий о легкости и естественности перетекания "традиционно советской" ментальное™ в "нелиберальный индивидуализм".

25 Небезынтересно, что принцип "совесть выше закона" близок работникам торговли и сферы обслуживания — по доле симпатизирующих ему они находятся на третьем месте (после предпринимателей и учащейся молодежи).

26 Сюда же следует отнести и работников торговли и сферы обслуживания, чья реакция на данную формулировку почти такая же, как у предпринимателей и безработных.

27 Это, конечно, не снимает вопрос о том, насколько такое понимание свободы важно (и важно ли) для стабильного, устроенного общества. И все же есть, наверное, немалая доля истины в выводе, сделанном одним из крупнейших теоретиков демократии XX в. И.Шумпетером, — выводе о том, что "не может работать никакая общественная система, основанная исключительно на сети свободных контрактов между (юридически) равными договаривающимися сторонами, в которой от каждого ожидается, что он руководствуется только собственными (краткосрочными) утилитарными целями" (5). С еще большим основанием можно сказать — и для нас это особенно важно, — что никакая общественная система не может возникнуть, если люди (или их критическая масса) руководствуются исключительно такими целями.

28 Обсуждение дискуссионного вопроса о критериях и самой возможности разделения публичной и частной сфер жизни оставляем за рамками данной работы.

29 Если отвлечься от специфических особенностей сознания российских военных и рассмотреть проблему в более общем виде, то можно утверждать, что поиск такого смысла предполагает осознание долга, а долг, в свою очередь, означает поведение (и в частной жизни) в соответствии с законом, но таким, который устанавливается не законодателем, а собственной нравственной волей. Такое понимание соотношения закона, свободы и частной жизни, принципиально отличное от присущего утилитаризму (который отождествляется у нас с либерализмом вообще), восходит к важнейшему источнику либеральной мысли — моральной философии И.Канта (6). Попутно отметим, что именно отождествление либерализма с утилитаризмом мешает нашему обществоведению понять особенности российского либерального сознания и выявить реальные тенденции его становления и развития.

30 Равная свобода по отношению к закону или, что то же самое, его равная необязательность есть, согласно Т.Гоббсу, возврат в "естественное состояние", в котором ни о какой правовой свободе или правовом равенстве не может быть и речи. Когда те, кто имеет в виду равную необязательность закона, "требуют свободы, они понимают под этим именем не свободу, а господство" (7). "Свобода господства" — это и есть внутренняя пружина того типа сознания, который мы назвали "нелиберальным индивидуализмом".

31 Формула — "карьеры, открытые для талантов" фактически находится в полном соответствии с идеей о том, что никакого иного равенства, кроме как перед законом, быть не может и не должно; т.е. идеей, которая, как мы помним, популярна заметно меньше, к тому же в разных группах совсем не одинаково.

32 Как заметил немецкий социолог К.Оффе, движущей силой рыночных преобразований может быть у нас то, что "в западных странах было обнаружено только со временем как положительный функциональный побочный эффект экономического порядка, основанного на свободной собственности, а именно — то обстоятельство, что эффективный экономический механизм служит, по крайней мере в целом и в конечном счете, общему интересу общества" (8).

33 "Целью политического равенства, —" пишет известный американский философ М.Уолцер, — выступает общество, свободное от господства. Это есть светлая надежда, выраженная словом "равенство". Это не надежда на устранение различий; нам не нужно быть одинаковыми или обладать одинаковым количеством одних и тех же вещей. Люди равны (в отношении всех важных нравственных и политических целей), когда никто не обладает средствами господства или не контролирует их" (9).

34 Мы не касаемся здесь особого (и сложного) вопроса о том, можно ли считать соблюдение требования "оставить в покое" (а именно так обычно понимают терпимость) оптимальным способом развития общественного многообразия. Отметим лишь, что его реализация нередко способствует не развитию отдельных элементов многообразия, а их исчезновению, как в случае с некоторыми языками и культурами (валлийская проблема в Британии — хороший тому пример). Отсюда часто делается вывод, что сохранение, а тем более развитие многообразия требует чего-то большего, а именно "положительных", "утверждающих" действий, в том числе и со стороны государства Такой ход мысли дал толчок для разработки концепции "позитивной толерантности" и попыткам воплотить ее в жизнь на уровне государственных решений (11).

35 По сути, это один из решающих аргументов в пользу либеральной концепции толерантности, в классической форме представленный И.Берлиным (12).

36 Даже сторонники минимального государства, считающие, что оно должно сохранять нейтралитет по отношению ко всем ценностям, не рискуют лишать его права обеспечивать соблюдение некоторых основополагающих, базисных правил социального взаимодействия. "При любой возможной интерпретации требование нейтральности государства не может быть требованием его нейтральности по отношению абсолютно ко всему, что могут пожелать люди, или всему, что они могут считать соответствующим их пониманию блага. Это — всего лишь требование нейтральности в некоторых пределах" (13, с. 118).

37 В истории Запада нового времени просматривается отчетливая тенденция именно такого развития базисных правил и лежащих в их основе ценностей и ориентации: если Локк отказывался распространять принципы толерантности на папистов и атеистов, то сегодня подобное сужение многообразия никому не приходит в голову, но зато остро дебатируются, скажем, вопросы о толерантности по отношению к сексуальным и культурным "меньшинствам".

38 В своем "Опыте о веротерпимости", заложившем фундамент либеральной концепции толерантности, Локк писал о том, что правитель "может подавить, ослабить или распустить любую партию, объединенную вероисповеданием или чем угодно еще и явно опасную для правительства, используя при этом все те средства, каковые окажутся наиболее удобными для сей цели, чему он сам есть судья, и не будет отвечать в ином мире за то, что скрыто, в меру своего разумения, делает для охранения и спокойствия своего народа" (2, с. 78-79).

39 Напомним, что и в отношении к свободе и равенству позиции старых и новых элит оказывались близки друг к другу прежде всего тогда, когда речь шла о наименее идеологизированных версиях этих ценностей (таких, скажем, как равенство только перед законом).

40 Внимательный читатель не мог не заметить, что "терпимость к терпимым" свойственна и такой "традиционно советской" группе, как председатели колхозов. Тут, похоже, перед нами примерно то же явление, которое мы наблюдали в отношении старых элит к "функциональному коллективизму". Не исключено, что "терпимость к терпимым" поддается интерпретации и в "традиционно советском" духе.

41 Ответ на последний вопрос имеет решающее значение при размежевании "кейнсианского" ("социал-либерального") и "хайековского" (либерал-консервативного или "экономико-либерального", по нашей терминологии) течений либерализма. Знаменитый тезис Дж.М.Кейнса о "конце laissez-faire" - не что иное, как вывод, вытекающий из отрицательного ответа на данный вопрос.

42 Именно так — как отрицание свободы собственности и договоров — воспринимали все эти законы, организации и системы английские фритредеры и либералы первой половины XIX в Они упорно сопротивлялись введению всеобщего избирательного права, считая, что рабочие неминуемо воспользуются им для введения фабричных законов и прочих недопустимых, с их точки зрения, ограничений частной собственности (15).

43 На ранних стадиях развития либеральной мысли идея права на собственность, предполагающая превращение в собственника каждого человека, была важной составляющей либеральных проектов общественного устройства; право на собственность истолковывалось в них как право "естественное". Вот как описывает, например, ход мысли либеральных теоретиков XVIII в. крупнейший историк либерализма Г. де Ружжейро: "Собственность есть независимое от государства естественное право индивида потому, что она представляет ту самую непосредственную сферу его деятельности, без которой его формальная независимость окажется совершенно пустой Только как владелец собственности он является самодостаточным и способным сопротивляться вторжению со стороны других индивидов и государства" (16)

44 Мелкие сельские производители могут мечтать о власти собственников лишь по той причине, по которой о ней мечтали европейские крестьяне доиндустриальной эпохи: говоря о собственниках, они, скорее всего, имеют в виду таких же, как они, мелких производителей, противостоящих крупному землевладению феодального или коммунистического (колхозно-совхозного) типа. В этом смысле мироощущение сегодняшнего российского фермера интересно разве что как отголосок давно ушедших времен, когда мелкий собственник видел в другом человеке такого же, как он сам, мелкого собственника — если не реального, то потенциального.

45 Суммируя свои рассуждения по этому поводу, Ф.Лист писал: "Как индивидуальная свобода вообще является благом лишь до тех пор, пока она не становится в противоречие с социальными целями, так и частная собственность может разумно требовать неограниченной деятельности до тех пор, пока она соответствует преуспеянию нации" (17).

46 Как писал В. фон Гумбольт, "всякое стремление государства вмешиваться в частные дела граждан, если эти дела непосредственно не нарушают права других, неприемлемо... Государство никоим образом не должно заботиться о положительном благе граждан, и поэтому также об их жизни и здоровье, — разве только в тех случаях, когда им угрожают действия других, — а только об их безопасности" (18). Еще более радикальных позиций придерживается влиятельный американский философ Р.Нозик, считающий, что формула "государство — ночной сторож" в ее традиционном понимании является "перераспределительной", т.к. "принуждает некоторых людей платить (в форме налогов — Авт.) за безопасность других". В противовес этому Нозик выдвигает идею "ультраминимального государства", которое "обеспечивает безопасность и гарантирует исполнение договоров только тем, кто оплачивает предоставляемые им услуги" (19).

47 Эта установка была сформулирована предтечей и вдохновителем британского "нового либерализма" Т.Грином. По его словам, "наше современное законодательство... в отношении труда, образования, здравоохранения, включающее разнообразные виды вмешательства в свободу договора, оправдано на том основании, что делом государства является если и не прямое поощрение нравственного добра (ибо это оно не может делать по самой природе нравственного добра), то поддержание условий, без которых свободное осуществление способностей человека невозможно" (20).

48 Вряд ли случайно и то, что самый ортодоксальный из них — Б.Н.Чичерин, наиболее последовательно отстаивавший суверенитет "приватного пространства" жизни человека, идеи индивидуальной свободы и неподчиненности экономической сферы "нравственным и политическим началам", выдвинул формулу "либеральные меры — сильное правительство" (21).

49 Личный интерес может пониматься и по-другому, как интерес, если можно так выразиться, стратегический, заключающийся в сохранении и укреплении (а в наших условиях — и в создании) всеобщей системы обязательности и доверия, без которой невозможно и надежное, а тем более просчитываемое заранее, удовлетворение интереса непосредственного. Однако, судя по всему, такое понимание личного интереса пока очень медленно входит в сознание и наших фермеров, и наших предпринимателей.

50 В подтверждение можем сослаться на заявление группы «Предпринимательская политическая инициатива - 92", по мнению которой "интересы национального капитала должны быть защищены в любой ситуации. Правительством должна быть выработана серьёзная протекционистская политика по отношению к отечественному предпринимательству" (22)

51 Опасность "приватизации" публичной сферы, подчинения её частным интересам существует в любом обществе. Вопрос не в этом, а в том, есть ли противодействие этой опасности или, на худой конец, признается ли она таковой общественным мнением и политическими элитами (23).

52 У рабочих такое представление справедливости характерно в большей степени для женщин, чем для мужчин, для людей с неполным высшим средним образованием больше, чем со средним и высшим, для лиц среднего возраста больше, чем для молодых и пожилых.

53 Мы сознательно не включили в предложенный список такие варианты ответов, как "уменьшение преступности" и "формирование рынка". Первый из них, судя по нашим опросам, всегда выходит по числу согласных на одно из первых мест, но не позволяет уловить различия между социальными группами — преступность вызывает озабоченность всеобщую и повсеместную. Что касается "формирования рынка", то связанный с этим круг проблем, как нам кажется, был достаточно полно раскрыт в разделе "Частная собственность".

54 Афанасьев М.Н. Поведение избирателей и электоральная политика в России // Полис, 1995, №3

55 Михаил Николаевич Афанасьев – кандидат философских наук, доктор социологических наук, директор по стратегиям и аналитике Центра политического консультирования «НИККОЛО М».

56 Ахременко А.С. Структурирование электорального пространства в российских регионах (факторный анализ парламентских выборов 1995 - 2003 гг.) // Полис. №2. 2005

57 Андрей Сергеевич Ахременко – кандидат политических наук, доцент кафедры государственной политики МГУ им. М. В. Ломоносова.

58 Одна из наиболее адекватных попыток - работа Б. Овчинникова [см. Овчинников 2000].

59 Следует отметить, что многомерные статистические методики активно используются в российской политической психологии и политической социологии [см., напр. Петренко, Митина 1997; Гребениченко 1999].

60 Извлечение факторов осуществлялось методом главных компонент (principal components). Вращение факторов производилось путем максимизации вариации (varimax). С целью упрощения факторного пространства в анализ были включены итоги голосований лишь по партиям и избирательным объединениям, набравшим значимый процент голосов. К ним относятся: в 1995 г. - НДР, "Демократический выбор России - Объединенные демократы" (ДВР-ОД), "Яблоко", ЛДПР, КПРФ; в 1999 г. - "Единство" (ЕД), "Отечество - Вся Россия" (ОВР), Блок Жириновского (БЖ), "Яблоко", СПС, КПРФ; в 2003 г. - "Единая Россия" (ЕР), КПРФ, "Яблоко", СПС, "Родина", ЛДПР.

61 Субъекты РФ, где число ТИК статистически незначимо (т.е. существенная часть автономных округов), были выведены за рамки анализа.

62 Как и в случае с Тывой, здесь выявляется только один фактор с объяснительной силой 83%.

63 Правда. 1991. 20 июня.

64 Россия: партии, выборы, власть. Информационно-издательское агентство "Обозреватель". М., 1996. С. 120.

65 Россия: партии, выборы, власть... С.120, 175.

66 Известия. 1995. 23 декабря.

67 При составлении таблицы использованы официальные данные протоколов избирательных комиссий субъектов РФ и Центризбиркома РФ (Правда. 1991. 20 июня; Российская газета. 1996. 1 июля; Российская газета. 1996. 10 июля; Российская газета.1996. 8 августа).

68 Дом и Отечество. 25-31.01.97.

69 Голосов Г. В. Измерения российских региональных избирательных систем // Полис. №4. 2001

70 Формальным основанием для выделения электоральных циклов служат общероссийские думские выборы: первый цикл - с 12 декабря 1993 г., второй - с 17 декабря 1995 г., третий - с 19 декабря 1999 г. Данные по третьему циклу не стали объектом анализа по той очевидной причине, что он еще далек от завершения.

Следует подчеркнуть, что основной единицей анализа в работе выступает региональная избирательная система, а не избирательная система, примененная на отдельных выборах. Поэтому сообщаемые ниже количественные данные охватывают 85 случаев из первого электорального цикла и 84 - из второго.

71 Разумеется, потенциальное исследовательское поле отнюдь не исчерпывается этими измерениями. Оно необозримо; в освоении его сделаны лишь первые шаги. К сожалению, в такой ситуации платой за систематичность анализа неизбежно становится его неполнота, и некоторые важные детали (например, структура избирательного бюллетеня, которая может иметь весьма серьезные политические последствия, или требования к активности избирателей) остаются за рамками исследования.

72 В отличие от многих исследователей я не считаю, что систему правомерно называть смешанной лишь при наличии компонента пропорциональности.

73 Сходные институциональные структуры, существующие в некоторых постсоветских республиках Средней Азии и Закавказья, оформляют авторитарные режимы [Frye 1997].

74 После того как в 2000 г. от элементов парламентаризма отказалась Удмуртия, они сохранились лишь в Дагестане.

75 Согласно этому закону, численность парламента оптимальна, когда она примерно соответствует кубическому корню от общей численности населения страны или региона [Taagepera, Shugart 1989: 173-183].

76 В Волгоградской, Вологодской и Свердловской областях, где действует система ротации депутатов, а также в Кемеровской области соответствующие выборы проводились по два раза. Случай Чечни не включен в поле настоящего анализа.

77 При использовании данного правила в многомандатных округах избиратель получает число голосов, равное количеству распределяемых в округе мест.

78 Я отвлекаюсь от тех случаев, когда округа нарезались в соответствии с административно-территориальным делением, но число избираемых от них депутатов определялось в зависимости от численности избирателей, т.е. соблюдался принцип "один человек - один голос". Впрочем, упоминавшееся выше постановление Конституционного суда поставило эту практику вне закона.

79 На выборах 1995 и 1999 гг. в Дагестане использовалась мажоритарная система, модифицированная таким образом, что в 52 из 121 округов право выдвижения было зарезервировано за представителями отдельных этнических групп (эти округа назывались "национальными"). Кроме того, отдельные округа были зарезервированы для выдвижения женщин и лиц с высшим экономическим или юридическим образованием. В 2001 г. Народное Собрание Дагестана инициировало избирательную реформу, однако принцип национального представительства был сохранен.

80 Надо заметить, что применение метода делителей д'Oндта дало бы результаты, которые кому-то показались бы более осмысленными: КПРФ и "Единство" - по три места, ОВР и СПС - по одному. Метод простой квоты и наибольших остатков, конечно, меньше всего подходит для сокращения фрагментации в округах малой величины. Любопытный эксперимент провели во втором электоральном цикле законодатели Корякского автономного округа, которые, преследуя ту же благую цель сокращения фрагментации, установили не 5- процентный, а 25-процентный барьер для прохождения в легислатуру. Барьер преодолела только КПРФ, которая, не ожидая столь "ошеломляющего успеха" в этом отнюдь не коммунистическом по электоральным ориентациям регионе, выдвинула на искомые четыре места всего трех кандидатов. Не удержусь от того, чтобы охарактеризовать подобное институциональное экспериментирование как усердие не по разуму.

81 Щербак А.Н. Коалиционная политика российских партий. // Полис, №1, 2002.

82 Щербак