Культурное обозрение информационно-аналитический сборник №3 (2011) Великий Новгород 2011 г. Ббк 71

Вид материала

Документы

Содержание Васильев М.И. Певческое этновоспитание детей в аспектах формирования и становления современных носителей русской народно-песенной традиции Великий Новгород Новгородская народно-песенная традиция Методологической базой комплексных исследований явились Научная новизна комплексных исследований заключается Теоретическая значимость комплексных исследований заключается в том, что в них 7. CD пособие «Исполнительские технологии этнопедагогики на примере этнокультурных традиций Новгородской земли: потешки, прибаут

Подобный материал:

• Отделения сбербанка, где Вы можете произвести оплату за обучение по квитанции, 6.57kb.
• Информационно – аналитический сборник Невельск, 2011, 1506.07kb.
• Сообщение об опубликовании на сайте в сети Интернет годовой бухгалтерской отчетности, 18.94kb.
• Встреча туристов на ж/д  вокзале г. Великий Новгород (поезд №41, прибытие в 06. 10), 135.92kb.
• В г. Великий новгород гаричева Елена Алексеевна информационная эвристика учебное пособие, 1040.61kb.
• Программа модернизации здравоохранения Новгородской области на 2011-2012 годы Великий, 5895.6kb.
• Информационно аналитический отчет о работе Управления дошкольного образования Администрации, 411.74kb.
• Области №1 (сборник документов) Великий Новгород,2004 год, 1486.46kb.
• 122 №97, 1050.27kb.
• Информационно-аналитический центр, 367.8kb.

Традиции новгородской Масленицы и современные формы празднования

Васильев М.И.

Санкт-Петербургский государственный университет сервиса и экономики,

г. Санкт-Петербург

Исследование посвящено аспекту вариативности русской масленицы, слабо представленному в современных научно-популярных и научных изданиях. В статье выявляется соотношение общерусских, региональных и местных традиций празднования Масленицы на территории Новгородской области. Делается акцент на необходимости воспроизведения в современной практике культмассовой работы более объективного образа Масленицы в познавательных, воспитательных, патриотических целях и для развития сферы событийного туризма в регионе.

Масленица - один из наиболее ярких и зрелищных праздников у русских, отмечавшийся с особым размахом, как в деревне, так и в городе. У украинцев и белорусов этот праздник не получил такого развития²⁵. По православной пасхалии Масленица приходилась на конец февраля - первую половину марта (по новому стилю). Отсутствие четкой даты праздника связано с его отсчетом от сроков празднования Пасхи: масляная неделя была 8-й до Пасхи, или последней перед Великим постом, длившимся семь недель. Пасха же определилась по лунному календарю, который не совпадал с солнечным, отсюда - ее разные сроки, а, соответственно, и Масленицы.

В структуру Масленицы на территории Новгородской области входил ряд общерусских элементов. К ним относятся: слабая традиция «встречи» Масленицы (в отличие от ее «проводов»); праздничная пища - блины; катания с гор и на лошадях; обычаи, связанные с молодоженами; проводы Масленицы.

В то же время новгородская Масленица имела по сравнению с празднованием в других регионах России ряд существенных отличий, которые придавали ей особое своеобразие и местный колорит²⁶. В самом общем виде они сводится к большей роли катания на лошадях по сравнению с катаниями с гор, некоторыми особенностями, связанными с молодоженами, а также отсутствием проводов-«похорон» Масленицы. В новгородском регионе бытовала традиция сжигания Масленицы, причем в виде факелов и костров, а не антропоморфного чучела, как в центрально-поволжских областях²⁷. Помимо этого, существовало множество локальных вариантов обычаев и действий, которые в еще большей степени разнообразили новгородскую Масленицу. О них и пойдет речь в данной статье, основанной преимущественно на полевых этнографических материалах научных командировок автора, а также экспедиций НГОМЗ и НовГУ под руководством автора, совершенных в 1984-2008 гг.

Встреча Масленицы - в воскресенье за неделю перед Великим постом, за что его называли «заговенным» или «мясным» воскресеньем, отмечалась лишь в некоторых частях Валдайского, Боровичского, Мошенского, Батецкого, Холмского районов, в ильменском Поозерье. Ее называли «Малой» в отличие от «Большой», когда провожали Масленицу. Дети и подростки собирали в этот день солому (порою воровали, поскольку она была ценностью в хозяйстве), старые вещи (лапти, веники, лукошки и т.п.), нередко рубили хвойный «лапник» и складывали в кучки или кучу в селении или за околицей, и вечером поджигали. Во многих местах на палку насаживали небольшой сноп, иногда очесы льна, веник или бересту, поджигали их и с криками-приветствиями «Масленица! Масленица пришла!», бегали вокруг костра. В Поозерье раскладываемые кучки соломы делались маленькими и через них прыгали.

Однако особый размах Масленица везде получала со среды или четверга (в некоторых местах со вторника). Именно в это время родители выданных в этом году дочерей приезжали на празднично убранной лошади к родителям зятя и приглашали молодоженов («молодых») к себе в гости. Таков был обычай. В четверг молодой муж запрягал лошадь в выездные сани и оба нарядные, отправлялись «к тёще на блины»²⁸, возвращаясь домой в воскресенье, или даже в «чистый понедельник». Здесь они разъезжали по многочисленным родственникам. Принято было дарить подарки родителям, родителям жены и родственникам. За это молодых одаривали деньгами, угощали блинами и др. Кое-где сохранялся обычай оставления своей молодой жены на одну-две недели в доме родителей, где она ткала холсты, которые оставляла у родителей. В этом случае молодой уезжал один.

В некоторых районах молодежь из невестиной деревни брали с молодоженов выкуп. В Холмском районе это был небольшой мяч из лык с вплетенными в него цветными тряпочками - «шелыга». Этот мяч гоняли по всей деревне. Игра представляла собой нечто вроде смеси футбола и регби, в которой участвовали парни и женатые мужчины селения или соседних селений. Задачей каждой команды было загнать мяч на конечный пункт противника. Площадкой при этом была вся деревенская улица или отрезок реки у деревни такой же длины. Если молодая не привозила «шелыгу», то парни могли сорвать с головы молодой платок и начинали подбивать («шалыгать») его вместо мяча.

В Любытинском районе выкуп за невесту назывался «мячок», но представлял уже не мяч, а угощение (пиво, позднее - водка). Возможно, что раньше этот обычай больше соответствовал своему названию. Хотя здесь возможно и другое объяснение: речь может идти о мече («мечок»), поскольку средневековый термин «на меч», обозначавший выкуп за невесту, встречался в соседней Вологодской губ.²⁹ В Боровичском районе выкуп за невесту получил иной вид: в дома, где располагались молодожены, заходили ряженые, они плясали и получили за это угощение.

Широкое распространение имел также выкуп - катание на бороне, встречавшийся во многих регионах Европейской России. Пришедшие к молодоженам требовали невесту для того, чтобы покатать ее (или тещу) на бороне, перевернутой вверх зубьями (подобные действия практиковались и во время свадьбы). Естественно, желающих сделать это, не было, и поэтому молодой муж откупал жену от такой миссии выпивкой и гостинцами. В Боровичском районе существовал обычай подшучивания над молодухами: парни выливали им воду из ведер. Интересный аспект, связанный с молодухами, характерен для проводов Масленицы в юго-западной части Холмского района: здесь в присутствии всех в песнях обыгрывались недостатки молодух, вышедших недавно замуж в это селение (см. ниже).

Для Масленицы были характерны обильная еда и питье. Даже само название праздника - Масленица (или «масленая неделя») - связана с одним из обязательных масленичных компонентов блюд - маслом. Им сдабривали всю масленичную пищу, но особенно - блины. Они стали основным символом Масленицы, своего рода эмблемой праздника. Блины ели не только сами, ими угощали гостей, соседей, знакомых. Даже гостьба молодых у родителей жены, как уже говорилось выше, образно называлась «к теще на блины». Так как «масляная» или «сыропустная» неделя рассматривалась в христианстве как подготовительная к Посту, в это время запрещалась всякая мясная пища. Последний раз его употребляли в «заговины» или «заговенное воскресенье» перед Масленицей. Поэтому на Масленице готовились мучные, молочные, овощные и рыбные блюда. Масленичное изобилие всегда поражало иностранцев, отмечавших его в своих путевых записках еще в XVII в. Еду рассматривали в это время как праздничное угощенье, которое стремились сделать особенно обильным; чтобы наесться на весь «Великий» семинедельный пост.

Во многих местах на Масляной неделе молодежь ходила на развлекательные «вечерины» («скопы», «гульни»). Для «вечерин» чаще «откупали» просторную избу (как правило, у малосемейных, бобылей, стариков), реже собирались «по-чередам», т.е. по очереди в тех домах, где были девушки. На таких «гульнях» не работали, не пряли, а только веселились: танцевали, пели песни, устраивали различные игры. Широко были распространены хороводные игры: «А мы просо сеяли», «Вьюн» и др., песни-игры, когда вошедшие в круг парень и выбранная им девушка демонстрировали то, о чем пели девушки. Обычно это заканчивалось поцелуем. Играли «в ремешок», «в рыбку», «в сердце» и т.п. В конце XIX – начале XX в. в деревне распространяются «новомодные» танцы: кадриль («кадрель»), лансье («ланцы»), «русская», «месяц» и пр.

Ребятишки в это время продолжали кататься с гор. Для катаний нередко использовали подобранные где-либо дощечки, клочки сена или соломы, а то и просто съезжали без всего. Повсеместно - наиболее широко в западных и центральных районах области, использовались при катаниях и так называемые «ледянки» («ледни»). Как правило, они вырубались целиком изо льда. В западных районах области основу ледянки могло составлять старое решето с намороженным снизу навозом и водой. В отдельных селениях катались на подмороженных снизу корзинах. Некоторые использовали для катаний старые корыта и «ночевки» - небольшие корытца для выбирания круп.

Наиболее желанными все же были санки, а для мальчишек - еще и специальные лыжеобразные салазки. Специально изготовленные для катаний санки встречались в Новгородской области редко³⁰. Чаще приходилось ездить на хозяйственных санках. Лыжеобразные салазки были очень разнообразными. Наиболее простые из них – «лотки», «лодки» - представляли собой плаху от полуметра до метра длиной с заостренным передним концом. Снизу такие салазки подмораживались коровьим навозом с водой. В другие салазки дополнительно вдалбливалась скамья на четырех (или трех) ножках для сидения. Они назывались «козелками», «стойками», «москалками» и др. Ребята-подростки катались и на «подсанках» (коротких санях для перевозки бревен)³¹.

С четверга или пятницы обычно начинались катания на лошадях. Наибольшего размаха они достигали в субботу и воскресенье. Как правило, в каждой местности имелось несколько селений, где традиционно из года в год, в строго определенной последовательности (по очереди) устраивались «съезды» или «катки» - катания, на которые съезжалась вся ближайшая округа. На них приезжали, прежде всего, неженатая молодежь и молодожены, хотя участвовали и «степенные» крестьяне.

Дети и старики катались обычно в своей деревне. Часто ребятишки открывали катания, если здесь, конечно, не было «съезда», а в последующие дни - в субботу и воскресенье – их сменяли взрослые. Кое-где в Чудовском районе масленичная пятница даже называлась «ребячьей», т.к. в этот день катали только детишек. Там же, где катания были только в субботу и воскресенье, дети катались и в эти дни.

В зависимости от величины селения и дня, когда здесь проходили катания, число катающихся колебалось от 5-6 до 20-30, а в некоторых местах (например, в с. Успенское Чудовского района) - до 100 и более саней. Если добавить к ним толпы гуляющих вокруг, то получится редкое по красоте зрелище. Катались по строго соблюдавшемуся распорядку: чаще взад-вперед («вкруговую», «гужем»), однако если селение имело несколько улиц («линий»), то по кругу («кругом», «вкруговую»). Катающиеся ездили обычно друг за дружкой, очень редко обгоняя друг друга. Имеющие родственников и знакомых в этой деревне покатавшись, заезжали в гости, потом опять вовлекались в общий поток. Некоторые, вырвавшись из этого потока, разъезжали по ближайшим деревням, и возвращались вновь.

На «съездах» катались обычно в выездной сбруе и санях, в своей деревне - нередко и в розвальнях или «плетухах». В некоторых местностях на дугу, в гриву, а иногда и в хвост лошади вплетались тряпочки или ленточки. В Пестовском, Мошенском, северной части Любытинского районов дуга у молодоженов нередко обшивалась расшитым полотенцем. Молодые катались парами, неженатая молодежь - парами и группами из трех-четырех человек. Прокатив девушку несколько раз, парень усаживал другую. За это девушка часто одаривала парня: подносила ему на Пасхе яйца. Если девушку покатают несколько человек, то она одаривала всех их.

Исключительно масленичными были молодежные катания на «слизах» («слезах»), распространенные в Холмском и западной части Маревского районов. На них катались парни и подростки, реже - девушки. Устраивали их следующим образом: из лесу привозили два нетолстых бревна длиной около шести метров, окоряли их и укладывали параллельно друг другу на расстоянии около метра на естественном склоне так, что одни концы лежали внизу, а другие - вверху. Иногда верхние концы укладывались на козлы или на устой, сделанный из снежных комьев. Затем брёвна поливали водой. Катающиеся парами поднимались наверх, брались за руки, становились каждый на свое бревно и скатывались вниз. Не каждый благополучно съезжал вниз до конца. Шутками и едкими словечками встречали неумех. Нередко даже отцы многочисленных семейств пытались скатиться вниз, вспоминая молодые годы.

Особенно разнообразным по количеству обрядовых действий было последнее масленичное воскресенье, так называемое «прощеное воскресенье» (эпизодически – «целовник»). В этот день провожали Масленицу.

Пожилые женщины и старухи, как уже говорилось выше, редко участвовали в катаниях молодежи. Однако в воскресенье, а в некоторых местах - в «чистый понедельник», они усаживались в дровни или розвальни и с песнями катались по деревне «на долгий лен». Этот обычай, в различных вариантах, сохранялся на всей территории Новгородской области. В некоторых местах (Старорусский, Волотовский и др. районы) на Масленицу катались, по словам старожилов, вообще только для того, чтобы вырос хороший лен. Кое-где в Холмском районе такое значение приписывалось катаниям детей.

Во многих селениях Демянского района мужчина специально для этого проезжал из конца в конец деревни, собирая женщин и старух, выезжал за деревню и возил их по полям. В Боровичском районе женщины и старухи специально разъезжали по чужим деревням, объясняя это тем, что чем дальше уезжаешь кататься, тем длиннее вырастет лен. Иногда этот обряд приобретал шуточную форму. В Чудовском районе местами сохранялся обычай катания «на долгий лен» шутников, старика со старухой на «подсанках». В руке старик при этом держал помело.

Во многих местах похожие действия шутников во многом утратили магическую основу и главным образом веселили односельчан, чему способствовали элементы ряжения. Так, в некоторых селениях Чудовского, Маревского, Демянского, Любытинского районов мужчина или старик-весельчак запрягал лошадь в корыто или «желоб» (в Демянском районе еще и в «подсанки»), привязывая их к веревочным гужам или к оглоблям, и лихо разъезжал на нем по деревне. Нечто похожее совершалось и шутниками-женщинами. Только в отличие от мужчин, они запрягали лошадь не в корыто или «желоб», а в дровни.

Традиционным персонажем новгородского масленичного ряжения выступает образ уходящей зимы (старого года, Масленицы). Отсюда – атрибуты старости, увядания, выполненные в преувеличенном, гипертрофированном виде. Обычно этот образ создавали с помощью старой лошади (клячи), с рваной упряжью, запряженную в старые дровни. Порою на лошадиные ноги надевали рваные штаны, а вместо дровней использовали корыто и т.п. Лошадью управлял «старик», одетый в лохмотья, голый и др. Иногда это был ряженый всадник (всадница), сидящий на лошади задом наперед, выкрикивающий фразы «невеста едет (или зять) на блины!» и распевающий песни. Частым атрибутом масленичного ряжения являлись веники, которые привязывались к оглоблям, к шлее и дуге и которые вызывали особый шум (масленичный вариант звучания бубенцов) и смех. В некоторых случаях мы видим антропоморфизацию образа Масленицы в облике ряженых, разъезжающих на санях, готовящих и предлагающих блины (из грязи, снега и т.п.) гуляющим³².

В тоже время новгородский регион не знал масленицы с явным влиянием западноевропейского карнавала, активно заявившим о себе с петровской эпохи, когда использовавшиеся сани связывались вместе, имитируя корабль или на сани устанавливалось небольшое судно с помостом или мачтой для ряженого ³³.

Много забот было в этот день у детей и подростков. Днем они собирали по деревне топливо для проводов Масленицы, представлявших в Новгородской губернии зажигание огней и костров. Они назывались «масленицей», «масленцой», «маслен(к)ой», «грудой». Единственным местом, где зафиксировано отсутствие масленичных костров, являются несколько селений около г. Чудово и недалеко от д. Грузино Чудовского района ³⁴. Выявление причин подобного явления требуют дополнительной разработки.

Редко кто из родителей не давал для этого сноп (если не видели взрослые, то брали и больше). Помимо обязательной соломы, собирали также старые вещи - лукошки, лапти, старые веники, негодные бочки, кадки, колеса и т.п. Местами подростки заготовляли в лесу и хвойные ветки (часто вереск). Все собранное сносилось в груду на перекресток дорог (в селении) или за околицу, в поле, на гору или косогор, или даже на речку или озеро. В восточном Приильменье такую груду некоторые старожилы называли из-за отдаленного сходства «маяком» ³⁵.

Иногда для масленичного костра использовали растущее у дороги хвойное дерево, которое обкладывали или на которое навешивали собранную солому, дрова. Если селение было большим, то могли делать и несколько костров (по улицам). Масленичный костер во многих местах дополнялся тем, что вокруг него поднимали на палках (или в руках) припасенные для этого случая хорошо горящие снопы или пучки соломы, веники, старые лукошки, «лагушки» из-под дегтя, которыми размахивали и бегали взад-вперед.

Порою для самых маленьких родители устраивали небольшие костры из соломы на дороге перед домом. В Крестецком районе это называлось «сжечь пеночки». В ряде селений, особенно в центральных районах области, большого масленичного костра не делали вообще и ограничивались только поднятыми на шестах факелами из снопов или других указанных предметов. В некоторых селениях Окуловского района (напр., д. Пузырево) при подвешивании веников на жердь-Масленицу девушки подолами старались поймать падающие листья, и вечером клали их под подушку, чтобы увидеть во сне суженого ³⁶.

В воскресенье вечером все селение с нетерпением ожидало кульминации праздника - сжигания Масленицы. Если масленичный костер, сооруженный детьми и подростками еще днем, располагался в селении или близко от него, здесь собиралась вся деревня. Если далеко - старики и пожилые наблюдали за сжиганием из деревни. Вечером вся округа освещалась масленичными кострами, которые зажигались почти одновременно один за другим. Особенно крупными были костры, устраиваемые в целях пожаробезопасности за околицами, обычно на возвышенных местах, и самые яркие и самые продолжительные из них были предметом гордости селения на целый год. В понедельник дороги в некоторых селениях были черными от масленичных костров. После сжигания костра запрещалось употреблять не только мясо, но и молочные продукты.

В восточных районах области Масленицу сжигали по-другому. Так, во многих селениях Пестовского района собираемая солома укладывалась на старые дровни или санки, которые везли за оглобли или веревку, затем ее поджигали и везли за деревню. Маленькие бегали вокруг и кричали при этом: «Масленицу провожаем!». В других местах солому зажигали только за деревней и спускали горящие дровни под гору. В третьих бралось старое корыто, в него накладывались дрова и солома. Затем их зажигали и везли за околицу селения ³⁷. В некоторых селениях молодежь воровала дровни, как на святках, и использовала их для проводов Масленицы. Однако в результате этого сани часто сильно обгорали и приходили в негодность³⁸.

В северной части Любытинского района также зажигали солому в хозяйственных санках, провозя их по деревне. Однако это дополнялось тем, что маленькие ребятишки бегали вокруг санок с горящими вениками и кричали: «Прощай, Красная Масленица! Настает Великий Пост!». В Мошенском районе на санки или дровни устанавливали старую кадку или бочку с набитыми в нее дровами и сеном, зажигали и с криками везли по деревне. За околицей остатки бочки сбрасывали в снег.

Провозили огонь на дровнях и в Холмском районе: на дровни усаживались ребятишки и молодежь, один из них зажигал факел, а двое-трое ребят брались за оглобли и ехали по деревне с песней:

«Мы Масленицу покатали

Блинкам горочку выстилали...» ³⁹.

Проводившиеся в последние десятилетия этнографические исследования Новгородской области показали отсутствие на данной территории не только какой-нибудь широкой, но даже локальной устойчивой традиции проводов Масленицы с использованием чучела, образа, широко растиражированного в последнее время во всех регионах России. Более того, нередко на уточняющий вопрос, не приходилось ли видеть или слышать о кукле / чучеле в Масленицу, многие старожилы отвечали: «не делали / не слышали», «чучело – это только в огороде», «это по телевизору показывают», «чучело не жгли, у нас просто жгли масленицу (костер)», «чучело мы не делали, а недавно видела… и сапоги со столба доставали – это к нам пришел хороший культработник…» и т.п.

Единичные сведения о присутствии масленичного чучела в новгородских материалах XX века⁴⁰ указывают на эпизодическое использование этого атрибута в западных и южных районах, что является результатом замены фигуры ряженого чучелом или может свидетельствовать о его заимствовании из традиций других регионов России, книг или даже средств массовом информации.

Так, изготавливаемая взрослой молодежью «кукла» Масленицы в д. Клины Устьевского с/п Холмского р-на представляла собой одетый в «пинжак» соломенный сноп с надетой на него шапкой, с прикрепленными внизу и набитыми соломой штаны («Касатик»), которую сажали верхом на лошадь и катались гурьбой на дровнях по деревне, причем некоторые связывают это с катанием «на долгий лен». Если изготавливали женскую фигуру, она называлась «Софья Никитична» (Софья, потому что «она сохла»).

После катаний кукла приходила в негодность («ростреплется») и ее сжигали в масленичном костре ⁴¹. В южной части Боровичского района «соломенную бабу» изготавливали ряженые женщины: обвязывали «пук» соломы – тряпкой, привязывали стоймя на седелку, и катались с ней по соседним деревням ⁴². Важным аргументом в пользу того, что подобный образ есть имитация фигуры ряженого на коне, традиционного для новгородской земли, служит тот факт, что в регионе отсутствует традиция перевозки масленичного чучела в санях, как в центрально-поволжских районах Европейской России.

На проводах Масленицы пели различные песни, некоторые из них были масленичными. В основном это были короткие припевки. В Крестецком районе девушки, например, пели:

«Прошла масляна неделя

Настает Великий пост.

Мне, молоденькой девчоночке,

Прищемят дома хвост» ⁴³.

В Старорусском районе форма и тексты песен были сходны с предыдущим⁴⁴:

Вариант: Как на масляной неделе Со стола блины летели,- Прошла масляна неделя – Наступил Великий пост, - Полезай, матка, в выстёпку – Тяни репчину за хвост!

Вариант: Проходит масляна неделя, Настает Великий пост, - Сидит кошка на окошке Намывает себе хвост!

В восточных районах области во многих вариантах припевок ругали Масленицу:

Вариант: Масленица-ерзовка, На тебе кататься ловко!

Вариант: Курва-Масленица! На Великий пост, Дала редьки хвост. Мы редьку не берем Курву за уши дерем.

Исключением на этом фоне выглядят масленичные песни Холмского района, где существовало множество вариантов песни «Масленица». Они исполнялись женщинами во время сжигания масленичного костра. Нередко накануне ее воспоминали и «репетировали»⁴⁵.

Вариант (д. Сопки Медовского с/с): Наша Масленица дорогая, Где ты ноченьку ночевала. У Полюшки под кусточком, Под калиновым листочком. Мы свою Масленицу прокатили Блинков с масельцем не ядали, Горушку свою мы масельцем поливали. Наша горушка катлива, А клинская (соседней деревни - М.В.) колотлива. На нашей горушке лен посеян, А на клинской трава поливица…

Вариант (д. Собакино Большеельнинского с/с): А мы Масленицу прокатали, На горушке побывали. Наша горушка катлива, А золотовская (соседней деревни - М.В.) колотлива. На нашей горушке лен посеян, А во льну нашем травы нету, Только есть трава повелица…»

Вторая половина песни посвящалась молодоженам. В них сатирически обрисовывали («протягивали») всех молодух (чаще тех, которые отсутствовали здесь или из другой деревни):

Вариант: А у Ваньки жена кобылица. Она пойдет за водой - обольется. Она пойдет за дровами - зашибется. Она за сеном пойдет - волокется.

Вариант: А Васькина жонка кобылица, Плясать, скакать-то досужа, А на работу-то не дюжа. За хлебом пойдет - волокется, За водой пойдет - обольется. За дровами пойдет - разобьется.

Вокруг масленичного костра парили веселье, смех. Если костер был небольшим, через него прыгали. Парни часто «озоровали»: девушек валяли в снег, натирали им щеки, запихивали снег за шиворот и т.п. В некоторых местах во время сжигания Масленицы или после нее молодежь каталась с гор⁴⁶. В Любытинском районе они с гармонью и песнями спускались на дровнях по дороге прямо в деревню, а в Боровичском катались на «подсанках» за деревней.

Кое-где (в Валдайском, Батецком, Хвойнинском районах) при сжигании Масленицы катались и на санках. В этих катаниях участвовали ребятишки и молодежь. Молодежь (в основном парни) катались по одному, реже парами (с девушкой). Иногда прокатывались и молодожены: молодой усаживался на санки, молодая боком садилась ему на колени - так они и съезжали вниз. Некоторых санки не слушались и опрокидывались под общий хохот.

После сгорания масленичного костра начинали расходиться. Перед этим каждый просил прощения у всех односельчан за обиды, которые вольно или невольно он нанес в прошедшем году. «Простите меня, грешного», - говорили один другому. «Бог тебя простит»,- звучало в ответ.

После ужина во многих местах со стола не убирали, чтобы ночью могли придти заговляться умершие родственники. Так заканчивалась разгульная Масленица. Наступал Великий пост…

Такой была традиционная новгородская Масленица еще в середине XX столетия. Затем эта линия развития пошла на спад. А с 1960-х гг. в стране начала набирать обороты новая традиция проведения масленичных гуляний, под названием «Проводы русской зимы» в городах, поселках и крупных селах⁴⁷. В отличие от традиционных праздников, где подготовкой и реализацией занимались все жители селения, организацией и проведением новых праздников, включая разработку сценария, стали заниматься профессионалы – работники учреждений культуры.

В результате Масленица во многом утратила свой региональный, местный колорит и превратилась в типовое народное массовое гуляние с элементами традиционного праздника (блины, народное гуляние, проводы), дополненного вновь изобретенными, взятыми из средневековья или превращенными в общерусские масленичные атрибуты масленичными столбами с лазаниями за призом-петухом, скоморохами, сжигаемым чучелом Масленицы. Подобный вид она имеет сегодня не только в Великом Новгороде, но и в Великих Луках, в Пскове, взявшим на себя роль всероссийского центра Русской Масленицы, и многих других городах и весях нашей страны.

Такое отношение к русскому традиционному празднику необходимо менять для того, чтобы воспитывать чувство настоящего, а не мнимого патриотизма, для того, чтобы каждый житель города и области увидел и осознал неповторимость и ценность местных традиций, мог гордиться своей малой Родиной, которому стала бы небезразлична судьба этого края. Затем, воссоздание традиционной новгородской Масленицы с присущими ей искони общерусскими, региональными и локальными вариациями может стать важным элементом в системе событийного туризма в новгородском регионе, поскольку праздник получит свой неповторимый облик в ряду подобных мероприятий в других регионах России.

На наш взгляд, именно это направление, включающее уникальные местные материалы в данный сложный праздничный комплекс, несет в себе особую ценность и перспективу развития и должно составить в будущем особую заботу каждого из новгородцев, в том числе культработников на местах.

Певческое этновоспитание детей в аспектах формирования и становления современных носителей русской народно-песенной традиции

Бурьяк М.К.

МУДОД «Новгородская детская музыкальная школа русского фольклора»,

Великий Новгород

В статье описывается методология разработки на основе комплексных исследований этнокультурных традиций Новгородской земли учебно-методического обеспечения процесса формирования и становления современных носителей этнокультурных традиций.

Комплект учебно-методических пособий «Певческое этновоспитание детей в аспектах формирования и становления современных носителей русской народно-песенной традиции» разработан на основе комплексных исследований этнокультурных традиций Новгородской земли в целях разработки новой интегративной методики формирования и становления современного носителя русской народно-песенной традиции. Комплект предназначен для методического и программного обеспечения образовательной деятельности муниципального учреждения «Новгородская детская музыкальная школа русского фольклора» (см. Приложение).

Тема исследований актуальна, поскольку в настоящее время в России крайне осложнено обеспечение полноценных процессов сохранения и развития национального наследия на фоне глобализации общества, интенсивных миграционных процессов, импульсивной смены идеологии, национальной и конфессиональной разрозненности, межэтнических конфликтов, разрушения традиционного образа жизни, подавляющего влияния массовой культуры, фальсифицирующей этническую, угасания русского менталитета и самосознания и т.п..

Исследования актуальны и в связи с утратой народной общинно-родовой преемственности этнических традиций у многих народов, населяющих Россию, в том числе и у новгородцев, поскольку с 20-х годов ХХ века народная культура не была востребованной в силу ряда исторических, культурных, социально-политических причин: утрачены воспроизводство и передача этнокультурного опыта новым поколениям; отсутствуют связующие поколения носителей национального наследия, а их хранителям – аутентичным исполнителям (этнофорам), уже более 90 лет.

Вот почему столь остро стоит сегодня проблема сохранения русских этнокультурных традиций и приобщения к ним подрастающих поколений.

Тема исследований актуальна и по той причине, что в педагогических исследованиях аналогичной проблематики до сих пор еще не раскрыты технологии формирования и становления носителя этнической народно-песенной традиции как в аутентичной, так и в фольклоризированной среде (вторичной – в отрыве от общинно-родовой преемственности этнокультурных знаний).

Носитель этнической песенной традиции – это состоявшийся этноисполнитель, составляющими гранями исполнительства которого являются:

1) сформированное вокальное интонирование – базовый критерий любого певческого направления;

2) освоенный корпус жанрового песенного этнорепертуара;

3) способность к ролевому участию в ансамблевом многоголосном пении и творческому обновлению освоенной фактуры пения – к творческой импровизации;

4) владение народно-певческой манерой пения (диалектной, академической или творчески преобразованной) и сопутствующей ему этнографическим и пластическим поведением;

5) способность передачи освоенных качественных этнокультурных знаний и опыта новому поколению.

Поскольку процесс формирования и становления носителя этнической песенной традиции является весьма длительным (15–20 лет) и весьма результативным (каждый этнофор профессионален в художественном исполнительстве в целом и в певческом в том числе⁴⁸), то вполне логично применить его и к современным образовательным процессам на уровне:

• поэтапного обогащения жанрового корпуса этнорепертуара посредством сквозного интонационно-формульного подхода (по аналогии с народной школой поэтапного освоения детьми разновозрастного этнорепертуара),

• поэтапного усложнения певческих исполнительских технологий (техника пения, фактура ансамблевого пения, этнографическое, пластическое, концертно-сценическое поведение певцов и пр.),

• поэтапного процесса освоения, воспроизводства и передачи этнокультурных знаний новым поколениям.

В целом нами предпринята попытка поиска новых методико-педагогических технологий системного освоения русской народно-песенной традиции на основе 15 – 20-летнего курса обучения детей с младенческого возраста детей до их профессионального творческого становления в сфере дополнительного и профессионального образования (музыкальная школа – колледж искусств – вуз).

Данный подход позволит конструктивно решать проблемы освоения и восстановления этнических песенных традиций России, успешно программировать процессы по формированию и становлению современных носителей этнокультурного наследия и обеспечивать преемственность этнокультурных знаний в современных условиях.

Новгородская народно-песенная традиция рассмотрена в исследованиях автора как составляющая многоуровневого и целостного явления «русская народно-песенная традиция».

Многоуровневость явления «русская народно-песенная традиция» представлена следующим образом:

1) общерусская народно-песенная традиция как система региональных народно-песенных традиций;

2) региональная - как система этнозональных народно-песенных традиций;

3) этнозональная - как система локальных народно-песенных традиций;

4) локальная - как система местных народно-песенных традиций;

5) местная – общинно-родовая народно-песенная традиция определенного населенного пункта или компактной группы поселений.

Данный подход к процессу освоения русской народно-песенной традиции впервые вводится в научный оборот в педагогических исследованиях аналогичной проблематики. Более того, автор применяет комплекс дифференцированных исследовательских методов и подходов по изучаемой проблеме на основе концентрического, интонационно-формульного (и метода тонового мышления в том числе), парадигмального, ареально-стилевого, арочного, которые позволили перейти на новый уровень исследовательских процессов – на уровень интегративной модели освоения русской народно-песенной традиции в целом и новгородской народно-песенной традиции в том числе.

Целостность освоения русской народно-песенной традиции заключается:

1. в сформированном жанровом репертуарно-возрастном корпусе этноматериала, обеспечивающем реализацию освоенных знаний в рамках народного и событийного календаря – на основе свода местных, локальных и этнозональных народно-песенных традиций определенного региона;
   
2. в единстве художественного и технического уровней исполнительства;
   
3. в последовательном, поэтапном освоении исполнительских технологий на основе сквозной методики, предусматривающей преемственность освоения песенной традиции в детском (с младенческого возраста детей до 10 лет), подростковом (11 – 14 лет) и молодежном возрасте (15 – 20 лет) – по аналогии с традиционной народной моделью поэтапного творческого становления этноисполнителя;
   
4. в освоении различных, присущих народно-песенной традиции стилей пения: фольклорного аутентичного, фольклоризированного универсального, диалектного и творчески преобразованного (стиль пения конкретного творческого сообщества);
   
5. в интеграции форм исполнительства – певческого, этнографического, пластического, эстетического и сценического (безусловно, в контексте традиций народного православия – интеграции дохристианского и православного наследия): эстетические и функциональные нормы поведения детей в календарных праздниках и концертно-сценических условиях – от созерцания, возможного включения до ролевого участия.
   

Таким образом, нами определена проблема исследований, заключающаяся в разработке интегративной модели освоения русской (этнической) народно-песенной традиции и потребности в выработке единого интегративного взгляда на этот процесс в музыкально-педагогической науке и практике.

В рамках комплексных исследований автор комплекта учебно-методических пособий обосновывает гипотезы исследований и доказывает, что освоение русской народно-песенной традиции будет эффективным:

1) если народно-песенная традиция будет рассматриваться как целостное многоуровневое явление;

2) если освоение русской народно-песенной традиции будет основываться на последовательном обогащении формульного попевочного фонда и этнорепертуара;

3) если освоение русской народно-песенной традиции будет основываться на взаимодействии аутентичной общинно-родовой и фольклоризированной школы пения;

4) если методика освоения русской народно-песенной традиции будет разработана на принципах интонационно-формульного (и тонового мышления в том числе), парадигмального, ареально-стилевого и арочного подходов;

5) если разработанная методика освоения русской народно-песенной традиции будет отвечать результатам диагностики творческого взросления детей;

6) если модель освоения русской народно-песенной традиции будет варьироваться в зависимости от певческого опыта каждой конкретно-возрастной группы детей и каждого ребенка в том числе.

Методологической базой комплексных исследований явились:

- методологические подходы к анализу мелодического языка песенного фольклора, обоснованные в трудах Алексеева Э.Е.[1], Банина А.А. [3], Ефименковой Б.Б. [7–8], Земцовского И.И.[9–11], Лапина В.А. [14–16], Лобанова М.А. [17], Рубцова Ф.А. [22–23], Рудневой А.В. [24], Рудиченко Т.С. [25] и др.;

- теоретические исследования в области этнографии и культурологии, изложенные в трудах Некрыловой А.Ф. [19], Савушкиной Н.И. [26] и др.;

- методологические концепции музыкальной этнопедагогики, изложенные в трудах Асафьева Б.В. [2], Ветлугиной Н.А. [4–5], Пивницкой О.В. [21], Шаминой Л.В. [28] и др.;

- методологические принципы в области теории музыки, изложенные в трудах Калужниковой Т.И. [12], Карасевой М.В. [13], Панаиотиди Э.Г. [20], Старчеус М.С. [27] и др.

Концептуальная позиция автора исследования во многом сформировалась и на основе собственного полевого опыта в фольклорно-этнографических экспедициях и экспериментальной этнопедагогической практики в муниципальном учреждении дополнительного образования детей «Новгородская детская музыкальная школа русского фольклора».

Научная новизна комплексных исследований заключается:

1. в разработанном принципиально новом интегративном подходе к исследованию процессов системного освоения русской народно-песенной традиции в ее этнографическом, пластическом и конфессиональном (сплав дохристианского и православного наследия) контекстах – новой интегративной певческой модели;
   
2. в педагогической интерпретации интонационно-формульного метода исследования напевов русской народно-песенных традиций, его внедрении в авторскую сквозную методику формирования и становления певческого интонирования детей, начиная с младенческого возраста:
   

- в аспектах формирования формульной песенно-певческой среды для младенцев посредством формульного мелодического языка детского песенного фольклора в музыкальном общении с ребенком (см. Приложение: 1, 2, 4);

- в аспектах комплектования программного формульного разновозрастного репертуарного фонда для поэтапного образовательного курса пения на основе разработанной и представленной интонационно-формульной теории напевов детского песенного фольклора (там же: 1 – 4);

- в аспектах формирования и совершенствования техники пения посредством универсальных певческо-слуховых упражнений на основе разработанного и представленного попевочного интонационно-формульного словаря детского песенного фольклора (там же: 4, 19 – 23);

3. в разработанной и представленной типологии новгородского певческо-стилевого исполнительства и классификации фольклорных и фольклоризированных стилей пения (там же: 5).
   
4. в разработанной новой универсальной сквозной методике формирования и становления современных носителей русской народно-песенной традиции с младенческого возраста детей до их творческого становления к 15-20 годам (там же: 1).
   

Теоретическая значимость комплексных исследований заключается в том, что в них:

1. теоретически обоснована целесообразность и необходимость освоения подрастающими поколениями русской народно-песенной традиции в опоре на педагогический потенциал народного музыкального этнообразования, процессов наследования, воспроизводства, обновления, воссоздания и передачи культурно значимого опыта, оформившихся в недрах народной педагогики, и народной академической школы пения;
   
2. определены теоретические основы интегративной методики освоения русской народно-песенной традиции;
   
3. определены содержание и организация освоения русской народно-песенной традиции подрастающими поколениями, начиная с младенческого возраста детей и до их творческого становления к 15-20 годам, когда каждый участник образовательного процесса становится носителем этнических песенных традиций России.
   

Практическая значимость комплексных исследований определяется тем, что их основные концептуальные положения могут стать методологическим ориентиром для педагогов-музыкантов, ставящих задачу сохранения и развития этнической народно-песенной традиции, ее освоения подрастающими поколениями.

Разработанное и представленное учебно-методическое обеспечение процесса формирования и становления современных носителей этнокультурных традиций Новгородской земли в виде комплекта учебно-методических пособий обеспечивает возможность широкого внедрения разработанной интегративной модели в педагогическую практику.

Результаты апробации интегративной модели освоения этнической народно-песенной традиции в муниципальном учреждении дополнительного образования детей “Новгородская детская музыкальная школа русского фольклора”, в музыкальных школах России (Архангельск, Усть-Цильма, Киров, Нарьян-Мар и др.), в инонациональных детских музыкальных коллективах Швеции, Франции, Норвегии, Испании и ряда других стран, свидетельствуют об универсальности разработанного подхода и возможности его адаптации применительно к народно-песенным традициям различных этносов.

По материалам комплексных исследований Бурьяк М.К. опубликовано 35 научных статей и 2 монографии.


БИБЛИОГРАФИЯ

1. Алексеев, Э.Е. Раннефольклорное интонирование [Текст] / Э.Е. Алексеев. — М., 1986.
   
2. Асафьев, Б.В. Речевая интонация [Текст] / Б.В. Асафьев, ред. Е.М. Орлова. — М.; Л., 1965.
   
3. Банин, А.А. Свадебные песни Новгородской обл. [Ноты] / сост., коммент. А.А. Банина. — Л., 1974.
   
4. Ветлугина, Н.А. Музыкальное развитие ребенка [Текст] / Н.А. Ветлугина. — М., 1968. — 415 с.
   
5. Ветлугина, Н.А., Кенеман, А.В. Теория музыкального воспитания в детском саду [Текст] / Н.А. Ветлугина, А.В. Кенеман. — М., 1983. — 255 с.
   
6. Ефименкова, Б.Б. Северные байки. Колыбельные песни Вологодской и Архангельской областей (Из коллекции фольклориста) [Ноты] / сост., коммент. Б.Б. Ефименковой. — М., 1977.
   
7. Ефименкова, Б.Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора [Текст] / Б.Б. Ефименкова. — М., 2001.
   
8. Ефименкова, Б.Б. Ритмика русских традиционных песен [Текст]: учеб. пособие по курсу «Народное творчество» / Б.Б. Ефименкова. — М., 1993.
   
9. Земцовский, И.И. Образцы народного многоголосия [Текст] / И.И. Земцовский. — Л.; М., 1972. — 135 с.
   
10. Земцовский, И.И. Мелодика календарных обрядовых песен [Текст] / И.И. Земцовский. — Л., 1975. — 224 с.
    
11. Земцовский, И.И. Народная музыка [Текст] / И.И. Земцовский. // Музыкальная энциклопедия. — Т 3. — М., 1976. — С. 897—898.
    
12. Калужникова, Т.И. Акустический текст ребенка (по материалам, записанным от современных городских детей) [Текст]: автореф. дис. д-ра искусствоведения / Т.И. Калужникова. — М., 2005.
    
13. Карасёва, М.В. Сольфеджио — психотехника развития музыкального слуха [Текст]: автореф. дис. … в виде монографии на соискание ученой степени д-ра искусствоведения / М.В. Карасёва. — М., 2000.
    
14. Лапин, В.А. Русский музыкальный фольклор и история [Текст] / В.А. Лапин. — М., 1995. — 199 с.
    
15. Лапин, В.А. Историческая проблематика русского музыкального фольклора [Текст]: дисс. в виде научного доклада … д-ра иск. / В.А. Лапин. — СПб., 1999. — 56 с.
    
16. Лапин, В.А. Русский музыкальный фольклор: история и география [Текст] / В.А. Лапин // Народное музыкальное творчество. — СПб., 2005. — С. 64—78.
    
17. Лобанов, М.А. Этносольфеджио на материале традиционной песни русской деревни [Ноты]: учеб. пособие для старших классов ДМШ и средних специальных учебных заведений / М.А. Лобанов. — СПб., 1996. — 72 с.
    
18. Лобанов, М.А. Лесные кличи. Вокальные мелодии-сигналы на Северо-Западе России [Ноты] / М.А. Лобанов. — СПб., 1997. — 229 с.
    
19. Некрылова, А.Ф. Уроки воспитания сквозь призму истории (традиционные формы воспитания у русских крестьян в ХIХ — начале ХХ в.) [Текст] / А.Ф. Некрылова, В.В. Головин. — СПб., 1992.
    
20. Панаиотиди, Э.Г. Современные западные философские концепции музыкального образования (сравнительный анализ американских и немецких теорий) [Текст]: автореф. дис. … д-ра философских наук / Э.Г. Панаиотиди. — М., 2004.
    
21. Пивницкая, О.В. Освоение народно-песенной традиции среднерусского региона (на занятиях с детьми младшего школьного возраста) [Текст]: дисс… канд. пед. наук / О.В. Пивницкая. М. 2008. – 140 с.
    
22. Рубцов, Ф.А. Интонационные связи в песенном творчестве славянских народов [Текст] / Ф.А. Рубцов. — Л., 1962.
    
23. Рубцов, Ф.А. Статьи по музыкальному фольклору [Текст] / Ф.А. Рубцов. — Л.; М., 1973.
    
24. Руднева, А.В. Русское народное музыкальное творчество [Текст]: очерки по теории фольклора / А.В. Руднева. — М., 1994.
    
25. Рудиченко, Т.С. Донская казачья песня в историческом развитии [Текст, ноты] / Т.С. Рудиченко. — Ростов н/Д., 2004.
    
26. Савушкина, Н.И. О современном состоянии фольклора. (Из опыта фольклорных экспедиций МГУ) [Текст] / Н.И. Савушкина // Традиции и современность. — М., 1988.
    
27. Старчеус, М.С. Слух музыканта: психолого-педагогические проблемы становления и совершенствования [Текст]: дис. … д-ра пед. наук / М.С. Старчеус. — М., 2005.
    
28. Шамина, Л.В. Теоретико-методические основы обучения русскому народно-певческому искусству [Текст]: автореф. дис. … д-ра пед. наук / Л.В. Шамина. — М., 1996. Ундольский, В.М. Замечания для истории церковного пения в России [Текст] / В.М. Ундольский. — М., 1846. — С. 5—22.
    

ПРИЛОЖЕНИЕ

Комплект учебно-методических пособий «Певческое этновоспитание детей в аспектах формирования и становления современных носителей русской народно-песенной традиции»:

1. Певческое этновоспитание детей (на примере этнокультурных традиций Новгородской земли). Часть 1. Учебно-методическое пособие для предмета «фольклорное ансамблевое пение» в музыкальных школах [Текст]: учебная программа (авторская) для предмета «фольклорное ансамблевое пение» в музыкальных школах в 3-х ч. / М. К. Бурьяк. – В. Новгород, 2009. – 140 с. – концепция и новизна программы, методические принципы и рекомендации, учебно-тематический план и содержание образовательных процессов.

2. Певческое этновоспитание детей (на примере этнокультурных традиций Новгородской земли). Часть 2. Сборник песенного фольклора для дошкольников: потешки, прибаутки, музыкальные игры, детские песни, сказки [Ноты]: фольклорные песенные образцы / вступ. ст., составление М. К. Бурьяк. – В. Новгород, 2009. – 56 с.

Сборник предназначен для предмета «фольклорное ансамблевое пение» (на дошкольном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора). Репертуарное содержание сборника составляют интонационно-формульные напевы новгородского детского песенного фольклора.

3. Певческое этновоспитание детей (на примере этнокультурных традиций Новгородской земли). 2009. Часть 3. Сборник песенного фольклора для школьников: обрядовые календарные и свадебные песни, хороводные, плясовые, лирические песни, частушки [Ноты]: фольклорные песенные образцы; вступ. ст., составление М. К. Бурьяк. – В. Новгород, 2009. – 80 с.

Сборник песенного фольклора для школьников предназначен для предмета «фольклорное ансамблевое пение» на школьном и допрофессиональном отделениях Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора. Репертуарное содержание сборника составляют интонационно-формульные напевы новгородских игровых, свадебных, календарных, плясовых песен.

4. Певческое этновоспитание детей (на примере этнокультурных традиций Новгородской земли). Часть 4. Интонационно-формульная теория напевов детского песенного фольклора в аспектах формирования певческого интонирования детей. [Текст, ноты]: монография. – Великий Новгород, 2010. – 382 с.

Монография представляет собой научное исследование, направленное на детальное изучение интонационно-формульного содержания мелодики напевов детского песенного фольклора Новгородской земли, широкой географии России и иноязычных народов в том числе, в качестве «ключевого» в процессах формирования певческого интонирования детей.

В ходе исследования выявлены интонационные формулы детского песенного фольклора и составлен интонационно-формульный словарь в качестве интонационно-слуховых упражнений в образовательном курсе «фольклорное пение» в музыкальных школах; разработана и представлена интонационно-формульная типология и классификация напевов детского песенного фольклора в качестве теоретической базы по комплектованию программного песенного репертуара для обучения детей пению с младенческого возраста до их творческого совершеннолетия; представлен свод детского песенного фольклора: колыбельные песни, потешки, прибаутки и заклички – порядка 400 образцов (из фольклорно-экспедиционных фондов 1983–2008 гг. автора монографии и ранее опубликованных песенных образцов различных собирателей), осуществлен многоуровневый теоретический анализ напевов и представлена их систематизация.

Монография является составной частью комплексных исследований М. К. Бурьяк «Певческое этновоспитание детей».

5. Новгородское народно-певческое искусство [Текст, ноты]: научное исследование / М.К. Бурьяк. – Великий Новгород, 2000.

Исследование направлено на детальное и всестороннее изучение народно-певческой культуры Новгородской земли: выявление локальных стилей пения, их принципиальных отличий и причин, повлиявших на формирование того или другого стиля или его трансформацию. В исследовании достаточно глубоко анализируются аспекты традиционного исполнительского мировоззрения, система воспитания этноисполнителя в аутентичной и фольклоризированной среде, музыкально-методическое наследие авторской и народной педагогической школы.

4. DVD пособие «Городенская свадьба» на основе фольклорно-этнографических исследований, реставрации и восстановления свадебных обрядов д. Городня Батецкого района (2005 г.) - при поддержке Гранта «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2205 год» - №12-05/4 – 3018 от 03.09.2004.

Пособие разработано в помощь преподавателям фольклорных дисциплин для предмета «фольклорное ансамблевое пение» на школьном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора.

5. DVD пособие «Новгородский царь Максемьян»: документальный фильм из цикла «Наш край» студии Ленфильм на основе фольклорно-этнографических исследований М.К. Бурьяк в деревне Мшага Шимского района Новгородской области по восстановлению традиций новгородского фольклорного театра (1992 г.).

6. CD пособие «Исполнительские технологии этнопедагогики на примере этнокультурных традиций Новгородской земли: колыбельные песни» (2006 г.): свод фольклорно-этнографических записей колыбельных песен Новгородской области – при поддержке Гранта Российского гуманитарного научного фонда № 06-06-46601а/з, соглашение № 109-06/0723 от 22.08.2006 г.

Пособие разработано в помощь преподавателям фольклорных дисциплин для предмета «фольклорное ансамблевое пение» на дошкольном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора.

7. CD пособие «Исполнительские технологии этнопедагогики на примере этнокультурных традиций Новгородской земли: потешки, прибаутки и заклички» (2007 - 2008 гг.): свод фольклорно-этнографических записей колыбельных песен Новгородской области – при поддержке Гранта Российского гуманитарного научного фонда № 06-06-46601а/з от 02.03.2007 г.

Пособие разработано в помощь преподавателям фольклорных дисциплин для предмета «фольклорное ансамблевое пение» на дошкольном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора.

8. DVD пособие «Новгородские свадебные обряды» (2007 – 2008 гг.): методическое пособие по освоению свадебных обрядов Новгородской области на основе фольклорно-этнографических исследований М.К. Бурьяк в деревнях Мшага Шимского района, Васильево Мошенского района, Городня Батецкого района, п. Поддорье Поддорского района, Вязовня Волотовского района, Передки Боровичского района, Комарово Хвойнинского района – при поддержке Президентского Гранта № 15/07 от 6 августа 2007 г.

Видео сюжеты осуществлены фольклорным ансамблем «Кудесы» в фольклорно-этнографических экспедициях с этнофорами Новгородской земли в целях реконструкции и восстановления Новгородских свадебных обрядов.

9. DVD учебно-методическое пособие «Исполнительские технологии этнопедагогики на материале этнокультурных традиций Новгородской земли»: методическое пособие (2007 – 2008 г.) на основе результатов 30-летней этнопедагогической практики М. Бурьяк в Новгородской детской музыкальной школе русского фольклора – при поддержке Гранта Российского гуманитарного научного фонда № 06-06-46601а/з от 02.03.2007 г.

Пособие представляет собой методически выверенный, апробированный реальной экспериментальной педагогической практикой материал в целях совершенствования учебного процесса по освоению учащимися новгородской народно-песенной традиции.

10. CD учебное пособие «Новгородские народно-песенные традиции»: свод фольклорно-этнографических записей новгородского песенного фольклора в звучании этнофоров для предмета «фольклорное ансамблевое пение.

Пособие разработано в помощь преподавателям фольклорных дисциплин для предмета «фольклорное ансамблевое пение» на школьном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора.

11. CD учебно-методическое «Песенное наследие новгородцев в исполнении фольклорного ансамбля «Кудесы»« для предмета «фольклорное ансамблевое пение на школьном отделении Новгородской детской музыкальной школы русского фольклора.

Пособие разработано в помощь преподавателям фольклорных дисциплин для предмета «фольклорное ансамблевое пение».