Специальный курс ставрополь 2010 ббк 67 с 32

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Специальный курс ставрополь 2009 ббк 67. 628., 1677.05kb.
• Специальный курс Ставрополь 2010 ббк 67. 628. 353, 2133.16kb.
• Специальный курс для обучающихся по специальности 030501. 65 Юриспруденция, 030505., 5924.23kb.
• Учебно-методическое пособие Ставрополь 2009 удк 617-089 ббк 54. 56я73, 992.08kb.
• Учебно-методическое пособие Ставрополь 2006 удк 617. 7(07. 07) Ббк 56., 1534.57kb.
• Учебное пособие удк 159. 9(075) Печатается ббк 88. 2я73 по решению Ученого Совета, 5335.58kb.
• Рассмотрено Согласовано Утверждаю Руководительмо зам. Директора Директор школы, 118.42kb.
• С. С. Экономическая теория : Краткий курс. Владос 2010 Бесовский Л. Е. Фомичева, 26.91kb.
• Программа Ставрополь 2005 Печатается по решению редакционно-издательского совета, 255.67kb.
• Программа ставрополь 2005 Печатается по решению редакционно издательского совета, 42.89kb.

2. Гражданственность как социально-исторический феномен: этапы формирования и особенности функционирования в процессе развития социально-профессиональной общности полиции и милиции России

Изучение понятия, структуры и функций гражданственности, предпринятое в предыдущей лекции, показало, что современное понимание гражданственности неоднозначно, но в целом сводится к тому, что это совокупность убеждений и взглядов, предполагающая, с одной стороны, высокую степень независимости и самостоятельности индивидуальных суждений об обществе, с другой – нерушимую социальную солидарность, выражающуюся в активном участии человека в жизни социума.

Понятие гражданственности включает в себя следующие наиболее значимые элементы:

▪ понимание своих прав и свобод и умение использовать их на практике в рамках уважения прав и свобод других граждан;

▪ личную ответственность за свой выбор и свое поведение, осознание необходимых юридических и моральных обязательств перед обществом и государством;

▪ действенное и критическое отношение к социальной реальности на основе свободного личного выбора, моральных убеждений и побуждений, идеалов равноправия граждан и суверенитета народа по отношению к власти;

▪ способность вести позитивный диалог с властью, другими гражданами и гражданскими объединениями;

▪ осознание своей гражданской идентичности – принадлежности к стране, обществу и государству, их правовому, культурному и языковому пространству.

Гражданственность как сложное интегративное единство может быть конкретизировано в следующих аспектах.

1. В социально-правовом аспекте гражданственность определяется, как достаточный уровень развития демократического сознания, принятия демократических ценностей, опыта демократических отношений, готовности к активному участию в управлении государством. Гражданственность определяет нормы, принципы социально-правового взаимодействия государства и власти с институтами гражданского общества и с отдельными его гражданами.

2. В морально-этическом аспекте гражданственность понимается как уровень нравственной культуры общества и личности, оценивающий степень их приближения к таким идеалам, как долг, ответственность, достоинство, совесть, патриотизм, гуманность, милосердие.

3. В социально-психологическом аспекте гражданственность – это чувство единства со страной, обществом, социальный оптимизм, любовь к Родине, решительность и стойкость в преодолении жизненных трудностей, участие в созидательном труде, ощущение социальной и национальной полноценности, терпимость.

4. В педагогическом аспекте гражданственность понимается как интегративный комплекс качеств личности, определяющий ее социальную направленность, готовность к достижению социально значимых и индивидуально необходимых целей в соответствии с принятыми в обществе правовыми и моральными нормами.

Такой подход к пониманию феномена гражданственности дает основание говорить о том, что его отдельные, но при этом наиболее значимые элементы, возникли значительно раньше, чем само явление гражданства, выражающее устойчивую связь между личностью и демократическим государством.

В истории России элементы гражданственности начали свое формирование еще в условиях, когда само государство не представляло собой существенно упорядоченной структуры. И это положение дел закономерно: государство естественным путем выделилось из строя военной демократии, характерного для всех народов мира в предгосударственный период. Строй военной демократии предполагал обязательный высокий уровень участия общинников в жизни общины и самостоятельный подход к решению важнейших общественных проблем. Поэтому парадоксальным является факт того, что основные элементы гражданственности в современном его понимании возникли не только существенно раньше, чем связь гражданина с демократическим государством, но и перед тем, как сформировались вообще сами государственные институты. В этом проявляется нелинейность процессов общественного развития, которая понимается как необязательная строгая последовательность детерминационно-зависимых явлений: то, что было последствием явления с точки зрения линейного подхода, могло возникнуть ранее явления с точки зрения нелинейного подхода. Именно этим объясняется необходимость обращения к социально-историческому анализу феномена гражданственности и его роли и места в становлении социально-профессионального сознания сотрудников полиции и милиции России.

В процессе становления феномена гражданственности существенную роль в древнерусском государстве - Киевской Руси - играли, прежде всего, институты военной демократии. В период существования десятичной системы государственного управления (9-12вв.), целиком сформированной на основе принципов военной демократии, полицейская, и ряд других функций государственного и хозяйственного управления, целиком лежали на сельской и городской общине. Выборные представители крестьянства или городских ремесленников (сотские, десятские, тысяцкие) осуществляли контроль за жизнью общины, в необходимых случаях полицейские функции выполняла дружина, возглавляемая воеводой, наместник князя или сам князь.

Княжеская власть, в силу обширности территории страны и попыток удешевить государственное управление, стремилась сделать полицейскую функцию городской и сельской общины дешевой и эффективной. Поэтому населению Руси был навязан такой принцип общежития, как круговая порука, при которой община несла коллективную ответственность за преступление или правонарушение, совершенное на её территории. Этот принцип, оказавший впоследствии существенное влияние на гражданственность сотрудников полиции и милиции, прослеживается уже в «Русской правде». Круговая порука, как один из принципов социально-политического взаимодействия, тесно увязавшись с коллективной собственностью крестьянских общин на землю, оказалась настолько эффективной, что просуществовала без особых изменений вплоть до реформ 60-х годов 19в. Даже в начале 20в. государство по-прежнему перекладывало низовые полицейские функции на выборных крестьян-полицейских, жалование которым платило не государство, а та же крестьянская община. Таким образом, ценностные императивы связывали правоохранительный персонал, в первую очередь, с интересами общины, а не интересами государства, что и в настоящее время выражается в явлении особой корпоративной культуры сотрудников милиции.

Существенным фактором становления феномена гражданственности на Руси было принятие православия, сыгравшего важную роль в консолидации общин и государства, несмотря на жестокие методы его внедрения в общественную жизнь. Как и всякая религиозная система, русское православие оказалось вплетено во все сферы жизнедеятельности человека, оно исторически оказывало влияние на культуру россиян, обычаи, характер людей, их  отношение к государству и с государством, всем народам, входящим в его состав. Единая государственная религия, принятая в 988г., заложила ценностную основу сознания российского народа, что нашло свое отражение во всех сферах российской духовной жизни – богословии, идеологии, искусстве. Православное мессианство не означало права господства России над другими народами, но предполагало добровольное приобщение к православной вере любого желающего. Исторической миссией русских было примирение десятков народов, живших на огромной территории. Российские миссионеры терпимо относились к культурным и религиозным ценностям других наций. Священнослужители (святой Феодосий Печерский, Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский, Стефан Пермский) несли коренным народам не только веру, но и письменность, предостерегая «чтоб неволею не крестили». Развитие религиозно-философских взглядов на проблемы зарождающейся гражданственности в отечественной философской традиции знаменуется специфическим решением проблемы взаимоотношения права и нравственности. Оно было заложено митрополитом Илларионом в «Слове о Законе и Благодати», и стало, в конечном счете, одной из философских предпосылок русской социально-правовой идеи, реализованной в деятельности социально-профессиональной общности «государевых людей». В частности, административное и уголовное преследование, осуществляемое в Киевской Руси, происходило под контролем церковных иерархов, принимавших обязательное участие в судебных слушаниях.

Памятники российской общественной мысли периода Киевского и Московского княжеств: «Повесть временных лет», «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Летописная повесть о Куликовской битве», «Слово о полку Игореве», «Слово о Законе и Благодати», «Домострой», «Поучение Владимира Мономаха», «Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу» в значительной мере отражали проблемы формирования патриотизма, ответственности перед обществом, служения ему. Однако эти подходы во многом оставались представлением об идеалах служения, во многом недоступных для государственного персонала Киевской Руси и Московского государства, выполнявшего полицейские функции, рано включенного в систему кормлений, то есть использования служебного положения для удовлетворения собственных хозяйственно-бытовых нужд.

В период существования приказно-воеводской системы государственного управления (15-17вв.) централизованная полицейская деятельность находилась в ведении Разбойного приказа. Местная полицейская деятельность в ходе реформ Ивана Грозного также преобразовывалась: общины начали выбирать представителей в местные земские административно - полицейские органы - губные избы: ими были губные старосты и целовальники. Охрана безопасности в городах была возложена на городничих, которым подчинялся младший полицейский персонал - объезжие головы. В крупных городах существовали специальные земские избы (дворы), которые занимались полицейско-хозяйственными функциями. Персонал этих учреждений состоял из земских ярыжников, объезжих голов, стрельцов, решеточных приказчиков, ночных сторожей. Как особую полицейскую силу можно рассматривать отряды опричников, образование которых началось в 1565г. Несмотря на значительную роль христианского начала в деятельности представителей полицейского персонала того времени, имела место крайняя жестокость методов воздействия на преступников или подозреваемых со стороны полицейско- административных органов государства: Судебник Василия Третьего (1497г.), Судебник Ивана Четвертого (1551г.), а также Соборное Уложение (1649г.) давали право и регламентировали применение пыток, именно полицейские чиновники выполняли в судах по гражданским делам функцию «правежа» ответчика, иссекая оголенные мягкие места тела розгами. Антигуманная и, соответственно, контргражданская практика физического насилия на долгие века становится одним из предупредительных и карательных мероприятий полиции России вплоть до 60 гг. 19в., что, безусловно, существенно расходилось с христианскими началами государственного управления в России.

Указанные противоречия в ходе становления гражданственности до настоящего времени исследованы сравнительно слабо, лишь отдельные авторы уделяют внимание характеристике заимствованных и традиционных для России культурных образцов гражданственности. Кроме того, наблюдается явно недостаточная изученность понимания и трактовок гражданственности в России допетровского периода. Как правило, содержание обязанностей человека того времени по отношению к обществу сводится учеными к выявлению патриотических качеств, как, например, это сделано у В.О. Ключевского²⁷. Те или иные аспекты формирования гражданских качеств русского человека рассматриваются в работах М.В Зюбиной²⁸, Б.А. Рыбакова²⁹, Т. Власовой³⁰ на основе анализа древнерусской литературы. Проблемы взаимоотношений власти и человека в Древней Руси рассматриваются в работах К.А. Соловьева³¹, А.Л. Юрганова³². Так, К.А. Соловьев проследил изменения, произошедшие во взаимоотношениях князя и подданных, вызванные влиянием татаро-монгольского ига, через динамику образа князя в литературных источниках. Данные наблюдения оказались полезными при формировании представления о политической культуре Древней Руси, так как образ князя – носителя власти является важной ценностной составляющей политической культуры.

Особое место в формировании феномена гражданственности правоохранительного персонала занимает петровская эпоха. Именно в этот период выдающимися идеологами реформ - Ф. Прокоповичем и В.Н. Татищевым были подняты и развивались вопросы об обязанностях подданных, которые к тому времени существенно расширились, благодаря государственно-регламентационной деятельности самого Петра Первого. Идеология петровских просветителей в значительной мере относилась и к деятельности персонала полицейских учреждений, созданных Петром Первым.

Петр Первый подчинил исполнительные полицейские органы попечению сначала воевод, а после губернских реформ - губернаторам. «Воеводе попечение иметь, чтобы земская полиция царского величества правость и высокость ни в чем от подданых, ниже от посторонних, не была нарушена» - говорилось в одном из наказов Петра о значимости высокого социального статуса полицейского чиновника.

Регулярная полиция европейского образца впервые появилась в Санкт-Петербурге в 1718г. Первым генерал-полицмейстером стал А.Девиер, ему подчинялись канцелярия и полицмейстер, военные команды, занявшиеся наведением и поддержанием порядка на улицах новой столицы, а также вооруженные старосты, десятские и караульшики, выбираемые жителями. В Москве аналогичное полицейское устройство было создано в 1721г. Земские комиссары, которые были представителями финансового ведомства, обязаны были держать при себе несколько служителей для поимки «лихих людей». Широко для полицейской деятельности использовалась армия, это было особенно актуально после вспыхнувшего в ходе Северной войны восстания Кондратия Булавина.

Основные задачи полиции в петровское время сводились к:

-охране общественного порядка;

- слежению за соблюдением норм торговли;

- слежению за соблюдением норм противопожарной безопасности;

- пресечению бродяжничества и определению бродяг в различные работы.

Гражданственность полицейского персонала, по мысли Петра Первого, состояла в том, что полиция должна была принуждать людей к труду и честному промыслу, следить за тем, чтобы население страны не допускало излишеств в расходах, заниматься воспитанием молодежи. Благородный порыв реформатора заложил в России основу полицейской деятельности, основанной на европейском образце. Однако отсталость России от Европы, огромные территории, азиатчина в методах управления, неразграниченность функций полиции с другими государственными органами, сделала полицию изначально неэффективным органом, профессиональные качества персонала которого оставляли желать лучшего.

Для анализа развития политической культуры и гражданственности как её составной части большое значение имела эпоха Екатерины Второй. Для анализа генезиса политической культуры в эпоху правления Екатерины II уникальными источниками представляются труды самой императрицы, просветителей, поддерживающих ее государственную политику в вопросах воспитания юношества – И. Бецкого, А.Ф. Бестужева, И.П. Панина. Наиболее заметное место в обосновании гражданственности в этот период имеет духовное наследие епископа Новгородского Иоанна Дамаскина. В его проповеди 1777г. «Об истинном гражданине» даны основные характеристики понятия «гражданин», определены права и обязанности граждан; подчеркивается, что независимо от пола и общественного положения «все сии суть граждане: все одним и тем же обязательствами правам подвержены. Все должны каждое свое действие управлять к достижению одного всеобщего конца, т.е. как внутреннего, так и внешнего спокойствия».³³ Такое определение гражданина, даваемое церковнослужителем высокого ранга, определяет позицию государства, где данная проповедь прозвучала. Безусловно, священник ориентировался на взгляды Екатерины Второй и развивал её идеи – уважительное отношение к государственным законам, социальным порядкам и праву, повиновение власти. Основные черты гражданственности – «добросовестность», «благонравие» - должны быть присущи каждому гражданину независимо от его положения, от самых высших до самых низших сословий. Проповедями определялись и гражданские поступки тех, кто стоит на более высокой социальной ступени – оказывать возможную помощь нуждающимся, проявляя христианское милосердие.  Право на гражданство церковью предопределяется для каждого члена общества. Оно является основой любого государства, в том числе и России. Проповедью признается имущественное неравенство граждан, их политическое неравенство, но, в то же время, признается равенство граждан перед законом независимо от сословия. Что же не следует делать истинному гражданину? Проповедник отвечает, что он не имеет право похищать у другого члена общества или государства то, что им принадлежит. Все силы граждан должны быть направлены на служение всеобщему делу.³⁴ Таким образом, понятие гражданственности рассматривалось в России в 18в. так же, как и в наше время – через активность граждан, стремление приносить пользу Отечеству и обществу, служение государству каждого независимо от положения в обществе. В 18в. формируется идея добровольного, инициативного и почетного служения Отечеству. Этим в определенной мере было обусловлено отсутствие в России наемной армии и бессрочная служба дворян. Л.А. Черная пишет, что в это время патриотизм и гражданственность проявляются в том, чтобы быть «слугой отечества», служить государству. ³⁵  Патриотический акцент в сознании россиян объясняется тем, что Россия формировалась в тяжелых условиях, в основном оборонительных войнах. Национальная культура патриотизм ставит выше победы, самоотречение – выше силы. Формируется особое отношение русского народа к своему отечеству, которое выражается в безусловном подчинении государству. За защиту Отечества плата не спрашивалась, т.к. россияне – не наемники. Идея служения государству была обязательной для всех сословий. Российский патриотизм подпитывался общенациональной идеей, которая состояла в стремлении к могуществу страны и её прогрессу. Все сказанное в полной мере относится к российским полицейским того времени: Екатерина Вторая в начальные годы своего правления в полной мере старалась совместить в их деятельности принципы «просвещенного абсолютизма» и приоритета интересов дворянства.

Смысл политики «просвещенного абсолютизма» состоял в том, чтобы, не меняя основ монархического строя, установить в обществе «разумные законы», при которых монарх должен был стать высшей инстанцией в урегулировании наиболее сложных проблем, привлечь к созданию законодательства наиболее прогрессивных лиц, реформировать систему государственного управления, всемерно развивать экономику страны, повышать культурный уровень населения. В знаменитом «Наказе императрицы Екатерины Второй, данный комиссиям о сочинении проекта нового Уложения» содержалась глава «О благочинии, называемом инако полицией». В этом документе содержатся, например, следующие положения:

-полиция должна действовать по правилам справедливости более чем по точной силе законодательства;

-внедрять в сердца обывателей страх божий;

-следить за почитанием детьми родителей;

-следить за тем, чтобы каждый жил и был похоронен в соответствии со своим положением, чином и званием.

Екатерина считала, что власть полиции должна распространяться на всех, кто б это ни был, однако дворянское сословие рассматривалось как естественная опора полицейских органов. Екатерина справедливо полагала, что полицейский должен быть освобожден от денежного недостатка. Несмотря на всю противоречивость эпохи, в полицейской деятельности того времени все же имелись существенные достижения, имеющие существенное значение с точки зрения формирования гражданственности: достаточно сказать в этой связи то, что полицейский устав 1782г. назывался «Уставом благочиния».

Реформа полиции в сельской местности, регламентированная «Учреждением для управления губерний» 1775г., началась практически сразу же после подавления Пугачевского восстания. Смысл реформы сводился к тому, чтобы поставить под сословный дворянский контроль всю жизнь на местах, тем самым создав прочный барьер для выступлений крепостных крестьян и прочих категорий населения. С другой стороны, государство несло слишком большие расходы на войны и поэтому не могло себе позволять большие внутренние расходы, сословная полиция как нельзя лучше подходила для этого периода. Она не требовала на себя больших затрат, поднимала статус дворянства на местах и соответствовала традиционному принципу круговой поруки, который Екатерина умело распространила на дворян. На местах (в земствах) дворяне выбирали Нижний земский суд, одновременно выполнявший административно-полицейские и судебные функции. Глава Нижнего земского суда - капитан-исправник, а также члены суда утверждались на своих должностях с согласия губернатора. Непосредственной опорой и помощниками членов Нижнего земского суда в деревнях по-прежнему оставались десятские и сотские, которые должны были «смотрение иметь и разведывать в селении и близ него против воров, разбойников, злоразгласителей, беглых».

С точки зрения складывания феномена гражданственности персонала правоохранительных органов примечательно, что по отношению к своим выборщикам - дворянам, обязанности капитана исправника состояли в следующем:

-для удержания дворян от преступлений применять к нему методы увещевания и поощрения;

-принимать меры, препятствующие расточению имений;

-пресекать действия, порочащие дворянское звание.

В целом, эволюция представлений о гражданских качествах и способах их формирования в России 18в. охарактеризована в исследованиях по социальной истории России, по истории культуры, в особенности культуры поведенческой. Следует отметить в этом плане работы Б.И. Краснобаева³⁶; И.Н. Курочкиной³⁷; исследование, выполненное коллективом в составе Л.В. Милова, П.Н. Зырянова, А.Н. Боханова, А.Н. Сахарова³⁸.

Отличительной чертой русской общественной идеологии 19в., сказавшейся на становлении гражданственности персонала полиции, была особая божественная миссия России, вера в то, что именно ей предназначено вершить судьбы мира. Основой этой миссии являются христианские ценности. Такая идеология возникла, с одной стороны, на основе выдающихся внешнеполитических достижений империи в первой четверти 19в., с другой стороны – в результате развития кризиса крепостничества, ставшего атрибутом внутриполитической жизни России.

Тема гражданственности своеобразно развивалась в «теории официальной народности», объединявшей идеалы соборности, самодержавия и христианства в 30-х гг. 19в., она неизменно присутствовала в творчестве российских писателей и поэтов19в., что придавало русской идее определенную культурную и художественную завершенность. А.Н. Радищев, А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, А.Н. Островский, Н.А. Некрасов освещали героическое прошлое страны, борьбу за независимость, укрепление и процветание Российского государства: «Любовь к отечеству заключается, прежде всего, в глубоком, страстном и небесплодном желании ему добра и просвещения, в готовности нести ему на алтарь достояние и саму жизнь».³⁹ Во второй половине 19в. русские философы также интенсивно развивали «русскую идею»: в частности, В.Соловьев считал, что миссия России состоит в роли объединяющего и примиряющего фактора во всем мире. Именно поэтому, по мнению философа, Россия смогла стать семьей народов. «Наш принцип: люби все другие народы как свой собственный».⁴⁰ Философ не отрицает права народов на самоопределение, а придерживается направления гармоничного соединения прав и обязанностей одной нации с правами и интересами других народов. «У русских, - пишет В.Соловьев, -  моральное сознание очень отличается от морального сознания западных людей. Это сознание более христианское. Русские моральные оценки определяются по отношению к человеку, а не к отвлеченным началам собственности, государства, не к отвлеченному добру…Они ищут не столько организованного общества, сколько общности, общения».⁴¹ Такие черты русского национального характера, как религиозность, душевность, святость, отмечает Н.А. Бердяев, также подчеркивая, что русское моральное сознание отличается от морального сознания европейцев. «Душа русского народа никогда не поклонялась золотому тельцу и, верю, никогда ему не поклонится в глубине души своей…русский человек будет грабить и наживаться нечистыми путями, но при этом он никогда не будет почитать материальные богатства высшей ценностью».⁴²

Философ И.А. Ильин считал, что религиозное сознание и духовность являются основой патриотизма. Именно они оказывают решающее влияние на его формирование. При этом национализм (национальный патриотизм) трактуется им как положительное явление национального духа и национального самосознания: «Любовь к своему народу не есть неизбежно ненависть к другим народам; самоутверждение не есть непременно нападение; отстаивание своего не означает завоевания чужого».⁴³ А.А. Ильин был уверен, что истинный патриот своей страны «не способен ненавидеть и презирать другие народы, потому что он видит их духовную силу и их духовные достижения».⁴⁴

Особенности гражданственности полицейского персонала в этот период связаны не только с указанным общим фоном общественной жизни, но и теми конкретными изменениями, которые происходили в самой полицейской деятельности.

Александр Первый при восшествии на престол заявил, что является преемником курса Екатерины Второй на создание в стране системы «просвещенного абсолютизма». Реформы, задуманные ей, осуществить не удалось, а необходимость в них, особенно в начале 19в., была велика. Это было связано с дальнейшим процессом разложения крепостничества. Не имея возможности изменять экономическую основу строя - феодально-крепостнический тип хозяйства, Александру оставалось только одно - изменить в лучшую сторону систему государственного управления. Именно поэтому в 1802г. вместо существовавших раннее коллегий, были введены министерства, в том числе - министерство внутренних дел. Первым руководителем этого ведомства стал граф В.Кочубей, личный друг императора, член его «непременного совета», человек весьма прогрессивных взглядов. Реформаторам, очевидно, представлялось, что министерство внутренних дел должно было стать центральным органом административного управления империей. Задачи министерства внутренних дел были, с современной точки зрения, чрезвычайно широки. Оно руководило строительством, торговлей, почтовым делом, здравоохранением. Руководство полицейской деятельностью концентрировалось в одном из подразделений министерства - Департаменте внутренних дел. Департамент внутренних дел состоял из экспедиций, только одна из которых - Экспедиция спокойствия и благочиния - руководила непосредственно полицией империи. Примечательно, что с момента создания министерства Департамент внутренних дел возглавлял приглашенный Кочубеем М.Сперанский, один из виднейших отечественных реформаторов. Это, однако, не сказалось существенно на организационно-правовом и на идеологическом обеспечении работы российской полиции.

Также существенных изменений не последовало и на уровне местной полицейской деятельности. Только некоторые изменения происходят в структуре местной полиции - по распоряжению Александра были упразднены введенные Павлом Первым так называемые ратгаузы и им на смену пришли известные нам управы благочиния в небольших городах. В сельской местности по-прежнему главным полицейским учреждением являлись нижние земские суды. Разложение крепостничества серьезно сказалось на деятельности этого сословно-полицейского органа: дворяне не желали более выполнять полицейские функции, поэтому особым распоряжением Александра, с 1804 г. в некоторых губерниях исправники не выбирались дворянским собраниями, а назначались министерством по представлению губернатора. От капитана - исправника требовалось ведение учета всех пришествий, происходящих на его территории, по которому он периодически отчитывался перед губернатором. Полномочия исправника были расширенны по сравнению с предыдущим периодом, он имел теперь возможность связываться и взаимодействовать с полицейскими чиновниками других губерний, не испрашивая на то разрешения у губернского правления.

Колониальная политика российского государства, осуществляемая на территориях Закавказья, Кавказа, Польши, а также в районах поселения кочевых народов Азии и Сибири, строилась таким образом, что к сфере полицейской деятельности местная знать не допускалась. В этих регионах России вся военная и полицейская власть концентрировалась в руках генерал-губернаторов и наместников, которые обладали огромными полномочиями. В период покорения Средней Азии в 50-60гг. аналогичные полномочия возлагались на оренбургского генерал-губернатора, позже - на туркестанского генерал-губернатора. Имперская система ценностей навязывалась местному населению в частности, через деятельность полицейского персонала, в котором имели место факты великорусского шовинизма.

Развитие производства и торговли в начале 19 в. привело к тому, что в отдельных областях экономической деятельности потребовалось применение мер полицейского надзора и принуждения. Так впервые в России формируется ведомственная полиция. В первую очередь полиция появляется на предприятиях стратегического значения - горнозаводская полиция в районах расположения уральских военных заводов и Тулы. В уральских заводских районах полицейскую деятельность возглавлял полицмейстер, назначаемый берг-инспектором, в местах жительства «приписных крестьян» (работающих на заводах) полицейской деятельностью руководил горный исправник, который был членом нижнего земского суда. Дирекция водных и сухопутных коммуникаций, образованная в 1809г., также имела свою полицию, которая следила за состоянием транспортных артерий, правильностью продвижения по рекам и сопровождала наиболее ценные государственные грузы. Ведомственная полиция, отличающаяся от иной полиции империи своим статусом, имела свои морально-нравственные прерогативы – служение не столько Отечеству, сколько руководству административно-хозяйственного аппарата. Таким образом, сама специфика деятельности министерства внутренних дел России в начале 19в. способствовала сохранению ориентации на прежние основы государственной службы, принципами которой оставалась система военно-феодальной зависимости, местничества и кормлений, развивавшаяся еще с момента формирования московского централизованного государства. Такие противоречивые тенденции в существенной степени купировались мощной христианской идеологией, в которой государственные структуры и их представители имели характер во многом сакральных объектов. Однако в определенной степени ситуация изменилась в следующий период.

Учитывая сложную внутриполитическую обстановку роста феодальных противоречий, Александр Первый был вынужден проводить масштабные государственные реформы. С 1809г. М.Сперанский приступает к созданию обширного проекта переустройства государственного управления империи. Следует заметить, что реализация этих планов не состоялась по ряду причин, главная из которых - неприемлемость республиканской модели государственного управления для самодержавия. Однако две серьезные реформы Сперанский провести все-таки сумел. Государственный Совет, созданный по его инициативе, просуществовал без особых изменений вплоть до Февральской революции. Второй реформой, проведенной Сперанским, было создание министерства полиции. Не секрет, что основная модель реформ, выбранная М.Сперанским, заимствовалась от Франции, где полицейский министр наполеоновского правительства Ж.Фуше создал наиболее мощную как общую, так и политическую полицейские службы.

Именно таким органом и должно было стать российское министерство полиции, освобожденное от различных хозяйственных функций. Эта реформа изначально не была последовательной: изменения в низовых структурах полиции не предусматривались, по- прежнему действовали принятые еще при Екатерине Второй «Устав благочиния» и «Учреждение для управления губерний», однако с момента своего создания новое министерство заняло особое положение среди прочих. Это было связано с тем, что впервые в истории России органы политической репрессии против противников монархического строя были организованны столь централизованно (прообразом политической полиции по своим задачам и методам были отряды опричников; в период правления Петра Первого по случаю измены наследника престола царевича Алексея была образована «Тайная канцелярия», долгое время делами государственной измены ведал Сенат, а местным начальником гарнизонов и командующим армиями в период правления Екатерины Второй вменялось в обязанность держать у себя штат тайных информаторов).

Над европейскими монархиями в начале 19 в. нависла угроза повторения французской революции, проникновение в Россию идей свержения престола было крайне нежелательным. Поэтому начальник Особой канцелярии министерства полиции имел право прямого доклада императору, минуя свое непосредственное начальство.

Особая канцелярия состояла из:

-первого стола, который занимался слежкой за подозрительными иностранцами;

-второго стола, который собирал сведения о действующих в стране книжных лавках и типографиях и о поступающих из-за границы книгах и картинах, то есть, по сути, был цензурным органом;

-третьего стола, который вел тайное наблюдение за опасными религиозными сектами и бродягами;

-секретной части, которая занималась слежкой за «неблагонадежными», контролем за ссыльными и высланными из столицы, вела дела о злоупотреблениях полицейских чиновников.

Судить о реальной эффективности политической полиции мы можем по тому факту, что движение революционных дворян, которое в 1816г. привело к созданию «Союза спасения», а в 1818г. - «Союза благоденствия», существовало длительное время, а репрессий со стороны государства не было никакой. Особенно удивителен этот факт в связи с тем, что количество членов «Союза спасения» превышало по разным данным 200 человек. Следует сказать, что и в дальнейшем политическая полиция России, по большому счету, не справлялась со своими обязанностями. И это, в первую очередь, связано было именно с тем, что серьезная идеологическая основа под полицейской деятельностью в империи (за исключением все более размываемой идеи служения государю-императору) постепенно растворялась. В то время как «властители дум» - военная и творческая дворянская интеллигенция России развивали идеи республиканского характера, все более разделяемые в «просвещенной части общества», другие подразделения министерства представляли собой:

-департамент полиции исполнительной;

-департамент полиции хозяйственной;

-медицинский департамент;

-общую канцелярию.

Перед министерством ставились следующие задачи:

-охрана общественного порядка;

-охрана государственных запасов продовольствия;

-таможенный контроль;

-содержание и поимка заключенных и беглых;

-исполнение судебных приговоров;

-явное и тайное наблюдение за иностранцами.

Одной из главнейших задач министерства было также осуществление контроля за другими министерствами и ведомствами, местными органами. Так, например, в рамках военного министерства был создан корпус внутренней стражи, оперативно подчинявшийся министерству полиции. Привилегированное положение одного министерства над другими и полицейский контроль деятельности всей бюрократической машины, вызывал негодование чиновничества: это было покушением на их местнические привилегии. Следует отметить, что негативное отношение к министерству полиции не только в обществе, но и среди высших государственных чиновников, начавшись с недовольства «профранцузской» ориентацией М.Сперанского, окончилось тем, что после смерти министра полиции С.К. Вязмитинова в 1819г., новый министр попросту не был назначен, а вскоре структуры министерства полиции были переподчинены министерству внутренних дел.

Общенациональный рост появлений гражданственности в его понимании того времени, вызванный Отечественной войной 1812г., свойственный, в том числе, для персонала российских полицейских учреждений, быстро был утрачен и забыт в условиях подтверждения неизменности курса внутренней политики после удачного заграничного похода и решений Венского конгресса, признавшего ведущую роль России в европейской политики. Россия, как известно, становилась в этих условиях «жандармом Европы», противодействуя самой идее буржуазных преобразований. Такая позиция, занятая и во внутренней политике, приводила к росту противоречий в представлениях о гражданственности того времени. Одним гражданственность представлялась как служение царю и Отечеству, другим – как служение Отчеству без царя. Причем такое положение дел было характерно для многих слоев общества, в том числе – для государственных чиновников. Несмотря на то, что в декабристском движении не принимали участие представители полицейских учреждений, идеи буржуазной гражданственности были актуальны и для них. Вместе с тем, наиболее заметные аспекты деятельности полиции России в период после восстания декабристов, не ассоциируются с представлениями о прогрессе в развитии феномена гражданственности, а наоборот, о приверженности её персонала к безмолвному, безынициативному, а порой – обскурантистскому выполнению своих обязанностей.

Третье Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, сформированное Николаем Первым как личная политическая полицейская служба, существовала с 1826г. и стала для просвещенных кругов России воплощением слепого верноподданичества и обскурантизма, врагом вольной мысли и печати. Третьему отделению с 1827г. стал подчиняться Отдельный корпус жандармов, который ранее выполнял функции военной полиции. В 1871г. руководство Третьего Отделения доказало царю необходимость того, чтобы жандармы помимо карательных функций и отдельных поручений, занялись дознаниями по политическим преступлениям. Кризис общества и системы военно-феодального управления проявился в этот период в полицейской деятельности в том, что личный состав корпуса жандармов занял особую профессионально-сословную позицию в отношении своей работы. Жандармы, ссылаясь на традиции служилого дворянства, отказывались иметь дело с предателями, доносчиками, информаторами. В силу этого обстоятельства, а также того, что популярность Третьего Отделения была в обществе крайне низка, политическая полиция России оказалась неспособной противодействовать революционному движению, развивающемуся как ответ на запаздывающее движение реформ.

В этой связи необходимо отметить, что и сами реформы в области полицейского управления, последовавшие за крестьянской реформой 1861г., не сказались существенно на роли и месте полиции в жизни России, не оказали влияния на её авторитет и, соответственно, качественный рост гражданственности полицейского персонала. Полицейская реформа 1862г. была одной из самых непоследовательных. Как и прежде, изменялась структура полицейского управления, но не происходило изменений в низовой полицейской деятельности - низшими полицейскими служителями в сельской местности по-прежнему оставались десятские и сотские, не пересматривались должностные обязанности, уровень подготовки полицейских чинов был примитивным, финансирование деятельности оставалось слабым. «Временные правила об устройстве полиции в городах и уездах губерний» 1862г., предполагали:

-объединение уездной полиции и городской полиции небольших городов;

-создание уездных полицейских управлений, которые контролировали уездные города и сами уезды; это управление возглавлялось уездным исправником;

-разделение уезда в полицейском отношении на станы, где полицейским начальником являлся становой пристав;

-уездного исправника отныне не выбирали дворяне, а назначали по представлению губернатора.

Полиция крупных городов не претерпела серьезных структурных изменений. Общие задачи полиции несколько изменились в 1864г., когда судебная реформа ввела институт судебного следователя, забрав тем самым следственные функции у полиции, оставив за нею только дознание. Массовое «хождение в народ» революционеров-разночинцев и общее недовольство крестьян половинчатым характером аграрной реформы привели государство к необходимости укрепить полицейскую деятельность в сельской местности: в 1878г. в штате уездного полицейского управления появляется должность урядника, который занимает промежуточное положение между становым приставом и сотским.

Кризис полицейской деятельности в России на фоне роста революционного движения, бывший не только кризисом структур и функций, но и кризисом сознания полицейского персонала, закономерно привел к новому этапу реформы: политическая полиция империи, представленная Третьим Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, оказалась не только неспособной предотвратить волну террора, но даже определить, от кого и по каким причинам она исходит. «Верховная распорядительная комиссия по охране общественного спокойствия и государственного порядка», пришла в 1880г. к выводу о необходимости упразднения Третьего Отделения и передачи функций политической полиции в министерство внутренних дел; были расширенны права полицейских органов в районах «особого режима охраны», где пресекать политические выступления общая полиция должна была наряду с жандармерией.

Закономерным продолжением этой реформы стало внедрение в жизнь страны последнего радикального средства полицейского контроля над обществом, охваченным реформационными и революционными настроениями – по образцу созданного после очередного покушения на царя в 1866г. в Санкт-Петербурге «Отделения по охране порядка и общественного спокойствия» в 1888г. создается сеть таких же отделений, занятых агентурной и другими видами оперативной борьбы с революционным движением. Беспринципность в подходах к достижению поставленных задач в деятельности этих структур ярко характеризует кризис гражданственности в полицейской службе России в целом.

Об этом кризисе в данный и последующий периоды говорил целый ряд выдающихся исследователей российской правовой реальности. Так, выдающийся русский юрист и философ П.И. Новгородцев, говоря о кризисе правосознания, связывал его с изменениями политических и правовых убеждений и установок, с преувеличением роли и значения идеи правового государства, с отставанием положительных законов от движения ис­тории. Вследствие этого, по его мнению, в жизни постоянно и неизбежно воз­никают конфликты между старым порядком и новыми прогрессивными стрем­лениями.⁴⁵ Л.И. Петражицкий указывал на то, что в условиях «неразумного», «злокачественного» позитивного права возмож­но распространение права, основанного на несправедливости.⁴⁶ Вопросы деформированния и кризиса гражданственности неоднократ­но затрагивал в своих трудах И.А. Ильин. «При всех случаях расхождения по­ложительное право есть суррогат естественного, и если это расхождение обо­стряется до конфликта, то положительное право может предстать сознанию в роли «ложного» права, лжеправа. Наступает более или менее глубокий кризис правосознания», - писал он.⁴⁷

Кризис гражданственности российского полицейского персонала на рубеже веков был связан не только с общеполитической ситуацией в стране, но и с внутренними проблемами российской полиции. Несмотря на то, что на нужды полицейского аппарата на протяжении 30-90гг. 19в. тратилось 6,3% государственного расходного бюджета, доходя в 70-е годы до 8,6%, самые значительные расходы государство несло на содержание полицейского бюрократического аппарата центральных учреждений полиции, в то время как на сыскную деятельность в губерниях выделялись ничтожные суммы. Денежное содержание в местной полиции было строго иерархично: начальник полицейского управления получал годовое содержание в размере 1500 рублей, городской участковый и становой приставы получали по 600 рулей, на содержание городовых государство расходовало от150 до 180 рублей, причем заработок последнего, например, в городе Ставрополе составлял 50 копеек⁴⁸. Неся огромные полицейские расходы, государство не получало от полиции должной отдачи - деньги оседали в центральных учреждениях, распылялись на содержание чиновничества, в то время как затраты на реальную техническую и образовательную поддержку полицейского дела были совершенно ничтожны.

Другой общей трудностью работы полиции, негативно сказывающейся на сознании и мировоззрении её персонала, являлось постоянное отвлечение сил на решение вопросов иного характера. «Инструкция для полицейских урядников, полицейских надзирателей, городских и становых приставов, уездных и городских полицейских управлений» 1904г. содержит в себе перечень обязанностей полицейских чинов по ведомствам Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, Святейшего Синода, таможенному, фабрично-заводскому, военному, интендантскому и другим ведомствам. Кроме традиционной полицейской отчетности велась подробная регистрация поручений, выполненных по линиям всех этих ведомств. Местные власти считали возможным привлекать полицию для выполнения совершенно специфических задач: так например, на городской скотобойне Ставрополя был выставлен полицейский пост, который следил не только за санитарными правилами, но и за тем, чтобы животным в ходе убоя не наносились излишние мучения.⁴⁹

Самое широкое задействование полиции везде и так, как считало нужным ее руководство, сопряженное с огромной отчетностью, существенно влияло на профессиональную пригодность полицейских, которые и так не имели специальной подготовки. Организованный в 1867 г. полицейский резерв готовил кадры только для службы в столичных городах, в редких городах существовали школы для околоточных надзирателей, особо тяжело сказывалась неграмотность и общий низкий уровень культуры сельских выборных полицейских, нередко чинивших расправу над задержанными ворами и конокрадами самостоятельно, что порой приводило к убийствам.

Криминальная полиция империи, необходимость в которой резко возросла после оттока крестьян из деревень в города, находилась в России на рубеже веков в зачаточном состоянии. Только в 1866 г. при канцелярии полицейского управления Санкт-Петербурга было создана сыскная часть, аналогичная появилась в Москве в 1881г. Полная регламентация сыскной деятельности длительное время не проводилась, и только в 1908г. был принят закон «О сыскной части» и разработана инструкция чинам сыскных отделений. Первая сыскная школа открылась в 1904г. в Вильно.

Кадровая политика, проводимая в полицейском ведомстве, была весьма косна. Предпочтение при отборе на службу в низовые структуры полиции отдавалось бывшим военным, желательно - унтер-офицерам запаса. При нестабильности социального развития в стране, работа в полиции обеспечивала некую социальную защищенность при необязательности даже среднего образования или серьезных профессиональных навыков, поэтому недостатка в кандидатах на службу не было, но, даже имея возможность выбора, зачастую полицейское начальство формально подходило к подбору кадров: к прошению о принятии на службу прилагались только воинский билет и короткая формальная характеристика, именуемая «удостоверением о поведении», содержание которой сводилось к общему описанию поведения как «хорошего» и к отсутствию правонарушений со стороны кандидата. Этого набора было достаточно для приема на службу. Вполне понятно, что в таких социальных условиях говорить о наличии высокого уровня гражданственности полицейского персонала Росси не приходилось и, все же, необходимо отметить, что большинство российских полицейских в тяжелых условиях общественных перемен продолжали выполнять свой служебный долг так, как это подсказывала им не общественная обстановка, а совесть и понимание служебного долга. Именно поэтому полицейские в России были первыми жертвами буржуазных революций, так как в глазах населения олицетворяли собой всю совокупность власти феодального государства над обществом, избравшим иной путь своего развития.

В марте 1917г. Временное правительство особыми декретами ликвидировало Отдельный корпус жандармов и Департамент полиции, а уже 17 апреля были изданы «Временные положения» о милиции. Она должна была организовываться на местах комиссарами Временного правительства. Милиция, формируемая правительством, и подчиняющаяся ему, получила название народной. С другой стороны, свою милицию стали организовывать Советы рабочих депутатов. Ситуация двоевластия в стране распространилась и на правоохранительную деятельность. Временное правительство и его комиссары на местах пытались поставить рабочую милицию под свой контроль, однако Советы, уступавшие правительству политическое лидерство, вовсе не собирались терять свою самостоятельность в вопросе вооруженного контроля над ситуацией в крупных городах. Милицейская служба была для рабочих добровольной, охрана общественного порядка осуществлялась ими в свободное от работы время и не оплачивалась. Таким образом, поддержание правопорядка на улицах городов было массовым, сознательным, но неквалифицированным трудом, основанной на идеях революционной гражданственности. Рабочая милиция в период большевизации Советов (август-сентябрь 1917г.) стала основой для формирования отрядов Красной Гвардии, которая являлась одой из главных сил, используемых большевиками в ходе Октябрьской революции.

Уже 28 октября 1917г. Народный комиссариат внутренних дел издал постановление «О рабочей милиции», в котором были определены её задачи, однако правовой статус этого государственного органа не был определен, в сельской местности создание милиции не предусматривалось вообще. Некоторое время продолжала существовать народная милиция, однако к лету 1918 г. она полностью слилась с милицией рабочей.

Низкий качественный уровень работы милиции и её самодеятельные начала в условиях начинающейся гражданской войны и социального хаоса показали несостоятельность идеи «всеобщего вооружения народа» и революционной гражданственности для поддержания порядка в постреволюционный период. Опора на сознательность рабочих революционеров, составивших костяк милиции, также не давала эффекта: уже в декабре 1917г. милиционеры наряду с хулиганствующим элементом и солдатами гарнизона Петрограда учинили погром винных императорских складов в условиях недостатка продуктов в городе. Неквалифицированная рабочая милиция оказалась не в состоянии бороться с профессиональной преступностью, а также с волной непрофессиональной, но наглой бытовой преступности, которая была характерным явлением для любой русской смуты.

Учитывая это, в марте 1918 г. нарком внутренних дел Н.Петровский поставил перед Совнаркомом вопрос об организации милиции на штатных началах. Такое решение оказалось единственно верным, поэтому уже в мае Коллегия НКВД приняла решение о том, что милиция существует как постоянный штат сотрудников при разграничении функции армии и милиции, а в июле 1918г. Съезд председателей губернских советов принимает решение о создании рабоче-крестьянской милиции.

В основу её формирования был положен классовый принцип, закрепленный к тому времени в Конституции 1918г. Это значило, что на службу в милицию не принимались представители имущих классов, лица, раннее эксплуатировавшие чужой труд, представители духовенства. Главным же образом ограничение на службу в милиции касалось бывших работников царской полиции и служащих жандармерии. Однако со временем для наиболее ценных специалистов бывшей царской полиции стали делаться исключения в силу их опыта и знаний.

Задачи рабоче-крестьянской милиции состояли в том, чтобы:

-поддерживать и охранять общественный порядок;

-выполнять дознавательные функции;

-исполнять задания судебных органов, в частности- приводить в исполнение приговоры.

Политика «военного коммунизма» внесла некоторые коррективы в деятельность органов милиции, так например, на нее был возложен контроль за соблюдением твердых цен на продукты питания на рынках, а также контроль за централизованным распределением этих продуктов среди рабочих города.

В наиболее тяжелый период для Советской власти - весной-летом 1919г. декрет СНК РСФСР «О советской милиции» установил, что работники милиции не подлежат призыву в действующую армию, вместе с тем до трети рядовых милиционеров и командного состава должны были находиться на фронтах, в органах милиции вводилась военная дисциплина.

В период гражданской войны работа милиции тесно пересекалась с работой ВЧК - Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с саботажем и контрреволюцией. Это пересечение было закреплено не только единством выполняемых задач, но и организационными принципами: представители ВЧК входили в состав губернских управлений милиции, а в уездной милиции были созданы в 1919г. политические отделения, выполнявшие функции органов ВЧК. С момента создания регулярной милиции в 1918г. этот государственный орган, построенный по классовому принципу, неизбежно должен был выполнять и выполнял политические функции. Расширение полномочий ВЧК и превращение его в основной уголовно-репрессивный орган Советской власти, вело к тому, что создавались предпосылки превращения милиции в подчиненный орган, выполнявший подсобные функции. Это неизбежно вело к расширению задач, напрямую не связанных с правоохранительной деятельностью.

Партия большевиков, выступавшая, в принципе, за отмирание государства, проводя подстройку правовой системы под условия НЭПа, сформулировала принцип «Защищая интересы государства, право защищает интересы личности». Во второй половине 20-х гг. в связи с укреплением административно-командной системы, свертыванием НЭПа, неудачами индустриального строительства, которые объяснялись подрывной деятельностью врагов Советской власти, среди юристов стала весьма популярной идея отказа от правового регулирования отношений человека и государства, и введения вместо него бесконтрольной репрессии со стороны последнего. Таким образом, юридическая наука выполнила социальный заказ тоталитарного режима - убедила население страны спокойно (в некоторых случаях - даже с энтузиазмом) воспринять переход к широчайшей репрессивной деятельности, осуществляемой, главным образом, органами внутренних дел.

Научное обоснование принципа «революционной целесообразности» не заставило себя долго ждать: директор института Маркса-Энгельса В.Рязанов высказал в начале 30-х гг. годов точку зрения о том, что пока нет подходящих общественных условий, указанный принцип действовать должен неукоснительно. Были найдены и подходящие к случаю слова Маркса: «По завершении революции можно повесить своих врагов, но нельзя их осудить как преступников. Нельзя применять только что устраненные законы против их сторонников». Революция 1917г. привела к нежеланию власти видеть в праве систему регуляции, обусловленную внутренними потребностями функционирования и развития дифференцированного социума как такового, а не только классово-антагонистических фаз общественной истории. Первоначальная ставка на чистоту и ясность сознания раскрепощенного пролетария вытекала из представлений о том, что идеология как ложное общественное сознание вырабатывается социальными верхами и может заражать эксплуатируемые низы, поэтому философско-правовые парадигмы в их классическом виде были признаны исчерпанными. Произошла подмена научной проблемы правосознания управленческой проблемой формирования революционного правосознания. Революционное правосознание должно было сформировать образ классового права, «которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы».⁵⁰ Согласно идеям Е.Б. Пашуканиса - видного теоретика революционного правосознания - сохранение юридической формы общественных отношений после революции являлось не более чем симптомом недостаточной зрелости и цельности коммунистических преобразований. В условиях утопических иллюзий о близости мировой революции, преобладавших в первые месяцы осуществления советской власти, по справедливому замечанию П.И. Стучки, было почти неизвестно, что делать с правом⁵¹, однако практика осуществления большевистской диктатуры в жестких условиях внешнего и внутреннего противодействия привела к необходимости возвратиться к использованию важнейших институтов права, которые могли функционировать только в условиях преобладания адекватного ему правосознания. Уже в 1933 г. А.Я. Вышинский уверенно заявлял о «роли советского закона как громадной культурной силы, как громадного рычага государства пролетарской диктатуры»⁵². Тоталитарный режим, функционировавший на основе применения директивно-карательных методов, по сути дела диктовал праву, каким ему быть: государство формировало позитивное право, а оно, обеспеченное государственным принуждением, формировало систему правоотношений и субъективное право, концентрированное в доминирующем массовом типе правосознания. Таким образом, развитие правовой системы общества было осуществлено в противоестественной форме, когда право в большей мере формировало соответствующее ему правосознание, чем правосознание – право. В период укрепления и развития социалистического государства апология революционного правосознания была снята с повестки дня, однако его классовое содержание по-прежнему ставилось во главу угла тезиса соответствия позитивного советского права и социалистического правосознания.

Неудивительно, что при такой генеральной линии в уголовном праве и в практике его применения восторжествовало извращенное понимание гражданственности в плане понимания служебного долга. Например, в практику деятельности органов внутренних дел была внедрена теория «опасного состояния личности», разработанная итальянским криминологом Э. Ферри в 19 в. Она, в частности, нашла свое отражение в ст. 49 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г.: «Лица, признанные судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой социально опасными, могут быть лишены права пребывания в определенных местностях на срок не более трех лет».

Руководствуясь такими правовыми подходами, съезд народных судей и народных следователей Московской губернии, постановил, например, что некоторые лица могут привлекаться к уголовной ответственности без предъявления конкретного обвинения, а народный комиссар юстиции Н.Крыленко полагал, что советский суд является лишь одной из форм расправы. Следствием такого вопиющего правового нигилизма стало введение в практику деятельности милиции «выбивание» чистосердечного признания, которое, по мнению Генерального прокурора СССР А.Вышинского, являлось важнейшим из всех доказательств по административным и уголовным делам.

Задачи обеспечения государственной безопасности, которые все более оказывались связанными не только с преобладанием классового в гражданской позиции сотрудника органов внутренних дел, но и с её все большей деформацией под воздействием тоталитарных начал государственного управления, были возложены с 1922г. на Главное политическое управление НКВД, а уже в следующем, 1923г., оно преобразовывается в Объединенное главное политическое управление при СНК СССР. С 1922г. по решению ВЦИК ГПУ обладало правом внесудебной расправы над лицами, взятыми с поличным при бандитских налетах и вооруженных ограблениях вплоть до расстрела, с 1924г. такие же права ОГПУ получило по отношению к фальшивомонетчикам, пособникам бандитов, лиц, которые были уличены в повышении цен на хлеб. С 1927г. такие права ОГПУ распространились на лиц, халатно относящихся к секретной документации; с 1928г. - на нищих, бродяг и хулиганов, находящихся в промышленных центрах. Специальные комиссии ОГПУ по административным высылкам получили право высылать или заключать в лагерь для принудительных работ сроком до трех лет деятелей антисоветских организаций, дважды судимых за бандитизм, хулиганов, лиц, хранивших огнестрельное оружие. Позже к ним были приравнены: лица, не имеющие определенных занятий, контрабандисты, незаконные посредники в торговых сделках.

В связи с усилением органов ОГПУ отпала необходимость в централизованном управлении органами милиции: в 20-е гг. годы милиция целиком имела республиканское подчинение. Действовавшее в то время Положение о НКВД РСФСР, утвержденное ЦИК и СНК РСФСР, рассматривало милицию как исполнительный орган, главная задача которого - оказание содействия другим наркоматам, местным партийным и советским организациям. Например, в 1921г. милиции было поручено:

-оказывать помощь в снабжении топливом железнодорожному ведомству;

-участвовать в комиссиях по борьбе с трудовым дезертирством;

-бороться со снежными заносами на железных дорогах.

С 1923г. милиции вменялось в обязанность собирать штраф за безбилетный проезд по железной дороге, в 1924г. ей поручалось наблюдение за выполнением правил охоты, в 1927г. к задачам милиции добавилось содействие органам ветеринарного надзора. Такое наделение неспецифическими функциями происходило со стороны республиканских органов, однако не отставали от них и местные органы власти. Таким образом, в это время существенно различался социальный статус сотрудника милиции и сотрудника ОГПУ, что, безусловно, сказалось на профессиональном сознании сотрудников, в том числе – на их гражданственности. П.И. Стучка отмечал, что в молодом Советском государстве, в связи с отсутствием развитой системы права, работники юридического аппарата пра­восознанием практически не обладают.⁵³ Таким образом, милиция по-прежнему оставалась в роли персонала государственного органа, наиболее приближенного к населению, следствием чего стала двойственность гражданской позиции, которая, с одной стороны, выражалась в разделении официальных гражданско-служебных идеалов, с другой стороны – не могла не отражать взгляды населения на процесс крайней бюрократизации государственных структур, ужесточения требований к населению.

Дальнейшее движение страны по пути укрепления основ тоталитаризма привело к тому, что в 1934г. Объединенное главное политическое управление при Совете народных комиссаров СССР было ликвидировано, а его функции переданы Главному управлению государственной безопасности НКВД СССР.

В этот период главными задачами Народного комиссариата внутренних дел СССР являлись:

-обеспечение революционного порядка и государственной безопасности;

-охрана социалистической собственности;

-пограничная охрана.

Структурно комиссариат состоял из:

-Главного управления государственной безопасности;

-Главного управления рабоче-крестьянской милиции;

-Главного управления пограничной и внутренней охраны;

-Главного управления пожарной охраны;

-Главного управления лагерей и поселений.

К 1940 году штаты НКВД возросли по сравнению с 1934г. в 4 раза и составляли 30000 человек. Это объясняется началом широкомасштабных политических репрессий, созданием и укреплением мощной системы Главного управления лагерей, которая стала одной из самых главных производительных сил. Она осуществляла наиболее грандиозные хозяйственные и оборонные проекты, кроме того НКВД было призвано координировать систему тотального контроля за населением, проводить разведывательную работу за рубежом и контролировать деятельность коммунистических и рабочих партий, входящих в состав Коминтерна. В этот период все более гипертрофированной становилась гражданская позиция сотрудников органов внутренних дел, в основе которой оказался принцип «двойных моральных стандартов»: обеспечение личной безопасности сотрудника связывалось с необходимостью доносительства, личной преданностью руководителю. Однако в условиях репрессий по отношению к работникам НКВД и эти позиции не давали гарантий выживания.

Безусловно, существенные изменения в гражданской позиции сотрудников НКВД произошли в годы Великой Отечественной войны. 24 июля 1941г. СНК СССР принял постановление «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов», которое сформулировало задачу создания в тылу формирований, способных бороться с парашютистами и танковыми прорывами гитлеровцев. Командные должности в истребительных батальонах занимали работники милиции. Другой задачей, кроме обычных, возлагаемой на милицию в годы войны, стало обеспечение законности распределения продуктов питания в тылу. С лета 1941г. карточная система была ведена в стране повсеместно, между рыночной и карточной ценой на продукты питания разница была громадна, что обусловило рост спекуляции. За 1942-1943гг. у спекулянтов органами милиции было изъято ценностей на 320 миллионов рублей, в 1943 году - 4,5 тысячи тонн хлеба и 74 тонны масла. Органы милиции вынуждены были бороться с чрезвычайно распространенной подделкой карточек, выдачей карточек по фальшивым спискам. В силу этих негативных явлений перерасход хлеба ежедневно по стране составлял около 200 тонн. В 1942г. ГКО принял постановление о борьбе с мешочничеством - на всех транспортных артериях и развязках создавались милицейские заслоны и мобильные группы, которые в 1943-1944гг. задержали 150 тысяч мешочников, у которых было изъято 6000 тонн продуктов питания. Такая деятельность носила характер установления справедливости в обществе, что поднимало личную самооценку сотрудника как патриота своей родины. Безусловным фактором роста гражданственности и патриотизма в рядах советской милиции в тот период было то, что значительная часть сотрудников НКВД как в составе частей и соединений НКВД, так и в составе партизанских отрядов вела борьбу с захватчиками. Как и все фронтовики, сотрудники НКВД, в тяжелых условиях борьбы с врагом меняли свои представления о приоритетах службы, проявляли в большей степени самостоятельность в демонстрации гражданской позиции, что впоследствии и стало причиной для разворачивания нового витка репрессий в послевоенное время.

В начале 1953г. органы внутренних дел стали разменной картой в борьбе за политическую власть в стране: после смерти Сталина МВД и МГБ слились в единое МВД СССР, массовая амнистия, объявленная для уголовников, увеличила рост преступности в стране примерно в 2 раза, а после ареста Берии ответственность за это явление была переложена на правоохранительные органы. На деле мощная система МВД представляла даже после смещения Берии опасность для нового руководства страны, поэтому его реорганизация была проведена в максимально короткие сроки: в 1954 г. из единого МВД СССР был выделен КГБ, который номинально подчинялся Совету министров СССР. В 1955г. было создано МВД РСФСР, которое было призвано усилить контроль за деятельностью правоохранительных органов на местах. В 1956г. был восстановлен принцип двойного подчинения органов внутренних дел, с одной стороны министерству, с другой стороны - местным Советам. В таком виде органы внутренних дел не представляли собой какой-либо угрозы для новой партийной группировки. Одним из следствий такой политики стал рост преступности, борьба с которой возлагалась теперь не только на правоохранительные органы, но и на отряды рабочей милиции, движение которых началось в 1957г., однако в 1959г. и им на смену пришли добровольные народные дружины, просуществовавшие до конца 80-х гг.

В 1963г. из ведения МВД были изъят ряд функций, они были переданы в другие министерства, впоследствии на некоторое время Министерство внутренних дел было преобразовано в Министерство охраны общественного порядка. Для укрепления ОВД в этот период на службу в них направлялись коммунисты и комсомольцы, однако процесс их профессионального становления был достаточно долгим, что, в свою очередь, отражалось на качестве работы. Для улучшения работы милиции в конце 50- начале 60гг. годов была создана сеть новых учебных заведений МВД, на местах создавались бригады содействия милиции, которые набирались из активной части комсомольцев. Период застоя в стране, связанный с приходом к власти группировки, выдвинувшей на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Л.Брежнева, внес свои коррективы в правоохранительную деятельность органов милиции. В 1968г. увидело свет Постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 19 ноября «О ликвидации преступности в стране и всех причин, ее порождающих», тона которого были выдержанны в духе широчайшей социальной демагогии. В этих условиях органам милиции сверху навязывалась гонка за показателями, отсутствие положительных результатов влекло за собой наказания, поэтому широкую практику получили сокрытия преступлений, в основном путем отказа в их регистрации. Все это происходило на фоне широчайшего развития институтов двойной морали, одна из сторон которой диктовалась реальностью, другая – требованиями «Морального кодекса строителя коммунизма». Таковы были основные этапы развития профессионального менталитета сотрудников органов внутренних дел России и структур, выполняющих полицейские функции до начала перестроечного процесса, изменившего подходы к гражданственности сотрудников милиции.

Переход к новым принципам формирования и управления органами внутренних дел в суверенной России привел к изменению требований к гражданской позиции сотрудников милиции. Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел, принятый в 1993г., вскоре после принятия Закона о милиции, потребовал от милиционеров быть примером в использовании законов Российской Федерации, уважении и защите личности, человеческого достоинства гражданина, независимо от его происхождения, национальности, социального статуса, политических, религиозных или мировоззренческих убеждений в соответствии с Конституцией, международными правовыми нормами и общечеловеческими принципами морали. Кроме того, от сотрудника милиции требовалось глубоко осознавать свою личную ответственность за защиту жизни, здоровья, прав и свобод граждан, собственности, интересов общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств. Сотрудник милиции должен был всегда помнить, что общие усилия и результаты работы многих сотрудников подразделений, органа внутренних дел и всей правоохранительной системы могут быть ослаблены бездействием, аморальным поступком или отступлением от Присяги даже одного нерадивого сотрудника. Сотрудник милиции был обязан оставаться требовательным к себе, принципиальным, правдивым, беспристрастным в решениях, не допуская, чтобы на них влияли какие-либо предубеждения, враждебные или дружественные чувства. Также от сотрудника требовалось быть постоянно готовым бескорыстно прийти на помощь тем, кто в ней нуждается, но никогда не принимать подношений за действия в качестве должностного лица, не допускать злоупотреблений служебным положением, фактов коррупции, всемерно препятствовать таким явлениям и бороться с ними, как с подрывающими авторитет органов внутренних дел в глазах народа.⁵⁴

Однако социально-политическая ситуация, сложившаяся в стране в начале 90-х гг., кардинально отличалась от данных требований. Сотрудники милиции, как неотъемлемая часть российского общества, пережили вместе с ним период «первоначального накопления капитала», во многом оказались не подготовленными к переменам и не защищенными перед ними.

Разделе­ние общества на бедных и богатых, влиятельных и бесправных, свободных и несво­бодных, стало основанием массовой рефлексии этих явлений в сознании сотрудников милиции. Развитие рыночной экономики способствовало осо­знанию фактического неравноправия в распределении материальных благ и тем самым осознанию тех несправедливостей, которые в тоталитарном или даже в авторитар­ном обществе не рефлексировались. Парадокс того времени состоял в том, что демократиза­ция увеличила общественную рефлексию о несправедливости, но она оказалась не в состоя­нии ее уничтожить⁵⁵. Российское общество, оказавшееся слабым в экономическом и социальном отношении, было подвержено острым социальным конфликтам, участниками которых вольно или невольно оказывались сотрудники милиции. Поспешность провозглашения и непродуманность функционирования новых демократических институтов, необоснованные исторически и социально эксперименты в области правотворчества привели к тому, что нормальной государственно-правовой практикой современной России до последнего времени являлось несоблюдение принятых законов, отсутствие механизмов реализации права. Процесс концентрации капитала, открытая борьба личных интересов и амбиций, лоббирование законодательной и исполнительной властью интересов различных финансовых групп привели к тому, что сложилась система экономических отношений, углубляющая социальную пропасть между богатыми и бедными; в социальной сфере усилились противоречия на основе углубления социально-экономической дифференциации; в правовой сфере сложилось острое противоречие между декларированием прогрессивных принципов и игнорированием их на практике, которое выразилось в неуважении к праву, закону не только отдельных граждан, но и государственных управленческих структур, в этом плане не исключением стала социально-профессиональная общность сотрудников милиции. Исследователи отмечают, что в 90-х – начале 2000гг. существенно ослабела зависимость доходов от способностей, личных усилий и качества труда работников⁵⁶. В качестве главных факторов успеха чаще всего рассматривались и рассматриваются богатство и связи. Усилилась роль таких прескриптивных демографических признаков, как пол, возраст, состояние здоровья, этническая принадлежность.⁵⁷ В начале нового века сотрудники милиции оказались втянутыми в процесс массового обеднения населения, его сползания на более низкие ступени экономической иерархии.⁵⁸

Существенным итогом непоследовательного реформирования стал факт формирования обширных неправовых практик, вопрос о которых был поставлен в исследованиях Т.И. Заславской и М.А. Шабановой.⁵⁹ Исследователи подчеркивают, что население (в том числе – сотрудники милиции) адаптируется не только к возникновению новых прав и свобод, предполагающих рост самостоятельности и независимости. Одновременно оно приспосабливается и к существенно расширившемуся за годы реформ неправовому пространству, которое сегодня пронизывает, по существу, все основные сферы общества, приобретая все более неприкрытый характер. Неправовые действия – важный канал становления новых социальных неравенств, мощный барьер, стоящий на пути приспособления к новым условиям одних индивидов, и (как правило, остающийся безнаказанным) способ нелегитимного продвижения других. Существенное повышение массовости и устойчивости неправовых социальных действий, по сути, означающее их превращение в неправовые практики, придает либеральным по форме правам принципиально иное социальное содержание. Широкое распространение и применение таких практик оказывается одним из важных препятствий к реализации как либерального, так и социал-демократического сценариев трансформации российского общества.⁶⁰

Социологическое исследование, отразившее десятилетний опыт перемен в России и завершенное в 2002г.⁶¹, показало, что в данный период укрепилась тенденция развития социально-психологического дискомфорта, в условиях которого живут и трудятся современные россияне. В частности, страх возникновения гражданской войны стабильно повышался, набор основных страхов россиян оставался достаточно стабильным.⁶² Исследование института государства и права РАН (2001г.) выявило тот факт, что 30% граждан современной России считают свою безопасность никак не обеспеченной, то есть относят себя к категории граждан, не защищенных от преступных посягательств.⁶³ Социологические исследования также показывали, что разделение в общественном мнении понятия «мы» и «они», связывает в современной России понятие «они» с понятием «чужие» и «враги». К понятию «они» в общественном мнении относились представители властей (31% опрошенных), богатые (17% опрошенных), преступники (7% опрошенных) и «олигархи» (6% опрошенных).⁶⁴ При устойчивости доминирующего страха преступности и деятельности мафии, в сознании россиян представители власти стали не менее опасны, чем преступники.⁶⁵ По мнению респондентов ВЦИОМ коррупции подвержены: все чиновники (15% участников опроса), большинство чиновников (49% опрошенных). Таким образом, 64% россиян a priori полагают, что должностное лицо, как правило, замешано в коррупции.⁶⁶ Носители власти (в том числе – сотрудники милиции) в восприятии россиян – это не номинальная, а реальная группа. Там действуют свои, корпоративные и противоречащие народным, интересы; соответствующий стиль жизни, подразумевающий безделье на работе, бесчисленное число льгот, роскошные праздники за государственный счет и другие атрибуты «красивой жизни».⁶⁷

Ряд исследователей утверждает, что ситуация, сложившаяся с представлениями о гражданственности, служебном и гражданском долге, чести и совести государственных служащих и всего населения в целом, в переходный период развития общества для России не нова. В частности, А.П. Прохоров, прослеживая такую тенденцию со времен формирования Киевской Руси, отмечает, что выработалась особая технология достижения равновесия между непомерно высокими требованиями системы к людям и организациям, с одной стороны, и нежеланием (да и невозможностью) людей выполнять все эти требования, с другой стороны.⁶⁸ Ю.А. Левада, развивая свою концепцию «человека лукавого» отмечал в 1999г., что за последние 10 лет в общественном мнении практически исчезла позиция «государство дало нам все…», однако за отмеченными сдвигами стоит не столько внедрение в сознание демократических принципов, сколько недовольство нынешними возможностями государства, отторжение от обязанностей по отношению к государству отнюдь не означает освобождения человека от государственной зависимости. Последняя лишь обретает в общественном мнении обоюдолукавый характер.⁶⁹ Как отмечает А.А. Шапошников, «сейчас государство делает вид, что собирает налоги, налегая на точки, где легче собрать деньги даже ценой запретительных для производства условий. Народ делает вид, что налоги платит, понимая, что прибыль стала привилегией, которая зависит не от хорошей работы, а от того, как ты договоришься с чиновником».⁷⁰ В. Лопухин справедливо утверждает, что характер российского общества, в отличие от западноевропейского, определяется не только соглашением подданных и государственной власти об обоюдном соблюдении законов, сколько молчаливым сговором о безнаказанности при их нарушении».⁷¹

Таким образом, противоречие между социально-правовыми идеалами и социально-правовой действительностью – одна из традиционных тенденций развития правосознания россиян и в частности – сотрудников правоохранительных органов. Разрыв между нравственной составляющей правосознания и его иными элементами, между сохраняющимися традиционными ценностями и неправовыми моделями их реализации, вызванный ситуацией социальной аномии, приводит к появлению значимых парадоксов в индивидуальном и массовом правовом сознании россиян, которые существенно затрудняют процесс прогнозирования тенденций его развития. К ним относится так называемая «кентавр-проблема», сущность которой описал Ж.Т. Тощенко. Анализируя новые черты общественного сознания - универсализацию, диверсификацию, возросшее влияние шовинизма и оголтелого национализма, рост индивидуалистических устремлений, увеличение количества фобий, нетерпимости, отсутствия толерантности, исследователь отмечает, что в условиях рыночных экспериментов массовым стало уникальное явление, когда один и тот же человек, одни и те же люди одновременно придерживаются взаимоисключающих социально-правовых и политических суждений, ориентаций, одновременно исповедуют противоположные, противоречащие друг другу установки. Причем это состояние не является чем-то умышленным, нарочитым или фальсифицирующим состояние индивидуального, группового или общественного сознания – люди искренне верят этим взаимоисключающим установкам, не замечая их порой вопиющего противоречия.⁷²

Указанные противоречия, формируемые в ценностном блоке правосознания россиян, выступающим в качестве основы гражданственности социально-профессиональной общности сотрудников органов внутренних дел, оказали существенное влияние на важнейшие правовые установки. Согласно данным института социологии РАН, в течение истекшего десятилетия произошло существенное изменение отношения граждан к правовой системе и правовым нормам российского государства. К концу 90-х гг. в обществе сформировались четыре группы людей со своими специфическими установками в данной области. Первая группа (41% опрошенных) считает необходимым никогда не нарушать закон и препятствовать другим делать это. Вторая группа граждан (5,9%) полагает, что закон надо соблюдать ввиду угрозы наказания. Третья группа населения, насчитывающая не менее 35% граждан, готова соблюдать законы лишь в том случае, если это для них представляется выгодным. В противном же случае они полагают возможным нарушать законодательные установления государства. Четвертая группа респондентов, насчитывающая не менее 1% от числа всех опрошенных, считает, что современные правовые нормы можно вообще не соблюдать. Предполагается, что численность этой группы значительно выше указанной величины, так как 5% опрошенных не пожелали отвечать на соответствующие вопросы интервьюеров.⁷³ При этом 20% опрошенных считает, что законы служат интересам так называемых «богатых»; 31% опрошенных полагает, что законодательство отражает лишь интересы новой номенклатуры; 10% уверенны, что современные нормы права служат узкому кругу мафиозных групп; 3% от всей выборки опрошенных ответили, что законы служат интересам всего народа.⁷⁴ Необходимо отметить, что все, сказанное выше, безусловно, относится и к социально-профессиональной общности сотрудников милиции.

Гражданственность как социально-исторический феномен базируется на таком явлении, как менталитет народа. При этом, в качестве важнейшей особенности российского менталитета исследователи отмечают полное подчинение личности государству, а в момент народных возмущений — дикий произвол, побеждаемый еще более лютым госу­дарственным произволом.⁷⁵ Такая специфика отечественного менталитета восходит к особенностям взаимоотношения общины и государства на протяжении всей истории их взаимодействия. Она довольно активно начала рефлексироваться уже в ранних социально-правовых исследованиях, относящихся к концу 18–началу 19вв., что позволяет говорить о некоей традиционности такой оценки. «Русский человек, - отмечал Н.А.Бердяев, - не чувствует себя в достаточной степени нравственно вменяемым, и он мало почитает эти качества в личности. Это связано с тем, что личность чувствует себя погруженной в коллектив, личность недостаточно еще раскрыта и сознана...русский человек не чувствует неразрывной связи между правами и обязанностями, у него затемнено и сознание прав, и сознание обязанностей, он утопает в безответственном коллективизме...».⁷⁶

Р.С. Байниязов считает, что юридический менталитет российского общества изначально отличался небрежным, отрицательным отношением к праву.⁷⁷ Как справедливо полагает данный автор, юридические ценности в российском обществе не воспринимались и не воспринимаются до сих пор в качестве необходимых для его существования. Напротив, повсеместное нарушение правовых предписаний, скрытое, а порой откровенное попирание права, непонимание (и нежелание понять). Фундаментальные ценности правового бытия – это проявление жестокого юридического нигилизма российского менталитета.⁷⁸ Другие обобщенные черты современного российского правового менталитета, насколько это можно судить по различным публикациям, состоят в том, что ему присущ нигилизм в отношении социальной ценности права; ему свойственен этатизм: чрезмерная, неоправданная ориентация на государственную власть выступает характерной чертой отечественной менталь­ности; современный российский юридический менталитет находится в кризисном состоянии, в процессе искания новых праксиологических установок; его характерной чертой выступает психологическая амбивалентность; российская юридическая ментальность неоправданно заполитизирована; современному российскому правовому менталитету присуща не только полити­ческая демагогия и популизм, но и эклектичность воззрений, представлений, взглядов, идей; для него характерна идеологическая сумбурность, непостоянство и непоследовательность взглядов, сочетание несовместимых ментальных схем, стереотипов.

Формирование правового менталитета, следовательно – специфика гражданственности сотрудников органов внутренних дел оказались, в целом, такими потому, что в России исторически сложился и устойчиво развивался глубокий разрыв между административно-правовой и социокультурной составляющей важнейших социальных институтов.⁷⁹ Право и социальная жизнь, по сути, представляют собой такие сферы жизнедеятельности Российского общества, которые не интегрированы друг в друга, а пересекаются от случая к случаю. В силу особенностей правового менталитета, а также учитывая традиционную модель государственно-правового строительства в России, во многом закрепленную положениями действующей Конституции РФ, гражданин вступает в правоотношения только в том случае, когда они необходимы для решения его важнейших жизненных проблем. Но даже в таких случаях граждане стремятся найти выход из правового поля, решить важнейшие вопросы путем осуществления обычных отношений. Это проявляется в стремлении разрешить имущественные споры, связанные с причинением вреда, несудебным порядком; стабильном росте такого явления, как изменение показаний потерпевших в пользу обвиняемого за денежное вознаграждение; общем росте латентной преступности, в устойчивом росте такого своеобразного уголовно-наказуемого деяния, как самоуправство, в устойчивом стремлении граждан совершать имущественные сделки не путем официальной купли-продажи, а через оформление доверенности. Таким образом, в правосознании россиян и сотрудников милиции как неотъемлемой части этой общности, учитывая традиционное общее негативное отношение к праву как регулятору общественных отношений, довольно давно сформирован и продолжает развиваться алгоритм желательности минимального пересечения механизмов правового регулирования и жизни. Именно этим объясняется противоречие объективной тенденции расширения значимости права в жизни граждан России, обусловленной наличием неэффективных, но соответствующих демократическим идеалам норм с одной стороны и массовой тенденцией отказа от принятия правил правового регулирования с другой стороны, что проявляется, например, через отсутствие интереса граждан России к знанию норм действующего права. Это явление в полном объеме имеет распространение и среди сотрудников милиции.

Таким образом, исторически сложившаяся система отношений личности и государства, личности и общества в России создала предпосылки и во многом сформировала противоречивые тенденции функционирования феномена гражданственности сотрудников органов внутренних дел России. Насущной задачей времени, соответствующей генеральному курсу нашей страны на дальнейшее формирование институтов правового государства и гражданского общества, является и работа по корректировке и формированию гражданской позиции сотрудника милиции, которая будет одинаково связываться как с защитой интересов государства, так и с реализацией задач, направленных на защиту интересов личности россиянина и различных социальных общностей.