Р. Кравченко-Бережной мой
| Вид материала | Книга |
- Курс Конституційне право, Тема Поняття та предмет галузі конституційного права. Рекомендована, 35.74kb.
- Бережной Н. М. Человек и его потребности, 1746.43kb.
- Студентка: Кравченко, 34.99kb.
- Стеррад предназначена для бережной, безопасной и быстрой стерилизации, 191.68kb.
- Стеррад предназначена для бережной, безопасной и быстрой стерилизации, 180.08kb.
- С. А. Кравченко от монреаля до брисбена: новации, приобретения, упущения, 95.61kb.
- Гергенрейдер Татьяна Владимировна программа А. И. Кравченко «Обществознание», учебник, 53.33kb.
- Б. Е. Кравченко Настоящее Положение определяет условия и порядок объявления конкурс, 26.29kb.
- Бережной Александр Борисович к т. н руководитель лаборатории магф (ниокр). Содоклад, 200.16kb.
- Список новых поступлений литературы в библиотеку Ургупс, 178.73kb.
Смена вех...
У Волосевичей был приемник. Мощный семиламповый супергетеродин.
Волосевичи жили по соседству. С приходом Советов, в сентябре тридцать девятого, куда-то исчезли, и дом их был национализирован. Вернулись с немцами, и дом им вернули.
Старый Кременец состоял в основном из таких односемейных домов с участками, садиками и огородами. Казалось бы, в каждом течёт своя, отгороженная от соседей заборчиком, стеной зелени, кирпичными стенами жизнь. Так оно, в общем, и было. Но жизнь текла десятилетиями, из поколения в поколение, поэтому, несмотря на ограды и стены, накапливались, складывались в округе точные и даже исчерпывающие представления о каждом доме, каждой семье. Не нужны были анкеты и автобиографии: соседи о соседях знали всё. В том числе и о тончайших оттенках их политической окраски.
-... Если сапожник Модест Григорьевич был розовый ещё при поляках, почему не стать ему красным при советах, и куда денется его колер при немцах? Я вас спрашиваю?
- А если Юрка Кравченко дал по морде немцу за то, что тот полез к его Лиде, и тот стал уже хвататься за свой парабеллум, так я вас спрашиваю: сильно Юрка влюблён в тех немцев? И вы не смотрите, что у него папа бывший царский офицер. Там у н и х есть маршал Шапошников, так он был при Николае полковник генерального штаба, аксельбанты носил. А теперь в Красной Армии заправляет. Нет, вы мне не говорите. Я знаю. У Юркиного папы была неприятность с советами в июне, на Дубенской? Ну и что? У всех бывают неприятности. Он же живой? Так разве это неприятность? Нет, я знаю.
Спектр политических взглядов был в тех местах чрезвычайно богат. Здесь жили украинцы, евреи, поляки, русские, чехи, немцы... И не просто украинцы, поляки, русские, а самостийники - оуновцы, либералы - просвитники, интернационалисты, пилсудчики, пепеэсовцы и пепеэровцы, монархисты , англо - и франкофилы, и красные, и просто обыватели всех национальностей, для которых основным критерием приемлемости существующих порядков были: наличие в лавках товаров первой необходимости, устойчивость цен и ночной сон, не нарушаемый грохотом в дверь.
Соседи о соседях знали всё.
А частые смены власти приучили к взаимной терпимости: сегодня я “капну” на соседа слева, а завтра сосед справа “капнет” на меня?..
О Волосевичах было известно, что они националисты - самостийники с претензией на роль теоретиков и идеологических лидеров. “Старый” Волосевич занимал какие-то посты в созданной оккупантами местной администрации, пользовался их доверием и благосклонностью.
Символом доверия и был супергетеродин.
Наш отец был известен как русофил, сторонник “единой и неделимой” и, однако, с розовым оттенком: не скрывал своего удовлетворения ростом мощи и влияния нового Советского государства, а в роли Сталина усматривал кое - что от прежних монархов... Ясную, казалось бы, картину смазывал факт ареста в первые дни войны. Изменились ли после этого взгляды? И в какую сторону?
И вот однажды, ранней осенью сорок второго, сын Волосевичей Ярослав, повстречав меня на Риттерштрассе напротив сгоревшего гетто, сказал:
- Хочешь послушать радио?
- Хочу, - не задумываясь ответил я.
- Так заходи вечером.
Дома состоялся совет. Было ясно: будут щупать. Папа сказал:
- Ничего, не маленький. Лишнего не болтай, любопытства не проявляй, Москву не лови. Разве что - мимоходом. Будут угощать - ешь. Пить - ни-ни!
Действительно, меня усадили за стол.
Одуряюще пахло поджаренной на сале колбасой.
Принесли миску галушек в сметане, со шкварками...
Из своего кабинета пришёл старый Волосевич.
- Аппетит у молодого человека, - сказал доброжелательно.
Я только кивнул, рот был набит.
Потом пили настоящий кофе.
- Мокко, - сказала мадам Волосевич. - Из Берлина привезли пану штабсляйтеру. Угостил.
- Ну, как отец? - спросил пан Волосевич. - Живём по соседству, а редко видимся.
- Ничего, - сказал я, - работает. На меловой фабрике. Счетоводом.
- Знаю. Как там в тюрьме на Дубенской было? Били, пытали?
- Не-а. Не успели. Вермахт быстро пришёл. Выпустили.
- Выпустили, выпустили, - неопределённо протянул пан Волосевич. - Удачно выпустили... По-нашему, вижу, чисто говоришь. Уже научился? А то вы ведь всё по-московски.
- Да я всегда умел. С кем - по-украински, с кем - по-польски. С кем - по-русски.
- С кем - по-еврейски, - проявил осведомлённость в моих сердечных делах пан Волосевич.
- Еврейский на немецкий похож. Понять можно, - дипломатично ответил я. - Тиш - тыш, фиш - фыш, брот - бройт... Да вы ведь тоже, наверно, понимаете. В Кременце все немного понимают.
- Так, так... Значит, и по-немецки можем?
- Учусь. Папа хорошо немецкий знает. Ещё с той войны с...австрийцами. Он и французский знает, английский. Латынь знает. А я ещё в гимназии начал. Теперь газеты читаю. Совершенствуюсь.
- Сейчас знать немецкий - капитал. А он - счетоводом. За ту войну ему не вспоминают немцы? Против них воевал.
- Не-е. Они старых офицеров уважают. Вызывали, когда на работу пошёл. “Herr Hauptmann”, - говорили. - “Пан капитан”.
- Война кончится, в Московщину поедете свою.
- Ещё не кончается. Зачем ехать. У нас тут дом.
- Ну, ну. - сказал пан Волосевич. - Если что надо будет, пусть отец заходит. По-соседски. Передай.
- Спасибо, передам. Спасибо за угощение.
- Хочешь радио покрутить? - сказал Ярослав.
- А можно?
- Можно, только осторожно, - усмехнулся пан Волосевич.
- Ну, пошли.
И меня оставили в гостиной один на один с прекрасным “телефункеном”... Я быстро нашёл “Дойчландзендер”, долго и благоговейно слушал бодрый, с металлическим звоном голос диктора.
- Что нового? - спросил из дверей старый Волосевич.
- Бои в Сталинграде. Видят уже Волгу. Рассказывают, как на Эльбрусе знамя водрузили. Горные стрелки из “Эдельвейса”.
- Был Сталинград, будет Гитлерштадт? - полувопросительно произнёс пан Волосевич, удаляясь.
Я промолчал, крутил ручку настройки. На длинных волнах, где была Варшава, звучала немецкая речь; где был Киев, эрве - девять, тоже немецкая речь. Мелькали русские слова, там где РВ-1. Я приглушил громкость и вернулся на миг туда. Читали письма с фронта.
“ Вчера слушал радио, Москву! - появится запись в дневнике. - Крутил аппарат три часа...” Может и не три часа. Урывками настраиваясь на волну Москвы, я и выудил то, что записал затем в дневнике. Не густо получилось. Но “очень приятно послушать голоса Родины”.
- Можешь приходить, - сказали. - Послушаешь радио, потренируешься в немецком.
И в дневнике запись: “у меня будет возможность слушать иногда этот аппарат”.
Пан Волосевич не исключал альтернативных вариантов, не сжигал мосты. Вёл свою игру, как шахматист, обдумывая будущие ходы. Тем более, что наступление на Восточном фронте начинало пробуксовывать. А в Кременце хорошо знали соседей, кто чем дышит.
Реальный коллаборационист отличался от сложившегося впоследствии литературного стереотипа. Реальный не бегал ежеминутно с доносами в гестапо. Он уже тогда, осенью сорок второго, задумывался о своём будущем. И принимал меры.
Я же после того первого визита к Волосевичам три дня маялся животом: отвык от обильной пищи. В дальнейшем всё обходилось благополучно, за стол больше не звали, и я деловито направлялся к “телефункену”. Тренироваться в немецком.
А потом просто прекратила подачу энергии электростанция. Энергия стала “Nur fuer Deutsche” - только для немцев. И пришлось вспомнить о зарытом в саду кладе. Но об этом - в своё время.
Ранней весной сорок четвертого эта семья исчезнет вторично, но навсегда ли? “Всегда”, “никогда” - понятия слишком категоричные для реальной жизни. Сегодня могло бы быть вполне реальным появление в Кременце кого-то из потомков и наследников “старого” Волосевича: дом-то был очень неплох и стоит, где стоял. Я ведь проведываю родные могилы там, в зарубежье. И никому не заказано.
10 сентября.
Была половина второго ночи. Я не спал. Вдруг слышу неясный усиливающийся гул: самолеты! Потом все утихло. Прошло минут пятнадцать, звук возобновился, самолет кружил где-то недалеко, и опять стало тихо. Вдруг застучал пулемет...Донеслось несколько выстрелов из гетто, оказывается, там опять был поджог. Но погода теперь влажная и безветреная, огонь не распространился, ограничилось дымом, выходящим на Широкую. Пожарные возились там весь день.
18 сентября.
На фронте положение улучшилось, если не считать Сталинград, который во всяком случае еще позавчера взят не был. С остальных участков фронта - только сообщения об отражении советских атак.
Позавчера вечером слушал радио, но известий из Москвы поймать не удалось. Передавали письма с фронта. Из них видно, какая идет упорнейшая борьба. Два интересных выражения: “Гвардии бронетанковый дивизион”, “рота противотанковых ружей”. Значит, гвардия в СССР - не немецкая выдумка. Противотанковые ружья, о таких я ничего до сих пор не слыхал. Они, по-видимому, являются одной из “технических неожиданностей”, о которых в свое время писали немцы.
Очень приятно послушать голоса с Родины.
Крестьяне везут поставки, они должны сдать всю пшеницу и рожь. Оставить имеют право только ячмень и гречиху. Легко представить себе их настроения: больше “краснеть” им уже не надо.
21 сентября.
Больше полутора месяцев продолжается избиение евреев. Сегодня опять с самого утра со стороны тюрьмы доносятся стук автомата и ружейные выстрелы. Говорят, в тюрьме осталось еще около двухсот человек, специалистов - ремесленников.
В Сталинграде идут жесточайшие уличные бои.. Германское радио сообщило, что большевики добились некоторых успехов под Ржевом, но они совсем не оправдываются понесенными потерями... Если дошло до того, что даже немцы вынуждены признать успех противника, дела обстоят хорошо.
Как известно, Беларусь является теперь центром партизанского движения. О нем ходят самые фантастические рассказы. Говорят, на днях по всем селам были расклеены объявления о мобилизации, подписанные ...Совнаркомом СССР! Партизаны занимают там целые села, вооружены даже бронемашинами, к ним свободно прилетают самолеты с боеприпасами, в общем, все происходит вполне организованно. Там даже наверно есть соцсоревнование...
22 сентября.
... Еще вчера Сталинград взят не был!
28 сентября 1942 г.
...Сталинград еще не взят!
Вопрос насчет покушать. Дело, можно сказать, дрянь. В селах категорически объявлено, что крестьянам запрещается потреблять любые мучные продукты. Исключение составляет, кажется, ячмень и еще что-то. Все остальное принадлежит германскому народу!
Вчера опять всю ночь горел дом в гетто, но теперь уже ясно, что “злоумышленники” - евреи тут ни при чем. Виновники - исключительно “наши”, кто не может равнодушно смотреть на такое количество пропадающего добра. Они забираются туда по ночам со свечечкой, и из-за этого происходит вся беда. А гебитскомиссару приходится выносить благодарность пожарной команде за самоотверженную работу.
Занимаюсь английским и довольно успешно продвигаюсь. Будет очень хорошо, если хватит усидчивости.
1-го октября 1942 г.
Вот уже и октябрь. У нас он всегда связан с противным, моросящим целые недели дождем. Но в этом году в октябре - лето.
С фронта приходят сведения, совсем не утешительные для немцев. Большевики всюду атакуют... В такую погоду немцам только и наступать. А они стоят на месте и отражают советские удары...
Третью ночь подряд в гетто поджигают все новые и новые дома, но милиция бездействует. Напрашивается предположение, что все это - дело рук самой милиции.
3 октября.
По школам отдан приказ прекратить учебу до 12 октября. Все ученики обязаны разъехаться по селам для помощи в работах по выкапыванию картошки. Уезжаю в село Новостав к моему товарищу. Буду там около недели. С собой возьму маленькую тетрадку для заметок.
9 октября.
А вот и я. По непредвиденным обстоятельствам пришел домой еще пятого, с тех пор валялся с гриппом.
Материала собрал с тех пор уйму.
После уничтожения евреев все стало тихо, спокойно. Но вот опять “в воздухе пахнет грозой”: прекратились всякие слухи, а их распространяют у нас преимущественно поляки. Теперь они притаились и ждут: по-видимому, у немцев на очереди репрессии против поляков. Наиболее уважаемым среди них был в городе ксендз И. Он больше недели как арестован и несколько влиятельных лиц - вместе с ним.
В субботу в двенадцать часов дня на поле в четырех километрах от города высадилась группа из двенадцати парашютистов. Свидетелями были рабочие табачной фабрики, у которых как раз был перерыв. Крестьяне, работавшие в поле, где произошла высадка, рассказывают: они не замечали ничего до тех пор, пока среди них не г о п н у л на землю человек, за ним упал парашют. Не обращая на работавших никакого внимания (это свидетельствует, что они очень хорошо осведомлены о настроениях, господствующих теперь среди крестьян), он вынул два цветных флажка и помахал вверх. Тогда и крестьяне поглядели туда. Каково же было их удивление, когда они увидели еще одиннадцать человек, с разной высоты спускающихся на то же поле. Приземлившись один за другим, люди не спеша собрали парашюты и спокойно отправились в ближайшее село. Вот и все. Приехавшие некоторое время спустя немцы ничего не добились.
Вообще говоря, настроение в селе можно сформулировать так: “Ну конечно, знаете, большевики и то и се, а при них лучше было, вот если бы вернулись. А немцев черт бы задушил”. В селах распространена масса листовок, призывающих к неповиновению, к несдаче поставок и т.д. Они подписаны Ф.Н.Р. и отпечатаны на украинском. Что значит это Ф.Н.Р. - не имею понятия.
Из заграницы есть один довольно интересный слух: Румыния потребовала у Германии уступить ей в вечное владение часть Украины - все Подолье, часть Волыни - под угрозой немедленно забрать свои войска с фронта. Так мы, чего доброго, попадем под румынское владычество. И под кем мы уже, бедные, не были, привыкли!
...Продолжаются бои в Сталинграде. О Кавказе, за который я так боялся, в немецких сообщениях - никаких сведений, а это ведь хороший признак.
Сегодня какой-то праздник. По этому случаю масса баб из сел отправилась на моление в Почаев. Они были задержаны жандармами и отданы в распоряжение арбайтсамта как безработные: если они могут шляться по церквам, значит, им нечего делать. Свобода религии, о которой так кричали немцы и которую так противопоставляли советской. Действительно, разница огромная: тогда баба могла хоть целыми днями из церкви не вылазить, никто бы ее пальцем не тронул...
Вторично обращаю внимание читателя на то, что текст дневника воспроизвожу с купюрами. Единственная цель - сделать текст, как сегодня выразились бы, более “читабельным”. Этот дневник, даже с сокращениями - не развлекательное чтение, тут уж извините. Единственное, чего категорически не допускаю, это изменения тональности, окраски взглядов автора, даже если они отличаются от взглядов его же, повзрослевшего на шесть десятков лет. Повидавшего, как говорится, огонь и воду. (И, почему-то, медные трубы...) Примером повторений, которые буду стремиться избегать, может служить упоминание о поляках, как главных распространителях слухов: само это утверждение могло быть не более, чем слухом. Причём пускаемым в обращение теми же немцами: поляки к сотрудничеству с оккупантом явно не были склонны, держать их в напряжённом ожидании репрессий вполне могло входить в планы гитлеровцев.
12 октября.
Недавно была объявлена мобилизация на работы в Германию. Проведена она преимущественно среди сельской молодежи, и вот каковы ее результаты и последствия: молодежь скрывается в лесах, присоединяется к партизанам. В Германию никто не едет. Но последствия трудно описать. В села, не доставившие назначенного числа людей, приезжают ландвирты (дословный перевод - хозяева земли (русской)) с карательными отрядами. Придя в село и не найдя там никого достойного внимания, они забирают все достойное внимания, а село поджигают. Больше всего таких случаев происходит в Лановецком районе, где местный ландвирт известен своей зверской жестокостью. Это последствия, так сказать, физические, но есть и моральные, и эти, в противоположность первым, положительны. Действия немцев усиливают ненависть к ним крестьянства, они же усиливают и ряды партизан, которые, где только могут, наносят ущерб немцам. Немцы в своих действиях совершенно не обращают внимания на психологию людей, и в этом огромная ошибка, которая вылезет им боком. Надо надеяться, что и это будет способствовать ослаблению немцев и, в конечном результате, их поражению. Девяносто процентов населения думает теперь о большевиках, как реальной силе, которая может принести им избавление, спасение. Есть такие, кто надеется на какого-то мифического царя-батюшку, они составляют 9.9 процента; 0.1 процента это те, кому немцы дали все и кто с уходом немцев потеряет все, с жизнью включительно. Они не любят немцев, не хотят и ненавидят, но держатся за них всеми силами, как за единственное свое спасение. Я знаю тут таких. Характерно и то, что в мифическую Украину перестали верить все, кто в нее так верил с приходом немцев: разочарование было слишком велико! Они перестали верить в свою молодежь (в данном случае, в знаменитых шуцманов), которая слепо служит немцам, выдавая своих же, лишь бы не получить от немца по морде. Эта “милиция” с приходом немцев образовалась как-то сама, без ничьего руководства. Они собирались воевать за самостийную Украину, “бить жидов” и др. Немцы взяли их в свои руки, вылепили из них то, что хотели. Когда их теперь посылают на фронт, о! - как им хочется ехать. И они вынуждены теперь бороться против немцев, потому что те не дают им спокойно сидеть, по поговорке “моя хата з краю, я нiчого не знаю”.
13 октября 1942 г.
... Горят села в окрестностях города, развивается партизанское движение. Вчера и сегодня в районе опять были сброшены парашютисты. Немцы озверели при виде только пассивного сопротивления. Что же будет, если оно станет активным? Эшелон за эшелоном вывозят немцы отсюда спешно продовольственные запасы, фабричное оборудование. Что это все значит? Черт его знает.
19 октября.
Самым волнующим является в последние дни вывоз в Германию. Высылают всех, кто зарегистрирован как не работающий. Повестки получают даже домашние хозяйки. Дома уныние: “карточка” грозит мне и маме. Мне как учащемуся несуществующей школы, маме как домохозяйке.
Запрещается под строжайшей карой употреблять жернова!
Парашютисты действуют. В одном месте сожжен мост, в другом - взорван эшелон с боеприпасами.
Говорят о переменах в Красной Армии: будто бы опять устранены политические руководители, комиссары...
20 октября.
Этот день - выдающийся в моей жизни. В этот великий день я закончил свое образование. Я его завершил блестяще! Попроще: нужда в полевых работниках для села была только предлогом для закрытия школы. Там уже устроен пункт сдачи зерна. Интересно, кем я буду года через четыре после окончания войны. Скорее всего - конторщиком. С незаконченным средним образованием. Блестящая карьера!
Буду опять работать на фабрике гребешков, там могу быть обеспечен от вывоза в Германию, так как регистрируюсь “специалистом”, таких пока не трогают.
Из казарм шуцмановского батальона в Белокринице удрали ночью 160 человек. Удирают не в первый раз, но впервые - в таких масштабах. Теперь немцы устраивают облавы, которые, конечно, не дают никаких результатов. Оставшиеся шуцманы, по-видимому, вполне одобряют своих товарищей, потому что на расспросы отвечают так: “Конечно, они предпочли уйти в партизаны и наесться хоть раз в неделю, а тут мы всегда голодные”. Рассуждение вполне правильное, диктуется “логикой желудка”.
В последнее время резко сократилось число писем от высланных в Германию. Последние письма очень похожи по тексту: “больше писем от меня не ждите, увидитесь со мной тогда, когда с дедушкой и бабушкой”. А дедушка и бабушка уже давно “в раю”. Люди, возвращающиеся оттуда - убежавшие или отосланные по болезни (тем особенно повезло) - рассказывают ужасы: рабочие мрут от голода. Надо надеяться, что мир узнает когда-нибудь об этих злодеяниях и злодеи понесут заслуженное наказание.
22-го октября.
Работаю на фабрике, зарегистрирован в арбайтсамте, имею “аусвайс”, казалось бы - все в порядке, но все равно трясусь. Узнал, что для всей нашей школы приготовлены карточки, их будут рассылать на днях. Так что настроение собачье. Такая карточка - все равно, что смертный приговор.
Тут читатель вправе наконец возмутиться: так что же ты сидишь там на своём чердаке! Уходил бы в лес, в партизаны!
Возможно, и ушел бы. Да только партизаны в западноукраинских лесах были в основном не те: когда Красная Армия ранней весной сорок четвёртого пройдет лавиной на запад, за спиной наступающих останется враг.
26 октября
Сегодня открыли продажу “мануфактуры”, т.е. одежды убитых евреев. И есть люди, которые могут это покупать! Даже много, в очереди стояли...
На фронте - без изменений. Так выглядят немецкие сводки. После нескольких дней молчания возобновились сообщения о боях под Сталинградом. С Кавказа немцы жалуются на плохую погоду. Так вам и надо!..
29-го октября.
Вчера опять слушал Москву. Попал на известия, в которых говорилось о Сталинграде. Потом читали письма вывезенных в Германию, откуда-то из Кельна. С этими письмами я хорошо знаком, тут какие ужасы ни напиши, все будет правда. Правда, что их там кормят отбросами, что они умирают от голода. Все правда!
Когда послушаешь советское военное сообщение, делается легче на сердце. Как будто там весы, на одной чашке которых - немецкие сообщения, на другой - советские. Теперь там равновесие. Но вести оттуда - для меня большая радость. В СССР проводится сейчас огромная кампания по заготовке пищевых продуктов на зиму: “Тыл на помощь фронту в разгроме врага!”
А сейчас я буду хвалить Англию!
Ну, Англия! Правду говоря, не ожидал я от нее такой прыти: они наступают в Африке! В сегодняшней газете сообщается, что англичане начали генеральное наступление, к которому немецкое командование было подготовлено. Уничтожено сто сорок танков противника, но бои продолжаются. Последнее меня добило. Я-то думал, англичане рагромлены, размолоты, а тут на тебе, бои еще продолжаются! Все это помещено под заголовком: немецкие победы в Северной Африке. О глупость человеческая!
Очень хорошо было бы услышать в добавление к этому еще об общем наступлении Красной Армии. Вот хорошо было бы!
2-го ноября 1942 г.
Приближается 7-е ноября, мой праздник. Вот тогда бы послушать Московское радио...
4-го ноября.
...Ходят упорные слухи, что немцы предложили большевикам перемирие. Я этому не верил, но теперь верю и радуюсь, и вот почему. Сегодняшняя “Волынь” поместила следующее опровержение немецкого командования: “ Английское радио сообщило, что немецкое командование обратилось к Советскому правительству через Красный крест с просьбой о четырехдневном перемирии в районе Сталинграда, и что Советское правительство ответило на эту просьбу отказом. Мы заявляем, что все это “брехня и обман”, целью которого является прикрытие скорого падения Сталинграда.”
Попробуйте поверить такому опровержению! Я на опровержениях себе уже руку набил. Вспомним хотя бы опровержение ТАСС о том, что никакой концентрации войск на советско-германской границе не происходит, что все это - вранье...
Видно, хорошо им там приспичило, что перемирия запросили, сукины сыны! Они имеют еще наглость говорить о скором падении Сталинграда! Да что они, совсем с ума сошли?! Возятся там уже целый месяц и имеют нахальство и глупость утверждать нечто подобное...
7 ноября 1942 г.
Вот уже второй Октябрь праздную сам с собой, но настроение исключительно праздничное. С утра, как обычно, пошел на работу, но после перерыва открутился выдуманной головной болью и остался дома. Забрался на чердак и ставил там все мои советские пластинки. Они навевают именно сегодня такую грусть, что плакать хочется. Патефон играл приглушенно, накрытый одеялом: опасно ставить такие пластинки...
А пока поздравляю вас, товарищи дорогие, с двадцать пятой годовщиной Великой Октябрьской Социалистической революции!
Надо полагать, что в памяти старших членов семьи лучше сохранились громкий стук в дверь на рассвете второго дня войны, фигуры в форме войск НКВД, птички карандашом в домовой книге... Поэтому автор дневника празднует годовщину Октября сам с собой. Однако терпимость была всегда незыблемым законом в семье. К тому же все были единодушны в пожелании Гитлеру поражения и гибели. Это было важнее всего.
11 ноября.
Рассказ лесника одного из лесничеств рядом с городом.
Двое лесников стреляли из охотничьих ружей по собаке в лесу. Вдруг на прогалину в том приблизительно направлении выезжают четверо немцев верхом. Лесники перепуганы: за свою стрельбу они могут получить “по мордам”. Так и есть: немцы как по команде соскакивают с лошадей. Быть беде! Но что это? Немцы бросают что-то в траву, поднимают руки вверх и приближаются к лесникам. Те ужасно смущены не столько за себя, сколько за немцев: они, видите ли, услышав выстрелы, подумали, что приходит крышка и решили сдаваться! Один из лесников побежал к лошадям, собрал брошенные немцами револьверы, вернул их. Немцы удивлены, обрадованы. Один вынимает 100 марок, бросает лесникам, все бегут к лошадям, вскакивают и сматываются. Интересно, с каким чувством они смотрят теперь друг другу в глаза. Этот случай показывает, до какой степени немцы напуганы партизанским движением.
Еще один комический маленький фактик: крестьяне замечают на перекрестке, где стоит дорожный столб, новую табличку, направленную почему-то в сторону недалекого леса: “Кому надоїла нiмецька влада, ходiть до нас!”
Все чаще подвергаются обстрелу машины за городом, шофера измучены, не хотят ездить.
Заключительный аккорд - немецкое воззвание, расклеенное по окраинам города: “Партизаны!” Далее следуют полные христианского милосердия слова о том, что вы, дескать, померзнете там в лесах зимой, бедненькие; вы лучше идите к нам, мы вас простим, накормим и обогреем, и прочее в том же духе. Вот это да!! В результате появления такого воззвания мне на другой же день рассказали на ухо, что где-то там за городом , на окраине, видели человека, опоясанного во всех возможных направлениях пулеметными лентами, с десятком гранат за поясом и ручным пулеметом: партизан!!
Партизанское движение, проявляющееся на наших землях пока сравнительно слабо, необыкновенно широко развернулось в Белоруссии. Люди, приезжающие оттуда, рассказывают, что край весь во власти партизан. Есть там поляки и евреи, и немецкие дезертиры, и шуцманы, но большинство - коммунистические отряды. Все они нападают на автомобили, жгут склады, элеваторы, а между собой живут вполне дружественно...
В Марокко и Алжире, в тылу немцев, высажены сильные английские десанты. Франция по этому поводу предъявила Англии ноту, на которую та не ответила...
14 ноября.
В нашей газетке - коротенькое сообщение: в ответ на занятие американскими войсками Северной Африки Гитлер по соглашению с французским правительством повелел войскам занять неоккупированную часть Франции с целью защиты ее от планируемых врагом десантов.
23 ноября.
В сообщениях с Восточного фронта говорится только об отражаемых советских ударах. Хотелось бы знать, каким будет результат зимних месяцев войны. Надеюсь, он будет положительным...
23 ноября 1942 года завершилось окружение вражеской группировки в районе Сталинграда. Гитлеровская информационная служба об этом - молчок.
28 ноября.
Вчера вечером в немецком ресторане “Крым” застрелили двух немцев. В немецкой колонии растерянность, они боятся показываться на улице и наверное проклинают свое пребывание здесь. Мог бы их утешить, что и в других местах не лучше. Ввиду исключительных событий теперь разрешено выходить на улицу только до шести часов.
Недалеко от нас живет в отдельном домике немец - шофер. Каждый вечер он выходит во двор и стреляет из винтовки. “Для страха”, как сам объясняет.
Среди населения возникают самые невероятные слухи, их и повторять не стоит. Если события будут развиваться так и дальше, в скором времени, что ни скажешь - не преувеличишь.
На фронте - советское наступление, крупное, в районе южнее Сталинграда и в колене Дона. Направление его - на Ростов. Если бы Красной Армии удалось дойти до Ростова, было бы дело! Но сомневаюсь.
В общем, нажим происходит по всему фронту, это очень важно. Надо думать, к концу зимы на восточном фронте произойдут большие перемены в нашу пользу.
1 декабря 1942 г.
Вчера слушал Москву, и довольно долго. Известия не удалось послушать, но и так узнал достаточно.
Все передачи проходят под знаком наступления на сталинградском и центральном фронтах. Настроение приподнятое. Чувствуется, что страна отдает все силы в помощь фронту. Все остальное отошло на второй план. На фабриках и заводах жены заменяют мужей - фронтовиков. Страна напрягает все силы для победы. Она победит! Обидно, что самому не приходится приложить силы к этому великому делу.
Немецкое сообщение от 28 ноября: “большевикам удалось в некоторых местах прорвать наши позиции, но мы не допустили расширения этих прорывов, и наша оборона бесстрашно отражает бешеные удары врага”. Если бы большевикам удалось продолжить этот удар на Ростов, было бы здорово, не приходится объяснять, почему.