Geum.ru

Учебно-методический комплекс по дисциплине «Введение в психоанализ» По специальности 030301 Психология

Вид материалаУчебно-методический комплекс

Содержание


Объект и объекты
Идентичность и идентификации
3. Психотерапия детей
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   32

ОБЪЕКТ И ОБЪЕКТЫ

Объектное отношение — феноменология, генетика или метапсихология?

Объектное отношение. На протяжении нашего изложения мы избегали употребления слишком расплывчатого термина — «объектное отношение». Реально этот термин, который был и остается широко используемым во взрослой клинике, легко приводит к неточной и не очень подходящей типологии (в детской клинике в еще большей степени, чем где бы то ни было). Он, конечно, позволяет, как это замечает в данном «Кратком курсе» Буланже, «резюмировать в отношении к другому уровень либидинальной зрелости, структурирования Я и защитной организации». На самом же деле он, прежде всего, позволяет переформулировать поведение или характер в феноменологическом стиле (в философском и психиатрическом смысле): сделать в пространстве отношения очевидным направление, дистанцию, преднамеренность и скрытое значение. Если придерживаться строгого определения 3. Фрейда объекта как «объекта влечений», то говорить об объектном отношении — значит лишь многословно перелагать топологическую и экономическую теорию. Эта транспозиция представляется А. Грину опасной, поскольку она уничтожает различение между объектным и нарциссическим либидо.

Генез объектного отношения. Но объект влечения для ребенка есть, прежде всего, материнский объект, объект, который постепенно формируется как таковой (с параллельным формированием собственного Я). Мы не будем здесь снова повторять различные моменты генеза объектного отношения (М. Узер, «трансактная спираль»). Зато мы хотели бы напомнить несколько хорошо известных в детской клинике позиций.

— Формирование объекта не является сознательной операцией, интеллектуальным или аффективным процессом, это - прежде всего, экономический и количественный процесс; «объект инвестирован даже до того, как быть воспринятым». Процесс, который не только предшествует, но, единственный, делает возможным появление Я и сознания.

Более того, энергия (и аффект), которая загружает объект, не является чисто либидинальной. Существует также важный момент сепарации с ним, агрессивного разделения: «объект рождается в ненависти», мы также прибавим — «в отсутствие» (которое позволяет желанию галлюцинировать).

— Значение отношений с парциальным объектом в фантазиях, играх, мечтах и различных формах активности нормального ребенка до периода латентности.

— Клиническое и социокультурное значение транзиторного объекта, описанного Винникотом, даже если его метапсихологический статус остается спорным.

Вильдлёшер, со своей стороны, уже давно настаивает на месте воображаемого и возможного в конституировании Я ребенка.

Заключение. Представляется очевидным, что в конце длительной эволюции (в течение целого периода детства) объект из реального, внешнего, невоспринимаемого и загруженного превращается (благодаря ухищрениям «имагоической» инкорпорации, проекции, «парциализации») во внутренний объект — единственный, имеющий аутентичный психический статус (см. дальше: ментализация).

Именно в этом значении внутреннего объекта мы будем для большей ясности использовать слово объект.

ИДЕНТИЧНОСТЬ И ИДЕНТИФИКАЦИИ

В педагогической и медико-психологической среде проблемы детско-юношеской клиники часто выражаются в терминах возможности идентификации (с хорошим или плохим образом), отсутствия или присутствия отца (или матери), с которым может, или нет, произойти идентификация. Это понятие заслуживает более пристального изучения. На самом деле, существует не одна, а множество идентификаций. Эти идентификации восходят к более или менее сложной идентичности Я и личности. Эта идентичность создается в процессе постоянной работы, где уравновешиваются внешние объекты, имаго, внутренние объекты, различные инстанции. Уровень и механизм идентификации проявляется через сознательные фантазии, мечты, фантазмы, симптомы, защиты, а также разнообразные формы деятельности.

Еще одно замечание: самая архаическая идентификация (инкорпорация), как и самая проработанная (при истерии), всегда восходит к телу ребенка, но к телу, которое, будучи сначала реальным телом с его чисто физиологическими функциями (глотание, дефекация и пр.), вторично ментализируется и становится символическим телом — телом-языком, местом представления, драматизации (где разыгрывается не только отношение с другим, но целостность первичной эдиповской сцены).

Идентичность

Генез и клиника идентичности. Идентичность в процессе развития смешивается с последовательностью различных идентификаций.

1. Прототип идентификации. Речь, прежде всего, идет об инкорпорации, которая на втором этапе становится интроекцией. М. Торок вслед за Ш. Ференци весьма настаивала на различии между этими двумя процессами. В любом случае, они составляют лишь половину (касающуюся субъекта) биполярного процесса (интроекции-проекции). В отношении объекта наблюдается целая серия создающих его и оживляющих проективных идентификаций. В противоположность тому, что утверждает М. Кляйн, представляется, что они, к тому же, могут иметь как хорошее, так и плохое содержание.

2. Идентификация в собственном смысле (мы отсылаем к статье Узера о генезе). Напомним лишь о частоте идентификации с агрессором у детей, либо ранней в момент усвоения «нет» (и третьего, по Шпицу, организарора, предвестника символизма), либо поздней - в детских играх и фантазиях. Отметим к тому же, что этот механизм является обратным интроекции хорошего объекта, поскольку в этот момент интроецируется плохой объект (А. Фрейд). Э. Якобсон обобщил этапы идентичности ребенка, различая:

— единство (onenesse): идентичность-слияние (без разделения себя-объекта);

— тождество (samenesse): быть идентичным (зеркальное удвоение);

— сходство (likeness): быть как, походить на объект;

— близость (closeness): быть завершенным и независимым от объекта.

Эта параллельная идентичность субъекта и объекта разворачивается и формируется во многих плоскостях.

Во времени: память, рассказ, создание личной истории. Отметим, впрочем, что то, что называется детской амнезий, т.е. амнезией детства, происходит не в детском возрасте, а во время латентного периода. Однако, она может проявиться в редких острых эпизодах при определенных формах истерии.

В пространстве (см. Ж. Пиаже по поводу этапов онтогенеза). В клиническом плане отметим:

— фантазмы действия на расстоянии при инфантильном всемогуществе и магическом мышлении;

— бессознательное означение особых мест: «родительский» дом, комната родителей, все опасные места вне дома и вдалеке от родителей (например, школа);

— абстрактное пространство, которое должно быть «делибидинизировано» для обучения математике или чтению.

Идентичность пространства собственного тела и тела другого (с его нарушениями не только при психозе, но и при дисгармониях, сопровождающихся апраксиями).

Половая идентичность (завершенная лишь после Эдиповой фазы), явная реализация которой всегда проявляется на фоне латентной бисексуальности.

Личностная идентичность, для которой характерно использование местоимения Я и получение удовольствия от психической деятельности.

Метапсихология. Идентичность связана с целой серией экономических феноменов: равновесие нарциссических и эротических загрузок, гармоничная игра достаточно смешанных влечений. С другой стороны, в процессе развития ребенка определенные превращения оформления влечений оказывают влияние на идентичность; так, например, угасание влечений в период латентности делает эту идентичность более когерентной, тогда как пубертатная реактивация приводит к тяжелым и провторяющимся кризисам идентичности (см.: Э. Кестенберг).

Можно также напомнить, что при некоторых организациях, защиты направлены на восстановление идентичности, пусть даже парциальной (если вмешиваются определенные расщепления) или нереальной (при психозе).

3. ПСИХОТЕРАПИЯ ДЕТЕЙ

Введение. В этой главе будут рассмотрены общие проблемы, которые характерны для детской психотерапии, только в качестве информации, без обсуждения проблемы техники как таковой.

Необходимые условия. К 1930 году к моменту возникновения детского психоанализа, возник спор о существовании аналитического процесса у ребенка. Анна Фрейд отвечала на этот вопрос отрицательно и утверждала, что необходима достаточно длительная подготовительная фаза для установления переноса, фаза, во время которой терапевт не является абсолютно нейтральным — то, что она с упреком характеризовала как «технику соблазнения». М. Кляйн, напротив, утверждала, что перенос может устанавливаться с первой встречи, благодаря непосредственной и глубокой интерпретации скрытого содержимого речи и игры ребенка. С того времени две позиции частично сблизились, и существование аналитеского процесса и переноса более не отрицается (с учетом его специфики).

Возраст ребенка, его речевой уровень делают материал, предоставляемый ребенком, вестма отличающимся от материала, предоставляемого взрослым, чистого и обязательно вербального: опосредствование игрой, куклами, маленькими солдатиками, марионетками, рисунком, как правило, необходимо, но куда менее продолжительно, чем это полагают. Важно, чтобы терапевт сам отвечал как можно меньше своим поведением на поведение ребенка (за исключением определенных случаев), чтобы он анализировал постоянно для себя самого нижележащие неосознаваемые фантазмы и уровень переноса так, чтобы в случае необходимости сделать вербальные интерпретации на языке, доступном ребенку. Особенно наглядный пример такой техники и ее результатов дает книга Дяткина и Симона «Ранний психоанализ». Мы остановимся на том моменте, где они говорят о процессе лечения ребенка. Для них тревога ребенка является следствием противоречия между парциальными влечениями, первичной идентификации, с одной стороны, и желанием обладания и вторичной идентификацией — с другой. Любое вмешательство должно быть направлено на это противоречие (а не сосредоточиваться на архаичном или эдиповском материале) и быстро модифицировать трансфер.

Эти интервенции, сделанные в текущий момент, экономически воздействуют на точки фиксаций и конфликтов инстанции, на деятельность Я, которую можно загружать удовольствием от новых способов функционирования, даже если они не закреплены в прошлом. Лечение будет закончено только тогда, когда изменения, наблюдающиеся терапевтом в рамках сеанса, переместятся в реальную жизнь. Трудность такого лечения состоит не только в его проведении, но и в оценке результата впрочем, некоторые клиницисты как с исследовательской целью, гак и для оценки состояния до, во время и после лечения используют индекс Hampstead Clinic, разработанный Болландом и Сандлером, неудачно переведенный как Психоанализ двухлетнего ребенка. (Этот психоанализ на самом деле является лишь иллюстрацией данного индекса.)

Различные формы. Психоанализ ребенка в той идеальной форме, в какой мы его только что описали, является длительной, тяжелой и дорогостоящей процедурой. Попытаемся составить перечень других психотерапевтических направлений.

Формы, ориентированные только на ребенка: психотерапия или парапсихотерапия.

— При длительном лечении можно, кроме классического анализа, применять индивидуальную аналитическую психодраму (Лебовичи) с несколькими терапевтами Основные показания — психоз или дисгармонии развития ребенка.

— При кратковременном лечении, кроме аналитически ориентированной психотерапии ребенка, и главным образом подростка (активные методы анализа на основании конфликтов и идентификации, разработанные П. Малем), - терапевтическая консультация (предложенная Винникотом), где через всякого рода каракули, рисунки и пр. проясняются базовые конфликты и «мечты».

— Инструментальное переобучение на уровне языка и на уровне тела (в том числе релаксация) часто становится «замаскированной» психотерапией начиная с того момента, когда оно сосредоточивается на аспекте, касающемся отношении, и осуществляется достаточно восприимчивыми, имеющими соответствующее образование и контролируемыми специалистами.

Варианты, направленные на отношения мать—ребенок, родители—дети или воспитатели—дети.

— Состояние при психосоматических нарушениях раннего возраста может в целом улучшаться после серий бесед с родителями. Таким же образом психотерапия раннего возраста в той форме, в какой она была систематизирована Малем и А. Думик, происходит в присутствии матери, принимающей в этом участие.

— Все краткосрочные методы психотерапии, изложенные, в частности, в недавнем обзоре Крамера, применяются как к родителям, так и к детям.

— Группы обсуждения случаев, центрированные на отношении воспитатель—ребенок или взрослые—дети и объединяющие либо врачей-терапевтов, педиатров, либо воспитателей (или преподавателей), представляют собой чрезвычайно ценный опосредствующий инструмент, заслуживающий того, чтобы быть обобщенным, так как они позволяют не только предупреждать вредное для ребенка негативное отношение, но и регулировать некоторые конфликты прежде, чем они становятся повторяющимися. Подобные группы должны всегда собираться вне стен учреждения и вестись лицом, не работающим в нем.

Подобные терапевтические группы могут также включать самих родителей.

— Семейная психотерапия: очень модное течение, направленное на болезненную группу целиком. В ней часто используют разнородные понятия, заимствованные из теории коммуникации, психоанализа и антипсихиатрии.

Варианты, ориентированные на сами учреждения.

— Институциональная психотерапия: мы хотели бы разоблачить теоретический и технический мираж, который она собой представляет. В действительности, нам кажется чрезвычайно опасным использовать в институциональной области понятия и методы аналитического лечения и диалогические отношения, лежащие вне этой области.

— Пирамидные и моноцентрические учреждения, вдохновленные психоаналитическими идеями: это, в частности, относится к ортогенетической чикагской школе, созданной Беттельгеймом ценой постоянного присутствия на всех уровнях (руководство учреждением, контроль лечения, осуществляемый самими воспитательницами, обсуждение случаев, обучение персонала и т.д.). Непонятно, как можно транспортировать такую схему и приумножать такие учреждения, если не найти сотен Беттельгеймов...

— Учреждения, где психоаналитик со стороны присутствует как консультант и контролер.

Терапевтические сообщества, устроенные по схеме Вудбери, где группа воспитателей и воспитанников вместе анализирует ситуацию и принимает коллегиальное решение. Это представляется приемлемым только в учреждениях для подростков с достаточным уровнем умственного развития.

Каково место, занимаемое психотерапией в детской клинике? На самом деле гораздо менее значительное, чем можно предположить, особенно если под психотерапией понимать психоанализ или аналитическую психотерапию. Эти методы имеют относительно ограниченные (в структурном плане) показания и требуют соблюдения всех благоприятных условий (постоянство и стабильность семейной среды; отсутствие вредных негативных установок у родителей, яростно отвергающих анализ их ребенка; присутствие достаточно образованного терапевта).

Однако довольно часто в учреждениях, как и во многих семьях, культивируется магическая вера (реально очень агрессивная) во всемогущество психотерапии. Эта установка, при помощи которой они хотели бы освободиться от ребенка, от проблемы его отношений с другими, его неудач, и эта вера не более благоприятна для лечения, чем осознанная враждебность.

Зато все диагностические, реабилитационные и педагогические вмешательства по отношению к детям должны по мере возможности направляться психодинамическими принципами: речь, конечно, идет не о психотерапии (в результате определенной инфляции это слово часто используется без разбора), но это позволяет в полной мере уважать богатство бессознательного и инстинктивного в ребенке, учитывать его фантазмы, его тревоги и защиты, «угадывать» то, что следует делать, и в особенности то, чего не следует делать.



1 Руминация – «умственная жвачка», навязчивое размышление.