Категориальное мышление в праве: его значение Акашкин А. Ю

Вид материала

Документы

Содержание Л.А. Гаглоева

Подобный материал:

• Предмет, метод и функции гражданского права, 751.43kb.
• В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве, 5419.54kb.
• Понятие «критическое мышление» и его характеристики, 304.37kb.
• Мышление и его патология Мышление, 686.03kb.
• Экзаменационные вопросы по дисциплине «римское право», 19.48kb.
• «Проблема формализма в праве: к вопросу о моменте возникновения права собственности, 44.82kb.
• «Языковое мышление» и его анализ, 266.61kb.
• Значение института юридического лица в современном российском праве и перспективы его, 242.69kb.
• Мышление, его виды и свойства. Мыслительные процессы; суждения и умозаключения, 144.6kb.
• План: Понятие мышления в психологии. Виды мышления, 126.54kb.

Политические и правовые идеи в период образования и развития Российского централизованного государства


Юрчишин И.В.

Институт экономики и управления (г. Пятигорск), Россия

(юридический факультет, 3 курс)


Науч. рук.: Л.А. Гаглоева


Формирование и развитие древнерусской политико-правовой идеологии проходило в условиях становления феодального общества и возникновение государственности, осложненных внешней опасностью. Важными факторами были образование к 882 году государства - Киевской Руси и принятие в 988 году христианства.

Развивающиеся социальные противоречия, порой выливающиеся в восстания городских низов Киева во второй половине 11 - начале 12 веков, необходимость отражения внешней угрозы со стороны кочевников и упрочнения независимости государства, гегемонию над которым пыталась установить Византия, были главными источниками, питавшими основное содержание политической идеологии того времени. Идеи независимости Русского государства, его единства, сильной княжеской власти становятся ведущими в политической литературе Киевской Руси. В дальнейшем по мере упрочнения феодальных отношений, развития процессов феодальной раздробленности и усиления внешней опасности все более настойчиво начинают пропагандироваться идеи единения всех русских земель (сначала вокруг Киева, а затем Москвы) и смягчения социальных противоречий путем умерения эксплуатации и угнетения.

Развитие Руси было заторможено феодальной раздробленностью, а затем татаро-монгольским игом почти на два с половиной века. Причины бедствий постигших русский народ, его борьба против поработителей становится основными темами летописных произведений. Среди них выделяются „Повесть о разорении Рязани Батыем“ и „ Задонщина великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича“, более известная под названием „ Задонщина“.

Роль, сыгранная Москвой в изгнании татаро-манголов, усилила стремление русских земель к объединению вокруг неё. Москва - центр освободительной борьбы - становится силой, обеспечивающей объединение этих земель в единое государство. Однако в связи с этим встала сложная внутриполитическая проблема - преодоление сопротивления „княжат“ и набравшего в условиях раздробленности силу боярства. Кроме того двойной гнёт, легший на закрепощенное крестьянство (татаро-монгольский и княжеско-боярский), не ослаб - то, что шло захватчикам, стало достоянием собственных поработителей. Эти главные социальные конфликты, конфликты между сторонниками и противниками создания единого государства стали определять ведущие направления развития русской политической идеологии в 15 -16 веках.

Усиление власти великих князей московских, успехи политики объединения русских земель и борьбы против считавших себя наследниками Золотой Орды казанских ханов отразились в принятии Иваном III титула „самодержец Всея Руси“, а затем присоединении и титула „государь Всея Руси“, власть которого имеет божественное происхождение. Столь очевидное признание решительно возросшей роли Москвы, получила обоснование в ряде произведений политической литературы: „Повесть о Флорентийском соборе“, „Послание о Мономаховом венце“, „Сказание о князьях Владимирских“. Эти произведения были связаны общей идеей величия московских государей, являвшихся якобы наследниками римского императора Августа и получивших знаки царского достоинства (скипетр, державу и корону) от византийского императора Константина Мономаха.

По этой теории история человечества представляет собой историю трех великих всемирных государств, чьё возникновение, возвеличение и дальнейшая судьба направлялись волей бога. Церковь, получившая освобождение от дани татаро-монголам, приобрела со временем большие богатства. Церковное землевладение превратилось в одно из самых значительных на Руси. Эти „мирские интересы“ церкви побудили её активно включиться в политическую борьбу и привели к расколу церковников на сторонников боярской оппозиции и их противников, поддерживающих усиление власти московских государей.

Борьба за укрепление самодержавия, за упразднение некоторых боярско-княжеских привилегий усилилась в период правления Ивана IV, утратив религиозную оболочку, маскировавшую её подлинный смысл. Наиболее отчетливо столкновение тенденций проявилось в полемике между ИваномIV и князем Андреем Курбским. Многие аргументы, использовавшиеся ИваномIV и в этой полемике, а также реформы, проведенные им, были теоретически подготовлены в челобитных царю Ивана Пересветова, содержащих практически политическую программу назревших преобразований. Служилый дворянин Пересветов был выходцем из русских земель, входивших в то время в состав Великого княжества Литовского. До приезда в Россию он служил польскому, венгерскому, чешскому королям и молдавскому воеводе. В своих челобитных (около 1550г.) Ивану IV Пересветов жалуется на притеснения его боярами и просит „оборонить от насильства сильных людей“.

Наместничество должно быть отменено, так как ослабляет власть государя, ведет к усобицам. Пересветов писал, что наместничество привело к тому, что царь „усобную войну на царство свое напущает“. Пересветов также предложил некоторые налоговые, судебные, военные и внешнеполитические реформы. Для укрепления государства, усиления царской власти Пересветов рекомендует следовать примеру Магамет-султана, который был жесток и грозен в проведении своих реформ.

Пересветов не получил ничего, что просил у царя в своих челобитных для себя, но многие его идеи оказались созвучными идеям Ивана IV и были использованы в борьбе последнего за укрепление самодержавия.

Наиболее видным представителем оппозиции усилению царской власти стал Курбский один из сподвижников Ивана IV, происходивший из древнего княжеского рода. Командуя русской армией в Ливонской войне, Курбский узнал о грозившей ему опале и бежал в Литву. В своих трех письмах Ивану IV, Курбский пытается оправдать свое бегство, ссылаясь на феодальное право „отъезда“, на царские притеснения и казни бояр.

Курбский не ратовал за восстановление порядков феодальной раздробленности. Преимущества централизации были очевидны даже для боярской олигархии. Она стремилась лишь к ограничению самодержавия, разделению власти между царем и боярством.

Иван IV отвечал Курбскому, используя идеи иосифян и отдельные аргументы челобитных Пересветова для обоснования самодержавной власти царя. Последовательно развивая идею сильной, ничем не ограниченной самодержавной власти, Иван IV идет дальше иосифлян, отказывая церкви во вмешательстве в государственные дела.

Переписка Ивана IV с Курбским - отражение острой идейной борьбы вокруг социальных и политических преобразований, осуществленных Иваном Грозным, а также лютых казней и злодеяний, совершенных по приказу царя. Исторические условия развития страны порождали и поддерживали идею государственной власти, стоящей высоко над народом. Необходимость защиты, а затем освобождение Руси от иноземных захватчиков, раздоры удельных князей, жесткие формы феодального закрепощения крестьянства - все это способствовало становлению и укреплению самодержавия царей. К тому же в России не было дуализма духовной и светской властей, как в странах Западной Европы. Феодальная православная церковь, добившись гарантий незыблемости церковных имуществ, в целом служила укреплению самодержавию. В господствовавших теориях был резко выражен полумистический взгляд на царскую власть как на нечто незыблемое, сверхъестественное. Модификацией этого взгляда, выражавшего крайнюю степень политического отчуждения, были и царистские иллюзии христианских движений XVII века.


Использованные источники

1.Э.С. Рахематулин “История социалистических учений” Казанский ГУ 1989,

2. История политических и правовых учений: Учебник под ред. О.Э. Лейста. - М.: 1997.


Музыкальное произведение как объект

авторского права зарубежных стран

(на примере авторского права Великобритании и Франции)


Юмашев А.С.

Северо-Кавказский государственный технический университет, Россия


Российское авторское право лишь намечает общие признаки музыкального произведения как объекта авторского права, оставляя их детальное исследование и раскрытие правовой доктрине. В связи с этим особый интерес представляет изучение правового статуса музыкального произведения в зарубежных правопорядках, особенно в правовых системах Европы. Из-за более длительного по сравнению с российским срока правового регулирования авторских отношений, значительных успехов в сфере охраны прав авторов правовые решения европейских государств в этой области представляют ценный опыт для российских правоведов. по сравнению с российскими неоавторское право Европы интересным и необходимым объектом исследования. той сферевопорядках, особ

Музыкальное произведение как объект современного авторского права в нормах национального права зарубежных стран, как и в российском авторском праве, обычно только упоминается среди других объектов авторского права, иногда с некоторыми минимальными пояснениями [1, c. 537-538]. Формирование понятия музыкального произведения как объекта авторского права в зарубежных правопорядках осуществляется вне правовых норм, которые устанавливают лишь его немногочисленные базисные признаки, не раскрывая их. Толкование норм права, связанное с уяснением понятия музыкального произведения и раскрытием специфики его признаков, обычно полностью относится на долю судебной практики и (или) правовой доктрины. Соответственно сложилось два основных способа формирования понятия музыкального произведения как объекта авторского права, с преобладающей ролью либо судебной практики, либо правовой доктрины. Решающая роль судебной практики свойственна странам семьи общего права, в континентальном же праве понятие музыкального произведения формулируется на основе положений, разработанных правовой доктриной. Более подробно ознакомиться с обозначенными подходами можно на примере их реализации в авторском праве таких типичных правовых систем семей общего и континентального права, как правовые системы Великобритании и Франции.

Действующий закон Великобритании «Об авторском праве, промышленных образцах и патентах» 1988 г. (далее – Закон 1988 г.) в ст. 3(1) не дает определения музыкального произведения, понимая под музыкальным произведением любое произведение, состоящее из музыки за вычетом любых слов и действий, которые предназначены для пения, произнесения или исполнения под эту музыку. Основными признаками музыкального произведения согласно ст. 1(1) Закона 1988 г. являются его оригинальность и фиксация на материальном носителе.

Признак оригинальности музыкального произведения, устанавливаемый ст. 1(1) Закона 1988 г., законодателем не раскрывается. Этот признак последовательно формировался судебной практикой Великобритании в течение длительного времени, и на сегодняшний день представляет собой скорее характеристику деятельности автора, чем самого произведения: произведение признается оригинальным, если автор проявил достаточное «мастерство, труд и суждения» при его создании [2, c. 32]. Объективный признак оригинальности в авторском праве Великобритании трансформировался в признак самостоятельности интеллектуальных усилий автора [3, c. 10]. При этом признак оригинальности не означает связи произведения с личностью автора, его создавшего, а характеризует исключительно само произведение или деятельность, предшествовавшую его созданию. Музыкальное произведение в авторском праве Великобритании должно быть оригинальным, то есть к нему должен быть приложен необходимый минимум самостоятельных интеллектуальных усилий. Но произведение не обязательно должно быть создано этими усилиями, которые могут только «сопутствовать» процессу его создания. Реализация такого подхода к интеллектуальной природе музыкального произведения наблюдается в ст. 178 Закона 1988 г., где указывается, что произведения, «генерированные компьютером» (созданные без творческого участия человека, который выполняет организационные функции оператора ЭВМ) являются объектами авторского права. Автором подробного «произведения» будет считаться лицо, которое предприняло все необходимые меры для его создания, то есть лицо, организовавшее «генерирование» произведения.

Фиксация на материальном носителе музыкального произведения как обязательное условие распространения на него правовой защиты характерно для авторского права семьи общего права (например, для авторского права Великобритании, США). Закрепленное в ст. 3(2) Закона 1988 г., это требование отражает отношение к музыкальному произведению в авторском праве Великобритании прежде всего как к имуществу – оно не просто закрепляет за автором созданное им произведение в момент его объективации (что свойственно российскому авторскому праву), но придает ему достаточно устойчивую форму, что обеспечивает более эффективное его использование в гражданском обороте, хотя и ограничивает права авторов. Обязательная материальная фиксация музыкального произведения продиктована также нуждами судебной практики и значительно облегчает доказывание в судебном процессе.

Итак, в авторском праве Великобритании музыкальные произведения по своему статусу приближены к вещам настолько, насколько это позволяет их нематериальная природа. Прежде всего, существование музыкальных произведений жестко привязывается к форме их материальной фиксации, вне которой музыкальные произведения для права Великобритании не существуют. Признак оригинальности также ограничивается чрезвычайно общей характеристикой музыкального произведения как результата интеллектуальной деятельности, без акцентирования внимания на характеристиках такой деятельности. Особенности нематериальной природы музыкального произведения как духовного блага в авторском праве Великобритании игнорируются для большего удобства имущественного оборота, в котором любые нематериальные характеристики объектов не имеют никакого значения и создают только лишние трудности. По этой же причине результаты деятельности автора приравниваются к результатам организаторской деятельности по функционированию устройства, создавшего новое музыкальное произведение («компьютера»). Ведь для статуса вещи не имеет особого значения, кем она создана, важны только ее полезные свойства, способные удовлетворять определенные потребности людей.

Принципиально иной подход к музыкальному произведению как объекту права характерен для правовых систем континентальной правовой семьи, к которым относится правовая система Франции. Музыкальные произведения относятся французским законодательством к категории «интеллектуальных произведений», объединяющей все объекты французского авторского права. Надо отметить, что институты авторского права Франции и России имеют между собой намного больше общего, чем с авторским правом Великобритании, что объясняется вхождением их в одну правовую семью континентального права.

Авторское право Франции полностью повторяет положения Бернской конвенции, закрепляя в качестве объектов права «музыкально-драматические произведения» и «музыкальные произведения с текстом или без текста», не раскрывая этих понятий. Основными признаками музыкального произведения признаются его интеллектуальный характер и объективная форма выражения, содержание которых в законе также не разъясняется. Понятие и признаки музыкального произведения формируются в основном французской правовой доктриной, при этом понятие музыкального произведения обычно признается общеизвестным, а главное внимание уделяется его признакам [4, c. 45-46].

Говоря в ст. 112-1 Кодекса интеллектуальной собственности о произведении как «о результате умственного труда», французский законодатель отказался от признака оригинальности произведения. Как и авторское право Великобритании, авторское право Франции перешло от характеристики самого музыкального произведения к качественной характеристике процесса его создания. При этом приложение интеллектуальных усилий как признак музыкального произведения имеет крайне неопределенное, субъективное содержание, поскольку практически каждое осмысленное действие человека сопровождается теми или иными интеллектуальными усилиями, степень (качество) которых определить крайне сложно.

В отличие от авторского права Великобритании, авторское право Франции не связывает охраноспособность музыкального произведения с формой его закрепления. Объектами авторского права признаются музыкальные произведения, независимо от формы их выражения. Как и в российском авторском праве, для признания музыкального произведения объектом авторского права Франции достаточно его объективации в любой доступной для восприятия человека форме, в том числе в устной (например, путем исполнения). При этом не имеет значения возможность последующего практического использования музыкального произведения – важно лишь придание ему объективной формы.

Таким образом, в авторском праве Франции музыкальное произведение признается особым объектом права, представляющим объективированный результат интеллектуальных усилий автора. В связи с этим средство материальной фиксации музыкального произведения не оказывает никакого воздействия на его сущностные характеристики, формируемые на основе неотчуждаемости моральных прав автора. Преобладающее влияние на правовой статус музыкального произведения оказывает его интеллектуальная, нематериальная составляющая. Такой подход родственен российскому авторскому праву, которое, как и авторское право Франции, формировалось под значительным воздействием норм Бернской конвенции и иных международных нормативных правовых актов об авторском праве.

Таким образом, отражение музыкального произведения в авторском праве России соответствует его закреплению в авторском праве стран континентальной правовой семьи, в частности, во Франции. Для обеих правовых систем характерно нежелание переходить за рамки установленного Бернской конвенцией минимального закрепления музыкального произведения объектом авторского права, отсутствие его определения, ведущая роль правовой доктрины в формировании дефиниции музыкального произведения и раскрытии его признаков. В то же время правовой статус музыкального произведения в авторском праве Великобритании основывается на принципиально ином подходе к объектам права, не свойственном авторскому праву России. Несмотря на более детальное определение музыкального произведения, обязательность материальной фиксации формирует совершенно иное понимание самой категории объектов авторского права, отличное по своему содержанию от российского. В целом изучение отражения музыкального произведения в зарубежных правовых системах дает возможность понять всю сложность, неоднозначность вопроса определения музыкального произведения и изучения его основных признаков. Отсутствие общепризнанного определения музыкального произведения в иностранных правопорядках характеризует эту тему как чрезвычайно интересный и перспективный объект для правовых исследований.


Использованные источники

1. Гражданское и торговое право зарубежных стран/ Под общ. ред. В.В. Безбаха, В.К. Пучинского. – М.: МЦФЭР, 2004. С. 537-538.

2. Калятин В.О. Интеллектуальная собственность (Исключительные права). М., 2000. С. 32.

3. Вольфсон В. Юридические основания возникновения авторских прав // ИС. Авторское право и смежные права, № 9, 2003 г. С. 10

4. Дюма Р. Литературная и художественная собственность. Авторское право Франции. Пер. с фр. – М.: Междунар. Отношения, 1993. С. 45-46.


Формы расследования преступлений по процессуальному законодательству Австрии


Якубина Ю.П.

Пермский филиал Нижегородской академии МВД России


На развитие судопроизводства Австрии значительное влияние оказал французский Кодекс 1808 г. По действующему законодательству австрийское предварительное расследование подразделяется на дознание, предварительное следствие и смешанную форму (в виде первоначально проводимого дознания с последующим предварительным следствием).

По УПК Австрии дознание проводится для того, чтобы установить наличие или отсутствие оснований для возбуждения уголовного преследования в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления. В некоторых случаях дознание может быть проведено и в отношении неустановленных лиц.

Дознание имеет две формы: обычное (производимое прокурором) и судебное. Обычное дознание производится по общему правилу прокурором, который в то же время является непосредственным руководителем дознания. По его поручению дознание может быть проведено органами общественной безопасности (полицией, жандармерией), а также районными судами и следственным судьей суда первой инстанции. Судебное дознание проводится следственным судьей либо районным судом по поручению прокурора. Однако судебное дознание следственный судья и районный суд могут осуществлять и без поручения прокурора при условии, если следственные действия не могут быть отсрочены ввиду угрозы целям расследования либо существует возможность утраты следов преступления или если повторный осмотр невозможен.[1]

После проведения дознания прокурор вправе, если имеются достаточные основания для возбуждения уголовного преследования в отношении привлеченных лиц, либо ходатайствовать о проведении предварительного следствия (в некоторых случаях это обязательно), либо немедленно возбудить обвинение самостоятельно - вынести обвинительный акт или письменное предложение о наказании. Если же основания для возбуждения уголовного преследования отсутствуют, прокурор вправе отклонить заявление с указанием обстоятельств.

Предварительное следствие представляет собой предварительное судебное производство, проводимое с целью проверки возбужденного обвинения и выяснения с достаточной полнотой обстоятельств уголовного дела. На этом этапе создаются условия для привлечения лица в качестве обвиняемого, исследования доказательств в судебном разбирательстве.[2] Таким образом, предварительное следствие является сугубо судебной деятельностью, оно может быть начато лишь по предложению правомочного обвинителя и производится только в отношении известных лиц.

Обязательное проведение предварительного следствия закон предписывает в следующих случаях: по преступлениям и проступкам, подсудным суду присяжных; при заочном рассмотрении дел (когда обвиняемый отсутствует); при наличии заявления субсидиарного обвинителя о преследовании; при наличии заявления по помещению лица в специальное лечебное учреждение.

Предварительное следствие производится лично следственным судьей суда первой инстанции, он же является руководителем и ответственным за качественное проведение предварительного следствия. Следственный судья производит все следственные действия самостоятельно. Ни обвинитель, ни защитник не могут присутствовать при допросах, но они допускаются к участию в осмотрах, домашнем обыске, выемке бумаг, а также могут указать на необходимость отыскания и изъятия определенных документов, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела.[3]

Следствие может быть закончено в двух формах: прекращением дела либо окончанием его при наличии оснований для привлечения лица в качестве обвиняемого. Предварительное следствие считается законченным, как только судья, производящий расследование, приходит к выводу, что расследование произведено полно и имеются достаточные доказательства для привлечения лица в качестве обвиняемого для успешного исследования имеющихся доказательств в судебном заседании.

По окончании предварительного следствия следственный судья передает материалы расследования прокурору. Последний в течение 14 дней составляет обвинительный акт и представляет его вновь следственному судье, производившему расследование, либо возвращает судье материалы, указав на отсутствие оснований для дальнейшего преследования и т.д..[4] При согласии с мнением прокурора судья выносит решение в соответствии с законом, при несогласии – вопрос выносится в совещательную палату.

Процессуальная форма в Австрийском законодательстве играет важную роль. Так, если Высший суд земли устанавливает, что в обвинительном акте имеются существенные нарушения процессуальной формы либо обстоятельства дела выяснены с недостаточной полнотой, то он временно отклоняет обвинительный акт и предлагает принести новый обвинительный акт или дополнить материалы предварительного расследования.

В австрийском судопроизводстве привлечение лица в качестве обвиняемого предусмотрено только по делам, рассматриваемым судом шеффенов и судом присяжных.

Анализ процессуального законодательства показывает, что дознание является важной частью досудебного производства и присутствует в уголовном процессе рассматриваемого государства независимо от формы судопроизводства, хотя и имеет определенные особенности. Кроме того, австрийский законодатель в стремлении сделать процессуальное расследование менее формальным не регламентирует в полной мере деятельность полиции и не дает исчерпывающего перечня процессуальных действий, проводимых в ходе досудебного производства. Следовательно, законодатель приоритет отдает содержанию права, а не форме.

Таким образом, уголовно-процессуальное судопроизводство рассматриваемого государства представляет собой конкретную правовую систему, сложившуюся в результате длительной исторической эволюции. При этом, в Австрии как и во многих странах романо-германской и англо–американской правовых систем, наблюдается стремление к тому, чтобы упростить и сократить процедуру предварительного расследования. Эти сокращенные формы производства воспринимаются как явления совершенно нормальные и необходимые, поскольку увеличивают эффективность судопроизводства и помогают достичь целей уголовно процесса с наименьшими затратами, максимально сократить промежуток времени между моментом совершения преступления и применением уголовного наказании, сохраняя все необходимые процессуальные гарантии и не ущемляя ничьих прав.


Использованные источники

1. Бутов В.Н. Уголовное судопроизводство Австрийской Республики: опыт и проблемы организации и деятельности: Дис. …д-ра юрид. наук. М.,1995.С. 263 - 268, 273.

2. Бутов В.Н. Уголовный процесс Австрии. Красноярск, 1988. С.91.

3. Подробнее об этом см.: Бутов В.Н. Уголовное судопроизводство Австрийской Республики: опыт и проблемы организации и деятельности: Дис. …д-ра юрид. наук. М.,1995.С.269, 271-272.

4.Бутов В.Н. Уголовный процесс Австрии. Красноярск, 1988.С.87-101.