Категориальное мышление в праве: его значение Акашкин А. Ю

Вид материала

Документы

Содержание А.А. Герасимович Осуществление предпринимательской деятельности несовершеннолетними гражданами Шаблинская Д.В. Лица, заключающие брачный договор А.А. Серебрякова

Подобный материал:

• Предмет, метод и функции гражданского права, 751.43kb.
• В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве, 5419.54kb.
• Понятие «критическое мышление» и его характеристики, 304.37kb.
• Мышление и его патология Мышление, 686.03kb.
• Экзаменационные вопросы по дисциплине «римское право», 19.48kb.
• «Проблема формализма в праве: к вопросу о моменте возникновения права собственности, 44.82kb.
• «Языковое мышление» и его анализ, 266.61kb.
• Значение института юридического лица в современном российском праве и перспективы его, 242.69kb.
• Мышление, его виды и свойства. Мыслительные процессы; суждения и умозаключения, 144.6kb.
• План: Понятие мышления в психологии. Виды мышления, 126.54kb.

Использованные источники

1. Ерыгин В.И. История партийного нормотворчества // История отечественного государства и права. – 2008 - № 5;

2. Общая теория государства и права / Под ред. М.Н. Марченко.- М., 2003;

3. Нерсесянц B.C. Философия права. - М., 1998;

4. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности.- СПб., 2000.- С. 186

5. Трубецкой Е.К. Энциклопедия права.- СПб., 1999.- 224 с.

Совершенствования организационно-правовых форм деятельности местных Советов депутатов и

исполнительных комитетов в сфере

агропромышленного комплекса Республики Беларусь


Чернова О.А.

Белорусская сельскохозяйственная академия,Беларусь

(факультет бизнеса и права, 4 курс)


Науч. рук.: А.А. Герасимович, к. ист. н., доцент


Деятельность местных Советов депутатов, являющихся Советами первичного уровня, регулируется Законом Республики Беларусь «О местном управлении и самоуправлении в Республике Беларусь» равно как и функционирование исполнительных комитетов этого уровня.

Согласно ст.24 Закона Республики Беларусь «О местном управлении и самоуправлении в Республике Беларусь» сельские (поселковые) Советы депутатов обеспечивают соблюдение на подведомственной территории законов Республики Беларусь, актов Президента Республики Беларусь, других вышестоящих государственных органов, осуществляют контроль за исполнением их всеми предприятиями, организациями, учреждениями и объединениями, расположенными на этой территории [2]. Естественно, что это относится и к актам, регулирующим деятельность в сфере агропромышленного комплекса. Свою деятельность органы местной власти строят на основе Конституции Республики Беларусь, статья 120 которой определяет, что местные Советы депутатов, исполнительные и распорядительные органы в пределах своей компетенции решают вопросы местного значения, исходя из общегосударственных интересов и интересов населения, проживающего на соответствующей территории, исполняют решения вышестоящих государственных органов [1].

Решая общие задачи органов исполнительной и распорядительной власти всех уровней в сфере агропромышленного комплекса, районные исполнительные комитеты и районные Советы депутатов, являющиеся Советами базового территориального уровня, будучи наиболее приближёнными к непосредственным производителям в аграрном секторе экономики, играют важнейшую роль в обеспечении стабилизации и дальнейшего развития сельскохозяйственного производства. Ведь именно здесь «перевариваются» в конечные результаты различные программы и мероприятия по их выполнению. От компетентного решения проблем на районном уровне во многом зависит успех аграрных преобразований, за счёт прямых и косвенных рычагов влияния в агропромышленном комплексе обеспечивается достижение поставленных целей [3,с.45].

Совершенствуя организационно-правовую деятельность по укреплению и развитию агропромышленного комплекса местные исполнительные и распорядительные органы всех уровней учитывают не только сложившуюся структуру сельского хозяйства, но и ее изменения в ходе реформирования агропромышленного комплекса, разрабатывают на перспективу пути интеграции сельскохозяйственного и промышленного производства с учётом конкретных природных и экономических условий регионов [4, с.125].

Целью модернизации любой системы хозяйствования должен стать поиск и создание такой экономической ситуации, которая обеспечивала бы любому товаропроизводителю условия для нормальной работы и возможность распоряжаться результатами своего труда. Решению данной проблемы в значительной мере способствует агропромышленная интеграция, создание крупных производственных структур, в которые входят различные субъекты хозяйствования, по продуктовым технологическим цепям - от сельскохозяйственного производства до торгово-сбытовых фирм, включая перерабатывающие предприятия.

Значительная работа по кооперации и агропромышленной интеграции проводится Дубровенским районным исполнительным комитетом. Дубровенский район является крупным производителем сельхозпродукции. В соответствии с производимыми видами сельхозпродукции в Дубровенском районе имеется соответствующая многопрофильная перерабатывающая промышленность. Это Дубровенский льнозавод, Дубровенский маслозавод, Дубровенский хлебоприемный пункт и т.д. В районе имеется материальная база для формирования аграрной финансово-промышленной группы (АФПГ) как формы экономической интеграции юридически самостоятельных лиц для реализации производственных, инвестиционных, инновационных и других проектов, способствующих повышению конкурентоспособности и расширению рынков сбыта производимых товаров и услуг, повышению эффективности производства, созданию новых рабочих мест.

Для успешного решения вопросов кооперации и интеграции в сфере АПК необходимо принять ряд нормативных актов, вносящих изменения и дополняющих ранее принятые. Например, необходимо разработать:

- порядок взимания налогов с оборота в целом с агропромышленного формирования, а не с каждого его члена;

- рекомендации по распределению прибыли от совместной деятельности среди участников агропромышленного формирования с учётом вклада каждого в производство;

- положение по образованию централизованного инвестиционного фонда и использованию его средств на реализацию приоритетных проектов в рамках агропромышленного формирования;

- предусмотреть возможность участия членов аграрных промышленно-финансовых групп не в одной, а в нескольких АПК.

Создание аграрной финансово-промышленной группы создаёт объективные предпосылки для того, чтобы сделать экономику более управляемой, сконцентрировать ресурсы в нужном направлении, повысить эффективность влияния местных органов власти на развитие агропромышленного комплекса.

Местными исполнительными и распорядительными органами с целью адаптации сельских товаропроизводителей к новым условиям хозяйствования, наглядной демонстрации передового опыта отдельных сельхозпредприятий на районном и областном уровнях проводятся выездные семинары с руководителями и специалистами хозяйств, в том числе с привлечением фермеров. Указанные семинары являются актуальными и полезными, так как на них рассматриваются вопросы совершенствования технологий, пути укрепления экономики хозяйств и дисциплины труда, меры по пресечению бесхозяйственности и пассивности [5, с.56].

Одной из форм организационно-правовой работы местных органов власти в сфере агропромышленного комплекса является деятельность по укреплению сельского хозяйства высококвалифицированными кадрами, особенно кадрами руководителей. В настоящее время на государственном уровне проводится политика подбора и расстановки кадров для агропромышленного комплекса, которые смогут успешно решить задачи возрождения села, а не только укрепления своего личного благополучия. Проводимая местными органами власти аттестация кадров способствует повышению их ответственности и компетентности, так как современный руководитель сельскохозяйственного производства должен оперативно оценивать влияние внешних и внутренних факторов, и принимать решения, адекватные складывающейся ситуации. Местными органами власти определяются базовые хозяйства для прохождения стажировки молодых специалистов, совершенствуются пути и методы подготовки и переподготовки высококвалифицированных кадров, улучшения их экономического образования, повышения правовой культуры.

Одной из наиболее актуальных проблем в плане реформирования агропромышленного комплекса является повышение мотивации к труду, и в этом большое поле деятельности для органов местного управления и самоуправления. Такая работа ведётся по разным направлениям. С одной стороны, это долевое участие крестьян в собственности сельскохозяйственных предприятий. С другой - создание первичных трудовых коллективов на подряде в рамках субъектов хозяйствования: звеньев, бригад, завязанных на конечный результат деятельности.

В целях морального и материального стимулирования работников агропромышленного комплекса местные органы власти организовывают соревнования: по итогам весенне-полевых работ, заготовки кормов, уборки урожая, летне-пастбищного и зимне-стойлового периодов содержания скота, по результатам работы за хозяйственный год. Лучшие работники и сельскохозяйственные предприятия выходят победителями районных и областных соревнований.

Работники местных органов власти постоянно встречаются в хозяйствах с работниками села, на базе сельских и поселковых Советов депутатов с сельскими жителями, где на местах анализируется ход выполнения конкретно поставленных задач, выясняются причины неудач или слагаемые успеха. Например, в практику работы Дубровенского районного Совета депутатов и исполнительного комитета внедрены еженедельные встречи с председателями сельских и поселковых Советов депутатов, руководителями сельскохозяйственных предприятий и районных служб. На этих встречах подводятся итоги проделанного за период, выясняются причины невыполнения тех или иных позиций, намечаются меры по их устранению, определяются задачи на последующий период. Президиум районного Совета депутатов и районный исполнительный комитет восстановили положительно зарекомендовавшую себя практику рассмотрения важнейших вопросов жизни села на выездных заседаниях. Такая практика позволяет принять участие в обсуждении не только работникам сельских исполнительных комитетов, руководителям и специалистам хозяйств, но и депутатам, а также представителям органов территориального общественного самоуправления.

Таким образом, исходя из выше сказанного можно сделать вывод, что, что цель аграрной политики государства - это преобразование сельского хозяйства в эффективно функционирующую отрасль рыночной экономики, которая обеспечила бы население республики полноценными и качественными продуктами питания на уровне научно обоснованных норм, перерабатывающую промышленность - качественным сельскохозяйственным сырьём, а сельских производителей - доходами не ниже, чем в других отраслях народного хозяйства


Использованные источники

1. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.). – Минск: Амалфея, 2005. – 48 с.

2. О местном управлении и самоуправлении в Республике Беларусь: Закон Республики Беларусь, 20 фев. 1991 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 26 июл. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2008.

3. Агропромышленный комплекс в условиях перехода к рынку, под ред., Шапира Б.М., Гусакова В.Г. - Минск.: Феникс, 1999 г. – 296 с.

4. Гусаков В.Г. Проблемы реформирования сельскохозяйственных предприятий и их решение - Минск.: Амалфея,2008 г. – 256 с.

5. Акшевский И.М. и др. Деревня на пороге перемен – Минск.: Книжный дом, 2002г. – 241 с.


Осуществление предпринимательской деятельности несовершеннолетними гражданами


Чернусь Н. Ю.

Институт философии и права СО РАН, Россия


Гражданское законодательство к числу признаков предпринимательской деятельности относит самостоятельность ее осуществления, рисковый характер, направленность на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (ст. 2 ГК РФ). При этом гражданское законодательство позволяет физическим лицам заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя (п. 1 ст. 23 ГК РФ). Порядок такой регистрации закреплен Федеральным законом от 13 июля 2001 г. «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (далее — Закон о государственной регистрации). Содержание норм ГК РФ и Закона о государственной регистрации позволяют прийти к выводу, что сегодня заниматься предпринимательской деятельностью могут граждане, достигшие 18 лет или вступившие в брак ранее этого возраста, а также с 16 лет эмансипированные несовершеннолетние, т.е. полностью дееспособные. Малолетние лица лишены, очевидно, возможности самостоятельно заниматься предпринимательской деятельностью, но вместо них и от их имени сделки совершаются законными представителями. Необходимость совершения коммерческих сделок для малолетнего может возникнуть или вследствие перехода к нему по наследству или в качестве дара предприятия, акций, имущественных прав или обязанностей, вытекающих из предпринимательских отношений.

Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет, а равно совершеннолетние граждане, ограниченные в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками и наркотическими средствами, могут заниматься предпринимательской деятельностью самостоятельно с согласия законных представителей (родителей, усыновителей или попечителей). Законодательство большинства зарубежных стран позволяет несовершеннолетним гражданам заниматься предпринимательской деятельностью. Например, согласно французскому законодательству несовершеннолетние, как состоящие под родительской властью, так и эмансипированные, не могут быть коммерсантами, но вправе совершать отдельные торговые сделки с согласия родителей [1, с. 28]. По законодательству Испании несовершеннолетние граждане обладают лишь предпринимательской правоспособностью, которая может дополняться предпринимательской дееспособностью законного представителя или специально назначенного фактора. Эмансипированный несовершеннолетний испанец не вправе брать деньги в долг, обременять или отчуждать свое недвижимое имущество, торговые заведения, объекты особой ценности без разрешения родителей или попечителя [2, с. 209, 213]. Законодательства Германии и Японии не только позволяют несовершеннолетним заниматься предпринимательством, но и наделяют несовершеннолетних предпринимателей гражданской дееспособностью в объеме, необходимом для совершения всех сделок, связанных с управлением торговым предприятием, если законный представитель с согласия компетентного учреждения разрешит несовершеннолетнему самостоятельное ведение такого предприятия[3]. Согласно ч. 2 ст. 11 Общих положений гражданского права Китайской Народной Республики 1986 г. граждане в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет считаются полностью дееспособными, «если они собственным трудом добывают необходимые средства существования»[4, с. 386]. По русскому дореволюционному праву малолетние в возрасте до 17 лет обладали предпринимательской правоспособностью, торговлю от их имени осуществляли опекуны. Несовершеннолетние в возрасте от 17 лет до 21 года могли заниматься торговлей, но на совершение каждой коммерческой сделки, за исключением сделок, совершаемых самостоятельно, требовалось согласие попечителя[5].

Анализ положений п. 2 ст. 26 ГК РФ, в котором перечисляются правомочия несовершеннолетних на самостоятельное участие в гражданских правоотношениях без предварительного получения согласия родителей, свидетельствует о признании законодателем за несовершеннолетними достаточно высокого уровня интеллектуального и психоэмоционального развития, обладании ими определенными практическими навыками, позволяющими принимать активное участие в гражданском обороте. Эти лица вправе самостоятельно распоряжаться не только своим заработком или стипендией, но и иными доходами (которыми могут быть доходы, получаемые несовершеннолетним от использования результатов интеллектуальной деятельности; часть прибыли производственного кооператива, в котором он участвует; дивиденды по акциям, подаренным или унаследованным несовершеннолетним; доходы, получаемые от управления принадлежащим ему имуществом, и др). Иными словами, для осуществления несовершеннолетним гражданином предпринимательской деятельности единственным препятствием является необходимость получения согласия законных представителей на совершение сделок или иных юридических действий. В связи с этим возникает вопрос относительно характера даваемого законными представителями согласия: является ли такое согласие «универсальным», то есть дается лишь однажды в отношении самой возможности заниматься предпринимательской деятельностью независимо от характера такой деятельности, количества и вида совершаемых сделок, или же оно носит «локальный» характер, то есть действует только в отношении каждой конкретной сделки? Для предпринимательского оборота было бы более правильным считать, что такое согласие законных представителей несовершеннолетних должно носить универсальный характер. Тогда несовершеннолетний самостоятельно осуществлял бы предпринимательскую деятельность, нес все связанные с этой деятельностью риски и самостоятельно отвечал бы по долгам своим имуществом. Полагаю, что буквальное толкование п. 1 ст. 26 ГК РФ, а также характер предпринимательского законодательства позволяет прийти к выводу о том, что законодатель все же позволяет давать законным представителям универсальное согласие на осуществление несовершеннолетними гражданами юридических действий. Так, статья 22.1 Закона о государственной регистрации среди документов, которые необходимо представить в регистрирующий орган для получения статуса индивидуального предпринимателя, называет нотариально удостоверенное согласие родителей, усыновителей или попечителя на осуществление предпринимательской деятельности физическим лицом, регистрируемым в качестве индивидуального предпринимателя в случае, если это физическое лицо является несовершеннолетним. Иными словами, законодательство позволяет законным представителям несовершеннолетнего оформить универсальное согласие на занятие последним предпринимательской деятельностью. Такое согласие требует нотариального удостоверения. Предоставленная возможность позволяет несовершеннолетним, не спрашивая каждый раз согласия законных представителей при совершении сделки, самостоятельно осуществлять предпринимательскую деятельность.

Следующим немаловажным вопросом, требующим разъяснения, является вопрос о необходимости получения согласия на занятие предпринимательской деятельностью от обоих родителей несовершеннолетнего или лишь одного из них. Проблема состоит в том, что действующее законодательство не дает по этому поводу прямых указаний. Однако анализ существующего законодательства позволяет прийти к выводу, что по общему правилу для действительности сделки несовершеннолетнего достаточно согласия лишь одного из родителей, поскольку согласие второго родителя предполагается. Так, сопоставление статей 26 и 27 ГК РФ свидетельствует о том, что согласие на занятие предпринимательской деятельностью может быть дано одним родителем. Несмотря на то, что согласно ст. 26 ГК РФ для совершения сделок несовершеннолетним требуется получение письменного согласия родителей (множественное число), в ст. 27 ГК РФ закреплена норма, в соответствии с которой объявление несовершеннолетнего полностью дееспособным производится с согласия обоих родителей. Приведенное сравнение норм демонстрирует позицию законодателя по затрагиваемому вопросу: для совершения несовершеннолетним сделок, а равно для осуществления им предпринимательской деятельности достаточно согласия одного родителя. Представительство родителями интересов своих детей основывается на презумпции единства их интересов; на том, что между интересами ребенка и интересами родителей нет противоречий: все, что совершают родители или даже один из них в отношении ребенка, — все для его блага, для обеспечения его интересов. Действительно, в качестве обоснования целесообразности подобного подхода следует обратиться к положениям семейного законодательства. Согласно ст. 61 СК РФ родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей (родительские права). Оба родителя преследуют общую цель — воспитание ребенка и обеспечение его интересов, что является предметом общей основной заботы родителей, они имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей. Каждый из них не должен препятствовать другому в осуществлении родительских прав (в том числе и тогда, когда один из родителей проживает отдельно от ребенка). Родитель, чьи права ущемляются, имеет возможность прибегнуть к судебной защите своего родительского статуса. Если же подобные разногласия между родителями отсутствуют, следовательно, действия любого из них в рамках осуществления родительских прав и исполнения родительских обязанностей следует рассматривать как взаимосогласованные.

Таким образом, все вышеизложенное позволяет прийти к выводу о том, что действующее гражданское законодательство России, регламентирующее особенности гражданско-правового положения несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, хоть и нуждается в дальнейшем развитии и совершенствовании, все же позволяет этим лицам заниматься индивидуальной предпринимательской деятельностью. Необходимость указанных лиц заниматься деятельностью, приносящей доход, обусловлена современным состоянием российской экономики. В некоторых семьях несовершеннолетние являются единственными кормильцами, на содержании которых находятся престарелые члены семьи и инвалиды. Задачей государства в сложившейся ситуации является создание и обеспечение максимально благоприятных правовых условий для несовершеннолетних лиц, которые способствовали бы их социальной и правовой адаптации, формированию у них качеств и свойств, необходимых для эффективного участия в гражданском обороте.

Использованные источники

1. ст. 485 ФГК в кн.: Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: гражданские и торговые кодексы. Учеб. пособие. М., 1986.
   
2. ст. ст. 4, 5 Торгового кодекса Испании 1885 г., ст. 323 ГК Испании 1889 г. в кн.: Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: гражданские и торг^{овые кодексы. Учеб. пособие. М.: Изд-во УДН, 1986.}
   
3. § 112 Германского гражданского уложения 1900 г. В кн.: Герма^{нское право. Часть I. М., 1996; Вагацума С., Аридзуми Т. Гражданское право Японии: В 2 кн. Книга первая. М.: Прогресс, 1983.}
   
4. Китайская Народная Республика: Законодательные акты. 1984-1988.— М.: Прогресс, 1989
   
5. Шершеневич, Г.Ф. Курс торгового права.— Т. 1: Введение. Торговые деятели.— М., 2003.
   

Орудия и средства совершения преступления как предмет конфискации по уголовному законодательству

Республики Беларусь


Шаблинская Д.В.

Минский институт управления, Беларусь


Статья 61 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее УК) определяет конфискацию имущества видом дополнительного наказания. Согласно ст. 61 УК, конфискация состоит в принудительном безвозмездном изъятии в доход государства имущества, являющегося собственностью осужденного. Устанавливается конфискация имущества за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и может быть назначена в случаях, предусмотренных законом.

Помимо правового регулирования уголовного наказания в виде конфискации имущества, ст. 61 УК предусматривает и специальную конфискацию. Специальная конфискация является не уголовным наказанием, а особым уголовно-правовым институтом, применяемым независимо от категории преступления и вида назначенного наказания.

В соответствии со ст. 61 УК, выделяется четыре вида изъятия имущества, различных по своей правовой природе и основаниям применения, которые законодатель обобщил в единый правовой институт. Это принудительное безвозмездное изъятие в собственность государства орудий и средств совершения преступления, принадлежащих осужденному; вещей, изъятых из оборота; имущества, приобретенного преступным путем, а также предметов, которые непосредственно связаны с преступлением, если они не подлежат возврату потерпевшему или иному лицу.

Предмет каждого из видов специальной конфискации различен. В связи с этим каждый из видов принудительного безвозмездного изъятия имущества в доход государства заслуживает отдельного рассмотрения в целях определения его правовой природы и оснований применения.

Специальной конфискацией по уголовному законодательству Республики Беларусь является конфискация орудий и средств совершения преступления, принадлежащих осужденному. Следует подчеркнуть, что Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ), также предусматривает конфискацию орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому. УК РФ определяет данную уголовно-правовую меру как вид конфискации имущества (ст. 104.1).

Белорусское и российское уголовное законодательство не определяет конфискацию орудий и средство совершения преступления уголовным наказанием. Однако, по-нашему мнению, изъятие в доход государства обозначенных предметов содержит признаки именно наказания. Предметом изъятия в данном случае выступает имущество, принадлежащее осужденному на праве собственности. При конфискации орудий и средств совершения преступления осужденный лишается права собственности на это имущество, которое переходит от преступника к государству.

Лишение осужденного определенного права, согласно ст. 47 УК, составляет сущность уголовного наказания. В существовании права собственности на изымаемое имущество у лица, совершившего преступление, в соответствии со ст. 61 УК состоит основной отличительный признак конфискации имущества как вида дополнительного уголовного наказания.

С учетом изложенного представляется, что конфискация законной собственности лица, совершившего преступление, в любом случае является наказанием независимо от того, является эта собственность средством или орудием совершения преступления или нет. Тот факт, что собственность используется преступником в качестве орудия или средства совершения преступления сам по себе не должен и не может лишить его права собственности на это имущество.

Признать принудительное изъятие орудия и средства преступления видом дополнительного наказания также предлагают и другие авторы, например, В.К. Дуюнов и А.Л. Цветинович [1, с. 101], а в настоящее время – И.И. Голубов [2, с. 9].

Правовое регулирование специальной конфискации в законодательстве Республики Беларусь в настоящее время не ограничивается УК. Пленум Верховного Суда Республики Беларусь в п. 1 постановления от 23 сентября 1999 г. №8 «О практике назначения судами конфискации имущества по уголовным делам» указывает, что специальная конфискация заключается в изъятии соответствующего имущества и обращении его в доход государства в порядке ст. 98 Уголовно-процессуального кодекса (далее – УПК), статьи, посвященной мерам, принимаемым в отношении вещественных доказательств при разрешении уголовного дела.

Согласно ст. 98 УПК эти меры различны в зависимости от того, что является вещественным доказательством. Так, в соответствии со ст. 98 УПК, орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации или уничтожаются; предметы, запрещенные к обращению, подлежат конфискации или уничтожаются; предметы, не представляющие ценности и не могущие быть использованными, подлежат уничтожению, а в случае ходатайства заинтересованных лиц или учреждений могут быть выданы им; деньги и иные ценности, приобретенные преступным путем, по приговору суда обращаются на возмещение вреда от преступления потерпевшему, иному лицу или подлежат конфискации. Другие вещественные доказательства выдаются их законным владельцам, а при неустановлении последних подлежат конфискации.

Несогласованность материального и процессуально-правовых положений о специальной конфискации отметил и Конституционный Суд Республики Беларусь в своем Заключении «О соответствии Конституции положений пунктов 20 и 21 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 10.04.1992 г.» от 28 ноября 2001 г. №З-132/2001. Как указал А. Лукашев, сопоставление «… уголовной и уголовно-процессуальной норм, посвященных специальной конфискации, приводит к выводу о наличии между ними коллизии» [3, с. 11].

Не ясно, что имел в виду Верховный Суд, отсылая исполнение специальной конфискации к ст. 98 УПК: только формальную сторону – сам порядок обращения с конфискованными предметами или то, что изъять предмет в порядке специальной конфискации можно только в случае, если он является вещественным доказательством по данному уголовному делу?

Используя сравнительный метод, ответ на данный вопрос можно найти, изучив уголовное законодательство РФ 2003-2006 г.г. В 2003 г. конфискация имущества как уголовное наказание была отменена в РФ, и действовала только ст. 81 УПК РФ. С введением в 2006 г. в УК РФ главы 15.1 процессуальная сторона конфискации по-прежнему регулируется положениями ст. 81 УПК РФ. В связи с этим можно заключить, что процессуальным законодательством конфискация орудий и средств совершения преступления предполагается в отношении именно вещественных доказательств. Тот факт, что специальная конфискация относится только к вещественным доказательствам, отмечают и ученые, например, И.И. Голубов, В.В. Лунеев [2, с. 87; 4, с. 10].

Является ли правомерным применение конфискации личной собственности лица, совершившего преступление, только на основании положений ст. 98 УПК – применения мер к вещественным доказательствам? В этом случае получается, что решение по конфискации личного имущества осужденного реально предопределяет орган, признавший орудие или средство преступления вещественным доказательством, а таким органом является в большинстве случаев орган предварительного расследования, а не суд.

Считаем, что специальная конфискация орудий и средств преступления, принадлежащих осужденному, по своей юридической природе является именно конфискацией, более того, конфискацией, содержащей признаки уголовного наказания. Изъятие орудия или средства совершения преступления является карой и должно оказывать на осужденного воспитательное воздействие, преследовать цели предупреждения новых преступлений и исправления лица, совершившего преступление. Именно о конфискации орудий и средств совершения преступления говорил УПК Беларуси 1960 г., применяя в ст. 81 термины «изъятие», «передача» в отношении иных предметов, которые в настоящее время подлежат в соответствии с ч. 6 ст. 61 УК и ст. 98 УПК тоже «конфискации».

Таким образом, если имеет место факт изъятия имущества, законным собственником которого является осужденный, мы имеем дело с государственным принуждением, осуществляемым в форме уголовного наказания: гражданин лишается права собственности на имущество именно по приговору суда, что и закреплено в ст. 44 Конституции Республики Беларусь и Всеобщей Декларации прав человека.

Если рассматривать специальную конфискацию орудия или средства совершения преступления, принадлежащего виновному, уголовным наказанием, то основанием ее применения, на наш взгляд, должна являться норма Общей части УК, закрепляющая конфискацию орудий и средств преступления в качестве дополнительного уголовного наказания.

Также представляется необходимым предусмотреть в УК возможность замены такой конфискации денежным эквивалентом при невозможности исполнить данный вид наказания (например, в случае утраты, уничтожения или повреждения такого имущества).

Полагаем, что указание на конфискацию орудий и средств преступления должно содержаться в санкциях конкретных статей Особенной части УК. Это позволит суду единообразно подходить к предмету конфискации и укрепит законность ее применения, не позволит применять расширительное толкование понятия «орудия и средства совершения преступления» в каждом конкретном случае.


Использованные источники

1. Дуюнов, В.К. Дополнительные наказания : теория и практика / В.К. Дуюнов, А.Л. Цветинович. – Фрунзе : Илим, 1986. – 240 с.
   
2. Голубов, И.И. Конфискация имущества как вид уголовного наказания : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.08 / И.И. Голубов. – М., 1999. – 181 л.
   
3. Лукашев, А. О специальной конфискации в законодательстве и судебной практике / А. Лукашев // Юрист. – 2002. – № 1(8). – С. 11-13.
   
4. Лунеев, В.В. Конфискация имущества из УК РФ незаконно исключена : что дальше? / В.В. Лунеев // Государство и право. – 2006. – № 4. – С. 5-10.
   

Изменение обвинения в уголовном процессе: понятие и виды


Шадрина Е.Г.

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, Россия


Обвинение, сформулированное в обвинительном заключении либо обвинительном акте, является предварительным по отношению к обвинению, содержащемуся в приговоре. Поскольку данное обвинение не является окончательным, его нельзя рассматривать как предрешение вывода суда о виновности, либо как обвинение, которое принимается судом без всякой критики. Оно скорее выступает «необходимым условием» для рассмотрения дела судом, для определения пределов судебного разбирательства и существа объема того обвинения, которое должно быть сформулировано судом в приговоре или определении [1, с. 8].

В ходе уголовного судопроизводства не всегда до суда доходит первоначально сформулированное обвинение следователем, дознавателем. В качестве причин такого явления ученые указывают на следующие обстоятельства: определенный порядок исследования обстоятельств уголовного дела (переход от незнания к их познанию); необходимость своевременного, быстрого предъявления обвинения на первоначальном этапе расследования; наличие самостоятельных стадий в уголовном судопроизводстве; субъективное отношение лиц, осуществляющих предварительное следствие или дознание, а также лиц, осуществляющих прокурорский надзор за исполнением законов органами предварительного расследования; предусмотренная законом возможность изменения обвинения и др.

Вопросу изменения обвинения, его пределам и процессуальному порядку уделялось и уделяется большое внимание в литературе, поскольку он касается не только полномочий следователя, дознавателя, прокурора и суда, но и, в первую очередь, обеспечения прав лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование.

Ф.Н. Фаткуллин сформулировал довольно четкое определение понятия «изменение обвинения». Под таковым он понимал внесение в него официальными лицами тех или иных поправок, сказывающихся на существе, объеме и характере обвинения по делу и требующих соблюдения определенного законом процессуального порядка [2, с. 69].

Понятие «изменение обвинения» Т.Н. Добровольская сформулировала применительно к пониманию последнего в материальном и процессуальном смыслах. Изменение обвинения в материальном смысле, по ее мнению, представляет собой внесение корректив в фактическое или юридическое содержание ранее предъявленного обвинения. Изменение обвинения в процессуальном смысле означает внесение корректив в правовой режим изобличения конкретного лица в совершении преступления [3, с. 26 - 27].

Оба приведенных определения рассматриваемого понятия отражают сущность института «изменения обвинения». Таким образом, для того, чтобы констатировать, что по уголовному делу имеет место изменение обвинения, необходимо соблюдение ряда условий:

- изменения отражаются на содержании, объеме и характере обвинения;

- изменения вносятся лицами, уполномоченными на то уголовно-процессуальным законом;

- внесение изменений осуществляется в официальном порядке и с соблюдением установленных уголовно-процессуальным законом правил.

Все изменения обвинения могут классифицироваться по нескольким основаниям, что имеет теоретическое и практическое значение.

В зависимости от субъекта, управомоченного осуществлять изменение обвинения, различают:

- изменение обвинения, проводимое органами предварительного расследования. Так, органами предварительного расследования Ахметову  было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ. В ходе предварительного расследования потерпевшим был уточнен размер причиненного ущерба, который составил 315 000 рублей, и в соответствии с п. 4 примечания к ст. 158 УК РФ оценивается как крупный. Ввиду того, что возникла необходимость вменить Ахметову дополнительный квалифицирующий признак, следователь в соответствии с ч. 1 ст. 175 УПК РФ предъявил ему новое обвинение, добавив в первоначальное обвинение дополнительный квалифицирующий признак [4];

- изменение обвинения, осуществляемое прокурором в стадиях: возбуждения государственного обвинения, предварительного слушания и судебного разбирательства. Так, при изучении материалов уголовного дела в отношении Иванова, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ, поступившего с обвинительным актом, прокурор в соответствии с ч. 2 ст. 226 УПК РФ своим постановлением изменил квалификацию действий Иванова на ч. 1 ст. 158 УК РФ [5];

- изменение обвинения со стороны судей при судебном разбирательстве уголовного дела или в ходе проверки законности и обоснованности судебного приговора. Так, при разбирательстве уголовного дела в отношении Смолькова, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 162 УК РФ, суд признал, что предъявленное обвинение не подтверждается представленными стороной обвинения доказательствами, и квалифицировал действия Смолькова по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ [6].

В зависимости от изменения объема и содержания первоначального обвинения, следует различать:

- сужение обвинения, связанное с исключением из него отдельных уголовно-правовых норм или их пунктов. Так, при разбирательстве уголовного дела по обвинению в совершении преступления, предусмотренного пп. «б», «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, суд установил, что потерпевший добровольно открыл двери гаража Закирову и пригласил его войти, поскольку ранее они были знакомы. Показания потерпевшего были подтверждены подсудимым. При таких обстоятельствах суд признал, что Закиров находился в гараже потерпевшего на законных основаниях и исключил из обвинения квалифицирующий признак – с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище [7];

- расширение обвинения, сопровождаемое включением в него отдельных уголовно-правовых норм или их пунктов. В качестве примера можно использовать ранее упомянутый пример - включение признака «крупный ущерб» в обвинение, выдвинутое в отношении Ахметова;

- изменение обвинения, соединенное с заменой одних фактических обстоятельств, юридических признаков и правовых норм (их пунктов) другими [2, с. 70]. Например, ранее упомянутая переквалификация действий Смолькова с ч. 1 ст. 162 УК РФ на п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.

В зависимости от изменения отдельных составных частей обвинения, можно выделять:

- изменение обвинения, связанные с его фактической фабулой, т.е. вносимые ввиду установления новых фактов или признания недоказанными тех, что фигурировали в предшествующих стадиях уголовного судопроизводства;

- изменения обвинения, связанные с его юридической формулировкой и правовой квалификацией. Выделение в отдельную группу таких изменений связано со взаимосвязью названных элементов в структуре обвинения;

- изменения обвинения, связанные с установлением новых сведений юридического характера о личности обвиняемого, которому вменяется в вину совершение данного преступления (например, установление наличие не погашенной или не снятой судимости может влиять на признание в действиях лица рецидива преступления).

Ф.Н. Фаткуллин выделял еще одно основание классификации изменения обвинения – в зависимости от того, допускаются они на любом этапе дальнейшего движения уголовного дела или не допускаются. В этом плане он различал:

- изменения обвинения, допустимые на любом этапе судопроизводства без возвращения дела обратно;

- изменения, хотя и требующие возвращения дела на более ранние этапы процесса, однако не обязательно в стадию предварительного расследования;

- изменения, предполагающие направление дела на дополнительное расследование для повторного предъявления обвиняемому.

Следует отметить, что изменение обвинения в каждом конкретном случае не может отвечать одному классификационному критерию, а скорее сочетает в себе несколько их видов.

Научное и практическое значение предложенной классификации состоит в том, что она отражает: при каких видах изменения обвинения уголовное дело подлежит возращению и на какую стадию уголовного процесса.

Использованные источники

1.Давыдов М.П. Обвинение в советском уголовном процессе. – Свердловск: Среднеуральское книжное изд-во, 1974. – 136 с.

2.Фаткуллин Ф.Н., Зинатуллин З.З., Аврах Я.С. Обвинение и защита по уголовным делам. – Казань: Изд-во КГУ, 1976. – 166 с.

3.Добровольская Т.Н. Изменение обвинения в судебных стадиях советского уголовного процесса. – М.: Юрид.лит., 1977. – 112 с.

4.Уголовное дело № 1 – 87 / 2007 по обвинению Ахметова // Архив Советского районного суда Республики Татарстан за 2007 г.

5.Уголовное дело № 1 – 12 / 2007 по обвинению Иванова // Архив мирового судебного участка № 7 Советского района Республики Татарстан за 2007 г.

6.Уголовное дело № 1 – 189 / 2007 по обвинению Смолькова // Архив Советского районного суда Республики Татарстан за 2007 г.

7.Уголовное дело № 1 – 121 / 2007 по обвинению Закирова // Архив Советского районного суда Республики Татарстан за 2007 г.


Лица, заключающие брачный договор


Шакирова Н.И.

Ульяновский государственный университет, Россия

(юридический факультет, 5 курс)


Науч. рук.: А.А. Серебрякова, к.юрид.н., доцент


Семейный кодекс РФ в ст. 40 устанавливает, что брачным договором признается соглашение лиц, вступающих в брак, или соглашение супругов, определяющее имущественные права и обязанности супругов в браке и (или) в случае его расторжения[1].

Что касается того положения, что сторонами брачного договора могут быть супруги, то данное законодательное положение ни в теории, ни в практической жизни не вызывает никаких споров и разногласий. Брачный договор является своеобразным продуктом брака, продуктом супружеского союза (что, собственно, и отражено в его названии - брачный договор).

Супругами можно назвать лиц - мужчину и женщину, состоящих между собой в зарегистрированном браке. Для того чтобы вступить в брак, т.е. стать супругами, мужчина и женщина должны обладать тремя правовыми качествами. Во-первых, оба лица должны достичь брачного возраста (а брачный возраст в России в качестве общего правила установлен в 18 лет). Во-вторых, вступление в брак является делом исключительно добровольным и свободным; принуждение к заключению брака не допускается. И в-третьих, лица, желающие заключить брак, не должны нарушать запретов, установленных ст. 14 СК РФ (лица, из которых хотя бы одно уже состоит в зарегистрированном браке, близкие родственники…).

В настоящее время ведется дискуссия по поводу термина "лица, вступающие в брак". Некоторые авторы считают, это лица, изъявившие намерения к вступлению в брак путем подачи заявления о регистрации брака в соответствующий орган записи актов гражданского состояния. Соответственно, можно предположить, что стороны должны вступить в брак в ближайшее время после заключения брачного договора.

Л.Б. Максимович называет поставленную проблему надуманной на том основании, что в случае, когда брачный договор заключен до регистрации брака, он вступит в силу только после его (брака) регистрации. "Следовательно, - пишет далее Л.Б. Максимович, - если даже нотариус и удостоверит брачный договор лиц, еще не подавших заявления в загс, то до регистрации брака этот договор не породит для сторон никаких правовых последствий, что, в свою очередь, исключает возможность каких бы то ни было нарушений"[2, c. 33].

Одной из особенностей брачного договора является то, что способность к его заключению следует связывать со способностью к вступлению в брак. Если лицо не достигло брачного возраста, оно не может заключить брачный договор без согласия родителей или попечителей до момента регистрации брака. Поэтому брачный договор может быть заключен между дееспособными гражданами, достигшими брачного возраста, т.е. 18 лет (п. 1 ст. 12, п. 1 ст. 13 СК).

По мнению Л.М. Пчелинцевой, "если лицо не достигло брачного возраста, но получило разрешение органа местного самоуправления на вступление в брак, то оно может заключить брачный договор до момента регистрации брака с письменного согласия родителей или попечителей (ст. 26 ГК)". После вступления в брак несовершеннолетний супруг приобретает гражданскую дееспособность в полном объеме (ст. 21 ГК), а значит, вправе заключить брачный договор самостоятельно[3, c. 203]. Б.М. Гонгало, П.В. Крашенинников полагают, что в силу п. 2 ст. 21 ГК РФ в случае, когда законом допускается вступление в брак до достижения 18 лет, гражданин, не достигший 18-летнего возраста, приобретает дееспособность в полном объеме со времени вступления в брак. Стало быть, в соответствующих случаях до регистрации брака заключить брачный договор невозможно"[4]. Данная позиция представляется более обоснованной, поскольку соответствует действующему законодательству.

Гражданским законодательством (ст. 27 ГК) при наличии определенных условий и в установленном порядке гражданин, достигший 16-летнего возраста, может быть признан дееспособным (эмансипированным). Эмансипация - объявление несовершеннолетнего, достигшего возраста 16 лет, работающего по трудовому договору либо с согласия родителей занимающегося предпринимательской деятельностью, полностью дееспособным [5].

Вопрос об объеме прав и обязанностей, которыми наделяется эмансипированное лицо, в правовой науке является спорным. Л.М. Пчелинцева, М.В. Антокольская считают, что эмансипированные в установленном порядке несовершеннолетние вправе самостоятельно заключить брачный договор при вступлении в брак, поскольку с момента эмансипации они становятся полностью дееспособными (ст. 27 ГК) [6, c. 203].

Тем не менее, что касается брачного договора, то эмансипированное лицо, не достигшее брачного возраста до заключения брака, не вправе заключать брачный договор, поскольку: а) законом определена неразрывная связь брачного договора с государственной регистрацией брака; б) законодателем установлен брачный возраст; в) брачный договор в отличие от других гражданско-правовых договоров, заключаемых гражданами, является по своей природе семейно-правовым договором, так как порождает, изменяет и прекращает правовые отношения между строго определенными субъектами (супругами); г) эти отношения отличаются от гражданско-правовых сугубо личным характером. Поэтому эмансипированный несовершеннолетний, желающий вступить в брак, должен получить в соответствии с п. 2 ст. 13 СК разрешение органа местного самоуправления и лишь после регистрации брака он будет вправе заключить брачный договор, поскольку в силу п. 2 ст. 21 ГК он со времени вступления в брак приобретает дееспособность в полном объеме. Вместе с тем несовершеннолетнему, вступившему в брак, не нужна процедура эмансипации, поскольку он становится полноправным субъектом не только семейного, но и гражданского права [7, c. 9].

Признавая это, ученые все же расходятся во мнении по вопросу заключения брачного договора ограниченно дееспособным гражданином. Гражданским законодательством предусмотрена возможность ограничения судом гражданина в дееспособности, если вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами он ставит свою семью в тяжелое материальное положение. В соответствии со ст. 30 ГК такой гражданин может самостоятельно совершать только мелкие бытовые сделки, другие сделки он должен совершать с согласия попечителя. Российское законодательство вообще и семейное законодательство в частности не содержат положений о возможности заключения брачного договора недееспособными и ограниченно дееспособными лицами.

В правовой литературе высказаны две противоположные точки зрения по рассматриваемому вопросу. Согласно первой из них заключение брачного договора ограниченно дееспособными лицами не допускается. "Понятно, что заключение брачного договора не относится к числу мелких бытовых сделок. Возможность заключения брачного договора противоречила бы существу соответствующих отношений. Следовательно, лица, ограниченные в дееспособности, не могут заключать брачный договор", - считают Б.М. Гонгало, П.В. Крашенинников [8].

Вторая точка зрения - о допустимости заключения брачного договора ограниченно дееспособными лицами. Л.М. Пчелинцева считает, что поскольку семейное законодательство прямо не устанавливает такого ограничения, а сам брачный договор направлен на укрепление материального положения семьи, его могут заключать и ограниченно дееспособные лица. Со временем эта позиция данным автором уточнена: "С точки зрения правовой природы брачный договор является гражданско-правовым", и для заключения брачного договора лицом, ограниченным в дееспособности, необходимо согласие попечителя [9, c. 203]. Аналогичную позицию занимает М.В. Антокольская.

Брачный договор, являясь гражданско-правовым договором, не может заключить ограниченно дееспособное лицо, так как самостоятельное заключение брачного договора ограниченно дееспособным гражданином может негативно сказаться на охране его прав, поскольку способности данного гражданина к самостоятельному участию в гражданском обороте, и в частности к заключению брачного договора существенно подорваны его пагубным пристрастием к спиртным напиткам и наркотическим веществам.

Относительно недееспособных лиц, то данные лица в обоих случаях (до регистрации брака и в браке) не могут заключить брачный договор. В первом случае они в силу ст. 14 СК не могут заключить брак (закон не допускает заключение брака с недееспособными лицами). Даже если допустить, что брачный договор был заключен от имени недееспособного его опекуном (такое считает возможным М.В. Антокольская), то этот брачный договор будет лишен вообще смысла, так как он не породит прав и обязанностей, поскольку может вступить в силу с момента регистрации брака, а брак не может быть заключен. Во втором случае, когда брак уже заключен и супруг в период совместной жизни признан судом недееспособным, брачный договор, являясь сделкой строго личного характера, в силу п. 4 ст. 182 ГК не может быть заключен через представителя.

Таким образом, необходимо на законодательном уровне четко обозначить право недееспособных и ограниченно дееспособных лиц заключать брачный договор, соблюдая при этом некоторые формальности (как, например, согласие опекуна и попечителя).

Следует также отметить, что действующая формулировка ст. 40 Семейного кодекса Российской Федерации, согласно которой брачный договор может быть заключен как супругами, так и лицами, вступающими в брак, позволяет ограничить круг субъектов брачного договора и ведет к упорядочению договорных семейных отношений, уменьшая количество преждевременных и необдуманных договоров.


Использованные источники

1. Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995г. № 223-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 1. Ст. 16.
   
2. Максимович Л.Б. Брачный договор в российском праве. – М.: Ось-89, 2003. -144 с.
   
3. Пчелинцева Л.М. Семейное право России. Учебник для вузов. - М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2001. - 663 с.
   
4. Гонгало Б. М., Крашенинников П.В. Брачный договор. - М.: Статут, 2002. – С. 58. // Справочная правовая система «Консультант плюс».
   
5. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 32. Ст. 3301.
   
6. Пчелинцева Л.М. Указ. Соч.
   
7. Звенигородская Н.Ф. Проблема дееспособности в характеристике субъектного состава брачного договора. // Бюллетень нотариальной практики. – 2007. - №2. – 5- 9 с.
   
8. Гонгало Б. М., Крашенинников П.В. Указ. Соч.
   
9. Пчелинцева Л.М. Указ. Соч.