Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Реферат

Содержание 94 разны (например, в страсти чрееообъядения) 97 ной тогда, когда деньги сами по себе

Подобный материал:

• Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
• Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
• Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
• План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
• Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
• Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
• Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
• Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
• Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
• Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.

Отпомысла— Каждый совершаемый грех представляет

собой онтологический разрыв с миром духов-

к страсти

ным, с небом, что несет гибель душе, хотя и ос-

тается возможность исцеления и восстановления разорванной связи силой Бо-

91

жией через покаяние. Грех, совершенный делом, можно образно представить как некий "метастаз" греховности, наружу выявляя зреюшую внутри "злока-чественную опухоль" греха или страсти, давая возможность ее увидеть и оце-нить. Но совершенные грехи важны каждый сам по себе еще и потому, что по-вторяемость сходных грехов ведет к устойчивой привычке. И чем более эта привычка, не исцеляясь покаянием, становится одной из греховных "силовых линий" души, тем закономернее она будет как бы уже врожденной частью лич-ности. Такая привычка как бы "срастается" с личностью.

Все существующие виды и разновидности грехов ума и сердца становятся собственно греховными реальностями лишь в приложении к конкретной чело-веческой жизни, т.е. когда становятся практически в человеке действующими. Действие их может быть внутреннее — в движении различных состояний и пе-реживаний; и внешнее, выражаемое в поведении. Содержательно грехи очень многообразны, и это видно даже из краткого их описания, почти перечня. Мно-гообразие их возрастает применительно к личности, потому что к каждому типу греха индивидуальность добавляет свой неповторимый "аромат".

Но при всем этом содержательном многообразии сам механизм действия греха на удивления стандартен. В святоотеческой аскетической литературе имеются описания этих типовых механизмов, довольно простых по действию. Описания представляет собой ряды, или цепочки состояний, где в каждом по-следующем звене увеличивается степень зависимости от греха, род плененно-сти. Наиболее принятый ряд включает в себя следующие звенья, или этапы: по-мысел — прилог — внимание — услаждение — сосложение — решимость — дело.

Первый этап: помысел — это не оформившееся, только возникшее ощу-щение, так что оно даже не вменяется в грех. Помысел — это начальное дейст-вие греха, содержащее в себе первичное, чрезвычайно легкое и почти безличное стремление, не всегда даже содержательно определимое; однако оно уже зара-нее включает в себя элемент оправдания и имеет едва заметную эмоциональ-ную окраску. (По преп. Иоанну Лествичнику, "прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце;

92

сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением" (Лествица, Слово 15-е, 73).

Душа человека, не поставившего перед собой задачу аскетической рабо-ты по искоренению греха, является очень активным полем рождения помыслов; обычная непрестанность носящихся в ней, как рой насекомых, мелких желаний, представляет собой структуру такой души.

Одно из контрольных качеств души — енимательность. Внимательная душа, даже и нехристианская, замечает работу помыслов при всей их тонкости и как бы незаметности, и порою ставит некоторую преграду их начинающейся разрушительной работе; на аскетическом языке это называется отсечением помыслое. Опытный человек, живущий духовно-нравственными содержания-ми, занимается этим сознательно. Различение помыслов можно уподобить тому, как врожденный музыкальный слух, да еще и изощренный, "поставленный" обучением, различает нечистые, неверные тона, исправляя их в самом себе, т.е. переводя в правильные.

Различение помыслов и отсечение их затрудняется тем, что они кружатся (напоминая броуновское движение молекул газа) по-видимому, вне всяких за-кономерностей, сталкиваясь между собой, и как бы порою вступая в борьбу; все это чрезвычайно запутывается, пока, наконец, целая группа помыслов не вы-страивается в определенную линию, в основе которой — влечение к некоторо-му вожделенному объекту, стремление обладать им. Тогда уже можно говорить не о работе помыслов, а о явлении пристрастия к предмету, получившему нравственное ценностное одобрение со стороны личности.

Предметом пристрастия может быть что угодно: другая человеческая личность, любая вещь или закономерная группировка вещей, или даже любое явление идеального мира. Так, вполне часты пристрастия, например, к науке и любому виду человеческого творчества.

При максимальном стремлении обладать предметом — пристрастие осо-бенно полно охватывает душу человека. Тогда совершается такой душевный переворот, что чем больше стремление обладания, тем сильнее сама душа ока-зывается обладаема, пленена предметом своего пристрастия.

93

Особенно сложной и хитросплетенной система обладания и обладаемости оказывается, когда речь идет о другой человеческой личности. В таких случаях объект стремления для человека всегда хотя бы до некоторой степени исполня-ет роль кумира и фетиша, которому приносятся добровольные жертвы. Лично-сти, плененные предметом своего пристрастия, еще более увеличивают стрем-ление удерживаться в плену. Тем самым в жертву приносится великий дар сво-боды. В жертву таким кумирам приносится и многое другое: здоровье, доброе отношение людей, ум, порядочность, имущество; а когда кумиры приобретают выраженно религиозный характер, такой же характер носят и жертвы.

Пристрастный тип отношения нередко имеет и отрицательную значи-мость, вплоть до совершенной ненависти к объекту. Так, пристрастные безбож-ники часто ненавидят Бога, тем самым свидетельствуя о Его бытии: ведь нельзя ненавидеть несуществующий предмет.

Практически почти всегда греховный плен обнаруживает себя тем, что объектом его становятся временные, тленные предметы. Когда степень плена приобретает предельную величину, плененность перестает быть случайной и временной, а материалом или объектом плена становится сам человек в его гре-ховной данности, для такого явления применяется термин страсть.

По обычной, принятой в аскетических писаниях святых отцов классифи-кации, таких страстей насчитывается восемь. Впрочем, некоторые из духовных писателей убавляют их количество, соединяя, например, тщеславие и гордость, или печаль и уныние; другие, напротив, увеличивают их число, добавляя за-висть и окамененное нечувствие.

Природой всех страстей становится существование на том или ином ма-териале автономной жизни, не сообразующейся с небесными началами; цен-ность, лежащая в основе каждой страсти, противоположна нормам объективной нравственности. В основе каждой страсти — некое глубокое разрушение цель-ности личности или природы человека.

Все страсти имеют разные виды или подразделения своего внешнего и внутреннего выявления. В одних случаях эти подразделения не очень многооб-

94

разны (например, в страсти чрееообъядения), в других, наоборот, поражают роскошным богатством разнообразных форм (как в гордости).

Почти всегда в развитой страсти ее объект становится кумиром для чело-века. Явление страсти всегда по своей природе болезненно (недаром по-славянски "страсть" обозначает "страдание") и разрушительно действует на душу и жизнь человека. В некоторых случаях это ясно для всех наблюдателей, включая того, чьею душой овладела страсть (например, один из видов чрево-объядения — пьянстео). Иногда же это неясно ни для кого, кроме людей, имеющих духовное рассуждение и наблюдение (например, когда речь идет о таком направлении развития страсти тщеславия, как стремление к художест-венному творчеству).

Общая почва появления страстей состоит в греховности человеческой природы. Зарождение же и развитие страсти в отдельной личности часто бывает загадочно. Правда, во многих случаях наблюдение показывает, что склонность к той или иной страсти, несомненно, генетически обусловлена. Так, можно по-рой видеть совершенно одинаковые по типу проявления гнева в трех и более поколениях (у бабушки, матери и дочки). В то же время порою очевидна соци-альная обусловленность если не зарождения, то путей развития страсти (пьян-ство).

Как уже сказано, святыми отцами — аскетами, как правило, различаются восемь видов страстей: чрееообъядение, блуд, сребролюбие, гнее, печаль, уны-ние, тщеслаеие и гордость. Первые две страсти носят по преимуществу плот-ский характер.

Наиболее простая по проявлением — страсть чрееообъядения. В ней вы-деляются подразделения: объядение (обжорство), пьянстео, гортанобесие (особенное, чрезвычайно выраженное стремление к вкусным, сладким, острым и т.п. видам еды), несоблюдение постое, частоядение (то, что в быту называ-ется "кусочничание"), тайноядение (грех, более присущий детям или монахам, несмиряющимся перед принятым в доме или монастыре уставом еды), чрез-мерная забота о еде (о ее покупках, приготовлении, словом — не простое от-ношение к пище).

95

Из всех этих подразделений для человека, не живущего церковной жиз-нью, наименее понятно несоблюдение постов. Посты установлены Церковью как применение общего принципа еоздержания, в частности, по отношению к пище (к некоторым родам пищи, ее количеству, вкусу) — в память об Адамо-вом невоздержании, ради упражнения во власти над низшими сторонами чело-веческой природы и как одна из сторон послушания Христу и Церкви. И если кто признает такое понимание, но вместе с тем на практике пост не соблюдает — значит, в нем действует страсть чревообъядения.

В чревообъядении не только разрывается личностная целостность, так что плотское начало выделяется из всего полного состава личности. Хуже того, плоть сама по себе становится и, безусловно, ценной и значимой для человека порою настолько, что иного содержания своей личности он не видит и не пони-мает, и душа становится поглощенной животным существованием.

Такая неправильная и излишняя любовь к плоти как вид самолюбия мо-жет приводить к нехранению верности Богу, Церкви, добродетели и людям и совершенному непониманию духовного мира. В свою очередь развитие страсти чревообъядения приводит к умножению плотских радостей, к росту животного самолюбия. Такое возрастание животного начала переживается как порок лишь теми, кто признает ценность принципа воздержания.

Достаточно известна по содержанию, мотивам и развитию и страсть блу-да. В этой страсти, как и в чревообъядении, плотское начало личности стано-вится самоценным. Целостность личного бытия разрушается по причине пере-живания особой значимости ощущений, связанных с чадородными органами. В страсти происходит искажение чистой и содержательной любви двух лично-стей. Животное начало, как и в чревообъядении, побеждает духовное и душев-ное содержание личности.

Обычные проявления блудной страсти: блудные ощущения и телесные пожелания (включая нечто вроде внутренней чесотки, называемой в аскетиче-ской литературе скоктанием); приятие нечистых помыслое и услаждение ими е нечистом еоображении; нечистые прикосноеения к сеоей и чужой плоти; онанизм; изеержение семени; блуд (греховная связь с лицом иного

96

пола, не скрепленная законными связями); прелюбодеяние (то же самое, но с лицом женатым или замужним); грехи блудные противоестественные, кото-рые из целомудрия и скромности не стоит не только рассматривать, но и назы-вать.

Главным внутренним основанием и условием развития этой страсти явля-ется нехранение чувств: дерзость, дерзость, способная погубить добродетель. Особенную роль при этом играют органы зрения и осязания; болылое значение имеет также зрительное воображение. Поэтому к формам развития блуда отно-сятся и действия, вроде рассматривания непристойных картинок и фотографий, смотрение соответствующих фильмов и телепередач, чтение книг, работающих на эротическое воображение, и т.п. В свою очередь, развитие блудной страсти усиливает рост этих стремлений.

В значительной степени с плотскими реальностями связана и страсть сребролюбия. Прежде всего, она выражается, как видно из названия, в любви к деньгам и имуществу, в жадности, скупости, стремлении к обогащению, что может приобретать разные уродливые формы. Это ярко показано в художест-венных образах мировой литературы (классические примеры сребролюбцев, ставшие нарицательными — пушкинский скупой рыцарь, гоголевские помещи-ки из "Мертвых душ" и многие другие). Сюда же относятся частные виды среб-ролюбия, как любовь к подаркам, а у некоторых людей в определенных обстоя-тельствах — и присвоение чужого.

Основной нравственной причиной сребролюбия является неверие Богу, неупование на Промысел, что неизбежно при разрыве связи с Богом. В такой духовной ситуации, когда вера на Промысл становится ничтожной и человек отрекается от водительства Промысла и доверяет лишь своим возможностям и действиям, счастливому случаю, обстоятельствам и доброму расположению других людей. При таком неверии Богу, подающему людям хлеб на каждый день и роскошно одевающему лилии полевые (Мф.6,7,28) естественно возника-ет страх за свое нынешнее жизненное положение, и тем более опасение нищей старости, а вместе с тем — жестокосердие к нуждающимся. Одновременно воз-растает болезненная любовь к вещам. Такая плененность лишает душу божест-венного дара любви и свободы. Эта страсть становится особенно иррациональ-

97

ной тогда, когда деньги сами по себе приобретают высшую ценность для лич-ности.

Классической по своему поведенческому выражению является страсть гнееа. Основные ее проявления понятны и известны: вспыльчивость, склон-ность к постоянному возмущению и ярости, клевете; в поступках — крики, споры, драки, а в крайней ситуации — и убийство. Склонности душевные, ве-дущие к гневу, и развивающиеся в результате его действия, также понятны: это осуждение, ненависть, злопамятность, стремление обидеть, мстительность; во-ображаемое переживание гневных отношений и проч.

Принципиальным основанием для возникновения и развития страсти гне-ва является предельное переживание разделенности своей индивидуальности от других, до полного нечувствия единства общей человеческой природы и брат-ской солидарности. Если по ситуации (длящейся или краткой) человеку пред-ставляется в другом лице помеха для его самовыявления, это и становится ма-териалом для крайнего неприятия другой индивидуальности. Здесь — начало гнева. "Вершина" выражения страсти гнева — безмотивное, устойчивое и рез-кое выражение злобного неприятия всех людей вообще.

Гораздо невыраженнее и проявления, и склонности, лежащие в основе двух тонких душевных страстей — печали и уныния. Современное обыденное ощущение склонно смешивать эти две страсти, не видя их различий. Правда, это особенности лишь русского сознания и языка. Не так было у святых отцов, которые понимали развитие и содержание этих страстей совершенно различно. Впрочем, некоторый материал для такого сближения имеется. Он состоит в об-щем типе эмоционально-психологического депрессивного переживания при действии этих страстей.

Нравственно-религиозное понимание страсти печали заключается в сло-вах апостола: "желаем и не имеем" — то есть, речь идет о глубоком недоволь-стве от неисполненных или неисполнимых притязаний. Основание, духовные мотивы и развитие этой страсти состоят, прежде всего, в неимении надежды на Бога (поэтому печаль — страсти, присущая в духовном отношении главным об-

98

разом христианам), а, кроме того — в сомнениях в обетованиях Божиих, что сближает по мотивам печаль со сребролюбием

Отсюда проистекает нечувствие к духовной жизни, духовным чувствам, и в результате — переживаемая пустота. От неисполнения притязаний печаль вы-ливается в таких проявлениях, как нетерпение, огорчение, неспособность ви-деть свою вину и укорять себя за нее; недовольство, недовольство Богом и ближними, доходящее до ропота, и как следствие — неблагодарность за все, посылаемое Богом.

В дальнейшем развитии — от человека отходит понимание необходимо-сти собственного креста, в результате — отречение от креста и покушение сой-ти с него.

Нравственно духовным основанием для уныния является неверное пони-мание смысла и содержания человеческих личностных достижений, неверное видение своих возможностей и достижений. В свою очередь это исходит от за-крытости личности от божественного и нравственного мира, от Промысла Бо-жия, незнания и непонимания заповедей Божиих, непонимания общей природы греховности и невидения своей порочности.

Такое духовное нечувствие приводит к нерадению ко всякому душепо-лезному делу. Отсюда — леность к доброму деланию; оставление и сокращение молитвы и небрежение в ней и всяком спасительном деле, праздность, праздно-словие и смехотворство. В эмоциональном отношении уныние сопровождается потерей благоговения к святыне и к жизни вообще, что может человека, осо-бенно душевно тонкого, привести к потере страха Божия, к ожесточению, к от-чаянию.

Последние две страсти: гордость и тщеслаеие некоторыми духовными писателями нередко объединяются в одну, так что тщеславие рассматривается как разновидность основной страсти — гордости. Но болыпей частью тщесла-еие рассматривается отдельно. В этом рассмотрении имеется свой резон, ибо в отличие от гордости, для тщеславия всегда нужен зритель, потому что и по смыслу слова есть поиск пустой, тщетной славы от людей. Тщеславие осуще-ствляется за счет других людей.

99

Сутью тщеславия является тот тип нравственной ориентации, при кото-ром самое главное — автономное стремление быть особенно выделенным среди людей. Проявления тщеславия: хвастовство, искание почестей, любовь к своему внешнему виду, лицу, голосу, одежде, вещам; затем — генетически связанное с исканием почестей человекоугодие, лесть, лукавство, ложь, лицемерие, самооп-равдание, зависть, прекословие, унижение ближнего и проч. Эта страсть в сво-ем развитии имеет чрезвычайно гибельные последствия — переменчивость нрава, притворство, бессовестность и, наконец, то, что аккумулирует в себе все названные качества: нрав и жизнь бесовские.

Особенным образом среди всех стра-

Гордость —

стей выделяется гордость, являющаяся

фундаментальная фундаментом всей греховной жизни чело-

страсть века. Духовная сущность ее — разрушение

мира с Богом. Там, где нет мира с Богом, разрушается и мир с ближними, и внутренний мир. Гордость — отсутствие смирения.

Мир с Богом нарушается, когда работает самочуестеие и самосознание особого типа (не всегда ясно определяемое, но всегда действующее) с поста-новкой себя если не выше Бога, если не наравне с Богом — то, по крайней мере, на особом месте в космосе и среди других людей.

В гордости более чем в других страстях проявляется искаженное отноше-ние к собственному "я". Обычно при этом резко преуееличиеается представле-ние собственной значимости. Но дело не только в этом. Понимание значимости и человеческой природы, и каждой человеческой личности имеет основание в самом акте творения, которым величие человека, созданного по образу и подо-бию Божию, тем самым запрограмированно. И в человеке живет смутная па-мять о своем величии, которая находит оправдание в видении творческих и иных духовных дарований, отличающих его от всего созданного мира; подоб-ное самосознание в норме раскрывается религиозно. Но до грехопадения имен-

100

но самосознание давало человеку возможность смиренно видеть свою ограни-ченность, что вело к точному пониманию своей природы и личности.

Падение настолько ослабило и искорежило дарованные возможности, что, казалось бы, понимание себя должно быть скромнее. И в этом проявилось бы гораздо более величия, которое еще могло быть уместным по мере освобож-дения личности от греховной данности. На деле же наоборот — само искажение в падении привело к тому, что чем меныпе личность стремится к освобождению от греховных начал, тем заметнее ощущение своей значимости и культивирова-ние собственного "я" в его данности.

Господь потому и говорит: "Унижающий себя — возвысится", что по ме-ре покаянного и смиренного осознания своего ничтожества в человеке восстает, исправляется и возвышается божественная правда, и он возвращается силой Божией к первозданной высоте. "Возвышающий же себя будет унижен", так как искаженная в грехопадении и не восстановленная красота не может встать на прежнюю высоту при помощи человеческих усилий. Подлинная — созданная или восстановленная Иисусом Христом — красота, действуя в человеке и рас-ширяя его сердце, позволяет видеть и ближнего в той же красоте, уничтожая чистотой христианского воззрения все греховные наслоения. Ущемленное же грехом сердце оказывается способным видеть и любить только себя.

Тем самым гордость в своем искажении любви к образу Божьему есть греховная сущность падшего человека. И потому гордость пронизывает в нем все — не только очевидно греховные его действия и состояния, но и все вооб-ще: нейтральные, и даже, по-видимому, добрые. Потому гордый человек хвалит себя, например, и за доброе дело, в котором, якобы, с такой высотой прояви-лись его дарования, и за грех, который позволил ему принести глубокое покая-ние, и за покаяние, в котором проявилось его "подлинное" благочестие. Гордый человек хвалит себя за все; но за все — сеое, а Бог при этом не нужен. И потому гордость содержится в основе всех грехов. Без противостояния ей не может ни начаться, ни верно осуществляться борьба с жизнью греховной, т.е. истинная, на объективных началах построенная нравственная жизнь.

101

Будучи фундаментом греховности и часто — основой многих грехов, гордость и сама по себе является греховным свойством, чрезвычайно интенсив-но разъедающим душу, и по своим содержательным особенностям, и по напря-женности действий, в которых она осуществляется. Чем интенсивнее действует грех, тем разрушительнее он влияет на душу, а гордость весьма интенсивна. Содержательно же, гордость, являясь по природе пучком сил и интенций души, автономно самоценных, а не связанных с энергиями Божественной любви — единственной объективной созидательной силы, — саму душу и разрушает.

Но даже когда борьба с гордостью ставится человеком как принципиаль-ная задача, она крайне осложняется той структурной особенностью гордости, которую можно назвать