Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Реферат

Содержание 60 Но как психологический механизм воздержание Критерии и ориентиры нравственной жизни 64 В числе личных 2. Катастрофа икатастрофы. До грехопадения

Подобный материал:

• Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
• Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
• Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
• План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
• Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
• Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
• Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
• Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
• Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
• Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.

определенным образом.

Разумеется, как и все, что есть в нравственной жизни, чувство долга от-части имеет генетическое происхождение, отчасти воспитывается обществом. Потому, кстати, многие конкретные переживания и решения, связанные с чув-ством долга направлены в сторону предков и потомков, а отчасти в сторону общества. Недаром, многие реальности взаимоотношений личности и общества постулируются в категориях долга; например: "защита отечества - священный долг каждого гражданина". Забота о родителях и детях в любом более или ме-нее нормальном обществе также признается нормой, и даже отчасти регулиру-ется юридическим правом, а невнимание - считается этическим уродством.

59

В силу врожденности некоторых проявлений долга в нем не только для болыпинства людей нет ничего чрезмерного и труднопереносимого, но напро-тив - его выполнение и органично, и радостно (например, отношение к детям и родителям). Впрочем, и в таких ситуациях его выполнение отчасти носит жерт-венный характер. В других случаях исполнение долга жертвенно по определе-нию. И это очень понятно: ощущение удовольствия тянет человека к привыч-ным своевольным действиям, которые для его самосознания и переживания становятся частью его жизни и личности. Долг же, высший человека, обычно прямо противоположен принципу и содержанию удовольствия, а значит - и непосредственных желаний. Потому исполнение долга требует преодоления и этих желаний, и соответствующего устройства жизни, что и вводит в жертвен-ное содержание.

Жертва есть готовность и осуществление на деле некой отдачи того, что человеку представляется ценным: материального благосостояния, положения в мире (среди других людей), энергии, здоровья, чувства своей значимости и дру-гих, менее значительных, но все же желанных вещей частного порядка (люби-мое занятие, развлечение, отдых, дорогая вещь и проч.). В конечном итоге это отдача своей воли; и этоосуществимо лишь тогда, когда иные внутренние мо-тивы властно вынуждают к такому поступку или поведению. На начальных стадиях того пути, где вершиной является совершенная жертва (например, сво-ей жизни или жизней своих близких ради высшей истины) является принцип более простой и понятный, известный каждому из опыта собственной жизни -воздержание. Воздержание есть принцип более количественный, чем качест-венный и заключает в себе уменыпение количества удовольствия, ради каких-то иных целей. Например, чревоугодник может временно уменьшить количест-во обычно принимаемой им пищи ради похудения . Или,положим, аспирант, готовящийся к трудной защите диссертации, откладывает на время некоторые роды развлечений, как бы они ни нравились ему, если ему представляется очень нужной искомая ученая степень. Разумеется, подобные ситуации не всегда имеют отношение к нравственной проблематике, в частности, к чувству долга.

60 Но как психологический механизм воздержание, будучи общим принципом, применяется и в реальности нравственного выбора, когда в альтернативных ситуациях с осознаваемым или ощущаемым долгом связана необходимость временного или достаточно долгого воздержания. Типичным образом такого воздержания для людей религиозного опыта могут служить многодневные или однодневные посты. Понимание и переживание долга здесь обусловливается тем, что верующий человек принимает знание церкви большим, чем его собст-венное знание, а значит, и долг выполнять церковные установки - обязатель-ным для себя.

Порою в таких случаях выполнение долга начинает становиться тягост-ным - особенно если личность ни во внутреннем опыте, ни по теоретическому знанию не видит ни каких добрых результатов. Это означает, что добро всту-пает в противоречие с правдой (разумеется, противоречие мнимое, субъек-тивное). В нормальной же нравственной практике и воздержание не несет в се-бе никакой тяготы, и даже жертва перестает ощущаться как жертва; - хотя при взгляде со стороны тех, кто не видит в конкретных проявлениях жертвы и воз-держания необходимость нравственного долга, дело представляется невыноси-мо тягостным.

Впрочем, всегда, особенно на ранних этапах сознательной нравственной жизни, неизбежными оказываются препятствия при исполнении нравственного долга . Эти препятствия могут порою иметь характер внешних провокаций, но при этом всегда основываются и на личных склонностях и стремлениях, кото-рые могут быть описаны вполне простыми понятиями типа: "лень", "трудно", "не хочется", "не выгодно", "скучно" и т.д. Практически это всегда означает, что другие ценности для сердца человека занимают ведущее место. Например -"лень": но не на все - лень; кое-что при этом делается довольно активно; "не хо-чется" - но ведь другое-то очень хочется; "трудно, - но при этом многие иные, объективно более трудные вещи делаются спокойно; "скучно" ,но развлекаться-то весело. Но порою внутренние препятствия мало понятны, ибо относятся к иррационально-психологическим (если не психиатрическим!) мотивам. Порою

61 же и на деле внешние препятствия представляют собой трудно преодолимую преграду, особенно же тогда, когда по тонкости ситуации решение представля-ется альтернативным.

Одним из наиболее стандартных и одновременно труднопреодолимых препятствий является склонность человека к так называемому двойному стан-дарту; то есть тогда, когда разными образами измеряется отношение к себе и к любому другому лицу. Этика, в частности, этические каноны справедливости и долга требуют одинаковой справедливости для всех. Обычная же человеческая "справедливость" снисходительна к собственной личности и жестковата к лю-бой другой - при одинаковости поведения. Собственно, и одинаковость-то ви-дится не одинаковой, благодаря субъективной греховной интерпретативности.

Вообще преодоление препятствий на путях исполнения нравственного долга - это прежде всего преодоление себя - сначала по ситуациям, а затем -существенное изменение, так что как бы на старом "материале" создается "но-вый" человек. Такое пересоздание себя на языке религиозно-этических реаль-ностей называется покаянием. Оно обычно сопровождается соответствующими чувствами раскаяния в прежних опытах жизни. Вообще большей частью само существование и преодоление препятствий нравственной, а тем более - в рели-гиозно-нравственной жизни можно считать одним из признаков напряженного и серьезного нравственного бытия. И более того - слишком безмятежное этиче-ское существование свидетельствует о слабом сознании нравственного долга и о вероятных серьезных ошибках.

Вообще ошибки этические (как и всякие другие ошибки) - дело довольно обычное. И общих нравственных установок (даже и самых объективных и вер-ных) совершенно недостаточно, чтобы их избегать. Только наращивание чисто-го духовно-нравственного опыта, включающего и преодоленные препятствия и исправленные ошибки, постепенно уменыпает возможность совершения новых ошибок. Такой опыт включает в себя и наполнение личности обобщенным эти-ческим опытом человечества, более всего - в религиозном знании. Этот опыт создает систему ориентиров и критериев нравственной жизни.


Критерии и ориентиры нравственной жизни
62 Часть из таких критериев здесь уже была назва-на и показана. Добро, правда, нравственный за-кон, достоинство личности, блаженство, свобода и проч. - это не только основ-ные этические категории, но и наиболее общие критерии и ориентиры нравст-венного существования. И даже когда на сознательном уровне в обычной жи-тейской практике человек их не рассматривает, они все равно определяют (по-ложительно или отрицательно) его нравственное содержание. Но при созна-тельном нравственном выборе любой человек использует менее отвлеченные более понятные и жизненные установки, которые, определяя выбор, и становят-ся его критериями и ориентирами. Для религиозно ориентированного человека такими критериями становятся установки исповедуемой им религии. Во многих религиях и даже нерелигиозных системах они совпадают, определяя, например, значимость и ценность человеческой жизни и личности, имущества, значимость честности, мужества, справедливости, беспристрастности, милосердия и проч.

Множество более мелких ориентиров как общественных, так и личност-ных определяют тип поведения человека в разных ситуациях и повторяющихся, и уникальных. Соответствующим образом они влияют и на переживание, и на оценки своего поведения, становясь критериями таких оценок. Многие такие ориентиры принадлежат культурному пространству личности и общества, дру-гие могут иметь психофизиологический характер. В культурно-общественной среде такие ориентиры принимают тип обычая. В личной ситуации ориентиром (разумеется, временным) может служить любая провокация: чье-либо неосто-рожное слово или косой взгляд, острая желудочная боль или внезапно выгля-нувшее из-за туч солнце и проч. Одни критерии имеют тенденцию к опреде-ленной консервативности, устойчивости, другие - напротив - к быстрой и лег-кой изменчивости, что может зависеть и от психологического типа личности.

Критерии нравственного выбора и ориентиры нравственного пути могут более или менее точно и глубоко формулироваться в зависимости от насыщен-ности этического дарования и степени этической и общей культуры. Но вооб-ще не всегда такие ориентиры могут иметь формулируемый характер.

63

Социальное пространство порою выделяет из своей среды некоторых личностей, которые обладают таким высоким нравственным потенциалом и с таким насыщенным живым содержанием, что значительная часть общества во многих жизненных вопросах начинает на них ориентироваться. (Здесь не рас-сматривается вопрос, на сколько такая ориентация может быть точной). Их по-рою называют "совесть нации", "совесть эпохи". Но описать силу их притяга-тельности не всегда возможно.

В жизни преподобного Антония Великого рассказывается о том, как к нему пришли три монаха, и два из них спрашивали святого о разных вещах, а третий все время молчал. И когда преподобный спросил того, почему он ни о чем не спрашивает, тот отвечал: "А мне, отче, достаточно смотреть на тебя".

Но даже и не в столь высоко культурно-мистической ситуации уважаемое неким кругом лицо может нередко служить для этого круга нравственным ориентиром. В круге определенной религиозной конфессии не только основа-тель религии, но и те святые, которые в рамках религиозных представлений достигли наиболее высоких нравственных показателей, становятся для привер-женцев религиозного сознания такими ориентирами, вне зависимости от того, живы они или кончили свой земной путь. Пока они живы, их стараются уви-деть, поговорить с ними, выслушать их со-вет. По окончании их земного пути литературные источники или устное предание становятся материалом для эти-ческой ориентации.

В поле нравственного ориентирования находятся не только объективно значимые критерии, которые могут, если не описаны, то показаны, но и такие, которые имеют исключительно личный характер. При их выработке и при пользовании ими обычно применяются и личные дарования - рассуждение и эмоциональная оценка. В любой ситуации,- от предельного бесстрастия до на-против - максимального хаотизма страстей, помимо них не обходится ни один человек. Вся задача в том, чтобы при использовании их в вопросах нравствен-ного ориентирования стремиться честно и серьезно находить по возможности не слишком субъективные решения.

64

В числе личных показателей такого ориентирования еще больше значе-ние имеет опыт, включая опыт отрицательный: чем больше набьешь шишек, тем меныпе их захочется набивать на одном и том же месте. Обычно также в болыпей или меныпей степени любой личностью применяется в качестве ори-ентиров и ценностных оценок так называемое общественное мнение при всей его изменчивости и неустойчивости. Значение его возрастает при религиозной ориентированности общества и уменыпается при его мировоззренческой и нравственной хаотичности и атомизировании. При этом нравственная состав-ляющая общественного мнения имеет наиболее консервативный характер и ос-таточно еще долго держится, даже когда общественные условия для него исчез-ли. В худшие времена для людей честных нравственных стремлений общест-венное мнение хорошо ориентирует "обратным" образом: смотри, что они гово-рят и делают и поступай наоборот.

Любой человек в этом мире, кроме случаев психопатологического уст-ройства, сознательно или несознательно, вольно или невольно - барахтается в жизни как в море нравственных ценностей, критериев и ориентиров.

Такова, в основных чертах, общая проблематика этического понимания и знания человечества и - соответственно нравственного бытия человеков. Это знание изложено в понимании отдельных лиц и болыпих общественных слоев содержательно в зависимости от априорных личных и общественных устано-вок в трудах моралистов и философов более или менее систематично. Таким же

• но несистематичным знанием пронизана и мировая литература (хочется ска-зать, особенно великая русская литература) и культура в целом; и многие науки
  
• прежде всего - антропология, психология, психиатрия, педагогика, экономика, социология. Этические вопросы встают - или, по крайней мере, этическими смыслами разрешаются и бытовые разговоры, и научные дискуссии и мировые
  

65 конфликты. Все мировые религии содержат едва ли не половину своего знания - в нравственных вопросах бытия.

Проходят тысячелетия - а человечество в целом, а тем более мировая рос-сыпь людей во времени и пространстве так и не приблизились к единым и об-щим подходам к главным вопросам жизни: несогласий и споров куда болыпе, чем единства и понимания. И это значит, что - или таких единых объективных подходов нет и быть не может, а существуют лишь субъективные мнения и личные выгоды, а чтобы все не перерезали друг другу глотки, приходится, пусть и нехотя, компромиссно договариваться, или есть только одно объектив-ное ценностное знание, а другие, если что-то и значат, то лишь в силу своего соответствия этому одному знанию. Есть много оснований для того, чтобы по-лагать, что такое, знание объективной нравственной правды все же существует. Но если она существует объективно, она должна быть выше человеческой. И даже коллективный опыт не выше личностного, потому, что статистика не больше личности. Выше человека может быть только Бог. И если Бог передал такое знание людям, ему можно верить как истинному. Известна единственная религия, которая претендует на то, что Сын Божий, став и Сыном Человече-ским, во время земной жизни передал Своим ученикам и последователям то знание о Боге, мире и человеке, включая и знание нравственное, которое и есть полное, совершенное и истинное знание. Это знание о том, как надо жить, что-бы исполнить в мире общечеловеческое и свое личное знание. Это знание по имени Сына Божия, Богочеловека и Господа Иисуса Христа и называется хри-стианским. Здесь и излагаются основные положения христианского этического знания.

2. КАТАСТРОФА ИКАТАСТРОФЫ.

Христианское этическое знание исходит из двух фундаментальных фак-тов. Первый состоит в том, что человек как высшее из творений был создан по

66

образу и подобию Бога — абсолютно высшей, совершеннейшей, духовной и свободной Личности и творческой Первопричины всякого творения. Как подо-бие Божие он обладал свойствами, которые ему надлежало творчески реализо-вать. Следы этого высокого богоподобия навсегда остались в человеческих личностях и в человеческой природе. Второй фундаментальный факт состоит в искаженности человеческой природы в результате грехопадения первых людей. Из этих фундаментальных фактов следует: 1) каждый человек несет в себе и отпечаток высокого богоподобия и порочную испорченность; 2) главная задача человека — освободить себя от сути и всех проявлений этой испорченности: порочных склонностей и страстей и вообще всего, что извращает смыслы его бытия — если это только возможно.

Борьба с грехом — вот конкретное нравственное наполнение этой задачи. Но прежде чем бороться с грехом, своим главным врагом, человеку нужно его увидеть. Увидеть свой грех — не такое простое дело. Нужно ясное понимание того, что такое грех. Нужен хороший источник света, чтобы с его помощью на-чать всматриваться в собственную тьму. Нужно иметь перед мысленным взо-ром образец правды и добра, чтобы на его жизненном фоне видней была мерт-вящая убогость греха. Нужно слышать в своем сердце творческий призыв к до-бру...

... И вот тебя призывают к добру, и ты слышишь этот призыв, и догадыва-ешься, в какой стороне это "добро" делание — а не делаешь ни шагу.

...Что толку, если, например, тебя призывают взмахнуть руками и поле-теть, и ты сам чувствуешь, как это было бы тебе полезно и приятно — ото-рваться от плотности земли и ощутить радость полета. И ты вспоминаешь, что когда-то умел летать, но потом утратил это умение; и все же утратил не совсем — если приложить усилия, его можно вновь вернуть.

...И ты слышишь призыв к добру и знаешь, что не только должен, но и можешь ответить на этот призыв; твоя природа не безнадежно худа. Весь во-прос только в том, какими способностями ты обладал до того, как их утратил; в чем вина этой утраты; что надо делать, чтобы вернуть утраченное. Сейчас ты испорчен. Так пусть покажут, каким был неиспорченный человек (или, что одно

67

и то же — каков должен быть восстановленный). Задача — восстановление. Так пусть дадут увидеть — заданность, а печальна данность более или менее видна. Впрочем, пожалуй, в свете заданности она станет еще виднее...

Имеются разные способы увидеть и понять

До грехопадения _п ~ _

^г заданность. Самыи трудныи — вглядываясь в

(образ и подобие) себя, отыскивать наиболее чистые, глубокие и

первозданные качества и способности; соеди-нять их в мыслимое и одновременно живое, максимально полное единство. Этот путь требует большого ума, долгой работы, наблюдательности и умствен-ной честности — соединение очень редкое.

Другой способ через Евангелие и церковь увидеть живой облик Совер-шенного Человека — Христа. Но для этого уже нужно начать жизнь, связанную с Евангелием и церковью — жизнь веры.

Наконец третий путь — в крайне лаконичных образах ветхозаветной Книги Бытия раскрыть для себя лик Первочеловека Адама (и Евы), каким он был до грехопадения.

...Он был прекрасен. Он был велик как создание Божие. Он был умен и премудр. Его способности к познанию, целостному и объемному, были несрав-нимы с аналитическими способностями падшего разума. Если можно говорить о каком-то прогрессе умственной деятельности от Адама древнего до Адамов наших дней, то необходимо помнить, что это прогресс падшего ума, ибо с па-дения, собственно, и началась человеческая история. До начала истории, до па-дения, ум великого Адама был несравненно прост и мощен.

Адам был великодушен. Он был чист и честен. Его душа была направлена к Богу. Свет Божества наполнял душу Адама. Он был в мире с Богом, с самим собою и с сотворенным миром. Чистая незамутненная любовь составляла со-держание его великой души.

Человек, это высшее создание творческой силы Божией, и по самому акту творения отличался от прочих созданий Божиих. Если для других созданий достаточно было творческого слова Бога: "Да будет", то перед сотворением че-

68

ловека все три лица Божества вершат предвечный совет, на котором решено: "По образу и подобию Нашему сотворим человека".

Бог, открывший Себя людям в Ветхом и Новом Заветах, решил сотворить и сотворил нашего праотца по образу и подобию Своему.

О, великий праотец Адам! Все мы отчасти узнаем и тебя — узнавая себя и очищая себя. Лишь с помощью церковного знания и наших религиозных ин-туиций мы вникаем в эти великие слова: по образу и подобию. Мы, люди, кое-что и не всегда неверно знаем о себе, по простой догадке, по простому знанию, которое дается наблюдением, ощущением, интуицией и рассуждением, и это знание личное координируется со знанием богооткровенным, открытым Са-мим Богом.

Бог есть Господь над всею сотворенною Им вселенною, и богоподобному творению Своему Он дал способность владычествовать над всем животным ми-ром (Быт. 1,28). И это владычество, как и подобает ему быть в чистоте и совер-шенстве, могло быть только отношением свободной и органичной иерархии, ранга и ответственности. Творец мира, Он Своему, подобному Себе творению, поставил творческую задачу еозделыеать, т.е. творчески обрабатывать мир, создавая культурную среду бытия.

Даже по нечистым, несовершенным, искаженным возможностям, прояв-ляющимся и во внутреннем мире и во всей полноте человеческой жизни, можно судить, каков был созданный Богом человек в его неизвращенном состоянии.

Сеобода, даже и пораженная грехом своеволия, продолжает оставаться великим и желанным даром.

Любоеь, утратившая и свой верный вектор, и глубокое содержание, выро-дилась в самолюбие и стремление к обладанию — но и при этом так велика для человеческого сердца ценность любви.

Решимость к исполнению правды и добра, еоля к действию, так ущербно проявляющаяся в своеволии и слабоволии, продолжает оставаться крайне необ-ходимой.

69

Сердечные движения личности, чуестеа, великие догадки интуиции, ве-ра, способность к самосознанию, самоопределению, переживание красоты — обо всем этом в первозданной неиспорченности можно догадываться, потому что даже данность нашего нецельного бытия указывает на высоту божественно-го творения.

Бог создал человека таким образом, что в нем таинственно сочетались и животное начало, "персть" и дыхание Самого Божества. Каждый человек созна-ет в себе эту двойственную — телесно-духовную природу.

Узость и односторонность некоторых подходов, имеющих претензию на-зываться "философскими", вынуждает видеть в человеке одну животную сторо-ну, к которой и сводится действие начал рассудительных, эмоциональных, эсте-тических, нравственных и даже религиозных. Но только одержимость предвзя-тостями заставляет держаться односторонних взглядов.

Когда мы читаем в Библии о творении человека: "создал Господь Бог че-ловека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою" (Быт.2,7) — наше сознание радостно откликается этому знанию. Да, так и есть! Как поразительно, как уникально это творение — человек!

Факт соединения в природе человека духовного и земного начала пора-жает и своим замыслом и воплощением. Это одухотворение материи становится возможным только личностно. Потому так уникально, неповторимо, богато яв-ление в мир каждой человеческой личности и в ее телесном облике и в бес-смертной душе. До прихода в мир Богочеловека Иисуса Христа наиболее ярко это богатство раскрылось в личности первочеловека Адама, неискаженной еще грехом.

Но и теперь, в отдельных святых личностях, это единство плоти и духа,

в котором первенствует Дух, раскрывается поразительным образом.

Порою телесные ощущения могут преобразовываться в духовные — до полного исчезновения, хотя и временного, телесных.

Вспомним рассказ из ставшей известной уже в последние годы книги "Отец Арсе-ний". В нем повествуется о том, как в 30-е годы в лагере о. Арсения посадили в железный